Голосование пользователя

- Значит, взрываем, - кивнул Алекс. - А почему бы нам, собственно, и не напинать Святым? - тут он вдруг поморщился. - Если, конечно, их здесь не считают героями, и нам тогда не напинают самим всей планетой...

— Я думаю, что мы не можем сидеть тут на месте вечно. С тем, что мы вынесли можно безбедно существовать очень долго если это кому-то загнать. Если подарить, то как минимум прославимся. Там будет видно, но что делать тут и сейчас...
Хавьер скорчил грустное лицо и развел руками.
— Взорвать выглядит самым простым и логичным способом. Можно спуститься вниз и перекрыть ход к дальней комнате, а потом устроить взрыв. С некоторым шансом там сохранится часть технологий, которые потом можно раскопать. будет. А остальное будет надежным способом перекрыть все нахрен и отбить желание копать.
Гранд изобразил руками взрыв и как потолок падает на землю.
— Копать... пусть копают если захотят. А нас в целом с распростертыми объятиями встретят где угодно. Можем остаться единой компашкой и отправится напинать кому-нибудь ещё, помимо святых. Мне ещё нескоро возвращаться в ряды действующей армии, так что я могу уделить время этому.

— Нам нельзя оставлять хранилище. Святые вернутся и вынесут все что не вынесено. Там же еще оборудование, останки этих монстров, просто росписи на стенах.

Сулетта, которой раньше не нужно было думать о финансовой стороне своей жизни – мама и корпорация все решали – немного приуныла. Было довольно очевидно, что разграбление подводной базы – задача не одного дня, к тому же технически не простая. А у колонистов полно своей работы и никто, разумеется, им не оплатит археологические изыскания. Не сейчас. Может быть даже не в ближайшие годы. Но и оставить под водой хоть что-то полезное – значит дать возможность агрессивной организации "святых" возможность получить определенную выгоду.

Что в таком случае надо делать? Раньше Сулетта написала бы маме, а та устроила бы все остальное. Но теперь...

Пока ремонтировались мехи, лансеры активировали гомункула, чтобы отчитаться о частичном успехе миссии. Дэви был доставлен к вратам, врата открыты. Хватило бы этого настоящему Дженсону Фоксу, или нет трудно сказать – ведь там на глубине многих километров, неведомые создания все еще сторожили немыслимые сокровища. Однако, гомункулу этого было достаточно. Он честно расплатился с товарищами и разблокировал транспортный сертификат. Наконец-то можно было покинуть Медвежий Угол.

И, возможно, это было бы разумнее всего. Если бы сейчас на палубе сервисной баржи собрались бы старые друзья: Фокс, Кристоф и мама Сулетты, то с высоты прожитых лет и опыта десятков сражений, они бы наверное так и поступили. Но сегодня на палубе были более молодые и дерзкие пилоты. Алекс и Хамви дружно выступили за то, чтобы вернуться. Сулетта недолго спорила, пытаясь найти способ уберечь наследие неизвестных инопланетян от загребущих рук "святых", но не найдя его, согласилась что дело надо завершить. А Кристоф, не мог просто бросить команду.

Весь завтрашний день и большую часть послезавтрашнего на барже пахло горячим промышленным пластиком. Полуготовые части таскали туда-сюда, пилоты бродили с планшетами, горящими отчетами о печати и совместимости свежих систем. А Сулетта, едва запустив печать, сидела где-то на носу баржи и смотрела в пол.

— Если спросите меня, то я предлагаю вернуться туда в полной боеготовности и вскрыть все, что мы найдем. Эйдолона отпинать смогли пару раз и ещё пару раз сможем. Я в нас довольно-таки уверен. У кого там комрад Фокс? Я предлагаю запустить его и спросить. Может у него на этот случай уже готова подстраховка.

  Сегодня почти вся ночь была потрачена впустую, а ведь Дезире собиралась пойти в клуб, посмотреть шоу, темой которого была Medicine Mask Realness. За свою карьеру в клубной культуре Чикаго она успела стать уважаемой персоной и ее часто приглашали в качестве жюри. Но против принца особо не попрешь, особенно после их совместной истории. Любой другой князь скорее всего выставил бы незаконно обращенного собрата из домена, но голубчик Кевин (Долгих лет ему не-жизни), сменил гнев на милость. Следствием этого стало то, что бедная трансуха оказалась в группе с весьма опасными личностями, среди которых находила себя какой-то шуткой. Однако, ребята все равно славные, хотя было бы куда приятней, ходи Носферату с пакетами на головах. Глядя на их лица, Дезире всякий раз болела душа… или та пустота, что наполняла безжизненное сердце вместо нее. Но ведь верно говорят, что главное в личности - это его внутренняя красота? А что до новой «начальницы», то ее метафизические яйца были сделаны из стали со встроенной сигналкой, но гангрельша все еще не решила, хорошо это или плохо. Главное, что в их котерия следит за новыми веяниями и старается быть инклюзивной.

  Дезире сидела в одном из гостевых стульев, поджав под себя одну ногу и лениво листала Тиндер, свайпая экран кончиком стилуса, то влево, то вправо. С каких пор эта соцсеть для кормления, то есть секса на одну ночь стала свалкой пятидесятилетних уродливых социопатов? Они реально убеждены, что с такими фотками им перепадет пиздятинка? Вампирша, почти жалея женское население, хихикнула и свернула приложение.

  Приближалось час ночи, а значит большинство ее знакомых квир-персон успели выставить новые истории в Инстаграмме. Раздался звонок. Все собраться подорвались с мест, предвкушая движуху. Дезире спрятала телефон в лифчик и впервые за ночь сдвинулась с места. Будь она человеком, то за четыре часа ее конечности уже бы давно затекли.

  — Ах. Конечно, Darling! — Трансуха поправила силиконовую грудь, уползшую в подмышку и леопардовый кардиган с бахромой, который висел на сгибах локтей, а не на плечах. Не интересуясь огнестрелом, она не стала ни за что хвататься. На край у женщины были пяти сантиметровые красные ногти, хотя перспектива оказаться первой, кто огребет, была совсем непривлекательной. Кто хоть там ломится? Черные глаза скользнули по камерам наблюдения.

  — Е-мае! Верните мой дветысячиседьмой?! — Прозвучало, конечно, двусмысленно, ведь некоторые знали, что именно в тот год вампирша обрела не-жизнь. — Разве лолитки не вымерли в позапрошлом десятилетии?

  Впрочем, больше Дезире тормозить не стала. Раз незнакомцы нападать не собираются, то все становится в разы проще. Она пошла к входной двери. Звук ее удаляющихся каблуков растворился в коридоре.

  — Кто там? — Для приличия спросила женщина, прежде чем открыть дверь.

Прежде, чем приниматься что-то нажимать или делать, стоило внимательно осмотреть помещение.

Выглядело оно чуждым, хотя и слой засохшей крови на земле напоминал - нет, люди не единственные, кто любит убивать других.
Если, конечно, сюда просто уже кто-то не забирался.

И он ворвался. Еще как ворвался, на самом деле, прибивая копьем, блокируя и раздавая удары калечащие высоченных бронированных великанов, словно сложенные из бумаги фигурки. А из-за широкой спины Хамви, Кристоф раздавал настоящий урон. Казалось все – атака захлебнулась, подавилась и умерла не начавшись толком, а лансеры сейчас просто поймают и добьют по одному врагов.

Первым вышел из строя мех Алекса. Анастасия вдруг перестала отсиживаться на скале и свалилась вниз, не переставая стрелять, разгоняя реактор. Несколько попаданий и хрупкий "монарх" осел в болото грудой металла, причинив Сулетте несколько мгновений остановки сердца. Ровно до тех пор, пока пиропатроны не выбили бронелюк и кресло пилота не взмыло вверх на реактивной тяге.

Жив. Вроде жив, даже после приземления, судя по телеметрии скафандра, перемещается сам.

Но произнести гневные речи и обрушиться на Анастасию всей мощью технологического превосходства Ганд-Арм не удалось. Сулетту, вместе с Никки прижал штурмовой "эверест" святых. Один отказ за другим, красное на красных панелях, почерневшая и обуглившаяся эмаль на броне. И куда только делось преимущество?

И тогда Анастасия телепортировалась прямо к убежищу Дэви. Еще секунда и она бы выбила ногой дверь, сгребла бы барашка, без которого все смерти и трагедии были бы напрасны. Но Кристоф успел и здесь. Его "император" легко проскочил с моста до входа в убежище и подхватил на руки, вышедшего навстречу (ну не умница ли!) Дэви.

Но Анастасия не собиралась просто так отступать. Она накинулась на Кристофа, толкнула его плечом и постаралась вырвать барашка. "Император" обнял маленького (только рядом с боевыми мехами) барашка, и согнулся, закрывая собой от загребущих рук злодейки. Отнять не удалось и Анастасия в сердцах выстрелила в упор. И только эксклюзивные технологии энергетического щита SSC спасли Кристофа от верной смерти.

Товарищи уже спешили на помощь, но явно не успевали. Никки и Сулетта пытались сохранить фреймы в вертикальном положении, Хамви же просто был слишком далеко от разворачивающейся трагедии. Но Кристоф все же сумел выкрутиться, увернуться и ускакать в рощицу, где и спрятался.

Напрасно атаманка "святых" пыталась искать его. Напрасно вывела своего меха на критические режимы и сожгла все предохранители – Кристоф ловко обманывал ее, предугадывая каждый следующий шаг. А сама Анастасия, тем временем угодила в окружение уцелевших лансеров.



— Bljad! Ну раз не хотите по-хорошему... Ничего, справимся и без NHP

Бросила она в эфир и разразилась неизбирательными ракетами, полосуя все вокруг. Досталось и Сулетте, снова чудом оставшейся по эту сторону жизни; и Хамви, подоспевшему к самому веселью; и даже Кристофу с барашком Дэви. Но все было напрасно – через несколько секунд сосредоточенный огонь лансеров добил меха злодейки.

— Мы ещё увидимся, — Анастасия бросила сигарету куда-то в сторону и раздался оглушительный взрыв.

Не выдержал реактор меха, или это был протокол самоуничтожения – было уже не важно. Они смогли, справились. И пусть Алекс сидит на дереве, потому что внизу топь, пусть Никки почти утонула, Сулетта с грустью подбирает оторванную руку, а на Дэви осталось не больше квадратного метра шерсти (да и та заметно обгорела) – они победили. Снова.

Сулетта, привет!

Рада слышать, что у тебя все хорошо! А на счет Дженсона не переживай – уверена, он не думал умирать. Гомункул? Ха! Этот старый пройдоха всегда любил мистификации, и никогда не умел их делать. Вы вообще пробовали активировать гомункула без подключения к сети? А хотя бы в зоне, где нет уверенного приема? Я гарантирую тебе – старый Лис просто умудрился сам себя запереть в том месте, которое вы ищите и не придумал ничего лучше, чем прикинуться мертвым. А теперь сидит там у телефона и ждет пока вы "активируете гомункула", чтобы скормить вам очередную порцию баек.

Не злись на него. Фокс – хороший парень, просто не верит в себя и других Чтобы там не случилось, уверена: он хотел как лучше.

За столкновения не переживай, телеметрия хорошая. Ты ни разу не была даже близко к смерти. Кстати, если такое случится, не забудь перед катапультированием извлечь самописец. Не думаю, что в ваших краях есть что-нибудь способное причинить Аэриал непоправимый вред, но если найдется, я хотела бы посмотреть запись.

К слову о записях: ты почему не пользуешься турелями?! Мы тут в тактическом центре предварительно оценивали их эффективность на 37% выше, чем у стрелкового оружия. Пользуйся турелями, доча. И да, тебе привет из тактического центра! Динго сломал ногу во время последних испытаний и теперь надоедает всем своим гипсом.

Ты пишешь, что ваша планета полна жизни. Это плохо! Проверяй суставы Аэриал на коррозию после каждого перехода. И да, пришли мне результат семплирования воздуха. Не из газоанализатора, проверь на вирусы! Ты наверняка не пользуешься защитной маской, а между тем твой иммунитет подходит для населенных планет еще меньше чем суставы Аэриал. И не надо мне про прививки. Имунный коктейль рассчитан на среднего космополита. А знаешь кто такой средний космополит? Унылый желчный мужик далеко за тридцать – это совершенно другая конфигурация организма!

От Фокса пришел перевод – это очень вовремя, мы приготовили пакет апдейтов для Аэриал, и теперь продадим их сами себе. То есть тебе. Обязательно установи как будет доступ к принтеру. Там совершенно, абсолютно, офигенно потрясающая технология! Эта штука перевернет мир, ну или как минимум сделает нас с тобой богачами.

И, выше нос! Вот тебе фотка нашей фауны – погрыз все провода, а мы не могли пару дней понять отчего сеть пропадает! Обязательно покажи ее друзьям.


С любовью, Мама!

PS: если будешь заниматься сексом с мальчиками – предохраняйся!

Вышли они не ко входу к базе, а в тыл, что казалось очень удачным. Пока с той стороны раздуплятся, пока суть да дело, они уже за забор переберутся и можно будет устроить полноценное рубилово и честное кумите в ближнем бою. Гранд успел заменить на Ласточке топор на новенькое копье, лицензию на которое предоставил Фокс и теперь ему не терпелось попробовать, что с ним он может сделать. Так что лансер просто рванул вперед.
— Я обойду сверху, прикрывайте!

Тем более, что джампджеты позволяли просто перепрыгнуть через забор из густого леса и свалиться врагу, как снег на голову. Или как огромная боева градина "Саграмата", ведомая к чужой кабине непреодолимой силой тяжести. Свалился, правда, Замви на головы дронам, а не кому-то действительно серьезому, но так даже было лучше, сопротивления меньше. Удар копья и энергетического клинка оставил от пары железных чушек только дымящиеся остовы, а вот потом в кабине стало резко жарче, поскольку за Хавьера лично взялась та самая коза, которая кошмарилда Сулетту и остальных. Хамви слышал по комму срообщения о том, что народ нонстоп взламывают, но сейчас эта коза буквально поджарила ему жопу, вызвав в кабине нагрев похлеще, чем в аидовом котле.

— Бастарда! ГДЕ ОНА?! Я разберусь, только покажите, в каком сраном мехе скрывается овца!
Девчуля пряталась на другой стороне базы, но чего она не знала, так это того, что добраться до её жопы несложно, было бы желание. Подпрыгнувшая вверх Ласточка спикировала на цель не хуже самого настоящего орла. Хамви немного промахнулся и приземлился на сарай, вместо чужой головы, нахрен снеся несчатстное здание и подняв кучу пыли, но удар копья вышел весьма точным, девчуле не помог даже мех прикрытия. Тем более, что от него весьма хитрым способом избавился Кристоф. Хавьер не понял, что именно том замутил, но эффективность прожарки устроенной уже врагам нельзя было не заметить. Хотя бы потому, что сенсоры показывали полное отсутсвие брони, поврежденния систем почти в каждой конечности, но Саграмата устояла там, где устоять было невозможно и Хавьер удивительным образом мог продолжать бой, а значит все сделано правильно. Так что Гранд просто продолжил преследовать хакершу, которая вздумала дать по тапкам. Красный код, не красный код, а даш такому врагу уйти и считай, что все понесенные потери были зазря.

— Куда собралась? Ты сегодня наша!
Копье на самом деле с подвохом, о котором нельзя знать, пока не столкнешься. Тот ещё гарпун, который если попал и цепанул, то уже ника не отпустит.
— Никуда не денешься, влюбишься и женишься ага.
Подоспевшие Никки и Алекс органично закончили драку изрешетив вражеского командира, а остальые паскудники трусливо бежали с поля боя, победа.

- Нужна! - с неожиданной уверенностью ответил вдруг Алекс. - Она нужна не только нам. Это больше, чем мы. Больше, чем эта планета. Она... она нужна ВСЕМ, всему Союзу, всему человечеству!
(Чёртов идеалист).

20 дней... Довольно мучительный срок на самом деле. Конечно еда и вода на фрейме есть, да и вроде не скучно, поговорить есть с кем, но как-то грустно находиться так далеко от своего дома.

Разлёгшись на кресле своего фрейма, девчушка раскидывает ноги на панели задач и тихонько напевает какую-то песенку, как вдруг её отдых прерывает звонок, из-за чего Алис неуклюже чуть не падает с кресла, но быстро усаживается на место за руль.

- Т-так точно!

Сделав серьёзное лицо, сказала девчушка, а её нос озарила маленькая капелька пота, быстро упавшая вниз. И как раз после звонка, на связь вышла Суллетта, которая спрашивала про знамя.

- OwO, у меня тоже есть знамя! Хм. не знаю зачем нам делать его таким страшным, тем более он будет выглядить не красиво!

- Лучше сделать единый логотип нашей команды, как например мой!

И в этот момент Алис голосовым помощником включила отображение знамя, которое показывало милого зайчика с нахмуренными бровями.



- Вот видишь, он красивый и показывает полностью мою натуру, а при должном усилии, с помощью него можно вдохновить союзников, знаешь как в древнем Гуррен-Лаггане. Эх вот бы и мы были такими близкими друзьями...

Внезапно голос Алис стал поникшим, а сама она в кабине скрючилась ёжиком, поджав колени.

- Но вообще я даже не против увековечить наши похождения, но не в виде знамени, прости Су-су.

Двадцать дней - это немало.
Но только если не знать, чем стоит и не стоит себя занимать.

День Кристофа начинался рано.
Первым делом - запустить скрипт, который собирает последние новости из омнинета и отправляет их в принтер, чтобы распечатать на бумажном носителе.
Второе - легкая разминка. Лансер был в том возрасте, когда делать что попало уже не работало, и надо было следить за своими физическими нагрузками и формой.
Затем - контрастный душ, чтобы сбросить с себя остатки усталости и сонливости, и подготовиться ко сну.
После этого можно переходить к завтраку. С оным на корабле все было сложнее, но за годы действий в различных условиях Кристоф привык есть то, что есть.
Пока переваривается еда - почитать газету. Познакомиться с самыми крупными заголовками. Сделать заметки.

Примерно в это время раньше просыпался его господин.

Еще двадцать-тридцать минут чтения газеты, и пора было переходить к тренировкам.
Общая физическая подготовка, бег.
Занятия с мечом и оружием.
Короткий душ. Отдых.
Затем - разбирать заметки в газете. Искать информацию по тому, что заинтересовало. Проверять, перепроверять.

Обед.
Еще разбор заметок, чтение газеты.

Тренировка с фреймами.

Затем свободное время: посидеть, выпить чаю, или поговорить с людьми.
Возможно, решить какие-то насущные проблемы, или просто прогуляться по тому, что доступно: в данный момент по кораблю.

Затем ужин, и любимая часть дня - это молчаливые раздумья под хорошую музыку.
Сон.

====

В один из дней послеобеденный разбор заметок прервала одна из девочек, которые почему-то были в его отряде.
Вообще, тот походил либо на детский сад, либо на банду маньяков-педофилов, которые решили похитить несовершеннолетних девочек.
Таким бы еще развлекаться и получать удовольствие от жизни, а не водить фреймы в компании старого пердуна вроде Кристофа.

В общем, эта самая девочка почему-то решила на свой баннер добавить... что угодно от остальных.
Зачем? Совершенно неясно.
Баннер должен отражать душу, стремления. Он должен вызывать гордость, желание защищать и идти вперед
Он должен отражать принадлежность к единому, общему, родному.
Если на нем пять человек напишут, что попало - ничего такого не выйдет. Выйдет грязное полотно.
Впрочем, откуда такой девочке знать что-то о знаменах, чести и всем таком?

Потому Кристоф решил ничего не говорить, просто пробурчал невнятно и недовольно что-то, после чего дальше уткнулся в газету.

====

- Миссия ясна. - Скупо ответил на вопрос Фокса лансер.
Ему не нравился тон Фокса. Эта панибратская манера общения, словно они были лучшими друзьями.
Коллеги? Да.
Друзья? Нет, такое надо заслужить.
Но у всех есть свои минусы. Так что...

И, в любом случае, другая вещь больше раздражала Кристофа сейчас.
"Показать, что ваши действия были эффективными."
Невероятное неуважение.
Доказывать кому-то что-то... Пусть доказывают что-то дети пубертатного периода.
Лансеры получают работу и делают, а не доказывают.

Впрочем, задание было предельно ясным и простым, так что вопросов никаких не оставалось.
Оставалось только желание изучить что-нибудь про работодателя, да и про планету. Мало ли, пригодится.

Видар-3 начал подъем, сохраняя свою позицию в их звене. Тамиш был слишком ленив, чтобы нестись впереди кого-либо. Зато он отметил слова Ньёрда, что послужило темой для последующих измышлений вслух:
- Сортиры противника? Не платные, я надеюсь? Я не буду платить Союзу за использование их аэродромов, их сортиров и их курева, - заодно, хотя Бенедикт и не говорил об этом вслух, нахождение на вражеских аэродромах открывало возможность посмотреть на кабинеты офицеров Союза. Прикинуть, как им живется. И, конечно же, свинтить оттуда какой-нибудь сувенир. Или пять. Вслух же он продолжил: - Вообще, это была бы отличная бизнес модель. Серия платных сортиров, для вражеских сил, возле важных военных объектов, чтобы можно было облегчиться перед важной атакой. Потому что это же ебаный Союз, кто тут решится справлять нужду не в сортире? Присел под березкой, а под ней же уже гадит какой-нибудь медведь. Просрешься, конечно, на неделю вперед, но кому это надо. Нет, за такой сервис я бы десять фунтов заряжал, не меньше, за раз...

К удивлению Трикси, парочка стражников и правда купились на речи Парус, отставив оружие. Что там в действительности было с их сестрой, правда ли это были её волосы, правда ли она была в заложник или всё это очередная безупречная хитрость – девушка не знала. Да это и не было важно, главное, что работало.
Трикси оценила обстановку. Стражники и маг катаются на пегасах в мире снов, Жак и Арне – застыли в нерешительности. Большая часть птиц пошла на заготовки к праздничному обеду, стараниями их же собрата. Остался всего один ястреб. Убедить его явно не выйдет, даже если вдруг Парус жестом уличного мага выудит из-за спины перо или скорлупу его птенца. Оставался один, самый простой вариант.
Девушка-тифлинг прицелилась, задержала дыхание и выстрелила, целя в оставшегося ястреба.

Переход в другой мир — это всегда потрясение, сколько бы раз ты его ни испытывал. Группа в полном составе встала на огромную, с десяток метров в поперечнике, серебряную многолучевую звезду, в вершинах и на перекрестьях которой сияли крупные драгоценные камни. Зашли все сразу — пробить межмировой канал было нелегко, и повторного отправления не предполагалось.

Как только была дана отмашка о готовности, звезда тихо загудела, камни вспыхнули, отдавая заряд. Путешественники оказались заключены в молниевую клетку, мир за ней пропал, а потом пол вдруг исчез. Они падали через океан света. Бесконечный, мгновенный стремительно-долгий полёт. Крик, выливающийся изо рта радугой.

А потом всё закончилось. Под ногами вновь привычная твёрдость земли. В лёгкие врывается воздух, незнакомо-сладкий, непривычно-чистый, чужой воздух иного мира. Зрение ещё затуманено переливами света, но пелена отступает...

Они оказались на большой поляне, окружённой частоколом сосен. С одной из сторон небольшая то ли тропинка, то ли уже даже почти дорога, убегающая куда-то вглубь леса.

В центре поляны — три довольно больших дома земляночного типа. Никакого признака присутствия людей, но видны разбитые двери у одной из землянок. И тишина, нарушаемая лишь галдежом птиц, встревоженных появлением внезапных вторженцев.

— Условия контракта... — Ханс откашлялся и заговорил быстро и чётко, словно повторял хорошо заученную информацию. — Контракт стандартный для нашей компании:

1. Срок контракта — 1 год, если в течение года экспедиция не достигнет своей цели, контракт подлежит перезаключению или завершению, в случае завершения вы можете быть эвакуированы;
      a. Контракт может быть завершён досрочно, если компания сочтет, что все задачи были выполнены;
      b. В случае невозможности эвакуации по вине компании контракт автоматически продляется ещё на год на тех же условиях.

2. Оплата — 2 таланта авансом + 2 по завершении контракта. Деньги могут быть выплачены указанным в контракте или законным наследникам в случае гибели;
      a. Компания покрывает текущие расходы наемника или компенсирует их по факту в пределах 1 таланта, расходы свыше должны быть согласованы с руководителем экспедиции;
      b. По рекомендации начальника экспедиции наемнику может быть выплачена премия.

3. Информация, полученная в процессе выполнения контакта и относящаяся к деятельности компании, является конфиденциальной, если относительно неё руководителем экспедиции или руководством копании не указано иное. Также конфиденциальной является информация о её целях.

4. Нарушением контракта считается:
      a. Нарушение соглашения о конфиденциальности;
      b. Отказ подчиняться распоряжениям главы экспедиции
      Глава экспедиции не имеет права отдавать приказ, который явно ведет к гибели наемника или тяжкого вреда его здоровью. Также он не имеет права лично наказывать наемника за невыполнение таких приказов, разбирательство относительно такого неподчинения происходит исключительно после возвращения;
      c. Попытки сознательно препятствовать деятельности экспедиции;
      d. Попытки сбежать или уклониться от выполнения обязанностей в экспедиции.

5. Штрафные санкции:
      a. штрафы в суммарном размере не более 2 талантов, которые будут вычтены из вознаграждения — в случае нарушений, не повлекших крупного ущерба;
      b. требованием возмещения полной стоимости ущерба в судебном порядке — в случае крупного ущерба.
      c. уголовным преследованием — в чрезвычайных ситуациях (например нападение на членов группы и других представителей компании).

6. На аборигенов судебная система Терры не распространяется, однако агрессивные действия в их адрес могут быть расценены, как ущерб миссии.

Оттрабанив текст контракта Ханс немного отдышался и добавил:
— Мы бы хотели начать операцию максимально опертивно. В идеале отправление состоится завра с утра, в крайнем случае можно отложить начало на один или два дня, не больше, дальше, эээ... астральное окно... сдвинется и достичь целевого мира станет значительно сложнее.

Мраморные ступени парадного подъезда компании приводят в просторный холл, где вас встречает холёная блондинка-секретарь. Приняв у вас приглашение на встречу — ответ на плотной, гербовой бумаге на оставленную вами заявку на контракт — она проводит вас в небольшую комнату с мягкими диванчиками, предлагает чай, кофе или минеральной воды и просит немного подождать.

К назначенному времени собираются всего двое: человек, похожий на типичного авантюриста, и также человек, но с явной примесью альвийской крови, чья осанка выдаёт благородное происхождение, но прочий вид даёт понять, что этот мужчина не из тех аристократов, что предаются праздности в своих поместьях.

Прежде чем двое кандидатов успевают обменяться парой слов, в комнате появилась довольно странная парочка — рыжий, бородатый дворф в сопровождении миловидной белокурой девицы.
Пыхтя и отдуваясь, эти коротышки вообще не отличались резвостью в пешей ходьбе, дворф плюхнулся не первый попавшийся диванчик и, оглядев честное собрание, весело пробасил:

— Давайте знакомиться что ли, пока начальство не припёрлось? Меня Дулин зовут, по батюшке Боринсон. Техномаг, спец по астральным связям. Камилла, ты тоже представься, — обратился он к девушке.

Трикси обвела быстрым взглядом пёструю компашку, что чинила допрос стражам порядка. Сомнения сдуло моментально, и ветер тут был, пожалуй, не при чём. Это и есть та группа авантюристов, что взялась выяснить судьбу конюха.
- О… привет! – неуклюже выдавила из себя Трикси, - Я так понимаю, вы и есть...
Девушка сделала паузу, пытаясь проанализировать ситуацию. Стражники, изрядно помятые, отчитывались перед самого бандитского вида коротышкой. Мог ли он и правда быть им начальником? Это уж вряд ли. Мог ли коротышка уметь мастерски заливать в уши? Да, судя по его внешности, вполне себе мог. Трикси ни раз, и ни два встречалась с таким типажом во время «охоты». Обычно шумные, и частенько безвредные. Что ж, этот, по крайней мере, обладал недюжинным даром убеждения.
Надо было подобрать слова и закончить уже наконец фразу, чтобы не выглядеть совсем уж глупо или, хуже того, подозрительно. При этом, желательно, не испортить представление коротышки. Как никак, они были заодно, судя по словам старика. А ещё, они были для Трикси путёвкой в особняк Астрид Со – женщины, что не скупилась на звонкую монетку.
- Кгхм, - вместо продолжения, Трикси кашлянула в кулак.
Иногда, проще промолчать.
- Меня направили вам в помощь, на случай… - она сделала неопределённый жест рукой, словно пыталась извлечь слова прямо из воздуха, и указала на открытую клетку и побитую стражу, - Этого.
Девушка мысленно выругалась. Давно ей уже не приходилось работать в команде.
- Меня зовут Трикси, - представилась наконец она, коротко кивнув головой, - Чем я могу помочь?

Долго Хэви ждал этого момента. Его уже приветствовали по всем берегам Лунного Моря - но не в Мулмастере. Нет, конечно, родной город был бы ему рад - он все-таки сбежал с каторги, и полагалось свое отработать. Но с другой стороны, именно для этого города были написаны песни Хэви. Для таких, как он. Потому, когда зашла речь о возвращении в родные места, Хэви сразу предложил Со - она в свое время спасла его от потери руки, и он, во-первых, считал своим долгом отблагодарить ее, ну а во-вторых, видел в ней чуть не единственного человека, который не сдаст его властям сразу же. Ну и, разумеется, человека из высшего общества.

Выступление нужно было отрепетировать, но времени не было. Поэтому Хэви прибег к стандартному способу подготовки, принятому у полуорков - накатил перед игрой. Спросил Парус, что она хотела бы исполнить, но в целом было понятно, что петь они будут о том, что обрели сами, и о том, о чем мечтает всякий житель Мулмастера - о счастливой жизни, о преодолении нищеты, и, конечно о Свободе. В целом, полуорку было не так важно, что именно попадет в программу, но финальную песню он бы ни за что не снял. Ради нее все и писалось! Поскольку Парус не знала слов (Хэви еще не исполнял эту мелодию), пришлось пожертвовать красивым женским вокалом в угоду смыслу. А поскольку одновременно петь и орать у Хэви получалось плохо, в песне слова не были положены на музыку. Слова лежали рядом с музыкой, и Хэви это вполне устраивало.

Перемен!
–два взмаха смычком–
Требуют наши сердца! Перемен!
–еще два взмаха–
Требуют наши глаза! В нашем смехе и в наших слезах и в пульсации вен!
–долгая проходка смычком в один конец, но с изменением тона, как будто кому-то стало плохо, или кошка застряла в водосточной трубе–
Перемен! Мы ждем перемен!
–соло на полминуты–

Слухи, которые вы слышали о жестокости города Мулмастер, поначалу казались преувеличенными, но после нескольких дней в Городе Опасностей, они полностью подтвердились. Жители Мулмастера открыто враждебны к чужеземцам, Городская Стража немногим отличается от лицензированных хулиганов, а торговцы дружелюбны настолько, насколько ты можешь раскошелиться.
Когда казалось, что вы должны покинуть город из-за недостатка денег, жилья и возможностей для работы, на вас упала милость Тиморы. Богатая торговка по имени Астрид Со, которая ищет способ получить дворянский титул для своего дома, решила устроить вечеринку в своем особняке. Этот открытый для всех праздник планируется на десять дней и все социальные классы города могут свободно есть, пить и веселиться. Множество временных работников было нанято в качестве стражников, официантов, вышибал, артистов, поваров, шпионов и многих других. Денег у вас немного, а перспектив еще меньше, и вы решили наняться к Госпоже Со. Она показала себя великодушным нанимателем и предоставила еду, кров и несколько монет за вашу работу. Что более важно, в получили возможность пообщаться с горожанами Мулмастера, от богатейших дворян до беднейших попрошаек.
Естественно какая-то работа для искателей приключений из этого общения наверняка подвернется!

Пусть непосредственно само празднество началось лишь прошлым вечером, подготовка к нему шла полным ходом как минимум с раннего утра. И не факт, что того же дня. Всё-таки напоить огромную ораву народу, ещё и разносортного народу – вещь не тривиальная. Вряд ли имеет смысл подавать калимшанское сливовое вино беднякам: оно не так уж и крепко, да и вкуса они не оценят. Наливать же всем подряд "Мулмастерскую наливку на можжевельнике" – тоже не самый лучший выбор: любой человек с более-менее развитым вкусом в алкоголе может принять её за личное оскорбление! Если вообще сможет после неё что-то хоть как-то воспринять и интерпретировать.
Впрочем, то были лишь меры предосторожности. Никому не возбранялось ничего пробовать, и не редко случалось вам видеть бедняков, прикладывавшихся к горлышку вина, сама бутылка которого говорила многое об его цене.
Следующей мерой предосторожности был наём персонала. Все вы подошли буквально в последний момент, за пару часов до начала мероприятия, и успели лишь бегло пообщаться с лакеем госпожи Со, пожилым мужчиной по имени Сол, проведшим вам краткое собеседование.
Этот джентльмен входил в перечень консультантов Астрид, готовивших и контролирующих мероприятие. Именно он поставил Парус в дуэт к Хэви, после чего со всей свойственной ему проницательностью порекомендовал им выступить уже во второй половине мероприятия. Во-первых чтоб жрица и бард успели хорошенько подготовиться, во-вторых чтобы залитыми зенками гости не возмутились орку на сцене. Да и сам орк мог бы вступиться за напарницу, в случае чего – не местная всё-таки. ​Что характерно, "Возмутиться" в теории мог любой из гостей, но, что характерно, на практике все выступлением парочки странствующих артистов остались довольны. И даже как-то не смущало особо, что вся слава досталась тем, кто выступил раньше, наверное?
Что же до тех из вас, кто был нанят для охраны, то можно с уверенностью сказать одно: сегодняшнее(Или всё-таки вчерашнее?) празднество в Особняке Со было довольно мирным за исключением нескольких пьяниц или неопытных карманников. Поэтому сюрпризом стало то, что самый громкий и насильственный конфликт возник не между гуляками, а между двумя слугами.
Одна из портних Госпожи Со - молодая женщина по имени Бинаси, удивила всех тем, что жестоко напала на конюха по имени Ларч, которого потом Городская Стража проводила домой, с помятым телом и самооценкой.
Заниматься расследованием было уже поздно, да и пригубить Калимшанского Сливового вы уже успели. Лишь убедившись, что первый день празднества окончен, и сдав смену другой группе нанятых охранников, вы отправились на боковую.
Наступило утро. Часов восемь назад оно наступило. Да что там! Полдень уж отстучался в оконце, а вы только-только потихоньку начали разгонять кровь по венам. Ну или чай по кружкам – тут уж с какого боку посмотреть. В любом случае, у вас был поздний завтрак... Или припоздавшийся обед? Ладно, стало быть сойдёмся на том, что у вас был ранний полдник. Вы сидите в столовой в крыле для прислуги. Можно было бы сказать, что на вас приличного места пожалели, однако все "Приличные" места в холле или во внутреннем дворике пожалели, но сейчас эти "Приличные места" были до неприличия неприличными с виду и находились в состоянии уборки. Да и помещеньице для прислуги было весьма уютным местом. Не таким просторным, как бальный зал, и явно обставленным "Под себя": всё необходимое, будь то посуда или бадья с водой, было под рукой, пространства для простора хватало даже минотавру, в кухне за дверью активно кашеварили, из-за чего даже у вас стоял густой запах специй, а на одной из предоставленных вам для сна мягких соф лежал тот самый лакей госпожи Сол, сорвавший спину на прошлом празднестве.
От горячего рагу, крепкого чая и хлеба с маслом головы ваши переставали трещать, взор прояснялся, и даже речевой вновь делался способным генерировать большие, комплексные предложения. Может, пора бы этим воспользоваться и... Ну, например, обсудить явно не замятую до конца перебранку служек Астрид, пышное празднество, коему ещё длиться и длиться, или хотя бы просто перезнакомиться?

- Что? - пленник неожиданно заметил недобро уставившегося на него Дыка, - Какой человек? О чём вы?



Из-за двери, к которой приложился ухом Тхить, не доносилось ни звука.

О'Райвер уже был в такой ситуации - при осаде ***. Тогда у них тоже кончилась боеприпасы, еды оставалось - по полсухаря на трех человек, а в роте практически не было ни одного здорового солдата. Враг был везде, он захватил стены да и большую часть крепости. И не было никакого сомнения, что утром он займет то, что еще оставалось под контролем полка. Точнее, сомнений не было ни у кого, кроме полковника Маккинли. И он смог заразить своей уверенностью оставшихся бойцов. И они выстояли: и завтра, и послезавтра и даже после-послезавтра... А потом пришла подмога...

Но на острове не было полковника Маккинли. Здесь были только сержант О'Райвер и еще трое гражданских. А Тим, как оказалось, не обладал таким красноречием и организаторскими способностями. Нет, он командовал, он сам таскал эти треклятые дрова, ругался с отлынивающим от работы и даже, дал пару затрещин. Но, честно говоря,.. в общем, сержант не мог отнести последний день в свой актив. Потом, через неделю или месяц, он, конечно, осознает как героически спас растерявшихся пассажиров от неминуемой гибели, победив свирепого льва и тигра, вернее дюжину львов и тигров, и голыми руками разорвав на части целое стадо диких буйволов, построил порт и организовав новую колонию...

Но это все будет потом. А сейчас О'Райвер стоял на палубе корабля и смотрел на остающийся позади остров...

Джоба била крупная дрожь, болел живот, но он работал, работал и работал, наваливая в заготовленный костер все больше дерева, работал без отдыха, орал на товарищей по несчастью, когда ему казалось, что они работают меньше, выслушивал их ругань в ответ и орал снова - все это на ходу, не выпуская из рук охапку веток и хвороста. Плотник ясно понимал, что голод и холод почти добили их небольшой коллектив и вся надежда только на то, что завтра днем появится корабль - завтрашней ночи они уже не переживут.

Даже в шлюпке опытный моряк не позволял себе расслабиться и выдохнул только на борту, получив большую миску гороховой похлебки на солонине и двойную порцию грога. Он все еще жив. Море снова хотело убить его - и у него снова не получилось. Что же, шансов у него будет еще много - Джоб не собирался искать себе могилы на твердой земле...

В этот вечер было решено, что еда останется Элайзе, а остальные могли лишь голодать и завидовать ей. Вторая голодовка подряд неблагоприятно сказалась на обстановке в лагере и если все не передрались, то, как минимум, переругались. Тем не менее, как-то удалось дожить до утра, корабль показался на горизонте, и надо было спешить разжигать костер.

  Погода портилась и времени разжечь сигнальный огонь оставалось всё меньше. Элайза Крофт собрала оставшийся хворост и уложила его в большой костёр. Тьма уныния постепенно отступила и на смену ей пришел серый туман ожидания. Переживут ли они еще одну ночь? Разожгут ли завтра сигнальный огонь? Увидят ли дым со второго парусника? Слишком много вопросов, слишком много сомнений, слишком мало сил что-либо изменить. Она сделала что могла или во всяком случае всё то, что должна была сделать. А дальше… В конце концов, жизнь на этом свете – само по себе невероятное стечение обстоятельств, и всё более невероятен в ней каждый следующий день.

Доигралась! Ну ведь сказано было: находиться во втором эшелоне и не терять бдительности! Эх!... Разозленный О'Райвер бросился вдогонку за кабаном, но к счастью (правда не понятно для кого - для себя или кабана) не догнал. Отдуваться за свинское поведение пришлось стаду коз. Да... Хороших шкур в силу ряда обстоятельств добыть не удалось, зато мяса теперь было навалом.

Тим ходил мрачнее тучи, впрочем теперь этим нельзя было удивить не только солдат его полка, но и обитателей их небольшого лагеря. Осада! Они в осаде! И не важно, что у осаждающих нет пушек и сабель. Зато у них есть клыки и когти, а это в определенных обстоятельствах может быть гораздо опаснее палашей и штыков. Сержант затянулся из найденной коком и конфискованной им трубки. Да... Надо что-то придумать... Хм, неплохой табачок...

- Есть ли у вас план, сержант?
- Есть ли у меня план? Спрашиваете! У меня есть целых два плана!

Взбодрившийся О'Райвер внезапно развил буйную деятельность. Для начала он позаимствовал у плотника топор - у того все равно рука ранена - и заточил копье. Ха, теперь у него есть, что противопоставить хваленым клыкам и когтям! Потом с заговорщицким видом подошел к Элайзе и отозвал ее в сторону.
- Мисс Крофт, у меня для вас будет маленькое, но весьма ответственное поручение. Подойдите к ограде и закричите как можно громче. Я знаю, вы сможете. А я буду стоять рядом и колотить топором по лопате. Так мы всех зверей в округе распугаем!

"Восходящее солнце окрасило нежным светом склоны гор прекрасного, затерянного на просторах острова" - наверное как-то так описал бы автор приключенческого романа наступившее утро. Но О'Райвер к счастью или, наоборот, к сожалению романы не писал, поэтому излишней любовью к лирике не страдал. Зато он страдал он от чувства голода. Сильного голода. Уже одного этого хватило бы сержанту для скверного настроения, но сегодня к тому же он еще и не выспался...

Мрачный вояка ходил по лагерю, ища на ком выплеснуть свое раздражение. И первым, кто попался ему на пути оказался Френки. Возможно, занимайся кок делом или хотя бы имей в наличии вкусный - да что там, хоть какой-нибудь - завтрак. все бы и обошлось. Но на свою беду повар просто сидел у потухшего костра и задумчиво рисовал палочкой на песке незамысловатые узоры.

Глаза сержанта загорелись, лицо покрылось пятнами и он тихонечко - сколько солдат полка попались в свое время от этого его маневра - подкрался к так не вовремя расслабившемуся дежурному.

- Караул, в ружье! - крик раздался прямо над самым ухом Френки. - Встать! Это что за безобразие?! Напомнить обязанности дежурного по рот... тьфу по лагерю?! Почему не готов завтрак для личного состава? Почему территория не прибрана? Почему не делается обход территории? Ты что думаешь, здесь тут курорт и богадельня? Что придут добрые монашки и все за вас сделают? Так я тебя расстрою, монашек здесь нет, а я - есть. И я совсем не добрый! Так, чтобы одна рука тут, вторая там! Быстро за работу! Время пошло!

На секунду сержанту даже показалось, что у него все хорошо, все по-прежнему: он расположении родного полка, а не на каком-то всеми забытом острове, перед ним испуганный солдатик, а вечером они с Берни пойдут в кабак...

  Следуя за страстью к открытию неизведанных земель и морей, за ветром свободы, что наполнял корабельные паруса, но прежде всего, все-таки, желая убраться подальше от папочки и мамочки, которых его величество король Англии, Уэльса, Шотландии и прочее-прочее назначил лордом и леди одного из карибских островов, Элайза Крофт оказалась в этой экспедиции не случайно.

  Находясь, как и подобало порядочной юной леди, на корабле под протекцией капитана, мисс Крофт выходила на палубу трижды в сутки: утром, когда солнце поднималось над горизонтом и во все цвета радуги окрашивало небеса; днём, когда в порывах ветра хлопали белые паруса и скрипели подобно крикам чаек мачты и доски палубы; и ближе к вечеру, после ужина, чтобы вдохновиться видом бескрайнего океана перед отходом ко сну, когда моряки начинали петь свои шанти, а солнце вновь опускалось к горизонту, красочно прощаясь с темнеющим небом. Всё остальное время Элайза проводила в каюте, изучая навигационные карты и читая книги о бесстрашных и изобретательных исследователях, волею судьбы оказавшихся пленниками всевозможных тропических островов, даже не думая в то время, что в самом ближайшем будущем сама она станет героиней такой же истории.

  Когда шторм схватил корабль в тиски свирепых ветров, игрушкой бросая его по гигантским волнам, Элайза скрепя сердце вышла на палубу, крепко держась за поручень лестницы: закутанная в плащ, закрывавший капюшоном голову от острых как осколки стекла брызг, с саблей на левом боку, будто ожидая, что её неизбежно выбросит на необитаемый остров подобно героям прочтенных книг и там эта сабля наверняка пригодится, она смотрела на черную стену неумолимой стихии, вершившей судьбу команды. Вроде бы, взглядом она искала на мостике капитана; вроде бы, кричала что-то одному из других пассажиров, но вой ветра заглушал её слова; вроде бы, в какой-то момент она отпустила поручень лестницы и в следующий миг мир померк.

  Элайза очнулась на песке, когда всё закончилось. Вновь над горизонтом поднималось знакомое морское солнце, вновь знакомый скрип наполнял воздух вокруг, но скрипели не мачты, а в самом деле над берегом незнакомого острова кричали быстрокрылые чайки.

У каждого была своя причина сесть на этот корабль. Кого-то манили неизведанные просторы, кто-то хотел радикально сменить жизнь, кто-то шел за большими деньгами, обещанными в этом походе, а для кого-то море просто было родным домом и работой, и не важно, что сейчас вы уже не курсировали от одной известной точки к другой, а двигались на запад, на встречу неизведанному. Так или иначе, все, кто решился на такую авантюру однозначно владели навыками выживания и были готовы пережить несколько ночей на необитаемом острове. Но вот остаться на нем навсегда?

Последние недели погода была переменчивая. Иногда случался чуть ли не штиль, но иногда налетал сильный ветер. Моряки в целом предпочитают ветер штилю, то только не такой ветер, что случился в последний раз. Настоящий шторм, который вертел и крутил их корабль как игрушечный, и несмотря на мастерство капитана, судно кинуло на рифы, оно получило пробоину и стало ясно, что надо искать спасения где-то в океане. Капитан, как и положено настоящему капитану судно покидать отказался, остальные же попытались добраться до суши. Что же, повезло немногим, до берега добрались лишь четверо. В непроглядной ночи было невозможно понять, где вы оказались, поэтому пришлось ждать рассвета, согреваясь остатками плещущегося во взятой кем-то фляге рома и заедая его тоже припасенным вяленым мясом.

Когда дождь закончился, ветер начал стихать, еда и алкоголь сделали свое дело, и выжившие отрубились, приютившись друг около друга, укрывшись остатками досок, на которых добирались до берега и стараясь не замерзнуть.

Утром все проснулись от согревающих лучей солнца. На небе не было ни облачка, вчерашний шторм сдуло без следа. Окружавший ваш пляж был больше похож на райский уголок, и в другой ситуации можно было бы насладиться морем и солнцем, если бы не понимание, что на этом острове можно остаться навсегда, и неизвестно с какими опасностями здесь можно повстречаться. Одно утешало, кораблей отправилось на запад два, и второй был больше и надежней. У капитанов были свои средства коммуникации (кажется, с использованием каких-то птиц), и было понимание, что не получив вовремя весточку и зная про шторм, второй корабль будет вас искать. Но среди бескрайнего океана и множества мелких островов было сложно надеяться, что искать вас будут долго. По расчетам выходило, что корабль пройдет мимо где-то через 10-12 дней, и нужно к этому моменту иметь возможность привлечь его внимание.

Хотя важнее было не умереть от голоду и холода раньше. Запасы были весьма скудные. Кажется, их можно было пополнить, если попробовать добраться до остатков корабля, пока он не затонул окончательно.

      x-x
     /   \
  x-x  o  x-x
 /   \   /   \
x  o  x-x  o  x
 \   /   \   /
  x-x  1  x-x
 /   \   /   \
x  ?  x-x  ?  x
 \   /   \   /
  x-x  ?  x-x
     \   /    
      x-x      

Несколько секунд ничего не происходило, потом девушка вдруг вздрогнула, замерла на месте, затряслась, как от озноба. Глаза закатились, словно Лера пыталась разглядеть что-то в своей собственной голове. А потом она вдруг забормотала сбивчиво, торопливо, хриплым, дребезжащим голосом:
— Денюшки, денюшки, кровненькие мои, как же так, почему? Верните, верните нехристи окаянные, верните...

Не так Валерия представляла себе эту встречу. В идеале она должна была подкараулить отца на корабле, на таком отдалении от берега, когда предпринимать что-то уже будет поздно. Буквально выскочить из ниоткуда и как припугнуть, мол, ну что, не жда-а-ал? Вот была бы умора! А теперь ей как-то не до смеха совсем стало, когда с той стороны забаррикадированной двери отец рявкнул так, что у неё чуть сердце в пятки не ушло.

Но он был рад. Она поняла это. И поняла, каких усилий стоило ему не выораться на свою безалаберную дочь прямо тут, при всех. Но вместо этого он был мягок и рад. А Валерия была на грани того, чтобы заплакать, и чтобы кинуться колоть ему в грудь стрелой, единственным оружием, какое оставил ей Архип, — или чтобы драпануть наутёк через окно. Но она выбрала швырнуть стрелу на пол и броситься ему на шею, ткнуться лбом в жёсткую ключицу и так стоять, сдерживаясь и давая подумать — себе и ему.

— Да, — просто согласилась она. — Если бы я знала, что у вас здесь людей убивают, подождала бы за забором. Пока ты со всем разберёшься.

Валерия задрала голову и, вытерев глаза кулаком, заглянула ему в лицо, очень внимательно всматриваясь в его огрубевшие черты. Это лицо она не видела слишком давно, настолько, что память врала ей, говоря, будто оно всё то же — но разум подсказывал, что это не так. Походная жизнь, казалось, не шла отцу на пользу, хоть он и предпочитал походы домашнему уюту и времени, проведённому с семьёй: сыновьями и двумя самыми близкими женщинами в мире. Эти две женщины, впрочем, немало сил приложили к тому, чтобы Луций так поседел. Поэтому ничего удивительного, если его приходилось искать где-нибудь на Дунае. Но это глупые бытовые шутки, над которыми мама в компании подруг могла бы посмеяться за бокалом фалернского. Это не отменяло того, что её дочь годами росла без отца.

— Ну ты совсем одичал, я смотрю, — Валерия нервно захихикала, как смеются люди, только что поборовшие плач. — Варваров себе в свиту набрал, колдунов, да деревню. Людей, говорят, жжёшь и собаками травишь, — она пальцем расправила ему слипшиеся на лбу волосы. В следующий раз, когда она посмотрела отцу в глаза, голос дурачащегося ребёнка стал крайне серьёзным. — А люди думают, что с этим делать, объединяются в братства. Под знаком Митры.

Она отступила, выпустив его из объятий и теперь широко и хитро улыбнулась, с концами растерев по щекам последние следы своей секундной слабости.

— Спрашиваешь, что произошло? Видишь, я уже работаю! Разузнала, что у тебя здесь и как. Ну что могу сказать? Бардак у тебя здесь. Колдовство, — она указала на брошенную стрелу, — убийства, кражи, изнаси... — Валерия вдруг стушевалась, переступила с ноги на ногу и сложила руки на груди, обхватив себя за плечи. Словно закрываясь от наказания, которое всё равно не последует. — Насчёт этого... Ты, наверное, всякой мерзости уже услышал. Но ничего такого не было. Была одна, ну, неприятность. Я даже не знаю, с чего начать и как, чтобы из-за этого кто-нибудь опять не сгорел на костре. В общем, я сперва не хотела... тебя... видеть... — Валерия тяжело сглотнула. — Я решила, будет очень умно, если залезу к тебе в кабинет — ты знаешь, как, — и из твоих документов узнаю, когда и на чём ты уходишь в море. Затем проберусь на корабль, ну а там уж...

Теперь она смотрела на Луция виновато. И не потому, что копалась в его вещах и всем этим могла доставить магистриану немало хлопот, и не потому, что кто-то из-за неё мог пострадать (и неизвестно ещё, не пострадает ли), и даже не потому, что избегала с ним встречи, делая всё у него за спиной. Ей стало стыдно, что это и был весь её план, что она не смогла придумать ничего получше. Что это даже как-то недостойно дочери Луция Цельса Альбина. Что всё её приключение на вилле — это, в общем-то, череда досадных промахов. Что ей ещё учиться и учиться — не просто думать на десять шагов вперёд, а думать своей башкой.

— Ты не сердись, я просто... Я только... случайно попалась. Центенарию твоему, Архипу. Он меня повал... Схватил меня. Ну, то есть да... Повалил, да. Было такое. А это увидела рабыня, а потом уже все рабы об этом знали, а потом Марк Аврелий и твой прокурсатор, этот варвар, Эморри, нашли нас с Архипом, когда он меня обыскивал, и мне пришлось притвориться, что я это не я. А ещё, что он меня, вроде как, ну, полапал немного, — она поняла, что краснеет. — Я не знаю, зачем. Я запаниковала. И решила, что если назовусь твоим именем, будет гораздо хуже, а в итоге эта история так запуталась.

Валерия выпалила всё без утайки, врать не имело смысла. В подробностях тоже смысла не было никакого, отцу уже наверняка составили по пять отчётов с разных точек зрения, так что всей необходимой информацией он давно владеет. А если ещё нет, то будет с минуты на минуту. И важно было только то, станет она себя выгораживать или нет.

— Но ты же не только про это спрашиваешь? А о доме. О том, как я столько времени... Без тебя и вообще. Добиралась сюда как. Мне теперь столько всего хочется тебе рассказать! Но, наверное, не тут?

Сбежавшими было принято взвешенное решение не задерживаться рядом с этим странным сооружением и двинуться прочь. Поискать деревню, задержаться в лесу, что угодно, но только не оставаться здесь и не рисковать встречей с орками или чем пострашнее.

В это время бежавший вниз Эллиот неожиданно услышал двигающиеся навстречу ему шаги. Не успел от затормозить, как из-за поворота появились четверо. Все та же четверка, что недавно выпустила их из заточения. Только что-то странное проскальзывало в их облике... неужели... да, конечно, эти четверо были мертвы, а их движения неестественными для живого человека.

- Не бойся, они не тронут тебя, - раздался в голове голос патрона, - напротив, они помогу тебе.

И правда, четверка остановилась и замерла.

- Встречай своих верных слуг, - продолжил говорить голос, - они будут служить тебе и мне верой и правдой, пока мы находимся в этой башне. Но они мертвы, и могут лишь выполнять команды, так что не жди от них них умных решений и совета. А теперь давай с их помощью очистим это здание от оставшихся орков.

Камнедам указал когтем на записку.
- Отдай город-стража. Показать им что в тоннелях. Тогда поверить, что твоя угрожать вандал. Что ты не детеныш-который-кричал-аллозавр, - кивнул Камнедам.
- А нам ты обещать золотые камни, - напомнил ящер, протянув лапу.

Интересно, а сколько шишек на лбу нужно набить, чтобы выработать привычку слушаться Герберта? В песке, который с него сыплется, мудрости больше, чем иной раз на целую деревню приходится!
Возможно, будь это кто-то другой – силуэт Хенделя уже удалялся прочь от этих злосчастных катакомб. Но отстали, судя по всему, монах и бард. Имена их Герберт, на радостях от успешного побега, уже начал было забывать за ненадобностью, но помощь их забыть не так то и просто.
–Едрёна вошь...–Сказал жрец, разворачиваясь на месте и, цокая тростью, возвращаясь обратно. По пути он кивнул следующим рядом напарникам, приглашая проследовать за собой, и крикнул вглубь пещер:–Держитесь там, сейчас буду!

— Силард, ты как? Сможешь меня приподнять?
–Без проблем,–Кивнул Силард. Ну, тут его понять можно: в Лани, может быть, мышц и побольше, чем в том же Амасиусе, но едва ли она весила больше. К тому же, она в темноте лучше видела – что полезно. Ну и тот факт, что она – эльфийка, а не сомнительный хрен-откуда-взявшийся пухлый старик тоже накладывал определённые коррективы. И отнюдь не в пользу кандидатуры пухлого старика.

Паладин убрал меч за спину(Для лучшей баллансировки), сложил ладони и подсадил эльфийку, после чего шёпотом решил дополнить её ответ Амасиусу:
–Маги, колдуны и ещё контрабандисты, кстати. Завозят в город всякое нехорошее, а потом купцы-оптовики закупают себе кучу воз товара, и в нём прячут то самое "Нехорошее". Ну а стража если и останавливает их на выезде, то только по праздникам и с ленцой. И не столько для проверки, сколько на бутылку выклянчать. В общем, если найдём, куда докладывать, нам за эти тоннели ещё и премиальных отсыпать, наверное, смогут.

– Резкая перемена в манерах. Первое впечатление мне больше понравилось... - сказал Дом и продолжил, - значит крысой меня хочешь сделать, да?...
– Хм.. Что ты уже знаешь о нас? Нужны конкретные вопросы. По Змеиному глазу не скажу вообще ничего. Потому что эта тема прошла мимо меня, и долбить наркоту это последнее что я стал бы делать. И торговать тоже. Если у тебя личный мотив к тем кто толкает и он связан с насилием, то я в деле.
– Информатор. Его Шило заказал. Главарь Змей Шар, недавно стал им. Конечно же при мутных обстоятельствах.

Ответ Симеона был достаточно предсказуемым - в том плане, что именно эти слова она ожидала услышать от него в ответ. В совершенстве владеющая искусством манипуляции людьми, девушка легко считывала чужие попытки манипулировать ею самой. С человеком менее умным правильным было бы играть в поддавки, изображать заинтересованность - но игра с Ирлентри предстояла куда более сложная. Больше цинизма, больше прямолинейности - охотник и сам не заметит, как превратится в жертву...

- Все это довольно спорно, - прошептала Эльмира в ответ. - В супружеской жизни кто-то всегда должен быть рабом другого, в противном случае это не брак, а клуб по интересам на двоих. Из меня рабыня очевидно получится скверная, из вас - аналогично. С другой стороны...

Прервавшись, девушка смерила Ирлентри оценивающим взглядом.

- С другой стороны, Сун, насколько я помню, никогда не заботили условности семейной жизни или чистота супружеского ложа. И если мне вдруг наскучит замужняя жизнь в кругу скучных людей - в изнанке Верхнего Города хватит интересных мужчин для удовлетворения моих... амбиций? - пожав плечами, словно и сама не поняла до конца, что имела в виду, Эльмира решила сменить тему. - А вот насчет "агента" - хотелось бы понять, что вы под этим подразумеваете? В конце концов, продажная служанка, за пару серебряных согласная подслушивать под дверями господской спальни, тоже в некотором роде... агент.

Брезгливо поморщившись при последних словах, девушка сложила руки на груди. Кое в чем Симеон был точно прав: ее амбиции отнюдь не ограничивались перспективой замужества с Ричардом. Правда, даже этот пройдоха не подозревал, как же далеко они простираются. И чего он точно не подозревал - так это чем обернется для него тривиальная попытка вербовки благородной девицы с нешуточными денежными затруднениями...

— Сорок тысяч, — присвистнул лорд Кросс. — Огромная сумма, ничего не скажешь. Я понимаю, что в силу своей редкости, установленной рыночной цены на этот товар попросту не может быть. Но всё же, при всём уважении, господин Скунд, ваша цена мне кажется несколько завышенной. Перед тем, как взять заказ у своего клиента на Зелье Долголетия, я прошерстил амбарные книги Гильдии Нотариусов Глубоководья на предмет подобных сделок и обнаружил там всего две записи за всю историю Гильдии. То есть, практически со времён основания города. Сумма обеих сделок, связанных с Зельями Долголетия была в пределах десяти тысяч золотых. Мой клиент уполномочил меня потратить десять тысяч за один флакон, на что у меня есть соответствующий вексель. Полагаю, эта сумма с лихвой должна покрыть ваши расходы на магические и алхимические компоненты, а также достойно вознаградить вас за ваше время и опыт.

Что и говорить, даже чертов дварф сидел за своей стойкой и бороду свою чесал, вместо того чтобы помочь Адель, да за такое она ему всю бороду потом вырвет, если конечно на своих двоих уйдет из этого чертового трактира. Краем глаза, воровка отметила что один из бугаев упал, но Йохана кажется теснили и надо было постараться поскорее закончить с этой пираткой, сколько же черт возьми у неё было сил, если даже после стольких ударов она все ещё стояла на ногах и могла драться, особенно при учете того что её так же недавно отделали, и очень зря пожалели эту сучку, надо было тому парню её добить, стало бы на одну тварь в городе меньше. Теперь похоже это дело ложилось на плечи Адель, да, она уж точно её не отпустит.

Йохан же, проклинал все на свете, и скрипел зубами, понимая что сейчас его скорее всего уложат и тогда следом положат и его ученицу, которая пускай и стала мастером-вором, но похоже все ещё не набралась мозгов, влезая в драку с численным перевесом не в их пользу, хотя краем сознания вор понимал что она это делала рассчитывая на честную драку на кулаках, кто же черт возьми мог подумать что эти пираты настолько отбитые на голову, что станут устраивать поножовщину прямо в вотчине одного из главарей гильдии, да после такого даже отделай они двух мастеров, им точно жизни здесь уже не будет. Если вообще повезет отсюда убраться.

- Вы покойники, даже если меня уложите, все равно. - тихо, но уверенно проговорил Йохан, собираясь расправится сначала с тем что был перед ним, понимая что если повернется сейчас спиной к тому что вонзил ему туда кинжал, то этим тут же воспользуется этот гад, и его просто зарежут как свинью, а так хоть какой-то, пускай и призрачный, но шанс был. Правда руки уже начинали подводить вора, последствия прошлых ран были на лицо, и он едва не выронил свой меч в момент одного из ударов, который по всей видимости явно ушел в молоко. Но Йохан успевал нанести ещё один, возможно здесь ему должна была сопутствовать удача чертовка, если он конечно уже не исчерпал свой лимит, после того как они так ловко завладели искомым артефактом.

"Да, разумеется, я помогу", - а Бенджамин был и не против. Во-первых, новые знакомства никогда не повредят. А уж если они касаются кого-то, кто связан с опасными магическими артефактами - тем более. Во-вторых, разбираться с книгой было бы по-своему интересно, так что Вудроу это было не в тягость. Ну и провести время с Кармен тоже было не такой уж плохой идеей.

"На самом деле, одна из основных наших проблем в том, что мы можем случайно начать опрашивать того, кто это сделал. Именно поэтому я в первую очередь рассматривал именно магические способы ведения расследования. Но и у них есть свои, причём очевидные, минусы: цена, неверное толкование результатов. А если злоумышленник был грамотным, на некоторых этапах он мог бы добавить приманки, которые повели бы мага-сыщика по ложному следу. Впрочем, не будем унывать раньше времени, а то можно так сразу руки сложить и ничего не предпринимать, потому что всё равно бесполезно. И потом... ряд вещей не замаскируешь. Как подделать показания трупа? Как скрыть мотив? Розы получили пятеро, и все они обедали за одним столом. О чём это может говорить?" - изобретатель поделился своими мыслями.

Аасим уже и позабыть успел, что такое туман и как же он бывает полезен. В последние годы, если ему и застилало что-то глаза, заставляя горизонт теряться где-то вдали, так это зной и заливающий глаза пот – но никак не туман. И уж тем более это был первый случай, когда именно туман выручил его. Видать, правы почитатели Гвейрона Буреветра: "то, что не тронуто цивилизацией - по природе своей хорошо". Стоило в этом заселенном и застроенном месте появиться хоть чему-то естественному, как оно сразу же пришло на выручку условным "Хорошим ребятам"?
Бывает и такое.
Впрочем, своей заслуги следопыт тоже не умалял: вполне вероятно, что не замаскируй они "языка" и не предприми должных мер предосторожности, как на них из тумана бы вышла толпа-другая врагов, просто ориентируясь на показания ранее сбежавших бандитов и количество силуэтов.
В общем, партия была разыграна удачно. Оставалось лишь дождаться, что выпытает из гнома Марко, и... Ну, пройтись малость. Но это завтра.

***
Завтра наступило, меж тем, довольно быстро. Придя в себя на печи в своей каморке, Кхариф обнаружил две вещи: высыпаться после жестоко убийства головореза-голиафа в разы проще, и... Ну, если бы не внутреннее убранство его дома, то для хорошего сна не требовалось бы убивать голиафов.
Затратив пол часа на зарядку, Грейсон принялся собираться в прогулку: умылся, убрал под броню кошель, оставив во внутреннем кармане плаща лишь малую сумму на некие особые нужды, и отправился в таверну – чтобы поесть в кой-то веке нормальной пищи.
В таверне он принялся выяснять для себя несколько вещей: что же вчера за митинг произошёл, из-за которого ночные улицы так удачно пустыми оказались, где в городе можно купить хороший ковёр и какого-нибудь питомца.

Калеба обуздал нешуточный голод и с каждой секундой он становился всё сильнее. Парень буквально ощущал, как клокочет его желудок. В ушах звучали слабые шепотки. Нет, это были чьи-то голоса. Он остановился за углом, упав на одно колено перед коротким рывком и вытянув перед собой своё оружие. Веберн ощущал нешуточную уверенность.

“Я охочусь в городе вот уже третью неделю и всё ещё не встречал никакого серьёзного сопротивления… Чёрт возьми, это так просто! Почему никто другой из упырей не охотиться открыто?!”, — холодно смеялось его оголодавшее эго. Где-то на задворках разума кричало его чувство осторожности и инстинкт самосохранения. Но их подавил король всякой нежити — Голод.

Калеб сбросил с себя свой плащ, выворачивая его наизнанку, а полы обвязывая вокруг пояса, чтобы не мешали на бегу. Стянул с шеи платок: повязал на голове, а затем поднял выше ворот, скрывая лицо. Он всё же в нижнем городе. Стоило позаботиться, чтобы тебя не узнали. А ещё, стоило спешить с жертвами. Лучше разделаться с ними быстро.

Не промолвиви и слова, мясник ринулся вперёд, вылетая из-за поворота с коротким мечом и топором наголо. Ему давно пора поужинать, правда. Однако сегодняшние блюда почему-то трепыхались и всё ещё болтали. Пора бы это всё подправить. Вампир на полном ходу врезался в раненого, атакуя его...

– Да, да, знаю, "Доспехи Мага", Плащик... Все сделал и все равно отхватил. Криворукий я, что сказать.
Полуэльфа Дерус не припомнил, но ситуация показательная. Сегодня и он, если бы не врождённая стойкость зеленокожих, отправился прямиком в могилу. В голове промелькнула мысль, что среднестатистический волшебник ничерта не умнее остальных, просто становятся известными только те, кто не сдыхает от своих же экспериментов.

– По старой дружбе.
Дерус вытащил пять золотых из кошеля. Затем подумал и вытащил ещё один, положив на алтарь. Идея была простая, Азут все равно мертв, а это - хороший способ оставлять чаевые. Да и в конце концов, его хорошее отношение стоит золотого. Мало ли что будет дальше. Один из уроков, который успел преподать ему Ар'Кар: "Быть эгоистом столь же разумно, как и помогать другим". В тринадцать это звучало как бред, но внимательно следя за жизнью племени, за вычетом воителей, все становилось на места.

– Ладно, старик, спасибо. Азут, может, и умер, но не мы и не его жажда знаний. Да и на ком тут все будет держаться, если ты споткнешься об бутылку?

Дерус решил, что сундук взломать придется самостоятельно... Ладно, тогда нужна монтировка.

Инструменты людей были непривычно легкими. Будем надеяться, что они такие же крепкие, как орочья сталь. Но проверять сегодня смысла не было. Дерус откровенно устал и хотел просто отдохнуть. Может, ночью его посетит идея лучше, чем ломать сундуки с магической защитой ломиком. Да и магическую силу восстановить стоило.

Девушка, приняв заказы отправилась на кухню. Спустя совсем немного времени на столе начали появляться яства и напитки, приносимые заботливой рукой полуэльфийки.
Перед Тислином была водружена тарелка кабанятины, заботливо обложенной овощами и поставлена кружка пенистого ржаного пива. Пред Грокнаром появилось огромная, содержащая в седе чуть ли не пару литров, бадья все с тем же пивом и поднос с мясом. Оценив размеры принесённого блюда полуорк довольно хмыкну - за таким ужином не грех и два часа просидеть, ведя неспешные беседы о жизни и планах. Перед Лань поставили кружку ароматного пива, но с едой почему-то не торопились. Камнедаму принесли мяса, как он и просил - сырого. Официантка немного опасливо покосилась на людоящера, ставя тарелку. Всё таки - не каждый день к ним захаживает представитель столь экзотичного для Мулмастера народа. Нашлось и молоко для паладина. Оно было с кислинкой, но свежим и приятно утолявшим жажду. Как ни странно - вкус молока великолепно оттенял терпкий привкус мяса. Попробовав принесённую еду, становился понятен ажиотаж вокруг этого не притязательного на вид заведения. Отменный запах, непередаваемый вкус, великолепно подобранное сочетание приправ при приготовлении, точно выверенное время прожарки - все в блюдах говорило о руке истинного мастера, приготовившего их.
Неспешно разговаривая, вы наслаждались ужином и спокойствием.
Спустя ещё минут пятнадцать из кухни показалась официантка, толкающая перед собой тележку, на которой стоял он - Навский Шуркъ. Именно так - блюдо с большой буквы. Хотя по размерам блюдо и уступало тому, которое поставили перед Грокнаром, смотрелось оно просто феерично. Мелко рубленные куски дичи и мяса, вперемешку с овощами были выложены в форме вулкана, из центра которого горело пламя. Огонь, поднимавшийся как минимум на целый фут над блюдом, менял свой цвет, перетекая из огненно красного в иссиня-голубой и обратно. Когда же блюдо было доставлено к вашему столу, полуэльфийка, отточенным движением опытного фокусника достала откуда-то из за спины большой клош и ловко накрыла блюдо. Из под него послышалось тихое шипения, а когда девушка его подняла - в ноздри всех присутствующих ударил дурманящий аромат свежайшего тушёного мяса, нежнейший запах только что приготовленной куропатки смешивающийся с нотками томлёных в овощей.
- Навский Шуркъ принято кушать горячим. - уточнила официантка, ставя блюдо перед Ланью.

Попробовав первый кусочик блюда, Лань было даже подумала, что описание остроты данного шедевра несколько преувеличено. Но тут проглоченная порция дошла до желудка, и она осознала, что такое - очень острое блюдо в понимании местного шеф-повара. В животе полуэльфийки взорвался тот самый вулкан, который она видела при подаче этого шедевра кулинарии. Ощущения просыпающегося внутри неё дракона полностью поглотили Лань, выведя на время из разговоров. Ей казалось - выдыхни она сейчас и изо рта вырвется пламя. Сказать, что это блюдо острое - все равно, что сказать что Лунное Море - не более чем лужа, оставленная дождём на крылечке. Поборов желание выскрести дотла свой желудок, Лань сделала глубокий глоток пива. Пожар внутри несколько улёгся, оставляя ощущения блаженства и расслабленности как после долгих изнурительных тренировок чувствует себя боец, прилёгший в теньке дерева. Следующая порция пошла уже гораздо мягче. Продолжая есть и не забывая запивать пивом, Лань начала наслаждаться вкусом блюда, раскрывающимся постепенно, словно бутон подснежника в только-только начавшем оттаивать лесу.

Проведя прекрасный и сытный вечер, вы дождались, пока последний посетитель покинет заведение.
- Ну чтож, желаю вам удачи. Мы открываемся в 10 утра, завтра я приду к восьми, подготовить кухню и заведение к открытию, а сейчас - доброй ночи. - попрощался с вами Крумег и удалился по своим делам.

Карта

-А мне порцию мяса в два раза больше, чем моему бородатому другу. Не престало полуорку уступать дворфу, особенно в еде!
Обстановка в таверне Грокнару нравилась. Шумно, весело, людно. Заведение явно пользовалось спросом, а значит и кухня должна быть отменной. Предвкушая вкусный ужин, еще и за счет заведения, полуорк почувствовал, как его рот наполняется слюной.

"Еще бы. Так обрадовался новому заданию и предстоящей драке, что пообедать забыл. Хороший же ты полуорк, Грокнар, о еде забывать, позорище..." - подумал он.

Однако голод скоро будет утолен, и они смогут приступить к заданию. Последнему заданию, которое им поручила Астрид Со. Мысли сами собой плавно перешли от настоящего к будущему. Что дальше? Уже завтра нужно самому искать ночлег, заработок. А что их маленький отряд? Распадется, разбежится в разные стороны, оставив лишь приятные воспоминания?
От мысли о последнем Грокнару стало как-то тоскливо. Он в целом не привык унывать и на все имел весьма оптимистичный взгляд. Его боевого задора и жизненной энергии хватало с лихвой, чтобы не впадать в уныние. Однако была одна вещь, которая легко могла пробить все это - расставание с боевыми товарищами. У него в жизни было не так много друзей, и поэтому потеря любого из них это серьезный удар по боевому духу Грокнара. Яростная и бескомпромиссная Лань, добродушный и смелый Тислин, мудрый и бойкий на язык Силард, странный, но забавный Камнедам, который весьма хорош в бою - Грокнар привязался к ним. Он спокойно положился бы на любого из них, и еще более спокойно отдал бы за них жизнь. Полуорки, как и орки, в целом живут меньше людей, дворфов или других представителей. Оттого и привязанности возникают гораздо быстрее.

-Тислин, друг мой, давай будем надеяться, что это не последний наш контракт, и таких пирушек будет еще не одна и не две. В конечном итоге мы с вами отлично сработались! - наигранно весело сказал Грокнар, хотя на душе продолжали скрестись кошки. Он не хотел озвучивать в слух свои опасения, но должен был, чтобы заранее настроиться на то, чего ждать дальше.
-Какие планы то после закрытия контракта с Астрид? Поищем еще каких контрактов в Мулмастаре или еще где, или разбегаемся? - на последних словах голос Грокнара слегка изменил интонацию. Могло бы показаться, что он дрогнул, но разве у полуорка вообще может дрогнуть голос?

Новые встречи сулил этот день, новые вопросы ждут её ответа. И в этот раз пред ней предстал Бенджамин Вудроу - знакомый, не более. Впрочем, это не принижает их желание найти решение для задач, что поставили перед собой. И чтобы отвергнуть эти просьбы, для начала надо выслушать их, а там уж кто знает: может череда случаев, подходящие вещи, специалист с нужными навыками, знаниями, что то из подобного окажется уместным для удовлетворения желания просящего.

- Лучше чем у вас! - поприветствовала Кармен полукивком, не сбавляя свой шаг на пути к дому, к двери, дабы войти и использовать мебель по назначению, - Ведь время моё поднялось в цене, учитывая ваши слова.

- Не все также ценят его ... - вспоминая то, как много времени было потрачено впустую на книгу, что может стирать воспоминания, на миг помрачнела особа, после чего вновь была более менее рада встрече знакомому человеку, - ... но это всё - лишь воплощение чей то точки зрения, обсуждение которой вызывает лишь зевоту. Ваше предложение - куда интереснее, лишь надо подобрать нужные слова. Они найдутся? И если да, то готовы составить мне компанию дома на ближайшие полчаса, за чашкой чая?

Команда успешно разобралась с крысами — Баррен спокойно принимал их животную ярость своей собственной, встречая пинками любые попытки отведать его плоть.

В конечном счёте колдовство Феофила окончательно избавило их от грызунов, но противники ещё присутствовали. Крайне не дружелюбная собака успела цапнуть Мартина (уже в который раз за ногу) и Эллиота (безуспешно, вероятно из-за того странного укола). Она также повалила Герберта, лишив его сознания, как крысы ранее сделали с Овеоном.

Всё ещё не отойдя от ярости, вызванной в нём крысиной стаей, Баррен помчался за собакой с другой стороны, пока с этой её отвлекали Блейз, Эллиот и лежачие.

Как следует разогнавшись, он заносит пику и атакует...

-Друзья, ну это же горожане! Мы столько раз их тут видели, давайте без агрессии, Бинаси до сих пор жалко... И вы заметили, что с ним что не так? Да и вокруг люди странно себя ведут... - произнес Тислин рассматривая других, но всякий случай достал пару мечей. Он знал, что в этом городе без драк не обойтись, тут часто решает вопросы именно так.

Камнедам почесал свой ящерский подбородок, глядя на эту перепалку. Присел на бочку, вздохнул. Постучал посохом.
- Слушай сюда, борода. Один из моих предков, Броск Отстрозубый был убит дварфами, ищущими золотые рудники в наших джунглях. Его правнучку, Дрейку Каменную, сорок восемь дней пытали поймавшие её в плен люди, насилуя её во все возможные отверстия, а когда отверстия заканчивались - они проделывали новые. В итоге её сожгли заживо. В её выводке осталось десять детёнышей. Их всех те люди сварили в большом котле и сожрали.
Глаза ящера сверкнули.
- Клан Атаксла Странника был уничтожен, когда паладины Тира, разглагольствуя о святости жизни, пришли в болота и убили их всех. Самцов воинов и охотников, фермеров и ремесленников, самок, детёнышей, даже их домашних виверн. Потому что они "зло" и это делали во имя "добра". Атаксл весь остаток жизни странствовал по свету в одиночестве, убивая и сжирая любых священников, которых встречал на пути. Он был последним из своего клана.
Посох тоже засветился чешуей.
- Вотт Победивший Гидру и его семья, были застрелены эльфами. Они сказали, что он "оскверняет их леса", хотя возле тех лесов тысячи лет был дом его клана задолго до того, как там поселились остроухие. Как думаешь, борода, если бы мы мстили за каждого из наших предков...? Как быстро бы ваши семьи стали едой, если мы начать убивать за то, что ты дварф, человек или эльф? Хочешь идти и мстить - стань воин и иди воевать за то, что считаешь правильным. А не махай свой лапа на ту, что наверняка даже не родилась, когда погиб твой предок.
Ящер слез с бочки. За то время, что он разглогольствовал, он прикидывал, куда лучше отвести мага от беснующейся толпы и сейчас был готов действовать

–Ты главное её как оружие не используй!
Снизу послышался грузный топот паладина, карабкающегося наверх. Конечно, до проворности Лани ему было далеко: может, на неё и давил вес Бинаси, но на него давил вес доспехов, снаряжения, алкоголя и прожитых лет. Меж тем, двигался он вполне себе шустро: будто бы на тяге от подхваченной от рыжей варварши ненависти к магам, тяжело перебирая ступеньки и отталкиваясь от перил вверх.
–Я только что понял, что госпожа Со нас по голове за утрату стратегически важной портнихи по голове-то особо не потратит*!

-Ох ты… Что же вы быстрые такие! Ик! - дварф переваливаясь зашел в комнату. Увиденное его сильно удивило. Тислин конечно думал, что ящер напорист, но тот был уже готов накинуться на бедную портниху.
- Эй! Чешуя! Ты бы поаккуратней со своей веткой тут искрил, не на улице же мы. - крикнул он Камнедаму. - Да и неплохо бы узнать правду, а то красавица Бенаси сознание потеряет от твоего напора… Ик! Надо пива что ли еще попить…

Ящер сидит прямо на полу, неподалеку от стола, подобно домашнему животному. Задние лапы скрещены, синий чешуйчатый хвост спокойно лежит на земле. Передними лапами Камнедам держит одолженный с кухни сырого мяса и медленно, умиротворенно пожирает его. На разговор товарищей с незнакомцем он не обращает решительного никакого внимания. Ну, или делает вид, что не обращает. Наконец, последний кусочек мяса исчез в глотке ящерицы. Некоторое время он наблюдает своими белыми глазами за фигурой в плаще. Наконец, опираясь на хвост и собственный посох, поднимается на задние лапы, становясь значительнее выше человека. Пока его напарники разговаривают, ящер медленно проходит вокруг незнакомца, сильно раздувая ноздри и вытаскивая язык, будто пробуя воздух на вкус. Когда Силард уже предложил план действий, ящер, наконец, сказал:
- Камнем от Плащ не пахнет. Украл не он.
Ящер заглянул в глаза магу. Белые глазницы с двумя вертикальными глазами хищно сверкнули:
- Ведь так? - спросил людоящер тихим, угрожающим голосом.
Оценив реакцию, какой бы она ни была, Камнедам немного отошел. Мудрость ящеров подсказывала ему, что камень здесь он не найдет.
- Восемнадцать циклов - большой для человек. Не дитя. То, что он не вернулся в гнездо до того, как ночной ящер съел огненную птицу, ещё не значит, что случилась беда. Природа может влечь туда, куда не ожидаешь... Пока Камнедам искать человек, Камнедам не искать камень. Что Плащ готов дать Камнедам, чтобы он искал мальчика-коня?

-Да, пожалуй невежливо было с моей стороны начинать разговор не представившись. Меня зовут Нелвон де Шун. - представился мужчина, слегка склонив голову.
- В силу своих прямых обязанностей, как Плаща, мне часто приходится вступать в конфликты с магами и колдунами, нарушающими законы города. Не все они при этом выживают. А те кто переживает наши встречи - имеют зуб на меня. И я опасаюсь, как бы кто из них не решил свести счёты через моего брата. Мадам Астрид посоветовала мне обратиться к вам, отрекомендовав вас как людей, способных мне помочь. И да - стража у нас надёжная, - Шун посмотрел в глаза полуорка, - и честная.
Немного помолчав, Нелвон тихо добавил: - Ну, большая её часть.

Немного переведя дух старик вспомнил о своём обещании. Пожалуй, сейчас самый подходящий момент для написания баллад - эмоции от произошедшего ещё не стёрлись, но кровь уже отхлынула и можно осмотреть результаты боя. Усевшись поудобней на скамье, Феофил глубоко задумался. Баллада должна получится легкой и в то же время - передающей тяжесть потерь. Простой - что бы ей могли петь в каждой таверне, но и заставляющей задуматься о подвигах истинных героев.

Послушайте сказ о былых временах
О смелом герое, чей образ во снах
Являясь к милашкам, глаза зажигал
С ума их сводил, уводил их в астрал

Ведь был он красив как кипарис
Поди от мыслишек тут откажись
Пользовался спросом бешеным он
Пока не попал к оркам в полон

Его дух не сломить какой-то решётке
Порвет всех врагов он на ошмётки
Ведь сердце большое в смелой груди
Бьётся так сильно, что того и гляди

Обнимет друзей и всех защитит
От предсмертных оков освободит
Друзья погибая, пытались уйти
Устав от войны, молили - пусти

Но Эллиот знал - за чертою лишь мрак
И сколько бы не было чертовых драк
И сколь не пришлось бы претерпеть
Важнее всего - не умереть!

Он смело сражался своею рукой
Со старухой с кривою косой
Поднимая друзей, не давая уйти
Вселяя нам свет и надежду в пути.

Феофил, прикрыв глаза, размышлял. Слова складывались в четверостишия, они - выстраивались в песнь. Песнь о великом герое.
Тут неожиданно что-то мелкое и холодное то ли капнуло то ли упала с потолка прямо на голову барда. Муза ушла и слова начали смешиваться. Старик подскочил и выкрикнул в сердцах:
- Кто-нибудь, дайте перо и чернила. И бумаги!
Лишь прокричав, Феофил вспомнил где находится. Окинув камеру взглядом, полным грусти и тоски по покидающим его голову строкам, старик приуныл.

— Нет. Я буду сражаться до последнего вздоха, - отрезал Блейз. Голос его уже охрип и он не мог говорить громко. Но воин держался на ногах и был готов сражаться дальше.

А что такое смерть?
Зачем ее бояться?
Зачем поддаваться страху смерти, этому чувству, которое делает нас трусами, заставляя забыть о героических поступках?
Зачем откладывать неизбежное?

А кто такой Блейз? Никто - ведь он даже не помнит своего прошлого. В чем смысл бояться смерти, если за спиной ничего нет? Нет воспоминаний, которые хотелось бы сохранить. Блейз больше всего на свете хотел забыть о гибели своих друзей. Закрывая глаза, он постоянно видел перед собой их мертвые лица. Зачем терпеть это дальше? Не лучше ли испустить последний вздох и отправиться в вечное путешествие в загробное царство, освободившись от тяжелого груза щемящих душу воспоминаний?

Меча блеск стальной.
Жизнь свою немедленно
Я готов отдать.

Вот он первый летний день, теплый и солнечный коснулся Врат Балдура мягким оранжевым светом. Брезгливо пробежал по грязным трущобам Внешнего города, не решаясь заглядывать в его темные закоулки. Неспеша преодолел стены Нижнего города и жадно набросился на его узкие, горбатые улочки заставляя жителей вновь крутиться в колесе повседневных забот. И наконец он оказался на чистых мостовых Верхнего города. Улыбнулся разноцветным крышам, прошелся средь экзотических цветов и зелени ухоженных садов. Подивился красоте и чистоте местных зданий и удовлетворенный продолжил путь.

Открыв глаза, Эльмира ощутила на лице первое прикосновение летнего солнца. Она хорошо выспалась, хотя другая на ее месте наверняка бы ворочалась всю ночь, а переживать из-за чего было. Сегодняшний вечер должен стать для чародейки важным шагом в осуществлении ее планов. Найти влиятельного покровителя или богатого и знатного жениха, а может заявить о себе и стать в последствии тем, кто будет смотреть на других с вершины. Все эти перспективы открывал перед чистокровной званый вечер в особняке Герцога Торила Сильвершилда. Приглашение, что Эльмира поучила из рук курьера несколько дней назад было не сюрпризом, а плодом ее труда и хитрости. Несмотря на то, что постель в гостинице Шлем и Плащ была превосходной, ее стоило покинуть и начать подготовку к важному вечеру.

Линда остановилась, посмотрела вслед убегающему орку. На девушку нахлынула депрессия. Она поняла, что Эллиот был не так уж и неправ.
Она тыкнула этого орка рядом с горлом мечом. Её товарищ едва не проткнул его насквозь. На него бросилась крыса, такая же, как сразу же перегрызла горло одному из их людей. И при этом всём, ему абсолютно наплевать. Она внимательно рассмотрела убегающего орка, насколько позволяла темнота. Может ли она представить, как он плачет и дрожащими пальцами пытается вскрыть крысиными косточками хлипкий замок какой-то тюремной камеры? Может представить, как он в панике отступает при виде голодной крысы? Или трусливо ползает по коридорам темницы, озираясь по сторонам от каждого шороха? Она посмотрела на него ещё раз. Почему даже истекая кровью, он нисколько не теряет сил и продолжает убегать от них со скоростью атлета? Почему он показывает всем своим видом, что убегает не потому, что боится их, а лишь для того, чтобы показать, насколько он их превосходит? Ему даже не нужно сражаться, чтобы уже победить. "Только попробуйте подойти ко мне - и я сразу же перерублю вас пополам!", - говорит сама внешность этого зеленокожего бога. Линда спросила себя: что с ним не так? Почему в его взгляде железо, в его осанке сталь, а вместо кожи свинец? Как она могла даже помыслить о том, что имеет шансы против него?
Потупив взгляд, воровка остановилась. Бородач тоже попытался её остановить, но в этом уже не было необходимости. Она поняла. И, похоже, он тоже всё понял.
Воровка развернулась, нашла в темноте свой потерянный клинок. После чего вернулась к Эллиоту.
- Ты был прав, - все, что она сказала ему.
После чего, храня молчание, помогла Сестре Эстер поднять его на ноги и вернулась к остальным. Нужно было возвращаться вниз. Это их единственный, призрачный шанс выжить.

Хью не видел, что там происходит, но судя по времени, орк должен был быть у двери... эх, была не была! Пока он добежит, заваруха начнется, так что Хью кинулся в сторону двери, надеясь подбежать вовремя.

Надо собраться - подумал Феофил - все мы смертны, всех нас ждёт одна участь. Но это не значит, что надо покорно подставлять шею. С этими мыслями старый бард выпрямился, посмотрел на Блейза и набрав в грудь побольше воздуха, немного нараспев произнёс:

Смотри же, воин, прямо там
На хладном каменном полу
Лежит, не дышит та мадам
Чье место было бы в тылу

Хватай,ка крысу ты за хвост
И бей об стену, что есть мочи
Меральду отнесём мы на погост
И захороним среди ночи

Итак, половина группы отправилась на поиски, а половина осталась в камере...

   Саворми подняла одну бровку к верху, и пока Фентиль говорил, лицо её становилось всё суровее и суровее, даже пушистые ушки слегка подрагивали, для пущего эффекта. Хотя многие знающие эльфийку лично могли с полной уверенностью сказать, что строгость воровки — всего-навсего притворство. Мысленно же Саворми от всё души восхищалась мальчиком, и даже то что он не поблагодарил её за подаренную монету, лишь ещё больше красило паренька в глазах воровки. Но показать сей факт она не могла. Не могла позволить ему вести себя так грубо. Маленький беспризорник должен знать своё место, всё-таки она старшая, плюс ко всему стоило показать свой авторитет, и если Фентиль на разговор не настроен, то и заставлять его эльфийка не собиралась. Тем не менее, у неё был план. Старый, как киты и проверенный временем план...
   - Что ж, Фентиль, Раз твоей сестрёнки это не касается... Не стану больше задерживать. Тебе итак повезло, что ты наткнулся именно на меня, а не на кого-то другого. Но думаю ты и без того знаешь, чем грозит быть пойманным за кражу на Баллене... Впрочем, читать нотации я не собираюсь, не переживай...

   Эльфийка глубоко вздохнула, картинно развела руками в стороны и начала подниматься, делая это нарочито медленно, наигранно, так, чтобы в процессе монеты в повязанном на груди кошельке громко звонкнули. Проделав сие манипуляции, Саворми развернулась и побрела за друзьями в гостиницу. Медленно. Очень медленно, и как бы невзначай всё время оборачиваясь, чтобы проследить за реакцией мальчишки. Как уже было сказано - настаивать на своём обществе Саворми не собиралась, если нужно пусть сам решит, если нет - то и ладно...

Если Фентиль не клюёт на уловку, двигаемся дальше. Если клюёт, то считайте следующую часть недействительной:
   Запрыгнув ко входу на постоялый двор и найдя там шаруна-консьержа, Саворми поинтересовалась у него об остальных чижах. Она видела, как Бурун только что проходил мимо, так что у воровки ещё оставались шансы не опоздать на вечеринку. Или же нет...

   Забравшись вверх по лестнице, воровка увидела невероятную для себя картину. Троица товарищей, открытая дверь и служанка! Служанка её величества Мари Фердинандовны! По крайней мере по описанию она подходила, а уж крайне впечатлительно эльфийское воображение просто дорисовало все прочие детали. Саворми ахнула на весь коридор, запрыгала на месте, так что половые доски нещадно заскрипели, и безжалостно показала указательным пальцем прямо на подозреваемую:
  - Это служанка! - крикнула девушка чижикам, - Это она! Скорее, хватайте её пока она не улизнула!

   А сама разбежалась, чтобы немедленно привести сказанное в исполнение.

"Да что он делает?!" - Райвин закрыла лицо ладонью, увидев, как её товарищ вместо того, чтобы действовать тоньше и незаметнее, просто ломится в дверь. А потом дверь открылась, на пороге стояла служанка цесаревны... и Райвин удивлённо вытаращила глаза, когда та вот так прямо сказала про "принцессу целого королевства". Они с Мари Фердинандовной, что, вообще не скрываются??? (Потому их и удалось найти так быстро?) Так, нужно действовать!
- А вы, что, принцесса королевства? - изобразив недоверчиво-насмешливую заинтересованность, Райвин подошла к двери, пытаясь перехватить инициативу. - А какого королевства?

Сознание понемногу возвращается. Что это было, где я. Я уже умер? Нет, не похоже. Болезненные ощущения разливаются по всему телу. Отдельные образы проносятся в голове. Кажется, было какое-то сражение. Орки, точно орки. Кажется, ты помнишь этих тварей. Тупые, крепкие, с зеленоватым оттенком. Было сражение, если это можно назвать сражением, был пожар, было море криков и крови.

Но ты, похоже, жив. И лежишь на чем-то на спине. Первая попытка открыть глаза показывает ничего не изменяет в ощущениях, вокруг темно.

Время разговоров, наконец, подошло к завершению. Начиналось время дел. Дел не слишком радостных, надо признать, особенно для группы Адели, так основательно обжившейся на этом посту за годы службы. Пара часов для подготовки в запасе еще оставалась, хотя приближение неминуемой развязки и ощущалось в полной мере. Именно поэтому девушки проделывали все одновременно: пока Адель под руководством Салимы стилусом выписывала буквы на экране передающей шкатулки, Вивиан и Ирма собирали все ценное имущество, которое имелось в хижине, а Эленвен с Кариной и Иванной уже поливали бревенчатые стены маслом снаружи. Лишь однажды рамонитку отвлекли от ее дела - Салима позвала командира для одобрения составленного послания, которое должно быть отправлено в штаб Старой Крепости.

ЧРН ТРВГ 200 ВСАДНИКОВ НАЛЕТ ВЫПЕРКИ ВРЕМЯ СОПРИКОСН ОРНТ 4 5 ЧС ЦЕЛЬ ВЗЯТЬ ПЛЕННЫХ РЕШИЛИ ПРОПУСТИТЬ ПРИМИТЕ ГОСТЕЙ КАК НАДО ЭЛЕНВЕН

Бардесса начала было распространяться, что это наилучший вариант выдержать баланс между понятностью и информативностью сообщения, однако Эленвен и не стала придираться, с общего согласия отправив донесение в незримый полет.

***
И где-то за многие мили от поста начала приходить в движение громоздкая армейская машина. Стражи легко представляли, как в специально оборудованной комнатке возле громоздкого короба со светящимся экраном скучающая дежурная из учениц Анаэрины поднимает глаза на пришедшее в неурочный час сообщение. Как эти самые глаза расширяются, увидев роковые слова о "черной тревоге", как севшим голосом связистка зовет старшую смены - и как начинается суета по всему донжону. И вот уже колотит без передыха что есть мочи в подвешенное над замковыми воротами било караульная, и орут командиры подразделений, собирая своих, что тревога совсем не учебная, и пронзительно ржут лошади полуэскадрона постоянной готовности, который с криками "дорогу!" уже пробивается из похожего на встревоженный улей лагеря... И где-то в глубине донжона адъютантка командующей Старой Крепости холодеющими пальцами тащит из шкафа прошитую кипу бумаг с планами оперативного развертывания войск...
И вскоре встанут от страшной вести на уши Выперки, жительницы которых окажутся разделены на способных носить оружие, и всех остальных. Воинские отряды на границе Купола столкнутся с телегами, на которых трясутся эвакуируемые под защиту магического барьера девочки и старухи. Где-то там, на одной из телег, дрожа, пускает слюни изо рта встревоженная Джина, не понимающая, зачем такая резкая смена обстановки, отчего ее подняли из уютного кресла и везут неизвестно куда. А рядом с ней, утирая подруге рот платком, сидит хмурая Стефания, слишком хорошо понимающая, что же происходит, и, как знать, не проклинающая в связи с этим свой ясный ум и твердую память?
А где-то рядом едет маленькая Жанна, которой, напротив, ужасно весело и интересно катиться по забитой людьми и транспортом дороги. Она не очень хорошо понимает страшное слово "война", и пытается выяснить его значение у своей любимой Эммочки, которая совсем большая и все знает. Эмма же, понимающая лишь, что происходит что-то очень плохое, изо всех сил сдерживается, чтобы не обидеть бестолковую малышку: перед отправкой ей сказали быть взрослой, ответственной, и крепко следить за Жанночкой, раз мамы обеих девочек остаются драться насмерть с косматыми мордами...
И в "Женском клобе" озабоченная пышнотелая трактирщица Умара снимает с себя золотые украшения, которые могут послужить помехой в грядущем бою. Перед ней на стойке лежит кожаный доспех и тесак односторонней заточки - видимо, все положенное ополченке воинское имущество. Проверив лезвие клинка, женщина остается довольной, что же касается колета из вываренной бычьей кожи - просто приложив его к груди, Умара лишь качает головой: нечего и думать спустя пятнадцать лет натянуть его на, увы, невозвратимо изменившееся тело. Хмуро усмехнувшись, она щупает себя за бедра и живот, произнося вслух: "что ж, я слышала - сало тоже неплохо останавливает стрелы" - а затем неожиданно роняет голову на стойку в почти беззвучных рыданиях. Но вовсе не об утраченной молодости или фигуре ее плач - совсем не об этих пустяках...
Пожалуй, тяжелее всего было представлять происходящее в деревне Ви, ибо она знала, как вторжение отразится на ее семье. Слишком явственно перед глазами вставала картина того, как бойцы Старой Крепости сгоняют всех "семейных" мужиков в барак, где они будут заперты до конца сражения, в случае же малейшей попытки бунта - там и будут сожжены заживо. И страшно было думать о том, как растерянного Бриана отрывают от родной матери, которой полагается эвакуация под Купол, какая сцена разыгрывалась там с двумя беспомощными и растерянными людьми, ближе которых у нее не было никого. Однако - законы войны одинаковы для всех. И слишком многое сейчас лежит на весах, чтобы те, кому вскоре предстоит проливать свою кровь, заботились о чувства безымянного космача...

***

В общем-то, других дел на посту не оставалось, и рамонитка хотела уже отправить Салиму вместе с гражданскими в деревню, однако чернокожая, что-то про себя подсчитывавшая, пока молодежь возилась со шкатулкой, сказала:
- Слушайте, если у этих ублюдков хорошие рыцарские кони - они нас могут по дороге и догнать. Будь мы одни - я бы точно знала, что окажемся в деревне раньше. Не зря же я вас столько гоняла? Но вот с лошадками, барахлом и гражданскими на плечах... Не уверена. Эленвен, нам надо в лес идти. Хотя бы чтоб переждать, пока эти уроды на приманку не клюнут. И, кстати, - опустила наставница глаза вниз. - Яблочки лошадиные с дороги поубирайте - меньше будет вопросов...
Настал решающий момент. Отведя всех на безопасное расстояние, Эленвен подожгла дорожку горючего масла, и спустя две минуты огонь, охвативший хижину и пристройки, добрался до взрывного снаряда. Раздавшийся бабах превзошел все ожидания Стражей - стоявшей ближе всех рамонитке порядком заложило уши, так что остаток дня она провела с изрядным звоном в голове. Столб пламени, взметнувшийся вверх, когда разгорелась поленница, столь впечатлял, что Вивиан даже засомневалась: успеет ли застава прогореть до приезда гостей? Ведь это в ее руинах они должны были прятаться, следя за разговором Виктора и захватчиков?
Однако время шло, и пожарище понемногу затухало. Настал час - хотелось надеяться, недолгого - разделения группы. Обнявшись напоследок с остающейся троицей, под предводительством Эленвен Стражи и беженцы спустились с холма, укрывшись под пологом Скверного леса, рамонитка нашла удобное место в зарослях для наблюдательного поста, и, расположившись сваленных в кучу рюкзаках, стала внимательно наблюдать за происходящим в развалинах так недолго бывшей ее домом заставы.

***

- Едут! Едут! Вон, на открытом участке дороги!
- Да не суетись ты, быстро на позицию, увидят же!
Адель подходит к Виктору, пристально смотря ему в глаза:
- Еще раз: есть что-то пойдет на так - пусть я даже умру второй, но первым сдохнешь ты. Обещаю.
Томительные минуты ожидания: увидев сгоревший пост издали, рыцари посовещались, и от сгрудившегося у основания холма отряда отделились несколько конных фигур, чтобы двинуться наверх по крутой тропе.
- Сюда! Сюда, благородные господа! - показательно прихрамывая на перевязанную ногу, махал рукой прислужник.
- Что у вас тут? Где отец Бенедикт? - старший рыцарей с треугольным щитом-экю, на котором была изображена оскаленная волчья голова, подъехал к порядком измазавшемуся в саже Виктору. Затаившаяся за обгорелой стеной Анна наложила стрелу на тетиву.
- Отец Бенедикт пошел в угон за сельдями, - торопливо зачастил Виктор. - Вышло так, что пост не просто взорвался, а загорелся - похоже, здесь хранилось что-то горючее. Сельди погорели живьем, разведчики лично видели. Но из-за пожара нам пришлось выступить вперед, чтобы упредить тех, кто шел на смену дозорным. И хорошей засады не вышло - завязался бой.
- Болваны! Вы что, их упустили?!
- Ни в коем случае, ваша милость! Нам удалось загнать их в северные леса, и теперь отец Бенедикт со всем отрядом гонит их дальше, от деревни. Тревогу никто подать не успел. Мой наставник велел передать вам, чтобы его не ждали.
- Идиотство! Чуть все не просрали! Я еще выскажу этом кретину, и плевать мне, какие там у него в Перуге друзья. - круто повернув коня, баннерет со свитой поскакали вниз, к своим.
- Это оказалось слишком легко, - прошептала бардесса. - Мужчины... Им всегда настолько плевать друг на друга?

***

- Ну что, мы в расчете? - мешочек с бодро позвякивающими золотыми Виктор опустил на дно походной котомки, которую заблаговременно с разрешения сестер стал собирать из не пригодившихся Стражам трофеев.
- Даже не знаю, кто из нас глупее, - глядя на явно довольного результатами сделки прислужника, задумчиво сказал Адель на фимэлике.
- Насчет проклятья-то - вы его снимете? - спросил юноша аэлиситку. - Я ведь все сделал как надо, разве нет?
- Он, - ответила на вопрос бардессы Анна. - Он глупее. А если ты про деньги - за жизни наших сестер мне никакого сундука с золотом не жаль. Пусть валит, все, что будет дальше - его личные проблемы...

***

Быстрее было бы идти через лес, однако Эленвен настояла на том, чтобы возвращаться под Купол прямо по следам вторженцев. У рамонитки были свои соображения: если какая-то часть рыцарей вырвется из засады - ее отряд станет той пробкой в бутылочном горлышке, которая навек запечатает и похоронит косматых тварей в этих холмах. Так что долгие часы девушки шагали в боевой готовности, со выдвинутыми вперед дозором в составе Анны и Ви, мысленно даже ожидая еще одного боя - особый энтузиазм тут проявляла снова Адель. Однако путь домой прошел без происшествий - до того самого момента, когда Анна наткнулась на пикет сестер Старой Крепости.
После первых острых мгновений, когда в наступающих уже сумерках девушки едва не угостили друг друга стрелами, последовали бурные объятие и иные выражения радости: о судьбе Стражей пограничья с восточного поста в подразделениях ходили самые скверные слухи. Старшая пикета, кудрявая мулатка Токо, приходившаяся Салиме родственницей, ведя Эленвен с компанией домой, делилась подробностями сражения - и следы на земле хорошо дополняли ее рассказ.
- Вот тут мы тварей и зажали - с того холма их зашибись стрелами сбивать. Ты бы видела, как первая шеренга рухнула - в размандень просто. А потом наш эскадрон с фланга им прямо под микитки бьет - и все, обосрались косматые, сразу затрубили отход. А сзади уже мы с пиками - вот тут они стали с коней валиться и пощады просить - херушки! Я одного такого опрокинула - и в смотровую щель шлема, как ты учила, тык! Чвак - и готово. А всего я сегодня лично четверых грохнула - представляешь, какая мне за это серьга положена? Больше твоей, - возбужденно повествовала мулатка.
- Наши-то потери какие? - перебила ее нетерпеливо Салима.
- Двенадцать сестер, - вздохнула печально Токо. - Там такая тема вышла, у них один командир сообразительный оказался - рванул не назад, а вперед. Толку им, конечно, немного, но удар его пришелся туда, где ополченки местные стояли - вот человек восемь из убитых как раз деревенские...
Только Салима открыла рот, чтобы ответить, как раздался крик:
- Живые!
Из-за наспех выстроенных рогаток бежала, звеня кольчугой, трактирщица Умара. Телеса ее выразительно колыхались даже под прикрытием железа, однако скорость она набрала приличную, и чернокожей воительнице пришлось применить всю силу и ловкость, чтобы помягче тормознуть и принять в свои объятия старую подругу.
- Живая! Салима! Родная! - мокрые спутавшиеся волосы Умары липли к лбу, сама же она, слезы текли по щекам, мешаясь с потом - женщина издала полуписк-полувой, уткнувшись головой в бронированную грудь чернокожей. И Салима, кажется, впервые за этот день выглядела по-настоящему растерянной, гладя нумантийку по голове. Девушки даже деликатно отвернулись, не мешая паре пережить момент истины, который, возможно, нес им обеим большие перемены в жизни...
- Слуууушайте! - делая вид, что ничего особого не происходит, произнесла Токо. - Я ж вам про главное не сказала! Купол-то расширился! Разом прыгнул до самой деревни!
- В смысле? - у Вивиан внутри все похолодело. Бриан! Бриан жив или нет?!
- Ну, точнее, не до деревни, но до виноградников почти. Эти уроды когда наших смяли и на прорыв пошли - мы за ними в угон ринулись. Они, видать, по дуге хотели Выперки обойти и из кольца вырваться. И могли бы, пожалуй, но тут - раз! - врезаются со всего размаху в барьер. И все двадцать космачей в черный пепел превратились в один миг. Девчонки-кавалеристки обалдели совсем: Купол за милю отсюда должен быть. Расти-то он растет, но не такими же скачками?
- Мне бардесса одна сказала - это оттого мол, что сотни Сестер осознали сегодня, за что они бьются и ради кого, - оторвавшись, наконец, от Салимы, вмешалась в разговор Умара. - Дескать, военные с деревенскими друг дружку увидели - и еще крепче возлюбили. Ви, родная, с твоими все хорошо. Мама твоя эвакуироваться отказалась, сидела все время под бараком. Я ей... соврала, в общем, что лично слышала, как вы все живые остались и едете благополучно домой. То есть, получается, не соврала - и славно...
Новый поток слез на груди Салимы. Благодарно обняв трактирщицу, аэлиситка оглянулась на своих подруг.
- Иди, - кивнула ей Адель. - Без тебя управимся. Давай, маме ты сейчас нужнее.

***

Осталось последнее дело на сегодня: найти Старшую Старой Крепости, доложить ей о произошедшем - и ждать. Ждать того, как оценит их действия командования, а группе молодых еще и ждать заключения о том, достойны ли они гордого звание Стражей пограничья.
В импровизированном, сросшемся одним краем с деревней лагере царила нормальная для бывшего замка Ойлей суета: до прояснения обстановки и полной ликвидации угрозы вторжения войскам так и предстояло здесь находиться, и с этим самым прояснением могла здорово помочь Эленвен. Отряд споро продвигался среди палаток и костров, однако девушки задержались в одном месте. Там, где скопилась толпа плачущих женщин, где на рогоже лежали двенадцать тел, возле каждого из которых в молитвенной позе склонились жрицы Аэлис или Рамоны.
На импровизированном возвышении из пары ящиков молодая командующая кавалерией, Эмилиана, кажется, держала речь:
- ...Все мы скорбим о наших сестрах, отдавших жизни за свободу и счастье всех женщин мира, но надо помнить одно: они будут похоронены в земле - той самой земле, которая навсегда останется нашей. И, если понадобится, мы умрем ради того, чтобы на этой земле никогда не было бородатых господ...
Кажется, с речью выходило не очень хорошо. В том смысле, что ни скорбящие родственницы, ни даже собравшиеся бойцы Эмилиану не слушали. Правильные слова в ее устах звучали как-то... не очень. И вот в тот самый момент, когда кавалеристка замолчала, исчерпав запас высоких слова, за ее спиной послышался перебор струн лютни:

Под курганом, поросшим пахучей травой
Мы лежим в тишине полстолетья.
Сквозь глазницы и ребра сочится вода под землей,
Шмель жужжит над медовым соцветьем...

Эленвен сразу узнала этот голос. Вентриль. Ее беспокойная бродяга-мать - каким ветром она оказалась занесена в Выперки в этот судьбоносный и страшный для всего Купола момент? И песня... этой песни рамонитка не знала. Похоже, баллада рождается прямо сейчас - судя по раздумчивому и осторожному тону бардессы - той предстоит еще долго ее шлифовать. И сейчас она продолжала петь, почти не трогая струн:

"Пусть молчат мертвецы там, где дети играют в войну",
Мы на это совсем не в обиде.
Мы молчим - это ветер в траве поднимает волну,
Шепчет лишь одно слово: "живите!"

Повисла долгая пауза, и красивая сорокалетняя женщина, в которой Стражи легко могли уловить сходство со своей рамониткой, вышла из тени, привлекая к себе общее внимание, заставляя вслушиваться в слова, произносимые от имени погибших пятьдесят лет назад на этом самом месте женщин. Все ждали продолжения, все сосредоточились на выступлении певицы - умение обратить на себя внимание было одной из самых сильных сторон матери Эленвен. И вот, когда совсем стихли разговоры, вместо очередного куплета акапелла, Вентриль резко ударила по струнам, в совершенно другой манере подавая припев:

Так раскройте же ветру навстречу глаза,
Пусть осушит он скорбные слезы!
Ничего в моей жизни не сделано зря,
Если дальше живут мои сестры!

- Пока мы живы - мы правы, - прошептала одними губами Карина. - Так говорила Ви. И все же - в этом была не вся правда. Те, кто лежат полвека под курганом за виноградниками, и те, кого оплакивают прямо сейчас - они такие же живые, как и мы, с нашими бьющимися покуда сердцами. Можно убить каждую из нас, можно, наверное, убить даже Богинь. Сестринство убить невозможно. А значит - мы будем живыми и правыми до скончания веков.

На переправке из родного Ринтара в Баллену Саворми, откровенно говоря, заскучала. Да и вообще в последнее время она чувствовала себя неважно. А если быть точной - с тех пор, как она стала работать на императорскую семью. Нет, входить в состав чижиков это, безусловно, дело серьёзное, почётное и всё такое, но одно нелепое с точки зрения Саоврми правило напрочь убивало весь энтузиазм служения великому "к славе и миру!" — запрет на любое воровство, если оно, конечно же, не по царскому приказу. Оно было и не нужно, ведь Саворми получала весьма солидную зарплату, а также прочие льготы, но всё равно который год чувствовала себя не в своей тарелке. Правда ничего с эти поделать не могла, ибо была связана по рукам и ногам обязательствами - родители и брат рассчитывали на Саворми и только на неё одну, а потому юная воровка была безмерно благодарна судьбе за подаренный ею шанс выбиться в люди. Что ещё нужно низкородной эльфийке? Но самое главное - что ещё нужно императору, если не самый что ни на есть надёжный мотив на верность?



Как бы оно там ни было, но рейс, что должен был доставить группу ЧИЖ к своей цели, наконец достиг точки назначения, так что Саворми, зевая от лёгкой скуки, сошла на Баллену, и сразу же поморщилась, припоминая последнее своё появление на этом ките. Да, от вида Баллены на горизонте любой здравомыслящий человек (или эльф, а может даже и ёшик) испытывал плохое предчувствие, а уж оказавшись в данном месте воочию, нутро сразу начинало бить тревогу. Впрочем, Саворми всегда считала себя достаточно смелой, чтобы игнорировать это.

Выбравшись из кузова, воровка хорошенько потянулась и проследовала за компанией своих товарищей по службе. На выходе их уже встречал "информатор" от вида и речей которого Саворми не сдержалась и довольно громко фыркнула. Какой же шпион выдаёт своё настоящее имя, пусть и доверенным людям? Она конечно знала, что дела в Вальской империи настолько плохи, что воровку посылают за королевской дочкой, но чтоб настолько всё плохо, что государственные агенты не знают толком элементарных вещей!



Девушка подпрыгнула к "Ленни" и сильно хлопнула того по плечу.
- Саворми Ирридил, к вашим услугам, - представилась воровка, ей-то незачем было конспирироваться, - Лучшая воровка на всех обозримых китах.

Сказать, что Саворми любила бахвальства - ничего не сказать.

Дальше чижы отправились в путь. Саворми отвлечённо краем краешка пушистого уха слушала инструктаж, попутно посматривая по сторонам. Информация, которую выдавал Ленни несомненно была ценная, только вот молодая воровка никогда не славилась способностью к размышлениям. Пусть другие котелком варят. Вот если эльфийке прикажут что-то по её ремеслу - это другой разговор. Сделает всё в лучшем виде! А думать... Вон Райвин, например. Саворми всегда помнила её как женщину серьёзную.



К счастью, а может и к сожалению, долго томиться не пришлось. Едва бриллиант сверкнул перед глазами Саворми, воровка среагировала молниеностно, словно акула. Выхватила из рук бедного "Ленни" заветное кольцо. Профессиональные рефлексы давали о себе знать.

- Дай сюда! - только и выдала девушка.

А затем тут же принялась разглядывать находку со всех ракурсов, без всякого разрешения надев на палец и вытянув вперёд руку. Саворми отчаянно делала вид, что она всячески изучает и исследует "вещдок", а на самом деле просто любовалась его красотой, во много раз преумноженной своим положением на ладошке эльфийки.

- Чего смотришь? - кинула она информатору, - Мы забираем его. Это... В целях расследования!

Вдруг коляску остановили. А Саворми уже собиралась разочароваться в Баллене, но та, как и в былые времена, держала планку - подкинула неприятностей. Девушка вся прошипела от негодования. Стоило решить проблему рационально, ибо были дела поважнее, но, как говорится, жадность - не порок. Воровская жилка внутри Саворми подсказывала, что расставаться с деньгами таким наглым способом она не намерена. Крепко схватившись за свой денежный кошель, красующийся на груди, эльфийка произнесла:

- А это с каких пор на Баллене дороги-то чинят? Отродясь такого не было!

Всё-таки Саворми была бы не Саворми, если б не втянула своих друзей в очередное приключение на пятую точку.

  Она хотела было уже гневно призвать Анну к порядку и даже открыла рот, как... застыла на месте, словно чайка, тупо уставившись на издавшего последний хрип пленника. Осознание произошедшего настигло Эленвен не сразу, так что она пропустила чужие голоса мимо ушей, в которых раздался бушующий грохот океана, которого девушка никогда не видела. Глаза устремились на Иванну. Несчастная, бедная, скромная богатырша лишь хотела как лучше... чтобы её глупые сестры не ссорились... Взгляд жрицы Рамоны перешел на лица тех, кто не остановился, когда она просила. Сначала вежливо и молча, затем вежливо и предупреждающе... они... они разрушили всё.
  Образы огромной армии, пылающих деревень и раскалывающегося Купола заполонили разум утопающей в кровавом море своего гнева Эленвен. Она пыталась бороться, отогнать их прочь, ощущая багровую пелену, наступающую следом, словно грохочущая подкованными сапогами армия врагов. Но потеря единственного ключа, той ниточки, которая могла спасти снова раненную в её видениях, лежащую на смертном одре маленькую богиню смела все попытки сопротивления. Мир мигнул... а затем в сознании разлилась песня. Въедливый мотив, который каждый раз заедал в голове юной Эленвен. Песня о том, что жрица Рамоны должна быть отважной и справедливой, что на её плечах мир не только физический, но и духовный. Океан отступил, в покрасневших от напряжения глазах прорезался солнечный свет. Девушка вздрогнула.
  Она сделала неуверенный шаг вперед, перехватила шестопер, подняла глаза и, медленно вложила оружие обратно в петлю, сглатывая. Бросила ничего не выражающие взгляды на Анну и Карину, отвернулась и направилась в сторону Иванны. Подошла ближе, посмотрела глаза в глаза каким-то усталым, забитым взглядом... а потом просто обняла её, простояв так несколько мгновений. Шмыгнула носом, отошла назад, склонив голову и глубоко вздохнула.
   - Вы... очень разозлили меня, - наконец сказала Эленвен не поднимая взгляд от земли. - Этот пленник... был очень и очень важен для защиты Купола. Я... для меня эта потеря значит больше, чем я могу вам объяснить. Я живу ради защиты Купола, понимаете? Мы все живем ради этого, но жрица Рамоны... это иное.
  Глубоко вздохнув, она подняла глаза к небу, встряхнув волосами и посмотрела на соратниц.
  - Вы обвинили меня в том, что я пытаю его для своего удовольствия... но вы не правы. Я хотела объясниться ПОСЛЕ того, как самое важное будет сделано, но... - она сжала губы и повела головой стараясь не сказать ничего неприличного. - Но вы не дали мне это сделать и вынудили Иванну... сделать то, что она сделала. Я не виню тебя, если что, - обернулась жрица к богатырше. - Ты права, ссоры даже вне Купола - зло. И именно поэтому...
  Сузившиеся глаза жрицы вернулись к парочке.
  - Я забуду об этом. Вы - мой отряд, но мы... не были готовы к таким испытаниям, верно? Я прощаю вам всё, но впредь - вы должны верить в своего командира, свою жрицу. Я - проводник Её воли. Не идеальный, ну естественно! Но я стараюсь. И да, я ненавижу мохнатых ублюдков! Но конкретно этот ублюдок выглядел, как чрезвычайно стойкий. Он насмехался! Конечно же я применила... - она замялась и снова сжала губы. - Плохие методы. И я была готова перейти к... менее насильственной пытке, но вы... ох, ладно.
  Потерев переносицу, Эленвен прошлась туда-сюда и подняла глаза на Салиму:
  - Ты не наставница сейчас, а член боевой группы, ты ведь знаешь правила? Не оскорбляй меня. Уроки - кончились. Это - война, настоящая. Которую мы вот только что почти проиграли, осознаешь ты это, сестра? Иди к Адель и напишите всё, что мы можем сообщить в Купол. Остальные - снимите эту дрянь со столба и занимайте оборону. Я должна подумать, что делать дальше.
  Она отходит чуть в сторону и начинает мерять шагами землю, потирая пульсирующие виски. Ей придется сознаться перед Рамоной, когда вернется. Она еще никогда не была так близка к провалу. Это должно стать уроком.

Ларс, слушая перепалку, начавшуюся из-за его персоны, куртизанок и их возможных взаимоотношений, сначала неистово краснел, потом побледнел, а после тирады Дариуса и вовсе сошел с лица. В итоге не выдержал, вскочил, уронив при этом стул на пол с диким грохотом, поскольку к тому был прислонен щит, и изо всех сил долбанул по столу кулаком.
- А ну хватит! - жрец закричал на товарищей, сам не ожидая от себя такой громкости и пыла. Да и по лицу пошли пятна от гнева, лицо перекосило от ярости. - Кто вы такие, чтобы за меня что-то здесь решать?! Тоже мне наставники да знатоки! Хотите заниматься ерундой всякой непотребной с этими вон, - брезгливость Ларса по отношению к куртизанкам читалась слишком явно, - ваше право, но меня в эту гадость не вовлекайте. И без советов любителей сеновалов я тоже обойдусь! - жрец уже не выбирал слов, было ясно, что он не может себя контролировать. - У нас, помнится, было дело. Но раз уж пока его решили отложить ради отдыха и сна, то этим я и займусь. Без вас! Трактирщик!
Жрец отошёл от стола, чтобы снять для себя комнату, на одного, чтобы ни одна душа не читала больше ему нотаций сегодня, а потом заказал ужин прямо в комнату. К остальным полночашевцам он подошёл только затем, чтобы забрать свои вещи и смерить всех уничижительным взглядом. А затем, гордо задрав голову, удалился в снятую комнату.

Салима не была бы собой, не найдя способа ввернуть шпильку про её бабушку. Лет пятнадцать назад Карина расплакалась бы. Лет десять назад полезла бы в драку. Три года назад она потащила из ножен проклятый меч. С тех пор прошла целая новая жизнь. И если поначалу встреча с бывшей наставницей выбила Карину из колеи, то последующая встряска в лесу восстановила её самообладание. Она не стала слушать Салиму дальше, и воспользовалась её запинкой, чтобы пополнить бездарно потраченную кружку воды. Пить всё ещё хотелось. Но до двери в хижину, где стояла бочка с водой, Карина не дошла. Она отвлеклась на ругань Иванны, а когда бросила взгляд на мужика, то и вовсе остановилась посреди двора. Это было невероятным, но косматая морда выглядела… довольной — как будто окружившие его сёстры были частью придуманной им игры, правила которой знал он один. На короткий миг Карина поймала его взгляд, и была в нём уверенность, боль, ненависть — не было только страха. Потом лицо мужика скрыла повязка.

И тут началось такое, что Карина разом позабыла про воду. Снова, как и на полянке в лесу, ей показалось, что Эленвен подменили. Она ждала, что вот сейчас благоразумная Анна или верная Иванна или уж, конечно, Салима, заметят то же самое, что заметила она, и вмешаются. Но Эленвен остановилась только сама — и тут же нырнула в сумку, чтобы продолжать своё помрачение дальше. Карина поняла, что помощи ждать не от кого. Вот только своей ошибки с оружием при Салиме она больше не повторит.

Карина не глядя сунула кружку куда-то в поленницу. Дрожащими пальцами расстегнула оружейный ремень и рывком освободилась от него, отбросив в сторону. Наземь попадало всё, что было закреплено на поясе: плетёная и выложенная мехом изнутри корзиночка с драгоценным флаконом лечебного зелья, кожаная сумочка с мелочами, полупустая фляжка, но самое главное — её длинный меч в ножнах. Прежде чем кто-либо успел обернуться на звук, Карина рванулась к вышке и, затормозив перед исполосованным мужиком, повернулась к нему спиной, загородив собой от Эленвен. Руки её безвольно повисли по бокам.

— Ты что творишь? — тихо спросила Карина, и лицо её было почти спокойным, даже губу она не прикусила, только глаза, обычно светлые, стали теперь очень зелёными, словно крошечные стёклышки витража. Смотрела она немного в сторону от Эленвен, избегая встречаться с ней взглядом. — Что ты делаешь? — повторила она, не повышая голоса. — Почему вы ей позволяете? — глянула Карина на Салиму и новеньких так, будто увидела их впервые. — Вы что, не понимаете, что происходит?

Винни порылся у себя в рюкзаке. Почему-то он был уверен, что там найдётся баночка чернил и бумага. Однако всё, что нашёл паладин у себя в снаряжении – портативный таран и монтировка. И если монтировку в теории можно было бы использовать вместо писчего пера, то вот таран для заключения соглашений явно подходил слабо.
Однако обойдя дом он довольно шустро нашёл пишущие принадлежности и лист бумаги.
–Элис, будь добра, запиши текст – а то у меня правописание хромает.–Сказал Винни.–Оно хорошее, но почему-то хромает. Итак...

Соглашение от [День-месяц-год]
Участники соглашения: Сторона Вантапур в лице Туртсвелла Вантапур, Сторона вольных искателей приключений на службе Ордена Пылающих Кулаков в лице Антора Локмена, Винсента Мерсера, Элис Мордекай.
Вторичные инфлюенсеры: "Орден пылающих кулаков" в лице капитана на службе ордена Зоджа(На момент подписания соглашения отсутствовал)
Свидетели соглашения, Шалин Зораз, инспектор по проверке канализации города Врата Балдура.

1. Данным соглашением постановляется временный отказ от уголовного преследования Туртствелла Вантапура по подозрению в заговоре против города "Врата Балдура", причестии к исчезновению столицы Эльтургарда, города Эльтуреля и демонопоклонничестве.

2. Причиной прекращения преследования является предоставление Т. Вантапуром важной стратегической информации, на момент проверки достоверности которой Т. Вантапура надлежит содержать под домашним арестом в его доме, либо, на усмотрение капитана "Ордена Пылающих Кулаков" Зоджа, в другом месте.

3. Т. Вантапур имеет право на приобретение за свой счёт провианта и предметов одежды, личной гигиены при условии, что приобретённый товар в случае неиспользования им по прямому назначению будет изъят по подозрению в возможности его употребления с целью наложения заклинаний.

4. До проверки предоставленной им информации на предмет достоверности и после, если информация окажется достоверной Т. Вантапур принимает участие в расследовании деятельности культов Мёртвой Троицы в качестве свидетеля, в связи с чем применять в его адрес силовое воздействие и пытки любого характера в случае соблюдения им прописанных договорённостей запрещено.

5. Т. Вантапур даёт разрешение на использование семейного поместья Вантапуров Орденом Пылающих Кулаков для размещения в нём солдат ордена с целью основания в нём аванпоста для наблюдения за этой частью города, а так же для надзора за Туртствеллом Вантапуром и удостоверения соблюдения им условий договорённости. Расквартировывать в этом доме солдат ордена разрешено до активного действия в черте города Ордена Пылающего Кулака, то есть конца миграционного кризиса и расследования активной деятельности культов Мёртвой Троицы на территории Врат Балдура.

6. Не смотря на то, что на некоторые аспекты соглашения могут повлиять внешние факторы, в частности – правительство города или Орден Пылающих Кулаков в лице капитана на службе Ордена Пылающих Кулаков Зоджа, потенциально не согласного с условиями данного соглашения, в случае принятия решений путём голосования и участия в этом голосовании участников данного соглашения, участники соглашения – Туртствелл Вантапур, Винсент Мерсер, Антор Локмен и Элис Мордекай де-факто голосуют за то, чтобы вынесенное коллективным путём решение было в пользу максимального соответствия конечного результата данному соглашению. Указанное в этом абзаце условие так же длится до факта проверки указанной Т. Вантапуром информации на достоверность, и позже может быть изменено.

7. Договор составлен в присутствии инспектора по проверке городской канализации, Шалин Зораз.

8. Данным соглашением, все присутствующие при подписании участники соглашения приносят письменные извинения за включение их в данное соглашение отсутствующим участникам, а так же удостоверяют своей подписью их отсутствие.
Перечень отсутствующих участников:
Капитан на службе Ордена Пылающих Кулаков Зодж.

8. Подпись участников соглашения:
Сторона вольных искателей приключений на службе Ордена Пылающих Кулаков(Три подписи)_________, _________, _________
Сторона Вантапур(Одна подпись)_________
Сторона свидетелей соглашения(Одна подпись)_________
Сторона вторичных инфлюенсеров(Одна подпись, не обязательно)_________


Винсент, сидя за столом, в слух и с выражением прочитал соглашение и, встав, обратился к присутствующим, поясняя перечень участников:
–Вот как-то так. Вас, Балаур, я указывать в соглашении не стал – не достоверно уверен в Вашей личности. Без обид.–Пусть Винни и извинился, но он был более, чем уверен, что Балаур не в обиде. В конце концов, нужна ему дополнительная огласка?–Что же до Каэджила Оранмара, то у меня есть сомнения в его душевном здравии. Конечно, Вы, Шалин, тоже подверглись стрессу, но пока, вроде, держитесь. Вы уж извините, что втянул Вас в это, но тут более никаких должностных и и тем более разбирающимся в юрис... В юриспродакции? В общем, других экспертов в этих вопросах тут нет. Да и пойдёте вы в худшем случае в качестве свидетеля.
Дав разъяснения по перечню участников соглашения, который вполне мог вызвать вопросы у присутствующих, Винни обратился к Туртствеллу.
–Вас всё устраивает, или перед подписанием следует что-то дополнительно внести?

Элис вовсе никак не реагировала на крикливого сборщика. Встав в стороне, она не принимала совершенно никакого участия в происходящем. Единственный, от кого шли нити, был Вантапур. Хотя мутный взгляд девушки улавливал дрожание ткани судьбы и вокруг двух других пленников, однако в момент вглядывания вмешался посторонний неприятный запах.
Стоявшую в стороне от всего этого жрицу не зацепило, но все же возымело эффект, вернув ее на землю.
- Не проклят и не благословлен. Серость. Никому не нужная серость... - проговорила она, проходя мимо клетки, - Нельзя забрать то, чего не имеешь. А забравши, отнимешь лишь сам у себя. Ты забрал право на благодарность, посчитав себя вправе отнять чужое. И сделал только хуже. Ты вор. Но тебе все еще есть место в чертогах Келемвора. Если поторопишься...
Сказав это, она последовала с остальными прочь из этого места.
Встав подле Винса, она сложила руки в замок. Сделка, да? Все демонологи любят сделки, ведь они на них собаку съели. Глупо полагать, однако, что люди будут следовать всем положениям сделки.

К счастью, от дальнейшего сеанса психотерапии её избавил появившийся Оливер.
— Ну, вид у тебя и правда как будто ты собрался стрельнуть у нас двадцатку, — хмыкнула Альба, — ясно, у тебя тож ничего интересного. У нас только парочка камер, хз, работают или нет, надо будет поосторожнее быть. В остальном, такое. Надеюсь, Дольчегабанна и Чарли уже договорились насчёт комнат. Я лично задолбалась.

Пожелание Цезарии, кажется, исполнилось по велению самого Всевышнего или ветреницы Судьбы: когда Зардомас подкрался поближе, чтобы подслушать разговор далее, выяснилось, что у рогатых и проклятых были свои неотложные дела. Демоны убрались восвояси, оставив отряд со знанием, что Легионы, по-видимому, за кем-то гнались. Мог ли быть это их таинственный шустрый мертвец?

Зато можно было наконец осмотреть храм. Всех, кто хоть сколько-нибудь знал историю Невендаара*, могло поразить странное панно, удивительно хорошо сохранившееся под куполом: крыша провалилась только в одном месте, и яркий лучик восходящего солнца бросал свои блики на камни, освещая работу неизвестного художника. Здесь был Бетрезен, величественный в своей омерзительности: множество жгутов-змей обвивали его руки и ноги, а рогатая голова утратила все человеческие черты. Однако именно он, а не Всевышний, склонился над шариком Невендаара в образе ещё светлоликого ангела: во всяком случае на двух картинах, так разительно отличавшихся, значилась одна и та же подпись, что не оставляло сомнений в том, кого хотел изобразить художник. Здесь была Мортис, но не той, какой её рисуют легенды и богословские проповеди: она была прекрасна, как сама жизнь. Её изящные черты роднили её с эльфийскими девами королевского двора; рядом с ней стоял Галлеан, суровый, но без малейшего следа безумия в глазах. На последней картине был изображён Вотан, воздвигающий горы – извечный дом Кланов. Всё это было трудно осознать: но выходит, существовали куда более древние легенды, о временах, когда Мортис ещё не стала богиней Смерти, а Вотан и Галлеан помогали Бетрезену... который, выходит, был ангелом?

Впрочем, об этом можно было поразмыслить потом. Сейчас перед отрядом стоял другой вопрос – где же тот неведомый беглец?

Ответ не заставил себя долго ждать. Выступивший дальше отряд вскоре вновь напал на следы неизвестного мертвеца. По-видимому, следопыт Легионов по внимательности значительно проиграл Зардомасу, не сумев разглядеть довольно заметные знаки пребывания постороннего, направлявшегося дальше на север. Но на этом чудеса не заканчивались: не успели разведчики подготовиться и собраться с духом перед очередной битвой, как неизвестный беглец сам предстал перед ними. При должном воображении его можно было принять за огородное пугало: скелет в полуразвалившихся, покрытых зелёной патиной латах стоял недвижимо, указывая пальцем куда-то в сторону. Он не проявлял никаких признаков враждебности, так и застыв в своей странной позе, будто чего-то ожидая. Его пустые глазницы бесстрастно смотрели куда-то сквозь имперцев, костяшки фаланг чуть подрагивали на ветру, добавляя ещё больше сходства с пугалом.

Место, на которое указывал странный мертвяк оказалось замаскированным логовищем нежити. Судя по мелким признакам: крови, обрывкам уже знакомых лент, это был тайник не обычной нежити, которой кровь не требовалась, за исключением вампиров, а тех самых мертвых эльфов. Там и было обнаружено донесение, которое объяснило ситуацию. Ашган, этот легендарный страж столицы Мёртвых, предал свою Богиню. Похитив чью-то демоническую кровь, он провел ритуал, подобный воскрешению Галлеана и вырвался из-под власти Мортис. Теперь среди Орд Нежити произошёл раскол – Ашган вербует сторонников, пытаясь повернуть вспять проклятье смерти, а Мортис отчаянно пытается успокоить взбесившегося Стража, который жаждет обратить весь Невендаар в огромный могильник...

Буря, предсказанная Нигелем, готовилась вот-вот разразиться. "Вороное крыло" и крепость Умеренности стояли на крою великой войны: войска нежити собирались где-то в глубине леса, и возможно эльфы уже столкнулись с первым могильным поветрием. Но это было ничто перед той Чумой, что маячила мрачным силуэтом где-то вдалеке. Нужно было скорее вернуть донесение и выяснить, сколько сил уже успел собрать Ашган, чтобы вовремя дать отпор восставшим мертвецам. Во всей этой суматохе как-то затерялся странный мертвец, чей палец "рассказал сказку" о страшном деянии, которое совершил Первосвященником Алкмаара. Почему он помог "Вороному крылу"? Кто знает. Но возвращаясь в крепость, каждый, кто бросил взгляд на могилу, кое-как исправленную в их первый поход, подумал, что ответ где-то недалеко.

Скрылось солнце за зелёным морем деревьев и на земли Империи постепенно опускалась тьма. Однако огни в крепости Умеренности горели как никогда ярко - донесение, которое вернули "Вороны", послужит толчком к многим событиям... о которых мы узнаем когда-нибудь в следующий раз.
                            

Говорят, сумасшествие лечится. Это покажет дальнейшая жизнь. Но, как ни крути, отпечаток остается у всех, кто пережил это время...

В очередной раз промазав, Винсент, опершись на подоконник, выругался себе под нос:
–Да бодайся оно всё быком... Антор, Балаур – ПРИКРОЙТЕ! Элис – крикни "Кулакам", чтобы бежали наружу!
С этими словами паладин, взяв разгон, рыбкой сиганул в окно. Потому, что паладин. Паладинский чардж... Он таков! Видишь врага – ломай все стены между собой и им, а из получившихся обломков сооруди ему гроб на скорую руку!
В полёте Мерсер даже исхитрился выстрелить в одного из раненых бесов, прежде чем с грохотом доспехов приземлился. Ибо кем бы ни был этот незнакомец с бесами, за дёшево Винни отпускать его не планировал. Хер ему!

Война меняет людей. Для неё нет значения, сражается ли ты на фронте, трудиться в тылу или просто пытаешься выжить. Мало кому удаётся пройти её сохранив в себе Человека. Большинство либо сходят с ума от обилия смертей и боли, либо расстаются со своей Человечностью. Некоторые делают и то, и другое. Так и Казимир. Пытаясь защитить свою психику от ужасов войны, он загнал глубоко в себя всё то чувственные, что у него было. Одни за другим уходили его товарищи в иной мир, а он... Он казался безучастным, но с каждым погибшим другом погибала и часть его души - просто он об этом ещё не знал. Когда умерла Леся, он лишь смеялся. Таким его и нашли солдаты миротворческих сил - один, с топором, в окружении трупов, взгляд обращен в пустоту, а на лице безумная ухмылка. И лишь потом, в лагере беженцев, когда жизнь уже почти вернулась в прежнюю колею, он осознал, что с ним происходило. Парень сошёл с ума.

Леся ненавидела глупость. Особенно ненавидела собственную. Но, похоже, что это вовсе не мешало существовать подсознательным страхам, толкающих на безумие. С одной стороны, борешься за жизнь, с другой - легко с ней расстаешься. Хотя, нет, не так, умирать страшно. Жуть, как страшно. Жить поломанной — тоже жуть как страшно. И, если в первом случае, это скорее страх потерять хотя бы то, что есть, и шагнуть в неизвестность. То во втором, осознавать, что человек не нужен даже себе. У Леси же на второе еще накладывался страх старости и немощности. И, по крайней мере, сейчас у нее пока у нее достаточно сил, физических, убить себя самое, а не просить это сделать других, что бы выбрать из двух зол меньшее.

— Я старалась.
Она и правда старалась найти эти так нужные им бинты. Почему она старалась? Банальное эгоистичное желание: Леся хотела, вылечить Пашу для себя. Человек быстро привыкает к хорошему. За эти дни она привыкла к его заботе и защите, к его нежности и страсти. Она хотела сохранить его для себя. А вместо этого смотрела, как он истекая кровью, умирает у нее на руках. Похожий на брата, и так же как и ее брат. Кривая ухмылка, судьба что ли? Выжить, чтоб проверить что ли? Смешно. Все же странные мысли приходят в голову, когда сама ранена и истекаешь кровью. Впрочем, интересно, бывает ли обоснованный бред?

Девушка легко подбросила кусочек стекла и поймала, словно жонглер. Острый. Специально выбирала поострее, чтоб уж наверняка. Венам понравится. Впрочем, таких осколков было много. Остатки былой роскоши. Как типично для человека — оттягивать задуманное. Еще один бросок, еще пара вдохов. Как глупо пытаться надышаться. Как же глупо...

Наконец-то, впервые за долгое время, Паша смог как следует выспаться. Давно он уже не чувствовал себя настолько бодрым. Если бы не боль в раненой ноге, вообще было бы всё прекрасно.

Пока Леся не вернулась, Паша решил изложить в своём дневнике события прошедших суток. Вчерашнюю вылазку с неоднозначными результатами. Неутешительные итоги вчерашнего дня. Удивительную эффективность Казимира во время ночного дежурства. Предварительные планы на будущее...

А потом вернулась Леся. Бледная, с кровоточащей огнестрельной раной. Паша, конечно, уложил девушку на кровать и попытался оказать помощь, как мог, да только без бинтов всё было без толку. И при таком холоде, следовало ждать лишь дальнейшего ухудшения состояния.

Похоже, это конец. Грустно. Ведь совсем чуть-чуть не дотянули. Почему? А впрочем, стоит ли вообще искать виноватых? Все в чём-то ошибались, принимали не вполне продуманные решения, где-то были слишком беспечными, а иногда и чересчур осторожничали. Порой чья-то жизнь висела на волоске и очередной прожитый день был следствием не точного расчёта, а слепой удачи.

Но, по крайней мере, они боролись до конца.

Магия не та штука, с которой шутить можно. Юрон вылупился на кучку пепла, что едва минуту назад угрожала расправой Винфреду. И вообще: стоит, наверное, как-то осторожнее шутить про него впредь.

— Юрон!

Только Цезария окрикнула, так сразу Юрон и развернулся, замахиваясь, рожу по страшнее свернув. Чтобы, если девушку какой зомби обижает, или гоблин недобитый, то тут же злодей от страха бы и умер. Но нет – никто ее не обижал – стоит, за рукав Винфреда держит, в кусты указывает.

И тут, как туго не соображал доблестный рыцарь, как не стучала кровь у него в ушах, но не заметить ломящегося через кусты мертвяка он уже не мог. А раз так, то помчался следом, как кабан, или дикий тур какой. Только по пути, мельком подумал, что мертвяк, наверное, худой: вроде шуршит и трещит, а дорожку после себя в кустах не оставил, все приходится честной одоспешенной грудью встречать. Каждую веточку.

Путевод

Доставая кристалл, Винфрид уже мог сказать, чем он не являлся. Во-первых, он был твердо уверен, что как катализатор для своих заклинаний его использовать нельзя. Во-вторых, маг смутно подозревал, что ни одна из ему знакомых рас также не смогла бы воспользоваться маной, плескающийся в этом необычном сосуде. Однако это всё, что сейчас Винфрид мог понять – и немногим больше он мог рассказать Цезарии в общем. История кристаллов уходила глубоко в предрассветное время Невендаара, когда мир только-только оживал. Да и времени на разговоры было немного: без Зардомаса путь сквозь чащу будет уже не таким лёгким, и надо было успеть добраться намеченного места. Хорошо ещё хоть что про эту стоянку знали многие и была она общеизвестной – плутать без следопыта в лесу было делом самоубийственным.

Зардомас же, покинув отряд, легкой поступью двинулся в сторону указанного Харлом тайника. Опытный охотник действительно «хорошо» запрятался – несмотря на достаточно подробные указания, где искать его тайник, стрелок чуть не пропустил нужный ему холм. Откинув в сторону прикрывавший вход валежник и листья, Зад чуть-чуть не угодил в первую ловушку: небольшая выкопанная ямка с острым колышком внутри. Не смертельно само по себе, но если напороться ногой как следует, с такой раной в лесу далеко не уйдёшь. Не попался следопыт и на уловку поопаснее расставленный капкан, который мог своими железными жвалами запросто раздробить кость. Вообще если не обращать внимания на эти жестокие методы защиты от воришек, землянка выглядела весьма уютно: с потолка свисали, подвешенные на железные крючья, пучки душистых трав, отчего внутри стоял приятный, слегка дурманящей из-за своей густоты, запах, по стенам были развешаны шкурки набитой дичи, и Зардомас был готов поставить снова свои проспоренные пять золотых – где-то наверняка мог обнаружиться погребок, в котором запасливый Харл уж наготовил сушеного и вяленого мяса достаточно, чтобы прожить неделю не охотясь. Однако рассиживаться было некогда – ещё нужно было нагнать отряд. И вот тут-то следопыт потерпел неудачу – ключа Харлм ему не дал, а сам сундук наотрез отказывался открываться без ключа. Пришлось сбивать крышку – это удалось, но в какой-то момент Зардомас неудачно размахнулся и, похоже, потянул себе мышцу. Правда, когда он наконец достал лук, то на некоторое время даже позабыл о боли: это было настоящее произведение искусства, неудивительно, что Харл так о нём беспокоился. Рукоять была усилена роговыми пластинами, каждая из частей была идеально подогнана друг к другу. Тетива была снята и лежала смотанной рядом – чтобы лук дольше не терял упругость. Да, с таким оружием можно было ходить на какого угодно зверя. И не только зверя…

И всё же, видимо сам Всевышний благоволил пограничникам – или это так сказались истые молитвы Цезарии – но пути, было разъединившихся Зардомаса и остальных членов отряда пересеклись аккурат на выходе к привалу. Стрелку повезло не столкнуться с какими-то опасностями, троицу также Лес уберёг от злых напастей. Хотя, конечно, следопыт чуть запоздал, и когда он вышел к памятнику воину Импери, остальные уже развели костёр и готовили на огне нехитрый ужин. Лицо неизвестного бойца в закатных лучах выглядело одновременно величественным и печальным: так смотрит полководец на поредевшее войско после славной победы. Памятник звали Путеводом, как и стоянку, так как в этой точке сходилось множество путей, по которым отряды крепости Умеренности патрулировали Великий Лес, неважно, пролегал ли их путь до самых далёких гор у владений Горных Кланов или же в чащи эльфов, где царила вечная осень.

Так, в тишине, которая, правда, нарушалась треском костра, неспокойным фырканьем Белки и шелестом деревьев, нестройным рядом окруживших поляну, солнце медленно утопало за горизонтом. Полуразвалившаяся каменная ограда, которой был обнесён вычищенный участок земли, постепенно утопала в тенях. Палатки уже раскинулись среди густой травы, которая несмотря на частые остановки здесь людей и других рас, была чуть ли не по колено, а отряд дружно зевал – дорога хоть и вышла лёгкой, но отнюдь не близкой. Наконец последний лучик скользнул по острию копья Путевода и стоянка погрузилась во тьму, которую рассеивал лишь яркий и теплый огонь костра, да звёзды Невендаара, высыпанные щедрою рукой Всевышнего. Надо было ложиться спать.

Цезарии снился странный сон. В нём мелькали смутные и тревожные образы. Лица, виденные ей во сне, напоминали ангельские – такая же нечеловеческая одухотворённость, неописуемая радость напополам с бездонной скорбью, которую неспособен избыть простой человек. Но было в них и что-то чужеродное: будто черты их были не просто нечеловеческими, но сходились к другим расам, что было непонятно и странно. Кажется, они сражались между собой, она помнила прекрасное лицо, искаженное мукой и мольбой... и это-то уже было совсем странно.

        

Ото сна её – как и остальных двух, уже своё отдежуривших, выдернул голос товарища.
— Опасность! Нежить!
В предрассветной туманной туманной дымке действительно можно было различить три силуэта – с северной, южной и западной сторон Они стояли не двигаясь, словно статуи, установленные каким-то шутником за одну ночь. Можно было даже спутать их с эльфами – впрочем, это грозило не меньшей опасностью в большинстве случаев или простыми людьми, если бы не одно но: гнилостный запах разложения, принесённый утренним ветерком. В быстром подъёме и тревожном ожидании прошло несколько мучительных минут.
— Ха...
— Хаха...
— ХаАхаХаххАА
— АХХААХАХХАХА!

Предрассветный туман рассеялся вместе с тишиной, которую порубил на части противный, отрывисто-гаркающий смех. Навстречу отряду одновременно из полумрака шагнуло трое эльфов, чьи когда-то прекрасные лица теперь были отмечены печатью разложения. Глаза их горели голодом – тем Вечным Голодом, который заставляет мертвецов подниматься из могил в отчаянном желании угодить своей Богине. Желание, которое не сбудется никогда. Голод, который не утихнет пока небо Невендаара не рухнет. Одна из них – черноволосая эльфийка с мертвенно-бледной кожей и перепачканным кровью лицом устремила пронзительный взгляд черных точек на Винфрида. Шумно втянула воздух ноздрями и кокетливо прикрылась веером, замахав им от себя.
— Я чую этот мальчишка успел встретиться с нашими живыми сородичами... оставьте его мне, братья в посмертии! Я уверена, из его головушки можно будет извлечь что-то очень ценное... если хорошенько покопаться, ахахаха! — она зашлась в визгливом смехе, нацелив неестественно длинный и черный ноготь пальца на мага.
— Ваша граница осталась далеко позади, — прошипел эльф-стрелок, чьё выражение лица навеки застыло в гримасе боли, — сейчас вы переступите последнюю.

Не оставалось никаких сомнений – по души "Вороного крыла" пришли наверное самые мерзкие отродья Мортис – надругательство над вечноживущей расой. Словно напоминание, что в этом холодном и жестоком мире даже от рождения наделённые даром вечной жизни лишь плоть у ног Богини Смерти. Немногие пережили свою встречу с остроухими мертвецами – куда более шустрой и опасной нежитью. И самое страшное, что дар бессмертия, извращённый черной магией Смерти, сохранял им разум.

Третий из эльфов-мертвецов не сказал ничего. Он перехватил угрожающего вида клинок, напоминавший нечто среднее между тесаком и топором и медленно зашаркал сторону Юрона, вращая в руках чудовищное оружие словно пушинку. На его теле почти не осталось одежды – она вся истлела, изорвалась, и вместо неё через шею была перекинута темно-алая лента с какими-то письменами.

Но разглядывать его было некогда.

Потому что Смерть была близко.

Хоть она и заметила определенное обострение отношений Анны и Ирмы, но комментировать, всё же, не стала. Хотя мысль о том, что Аэлис подарила кольца не для нее, а для подруг - всё же пришла на ум. Поулыбавшись своим мыслям, Эленвен спокойно двинулась вперед, замыкая строй. А вот на комментарии маленьких сестричек лишь показала язык, скорчив смешную рожу. Здоровая, значит! Вот нет бы высокая и красивая... эх, дети.

На перекрестке жрица сначала поморщилась в ответ на предположения Салимы и одарила её взглядом в стиле: "Ты что, серьезно так о нас думаешь?" А потом еще раз поморщилась от слов Ирмы, благо, она всё же уловила в её тоне шутливые нотки и не стала акцентировать на ней внимание. Вместо этого девушка приняла позу мыслителя и некоторое время ходила туда-сюда, размышляя над предложением Анны.
- Подготовка у нас хорошая, к тому же в случае чего размяться и получить хоть какой-то боевой опыт не помешает. Еще ты говоришь, что это быстрее, а значит мы успеем познакомиться и поболтать с подружками, которые сейчас стоят на посту. Конечно, риск есть всегда, я согласна, однако с нами Салима, которая вряд ли останется в стороне, если мы встретим что-то по-настоящему страшное. Впрочем, что страшнее дикого вепря мы можем встретить там, если ублюдок уже мертв? Если у вас нет возражений, я предлагаю попробовать силы с лесом. Нам нужно кому-нибудь врезать, заодно и лес разведаем. Не иди сестра Салима с нами, я бы выбрала другой путь, однако такой шанс выдается лишь раз, не так ли? В общем, веди нас, Анна. Надеюсь на твоё чутье.
И, как бы в знак твердости своего решения - стукнула шипом боевого молота по земле, утопив его на два пальца вниз.

Распрощавшись с хлопчиками Балаура, Винни заткнул трость за сумку и снял с неё таран.
–Значит, так: сейчас ищем подходящее место для инфильтрации, где нет превалирующего числа врагов, проникаем с тылу и действуем изнутри.–Сказал он, заглядывая по пути в окна первого этажа где-то с расстояния шага до них и выбирая подходящее для проникновения.–При этом План такой: зачищаем помещение, выглядываем в другие и выбираем одно, куда идём дальше. Остальные двери, если их будет больше одной – блокируем. В каждом новом помещении повторяем предыдущую схему. Конечная цель – ограничить противнику возможность перемещения по особняку. Ну и убить как можно больше из них, само собой.
Наконец, выбрав самое подходящее, Винни остановился, перехватил таран за рукоять и, прежде чем швырнуть его в окно, удостоверился:
–Вопросы есть?

— Ага, ступай... — Рассеянно ответил Юрон, он порядочно устал за день.

Не то чтобы дальние пешие переходы были в новинку для него, но все же ответственность, в определенном смысле давила. И ладно, что повысили, да командиром назначили – с этим отрядом уже довелось и в бой ходить и по темным колодцам лазать – но вот конь, доверенный тревожил.

Юрон поминутно оглядывался: не устал ли Белка, не спотыкается ли. Может быть ему по мягкой влажной лесной тропинке идти тяжело с подковах, что для мощеного плаца набивали? Стоило переподковать. Может проголодался? А может просто косит хитро огромным карим глазом, а как накормишь его раньше времени, так отяжелеет и идти не станет. А может ему трудно нести столько поклажи? Юрон, конечно, толще да тяжелее будет в своих железках, но ведь и Белка – рыцарский конь, а не вьючный ослик, может он привык к другому... К другому центру тяжести, например.

А тут еще нежить. Как бы, с нежитью Юрон теперь определенно был знаком не хуже многих в замке (за бок укушен был давеча – можно сказать специалист по прикладному упокоению), но кроме неожиданной прочности гнилых зубов и силы во фрагментарных мускулах, ничего о свойствах мертвяков знать не знал. А надо бы.

Наверное они не спят? Значит, мы остановимся на привал, а они будут себе идти. Кажется, они не дышат? Значит могут идти без устали. Впрочем, о недавних мертвяках Юрон точно помнил, что они сопели, пыхтели и воняли изо рта мертвечиной (по правде говоря, воняли они отовсюду, но изо рта, так сказать, целенаправленно). Значит дышат? Непонятно...

И вот если бы Юрон просто щитом (в основном) и мечом (временами) отряда оставался, такие материи его бы не заботили – иди себе по лесу, деревушками любуйся, что там седая охотница потребует представляй, но теперь вот иначе. Если что пойдет не так, то вся ответственность на нем будет. И вот стоило на минутку (на все шесть часов, по правде говоря) отвлечься на тяжелые командирские думы, как надежный отряд развалился. Винфрид с Цезарией в кусты уединились.

Юрон вздохнул и похлопал Белку по холке, подожди мол, а сам пошел посмотреть чему там так Цезария радуется.

— Ого, прикольная штука, — Кристал и правда был не плох, — А, кстати, вы не видели куда Зад делся?

-Это просто.. Спасибо большое! - Ирма одарила хозяйку "клоба" лучезарной улыбкой и, как-то порывисто и очень искренне, как обычно умеют только дети, обняла женщину. Приняв из её рук котелок и бутылку, осторожно поставила их на стол. Затем извлекла из походной сумки несколько отрезов ткани и, аккуратно обложив"ветер предгорий", убрала его внутрь. Последним отрезом она бережно накрыла кашу, чтобы та не заветрилась по дороге, и перевязала котелок голубым шёлковым шнурком, который вытянула из волос, тут же разметавшихся по плечам серебряным водопадом.

Покидая трактир, Ирма ещё раз обернулась и подняла ладонь в знак прощания.
-До скорого, сестра. Надеюсь на скорую встречу.
На крыльце же.. Она попала в засаду. Вот уж чего-чего, а подобного коварства от следопытки паладин точно не ожидала. Ладно хлопок по плечу.. Банальный жест одобрения. Но вот сдвинутая в сторону прядь волос.. Губы почти касающиеся мочки уха, обжигающее дыхание.. Ирма почувствовала, как от уха на шею и дальше побежала немного колючая волна мурашек. Что за?.. Это просто благодарность или подруга играет с ней? За предыдущие два месяца белоголовая аэлиситка не то, чтобы замечала какие-то особые знаки внимания в исполнении Анны - лишь обычные, ничего не значащие подколки.. Или она что-то упустила?

-Пожалуйста.. - Прошептала она в спину подруге чуть осипшим голосом, после чего слегка прочистила горло и, вздрогнув, воровато оглянулась в надежде, что никто не заметил её позорной оторопи. Слегка тряхнув головой в попытке привести мысли в порядок, Ирма на мгновение поставила котелок и заправила непослушную прядь за ухо, неосознанно прикоснувшись к тому месту, где на коже ещё оставались лёгкие мурашки от так и не коснувшихся её губ. Подхватив обратно вручённую Умарой кашу, девушка заспешила вслед за отрядом, то и дело бросая задумчивые взгляды на спину шагающей впереди разведчицы. В одном она была точно уверена: за своё вероломное нападение Анна обязательно поплатится.

Сидящие выводком галчат на заборе девчонки заставили Ирму непроизвольно улыбнуться. Когда же их небольшой отряд остановился и Салима произнесла свою речь, блондинка фыркнула на словах о пьяной оргии на дороге:
-Что мы, какие-то мужики, чтобы в пыли валяться? Зачем, если оргию можно будет устроить уже на месте со всем комфортом? Да и силы нам пока нужно поберечь.

Великий Лес, 6 часов дня


После небольшого обсуждения было решено отправиться дальше. Зардомас легко провёл отряд обходной тропой, и разведчикам удалось ускользнуть от гоблинов, равно как и от волков. Вечерело, и с закатом солнца приближался долгожданный привал. Где-то впереди люди воздвигли памятный обелиск в виде статуи имперского воина; расчищенная и укреплённая оградой местность стала отличным пристанищем для путешествующих отрядов, удобным и относительно безопасным.

Прошлый раз защитникам крепости нужно было спешить; поспешать следовало и сейчас. И всё же, путешествие теперь не требовало быть оконченным в один день. Важен был результат, а уж количество дней, за которые цель будет достигнута, было не столь важно. Это позволяло с большим вниманием отнестись к тому, что окружало поисковый отряд. Тем более что изменчивые пейзажи Великого Леса не успевали надоесть – каждый из походов в него был по-своему уникален. Не только потому что этот лес был полон тайн и загадок; не только потому что за каждым деревом в нём могли скрываться враги; сам Лес жил по каким-то особенным, древним законам мироздания, о которых сейчас не вспомнили бы даже эльфы. Он неуловимо менялся с каждым днём, и пройдя по тропе полгода спустя вы могли бы совершенно не узнать те места, которые посещали.

Как и любой другой лес, этот был полон историй и преданий. Только, разумеется, про него их водилось на порядок больше: он сам временами казался живым существом с собственным разумом. Цезария наверняка могла припомнить историю о том, что где-то в глубине находится озеро, прозванное Стеклянным: в любой день оно отражает свет не солнца, но далёких звёзд, и если хорошенько вглядеться в него, можно было угадать свою судьбу. Юрон и в особенности Зардомас слышали истории о Седой охотнице, оборачивающейся ланью с золотыми рогами, заманивающий таким образом жадных до наживы охотников, а потом вынуждающей исполнять свои указания или выпивающей из них жизненную силу. Винфрид мог вспомнить предание о древнем клане гномов, некогда обретавшихся в горе, стоявшей посреди леса. Сказывали, что однажды она средь бела дня ушла под землю, а на её месте образовалось озеро. Клан же исчез без следа, унеся незнамо куда свои секреты.

Да и в крепости Умеренности водилось немало баек о различных местах, которые сохранились ещё от предыдущих поколений – когда ещё крепость не была захвачена эльфами, и даже ещё с тех времён, когда все три расы ухитрялись как-то существовать в мире. Благодаря многовековой истории этого места, скрывались они буквально за каждым деревом. Проходил ли отряд через поляну, на которой осенью можно было собрать большой урожай ягод или же спускался в овраг, каждый из путников мог узнать в местности какую-то байку. Вот, например, на той кряжистой сосне, говорят, повесился один из прежних комендантов крепости. Рядом росла роща, в которой, по слухам, пропала целая охотничья семья – среди деревьев ещё можно было различить покосившуюся хижину. Сначала пропал глава семейства: возможно заплутал в лесном бурьяне. Хозяйка прождала его две недели, почти не отходя от окна и постоянно всматриваясь в густую чащу, а на третью неделю вдруг встрепенулась, будто что-то увидела в окне, выскочила за порог – и была такова. Историю это узнали от оставшегося в доме сына, которому повезло добраться после до людей. Кто смутил охотника, заставив потеряться в лесу? Что увидела в окне его жена? И кто позвал в глухую ночь повзрослевшего их сына, исчезнувшего также бесследно через несколько лет? Вряд ли у Великого Леса получится добыть ответы – но тайн подобных он хранил в себе множество.

День тем временем приближался к вечеру, равно как спутники приближались к предполагаемому месту ночёвки, потому времени гоняться за преданиями и костровыми байками у них не было. Хотя удалось же им разыскать пропавшую сестру сира Аллемона? Однако, сейчас у команды были более насущные задачи. Зардомас, который уже несколько часов к ряду вглядывался в заросли кустарников и деревьев, и уже начинавший чувствовать. Как в глазах начинает рябить от усталости, неожиданно для себя понял, что он наконец на месте: именно здесь Харл говорил ему свернуть, чтобы выйти к его логову – тогда, на заднем дворе таверны, подробно описывая своё убежище.
Но не один стрелок нашёл для себя кое-что любопытное: Винфрид, который явно не мог похвастаться столь выдающимися навыками в поиске пути, обнаружил кое-что интересное. Сначала он это даже не заметил – скорее, почувствовал. Заглянув по наитию за ближайший куст, он мог бы обнаружить удивительной красоты кристалл… растущий прямо из земли. Нежно-голубого цвета он явно отличался от кристаллов имперских; от него тянуло магией, но было невозможно определить, какой. Всё, что мог маг сейчас с ним сделать – при помощи магии собственной извлечь находку и сложить с собой в походную сумку.

А вот Зардомасу нужно было сделать более серьёзный выбор.

Особенно хорошо горел Федор Михайлович. В доме стало достаточно тепло и почти уютно, если забыть про то, что творится за окном. Предстояло поужинать и решать, кто куда отправляется.

- Если Келемвор так решил, значит так надо, - коротко высказалась Элис, - Балаур прав, нужно закончить с особняком. Тавиус уже наказан, и не нам сейчас его судить и миловать.
Элис вдруг пошатнулась, оперевшись на посох, будто от внезапно накатившей слабости, но тут же выровнялась как ни в чем ни бывало.
- Черные руки, красный закат. Реки все пламенем ада горят. Руки по локоть, речь в голове. Вниз по течению, разгадки во мгле...

Полдень, Великий лес

После беседы с приказчиком, ведущим учёт крепостного имущества, Юрон действительно мог ощутить себя, как и пророчила Цезария, словно выдержал бой с драконом рока. Ожесточенные дебаты, которые сделали бы честь даже теологическим диспутам, продолжались не менее четверти часа, из которых Лондорвиннский всё-таки, вышел победителем: ему удалось убедить сварливого бородача в том, что предыдущее одеяло необходимо списать, а ему выдать новое, в связи с незапланированной встречей с опасным чудовищем. После такого подвига вполне можно ощутить в себе уверенность в своих силах – если уж удалось укротить змея отчетности, то почему бы и не справиться с змеем смерти?

Цезарии удалось отыскать Жюстину прежде, чем священница приступила к своим прямым обязанностям: у аббатисы день был расписан почти поминутно. И всё-таки де Анж нашла время для своей любимой ученицы и благословила ту, прошептав над ней короткую молитву.
— Ничего не бойся, Цезария, — попрощалась она с монахиней, — я верю, что и в этот раз ты не подведёшь Всевышнего и мою веру в тебя.
Вскоре рыцарь и монахиня встретились с Зардомасом и Винфридом, и отряд был готов отправляться. Юрон вёл под уздцы коня гнедой масти. Размерами жеребец выделялся даже для своего вида: в холке он был почти на голову выше самого Лондорвиннского, а ноги выглядели настолько мощными, что, кажется, он был способен самостоятельно затоптать пяток гоблинов. Отзывался он на имя Белка и легко нёс на себе весь тот скарб, которым нагрузил его рыцарь, так что на него вполне можно было усадить кого-то сверху. Впрочем, от породы, способной нести на себе рысью паладина в полном латном облачении, иного и не ожидалось.

Все были в сборе. Нигель Эйверн отрядил одного из своих адъютантов, чтобы тот провёл вас к потайному проходу – такая информация в крепости строго охранялась, и, разумеется, каждый рядовой её знать не мог. А если и знал, то просто так через эту подземную арку не пропускали: даже спустя двадцать лет в Умеренности умели сохранить порядок и боевую готовность. В подземелье было влажно и зябко; на серых камнях отчетливо виднелся синеватый мох, так сросшийся с камнем, что составлял, пожалуй, добрую треть от стен прохода. Когда отряд вышел наружу, дышаться стало чуть свободнее. Однако тучи, зловеще сгрудившиеся на горизонте, оставляли гнетущее впечатление. Воздух был влажным, а ветер, налетавший временами откуда-то с северо-востока, пронизывал почти до костей, заставляя покрепче закутаться в собственные одежды. Где-то вдалеке даже сверкнула молния.

Но даже несмотря на эти зловещие приметы отряд весьма уверенно двигался вперёд: дорога была им уже знакома, да и с конём, несмотря на, казалось бы, на густую чащу леса, двигалось всё же быстрее. Белка послушно шёл за Юроном, не выказывая никакого удовольствия и часто сам, без помощи и подсказок Зардомаса ухитрялся найти местечко, где можно легко пробраться через заросли кустов и веток деревьев. Листва, подчиняясь порывам ветра, нашептывала что-то убаюкивающее: в такую погоду неплохо было бы спрятаться в какой-нибудь сторожке, натопить покрепче печь и лечь спать, напившись чаю. Увы, у «Вороного» крыла была задача, которая требовала скорейшего выполнения. Хотя были и хорошие стороны: никем не задерживаемые и никуда не сворачивая, отряд легко и быстро двигался по тропе, высмотренной Зардомасом, и уже почти миновал кладбище. До ближайшего привала как раз оставалось полдня пути – но в этот момент, наконец, в судьбу разведчиков вмешались посторонние силы.

Переступив через корягу, Зардомас боковым зрением заметил тонкую, едва заметную веревку, припрятанную опавшей желто-бурой листвой. Примитивная ловушка, рассчитанная на невнимательность – запнувшийся о корягу таким образом натянул бы верёвку, которая приводила в движение самопальную трещотку. Судя по примитивности ловушки и простоте материалов – где-то поблизости затаились гоблины. Теперь неудачную западню можно было использовать против них и подготовить засаду для них.
Однако не успел стрелок озвучить это открытие вслух, как в зарослях чуть западнее раздалось рычание. В нём опытный следопыт различил не только угрозу, но и тревогу: очевидно, волков что-то спугнуло, и весьма вероятно, это была нежить. Если бежали они с севера, скорее всего, проследив их путь, можно найти какую-то зацепку об интересующем их отряде. Надо было решать, что делать. И быстро.

— Что он там волокает? — Керри склонила голову к двери, в удивлении вскинув бровь. — Перестановку затеял, что ли? Нашёл время!

Действительно, судя по звукам, бард, который ещё минуту назад сидел распевал песенки, решил к их визиту не только приодеться, но также прибраться и вообще оживить интерьер своей комнатушки. Чтобы, значит, гостей принимать нестыдно было. Похвально, конечно, но излишне. Каким бы ни было нынешнее обиталище Маркуса, всё лучше, чем здесь — привередничать госпожа Монро точно не стала бы, только не в этот раз!

— Не мешайся, господин хороший. А лучше скройся, откуда вылез! — Керри погрозила кулаком вывалившемуся из толчка пьянице, чтобы даже не думал к ним соваться, и тут же громко уведомила барда о готовящемся штурме: — Ситуация не располагает, мастер Воло! Прикройтесь, если можете, мы заходим!

Последние слова она сопроводила тяжёлым пинком в дверь, проверяя ту на прочность. Дверь отозвалась болезненным скрипом досок и лязгом изношенного замка — как отзываются все кабацкие двери, когда их пинают ногами.

— Идея твоя, — Керри легко подтолкнула Ривери в сторону, чтобы не мешалась, и сделала шаг к противоположной стене, — тебе и за ущерб платить.

Ривери, впрочем, была права. Очень уж подозрительно это всё. Бард и правда дёру дать собрался, а они ещё сюсюкаются с ним! Но... долг рыцаря в любом случае не велит ей вламываться в чужие спальни без предупреждения — приходится соблюдать этикет!
В тесном коридоре, чудом уместившем трёх дам в полной боевой готовности, одного неприкаянного сорвиголову и вонь всех отхожих мест Глубоководья разом, развернуться было особо негде. Как могла, Керри оттолкнулась от стены, подлетела к двери — и в этот раз уже хряснула в неё со всей силы с наскоку.

Они проснулись еще до раннего майского рассвета, но Салима уже стояла в дверях кубрика, небрежно прислонившись к косяку, полностью экипированная и с демонстративно скучающим взглядом ожидающая, пока отряд произведет все необходимые при подъеме манипуляции. Помогая подруга подруге, четверка девушек, которые вскоре предстоит стать полноценными Стражами пограничья, споро готовилась к дальнему пути, без лишних слов надевая доспехи, затягивая все необходимые ремешки и шнуровки. Наставница уже не засекала демонстративно время с помощью размеченной цветными линиями свечи, не дергала придирчиво за пояса и перевязи, не проверяла подгонку снаряжения - все это осталось в ученическом прошлом. Однако ни для кого из отряда не было секретом, что за маской скучающего ожидания скрывается внимательный взгляд, который по-прежнему фиксирует любые недочеты...

***

...Солнечные лучи под острым углом к земле били прямо в лицо. В животах немного урчало, но с этой проблемой Салима обещала разобраться в ближайшей деревушке с колоритным и загадочным названием. Взбивая сапогами дорожную пыль, отряд миновал густо поросший клевером холм, в котором по описанию легко было узнать сестринскую могилу времен Дня Боли и Гнева.

- Хреновый день был, - проронила наставница. Мать рассказывала - кое-как своих похоронили, а уж на королевскую дохлятину сил никаких не осталось. Так сами собой и сгнили. Уж сколько лет прошло, а на полях до сих пор каждую весну плугами кости и железо выворачивает...

Немного постояли молча, ибо добавить было, собственно, нечего. Быть может, сколько-то времени спустя, лично схлестнувшись с врагами Купола, они заработают право говорить рядом с этим холмом. Но не сейчас. Сейчас нужно молча развернуться и идти вперед, навстречу поднимающемуся солнцу, мимо стройных рядов местного виноградника, где уже суетятся селянки в искусно сработанных шляпах из пшеничной соломы, что-то там по своему разумению подрезая и подравнивая.

Анна уже вглядывается вдаль, пытаясь сквозь щель в пальцах уловить холмы на линии горизонта. Получается не очень - по-прежнему мешает все еще низко висящее над горизонтом солнце. Все четверо думают об одном и том же - и одновременно о своем, личном. Мысли улетают к тому далекому наблюдательному посту, где им предстоит впервые в жизни провести неделю вне Купола и в полном отрыве от своей родной общины.

Пост этот имел среди Стражей двойственную репутацию. С одной стороны - это направление было самым спокойным в смысле активности разбойников, "диких дружин" и прочей мрази, стремившейся пограбить и пожечь окраинные деревеньки по ту сторону Купола, на Западе. С другой - у дальнего восточного поста пролегала Виа Ильдеци, одна из великих магистралей, построенных рабами в эпоху Старой Империи. Дорога с твердым покрытием, на которой спокойно могут разъехаться две телеги, была порядком разрушена варварами и временем, и все равно представляла собой впечатляющее зрелище - то, что потомки завоевателей из дикого Мидгарда не способны повторить до сих пор. Здесь опасность разбойных шаек была минимальной - слишком много влиятельных сеньоров кормились с этого пути. Однако... именно по этой дороге в свое время королевская армия пришла к пределам Купола, выманила Богинь из-под его защиты и нанесла самый жестокий урон Сестрам за всю их историю. И сейчас, в эпоху худого мира и непрочных договоренностей, все прекрасно понимали: когда мужчинам вновь захочется расправиться с Куполом, опасность опять придет со стороны древней дороги.

Девушки продолжали сосредоточенно топать к показавшемуся уже вдали частоколу Дальних Выперок (не такие уж они и дальние - кажется, только вышли из ворот Старой Крепости, а вот уже притопали). И даже Салима, обучившая и проводившая на первое боевое задание не одну такую группу, была немного удивлена их молчаливостью - девчонки были достаточно общительные, и на маршах, бывало, любили переброситься острыми словечками, даже в ущерб дыханию. Что-то у них сейчас вертится в головах такое, что заставляет так дружно молчать всех четверых?

У каждой - свое.

***

Эленвен думала о случившемся накануне и здорово удивившем ее разговоре. Вчерашним вечером девушка улучила часик, чтобы в одиночестве поупражняться с полэксом за учебным частоколом в тени западной стены Старой Крепости - но, говоря по совести, тренировка была для нее лишь поводом для уединения. Жрица ждала. Ждала посещения своей Богини накануне своего главного экзамена, надеясь получить от нее наставление или ценный совет... а, возможно, просто поговорить по душам? С Рамоной было легко и приятно общаться, каждая беседа с ней была очень плодотворной, и беседами дело не ограничивалось - иногда, если место встречи это позволяло, они устраивали импровизированный бой, отрабатывая хитрые приемы с выбранным Эленвен тяжелым оружием. Где-то глубоко внутри себя будущий Страж тешилась тщеславной надеждой, что Богиня относится к ней как-то по-особенному, что она для Рамоны ближе, чем сотни других учениц. Почему бы, собственно, и нет - многие из старших Сестер имели определенные пристрастия, своих любимиц, хоть и старались этого не демонстрировать, так отчего бы и двум основательницам общины не проявлять в этом плане чисто человеческие черты характера?

И тем удивительнее было для девушки то, что вместо Рамоны из-за насыпи вышла Аэлис. Неловко улыбаясь и машинально касаясь рукой области вокруг жуткой незаживающей раны между ключиц, кутаясь в шаль на вечернем холодке, она казалась такой хрупкой, беззащитной, и самое главное, непонятной. Слов нет, Эленвен искренне почитала Раненую Богиню, однако о чем с ней говорить - не понимала. Разве что упасть на колени, как любят делать митриане, именующие себя рабами бога и находящие в этом какой-то повод для гордости. И самое удивительное - кажется, Аэлис тоже было трудно подобрать слова, чтобы донести до жрицы то, что она хотела сказать. Коротко поздравив ее с окончание обучения, маленькая блондинка медленно и острожно начала:

"Я хотела сказать тебе напоследок одну важную вещь, Эленвен. Не о том, как тебе служить, а скорее о том, как жить. Перед моими глазами прошло не одно поколение женщин, и не нужно даже быть богиней, чтобы с таким опытом прочитать твою судьбу. Ты из девушек, в которых влюбляются быстро и накрепко, дорогая. А любовь - любовь бывает крайне болезненным ощущением, мне ли не знать? И путь, избранный тобою, не дает скользить по поверхности жизни - значит, тебе придется учиться принимать в себе то, что ты пока пытаешься заглушить и спрятать. Дай мне руку, пожалуйста. Вот, это мой... наш с Рамоной подарок тебе в честь начала взрослой жизни. А теперь - до свидания. И удачи тебе, Страж."

На ладони Эленвен остались два кольца из незнакомого ей серовато-белого металла. Судя по размеру - предназначавшихся для большого пальца. Очевидно, обручальные - по старинному обычаю Сестры, решившие связать себя узами брака, носили свои кольца именно так. Однако... неужели только в этом дело? Непонятно...

***

Анна тем временем размышляла над задачкой, которую, можно сказать, сама себе подбросила тоже буквально накануне. Изучая не слишком, признаться, подробную карту местности с их будущим маршрутом, она увидела настораживающе очевидную возможность сильно срезать путь через небольшой лесок между холмами, по старой, баронских еще времен охотничьей тропе. Удивительно, но никто из старших Сестер, к кому она обратилась за разъяснениями, так и не смог ответить толком, отчего этот путь не используется, кроме того, что лес многие годы пользуется зловещей репутацией. Возможно, подробности могли поведать следопытки Старой Крепости, но, как назло, никого из них в этот день в замке не было (да и в другие дни мудрено их застать в четырех стенах - особая порода, особые повадки). Анна обратилась за советом к командиру, и Эленвен, заинтересовавшись, поручила ей выяснить в деревне, у местных, что там с с лесом и стоит ли рискнуть, чтобы сократить время пути. Кажется, жрица искренне верила в то, что всякая незнакомая чаща является для ее подруги родным домом, открытой книгой и так далее. Впрочем, это может быть стандартным командирским приемом - ученицы Рамоны знали, как подбодрить и мотивировать своих сестер. "А если боишься, что разговор с местными мужелюбками не задастся - тогда возьми с собой Ирму, уж ей-то точно никто и ни в чем не откажет".

***

Ирма, присутствовавшая при разговоре, разумеется, лишь кивнула в подтверждение слов рамонитки, ободряюще сжав плечо Анны. Однако где-то внутри подобный подход к ее Пути порядком царапнул ученицу Раненой Богини. Да, Эленвен рассуждала как грамотный командир, использующий сильные стороны каждой своей соратницы, она старалась сделать так, чтобы каждая в отряде чувствовала себя полезной и важной. Однако... Должен ли амулет с треснувшей чашей служить ключом к каждому сердцу - или рана Аэлис слишком свята для того, чтобы использовать ее столь прагматично и примитивно? Эта неделя, которую она проведет без сестринского участия и почета - не лично к ней, но к ее Пути - может помочь ей многое понять в самой себе...

***

Как прирожденная воительница, погружаясь в размышления, Люси неминуемо начинала рассуждать о тонкостях крушения вражеских черепов и защиты сестринских... хм... тылов. Слов нет, с соратницами по отряду ей повезло - девчонки умные и культурные, но вот в бою с ними были определенные вопросы. Обе ученицы Богинь предпочитали в бою вместо доброго меча увесистые дрыны, что делало их, увы, несколько более уязвимыми, чем это терпимо в схватке насмерть. Особенно ее беспокоила Эленвен - слов нет, плечи у нее хороши, и молоток свой в руках крепко держит, но дыхалки не хватает, и подставиться под удар, увлекшись, очень даже может. Если Аня и впрямь надумает вести отряд через скверный лес, да сплошает и выведет к какому-нибудь зверью - за рамониткой нужен глаз да глаз...

***

Уже подходя к внешнему палисаду, девушки впервые в жизни увидели мужчин. Событие, примечательное само по себе, оказалось удивительно будничным. Пара дробненьких мужичков под присмотром дебелой селянки занимались тем, что драли из земли насквозь прогнившие бревна деревенских укреплений. Люси уже издали заметила в частоколе существенные прорехи, а но лишь вблизи сумела оценить, насколько жалкое зрелище представляло собой некогда внушительное фортификационное сооружение. Одно название - частокол, бревна - чистая труха, то, что некогда можно было назвать рвом, стало густо заросшей бурьяном канавой. Какое позорище!

Эленвен в это время с интересом рассматривала самих мужиков. В деревнях за Куполом были свои обычаи, о которых среди сестер ходили самые разные слухи. Мужчины, составлявшие примерно десятую часть населения Пограничья, жили в стоящих отдельно на краю деревни бараках, однако многих из них крестьянки забирали себе в мужья, почти как во внешнем мире. Мужелюбие и в самом деле не было еще окончательно изжито в этих краях, и, хотя подобное поведение не поощрялось, оно и не наказывалось - ну, до тех пор, пока главенствующее положение женщины в подобных "отношениях" не подвергалось сомнению. Под Куполом об этом говорили разное. Кто-то утверждал, что подобных извращенок в пограничье сотни, и они якобы имеют свой фаллический культ, поклоняясь вытесанному из дерева мужскому стручку где-то в глухих чащах и устраивая отвратительные оргии. Кто-то, напротив, говорил, что "браки" с мужчинами по большей части фиктивные, и ушлые крестьянки просто приобретают таким образом в личное распоряжение существенную тягловую силу (мужчины, даже не тренированные специально, неплохо справляются с примитивной работой вроде переноски тяжестей и прочих воловьих занятий).

Мужички, по обычаю бородатые и обритые налысо (чтобы издали можно было отличить такого от Сестры) в это время подрыли и стали раскачивать очередное бревно. Лесина, срубленная лет как бы не тридцать тому, оказалась еще более прогнившей, чем другие ее товарки, и неожиданно подломилась у самого основания, благодаря чем оба мужичка скатились с ней в обнимку с насыпи прямо в бурьян.

- Тьфу, пропади вы пропадом, невдалые! - ругаясь на чем свет стоит, дебелая "надсмотрщица" полезла вытаскивать своих работничков.

- Богини в помощь, Сестра, - поприветствовала Салима селянку.

- Благодарствуем, - ответила та. - И то дело - без Богинь мы здесь до зимы не управимся.

- А в чем дело-то? Вроде ж ваш Совет решил...

- Наш Совет решил, что крышу амбару перекрыть важнее, вот туда всех рукастых мужичков и погнали. А я здесь возись с криворукими, - махнула рукой селянка, впрочем, в голосе ее особого возмущения слышно не было.

- Понятно, - зловеще протянула чернокожая наставница, - Вперед, чего встали? Нам еще до клуба топать и топать!

Отряд вновь тронулся с места, под неясное бормотания Салимы, которая, видимо, на языке предков осыпала кого-то самыми грязными ругательствами и чудовищными проклятиями.

- Вот так они тут и живут, - обернувшись, пояснила она девушкам. - Давно здешних обитательниц за жопу больно не кусали. Потом-то возьмутся за ум, когда новый курган над тысячей трупов насыпят. А пока - что? Пока им амбар важнее...

***

Двухэтажное деревянное здание трактира располагалось аккурат посреди деревушки, на небольшом возвышении, и своим положением производило впечатление этакого детинца, господствующей над местностью цитадели. Впрочем, издали трактир этот смотрелся определенно внушительнее, чем вблизи. Особо наглядное впечатление производила качающаяся на цепях даже в отсутствии сколько-нибудь ощутимого ветерка облупленная вывеска, на которой едва можно было разобрать надпись "ЖЕНСКОЙ КЛОБ", а вот понять, что перечеркнутая клякса справа от этой надписи некогда была стилизованным мужским лицом, намекающим, кому вход в это здание заказан, получалось только при наличии очень развитого воображения.

Внутри трактира в этот утренний час было ожидаемо пусто - только скучала за стойкой, подперев кулаком щеку, фактурная женщина нумантийской внешности, с кучей ярких браслетов на руках и с монистом из крупных бляшек на шее, да в углу в уютных креслах, выделявшихся среди обычной для таких заведений мебели, отдыхала пара старушек с вязанием.



Трактирщица скучающим взглядом окинула вошедших - и лицо ее озарилось улыбкой столь же яркой, как и все украшения:

- Ранами Аэлис клянусь - это кто же меня посетил? Салимочка, дорогая, сколько лет и сколько зим? - звеня всеми своими украшениями одновременно, упитанная трактирщица суетливо выбиралась из-за стойки, чтобы лично обнять темнокожую воительницу.

- Десять суток, если точнее, - подставляя щечку для поцелуя, ответила Салима. - Я тебя тоже рада видеть, Умара.

- Ааа, к дэвам под хвост подробности, - отмахнулась Умара от замечания. - Моя лучшая подруга пожаловала в это скромное обиталище - тут от радости и цифры забудешь, и буквы. Твои птички, значит? Будущие наши защитницы? Проголодались, наверное? Знаю я ваш варварский обычай - от самой Старой Крепости натощак пылить. Ну, давайте посмотрим, чем я вас сумею накормить...

Пока звенящая монистами и браслетами Умара суетилась за стойкой, Салима подошла к старушкам в углу, и, деликатно прокашлявшись, поприветствовала их:

- Здоровья вам, Сестры-охотницы. Твердой руки и благословения Рамоны, - Анна знала, что так витиевато приветствуют друг друга следопытки старшего поколения.

- И вам того же, - оторвавшись от вязания, подняла глаза одна из старушек, лет семидесяти на вид. Вторая же, старая настолько, что определить ее возраст никто из девушек не взялся бы с уверенностью, вдруг резко вышла из дремотного состояния, скрипучим голосом воскликнув:

- А?! Что?!

- Совсем плоха стала, с каждым месяцем хуже и хуже, - пробормотала грустно Умара, сразу же переключившись на новых знакомых. - Ладно, сестрички, поджарку я, если что, уже с огня сняла, но начать знакомство предлагаю все-таки с этого, - и на стойку с торжественным стуком была водружена бутылка в соломенной оплетке.

- Так, Умара в своем репертуаре, - Салима уже подошла и властно положила ладонь сверху на пробку. - Они ж такое вино первый раз видят, окосеют с непривычки.

- Вино?! - возмущенно возразила Умара. - Это, по-твоему, вино? Дорогая моя, это нумантийское белое - хмельной воздух предгорий, собранный в бутылку. Его нужно выпить не одну бочку, чтобы, как ты выражаешься, "окосеть". А от чаши прохладным утром можно получить только бодрость в ногах и легкость в мыслях - а что важнее для истинного стража в походе?

Салима было открыла рот, чтобы возразить, однако глянула на раскрасневшуюся и определенно уже вдохнувшую с утра "хмельного воздуха" трактирщицу, на своих подопечных, и, махнув рукой, сказала только:

- Не больше половины чаши. Эленвен, проследишь. А я схожу пока выяснить кое с кем отношения, - фраза об "отношениях" прозвучала откровенно зловеще.

Характерный хлопок пробки, освободившейся из объятий бутыли, последовал сразу за хлопком двери после ухода Салимы. Трактирщица посмотрела на девушек выжидательно:

- Ну что, юные Стражи, за знакомство? По полчаши наливать или как взрослым?

Цезария поднимается по каменной лестнице вверх. По началу ощущение, пойманное ей внизу усиливалось практически с каждым шагом, будто призрак готов был вот-вот появиться перед ней. Однако стоило ей добраться до небольшой площадки, откуда проход вёл в просторную комнату наблюдателей, как это чувство исчезло. Внутри – два сторожа, смотрят на монахиню удивлённо, явно недоумевая, как она тут оказалась.
— Что привело тебя сюда, служительница Всевышнего? — наконец спросил один из них, — в этой башне не проводится никаких служб.
В их внешности нет ничего необычного и подозрительного, но если осмотреться по сторонам, то одна стена кажется Цезарии... странной. В полумраке её глаза не могут разглядеть чего-то подозрительного – стена как стена. Здесь нужен либо кто-то глазастый, либо очень тщательное и вдумчивое исследование.
— Эм... — Цезария, сосредоточившись на поисках призрака, даже сперва не обратила внимание на наблюдающих за ней дозорных. — Приветствую вас, бдительные дозорные! Сюда меня привёл... слухи о приведении Орлиной башни. Знаете ли вы что-нибудь про это?
— А, ну да, это всё Симон всем в уши трещит, мол здесь призрак гуляет, — ответил один из дозорных, чуть повыше ростом и не снимавшем остроконечного шлема даже в помещении, — никакого от него продыху нет, уже даже в дозоры ходить боится. Только мы никаких призраков не видели, да, — он пихнул плечом своего соседа, и тот согласно покивал, негромко подтвердив слова более разговорчивого. — Да. Не видели.
— А вы...
"А вы разве не чувствуете это?" — хотела спросить девушка, но закачала головой: ясно ведь, что раз дозорные так ответили, значит, они не ощущали чьего-то присутствия здесь, как она.
— Не могли бы мне помочь тут осмотреться? — улыбнулась Цезария мужчинам. — Зажечь свечу или факел, чтобы посветить эту стену. Если уж тут нет привидения, то ничего не найду, так хотя бы посмотрю на Орлиную башню изнутри... А вы не расскажете, что конкретно Симон вам про призрака говорил? Не упоминал, где призрак появлялся, откуда выходил? О, Всевышний! Простите моё любопытство, но только вам сейчас по силам его удовлетворить.
— Так это что, в церкви решили проверить его истории? — поинтересовался высокий страж, по-видимому, бывший старшим в компании, — пустое это, всё, сестра, клянусь всеми святыми! Никто больше не видал призрака, только Симон. Вот, говорит, появляется как бы из этой стены как раз. И руками машет, всё тычет в стенку. И вздыхает страшно.
Впрочем, он взял ещё один факел из связки, составленной в углу и, поднеся к одному из зажжённых, поджёг смолу и посветил на указанную Цезарию стенку. Возможно, кому-то другому было бы трудно сосредоточиться сразу на двух делах, но для девушки, много времени посвящавшей молитвам и умевшей отстраняться от внешних раздражителей, чтобы обращать взгляд внутрь себя это было не такой уж и трудной задачей. В ситуации прослеживался какой-то странный дуализм: стена, даже освещенная, не спешила раскрывать своих секретов, старательно притворяясь обычной стенкой. А вот "обычность" стражников куда-то отступала – девушке показалось, что в их словах сквозит какая-то неуверенность. Как будто они сами не знали, о чём говорили. И вот здесь ситуация казалось более ясной: возможно, следовало бы выяснить, что же скрывается за всем этим. Разумеется, Цезария не имела опыта в допросах, но и тут помог церковный опыт – выглядело это всё так, будто нужно провести исповедь сразу нескольким людям по поводу одного общего прегрешения. Как и при конфессии, каждый мог по-своему описать произошедшее, так и здесь – возможно, стоило собрать побольше информации и этому таинственному предчувствию монахини тоже найдётся объяснение.
Стена, увы, выглядела как стена, хоть какие-то смутные ощущения и подтверждение дозорных, что именно из этой стены выходил призрак, говорили, что всё тут было не так просто, как казалось.
— Занятно... — монахиня провела пальцем по одному из камней. — А кому-нибудь ещё Симон рассказывал о призраках? И где он сейчас, отдыхает в казармах?
Судя по всему, чтобы из её странных — странноватых даже для неё самой — поисков что-нибудь да вышло, нужно было разузнать больше информации. В стене пряталась какая-то загадка, но Цезария почему-то была уверена, что результатом несколько часового высматривания стены в поисках какой-нибудь подсказки станет лишь несколько потраченных впустую часов.
— Да всем, кому не лень, правда ему мало кто верит, — хмыкнул высокий стражник, а тот, что пониже тоже пробормотал что-то вроде "Да-да!" и покивал головой, — в казармах поди, отдыхает после своего наряда. Он вчера дежурил всю ночь.
Решив, что осматривать стенку под стать кому-то более глазастому – или располагающим большим свободным временем, монахиня отправилась к казармам. Встретили её, конечно, недоверчиво, но там, где простой коллега по военному ремеслу, наверное встретил бы отказ, мантия Цезарии смогла проложить путь к сердцам и душам людей. Даже Симон, которому эта тема явно была неприятна, не смог отказать служительнице Всевышнего. Впрочем, когда он заметил, что девушка верит его словам, явно оживился. Конкретное место он указать не смог бы – уж столько страху наводил на него призрак, что он даже боялся приближаться к той стене, откуда он появлялся. Каких-то прямо точных описаний он дать не смог, но сказал, что ему запомнилось две детали: она – да, он так и сказал про призрака, "она", почему-то уверенный, что призрак была женщиной – появлялась в длинном плаще с капюшоном и всё время указывала на стенку, из которой появлялась. Цезария смогла разговорить и ещё нескольких людей, которые признались, что тоже видели призрака, о котором говорил Симон. Но нашлось и ещё несколько противников; все они говорили, что охранник просто выдумал всё, и на деле просто боится оставаться на дежурстве. Потихоньку, маленькими оговорками, Монахиня начала улавливать странность, которую ощутила ещё в словах первых дозорных. Описание дозора Симоном и ещё парой видевших, в деталях отличалось от того, как проходил дозор у остальных стражников. Здесь явно было что-то не так.
Однако время было уже позднее, а у Цезарии были обязанности собственные перед лицом Всевышнего; так что девушке пришлось направить свои стопы в монастырь Святой Юфемии и на сегодня прекратить свою деятельность.

На следующий день

Здраво рассудив, что без помощи тут не обойтись, Цезария решила привлечь к своему делу Лондорвиннского. Она нашла его на площади, когда тот проходил посвящение в рыцари. Вкратце обрисовав суть дела и добившись согласия угрюмого (ну может быть теперь чуть-чуть не столь угрюмого) теперь уже рыцаря, она утащила его к Орлиной башне. Даже вдвоём на обыск стены ушло приличное количество времени, пока, наконец, явно везучий в этот день Юрон не нажал случайно на какой-то из кирпичей, чем привёл секретный механизм в действие. Стена убралась в сторону и открыла им потайную лестницу: она круто уходила куда-то вниз и терялась за поворотом, утопая в темноте.
И вот, Цезария и Юрон спускаются по крутой каменной лестнице, отгоняя мрак секретного прохода факелами. Эхо шагов разлетается далеко вперёд, создавая иллюзию того, что с ними целый отряд. Вдруг к ним примешивается посторонний, едва слышимый звук. Если прислушаться, становится понятно – это бьют колокола в часовне, отмечая полночь. Их звон едва-едва долетает до ушей рыцаря и монахини. Но всё это перестаёт занимать разум, когда навстречу им с лестницы поднимается таинственная фигура, закутанная в плащ. Призрак – это становится понятно сразу по руке, светящейся в темноте холодным синим светом, будто её намазали чем-то флуоресцентным, также замечает вас. Цезария может отметить сходство с тем, что рассказывал Симон: фигура привидения действительно напоминает женскую. Она вздыхает, словно от облегчения, как если бы признала в вас старых знакомых и указывает рукой вглубь прохода. Пока вы спускаетесь, она является из стен ещё раза два или три, словно призывая вас поспешить.
Цезария и Юрон спускаются по крутой каменной лестнице, отгоняя мрак секретного прохода факелами. Эхо шагов разлетается далеко вперёд, создавая иллюзию того, что с ними целый отряд. Вдруг к ним примешивается посторонний, едва слышимый звук. Если прислушаться, становится понятно – это бьют колокола в часовне, отмечая полночь. Их звон едва-едва долетает до ушей рыцаря и монахини. Но всё это перестаёт занимать разум, когда навстречу им с лестницы поднимается таинственная фигура, закутанная в плащ. Призрак – это становится понятно сразу по руке, светящейся в темноте холодным синим светом, будто её намазали чем-то флуоресцентным, также замечает вас. Цезария может отметить сходство с тем, что рассказывал Симон: фигура привидения действительно напоминает женскую. Она вздыхает, словно от облегчения, как если бы признала в вас старых знакомых и указывает рукой вглубь прохода. Пока вы спускаетесь, она является из стен ещё раза два или три, словно призывая вас поспешить.
Спустившись по лестнице до конца – кажется, вы уже под землей, судя по влажному и холодному воздуху, монахиня и рыцарь оказываются в просторной комнате. Похоже, это когда-то был тайный колодец: в центре стоит круглая ограда с деревянной платформой, служащей чем-то вроде крышки для него. Если хорошенько осмотреться, видно механическое устройство – если сдвинуть рычаг вниз, то колодец, судя по звукам, начинает наполняться водой. Поднять вверх - вода начинает убывать, оставаясь где-то в глубине. Если хорошенько всмотреться внутрь, то в колодце видно странное ответвление. Цезария чувствует, что вся боль, всё то отчаяние, что она чувствовала всё это время, посещая башню, сосредоточено именно там.
Юрон зевал на ходу, полагая, что призрака никакого и нет. Раз есть потайной ход, то, наверное, повариха Гунда просто через него тайком продукты налево продает. Но при виде призрака (настоящего!) икнул
– А забыли мы, Цезария, сказать хоть кому-нибудь куда мы идем.
— Всевышний нас защитит, — глазом не моргнув, ответила Цезария. Она не боялась призрака, чувствуя, что тот не хочет им навредить, а даже наоборот... ждёт от них помощь?
— Там что-то есть внизу в колодце... Кажется, привидение связано с этим. Можешь снять крышку?
Снятая крышка ясности не добавила. Было решено спускаться, используя воду как пддержку хлипкой платформы-крышки. На удивление, всё прошло без проблем. Деревянная крышка, поддерживаемая снизу водой, а сверху – канатами, пусть и довольно дряхлыми с виду, успешно доставила Юрона к углублению. Взгляду рыцаря открылась довольно зловещая картина, в лучших традициях баек, что рассказывали его казарменные друзья на привалах у костра. В дальнем углу, прислонившись к тупику, созданному обвалившимся потолку, лежал скелет. Поверх можно было заметить остатки ткани – по-видимому, женское платье. Он сжимал в руках сундучок.
— Цезария! Тут скее-е-еле-е-ет!
— Надо доставать, или и так нормально?
— Надо! — Цезария согнулась над оградой, вглядываясь в тёмную глубь колодца, освещаемую только её факелом. — Останки должны быть захоронены должным образом, чтобы неупокоенная душа могла отправиться на небо к Господу.
Ага... в земле. Плащик сниму, расстелю, "Ну, извини, если что не так" – скелетику. И пакую, конечно. Конвертиком, тщательно завязав, чтобы не болталось и не рассыпалось. Вынесу на платформу, за сундучком вернусь и кричать:
— Давай рычаг! У меня все!
Мертвеца удалось перетащить на плащ, закутать и доставить наверх. Потом пришёл черед сундучка. Пока Юрон поднимался с ним вверх, трясясь на неустойчивой платформе-крышке, внутри сундука что-то щелкнуло – видимо, отсыревший механизм от встряски окончательно разболтался и открыл своё содержимое монахине и рыцарю.
Внутри оказались латные наручи и письмо. Чернила почти стёрлись и размылись из-за долгого нахождения в сырости и воды, но кое-что разобрать ещё было можно.

Дорогая Гвиндолин! Если ты читаешь это письмо, я уже скорее всего, мёртв. (н е ч и т а б е л ь н о)
... Эти наручи – одна из реликвий нашей семьи. Сохрани их, чтобы передать кому-нибудь достойному.
(н е ч и т а б е л ь н о)
В Орлиной Башне есть тайный проход. Просто сядь на крышку и опусти рычаг, чтобы вода ушла из колодца. Ты заметишь, когда появится лаз. Л...
твой брат, Аллемон

После прочтения текста записки не оставалось сомнений, что письмо принадлежало сиру Аллемону, известному защитнику крепости Умеренности. А скелет был его сестрой, Гвиндолин Аллемон. Оставалось за малым: организовать достойные похороны этой девушке.
Сир Аллемон. Это уважаемый герой, нам рассказывали о нем многое... Но стоят ли наручи, даже реликвия, жизни? Скорее всего, когда он оставил письмо, он даже не думал, что его сестра останется в колодце, вместе с реликвией.
— Я точно не смогу носить их, да и... достоин ли? Может отдадим Зардомасу?
— Я думаю, сир Аллемон, не будет против любого, кто будет с честью нести службу и использовать наручи для защиты людей, — ответила Цезария. — Если ты считаешь, что Зардомас достоин, отдадим ему. Для меня сейчас важнее похоронить несчастную Гвиндолин, чтобы её дух ушёл с миром на небеса.
— Кстати... Спасибо тебе, что помог мне сегодня, хотя я отняла много твоего времени. Юрон, я теперь твоя должница.
Останки были переданы в монастырь Святой Юфемии и Жюстина де Анж смогла организовать похороны. Разумеется, пышного прощания быть не могло – в крепости не осталось хоть каких-то родственников семьи Аллемон, а искать кого-то в Империи было долго. Так что девушку похоронили без какой-либо помпезности – но зато причислили к лику святых мучениц.

Орлиная башня, утро


После разведки, всем членам отряда полагался отдых в несколько дней минимум – или больше, в зависимости от того, как шли дела и донесения в окрестностях крепости. Нет, конечно были и тяжелые времена, когда отрядам и разведчикам было практически не продохнуть, но, как могла догадаться Цезария, разлепив глаза в часу эдак десятом – это был не её случай. Почти сразу нахлынули воспоминания о вчерашней ночи: так что наверное пришлось некоторое время полежать в прострации, тупо пялясь в каменный свод кельи. Однако монахиня была уже достаточно научена суровой жизнью в монастыре, чтобы дать себе вольность праздно проваляться в кровати весь день, хоть, возможно, соблазн и был велик – поэтому Цезария шустро оделась, накинув на себя новое облачение (ох, как же оно хорошо шло, словно кто-то тайком снимал с неё мерки!) и отправилась на прогулку.

Ноги сами привели её к самой высокой башне Умеренности – Орлиной. Возможно, пока Цезария возвращалась мыслями к прошлой ночи, она подсознательно пришла сюда, потому что городская легенда о приведении, которое не даёт покоя сторожам, запала ей в душу. Сейчас, правда, судя по тишине вокруг, ничего странного здесь не произошло. Внутри оказывается пусто: по-видимому, караул сменился уже давно, и сейчас сидит или ест или спит на верхних этажах, а караул внизу ей ничего интересного рассказать не мог – он сам сменился только буквально полчаса назад.

Заглянув за обитую крепкими железными обручами дверь, которая, казалось, сама была способна подпирать каменный массив арки над головой Цезарии, монахиня могла увидеть длинную винтовую лестницу, поднимавшуюся высоко вверх. Легкий запах затхлости витал в воздухе, но какой-то тревоги, привычной для мест, населенных призраками, не ощущалась. Если сосредоточиться, то можно было лишь уловить... скорбь. Да, как будто кто-то затянул грустную трель – слышимую только монахиней, и эта грустная мелодия постепенно поднималась вверх, уносясь под самую верхушку башни.

— Недавно, — Отозвался Юрон, скромненько покрутив кубком по столу, — Вот сижу, шпоры, можно сказать, обмываю.

Юрон с счастливой улыбкой на Кель посмотрел. А ведь и правда, столько лет не виделись. Никак не ожидал ее тут встретить. Вообще, если честно самому себе признаться, о ее существовании забыл. Девочка-отличница, которая переживала за каждый промах как за умершего родственника. У которой ничего не получалось в начале, а потом получилось все.

Она, конечно, а с конем управлялась и фехтовала, даже тогда, лучше многих, но Юрон как-то удивился, увидев ее с мечом и в кабаке. Стереотипы отправляли Кель в паутину иерархий, на битву умов и бумаг, где прилежание, аккуратность и, чего уж, привлекательная внешность будут кстати. А она вот, прямо здесь а шикарном доспехе, статная, решительная.

Хлопнул бы сам Юрон по плечу старого однокашника, м которым много лет не виделись?

Заныло где-то под ложечкой – нет, скорее бы просто ушел пока не заметили, чтобы снова не слышать "тю, ты ещё в сквайрах?" И вот теперь одновременно и рад Кель видеть и поражен тому какой она стала и... Что ей сказать? "А я, между прочим, вчера от дракона убежал. Скорее всего от дракона, но может быть то лось с бодуна был" – не очень героически звучит, если честно.

— Садись с нами! Это Зардомас, клёвый парень. А ты-то какими судьбами тут? Давно? Кстати, шикарные доспехи, тебе идут.

- Маневр уклонения! - командовала Элеонора, не желая чтобы её дирижабль попортили.

Вообще, местные не шибко походили на тех, кому можно давать какие-либо задачи, вне зависимости от их сложности. В их отношении это даже не гуманно, чесслово! Если выражение "Рыба гниёт с головы" верно, то у местных уже давно всё, что выше шеи, нужно исключительно для того, чтобы транспортировать через этот шлюз спиртное куда-то ниже шеи. Куда конкретно – уже не важно, ибо судя по запаху, местный контингент и отходы снаружи можно смело подавать на званных вечерах в качестве особо изысканных блюд за такими наименованиями, как "Сыр-рокфор", "Рыбная требуха-рокфор", "Хлеб-рокфор". Даже мужичьё отсюда можно позвать спеть пару особо похабных частушек, и обозвать сей перформенс "Барды-рокфор".
Впрочем, шутки-то шутками, но Керри явно не была в восторге от благоухания этого чудесного закоулка. Да что там: даже её пёс был в шоке! И если уж не ради паладинши(которая явно крепче, чем кажется), то ради пёсика-то надо было попытаться форсировать события! Не должно благородному животному, да среди падали ошиваться!
–Короче, поступим проще. Подстрахуйте или – ещё лучше – попробуйте подхватить:–Шепнул Дариус соратникам.
Здраво решив и не пытаться вычитать в глазах тавернщика хоть толику понимания(ибо посажены его окуляры были чуть глубже обычного, а видеть в темноте следопыту было не дано), следопыт предпринял следующий манёвр: достал флейту, с силой в неё дунул, вновь привлекая к себе внимание мужичья, после чего заткнул её за пазуху, взобрался на ближайший стул и обратился к народу гулким басом:
–Группа начинающих прославленных героев, значит-сс, ищет уже состоявшегося и великого, аки сей великолепный город, искателя приключений, виртуозного музыканта и прославленного путешественника для совместного особо геройского и до безобразия приключенческого, самого что ни на есть вдохновляющего на душевно-приключенческо-геройские шлягеры похода в Долину Теней!
Соблюдая свойственную ему грацию деревянного расписного коромысла, Дарий пытался жестикулировать, и даже чуть было не вставил в своё обращение имя искомого им барда – наверняка он уже и тут заимел недоброжелателей. С другой стороны, они вполне могли потерять интерес к его речи со слова "прославленных". А вот тщеславный прохиндей Воло уже наверняка, как сказали бы местные, "проглотил наживку" и был готов снарядиться в поход и предпринять все меры, чтобы "поход" и впрямь превратился в "приключение".

Великий Лес, вечер
♫ [ссылка]


Отряд в спешке уходил подальше от могильника, который облюбовало чудовище. Близость врага подстегивала адреналин, заставляла сердце биться чаще, резво перепрыгивать через коряги и овраги на пути к безопасности. Но вскоре естественный страх растворился, уступая место простой настороженности: это было связано с тем, что каждый из отряда – рано или поздно заметил, что дракон-нежить уже не преследует их. Неизвестно точно, в какой момент треск веток и шум ударов когтистых лап об землю перестал доносится до их ушей, но когда обнаружилось, что никто за ними больше не следует, "Вороны" почти добрались до аванпоста. то, что преследователь их оставил можно было сказать с достаточной уверенностью – такая туша не могла передвигаться по лесу, не наделав основательного шума, и пусть сумеречное небо и совсем малое количества света, оставшееся в лесу омгло скрыть самого дракона от их глаз, но не услышать передвижение такой туши было невозможно не только Зардомасу, но и остальным членам отряда. В Великом Лесу вновь наступила тишина. Та же самая, что так насторожила путников при вступлении в лес. Но уже ничего не оставалось, кроме как двигаться дальше.

Известие о поселившемся в могильнике драконе гарнизон сторожевой башни выслушал с беспокойством: Эйгон обещал внимательно следить за этим участком, и посоветовал Освальту поскорее отчитаться об этом Нигелю или даже Беретону лично. Чудовище такой силы не видели в этих местах уже давно и означать это могло прежде всего срочную необходимость отправить в эти края отряды зачистки.
— Знаешь, я думаю, Нигель что-то такое и ожидал, — шепнул ветеран Ко'Драпу напоследок, — иначе зачем он вас ещё туда послал?
Однако в лесу становилось всё темнее, и "Воронам" надо было спешить обратно в крепость, чтобы не ночевать в лесу. Спустившийся провожать отряд Грам заметил, что на небе Невендаара уже кое-где видать звёзды.
— Смотрители* сегодня особенно яркий, — задумчиво заметил дозорный, — очень. Удачного вам возвращения.

Путь обратно, благодаря разведке Зардомаса оказывается не таким уж сложным. Несмотря на надвигающуюся темноту, вы легко маневрируете между могучими вековыми стволами деревьев, неумолимо приближаясь к цели. Вскоре впереди мелькает проблеск – это тот самый вход и тропы в лес, через который вы пришли. Последние минуты похода пролетают незаметно. Впереди вырастают едва различимые очертания крепости Умеренности. В подступающих сумерках она выглядела ещё величественнее – уходящие вверх шпили Орлиной, Королевской башен и башни святого Герода, казалось, разрезали небо на несколько частей, а зубцы первой крепостной стены выглядели похожими на челюсти какого-то дракона, разверзнувшего свою пасть в попытке проглотить мир. И всё же, на самом деле это место было для вас домом.

Крепость Умеренности, поздний вечер

Заскрипели ворота, отъехала решётка – стражи у перехода, взглянув на ваши усталые лица, пропустили вас без лишних разговоров. Пришло время отчитаться перед Нигелем Эйверном. Мастер клинка сидел в своём кабинете, и, казалось, поджидал вас – на столе не было ни бумаг, ни книг, которые бы указывали на то, что командующий был занят каким-нибудь делом. Внимательно выслушав рассказ, попутно бросая пристальные взгляды из-под густых седых бровей, он некоторое время размышлял, подперев подбородок кулаком. Наконец, мужчина изрёк:
— Ваше задание можно считать выполненным. Разрешите ещё раз поприветствовать вас, теперь - как полноценный разведывательный отряд "Воронов". О напасти, что завелась в могильнике, я ещё подумаю. О ваших успехах я также доложу дальше. Сейчас же вы свободны – а если у вас будут ко мне какие-то вопросы, вы сможете меня найти и завтра. Всё остальное подождёт. Отдыхайте!
Но когда отряд уже направился на выход, Нигель тряхнул головой, словно очнулся ото сна и окликнул вас:
— А! Да, прошения о вашем повышении я уже направил Руперту... Юрон, завтра утром жду тебя на главной площади – как твой непосредственный командующий, я буду производить посвящение в рыцари. Освальт... судя по твоему рассказу о колдуне, я подумываю передать бумаги своему старому товарищу из Магистрата, Клайву Фламмелю. Зайди завтра к нему, и обсудите с ним это... не захочешь примерить шляпу охотника – рыцари крепости всегда нужны. Лотар, Винфрид, магистр Уоллстон с вами сам разберётся. Цезария... аббатиса де Анж просила тебя сразу отправиться к ней. Зардомас, тебя я просто могу поздравить и передать бумагу, по которой ты получишь своё новое снаряжение – в первую очередь, конечно же, новый лук. И... ахем, несмотря на то что вы немного задержались, насколько я знаю, у нашей поварихи всё ещё осталось для вас достаточно жаркого. И несколько ваших друзей ждут вас в таверне "Серый гусь", чтобы поздравить с повышением. Вот теперь точно всё!

- Я и не собирался, - прогудел Зардомас, взглянув на Юрона с некоторым снисхождением.

Уж стрелку и охотнику не привыкать сидеть в засаде на зверя. Дело вполне обычное и любопытство усмиряющее, однако...

- Негоже ждать. Так и сведения про эльфов ентих устареют, пока мы эту тварь караулим, - он покачал головой. - А о них доложить надобно. Но можно и посмотреть, чего там такое в склепе. По-тихому. А там и в бой ринемся, если оно богу неугодное.

Последнее предназначалось скорее Цезарии, распереживавшейся из-за покоя обитателей склепа. Пару секунд поразмыслив, Зад кивнул своим мыслям и обратил свой взгляд на командира. Вердикт все равно выносить ему.

Гран, Эйгон и Бэл как по команде переглянулись, услышав вопрос Освальта.
— Да ну… — протянул Эйгон в ответ на вопрос сквайра, — Ну, слыхал, слыхал. Есть такое поверье, действительно. Вроде как так самой Мортис его с того света вернуть – ведь по голове-то, знай, и определяют, кто таков и чего сделал. Остальное тело для этого как-то мало приспособлено: ладно если есть родимое пятно или шрам какой запоминающийся. А ну как нет его?
— Однако я, — продолжил ветеран после некоторого раздумья, — никогда ещё второй раз некроманта или колдуна не видал. После снесённой головёшки ещё никто оттуда, — он показал вниз, на землю, — ещё никто не возвращался. Кроме Галлеана, поговаривают – но на то он и бог.
— Призрак? — встрял в разговор Грэм, — не-а, не было ничего такого. Это, говорят, в крепости какое-то буйное приведение завелось.
Вскоре трапеза была закончена и путникам вновь пришлось выдвигаться. Цель была уже близка, и в мыслях уже могли проскальзывать сиюминутные надежды о скором возвращении домой. Попрощавшись с гостеприимным дозором, отряд отправился далее.

* * *


Лес вскоре стал редеть. Только теперь разведчики поняли, сколько уже прошло времени: проглядывающее среди крон деревьев небо было ярко-алым от заката. Увидеть чистое небо в Невендааре – удача, увидеть его в Лесу – удача вдвойне. Так что неудивительно, если кто-то из путников на него отвлёкся. Обычно серое, свинцовыми прожилками, невендаарское небо было затянуто тучами, и полюбоваться последними лучами солнца удавалось нечасто – но тем притягательнее становилось зрелище.

Наконец, деревья кончились совсем. Тут и там стали встречаться куски гранита и известняка, используемые людьми для надгробий. Они беспорядочно валялись за пределами тропинки, так что споткнуться о них было невозможно – если, конечно, нарочно не сходить с тропы. По-видимому, раньше кладбище было куда больше, но в последние годы Лес начал брать своё.

Вдали показалось и ещё не тронутое подступающей природой кладбище. Вернее, это был огромный могильник, курган, под которым, судя по размерам, нашли свой последний приют и покой по крайней мере сотни три людей, эльфов и гномов. Беспорядочно натыканные надгробия здесь появились, по-видимому, значительно позднее: тел под ними скорее всего не было – их делали в память о тех, кто был был достаточно знатен, чтобы после смерти его разыскали друзья и позаботились о том, чтобы оставить об этом человеке какую-либо память. Или это могли оказаться неравнодушные соратники, чувствующие безотчетную вину за то, что когда-то в битве им повезло немного больше.

Все три народа, представленные здесь, сообразно своим верованиям и традициям отдавали последние почести погибшим. Небольшие каменные надгробия людей, четырёхугольные или закруглённые сверху, с выбитым на них именем умершего, кое-где развалившиеся или осыпавшиеся, выточенные из оникса небольшие колонны гномов, с одним-единственным руническим знаком клана, к которому принадлежал усопший, редкие деревья, посаженные эльфами на небольших холмиках – чаще всего лесной народ ограничивался тем, что сооружал хрупкие, состоящие из одних веток и клыков зверей конструкции, отдававшие какой-то первобытной дикостью.

Но всё же самым приметным здесь был выкопанный прямо в насыпанном кургане склеп. Обнесённый каменной полуразрушенной оградой, он разверзал своё темное нутро перед отрядом, словно готовясь проглотить каждого, кто попытается нарушить покой мёртвых. Крупные мраморные блоки поддерживали толщу земли, служа одновременно опорой, стенами и потолком – от времени и сырости даже этот устойчивый материал покрылся плесенью и мхом.

Но не столь уж редкое в этих землях заброшенное захоронение не могло просто так напугать или насторожить отряд из крепости Умеренности. Даже в сгущающихся сумерках склеп выглядел не так уж устрашающе, если бы не одно но.

В склепе кто-то был.

= 0/5 =
Осень 2060-го года.

Вначале были небытие и безвременье. То и дело в них мелькали искры отдельных образов, зародыши мыслей: слишком призрачные и далекие друг от друга, чтобы сложиться даже во сны. Этой первобытной вечности не было конца, пока ее не разрезали дрожащие и неуловимые звуки вибрирующих струн: музыка. Существо, вмиг объятое обжигающим желанием существовать, зацепилось за эту несложную последовательность нот. Поступающие от органов чувств вспышки сигналов начали складываться в единую картину сознания самое себя и окружающего мира. К последовательности нот добавилась тихонькая песня:

"Стежкой малою заплутала я, ночи не превозмочь.
Запоздалой искрой балуя, сердце сбежало прочь.
Но сегодня я разведу огня, в ясную даль идя.
Помани меня за тропою дня, что привела тебя.
Странника песня рыдает, пьяна горькой полынью дорог,
Чужедальнее эхо знакомого сна, что нас друг для друга сберег..."

Темную больничную палату освещали только уличные фонари за окном. Тремя рядами по семь, в ней были аккуратно выставлены койки, на которых, опутанные трубками капельниц и паутиной всяческих датчиков, лежали погруженные в искусственную кому потные тела. Моя койка стояла последней в ряду возле окна, в то время как на соседней с ней – свободной – сидела, перебирая струны гитарки, гостья. Девушка была одета в бесформенный стерильный халат, а тяжелые локоны распущенных смоляных волос закрывали лицо – но мне хватило одного взгляда, чтобы узнать эти узкие ладони с пальцами, что похожи на паучьи лапки.

В окаменевшем от сухости горле только начали рождаться какие-то звуки, а девочка уже оборвала свое заклинание и одним рывком оказалась подле меня. Одетые в многочисленные кольца пальцы впились в мою ладонь, обжигая могильным холодом. Сверкнувшие в полумраке карие глаза улыбнулись:

– Мина, ты очнулась.

= 1/5 =

По мне не скажешь, но когда-то я была санкционированным биотехником со специализацией в генной лингвистике. А до того – пухлощекой кареглазой девочкой из спальных районов Эреха с казанком плова в руках. Зубами и ногтями, ценой нескольких нервных срывов, эта девочка вырвала заветные диплом и санкцию на трудоустройство. Она была взвешена, измерена, признана взрослой – и выпущена в свободное плавание.

После этого, я спросила таро: что со мной станет в будущем? Ответом были три карты: десятка жезлов (угнетение), четверка кубков (роскошь) и царица жезлов. Это было обещание: пройдут миллионы лет, истлеет память о породившей меня эпохе, а на какой-то далекой планете будут радоваться жизни существа, написанные с чистого листа рукой Жасмины Гипатии. Клетка высших курсов сделала из меня ценного специалиста, осталось лишь пересесть в другую – с золочеными прутьями. Нужно окунуться в успех, утопить в нем душу и выковать из нее непробиваемую броню. Переродиться.

Я была неготова, потому забросила карьеру в долгий ящик и ушла работать куда глаза глядят: лишь бы хватало на жилье и не было ответственности. Какое-то время я промышляла отдельными небольшими проектами, но потом на астра-чане – квазианонимном форуме – сошлась с Раулем Тапой, хозяином лаунж-зоны "Тройной Клевер". Место было странное и не особенно прибыльное: подвал жилого небоскреба в тени грузового космолифта, где туристу делать нечего, а местные жители предпочитают ходить на многотысячные рейвы. Раулю был нужен бармен, а мне – длительные трудовые отношения: тем мы друг другу и приглянулись. Вышло так замечательно, что не успела я оглянуться, как провела в том баре без малого десять с лишним лет.

= 2/5 =

Когда мы с Кэрол впервые встретились, было позднее лето. Тот вечер выдался по-осеннему зябким, поэтому многочисленные космонавты, которые не привыкли к континентальному климату, давно разбежались по своим отелям и общежитиям: зал был почти пуст. До закрытия лаунжа оставалось почти два часа, а единственным моим гостем был ворон-стоматолог Мо Коломбо, флегматично клевавший фисташки и запивавший их уже четвертым стаканом "черного русского". Будучи уже крайне пьян, он потерял всякое желание идти на контакт с человечеством, а только бурчал что-то жизнеутверждающее про гнойный периостит. Я мирно слушала какой-то подкаст и решала "китайскую стену".

Под звон дверного колокольчика она вошла в зал, впустив внутрь волну холодного уличного воздуха. Одетая в раскрытое длинное шерстяное пальто несовременного покроя, белоснежную блузку и пеструю юбку в пол, с шикарной вороной косой до колен и милыми острыми ушками, она производила совершенно однозначное впечатление инопланетянки. Кажется, она прибыла с массивного мира: несмотря на девичью худобу, гостья имела сравнительно широкие плечи и бедра, да и ростом была почти наголову ниже моего – не больше метра семидесяти. Лицо девушки было спрятано под по-детски избыточным слоем косметики, отчего взгляд сам собой начал искать изъяны в ее облике, которые немедленно обнаружились: некрасиво-вытянутый нос с горбинкой, небольшие глаза, короткий подбородок. Я решила, что передо мной какая-нибудь студентка, прилетевшая в Эрех по дешевой визе. Массивный гитарный чехол за спиной моей гостьи завершал образ.

– Говорят, тут можно посидеть с ингалятором, – обратилась она ко мне. – Я хочу покурить конопли.
– Наши кальяны ненаркотические. В Автономии разрешены только кофеин и алкоголь, – я покачала головой.
– Алкоголь, – решила она, смерив хмельного Мо задумчивым взглядом. – Сделайте мне душистый коктейль, какой-нибудь не приторный.
– Мятный джулеп?
Девушка кивнула и примостилась возле стойки, а я выключила планшет с головоломками и начала готовить напиток.
– Какая диковина, – она кивнула в сторону моего устройства. – А у нас все на нейростимуляции сидят, контент прямо в мозг приходит.
– У нас тоже. Но я немного луддитка, потому ношу "Аверу". Как, наверняка, и вы.

Девушка закивала и показала мне сторону шеи, где у нее один над другим были наклеены пластыри "Аваксы" и "Аверы": маркеры об отказе от коллективной иммунизации и контроля, соответственно. "Авакса" не давала взвешенным в воздухе наномашинам "голубого тумана" проникать внутрь тела, чтобы собирать медицинские данные и бороться с болезнями; "Авера" – отключала связь с сетью и меметическую защиту. Эрехские системы были, очевидно, настроены на защиту эрехской биологии, и могли сбоить при взаимодействии с любой другой: поэтому инопланетяне благоразумно клеили на себя заветные треугольнички.

Гостья рассказала о себе. Выяснилось, что зовут ее Кэрол Хейнс, она уроженка ВК и по образованию балерина, но собирается зарабатывать исполнением авторских песен. Придумываются авторские песни тяжко, поэтому горе-певица отправилась в "бесконечное путешествие", чтобы наворовать чужого материала и в порыве вдохновения написать заодно что-нибудь свое. Эрех (так же известный под именами Реха и Урук) был седьмой планетой на ее пути, поэтому Кэрол оказалась довольно интересной собеседницей. Что конкретно она мне в тот день рассказывала, я уже не вспомню, но к концу ее третьего коктейля я хохотала в голос.

– Жасмин, ты ведь местная. Зачем тебе "Авера"? – спросила она вдруг, закончив очередную байку.
– Во-первых, "Жасмин" – мужское имя. Я Жасмина. "Мина" для друзей. Во-вторых... Ну, я понимаю, что это глупо и я лишаю себя кучи удобств, и я не то чтобы махровая оппозиционерка, но госадминистрация назначает вредоносными мемами много самой разной информации. Не только политического рода.
– Например?
– Например, гадание, карты таро. Считается, что здоровые граждане могут интересоваться такими вещами, могут даже платить гадалке деньги – но не должны читать карты самостоятельно.
– Ты читаешь таро? И у тебя есть прямо физические карты, ты их руками раскладываешь? – Кэрол сделала в воздухе несколько неуклюжих пассов.
– Да. Я имею в виду, я не делаю вот это вот, – я повторила ее "оккультные" телодвижения. – Я рационалистка, я не верю в мистические силы. Просто, я имею в виду, мы нейросети, мы распознаем образы. Находим неочевидные связи, эвристически. И у нас широченные каналы получения информации, большую часть которой мы отбрасываем с вертушки. Генератор случайных чисел – например, таро – может помочь переместить внимание на неисследованную область входных значений.

Кэрол одарила меня взглядом, который как бы говорил: "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты на самом деле хочешь верить во всякое говно, хоть этого и стыдишься." Я ответила неопределенной улыбкой.

– Погадай мне, – попросила она.
– Карты дома, – отмахнулась я, и тут же добавила: – и к тому же у меня завтра дела, голова совсем не на то настроена.
– Да, мне тоже пора возвращаться в гостиницу, – согласилась она. – Но я вернусь через неделю.

= 3/5 =

Кэрол призналась, что конечная точка ее путешествия – планета Земля, древняя родина человечества. Смущенно улыбнувшись, она спросила, что ее там ждет по прибытии.

В тот вечер бушевая пылевая буря, поэтому зал лаунжа был снова пуст – за исключением меня, Кэрол и Коломбо. На этот раз ворон был совершенно трезв, и с любопытством поглядывал на расстеленный на стойке зеленый бархатный платок. Девушка облокотилась на стойку локтями и с интересом наблюдала за тем, как я кладу на ткань три карты: четверку кубков (изобилие), императора и смерть.

Кэрол картинно нахмурилась:

– На Земле меня убьет мужик на золотом троне.

Я цокнула языком, выправляя перевернувшуюся как-то при перетасовывании "смерть" одной стороной с остальными картами:

– Не воспринимай картинки буквально. "Смерть" – это вовсе необязательно по факту смерть. Это скорее естественное завершение и закономерный итог. Окончание пути, смекаешь? Кубки говорят, что ты летишь на Землю, чтобы закрыть какую-то незавершенность, потребность в чем-то большем. "Император" означает тебя саму, и тот факт, что ты мудро поступила, отправившись в это путешествие. У тебя было полупустое существование, ты взяла себя в руки, силой воли что-то в себе поменяла и на Земле начала жизнь с чистого листа.
– Я таки очень извиняюсь, – раздался голос со стороны Коломбо, - но помнится, ты говорила, что карты с людьми означают других людей, а не тебя самого.
– Да, – мягко ответила я птице-всезнайке, – но это относится (да и то не всегда) к фигурным картам: людям, у которых есть масть. Император – это старшая аркана, у него масти нет. Он символизирует мудрое правление.
– Карты не значат то, что они значат, – глубокомысленно изрекла Кэрол.
– Император не настоящий, Кэрол, он не причинит тебе зла, – фыркнула я.
– Интересно, если я соберусь и полечу домой, избегу ли я смерти?
– Мы все умрем, Кэрол. Просто не сегодня.

После этой фразы неожиданно повисло молчание: девушка не спешила поддерживать мой полушутливый тон, а вместо этого над чем-то ненадолго задумалась.

– Скажи мне, Мина, почему вы в Уруке поклоняетесь смерти? – спросила она, наконец.
– Мы никому не поклоняемся, мы атеисты.
– Почему тогда не продлеваете жизнь? Везде, где я побывала, цветет цифровое бессмертие, или как минимум продление молодости. Когда я лично вернусь домой, есть неиллюзорная возможность, что потом буду жить вечно.
– Ты не будешь жить вечно, Кэрол, – я покачала головой. – Вспомни закон Мерфи: если что-то может случиться, то в достаточно далекой перспективе случится. Кому петля написана – тот повесится.
– Но разве не разумно перед этим отодвигать смерть как можно дальше?
– Но какой ценой? Я биолог по образованию, каждое человеческое тело – невероятно сложная машина. Чинить ее и поддерживать в оптимальном состоянии – стоит невероятных денег. Мы никогда не сможем обеспечить этим каждого, общество расколется. Бессмертие недемократично, Кэрол. Кроме того, оно передает слишком большую власть в руки поставщика. Загоняет народ в стойла.

Кэрол хотела что-то ответить, но осеклась и лишь коснулась "Аверы" на шее. Я знаю: она хотела сказать, что девяносто пять процентов эрехцев уже стоят в стойлах мыслеконтроля. Я улыбнулась: знак благодарности, что она сдержалась.

– Да, мы умираем, – признала я. – Но что такое жизнь как не настоящий момент с подключенными к нему воспоминаниями? Сними я пластырь, вложи себе в голову память веков – и вот уже нет разницы, сорок мне или сорок тысяч лет. После смерти нет ничего, поэтому итоговое качество жизни определяется соотношением позитивных настоящих к негативным. Эта метрика едина для всех – но те, кто умирает в срок, позволяют после себя жить другим.
– Но долгая жизнь – это долгое развитие. Если у человека есть цель – любая цель – разве не рационально, что в течение длинной жизни он ближе приблизится к ее достижению? Например, цель: сделать всех здоровыми и счастливыми, даром?
– Это ведет к трансгуманизму и господству архилектов.
– Неужели сверхразумы настолько ужасны? Администрация вашей Реханской Автономии – это суперкомпьютер!
– Администрация – это бюрократический аппарат, – усмехнулась я. – Суперкомпьютер оформляет бумажную волокиту. Но знаешь ли ты, на базе чего построена эта машина? Откуда мы взяли комплектующие, вычислительную архитектуру?
– Гильгамеш, – Кэрол кивнула.
– Именно. Тысячи лет назад, у нас был свой архилект: царь царей, первый среди себе подобных. Он считал себя богом, и мы поклонялись ему как богу. Но две тысячи шестьдесят лет назад, он умер. Потому что Гильгамеш не был богом, он был человеком. А все люди умирают. Ты с Верениканы, верно?
– Что не так с Верениканой? – гостья настороженно приподнялась на локтях.
– Ты мне скажи. Ты хочешь быть певицей в стране, где медиа – монополия государства. Где со всех экранов показывают одну только Вишреки, вашу золотую калифу. А кем она была до того, как срослась с компьютером? Она была Вишреки Рай: порноактрисой, которая оказалась сверху только по ошибке режиссера! А теперь она не пускает в эфир никого, кроме самой себя!

Там, где Кэрол хватило мудрости не теребить чужие ссадины, я не сдержалась. Мои слова явно задели ее за живое, потому что она подняла локти с барной стойки и перевела взгляд на благоразумно замолчавшего Коломбо. Она стиснула скулы и попыталась сменить тему:

– Мо, я давно хотела спросить. Ты же не голубь?
– Я трансэтнический, – прокаркал он и перевел взгляд на меня.

В тот день мне удалось уговорить ее остаться, но тему политики мы больше не поднимали. Ведь все несчастные государства несчастны по-своему.

= 4/5 =

Третья наша встреча прошла совершенно иначе: Кэрол влетела в зал среди белого дня: взлохмаченная, запутавшаяся в лямке своего гитарного чехла, и покрытая испариной.

– Мина, спрячь меня, – она подскочила к барной стойке и схватила меня за запястье. Ее руки были холодны как лед.

Единственные гости лаунжа, трое игравших в нарды упитанных клерков, отвлеклись от своих дел и совершенно беззастенчиво вытаращились на развивающуюся сцену. Я кивнула в сторону двери на кухню, чтобы мы с Кэрол могли поговорить наедине.

– Что случилось? мне вызвать полицию? – спрашивала я ее по дороге к складу.
– Нет! Полиции в особенности не говори, где я, – таков был ответ, и все стало ясно.
– Тебя видели гости: чтобы вскрыть их память и получить санкцию на обыск, нужно десять минут.
– Так подари мне это время.

Чтобы общаться с полицией, я должна была находиться в зале – а для этого следовало переместиться туда немедленно. Любое промедление могло стоить Кэрол свободы. Но должна ли я помогать? Она инопланетянка, с которой я общалась всего пару раз, и чьи цели мне по сути неизвестны. И что она собирается сделать за десять минут, будучи загнана в тупик? Взломать полицейскую сеть? Взорвать мой лаунж? Сделать сеппуку?

– Что ты натворила?
– Отклеила со стены постер, в гостинице, на память, – тоном поначалу спокойным, но с каждым словом все более беспомощным ответила Кэрол. Подобная глупость была настолько абсурдна, что она, по-видимому, прочитала что-то по моему лицу и полезла открывать свое сокровище.
– Я верю, – остановила я ее прикосновением к плечу.

Я поверила ей, несмотря на то, что знала, что шпионы бывают разных форм и размеров. Они подтачивают Эрех изнутри, накидывая на себя самые разнообразные маски и искушая граждан заранее заготовленными речами. Внутри их тел роятся враждебные наномашины, а все ими увиденное можно считать отправленным врагу напрямую. Но все же, бежать от сраной полиции, укравши сраный постер...

Я вышла в зал к полицейским и заявила, что кухня и склад содержат объекты коммерческой тайны, а потому не подлежат обыску без санкции госадминистрации. Полицейские, два бледных человека с короткими бородками, немедленно подключились к памяти игроков в нарды и за пару минут получили доказательства, что подозреваемая скрылась на кухне. Невероятно скоро – прошло не больше еще двух минут с отправки запроса – пришла санкция на осмотр. Мне удалось задержать их еще на минуту, потребовав предъявить документы и назвать себя по форме.

Я подарила Кэрол пять минут. Ей хватило. Когда полицейские вошли на склад, внутри никого не было.

На допросах я ее предала, рассказав историю нашего знакомства во всех подробностях. Меня осудили, назначили штраф и месячные политические курсы за неосознанное пособничество врагу РУ́ДА.

= 5/5 =

И вот история возвращается в настоящий момент, где подлая шпионка зачем-то снова вернулась в мою жизнь, чтобы вложить свою холодную ладошку в мою. В полумраке, ее глаза – сегодня они лишь немного подведены карандашом – светятся теплом.

– Что случилось? – спросила я после долгого молчания.
– Меметический теракт, – ответила она тихонько, поджав губы. – Ты возвращалась со своих курсов, когда они вывели диссоциирующий агент на рекламное табло над площадью. Судорожные припадки у всех, кто это увидел.

Я окинула палату взглядом: кроме меня, тут лежало восемнадцать тел.

– Всего два десятка жертв?
– Два десятка с "Аверой", – мягко уточнила Кэрол, и у меня внутри похолодало. – У участников коллективного контроля, наномашины отключили нервную систему до того, как агент разрушил мозговые ритмы. Это было три дня назад, их давно включили и отпустили по домам. У остальных, слишком поздно что-то менять.
– Но я в сознании...

Кэрол покачала головой и присела на край кровати:

– Пока между нами прямой контакт, мы сохраняем один набор мозговых ритмов на двоих. Верениканские технологии... – она улыбнулась.
– Что будет, когда ты уйдешь?
– Аннигиляция. Судорожные припадки, без остановки. Вас погрузили в искусственную кому, чтобы вы не сожгли самих себя.
– Почему тебе разрешили со мной говорить?
– Я здесь работаю. Неужели ты не заметила, как я изменилась? – девушка провела перед лицом узкой ладошкой. Действительно, она выглядела совсем не так, как тогда в баре. Форма лица, небольшие карие глаза, этот изогнутый нос: определенно, это была моя Кэрол. Но макияж, манера разговаривать, жестикуляция – чужое. Она казалась повзрослевшей минимум на десятилетие. На лацкане стерильного халата висел бейдж с фотографией и именем: "Марина Фахрутдинова, невролог".
– Кто ты на самом деле?
– Вишреки.
– Шлюха... – протянула я скорее рефлекторно, нежели выражая какое-то чувство.
– Калифа, – уточнила она.
– Ты предложишь мне предать страну в обмен на исцеление...
– Мина, послушай меня. Правда в том, что, — Марина-Кэрол-Вишреки крепко обняла мою ладонь обеими своими; у меня не было сил вырываться, – тебя исцелить нельзя. Не на этой планете. Но взять тебя с собой я не могу. Поэтому я не буду ни о чем просить, но предложу тебе дар пламени. Пламени не моего, которое ты ненавидишь, а принадлежащего меньшим существам: твоим сородичам. Я научу тебя ловить мозговые ритмы других людей, и через это продолжать жизнь. Мина, ты примешь мой подарок?
– Я человек и умру человеком.
– Я тоже человек, Мина. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты умерла в этой палате.

Бесконечная пауза, испытание моей решимости перед лицом вечного забвения.

– Хорошо, – моргнула я. Струсила.

Горячими губами, Вишреки коснулась моего лба:

– Спи. Пусть ты будешь гореть, не сжегая.

Последние слова запечатали заклинание, и я провалилась в ночь.

Очень уж неудачно в тот вечер сошлись звёзды для «Полной чаши». Казалось бы, вот он славный миг признания, восхождение на олимп славы в один ряд с прочими знаменитыми героями и самые радужные перспективы на будущее. И в следующий миг судьбоносная встреча вкупе с парочкой не самых рациональных решений и сущих недоразумений переворачивает всё с ног на голову. Героев наряжают в шкуры козлов отпущения, на них вываливается ушат незаслуженных обвинений и им теперь держать ответ за выходки малознакомого прохиндея в пёстром костюмчике. Воистину судьба – злодейка.

Как ни пытался Ларс искать оправдания действиям своих товарищей и осыпать язвительными обвинениями отнюдь не безгрешных стражников, аристократов, да и саму хозяйку вечера, собравшиеся оказались глухи к его голосу разума. А попытка молодого жреца красиво и с гордо поднятой головой покинуть сие негостеприимное заведение встретила жёсткий отпор со стороны двух стражников, картинно скрестивших алебарды прямо перед его носом.

Как ни обелял себя и своих компаньонов Дариус, проступкам членов «Полной Чаши» мгновенно нашлось множество свидетелей, готовых письменно подтвердить, что отдельные искатели приключений из этой славной команды «внушительных размеров грудью преграждали путь стражам порядка, когда те вели операцию по поимке опасного злодея», «коварной волшбой заставляли гордого варвара пуститься в дикий пляс на манер канкана, чем вводили в замешательство стражей порядка и мешали им исполнять свой служебный долг», «напяливали на себя личину опасного злодея, дабы сей коварной выходкой затуманить взор доблестных стражей правопорядка и помешать им схватить истинного преступника», «вселили в разум заслуженного армара крамольную мысль об измене данной им присяге во имя Лордов Глубоководья и натравили на него неистового гнома, который ухитрился избежать ареста», «облили пол Дома удовольствий отвратительной магической жижей, скольжение на которой привело к травмам исполнявших свой долг блюстителей порядка» и т. д. И пусть не все члены команды были причастны к перечисленным безобразиям, ответственность, по мнению стражи, была одна на всех.

Предложение Дариуса и поддержавшей его Брунхильды договориться было встречено армаром не без интереса, однако он тут же сообщил, что не в его компетенции вести такие переговоры. Высокий долг стражника перед уважаемым собранием и Лордами Глубоководья, подчеркнул армар, требовал от него сперва совершить задержание тех, кто вольно или невольно способствовал бегству разыскиваемого преступника, осуществить выяснение всех обстоятельств случившегося, а после уже вышестоящее командование должно было установить степень вины задержанных и определить, сулит ли предложение выгоду. Так что итог вечера оказался, увы, неутешительным. «Полная чаша» в полном составе была задержана, обезоружена и отправлена наслаждаться гостеприимством одного из самых скверных мест в городе, а именно темницы городского замка.

* * *
По дороге к замку армар, даже начавший сочувствовать арестованной семёрке, попытался искателей приключений утешить, предположив, что дело наверняка обернётся лишь уплатой ущерба мадам Тафлорн, но это, конечно, суд будет решать. «Тут-то в Глубоководье не варвары какие-нибудь, тут всё по закону, по справедливости». И положительную характеристику с отсутствием прошлых нарушений наверняка суд учтёт и желание реабилитироваться и помочь в поимке разыскиваемого преступника тоже. Но эти утешения от командира стражников вряд ли могли скрасить общее уныние относительно произошедшего. Уже на месте выяснилось, что суда ждать аж целую неделю, и всё это время искателям приключений следовало знакомиться с бытом арестантов в подвалах Замка Глубоководье. Поместили их в разные камеры в разных концах темницы: Дедана, Ларса, Дариуса и Джафара в мужскую, а Керри и Брунхильду в женскую. Некоторые споры у стражников вызывал пол Ривери, всё ещё разодетой как пират и с нарисованными усами. Впрочем, ей всё-таки поверили на слово, что она девочка, и отправили в камеру с подругами.

Надо заметить, что контингент в разных камерах сильно отличался, а потому эти два дня разные члены «Полной чаши» запомнят по-разному. Мужчинам предстояло делить помещение с кучкой весёлых ребят, конечно же совершенно невиновных, с очень честными лицами, покрытыми шрамами и татуировками. Этим уважаемым в определённых кругах господам уже не в первый раз приходилось становиться жертвами ошибок в системе правосудия, а потому они во всех подробностях знали здешний быт и охотно делились этим знанием с новыми соседями: научили парочке тюремных песен, играть в кости на хлебные крошки, вырезать фигурки из хлеба и заводить себе питомцев среди здешних крыс, а также набивать красивые татуировки. В общем ценный был получен опыт.

Плутовке, паладинше и варварской принцессе тоже досталась интересная компания, состоявшая чуть менее чем полностью из бизнес-леди, выгодно промышлявших торговлей собственными телами. Профессия эта в Глубоководье аморальной или преступной вовсе не считалась, напротив, многие респектабельные заведения, даже Дом Удовольствий, имели в своём штате мастериц любовных дел. Вина этих очутившихся в камере профессионалок заключалась лишь в том, что своими немалыми доходами они не пожелали делиться с городской казной. Эти дамы, наверное, тоже могли рассказать много чего интересного и даже обучить некоторым секретам ремесла, да только Керри в её фривольном наряде для вечеринки и Брунхильду с её выдающимися формами они приняли за конкуренток, и из-за этого обстоятельство тёплых и доверительных отношений в женской камере не сложилось.

И вот после двух дней в темнице, когда наши герои только-только стали привыкать к тюремной жизни и даже находить некоторые её аспекты (вроде бесплатной кормёжки и крыши над головой) в чём-то привлекательными, мрачные тюремщики, ничего не объясняя, вытащили всех искателей приключений из их камер и отвели их в небольшую комнатку, где на полу было сложено всё их изъятое снаряжение, даже то, что было оставлено в Доме Удовольствий. Кроме того, в комнатке находился худощавый старичок, выряженный в синюю мантию и колпак, украшенный звёздами. Отчего-то он решил вырядиться как стереотипичный волшебник-заучка, для полноты картины ему не хватало лишь извилистого посоха и филина. Впрочем, свой наряд этот старикан не находил комичным и имел выражение лица ничуть не веселее здешних тюремщиков. Он не проронил ни слова, пока стражники не вышли, оставив его наедине с искателями приключений.

– Обвинения против вас сняты, претензии мадам Тафлорн удовлетворены, – сразу же провозгласил незнакомец. – Об этом позаботился мой хозяин, и он желает с вами встречи. Надеюсь, вы не откажете в этой маленькой любезности человеку, которому пришлось здорово похлопотать, чтобы уладить это недоразумение. Кареты ждут снаружи.

Почему Чами внезапно отказалась от успешного пиратского "бизнеса" и легла в спячку мы не знаем. Может быть, она предвидела закат пиратства, или решила отложить встречу с Нэшей. В любом случае, она больше рассказывает об устройстве своего убежище и обстоятельствах пробуждения, чем о том почему решила уйти.

[V] 

[V]

[V]

[V]

[V]

[V]

[Утонула в порту Лимы]

[Я больше не держу собак]

[ ]

[Остался за его настоящим хозяином]

[ ]

[ ]

[умер от старости]

[пропал в пучине войны]

[умерла от старости]

[Убита в храме Лунного зверя]

[умер от старости?]

[умер от старости]

[ ]

[ ]

[ ]

[ ]

Тихая ночь, никаких тебе ссор в подворотне, горланящих "певунов" или перепивших гуляк, опорожняющих желудок. Только редкие патрули нарушают спокойствие. Могут же порядок наводить... если заплатят как следует - а денег у местных хватает. Впрочем, думал об этом Заяц от безделья, пока ждал сигнала от разведчика - после того, как пикси скрылся, кошак маялся скукой. Наконец, тот появился у окна - пора! После того, как плановый патруль прошёл, "лазутчики" выжидали несколько минут и зашевелились. Коснувшись рукава Шага - Пошли! - табакси кошкой взобрался на ближайший фонарь и задул огонёк фитиля. После того, как были погашены оба фонаря, освещавшие нужную стену, он тихо пересёк улицу и взглянул на окно. Если рама совсем не рассохлась, справятся. Вогнав под раму кончик ножа, он плавно надавил снизу, готовый остановиться, если почувствует сильное сопротивление, предвестник скрипа. Ночная тишина имеет и свой минус, звуки расходятся далеко. К счастью, по крайней мере, стража не имеет привычки подкрадываться и слышна издалека.

Послесловие

• Как и надеялся Гесер, без высокотехнологичных разработок доцентов, красному лотосу стало труднее провоцировать демонстрантов на насилие. Легенда о том, что сама Чандра призывает рабочих брать штурмом эфирный резервуар, оказалась совершенно наглядным образом развеяна. Бандитам пришлось увеличить число провокаторов в толпе, а также увеличить их снабжение материалами, такими как коктейли молотова. Расширившиеся линии снабжения были скоро замечены и пресечены: поэтому всего через две недели беспорядки в Сварном Шве превратились в обычные мирные митинги. Впрочем, главари банды сумели сохранить формальную невиновность перед законом и остаться на свободе.
• Трудно сказать однозначно, были ли в итоге удовлетворены требования рабочих: Консулат, которому были адресованы требования собравшихся, переложил ответственность на хозяев отдельных фабрик и мастерских, а те уже разбирались с сотрудниками в меру своих возможностей и сознательности. Кто-то из рабочих, действительно, получил более хорошие условия труда; другие радикализировались и были отправлены за решетку; третих уволили.

• Несмотря на подземный взрыв, здание Городской Исторической Библиотеки выстояло: впрочем, заведение было закрыто, ведь большая часть сотрудников оказалась членами преступной группировки. Как выяснилось позднее в результате допросов, причиной создания банды доцентов стало недостаточное финансирование: после эфирного бунта, большие средства были направлены на поддержку магически одаренных людей, в ущерб отраслям науки и культуры. Конкретно исторической библиотеке выделялись деньги, которых хватило бы лишь на сбережение городских архивов, но не на поддержание читального зала и не на работу с читателями. Таким образом, желая первоначально лишь сделать новый хороший ремонт, библиотекари связались с преступным миром, запутались в темной схеме, стали причиной многочисленных смертей стражников и едва не передали террористам-тирахар впечатляющий образец военной техники. Двое библиотекарей погибли в результате неудачных экспериментов, одна — эльфийка Саназири — получила временную инвалидность. Эфирид-типограф Зури было против своей воли превращено в одаренного, и тоже получило серьезный психологический ущерб.
• Архивы библиотеки были изолированы силами консулата, который начал собственную программу исследования существ, которых Сарика назвала мимиками. Первоначально, ответственность за исследования была возложена на девятое бюро. Чуть позже, для этого была организована отдельная группа под наблюдением капитана Гесера. Еще позже, спецгруппа была передана напрямую в ведение консула магических талантов. Сарике было предложено возглавить эту группу.
• Ткачиха, запертая внутри клетки вместе с таинственным артефактом в помещении, которое было так быстро и бурно затоплено, выжила, но не сумела или не пожелала самостоятельно покинуть место своего пленения — или же это ее дом? В будущем, когда девятое бюро будет исследовать подводные катакомбы, ткачиха будет вновь найдена и станет предметом внимательного изучения.

• Капитан Гесер — в своем кабинете уже после переговоров, но до визита из шестого бюро — потребовал у Виджая письменное признание в хищении средств. Он обратил внимание на то, что террористы, которые знали точную сумму украденных средств, очень удачно оказались мертвецами, а доценты — опасными демоническими артефактами, которые нужно в ближайшем будущем передать в Консулат. По итогам продолжительного разговора, Гесер велел Виджаю вернуть все присвоенные деньги в недельный срок.
• Лорелай просидела в камере в шестом бюро в общей сложности двое суток. Сидела она в гордом одиночестве, питаясь обильными передачками от коллег. Сразу после ареста чародейки, в суд был отправлен адвокат с заданием оспорить решение. Шестое бюро даже не стало допрашивать Лорелай, не привело в суде никаких доказательств ее вины и/или опасности для окружающих, и отпустило на свободу. Выяснилось, что штаб-квартира шестого бюро находится буквально в трехстах шагах от штаб-квартиры девятого.

• Вайдисси, лейтенант синдиката Гонти, вновь присоединилась к своей группировке и вернулась к своим квазилегальным занятиям. На вечеринке в вечер ее освобождения (организованной по другим причинам), Гонти произнес в ее честь недлинный, но глубокомысленный тост; сама эльфийка рано ушла с пьянки и провела ночь, практикуясь в стрельбе из лука.
• Сержант Габриэль из шестого бюро получила выговор с занесением от своего капитана за то, что позволила девятому бюро попасть в архив библиотеки. Ввиду длительной безупречной службы до этого момента, лишать званий или увольнять из рядов стражи ее не стали.
• Ввиду того, что все про нее забыли, сирота Адити Деви сохранила у себя эфирную нитку, обеспечивающую ей прямую связь с танками девятого бюро. Она, конечно, была очень разочарована, что городская стража арестовала доставшуюся ей в наследство от дедушки книгу и волшебную заколку, но ничего по этому поводу предпринять не смогла.

- Это возмутительная ложь и поклёп, - Ларс аж топнул ногой от возмущения, - если бы не Ваша репутация, мадам Тафлорн, то я бы заподозрил, что Вы изначально спланировали этот фарс, хотя совершенно непонятно, чем же мы так Вам не угодили. Но, пожалуйста, можете и дальше оговаривать честных людей и портить свою бесценную репутацию, я умываю руки.

- А Вы, армар, - переключил свое внимание жрец на командующего стражниками, - Вы-то должны понимать, что любые обвинения должны быть подкреплены доказательствами. И в данном случае, весьма весомыми, а не просто словами кого бы то ни было. Ну и нескольких аристократов, которые ввиду своей необразованности, которую они уже имели оказию продемонстрировать в полной красе, чем явно не добавили себе вистов, а также глубинного страха, что свойственнен тем, кто дальше своего поместья и стен города и нос не совал. К тому же, прошу заметить, что Вы, что я, что Ваши стражники находятся в зоне действия области истины, даруемой божественной силой тем, кто служит добрым и справедливым богам. А это говорит о том, что никто в пределах этого круга не может лгать. И я совершенно откровенно и правдиво утверждаю: ни я, ни мои коллеги из команды, именуемой "Полной Чашей", не имели никаких связей с разыскиваемым Вами господином, а также не оказывали никакой помощи ему в чем бы то ни было, включая бегство, обман присутствующей здесь публики и Вас. Посему рекомендую Вам оставить беспочвенные обвинения, которые Вы выдвигаете уже второй раз за вечер, и удалиться, дабы не препятствовать этому банкету, который, следует думать, итак уже закончился. Вынужденно, разумеется. Никоим образом не связанно с присутствующими здесь приглашенными, - Ларс выделил это слово, - гостями.

Ларс демонстративно повернулся к армару спиной и направился к столику товарищей. Вот только одного он не учёл, пол по-прежнему был покрыт скользкой массой. И, разумеется, он подскользнулся и вместо уверенной походки проехался на пятой точке прямиком до самого столика. Остановившись, он поспешил подняться, отряхнулся и сделал вид, что это всем всего лишь показалось.
- Мы уходим, - с усилием подавляя дрожь в голосе, вызванную недавним конфузом, обратился он к своим. - Нас здесь не ценят и, к тому же, ещё и оклеветать пытаются. Они недостойны внимания и присутствия "Полной Чаши".
Ларс повернулся в зал и легко кивнул головой.
- Честь имею!
И гордо задрав голову направился в сторону выхода, на сей раз благоразумно обходя скользкую зону.

– Юрон, подержи.

Юрон подержал. Не сильно дольше необходимого правда, когда некроманта кое-как закрепили, в сторону отошел, отвернулся. Ну, так-то оно, конечно, тоже способ: вон Отон так карьеру и сделал – то одного пытал, то другого. Да и, если подумать, в принципе, поймай некромант с товарищами самого Юрона, вышло бы хуже. Им от него много узнавать не надо было бы – выпустили бы кишки, да пока еще живой да теплый в монстра превратили.

Юрон присел на корточки, меч в ножнах на колени положил. Приглядеть надо, вдруг ответ на вопрос "сколько вас", сейчас из кустов смотрит, момент чтобы напасть выбирает. Но что-то не думалось, глаза сами собой расфокусировались, у уши прислушивались к тому как славный светловолосый паренек Освальд человека пытает.

Юрон плюнул на стражу свою и в рюкзак полез, достал одеяло (зря что ли запасное брал?). А потом подошел и накинул на некроманта.

К счастью, времени, чтобы осмотреть обелиск и разобраться с ним не потребовалось много: руны на обелиске были крупные, рельефные, и их можно было, перерисовав на пергамент, расшифровать прямо в пути. Как и было сделано – Лотар и Винфрид перенесли все символы на свитки, и Феарнский занялся ими прямо на ходу, Вскоре уже был готов текст, а когда отряд, наконец, нагнал колдуна, маг мог прочитать текст полностью.

Колдун, в котором сидела стрела Зардомаса и который сильно пострадал от магов, о чём свидетельствовали обуглившиеся дыры в одежде, сейчас взбирался на высокий утёс, пытаясь уйти от погони. Он успел забраться достаточно высоко и если бы он взобрался на него окончательно, то отряд бы окончательно его упустил. Просто подстрелить – опасно, падая, он мог расшибиться насмерть и тогда допрашивать станет некого. Поэтому Зад, вскинув стрелу, медлил: выцеливал карабкающегося по камням колдуна – он в своих одеяниях сейчас походил не то на большую ящерицу, не то на лягушку, пытаясь поймать момент.

Засвистела стрела, беглец закричал — наконечник впился точно в лодыжку, и по выверенному расчёту стрелка, колдун сначала оступился раненой ногой, скатившись сначала на пару шагов назад, а затем уже только кубарем рухнул вниз, удачно упав на какой-то куст. Теперь неизвестный был полностью у них в руках. Он свирепо вращал глазами и выкрикивал хриплым голосом проклятия, когда его привязывали к дереву, но сопротивляться уже не мог.

Винфрид, помощь которого сквайрам явно не понадобилась, тем временем изучал то, что у него получилось. Короткий текст гласил примерно следующее:

Здесь, в битве с Союзом Эльфов была разрушена первая из чудовищных машин Гумтика Кровавого. Обломки этого чудовищного изобретения станут напоминанием всем, кто осмелится противостоять эльфам, когда они требуют своих законных прав.
Мы продвигаемся дальше на юг, чтобы вернуть себе крепость Умеренности. Трепещите, Империя и Кланы!
Обелиск воздвигнут в память Тора'Аку, одному из предводителей армии эльфов.

М. С. Ф.

Последние три буквы были явно чьими-то инициалами, очень выделяясь на фоне более грубого основного текста, и явно более поздние. Кто-то из эльфов, по-видимому, навещал этот мемориал не так давно.

Доподлинно установить место не представляется возможным, однако по косвенным признакам, вроде отдельных топонимов, имен, или описания примечательных мест (уака), можно предположить, что события происходили в нескольких десятках километров на север от Куско. Вполне возможно, что Чами пасет своих альпака в местах, вроде этого ссылка

Медная заколка, иногда упоминаемая в рассказе, скорее всего, служит на для укладки волос, а для закрепления предметов одежды. Сама по себе такая вещь в указанный период времени не является предметом роскоши, но в отдаленной горной деревне для сироты-пастуха, скорее всего недоступна.

Примечательно, отсутствие упоминаний старика Анта в связи с видениями духов: он не комментирует эти видения, не поощряет и не порицает их. Вероятно, Анта фигура для деревни не столько традиционно-патерналистская (старший мужчина), сколько формальная. Возможно даже назначен в качестве управляющего.

Мама – приемная мать Чами – очевидно, является источником заражения. Однако установить в какой момент сама Мама была инфецирована (до первого контакта с Чами, или после) не представляется возможным. Ребенок всегда описывает Маму как обладающую всеми очевидными внешними признаками вампира (бледная кожа, неестественно высокий рост, острые зубы), однако есть мнение, что мы имеем дело с подменой ранних детских воспоминаний более поздними, поскольку существующий научный консенсус отвергает возможность установления каких-либо долговременных социальных связей между вампирами, или между вампиром и людьми.

Тем не менее, вопрос определенно стоит изучить глубже, поскольку известно, что для многих территориальных хищников связь матери с потомством все же остается достаточно крепкой. Если это верно и для вампиров, возможно, мы сможем подобрать ключ к их патологической социопатии и невозможности кооперации.

И тут такое началось. Стражники, всё ещё исполнявшие приказ своего командира, вынуждены были остановиться у лестницы, когда путь им преградила троица из Брунхильды, Дедана и Дариуса. Тут и одной вооружённой и целеустремленной варварши хватило бы, чтобы сбить уверенность со стражей порядка, но двое её друзей этот эффект приумножили. Кстати или не очень из-под стола возник ещё один Воло, точно такой же как и первый, в очаровательном наряде из несочетающихся цветов, и так же как и первый бросился прочь от пришедших по его душу. Естественно, такая заманчивая приманка при куда менее привлекательной альтернативе немедленно спровоцировала неповоротливых в своей тяжёлой броне и униформе стражников начать преследование. И столь же естественно, прыткая Ривери в своём магическом маскараде была для этих олухов просто-таки неуловимой. Поскользнувшись на пролитом вине, один из стражников грохнулся вперёд, спровоцировав эффект домино и уложив следом на пол ещё двоих своих товарищей.

Джафар же в это время всерьёз занялся армаром, вместе с облачком дыма выдохнув на него некие новые идеи, которые до того командиру в голову не приходили. И ведь действительно, чем гоняться за каким-то бардом и портить уважаемой публике настроение, можно ведь развернуться и пойти в кабачок на соседней улице, где выпить с боевыми товарищами за тяжёлую и неблагодарную службу во славу Глубоководья и его жителей.

– Всё парни, отбой, ошиблись мы, – скомандовал армар своим подчинённым. Вот только услышала его едва ли половина людей, потому что шум к тому времени поднялся невероятный. – Эй, кончай балаган, уходим!

Но первая группа, что оказалась у лестницы, а следом разделилась ради погони за двойником Воло, уже ничего не могла расслышать. Вторая же часть отряда, что осталась у входа, недоумённо переглядываясь из-за внезапной перемены планов своего начальника, особенно после того, как Марко явно себя раскрыл и пустился бежать (а невиновные, как известно любому законнику, никогда не сбегают). Одному особенно смышлёному стражнику пришла в голову закономерная мысль:

– Околдовали! Армара-то околдовали!

– Чего несешь, баран? – удивился командир и тут же получил от своего подчинённого сочную пощёчину, которая по замыслу должна была сбить дурманящие чары с армара.

– КАБАЦКАЯ ДРАКА! – раздался то ли крик, то ли визг какого-то гнома из числа гостей-авантюристов, который до этого вёл себя пристойно.

Гном решил присоединиться к всеобщему веселью и, разбежавшись хорошенько по столу, прыгнул на спину армара, сбив тому на глаза шлем. Командир отчаянно закружился, не видя ничего перед собой, сметая своим плащом и гномом еду и напитки со столов гостей. В это же время Керри резко повысила градус безумия, царившего сейчас в пиршественной зале, избрав объектом своего магического приказа неотёсанного варвара из северных пределов. Тот, повинуясь команде очаровательной воительницы, вскочил со стула и резко треснулся черепом о подпорку второго этажа. Удар был такой силы, что закачались люстры. Но Норг заработал своё прозвище, круша чужие черепа, а вовсе не свой, и потому, будто и не заметив удара, тут же пустился в дикий пляс. В далёких северных землях у Хребта Мира людям известен только один танец, тот что осуществляется на костях убитых врагов во славу великого Темпоса. Впрочем, даже этим танцем Норг не владел в должной мере. Он нелепо подпрыгивал на месте, хаотично выбрасывая в разные стороны свои конечности. Уже после первого такого приёма его стол со всеми угощениями улетел в сторону, а бедные его соседи в панике разбежались. То и дело в воздухе мелькал огромный топор, лишь по странной случайности до сих пор никого не поранивший.

Желающих присоединиться к веселью среди прежде скучавшей публики оказалось предостаточно. Многие аристократы принялись швырять в участников сражения (хотя оно пока походило больше на танцы и клоунаду) едой, частенько попадая в своих товарищей и провоцируя тех на ответный обстрел. Стражники скользили на скользком полу и продолжали нелепо падать. Несколько искателей приключений, включая Селланаю Тимтрейн и Велькора Минаирра, обнажили оружие, но пока не вступали ни за одну из сторон. На фоне всеобщего хаоса Ларс невозмутимо уплетал десерты, пока те не оказались использованы в качестве боеприпасов. А настоящий Марко обнаружился раскачивающимся на люстре с неизвестно где добытым бокалом вина и с ехидной улыбочкой поглядывающим сверху вниз на потасовку, которую сам же спровоцировал. До свободы ему оставался один лишь хороший прыжок к двери.

Запись первая, 568 год от сотворения мира
Приве-ет дорогой дневник! Знаешь, для меня, Лилианны Сильвермун, это в некотором смысле новый опыт, общение с куском бумаги, если ты понимаешь о чём я. Как-то давным-давно Иррис посоветовала мне такой способ изложения мыслей которыми ну никак нельзя делиться. Пф-ф, подумаешь, изводить время и писчии принадлежности на такое бесполезное дело как это, думала я. И что у нас теперь, а?! А теперь у нас есть ты, в кого я записываю этот поток мыслей пытаясь унять дрожь и успокоиться. Лёжа под кроватью со светильником, между прочим, если тебе внезапно стало интересно. Уши до сих пор побаливают прижатые диадемой, а хвост и не перестаёт подавать сигналы о помощи, прося ослабить кусок ткани, которым я его привязала к телу чтобы не светился перед людьми. И всё бы ничего, если не парочка совсем крошечных фактов, которые меня ну очень смущают...
Я человек, между прочим. Самый что ни на есть чистокровный человек на ближайшие несколько сотен миль. Мама пусть и была из опального рода, но в то же время, славилась такой же чистотой крови что и королевская семья. А теперь давайте вернёмся к теме - я ЧЕЛОВЕК! Какой к дьяволу хвост?!
А такой. Большой, золотистый, пушистый и весьма чувствительный. То же самое можно сказать и про вторую пару ушей, что так удобно оказалось прятать этим пыточным приспособлением, раскрывшим свой потенциал ещё шире. Про кинжальной остроты когти на ногах и руках которыми я случайно поцарапала адамантитовый (!) доспех в коридоре я благоразумно в дальнейшем промолчу, чтобы сохранить хотя бы часть своего рассудка.
Да, дорогой дневник, как ты наверняка догадался, эта принцесса превратилась в какого-то демона из Моррота, рассадника Зла, Тьмы и всей прочей ненависти что составляет из себя континент Других. Не то чтобы конечно они все были такие плохие, но привычка есть привычка - так про них уже давно думают все кому не лень.
Но вернёмся к теме, да. Тебе наверное станет интересно о причине такой неожиданной смены рассовой принадлежности всеми любимой меня? Мне вот тоже интересно, не поверишь. Совершенно случайно, спросить у той проклятой тени какого, мать её, хрена, она делает, у меня не вышло. Точнее нет, я просто про это забыла, решив что это всё продолжение сна из которого меня вырвала неосторожная служанка. А когда нагрянула БОЛЬ, думать уже поздно было.
Н-да... и спрашиваться, что теперь делать? Скоро рассвет, потом злополучные уроки этикета, военного дела, иностранных языков. Дядя Ульрих обещал меня взять на следующий победоносный поход против Технократии. Айвин грозился устроить приём гостей из Империи где моё присутствие обязательно. В конце недели обряд Церковников определяющий мою предрасположенность к магии, либо её отсутствие. И как мне при всём этом остаться незамеченной?!
Меня же сожгут! Назовут проклятым ублюдком, будут долго выпытывать куда я дела себя а потом отправят на небеса! Стра-ашнненько.
...
Наверное, глупо об этом спрашивать маленькую книжку с чернилами. Ладно. Чего-нибудь придумаю. Может быть.

Скоротечная стычка все тянулась и тянулась для Юрона. Мертвец нескончаемо наседал, не обращал внимания ни на удары меча, ни на разряды молний. Вот он пошатнулся от толчка. Вот ударил как-то небрежно, наотмашь, но разом весь воздух из легких выбил. Вот он уже ухватил за рубаху Юрона. А вот Юрон сам почему-то треплет его за грудки, словно не мертвеца, оживленного темными силами, а пьяного слугу.

А вот когда чудовище успело откусить кусок его жилета на боку и пребольно прокусить кожу, кажется, даже мышцы порвав, Юрон не помнил. Так и смотрел удивленно на ладонь, прижатую к боку из-под которой толчками кровь вытекала. Смотрел и думал: "вот дурень, надо сказать ему, чтобы тряпкой зажал, да перетянул". А потом вдруг отчего-то застрял на мысли, что ладонь-то его. И кому сказать тогда, получается, непонятно.

Цезария помогла. Вернее, как бы и не она – Всемогущий погладил, надо полагать. Но такие тонкости Юрон не очень разбирал. Кто мертвеца рубит – он сам, или его меч? А если бы у меча выбор был, воля, ответственность, обеты. Тонкие руки и добрый голос.

Но тут либо целая наука – либо суеверия да домыслы. Не с тем ни с другим Юрон дел иметь не хотел. Потому кивнул только Зардомасу и первый побежал по следу.

Отвратительный смрад, которым, казалось, буквально пропитался воздух, заставил глаза Юрона и Освальта заслезиться. Дыхание спёрло, будто грудь перехватили железным обручем, которым скреплялись бочки в крепости. Но отступать было уже поздно: несмотря на кажущуюся слабость и дряхлость туш, удары их были мощны и даже едва заметное касание оставляло на стеганых доспехах длинные разрезы. Одна из тварей уже замахнулась на Освальта и сквайр осознал, что не успеет уйти от удара... но молчаливый Юрон неожиданно вырос прямо между ним и зомби, когтистая лапа напоролась на выставленный клинок и не причинила никакого вреда. И прежде чем вторая тварь успела атаковать мужчину в спину, Ко'Драп прикрыл от удара уже Юрона. Удар, впечатавшийся в клинок, заставил металл зазвенеть, настолько был силён. Эти твари явно превосходили их силой, и в голову невольно лезли неприятные мысли... долго ли они смогут сдерживать натиск этих чудовищ, прикрывая собой остальных?

Запела тетива Зардомаса, и через мгновение послышался глухой стук, словно ветка упала в траву. Колдун дернулся, неловко всплеснув руками, будто обо что-то споткнулся, но устоял, хотя из его предплечья теперь торчала стрела следопыта. Прокричав громкое проклятие, он прижал раненную руку к телу и помчался прочь с поляны. Зоркий взгляд стрелка успел заметить, в какую сторону помчался неизвестный заклинатель, и скорее всего, его можно будет легко отыскать. Однако времени следить за колдуном у него не было — хрипние и рык зомби, окруживших сквайров, напомнили, что сейчас есть более насущные дела. Если немёртвые солдаты Мортис перебьют их отряд, ранение колдуна не будет иметь никакого значения. Вскинув лук на изготовку, Зад отправил очредную стрелу в полёт. Она вонзилась зомби прямо в голову, пробив череп, словно трухлявый пень, но враг, кажется, не обратил на это никакого внимания, и продолжал царапать воздух когтистыми пальцами, пытаясь сомкнуть ладони на шее у Освальта...

Две вспышки магии происходят почти одновременно. Но Винфрид менее удачлив, чем Лотар: искрящаяся энергия первого цепочкой перекидывается от зомби – к второму – к магу и наконец исчезает в ослепительной вспышке, оставив чернеющий ожог на одежде заклинателя и запекшуюся плоть на теле зомби. Воздух наполняет отвратительный запах тлеющего мяса. Магия Лондорвиннского проходит сквозь одного из мертвецов не причинив видимого вреда, но на одежде последователя Мортис появляется второй ожог. Хрипло вскрикнув, он падает на колени, хватаясь единственной рабочей рукой за спину и катится куда-то в овраг, исчезая в глубине леса. Впрочем, бой ещё не окончен — совсем рядом, что кажется, вот-вот рука мертвеца дотянется и до него, Винфрида, сквайры пытаются сдержать напор двух мертвецов.

Наверное, больше всего тревог в бою выпало на долю Цезарии. Ведь ей не просто нужно было выжить – и, кажется, лично ей ничего не угрожало. пока держались сквайры, но Жюстина де Анж требовала от неё, чтобы и остальные вернулись в целости и сохранности, да и не только настоятельница, этого требовал от монахини её служебный долг. И вот с этой-то задачей было всё не так просто: полученная было сила утекла из рук служки будто в одно мгновение — удары оживших мертвецов, нацеленные на сквайров, казалось переносятся на её хрупкое тело. И всё же, когда девушка подняла наконец голову и прекратила шептать молитвы, оба воина стояли на ногах – потрёпанные, в рваных куртках, в кровоподтёках от ударов, но целые и невредимые.


Music: [Forest — ссылка]

После пыла и куража битвы лес казался ещё тише, чем был, когда отряд вошёл в него. Поверженные зомби рассыпались в прах — стоило только мечникам перейти в атаку на утыканных стрелами и обожжённых магией мертвецов, как дело было кончено в несколько минут. Теперь отряд, в составе почти не вспотевших лучника и магов, изрядно измотанных сквайров и служки, стоял посреди прогалины, прикрытый устремлявшимися ввысь могучими стволами деревьев от солнца и осматривался вокруг. В овраге, куда укатился чародей, сражённый ударом Винфрида, обнаружить беглеца не удалось: примятая листва и трава свидетельствовали о том, что он нашёл в себе всё-таки силы подняться на ноги и уйти куда-то дальше. Судя по найденным Зардомасом следам, ушёл он резко перпендикулярно той дороге, что вела их к цели. Если отправиться в погоню — это займёт время.

К тому же, внимание отряда мог привлечь и тот факт, что тропа, которая вывела их сюда... вновь разделяется на две! Одна из тропинок круто уходила ещё левее, спускаясь под небольшой холм и теряясь где-то в зеленеющих кустах дикой малины. Вторая же продолжала свой путь на север. Винфрид вдруг вспомнил, что однажды он здесь уже был на выходе с более старшими товарищами из крепости. Пришли они сюда, правда, другой дорогой, которую послушник бы вряд ли отыскал... но здесь неподалёку — кажется, вон за теми двумя раскидистыми буками, прятался неизвестно кем построенный обелиск. Руны он тогда не успел прочитать – отряд торопился, но место запомнил. Сейчас возможность представилась вновь, а в том, что он сможет дешифровать руны — ну или кто-то из двух других, сведущих в магии, Феарнский не сомневался.

- Пфф, скажете тоже, "монетой", - ответил Воло Ларс, донельзя гордый тем, что хоть кто-то тут соглашается с теми умными изречениями, что он доносит до общества, - ох уж эти мне меркантильные настроения. Нет, я, конечно, понимаю, что без некоторого достатка невозможно банально питаться и ночевать под крышей, дабы избежать крайне нежелательных последствий, вроде болезней, язвенных проявлений и прочих вещей, неблагоприятно воздействующих на организм, который и является носителей того, что на самом деле важно - разума! А вообще, приятно, знаете ли поговорить с достойным собеседником, вот только...
Что только имел ввиду жрец не суждено уже было узнать, потому как внимание Марко переключилось на Брунгильду, а сам бард практически тут же закашлялся, пытаясь произвести впечатление на заколдованную принцессу. То, что Брунгильда на самом деле была той, за кого себя считала, сам Ларс сомневался и не без причин, поскольку не слышал и не читал ничего о подобной магии, но спорить с той, к кому он искренне привязался как дорогой и, откровенно говоря, слишком сильной подруге, он даже не думал. К тому же это было интересно - наблюдать со стороны за такими вот действиями девушки и реакцией окружающих на них. Интересно и забавно! А вот анекдот Ривери он не оценил. Может быть потому, что слышал его много раз, а может потому, что, как и сказал Воло, подача была не самая лучшая. Жрец уже собирался поддержать замечание барда, как заметил изменение в лице Марко. Проследив за его взглядом, любой мог увидеть разыгрывающуюся за окном сцену. Пока бессловесную, но и без того выглядящую опасной.
Дариус, конечно же, тут же вскочил со своего места и направился к окну. Следопыт был знатным любителем всяких заварушек и потасовок, насколько Ларс сумел понять за время их непродолжительного знакомства. Вот только любовь эта порой приводила к последствиям, требовавшим его, жреца, вмешательства. А потому он тут же поднялся вслед за Дариусом. Стул, на котором сидел Ларс, при этом, разумеется, рухнул на пол с немалым шумом. Но не это привлекало всеобщее внимание, а непонятно откуда взявшийся тонкий звон колокольчика. Жрец замер, прислушиваясь к звуку, но звон тут же прекратился. Пожав плечами, он развернулся было к окну, как звон повторился. Крутанувшись так, чтобы снова оказаться лицом к столу, жрец снова вызвал эту трель. Тут Ларс начал кое-что подозревать, замер, дернулся, снова замер, а потом стал похлопывать себя рукой по пояснице. Нащупав колокольчик, который и был источником его всеобщего конфуза, сорвал его и аж побелел лицом.
- Ривери! - почти вскричал он, сорвавшись на высокие ноты и прищурившись от возмущения, - маленькая чертовка! Как тебе не стыдно-то! Тут же люди вокруг. А вы тоже ведь все видели и не сказали! Вот попросите потом, как всегда, "Ларс, миленький, помоги, тут ничегошеньки не понятно, как же нам разобраться без тебя!", вот тогда и поймете, куда вы без меня. Но поздно будет! Без искренних извинений - ни за что!
Жрец резко свел руки на груди, поджал губы и с таким вот видом обиженного на весь свет, не избавившись от напускного прищура, развернулся и отошел к окну. Как минимум, чтобы показать, что обиделся он очень серьезно. Хотя больше его действительно интересовало, что же там происходило за окном, а Дариус загораживал вид, если сидеть за столом. Тем более, что интерес следопыта был просто праздным, а сам жрец мог не только увидеть мелкие детали, как ему было свойственно, но и попробовать прочитать по губам говоривших о чем они там болтали. Естественно, в этот раз он никому не расскажет о том, что узнал. За их-то выходки! Да они от него сегодня вообще ни слова не услышат, раз ведут себя так отвратительно!

Споры о том, кто внёс больший вклад в победу над ограми, продолжались последний месяц с завидной регулярностью, и правда у каждого была своя. Дариус же придерживался того мнения, что если-бы не деморализующий эффект речей Ларса о победе можно было бы и не заикаться. Шутка ли, следопыт поклясться был готов, что один из огров свернул себе шею ещё до того, как до него удалось добраться - стоило лишь жрецу заикнуться о примитивности его вооружения, очевидных проблемах с осанкой и строением черепа, а так же медлительности его речи. Наверняка это какая-то жреческая мумба-юмба, сам Миллер был не в курсе. Но даже в этом зале Варис не осилил сдержать эту способность при себе. Видать, сильная юмба. Да и мумба внушительная.
Подобного подхода Дарий за всю недолгую карьеру, преисполненную скитаниями по Фаэруну и поисками всё новых и новых связанных с боями халтурок припомнить не мог даже на трезвую голову, хотя она и состояла почти полностью из путешествий и знакомств со всё новыми и новыми авантюристами. Но то всё - бравые мужи, с серьёзными минами, дочиста отполированными доспехами и геройским стажем в несколько лет каждый. Хотя даже самому бравомужественному из этих бравых мужей было бы тяжко тягаться с той же Брунхильдой, например - дамой из разряда "Настолько видная, что в пору самой бы мужа выбирать", как говорили в Сильверлифе, на родине Миллера.
Из того же разряда была госпожа Монро, если задуматься. Только если Брун могла бы просто не оставить суженному выбора и женить его на себе вопреки его волеизъявлению(Пусть то даже и выражено будет в силовом подходе - вряд ли это госпожу Руатимскую хоть на толику возмутит), то Керри сама могла приковать к себе внимание любого количества мужчин в радиусе полсотни метров - и уже тогда устраивать отбор. А что? Собой хороша, диалог способна поддержать даже при отсутствии активных собеседников - и даже тогда он получится содержательным, а на крайний случай и молотом может приложить - что тоже с некоторыми, особо пронырливыми женихами полезно.
Таких, как тот же Джаффар, например. Пройдоха редкостный - тут и говорить нечего, но прав он оказывался даже чаще, чем от него можно было бы ожидать. В частности, более чем просто "Согласен" с ним был Дариус сейчас, когда тот заикнулся насчёт ночёвок под деревом и "Побольше этого". Настолько прав, что Миллер даже откупорил ему одну из стоявших на столе бутылок с вином и протянул её магу: тот явно даже не пытался косить под аристократа и выдерживать паузу перед приёмом пищи, а приступил к нему, как главному гвоздю программы сразу. В чём ещё был прав - и следопыт даже начинал жалеть, что не последовал его примеру, выжидая более подходящий повод начать подчищать стол от яств, не заботясь о том, что следопыт видел для себя, как этикет.
Об этикете вообще немногие заботились. Помимо Миллера, этакой глупостью страдал Дедан. В конце концов, им, как воинам лишней солидности выдержать не повредит - чтобы по крайней мере в этом плане составить конкуренцию всяким образинам с топорами, которые на этих приёмах так же были желанными гостями. В прочем, едва ли о нём стоит беспокоится: при необходимости, Дедан и Дарий с ним наверняка совладают.
И уж с кем им точно не совладать, и уж кто драматическую паузу выдерживать не собирался - малютка Ривери. Признаться, когда Дарий ворвался в ту таверну в поисках людей, с которыми можно отправиться в логово огров и открыто дать им бой, плутовку он брать опасался - кабы с ней не случилось ничего. Не сложно представить его удивление, когда... Ну как минимум, когда сама она смогла в том бою выжить. Как максимум - не смог пережить пару её ударов один из здоровущих, раз в пять тяжелее неё, огров. Вот уж действительно ясно, кому палец в рот совать не надо. И учитывая её пожизненный голод, это даже не метафора.

В общем! В общем, если кто и заслуживал внимания Селаннаи Тимтрейн, так это "Полная чаша": компания колоритная и эффективная. Первое для... Как оно называется? Для пиару? Да, для него! Вот для него самого колоритная компания - момент всегда полезный, а если эффективная - ещё лучше, ибо пиар себя оправдывает.
Самой же "Чаше" это предложение было так же интересно(в основном потому, что даже если всем остальным наплевать, то интереса одного лишь Дариуса хватит, чтобы затмить их равнодушие), ибо после того приключения с ограми прошёл почти месяц, в течении которого даже на лаврах почивать успело наскучить. Во-первых лавров было не много(Как минимум, самому Миллеру недостаточно), во-вторых не полезно было этим заниматься.
Ну и, как выяснилось, поиск приключений в городской среде как минимум не равнозначен поиску оных в дороге. Но даже там, в привычной для Миллера среде обитания найти целую толпу терроризирующих дороги и жаждущих получить, наконец, по морде(или "по заслугам" - тут уж кто как больше любит) чудищ было настоящим джекпотом! Не меньшей удачей было убеждать тех приросших к своим постам и кабинетам дуболомов в том, что мол "Огры-то ждут! Скучают, паразиты, без хорошего тумака!"(Прямая цитата Дариуса), и уж совсем невообразимым везением был рекрутинг всех собравшихся за столом соратников Миллера.
Но после этого всё как-то застопорилось.
А, нет! После этого была заварушка с ограми, но уже потом всё застопорилось. И списывать всё на то, что времена в Фаэруне настали спокойные Миллер не хотел. Это же Фаэрун! Тут со дня на день, с месяца на месяц начнётся новая свистопляска вселенских масштабов! Небось, какую-нибудь шахту кто-нибудь оккупирует, или вообще незаконнорожденное дитя какого-нибудь злого бога объявится! Или, чего доброго, кого-нибудь в гуся превратят - тоже нужно будет выручать, а "Чаша" тут ржавеет в неведении и безвестии!

В Фаэруне нос по ветру нужно держать. И в этом плане предложение госпожи Тимтрейн было как нельзя кстати.
-Не знаю как моим коллегам - но мне интересно,-Спокойно(Хотя, опять-таки, с нескрываемым восторгом и интересом в глазах) ответил Дариус, дополняя предложение Кэрри. По паладинше не поймёшь, заинтересована она, или просто из вежливости сесть предложила. Хотя Рыцари Единорога - ребята деятельные, так что Дарий наверняка не одинок в своих чаяниях.
Следопыт встал с места, нашёл свободный стул у столов рядом и поставил его за столик "Чаши", незатейливым кивком приглашая капитана охотников сесть за него, после чего, не дожидаясь ответа, вернулся уже на своё место. Спрашивать, занят-ли тот стул, Дарий не стал - во-первых он даже не знал, что нужно спрашивать, во-вторых кто не уступит даме - тот невежа, и следопыт обязательно упрекнёт его в этом, залпом опустошив полбутылки эля, в третьих - ещё и по голове даст. Ну или как это тут называется? На дуэль вызовет, во! А на дуэли и по голове даст. Такие у них в Сильверлифе дуэли.
.-Есть соображения, как добывать информацию и заказы, или пока думаете о простом создании... Как это называется? Коалиции?-Спросил он, заняв, наконец, своё место и откинувшись на спинке стула и кладя на него-же один локоть, в пол оборота при этом повернувшись к капитану.
В этот момент следопыт был даже немного горд тем, что воздержался от спиртного, ибо в противном случае мог бы проморгать действительно важный аспект затеянного Тимтрейн мероприятия. Сколько уже он таких групп повидал: каждая с наполеоновскими амбициями(Хотя так никто и не удосужился ему доложить, кто что такое "наполеон"), чаяниями о мировой славе настолько необъятными, что никто их так и не осилил унести от лагерных костров, за которыми это всё и обсуждалось.
Оставалось надеяться, что и госпожа Тимтрейн, и соратники Дариуса по чаше настроены куда серьёзнее, и трёпу предпочитают что-то предпринимать.

К сожалению, доценты почему-то не поняли с первой попытки, что "так, как они хотят, не будет." Дама, сидевшая за рулевым колесом, начала не менее грозно угрожать разбить корабль о камни; дама из машинного отделения тоже начала издавать какие-то пугающие звуки. На палубу, промокшая насквозь, цепляясь по-паучьи тонкими пальцами за лакированные доски, стала карабкаться Мадам, которая каким-то образом выжила и не потеряла прыти. А вода тем временем с ревом и бурлением несла кораблик по очень узкому руслу подземной реки, и время от времени со стороны его подземной части доносился подозрительный скрип. Виджай и Пилар, двое индивидов с впечатляющими атлетической и акробатической подготовкой соответственно, с трудом удерживали себя в вертикальном положении. Что касается обернутой в одеяло и закованной в наручники эльфийки — она бы, безусловно, упала навзничь, если бы ее не удерживали двое стражников. Вода то и дело захлестывала палубу, заливая всем глаза, ботинки и исподнее. Мадам просто сидела, вцепившись в борта палубы, и благоразумно помалкивала. Пилар, Виджай и закованная доцентша стояли, обнявшись, посреди ревущей стихии, и пытались запугать друг друга сильнее, чем это удалось бы противоположной стороне. Короче, ад.

В этот момент, Пилар внезапно догадалась, что вообще говоря, все присутствующие на корабле сейчас находятся буквально в одной лодке, и дальнейшая конфронтация может привести только к тому, что разобьются и умрут все присутствующие. Когда настала ее очередь вставать в позу и грозить доцентшам асимметричным ответом на применение оружия, она вместо этого прикрикнула на Виджая. Мол, кидание понтов очевидно не работает, давай попробуем по-мойски.

Все замолчали. Виджай отцепился от промокших эльфиек и отошел в сторонку (не забыв при этом разжиться самострелом доцентов), приняв вид исключительно невинный и смиренный. Он даже, чтобы не казалось, что следует приказам паладинки, проявил инициативу и снял с эльфийки наручники. С одной стороны, это такой жест доброй воли и доверия. С другой стороны, Пилар вообще-то боевой стражник и всегда может вспороть преступнице брюхо.

Переговоры, которые затеяла Пилар, оказались на удивление трудны и депрессивны. Как выяснилось, доценты не хотели сдаваться потому что были уверены в том, что после сдачи их повесят на каких-нибудь фонарных столбах как культистов-террористов. Строго говоря, убеждение это не было неверно: все-таки они работали в незарегистрированном цеху (!) на территории, принадлежащей Консулату (!), с темной схемой (!), торгуя при этом с преступниками (!) и террористическими организациями (!), которые при помощи творений доцентов убивали городских стражников (!); при этом, похоже, доценты по неосторожности или по злому умыслу стали причиной смертей (?) двух библиотекарей (!) от щупалец каких-то существ, которые могли быть, а могли и не быть, дьяволами (!). Другой на месте зеленой рыцарши просто вынул бы эльфийскую саблю из ножен, да отрубил преступницам головы. Пилар же, на свою беду, поклялась их защищать.

К счастью, подземная река была длинная и извилистая, и времени у Пилар было более, чем достаточно.

(Граница Империи Всевышнего, крепость Умеренности, раннее утро)

Первый луч едва тронул зубцы самой высокой башни крепости – Орлиной, а в часовне собора Святой Юфемии уже забили колокола. Потемневшие от времени громадные стены – что первая крепостная стена, что вторая были около сорока футов в высоту собирали утреннюю росу в трещины, оставшиеся здесь после последнего штурма и ещё не везде заделанные. Отмостки от башен к парапетам на стенах, к проходам на них же, оплетали каменной паутиной всю крепость, отчего во многих уголках Умеренности вечно царил полумрак, накладываемой тенью от солнца, едва пробивавшегося через плотный строй облаков.
По размерам Умеренность могла посоперничать с любым хорошо развитым городом Империи. Объединённая архитектура гномов, людей и эльфов породила необычный сплав из монументальности Кланов, изящества Эльфов и принципов планировки Империи. Итогом стала эта крепость, чьи толстые колоссальные стены венчал сложный ансамбль башен с фасадами, которыми мог позавидовать иной дворец. Часовни и церкви походили на донжоны и укрепленные бастионы, казармы – на укреплённые жилища кланов, а наблюдательные пункты устремлялись на такую вышину, что, казалось, с них можно было коснуться холодных звёзд Невендаара.

Ещё одной "особенностью", кроме толстых, в десять-двадцать футов шириной, стен, отличавшей Умеренность от какого-нибудь богатого имперского города, были тесные улочки, переплетающиеся с друг другом. Удивительно, но при всех размерах, застройка внутри была столь плотной, что крепость едва-едва наскребла места на две площади, где можно было проводить необходимые учения, построения и, если придётся, праздники.
И всё это мрачное великолепие принадлежало только людям – нет, конечно, согласно новому договору, в крепости были и мастера Горных Кланов, и дипломаты Союза, вместе с небольшими охранными отрядами, но благодаря общей площади Крепости, столкновение было с ними редчайшей удачей, так что простые гарнизонные вояки предпочитали считать, что кроме них никого нет – тем более что за стенами, на многие и многие мили это было почти правдой. Редкие одинокие домики-хозяйства появились в пределах Умеренности совсем недавно: двадцать лет земля здесь была раздираема войной, и мирные жители надолго покинули здешние угодья, здраво рассудив, что мёртвым пашни и сады ни к чему.

Утро застало Освальта в казармах. Измученный вчерашней строевой подготовкой, он спал, подложив под голову для пущего комфорта локоть, прямо поверх подушки. Шёл последний летний месяц; сборы только что закончились, и сквайр наивно полагал, что имеет право выспаться. В здании, возведённом целиком из камня – только крыша была деревянной, частенько плохо топили: поэтому все кровати, выставленные в ряд, были укрыты достаточно толстыми меховыми одеялами, под которыми можно было спокойно спать, не боясь застудить себе шею или какую-нибудь другую часть тела. К несчастью, помимо настойчиво зовущих колоколов, ещё у одной причины по имени Григор были намерения не дать Ко’Драпу отоспаться. Усатый соратник и сосед по казарме растолкал воина и сообщил тому, что его хочет видеть на площади Юттона Благочестивого, ни много ни мало, собственной персоной Нигель Эйверн.
— Ну давай, увалень, просыпайся! Развалился тут, как огр посреди дороги! Руки в ноги и быстро на площадь Благочестивого, сбор через десять минут!
Только окатив себя из ведра холодной водой, сквайр вспоминает: точно, вчера им что-то говорили про посвящение. Григор тем временем будет Юрона, спящего неподалёку.
— Поднимайся, поднимайся, бес тебя за пятку! Тоже забыл, что у вас сегодня "выгул"?
Выгулом между собой солдаты звали то самое посвящение. Отряд новобранцев отправляли в "легкую прогулочку" недалеко от стен Умеренности. Жестокая тренировка подчас могла закончится и жертвами, но что Руперт, что Нигель, хоть и берегли своих бойцов, считали, что подобные жесткие условия – единственный выход держать гарнизон готовым к любой опасности.

На северной наблюдательной башне во всю гуляет ветер. За каменным балконом плещется зелёными волнами Великий лес, мешая Зардомасу вглядываться в алеющий горизонт. Ярко-зелёная листва дубов и ясеней переплетается с красно-жёлтым убранством клёнов и берёз, подсказывая знающему человеку, что в этом месте заканчивается царство людей и начинаются владения Союза. Образ зыбкий, как и сама граница: эльфы не держат постовых застав на своей территории, и сейчас, кажется, вообще её практически не контролируют, уединившись в своих зимних дворцах.
— Эй, Зад, чего замер, никак задремал, что ли? — тяжелая рука Конрада хлопает тебя по плечу, вырывая из оцепенения, — давай, друг, свободен. Смена караула. Тебя, поди, уже ждут. Говорят, Харл опять с возом дичины вернулся, так что Гунда сегодня закатит нам пир, так что не опоздайте к обеду! Клянусь Всевышним, если он и в этот раз не расскажет, где ухитряется столько настрелять, я донесу на него в Магистрат¹.

В соборе Святой Юфемии не спали уже давно: заутреня начиналась раньше, чем проходило построение, и сейчас в базилике расположился нестройный ряд синих капюшонов – послушницы, среди которых была и Цезария, молились Всевышнему о благополучии императора и императрицы, о воинах крепости и о тех, кто покинул этот мир. Высокий неф здания украшали множественные рисунки истории Невендаара, начиная с его создания, до низвержения Бетрезена. Утреннюю тишину нарушало мерное бормотание тридцати послушниц, проговаривающих полушепотом литании, да поскрипыванием деревянных скамеек, на которых им позволялось устроиться, хотя многие предпочитали молиться на коленях.
Когда огоньки свечей перед массивным алтарём, изображавшим двух архангелов, начали дергаться, свидетельствуя о том, что фитиль в скором времени догорит и они потухнут, послышался скрип массивной, обитой железом двери и в залу вошла собственной персоной Жюстина де Анж.
— Цезария, со мной, — негромко окликнула она послушницу, — остальные – продолжайте молитву.
Когда девушка вышла вслед за священницей за дверь, Жюстина, возвышавшаяся над ней чуть ли не на голову, положила руку на плечо и повлекла к выходу из собора.
— Тебя прикрепляют к разведывательному отряду "Вороное крыло". Сегодня у него первый выход, и тебе нужно будет отправиться с ними. Я уверена, что всё пройдёт гладко, но всё же, в твои обязанности входит как раз то, чтобы все они вернулись целыми и невредимыми. Поняла? – пара строгих синих глаз посмотрела на Цезарию сверху вниз.

А вот в Башне Таинств² кажется, не ложились совсем. Винфрид и Лотар сидели каждый за массивным столом, столешницы которых, кажется, в прошлом были дверьми в этих же башнях, и старательно изучали фолианты. Неизвестно, ложились ли они или просто встали пораньше, но караульные, пару раз прогуливавшиеся под бойницами – иначе не назвать эти маленькие немногочисленные окна в двадцатифутовом каменном великане, были готовы поклясться Всевышним, что свет в башне не потухал всю ночь.
Комната напоминала больше какой-то склад или лавку старьевщика, нежели магическую лабораторию: множество ветхих книг, засушенные растения, выцветший пергамент повсюду. Спокойному изучению таинств, впрочем, не было суждено случится – дверь распахнулась, принося с собой утреннюю прохладу (что-что, а вот камины в башне топили хорошо, поэтому пока сквозняк не начинал гулять по коридорам, в помещениях было тепло), и на пороге появился магистр Уоллстон. Вообще-то Винфрида и Лотара только недавно перевели в помещения, прилегающие к библиотеке, но магистр отказался "таскаться в такую даль", чтобы преподавать заклинания новобранцам. Маги в крепости выделялись даже на фоне остальных своих собратьев: казалось, посохи им нужны не для сотворения заклинаний, а для того чтобы орудовать ими как булавами – настолько крепкими и ладно сбитыми выглядели волшебники гарнизона, неизменно повергая в удивление новых учеников.
— Собирайтесь, — буркнул с порога старик, и бросил каждому в руки по одному кристаллу маны жизни, — это вам пригодится.

***

(Крепость Умеренности, площадь Юттона Благочестивого, те же, утро)

Обычно людная в любое время дня и ночи, в этот раз площадь пустовала. Встретившиеся здесь люди не были ни новичками, ни незнакомцами друг другу. Все уже бывали за стенами Умеренности, и не раз, но всегда с более старшими товарищами. В этот раз они идут в самостоятельный поход, чтобы доказать, что первый год, проведённый в этих стенах пошёл им впрок. Перед сформированным уже отрядом стоит Руперт Беретон, комендант крепости. Массивные доспехи защитника веры сами по себе напоминают небольшую переносную крепость. Рядом с ним, в сплошь черных одеждах, словно это в честь него назвали разведывательный отряд, стоит Нигель Эйверн. У него в руках список, с которого он зачитывает состав отряда, при этом слегка раскачиваясь, так что ножны мечей позвякивают, ударяясь друг о друга.

— Так, — голосом, будто бы не готовил отряд к первому самостоятельному выходу, а зачитывал, что сегодня будет на обед, произнёс Нигель, — сквайра – два, стрелок – один, магов – два, послушница… – он бросает исподлобья строгий взгляд, выискивая Цезарию.
— Я привела вам послушницу, Нигель, — слышится женский голос, и аббатиса Жюстина появляется на площади вместе с Цезарией, — ваш посланник слегка запоздал.
— Гм! — хмыкает Нигель таким тоном, что совершенно очевидно, что опоздавшему несдобровать: скорее всего теперь будет три дня чистить подземные казематы – вотчину охотников на ведьм. — В общем, все в сборе, командующий Руперт Беретон, — кивает мститель коменданту. Они старые друзья: вместе пошли войну, поэтому обходятся без формальностей.

Беретон кивает, и приподнимает густые седые брови, делая глубокий вдох. Задумчиво стучит по латной перчатке и начинает короткую речь:
— С сегодняшнего дня вы получите официальное право называться членами "Вороного крыла". При, условии что все вернётесь целыми и невредимыми, — он обводит разведывательный корпус из шести человек пристальным взглядом, — а по сему слушайте свою первую боевую задачу внимательно: продвинуться на шестнадцать миль точно на север вглубь леса, провести небольшую разведку, после чего доложить лично Нигелю Эйверну, который и вынесет вердикт о вашей пригодности к дальнейшей службе в таком качестве. Если всё пройдёт гладко, то успеете вернуться засветло. На вашем месте ночевать в Великом лесу я бы не оставался – поверьте, при всей его красоте в отношении наших казарм, он куда менее гостеприимен, чем может показаться с первого взгляда. Вас выпустят через главные ворота. У вас есть примерно час на подготовку, затем вас ждут на заставе у ворот. Лидером в этом походе будет… — он зачем-то посмотрел сначала на Нигеля, затем остановил свой взгляд на Юроне и произнёс, — Освальт Ко’Драп. Выполнять! И да поможет вам Всевышний.
Нигель кивком подтверждает слова коменданта, как непосредственный начальник, и отпускает восвояси, напоследок добавив:
— Ваше экипировка и оружие сейчас находятся там же, где и обычно – в общих оружейных ваших подразделений. Когда вы вернётесь, под ваш корпус будет выделена отдельная сторожка – так что не спешите по возвращению расставаться с вооружением, скоро у вас появится собственный склад.


Начинается новая веха в вашем служении Империи. И, словно в подтверждении этого, площадь наконец-то заливает лучами рассветного солнца, заставляя вас зажмуриться.

Гоблин был устранен быстро и бесшумно. И кажется, Талнес сама была немного удивлена тем, насколько удачно у нее удалось это провернуть. Впрочем, хлопать себя по спине и рассыпаться в поздравлениях было еще рано - противников вокруг явно была тьма, а эльфийка была самую малость не в состоянии драться даже с одной десятой вышеобозначенной тьмы.

Нужно было уходить по-высокоэльфийски, не попрощавшись.

Решив не тратить времени на обычно вполне уместный обыск супостата, Талнес направилась к выходу из комнаты. Разумеется, настолько бесшумно насколько она вообще была способна - кто знает, может где-то за углом товарищи прибитого гоблина-лучника лошадь доедают.

Подкравшись к выходу из комнаты, Талнес осторожно выглянула наружу. Если ее там не ждала еще одна стычка - ей, пожалуй, имело смысл направиться к черному ходу сего светского заведения. Меньше шансов столкнуться с кем-нибудь, чем выходя через парадный...

— У них тут и правда всё заминировано, — прошептала Пилар, которая, похоже, единственная не лишилась возможности нормально видеть, — если только они нам не врут… Ой!.. Ай! Меня кто-то лапает!

Эльфийка чуть не подскочила до потолка от пронзившего её нехорошего предчувствия. Оглянувшись, она с ужасом убедилась, что коридор за спиной был совершенно пуст — долгими смоляными мазками по стенам и полу растянулись только их тени, контрастные и неестественные, похожие на недавно встреченных мимиков, но самого главного, настоящего мимика среди них не было. Преследовавшее их коварное ведро пропало! И Пилар не нужно даже было смотреть на свою ногу, чтобы понять, куда это оно пропало и с какой целью. Жуть! Ей уже приходилось видеть, что стало с Ирремидом и Виджаем, с которыми архивные мимики решили вот так познакомиться.
Но терять лицо сейчас было никак нельзя, ситуация слишком ответственная! И ей оставалось только обливаться холодным потом и стоически выносить всякие нехорошие мысли, сами собой лезущие в голову, пока нечто чужеродное обнимало её за щиколотку. Чувствовала она себя дико неловко с этой штуковиной на ноге, освещённая ярким лучом прожектора и пришпиленная к месту чужими взглядами. Пилар как бы невзначай лягнула ногой воздух позади себя, пытаясь сбросить незваного прилипалу.

— Ну-ка брысь, чего ты привязался ко мне!.. — сердито прошептала она, для надёжности ещё раз взбрыкнув ногой, но после пары неудачных попыток всё-таки бросила эту затею и переключилась на доцентов, в универсальном миролюбивом жесте вскинув руки над головой: — Пожалуйста, прислушайтесь к моим товарищам! И уберите оружие, не нужно начинать перестрелку… Да-да, особенно ты, — она указала пальцем в рослую эльфийку с незнакомым, но подсознательно понятным стрелковым оружием наперевес, — опусти эту штуку, я всё вижу! Меня ваши фонарики не берут!

Она перевела дух, пытаясь утрясти идеи, одна круче другой, и придумать хороший, действенный план. И разобраться ей в этом предстояло быстро и в одиночестве: возможности провести совет и кратенькое голосование у них сейчас точно не было. Мама как-то сказала ей, что отчаянные ситуации требуют отчаянных мер, и когда она попадёт в такую, то поймёт — и действовать ей придётся решительно, как, возможно, она никогда раньше не делала. Сейчас ситуация по всем признакам — взрывчатке на стенах и угрозе затопления, сбегающим доцентам и некультурно ругающемуся друиду (и даже Сарике, что уж говорить о Лорелай) — была именно такой. А повисший на ноге мимический пришелец только усиливал растущее отчаяние.
За те несколько секунд, пока слово взяли другие, она успела кое-как собраться с мыслями и предусмотрительно активировать нитку, чтобы её было слышно на всё бюро. Наконец решив, что у неё есть капля драгоценного времени, чтобы успеть высказаться, она собрала волю в кулак, призвала все книжные знания, всю науку, что ей вдалбливали с детства, набрала в грудь воздуха и громко начала:

— Пожалуйста, дайте мне сказать! Мы знаем, что вы напуганы. А мы взвинчены и выведены из себя всей той дрянью, которую… с которой нам пришлось... столкнуться, прежде чем добраться сюда! Вы нас, наверное, боитесь, а мы очень на вас злы — но это не повод драться! И уж тем более не повод взрывать всю галерею — и зачем, в попытке затопить нас, своих преследователей? Поверьте, канал под наблюдением, вы вряд ли уплывёте незамеченными… Но даже если каким-то чудом у вас получится… Послушайте, вы можете убежать сейчас, но пройдёт совсем немного времени, прежде чем вы будете объявлены в розыск. Как долго и как далеко вы будете прятаться? Дальше, чем дотянется рука Гирапура? И послушайте моего коллегу, — она мотнула головой на Ирремида, — расследование не кончится с вашим бегством, этим вы сделаете только хуже, ваши друзья и близкие окажутся под подозрением и под давлением, не подвергайте их этому. Ещё не всё потеряно, это не конец, зачем устраивать все эти разрушения и зверства? Ещё есть возможность договориться. Поймите вы наконец, мы не хотим вам навредить! Мы просто хотим спасти город от того, что вышло из-под контроля! И вы-то и можете нам помочь! И раз уж вам так нужны переговоры с Консулатом и гарантии за свою помощь…

Пилар потянулась к вороту и дёрнула пару раз за ткань, нервно высвобождая пуговицу из петли. Она сунула ладонь за пазуху и вытащила оттуда маленький блестящий предмет. Вскоре, когда она легко продела в него палец, стало ясно, что это кольцо. Эльфийка выставила руку перед собой так, что в свете прожектора отчётливо стала видна печатка, где эфес эльфийского меча оплетала ветвистая лоза лимонника, имитируя классическую гирапурскую латунную вязь.

— Не знаю, встречался ли вам такой знак раньше… — продолжила она, пытаясь перекричать затарахтевшую лодку, — но он значит, что предъявивший его является посланником мира и посредником между гражданином и властью города Гирапура. Моё имя Пилар из дома Салинас, я Кавалер Великого Проводника, Зелёный Рыцарь, доверенное лицо Консулата и народа Гирапура, и я заверяю, что обеспечу вам заступничество перед любыми несправедливыми обвинениями и перед лицом Консулата, если сейчас вы согласитесь сложить оружие, заглушить лодку и в нашем сопровождении мирно прошествовать в бюро. Обещаю, мы не причиним вам вреда!

Так, под звуки возмущающейся Лорелай, отряд стражников покинул круглую комнату, которая и впрямь оказалась коварной ловушкой бандитов. Одна только мадам Габриэль с какой-то особенной тоской поглядела на гуманоидные сгустки черноты, оставляемые позади. Не теряя времени даром, Виджай задвинул засов на двери.

- Коллеги, как думаете? Это мимики эволюционировали, или доценты... деградировали? - поинтересовалась стражница из шестого бюро, глядя при этом в основном в направлении Сарики. - С утра, при открытии библиотеки, все пятеро ушедших вниз были нормальными. Во всяком случае, внешне.

Пройдя по поросшему призрачным кораллом коридору, бойцы вновь очутились перед дверью с оплавленным замком, подпертой творчески переосмысленным засовом, и снова погрузились в блаженный, совершенно нормальный и подвластный факелам, подземный мрак. Пока они размышляли, как лучше поступить, Пилар общалась с Пазу и Андхиром. Те высказали облегчение по поводу отсутствия жертв и сообщили, что у них все совершенно скучно и обыденно, никакой активности вокруг укрепленных руин и - все еще - внешний осмотр не привел к обнаружению каких-либо тайных проходов.

Что касается вопроса об обеспечении присмотра за "маткой", Пазу осторожно поинтересовался, не получится ли подключить к вопросу танки. По его пониманию, первоначально их не стали использовать чтобы не спугнуть подозреваемых, но прямо сейчас этот мост пройден, сожжен и развеян по ветру. Соответственно, можно поднять танки из гаража, прогнать пять минут по набережной - и на охрану. Нет?
Получатели: Пилар Салинас.

Лорелай наблюдала, что твари в клетке очевидно больно, когда ее расстреливают мистическими снарядами - но без каких-либо брызг крови или следов ранений на кляксе эльфийке было тяжело оценить состояние здоровья чудовища. Ясно было одно: боль никак не способствовала его успокоению. К счастью, Виджай добил-таки последнего фантома, и стражники смогли сосредоточиться на клетке целиком и полностью.

- Да, конечно же, я все рассказала! - возмутилась Габриэль в ответ на слова Ирремида. - То есть конечно же не все, но все, что важно в поле! Поверьте, если бы я знала вот об этом, я бы не молчала! Мы бы в шестом, наверное, даже сами эту лавочку прикрыли!

Друиду было не до того, чтобы внимательно вглядываться в лицо контрразведчицы, когда она говорила - но у него уже сложился в голове образ этой женщины. Она была штабной сотрудницей, в бою пребывала на грани паники. Габриэль бы никогда не спустилась в это подземелье, знай она, что тут ждет бойцов. Если только это не коварная игра...

"Пилар, у шефа нет нитки. Мы не догадались ему передать," - услышала паладинша голос Пазу у себя в голове. - "Не геройствуйте, бегите оттуда. Если только оно не грозит городу... Если тварь в клетке, как ее раньше сдерживали?"

Следом за Пазу подключился Андхир, который предположил, что, возможно, Канти удастся связаться со штабом, если она маякнет нитки разрушенных танков. Отправив машины в ремонт, никто не вспомнил о том, что устройства связи с них можно снять: быть может, если Канти начнет их пеленговать, кто-то из механиков заметит сигнал? Шанс призрачный, но есть.

...на отвлеченной ноте, Пилар отметила про себя, что ни один, ни второй резервисты не горели желанием по собственной инициативе бежать навстречу "чужеродной хрени".

В этот момент, не смотря на усилия, приложенные Сарикой и ее С.О.В.ом, разрывные мимико-капельки прорвали клетку в центре комнаты и образовали в ней широкую брешь такого размера, что в нее могла бы ворваться даже вагдийская кавалерия. Нужно было действовать решительно: либо немедленно сомкнуть лохмотья проволочной сетки, либо угомонить чудовище.

...Либо взрываться.
Получатели: Никто, совершенно никто.

Какахи катоблепаса, похоже я нашел какую-то компанию трусливых неудачников, а вовсе не героев. И что мне с ними делать, я ведь тоже довольно трусливый. Так мы совместно ничего не добьемся. Надо чего-то придумать. И писки слетел с плеча эльфа, став видимым и побренькивая на лютне спел, наматывая круги вокруг приключенцев:

Дружба крепкая не сломается,
Не расклеится от дождей и вьюг.
Друг в беде не бросит, лишнего не спросит,
Вот что значит настоящий верный друг.
Мы поссоримся и помиримся,
«Не разлить водой» – шутят все вокруг.
В полдень или в полночь друг придет на помощь,
Вот что значит настоящий верный друг.
Друг всегда меня сможет выручить,
Если что-нибудь приключится вдруг.
Нужным быть кому-то в трудную минуту –
Вот что значит настоящий верный друг.

Ближе к концу выступления писки начал светиться и казаться более... более пикси, чем обычно. И это было хорошо.

-Так что вот, не надо ругаться, лучше собраться и понадирать злым культистам их зады! Я Дикозвон, кстати.

ААААААААА!!!!
Внутри себя полуорк захлёбывался криком, но сведённое спазмом горло издавало лишь слабый хрип. Однако... Этот бой доказал, что в теле воителя много сил - даже этот страшный череп не способен поглотить всю сразу.
- Ещё... жив... - просипел варвар в лицо колдуньи. А ведь она напугана. У неё течёт кровь. Сейчас она кажется слабой, и злоба её - бессильной.
Сточенный Клык перехватил вторую руку, сжал колдунью как в тисках и замер. Этот бой он выиграл в любом случае - даже если умрёт, времени, которое некромантка будет вырываться из судорожно сжавшихся объятий, хватит, чтобы остальные её добили.
Полуорк улыбался.

Кровь пропитала одежду, волшебник буквально всем телом ощущал слабость. Всё стало ещё хуже, как только эльфийская магия перестала поддерживать тело и ясность сознания, тем не менее это не могло пошатнуть волю мага. Он пытался держать себя собранным, внимательно всматриваясь во тьму, вслушиваясь в своё окружение - появись сейчас внезапно враг, он должен его заметить раньше, чем тот заметит его. Сжечь, заколоть, избежать - что угодно, лишь бы выжить. В голове пустело, от туда уходили все ненужные сейчас мысли - об оставленных товарищах, о боли, вони, замёрзших голых ногах, хлюпающей в сапогах жиже.. Много о чём, и далеко не только о том, что ему сейчас доставляло дискомфорт - несмотря на то, что самобичевание и жалость к себе любимому были присущи Бронталасу чуть в большей степени, чем среднестатистическому разумному существу, в момент, когда всё беспросветно плохо, хочется в первую очередь чего-то хорошего, светлого. Хотя бы в мыслях. Однако пустота в голове была обусловлена далеко не одной лишь сосредоточенностью, в первую очередь она была вызвана критическим упадком сил. Бегать, после того, как получил копьём в пузо? Не самое полезное для здоровье занятие.

Тёмные коридоры сменяются один за другим, лестницы, "комнаты", сухая поверхность и вновь появившаяся жижа. По крайней мере так казалось раненному Бронталасу - безумно длинный коридор, препятствие, которое он стоически преодолевает. И вот - перед глазами лестница, ведущая к выходу. На лице мага появилась нервная улыбка и изо рта вышло несколько смешков, однако расслабляться было рано. Умереть, потеряв бдительность перед самым финишем? Ну уж нет. Готовый к любым врагам, он взбежал по лестнице и оказался в бане, однако там, к его облегчению, было пусто. Недолго думая, волшебник выбежал на улицу - с кровавым пятном в районе живота, канализационной жижей в сапогах и в целом пропахшей нечистотами одежде. Направившись в сторону таверны, где они остановились, волшебник постарался держаться подальше от людей и поскорее найти кого из Кулаков. Было необходимо передать им сведения, пока культисты не сбежали. Потратив некоторое время и, наконец, увидев представителя наёмников, Бронталас направился в его сторону, начиная разговор издалека - он хотел заинтересовать "стражника" до того, как отпугнёт своим внешним видом, дабы избежать неприятностей:
— Я ищу капитана Зоджа, есть важные сведения, — спохватившись, он тут же достал из внутреннего кармана значок пламенных кулаков — наша группа получила в ходе выданного им задания новую информацию о культистах, — хотя в этот раз маг и говорил необычайно короткими для себя предложениями, из-за отдышки они звучали прерывисто — Предупреждая вопрос - информация такого рода, что чем меньше лиц её знают, тем лучше.

— ...Кевин, варенья, пожалуйста.
Сшитый из белых лоскутов кожи дворецкий наполняет розеточку густой сладкой массой. Папинька благосклонно кивает.

— ...Флора, поиграй с Мирой.
Напудренная гнома на негнущихся ногах подходит к девочке и протягивает ей фарфоровую куклу. Мира смотрит в пустые глаза служки. Берёт куклу за ногу и с размаху бьёт гному. Сыпется на пол пудра, на лице появляется серое гнилостное пятно. Кукла разлетается на части.
— Ну что же ты? — Маминька с укором смотрит на дочь. — Флора, принеси новую.
Безмолвная гнома неуклюже ковыляет в кладовую, где на полках выстроились сотни игрушек. Берёт ближайшую и возвращается в гостиную.

— ...Я сделаю из тебя зомби получше. — Грохот и плеск сменяют самые страшные в мире слова.
Нет. Нет. Не это. Что угодно, но не это. Только не это!
Тени вздрагивают, пытаются связать колдунью и бессильно опадают у ног Рэйвен.
Её спутники мертвы. Все мертвы. Лучше бы она была с ними. Лучше бы беспечно сгорела в пламени, чем слышала эти слова... Она осталась одна. Как всегда одна. Никого нет рядом. Как всегда. Ни на кого нельзя положиться. Как всегда...
Рэйвен бездумно попятилась назад. По пояс в воде. Туда, где был единственный выход. Туда, где лежали обгоревшие тела. Не сводя глаз с колдуньи, дрожащий рукой убрала в ножны меч.
Всё кончено — это когда всё кончено.

"Чёрт, чёрт, как же он, блин, силён то! Чтоб тебе, бес тебя подери, на план фей провалиться!" - уверенность в собственных силах мгновенно покинула Бронталаса, как только его пронзил удар копья - "Ну, выродок, тебе всё равно не избежать собственной смерти!" - волшебник собирался отбежать подальше от него и расстреливать огненными снарядами. С его повышенной скоростью это был только вопрос времени, когда он убьёт культиста.

Зажав свободной рукой рану, эльф стал отходить от врага, внимательно следя за его движениями, чтобы не получить удар в спину. В этот момент в комнате, где были его товарищи, прогремел магический взрыв такой силы, что волшебнику стало дурно - "И против этого мы пошли!?" - благоговейный ужас волнами накатывал на Бронталаса, чуть было не заставив его застыть на месте - "Нет, я не собираюсь умирать! Я не умру так жалко! Я стану сильнее, я, я!" - мысли начали переходить в бормотание, дрожащими губами. Однако это была далеко не первая смертельная ситуация, в которой он оказался, волшебник быстро взял себя в руки. Отбросив все лишние мысли, он сосредоточился только на одном - побеге.

Бесцветное зелье придало сил, но никакая магия не могла избавить Рэйвен от ощущения приближающегося конца. Захотелось развернуться и не оборачиваясь, бежать подальше из мерзкого подземелья.
Она не понимала, что происходит. Почему один из её спутников уподобился сказочному пушистому леммингу, а другой за просто так ушёл куда-то с убийцей-бейнитом, словно они были закадычным приятелями. И дело не только в том, что Бронталас оставил их четверых против неведомой угрозы, с размеренностью маятника-гильотины приближающейся из темноты. Он и себя подвергал не меньшей опасности. Минуту назад фанатик с копьём готовился выступить в одиночку против шестерых. Что ему сейчас мешало проткнуть одинокого эльфа, будто букашку, окромя врождённого великодушия?
Альтея куда-то тащила Клыка и тот — гладиатор, прошедший через череду кровавых боёв, — безропотно подчинялся эльфийке-подростку. Почему, зачем — Рэйвен не понимала. Они стояли на возвышенности, на твёрдом каменном полу, могли без труда прятаться за стенами, а при необходимости отступить, в то время, как враг вынужден был брести по пояс в воде по узкому коридору, будучи лёгкой мишенью для снарядов, магии и стрел. Вместо этого эльфийка и гладиатор предпочли зайти в водную ловушку добровольно, а вместо каменного укрытия выбрали хлипкие деревянные опоры.
"Будь всё оно проклято, — бессильно подумала Рэйвен. — Боги, как же не хватает нормального мужика, который бы всё объяснил, сделал как правильно и взял на себя ответственность за последствия".
Однако нормальный мужик был девичьей фантазией и существовал лишь в балладах и на страницах романов — это она знала совершенно точно. Здесь же, в вонючей полной сектантов канализации, приходилось иметь дело с тем, что есть. Поэтому Рэйвен лишь пробормотала нескладную молитву не направленную ни к кому из богов персонально и повторила короткое, зачаровывающее камни заклинание.
И словно безропотная, распятая на полу пленница стала ждать, когда опустится маятник смерти.

Закинув алебарду на плечо, Сулфар неторопливо вышел из тени, рассекая сапогами воду и искоса поглядывая на бейнита. Этого он в живых оставлять не слишком хотел, поскольку в его душе раскаяния алые глаза дроу не наблюдали. Впрочем, решать было не ему.
- Не забудьте проверить, что за той дверью, - махнул он рукой. - А я пока схожу, займусь девочкой-некроманткой. Не ходите за мной сразу, мне понадобится время... много времени.
И, не дожидаясь одобрения или препирательств, оставил товарищам разбираться с копейщиком, двинувшись через дальний проход в коридоры и совершенно не скрывая своего приближения. Его доспехи тихо позвякивали, сапоги стучали по ставшими сухими плитам пола, а алебарда мерно покачивалась на плече, словно сражаться Сулфар не собирался. Впрочем, он действительно не собирался.
- Фленнис! - В полный голос позвал темный эльф, добравшись до входа в предполагаемый морг. - Киарансали передает привет. Этот город довольно тесен, так что хочу договориться. Как некромант, с некромантом.
И свободно вошел в проход, выставляя цвет своей кожи, волос и глаз напоказ. Оставалось надеяться, что в этом мире еще остались те, кто при виде дроу испытывают последовательный и логичный ужас, а не пренебрежение. Этим Врата Балдура Сулфара уже успели изрядно утомить. А ведь ему то казалось, что жить на поверхности будет сложно...

— И когда в прошлый раз ты поджёг таверну, ты тоже всё контролировал...
Рэйвен перестала копошиться в нетленных фолиантах, мягко улыбнулась эльфу и печально проговорила:
— И почему в этом мире любовь нуждается в больших оправданиях, чем предательство? Пойми, я же всё понимаю. Увидев, что мне угрожает опасность, вы бросились на помощь. Не думая о последствиях, не заботясь о том, что станет с врагами! В этом нет ничего постыдного, не нужно искать объяснения собственной горячности. Любой нормальный мужчина, завидев меня в беде, поступил бы точно так же. И то, что на месте этого мужчины оказались вы — бесценно...
Она вновь склонилась над саркофагом.

- Не протыкаем, - мрачно ответил стоящий у пройдохи над душой варвар. - Головы долой.
Он погладил секиру, словно охотничью собаку или жену - нежно и поощрительно. Сталь на теле не нужна - если бить быстро и сильно, хватит той, что в руках - в это полуорк верил всегда.

— Но потом сжечь, — пробормотала Рэйвен. Сунула меч в ножны, вновь позабыв отереть клинок о трупы врагов, и задумчиво посмотрела на Сульфара.
— Кстати, о чайках. Где золото, дроу?

Воспользовавшись моментом, что команда после изложения дела решила пообщаться на отвлеченные темы, Шаг ушел куда-то глубоко в себя. Вернул его из пучин раздумий приятный и серьезный голос Рэйвен:
- Что? - переспросил Легкий Шаг, включаясь в диалог, - О, нет. Это было даже в какой-то степени забавно, знаешь. То есть я и раньше вытягивал информацию через постель, ведь я умею удивлять. Не каждый же день встретишь дженази воздуха под одним одеялом с собой. Но в этот раз у дамы оказались козыри в рукаве. То есть не в рукаве, конечно, но ты меня поняла, да?
Шаг улыбнулся собеседнице и отхлебнул из лежащего рядом бокала. Кажется, там была обычная вода.
- Ну, надеюсь в великие анналы истории о невероятных приключенцах это не войдет. Вообще, за эти несколько дней мы сделали мало того, чем можно гордиться. Ну, то есть, ты сама помнишь случай с неправильной наводкой, разгром этой милой таверны... Теперь еще список пополнился моим любовным подвигом. Знаешь, мы сейчас едва ли чем-то концептуально отличаемся от шарлатанов и бандитов. Я абсолютный новичок среди наемных искателей приключений, но нахожу необходимым изменить эту ситуацию. Поимка культистов и облава на теневые дела бани станет отличным решением!
Шаг еще раз поднял свою (или чужую) кружку над головой, а затем залпом осушил ее. Не все еще высказали свое мнение о текущей ситуации, поэтому оставалось только ждать. Ждать и слушать.

- Так вот ты какая, волосатая. - Иррмеид попробовал со всей силы ударить мимика, любого ближайшего. Выбор богатый.

Пока шёл спор, полуорк ждал, не обращая внимания на эльфу, подъедавшую его обед (от поросёнка осталось не меньше трети, и варвар был намерен забрать остаток с собой, но сейчас он сыт, и не стоит жадничать). Когда схватка произошла, он вновь ждал - результатов исцеления всё той же эльфой. Потом Бро ушёл, и Клык, достаточно успокоившись (по крайней мере, точно не психанёт сейчас), качнулся вперёд, быстро приблизившись к самоуверенному чернокожему. Он решил, что понял, что двигало Сульфом.
- Не шути так больше, эльф. - тихо сказал Клык, не желая быть услышанным кем-то ещё. - Драка это не игра, не весело. И стравливать других - плохо. Не решай за других. Или - надейся, что успеешь убить меня одним ударом. Другого шанса не будет. - Резкий взмах топором, одна (целая) нога порося остаётся эльфийке. Взяв остальное под мышку, Сточенный Клык подошёл к хозяину таверны.
- Есть конюшня? Хочу спать, не люблю комнаты. - к вопросу присовокупил несколько медяков. Вроде бы всё понятно и доходчиво...
Помимо нелюбви к закрытым помещениям, был ещё один резон. Лошади не полезут с вопросами, это хорошо. Краткий разговор снова запустил гнев, пусть и не на полную катушку. Собственно, поэтому гладиатор обычно и не ругался: или бей, или, если не хочешь, не лезь вовсе. Но сейчас нужно было объяснить... Клык и сам не мог толком сказать, почему нужно, просто молчать показалось неправильным.
На долгие разговоры сил уже не было, но всё же перед выходом он вспомнил ещё кое о чём: - Альта, пойдёте бить плохих - позови.
Теперь, по крайней мере, был большой шанс, что идя на веселье, его не забудут. Девчушка показалась ему разумной особой... А Клыка ждал небесный простор и свежий воздух.
Твой удел - эта вонючая клетка и драки со зверьми ради куска мяса и радости зрителей, животное. И ты даже не понимаешь. что бывает по-другому.
- Да пошёл ты в... - громко, привычно, в никуда. Нагретый рукой кастет даёт спокойствие.

Окружающие продолжали безмолвствовать и наблюдать за происходящим - то-ли они наслаждались шоу, то ли им было всё равно. Бронталас не знал этого, да и ему, в общем то, было это сейчас неважно. Он ждал ответа разбойника, чтобы вынести ему приговор - жизнь или смерть. Если признаться - то эльфа, в принципе, не волновало решение этого пирата - ведь в его глазах он был уже обречён в любом случае. И когда тот решил драться, Брон лишь усмехнулся его глупому выбору, и, не дожидаясь окончания речи пирата стал объявлять приговор, чтобы поскорее закончить с делом:
— Сопротивление при аресте, нападение на представителя правоохранительных органов - непростительные преступления. И приговор за них те..

Не успел эльф договорить, как надменность в его глазах сменилось напряжением и сосредоточенностью - он попытался заблокировать удар пирата. Но тот шёл под слишком неудобным углом, и Бронталас не успевал что-либо сделать. Попытка сделать шаг назад, мощный удар, проникший сквозь плоть, застывший на лице перед потерей сознания шок, подкосившаяся нога, уже поставленная назад для проведения манёвра, и, наконец, падение всё ещё напряжённого тела на пол. Перед тем, как тьма застлала глаза, волшебник не вспоминал свою жизнь, не получил каких-либо откровений. Всё, что было в его сознании - это резкая боль, шок и неверие.

Первое что увидел Бронталас после пробуждения - эльфийку, которая, поддерживала его голову и лечила своей магией. Первое, же что он почувствовал - гнев, ненависть и отвращение, направленные к собственной слабости. Он столько лет укреплял свои знания, расширял их, возомнил себя вполне способным волшебником и весьма неплохим фехтовальщиком - и вот тебе. Жалкому бандиту понадобился всего один выпад, чтобы его смертельно ранить, и, если бы не магическая помощь, то его жизнь вполне могла бы закончиться здесь:
— Спасибо тебе, Альтеа — попытавшись отогнать плохие мысли, эльф улыбнулся и искренне поблагодарил спасительницу. Ведь свою жизнь он целил превыше всего, и не мог не испытывать благодарность за её спасение — Только если он будет направлен в тебя — глупая шутка с точки зрения волшебника должна была развеять беспокойство о нём, если таковое имелось; а это, в свою очередь уменьшило бы внимание к его персоне - эльфа переполняли отрицательные эмоции, и он не хотел, чтобы их кто-то заметил.

Сулфар пытался что-то объяснить, однако Брона это сейчас совсем волновало. Прикрыв глаза на пару секунд и собравшись с мыслями, эльф встал, кинул пару слов дроу и пошёл наверх - от Сулфара, от толпы равнодушных людей. Ему вспомнилось как тогда, раньше, когда его схватили разбойники и прилюдно унижали, чтобы показать, что будет с теми, кто пойдёт против них. Тогда всем было также всё равно. Некоторые даже участвовали в этом своеобразном развлечении. Гнев, ощущение собственного бессилия - словно пелена последних десяти лет спала, и эльф вновь ощутил те самые эмоции, ту самую жажду силы. Да, он никогда не прекращал стремиться к могуществу, однако с годами он утратил то чувство срочности. Стал неосознанно избегать неприятных для себе тем, заниматься "укреплением фундамента". Медленно, слишком медленно. Неприятные воспоминания захлестнули Бронталаса, и одно за другим стали всплывать в его голове. Самые мрачные, самые болезненные. Тем не менее они напомнили о учении магии эльфов и о технике песни клинка. Да, тогда он не достаточно искусно владел магией, чтобы использовать этот навык, а изменившиеся законы магии заставили его обучаться делать одни и те же вещи разными методами. Но разве он уже не закрыл этот пробел за все эти годы? Вслед за этой мыслью в голове пронесся целый ряд предположений, требующих практической проверки, и теперь волшебнику хотелось как можно скорее уединиться для проведения экспериментов. Однако у него всё ещё были дела, и пока он мог лишь мысленно строить те или иные предположения. В любом случае настроение эльфа поднялось до приемлемого и он, очнувшись от оцепенения в коридоре, направился в комнату Тарины.

Присев на носки рядом с окровавленным эльфом, Сулфар только тихо хмыкнул и уложил руки на колени, наблюдая за тем, как Альтеа приводит его в чувство. Конечно, он не думал, что бой закончится так быстро, хотя в мастерстве пирата был уверен более чем полностью. Но унизительное поражение даже показательнее, чем долгое и бессмысленное тыканье друг в друга оружием. Дождавшись, когда Бронталас, наконец, откроет глаза, Сул лаконично заметил:
- Ты проиграл, - а затем, так, словно это не было чем-то исключительным, улыбнулся. - Но я даже рад. Возможно теперь ты будешь лучше понимать ценность уже дарованной жизни. Понимаешь, когда они ворвались сюда, у нас был выбор отдать им Тарину или сражаться, то есть выбора не было. А когда ты начал требовать его крови - выбор был. Он же сказал тебе, что занимается не разбоем, а каперством. А еще, возможно, тебе будет интересно узнать, что этот город, тот самый, в котором ты сейчас валяешься на полу - построен никем иным, как пиратами. Ты уверен, что полномочия бога в твоей власти? Решать кому жить, а кому умереть, кто злодей, а кто блюститель порядка? Это поступки мальчика, Бронталас. Этот мир жесток, и ты не в праве делать его более жестоким. Если бы кто-то желал твоей крови - мы бы не спрашивая бросились в бой, и от тебя мы ждем того же. Поэтому тогда - это было верным. А сейчас - нет.
Поднявшись, Сулфар бросил короткий взгляд на Клыка, а потом снова посмотрел на волшебника:
- Поединок ты проиграл, значит боги признали тебя неправым. Надеюсь больше ты не хочешь идти захватывать их корабль или резать пиратов? У нас есть дела поважнее, чем... это.

Ирремид, который успел убедиться, что чертовщина в библиотечном архиве действительно происходит, подошел к крысам. Сначала он деловито поддел посохом первую: ту самую, к которой принюхивался в облике кота десятью минутами ранее. Крыса никак не отреагировала на это, как и подобает иссохшему животному трупу. Пропустив Канти вперед и дождавшись прибытия Виджая, Ирремид с чистым сердцем стукнул вторую дохлую крысу.

За миг до того, как посох коснулся ее облезлого живота, дохлая крыса задрожала неестественным образом, зашелестела - и скрылась в центре непроглядно-черного пятна неопределенной формы. Могло бы показаться, что в полу открылась дыра, куда и упало мертвое животное - но в этот момент дыра пришла в движение, выпустила вперед похожее на плеть щупальце и ухватилась им за руку друида. В этот раз Ирремиду не хватило времени, чтобы отреагировать: чернота двигалась неуловимо быстро, словно трещина на стекле. Миг - и бездонно-черное пятно сидит на спине друида, а четыре тонких ленты-щупальца накрепко прижимают его руки к телу. Закрепившись таким образом, чернота начала сдавливать Ирремида, заставляя ребра трещать и выгоняя из легких воздух. И хотя прямо сейчас Ирремида занимали совсем другие мысли, он не мог не заметить: от твари исходила магическая аура школ вызова и прорицания - не яркая, как от наложенного заклинания, но тусклая и будто приглушенная, как у начинающего чародея.

Виджай, который стоял буквально в двух шагах, сумел разглядеть существо подробнее: в целом, оно напоминало четырехлучевую морскую звезду размером с небольшую собаку, если бы морская звезда вдруг научилась невероятно быстро бегать, прыгать и сдавливать в своих объятиях опытных друидов. А также если бы эта звезда была соткана из чистой тьмы.

Со стеллажей вокруг послышался легкий шелест: одна за другой, книги на полках начали тонуть в этой живой черноте и превращаться в копии монстра, который захватил Ирремида. Сарика, которая к этому моменту приметила примерно дюжину подозрительных книжных копий, немедленно догадалась: сейчас все эти копии обернутся тьмой и пойдут в атаку. А еще она вдруг поняла, что все ожившие книги стояли на расстоянии не больше пятнадцати метров [50 футов] от Ирремида, и это не может быть случайностью. Маловероятно, что девятое бюро просто случайно зашло в самый этого гнезда: твари или телепортируются сюда откуда-то, или прячутся среди книг по всему архиву и оживают только вблизи от возмутителя спокойствия.

СИЛ      8 (-1)         ИНТ     16 (+3)
ЛОВ     12 (+1)         МУД     16 (+3)
ТЕЛ     10 (+0)         ХАР     14 (+2)

Незнание законов цивилизации вынудило Альтею сидеть и наблюдать, попутно понемногу отщипывая куски мяса от кабанчика Клыка. Несмотря на то, что это было на грани с расточительством – никто же не может съесть целого, она понимала что уже ничего не изменить, а значит, если он будет съеден, то значит и не зря умер.
Правда, когда блеснула сталь, эльфийка чуть не поперхнулась кусочком – он же говорил что будет только защищаться! А ударил первым! Она хоть и слышала о том, что лучшая защита – это нападение, все же считала что пират поступил нечестно, несмотря на то, что бой назвали "поединком чести".
Впрочем, Бронталасс тоже дурак – с преступником всегда будь готов, а с вооруженным – в два раза сильнее.
– Ссаный врун! – крикнула Альтеа вслед убегающему, но поднялась и подошла к волшебнику.
Точный удар внушал уважение, либо же преступнику просто повезло. Но куда больше повезло эльфу, потому что судя по вытекающей из него крови, вряд ли он дотянет до местных целителей.
– То говорить, то убивать... Что за глупости. Сначала бей, потом разбирайся, – пробормотала Альтеа, облизывая пальцы от остатков жира.
Повернув голову пациента так, чтоб было удобно, она наконец соизволила вцепиться в него и не дать отправиться в загробный мир. Сосредоточившись, друидка на несколько секунд перестала видеть и слышать окружение, настраиваясь на потоки Пироды и хватясь за одну из колеблющихся рядом нитей магии. Чувствуя едва живого Бронталасса, она подцепила этой самой нитью его собственный сгусток магии, пару раз обмотала, и отпустила. Вместе с распрямляющейся нитью Магии стабилизировался и поврежденный участок в том месте, где был ее не слишком удачливый товарищ.
Открыв глаза и оценив место повреждения, Альтеа улыбнулась, после чего похлопала эльфа по щекам, приводя в чувство.
– Не нужно больше ловить скимитары виском, хорошо?

"Горячо! Горячо! Горячо!" - Бронталас чертыхался в голове, схватившись за гобелен и попытавшись его стянуть. Однако вовремя подоспевшая друидесса остановила и волшебника, и огонь - "Фух.. Теперь пол подлатать починкой, и, можно считать, что свою вину я перед хозяином закрою"
— Уф, спасибо что потушила. Я бы себе все руки обжёг, пытаясь не дать ему разгореться — Бронталас улыбнулся эльфийке - "И всё таки с эльфами приятней всего иметь дело"

Однако в этот момент Сулфар решил отчитать волшебника, и он вспомнил как всё начиналось. "Если они не тёмные, конечно" - продолжил свою мысль Брон.
— Что действительно не нужно делать, так это нападать на каждого встречного, не разобравшись. Так не долго и в могиле или за решёткой оказаться. Это был явно не тот случай, когда нужно было атаковать сразу и без слов. И я очень надеюсь на то, что ты будешь сначала думать, а потом действовать. Кстати, — эльф достал кошель и отсчитал 10 золотых — Твоя доля. Аванс от капитана.

Когда с тёмным эльфом было покончено, Бронталас занялся починкой пола. Он был всё ещё очень напряжён и раздражён после всех последних событий и пытался отвлечься от мыслей, расслабиться и ненадолго забыться за чтением простенького заклинания починки. Как ни странно, это помогало, и вскоре эльф уже смог восстановить привычный для себя ход мыслей. Закончив с полом, эльф пошёл расставлять по залу на свои места мебель и чинить её там, где оно требовалось. По окончании эльф повернулся к тавернщику:
— Сделал всё что смог. Ешё раз прошу извинения за доставленные неудобства.

Проводив взглядом отправившегося в полет капитана пиратов, Сулфар только вздохнул и, пожав плечами, подобрал с пола арбалет, возвращая его в кобуру. Затем он еще раз окинул взглядом заведение, проверяя, не захотел ли кто-то наподдать хранителям закона и бросил через плечо Шагу:
- Айзек, пристрой куда-нибудь Тарину, пусть отлежится. Думаю в благодарность она может тебе вздрочнуть, например. Мы притворимся, что ничего не видели. Можешь даже сказать ей, что это ты прикончил Муроско.
Ухмылочка вышла слегка шакальей, но к специфичному юмору темного эльфа все должны были уже привыкнуть. Впрочем, в этот раз он вовсе и не шутил.
Отогнав взглядом алых глаз пару любителей наживы, Сул самостоятельно обчистил карманы поверженных врагов, снял пару приметных побрякушек с тела Муроско и забрал оружие у оглушенного им пирата, после чего водрузил последнего на стул напротив Клыка и хлопнул товарища по плечу.
- Ты был хорош. Присмотри за ним, если очнется. Он хороший воин, так что убивать его считаю кощунством.
Затем, поймав взгляд двух помощничков, дроу перебрал собранные монеты и выложил две аккуратные кучки серебра перед ними.
- Моя подруга сказала - по три золотом за каждого и тридцать за главаря, но она явно не контролировала свои слова. Мы в общем-то справились сами, но вашу помощь безнаказанной я оставлять не буду. Тут по десять серебрянных на каждого. Неплохой заработок за пару синяков, как считаете? Надеюсь мы в расчете. Кулак благодарен сознательным гражданам Врат Балдура.
И, не дожидаясь ответа, дроу переместился к хозяину таверны, глядя на него очень убедительным взглядом алых, словно угли глаз из под капюшона.
- Барахло и оружие с трупов оставляем вам, надеюсь бартер покроет расходы на ремонт пола. Нам бы не хотелось недоразумений, мастер. Заказы мы оплатим, разумеется, и посидим тут еще какое-то время. В этот раз без происшествий.
Оставив его размышлять о высших материях, Сулфар по пути попросил у официанта еще кружку эля и подошел к Бронталасу с выражением лица не предвещавшим ничего хорошего. Однако прежде он улыбнулся Альтее и похлопал её по плечу:
- Ты сегодня герой дня, дорогая, только в следующий раз, пожалуйста используй что-то менее разрушительное. - Повернувшись же к эльфу, мечник некоторое время изучал его, а потом мрачно заметил. - Слушай, я понимаю, что ты не привык к такому, Зефирчик, но пора бы заиметь яйца попрочнее. Не все дела можно решить разговорами, а иногда разговоры могут и убить говорящего. Видишь, что мы бьем - бей с нами, а не бегай и причитай. Этот город не прощает мягкотелости. Ты уже не в своих сказочных дворцах, полных порядка и справедливости. Тут выживает тот, кто успел ударить первым. И тебе нужно научиться делать это.
Посверлив его еще немного взглядом, Сулфар примирительно скрестил руки на груди (что, наоборот, могло показаться воинственной позой) и пожал плечами.
- Никто не говорил, что будет просто.

Ладно, полуорк, кажется не жилец от ударов мечами, но вот чтобы люди, ну или полулюди, так летали Альтеа видела впервые. Похоже что именно с такого действия и нужно было начинать и бой на этом бы закончился. Но долго находиться в шоке – и без напоминания трактирщика было понятно что огонь нужно тушить. Обегая Рейвен и Скуну, Аальтеа сократила расстояние, как раз до такого, на котором огонь ее услышит и перестанет гореть. Да только девушка так и застыла, едва начав произносить просьбу. Она пыталась понять зачем Бронталасс лезет к огню.
– Стой, дурак! Не трогай! – еще пара шагов, и эльфийка выбросила руку с посохом вперед и чуть в сторону, не больно, но ощутимо зарядив волшебнику в ухо.
После этого уже спокойно произнесла заклинание-просьбу. Те, кто понимает эльфийский, знают, что в словах "Огонь, прекрати, пожалуйста, гореть" нет никакой магии, и это так не работает. Но, случаются чудеса и языки пламени подчиняются просьбам, хоть и начинают недовольно коптить, но усмиряют свой вечный голод и перестают пожирать вещи пока окончательно не исчезнут.
Убедившись, что таверне больше ничего не грозит, Альтеа строго посмотрела на Бронталаса:
– Тебе что, холодно? Или тебе так нравится когда на голову падают горящие тряпки?

Полуорк возвратным движением зацепил пробегающего мимо разбойника, после чего, обведя помещение мутным взглядом и не найдя врагов, выскочил в распахнутую дверь. Неизвестно, что подумали прохожие, слышавшие шум а потом увидевшие выбегающих вооруженных людей и вышедшего следом громилу, перепачканного кровью с ног до головы и с огромным топором в руке. Вряд ли что-то хорошее. Однако, возможные опасения не оправдались: Клык просто остановился на пороге и уставился в небо. Наконец, окончательно успокоившись, он вернулся обратно и сел за свой стол (не забыв подобрать кастет), и очень внимательно уставился на хозяина заведения, протирая секиру оторванным рукавом кого-то из нападавших.

В предыдущих сериях:

Каладеш. Страна пышных лесов и волшебных изобретений, где природные линии и филигрань часовых механизмов служат отражением небесной вязи эфирных потоков.

Гирапур. Великий город, последняя реинкарнация древнего торгового узла в сердце джунглей. Город, где смешались пестрые культуры пяти народов: деловитых дворфов, прозорливых ведалкенов, чувственных эфиридов, импульсивных человеков и мудрых эльфов.

В середине знойного лета, фабричные рабочие вышли на массовые, но сравнительно мирные ночные демонстрации с требованиями улучшения условий жизни и труда. Пока работодатели и власти тянули с ответом, ситуацией воспользовались третьи силы - преступная группировка красного лотоса. Преследуя не до конца установленные цели, преступники начали провоцировать рабочих на открытые конфликты с городской стражей. Чтобы достичь своей цели, преступники запустили провокаторов в ряды демонстрантов, но также создали иллюзию возвращения и присоединения к протесту Чандры Налаар - огненной чародейки и национальной героини Каладеша. Фальшивая Чандра совершила несколько магических атак на стражническое оцепление, которые привели к многочисленным реальным смертям и травмам. Чтобы пресечь магическое насилие, власти города подключили к делу девятое бюро общественной безопасности - недавно сформированный отряд, который должен был быть специально обучен для противостояния незаконному чародейству.

К делу подключилась группа стражников, состоявшая из: бывшей контрабандистки и энтузиастки воздухоплавания Канти Лал; честного и надежного как скала иммигранта Виджая Мурали; опередившей свое время изобретательницы и чародейки Ришки Лортас; юной посланницы эльфийского дворянства Пилар Салинас; и раскаявшегося мошенника и чародея Андхира. Несмотря на то, что отряд не успел завершить свою специальную подготовку, девятое бюро взялось за опасное и запутанное дело.

В ходе предварительного расследования, Андхир и Виджай узнали адрес и время проведения важной встречи между главарями красного лотоса и неизвестной стороной. Осознав, что промедление грозит потерей этой возможности, двое стражников проникли в таверну, где проходило мероприятие, и стали свидетелями таинственных переговоров между несколькими загадочными личностями. Не растерявшись, стражники присоединились к незнакомцам за партией "джокера": это карточная игра, целью которой является не победа, а разговор при помощи разработанной в ходе самой игры системы тайных сигналов. Призом этой партии должна была стать сумка с неизвестным содержимым, которую принес на встречу эфирид со спрятанным под маской лицом. Догадавшись, что двое новоприбывших работают на стражу, преступники вынесли из здания сумку и разошлись.

Во время ночной демонстрации, красный лотос подстроил ловушку для девятого бюро: на роль фальшивой "фальшивой Чандры" они наняли девочку-сироту, которая смешалась с толпой и двинулась к линии соприкосновения демонстрантов со стражей. Девятое бюро попыталось остановить ее движение, но в этот момент на крыше близлежащего здания показалась подлинная "фальшивая Чандра" и беспрепятственно совершила свое нападение, едва не лишив Виджая и Андхира жизней. К счастью, Ришке удалось спасти своих товарищей. Но в ходе последовавшей короткой погони и задержания, фальшивая Чандра совершила акт самосожжения и унесла с собой жизнь изобретательницы-чародейки. Так на службе своему городу погибла сержант гирапурской стражи Ришка Лортас. Андхир, едва не убитый среди разьяренной толпы, подал прошение о переводе в отдел связей.

На следующий день на службу в девятом бюро вышла Сарика Малати, иностранная изобретательница, прибывшая в город по приглашению недавно погибшей Ришки Лортас. Кроме нее, в ряды организации завербовали Лорелай Кайхорн, чародейку из эльфийских лесов с не вполне легальным статусом. Наконец, по поручению семейства Салинас к группе присоединился друид по имени Ирремид.

Второй день расследования начался, когда Сарика выяснила, что чародейство фальшивой Чандры не было ее собственным: девушка применяла особое устройство, созданное на стыке техники и чародейства, чтобы получить мистический дар в обмен на собственную жизненную силу. Перед расследованием образовался вопрос: кто же мог его собрать? Ведь по сведениям городской стражи, красный лотос не мог обладать подобными технологиями.

Чтобы навести справки о девочке-сироте, что вчера играла роль приманки, Сарика с Виджаем отправились в ее гимназию-интернат. Никаких связей девочки с преступным миром найти не удалось, но вместо этого девятое бюро добыло сведения о группе аморальных изобретателей, которые при помощи темной магии собирают невероятные механизмы и в дальнейшем продают тому, кто больше заплатит. Эта новая группировка носила название "доценты", и пока не успела попасть в поле внимание городской стражи. Стражники поняли, что нашли своих преступников.

Выяснив, что очередная сделка по продаже незаконно собранного механизма произойдет в полузаброшенном портовом районе, оперативный отряд девятого бюро отправился туда - и на сей раз успешно взял преступников с поличным. В этот раз, сделка должна была пройти внутри закрытого склада при посредничестве криминального синдиката Гонти. Девятое бюро успешно арестовало бойцов Гонти, но шум с улицы оповестил находившихся на складе о том, что началась облава. Доценты и их клиенты - революционно настроенные эльфы - попытались покинуть место совершения сделки, но безуспешно. Эльфы решили принять бой, воспользовавшись при этом своим приобретением - тяжелобронированным военным шагоходом; но девятое бюро проявило тактическую смекалку и сумело одержать верх. Большая часть оказавших сопротивление преступников были истреблены, бежать удалось лишь двоим. Что касается доцентов, то их эфирная повозка потеряла управление и столкнулась со стеной. Пассажиры попытались скрыться пешком, но тоже были скоро задержаны. В руках девятого бюро оказались двое живых доцентов и развалины их противозаконного механизма. Более 9000 золотых монет, за которые эльфы купили у доцентов свой шагоход, были тайно присвоены Виджаем.

На следующий день, девятое бюро получило от криминального лорда Гонти предложение о сделке: в обмен на свободу для членов своей группировки, Гонти обещал поделиться со стражей информацией о штаб-квартире доцентов. Несмотря на неясность мотивов преступника, в конечном счете стражники решились на встречу и освободили задержанных накануне преступников. Гонти сдержал слово и сообщил стражникам, что группировка доцентов - это на самом деле группа работников городской исторической библиотеки, которые встали на преступный путь в результате многолетних безуспешных попыток получить достаточное финансирование.

Не теряя ни минуты, оперативный отряд девятого бюро проник в логово "доцентов" под видом обычных читателей, бродячего кота и даже представителей вчерашних эльфов-террористов. Внедрение шло без каких-либо проблем, пока на сцену не вышла представитель шестого бюро общественной безопасности. Та потребовала, чтобы операция девятого бюро стала совместной с нею, и сообщила стражникам новость: преступники были тайно осведомлены о начавшемся задержании.


8 серия. Модуль оживления.

В читальном зале библиотеки было сравнительно тихо. Дедушка-библиотекарь, даже будучи прикован к стойке и освобожден из-под тяжести Виджая, продолжил что-то возмущенно бормотать - но попыток к побегу не предпринимал, и на том спасибо. Дворфийка, прикованная по правую от него руку, тоже сидела смирно и даже немного, как показалось Виджаю, подавленно. В отличии от общительного старичка, она предпочитала помалкивать.

Слова Сарики никак особенно не подействовали на девочек, что пришли за бесплатными книжками. Только в ответ на упоминание "использования запрещенных предметов" нищими дедьми-сиротами, одна из них как-то особенно горько усмехнулась. Что это значило в точности, Сарика понять не смогла - но получила лишний повод думать, что дети эти тут совершенно не при делах.

Остальные посетители библиотеки сидели и стояли там, где находились в момент начала задержаний. Они старались не пересекаться со стражей взглядами, и переговаривались друг с другом опасливым шепотом. Сарике, что приехала в Гирапур из военизированной Вагды, было хорошо знакомо чувство, что они испытывали: сместь боязни и презрительного пренебрежения. Осуждение по умолчанию действий власть имущих, и одновременно нежелание иметь к ним какое-либо отношение.

Атмосфера в кабинете директора тем временем немного разрядилась. Осознав наконец, что клинок Канти более ей не грозит, Габриэль из шестого бюро опустила свою волшебную палочку и пригладила рукой короткие волосы. Директор же библиотеки не торопилась отвечать Пилар. Прошло несколько неприятных секунд, прежде чем женщина-ведалкен осознала, что аристократка обращалась именно к ней:

- Вернитесь по коридору в читальный зал, там есть дверь с табличкой "Архив". В рабочие часы она незаперта, просто толкните, - проговорила она опустившимся тоном. Слова ее содержали неприкрытую издевку, но на лице было написано отчаяние. Кажется, женщина не верила в свою способность как-то усугубить или облегчить свое положение, и вела себя по инерции. Затем затем она глянула на Пилар: это были глаза загнанного зверя. На миг на ее лице мелькнула злая улыбка. - Пройдите два ряда стеллажей направо, а потом вглубь зала. В правой стене увидите провал, ведущий вниз. Вам туда, но я с вами не пойду. В тюрьму меня.

* * *

Первыми в короткий коридор, ведущий в большой архив, мужественно вошел Виджай, а за ним небольшой группкой мадам Габриэль в компании своих лучших подруг Пилар и Лорелай. И только следом за ними, на безопасном расстоянии, пошли остальные.

С последнего визита Ирремида, архив совершенно не изменился. Все то же набитое книгами медленно осыпающееся огромное темное помещение, разбитое на несколько залов. Лишившись преимущества кошачьих глаз, Ирремид - как и другие не-эльфы - могли различить в темноте лишь пространство, освещенное светом из незакрытой двери, ведущей в читальный зал. Это пространство уходило вглубь архива от силы на десяток шагов, и вмещало внутри себя лишь пыльный пол и угол одного из книжных стеллажей. В зале стояла почти совершенная тишина: только Ирремид, который искал этот звук целенаправленно, сумел различить в темноте легкий шелест на грани слышимости - однако вскоре стих даже этот призрачный звук.

Пилар и Лорелай ориентировались в темноте чуть лучше, но даже перед их эльфийскими глазами здешняя чернота явилась непреодолимым препятствием: эльфийки различали очертания многочисленных стеллажей, которые ровными рядами уходили во тьму и сливались с нею на расстоянии двух-трех десятков шагов. К счастью, рубильники, включавшие верхний свет, были недалеко - они висели на темной стене возле выхода, над оставленной кем-то низкой тележки, груженной книгами.

Будь на месте Рэйвен капитан Зодж или другой служака, он бы сгорел от стыда за подчинённых. Ещё бы, где это видано, чтобы стражники выкупали одних бандитов у других?! Да они бы скорее умерли с мечом в руке, чем поставили себя в столь унизительное положение!
К счастью, компаньоны Рэйвен не были её подчинёнными, а сама она представляла Пламенный Кулак весьма условно. Поэтому ни смерть от стыда, ни смерть из принципа ей не грозили. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить.
Кивнув одноглазому, Рэйвен ссыпала монеты в кошель и высоко вскинула его надо головой.
— Слово Пламенного Кулака закон! — на всю таверну провозгласила она. — Клянусь, сегодня мы закроем глаза на смерть никчёмной твари! Тридцать золотых любому храбрецу за голову этого мерзавца! — Она указала на Муроско. — По три золотых за голову каждого из его гнилых ублюдков!

Рэйвен не понравилось, что капитан Зодж вместо поцелуя пожал ей руку, но сам капитан Зодж понравился. Рэйвен, вообще, любила, когда мужчины выглядели, как мужчины, вели себя, как мужчины и при этом посещали баню хотя бы раз в неделю. От дальнейшего же рассказа её бросало то в жар, то в холод.
Мёртвая Тройка. Надо же, давненько о них ничего не было слышно. И если против Баала Рэйвен ничего не имела, то Бейн с его категоричностью и особенно покровитель некромантов Миркул не вызывали ничего кроме отвращения. Служителей последнего Рэйвен отправила бы на встречу с божеством без всякого шантажа... Который совсем не вязался с отличительными знаками "Пламенного кулака". Шаар, да за эти блящки многие проходимцы отдали бы большой палец! Не зря в народе ходила басня о новобранце, который, узнав, что в страже платят за службу, крайне удивился. "Я думал, значок дадите, а дальше вертись, как хочешь", — сказал тогда юнец.
— Как она выглядит? — осторожно спросила Рэйвен, лихорадочно прикидывая уместен ли торг и чего ей хочется больше — аванс или прибавку к награде. Потому что удовольствие удовольствием, а "Медовый цвет" сам себя не купит!

Поездка во Врата Балдура у юного волшебника определённо не задалась с самого начала. Учёный, к которому он ехал, умер буквально за несколько дней до его приезда. Старенький уже был, и банальная простуда отобрала у дедушки последние жизненные силы. В надежде достать труды учёного, эльф даже совершил проникновение в его дом. Однако почти ничего полезного там не обнаружил. Куда делись результаты его исследований? Это не удалось выяснить волшебнику по сей день.

И всё же то, что Бронталас вычитал в обнаруженных им бумагах натолкнуло его на целый ряд собственных идей. Несколько недель экспериментов, и вот уже финансы поджимают - было бы неплохо найти подработку. Исследования, конечно, все закончились провалом, но неудача - тоже результат. И волшебнику казалось, что ещё чуть-чуть, всего несколько изменений и всё будет работать как надо. Нужно только раздобыть немного денег..

Искал работу, а нашёл приключения на свою голову. В результате была потеряна куча времени, а денег не прибавилось. И ладно бы только это! При попытке захвата "прислужника тёмных сил", тот взял и помер! В чан хороших новостей следом добавилось известие о том, что этот "культист" - вполне честный алхимик. А ещё того, из-за чего Бронталас присоединился к группе у мёртвого старика не оказалось. И вишенка на торте - за ними не пойми зачем не пойми кто следил всё это время! Определённо настало время покинуть этот город..

А то как же! Город закрыт на вход и выход! Нервозность, напряжённость и раздражение вышли на первое место, сменив собой муки совести из-за смерти алхимика. Как, ну как так то? Почему он так глупо поступил, почему этой серии неудач нужно было случиться прямо сейчас? Душевные переживания душевными переживаниями, а жить на что-то да надо. Взяв себя в руки и затолкав переполняющие его эмоции, волшебник переехал в гостиницу подешевле и отправился искать работу. Та, впрочем, нашлась быстрее, чем можно было представить; и наниматель надёжный - официальные представители власти. Ну, хоть что-то хорошее случилось..

Да как бы ни так! Стоя поодаль от Врат Василиска, Бронталас в шоке наблюдал за тем, как вооружённые стражники дерутся с толпой обывателей. "Серьёзно? Нет, серьёзно, они режут горожан!?" Уверенность в работодателе, как и желание участвовать во всём этом быстро покидало эльфа. "Помочь требовалось с чем, с убийством горожан? Нет, ну уж нет. О помощи горожанам также не может быть и речи. Они видят во что ввязываются, понимают на что идут. Будто мне своих проблем сейчас не хватает. Может, используя шумиху, попытаться прорваться за врата? Боже, какие только глупости в голову не лезут в последнее время." Немного успокоившись, волшебник решил подождать окончания драки в стороне - в конце концов, ему нужны деньги и было бы странно отказаться от работы, даже не выслушав задания. Да и некоторые знакомые личности уже сами направились прямиком к бушующей толпе..

    Да, теперь было всё понятно. Понятно, почему Корпус так туманно описал действие ритуала, почему кинжал потянулся к ней и почему всех так удивило его решение. Кто бы отважился взять на себя такую ношу? Кто бы отважился проделать этот путь, зная, что в конце его ждёт лишь смерть? И уж кто как не Виссиль, решительная, смелая Виссиль пожертвовала бы собой?
    Магия крови. Виссанти не любила её, если не сказать – презирала. Грубое, лишенное изящности колдовство, темное чародейство, ставящее под угрозу жизнь каждого, кто соприкоснётся с ним. Легкий путь всегда имеет свою цену.
    Наверное, трудно поверить, что хрупкая, кроткая Эвелинн смогла бы пойти на такое. Она и сама не верила в это сейчас: как, она – и умрёт? Вот так просто, и не будет больше улыбок и смеха, она не увидит солнца, за которое так отчаянно сражалась?
    Но видимо Рассвет знал волшебницу лучше неё самой. Знал, что она не отступит. Что сдержит обещание догореть до конца. Слезы полились ручьями из невидящих глаз Светлой, когда она вонзила кинжал в свою плоть.
    Кровь под действием магии плеснула плотной струёй. Эвелинн с ужасом поняла, что рука её не слушается. Дрожит.
    Можно было бы конечно попытаться придумать что-то ещё, но... но даже сквозь все защитные завесы она чувствовала, что на той стороне гибнут её друзья. И тогда она запела. Волшебница не слышала себя, но слова в яркой золотой вспышке отпечатывались внутри неё. Она понимала: стоит ей остановиться и она уже не сможет довершить начатое, не сможет нанести последний удар.
    — ... Ярко горит...
    Лезвие продолжало полосовать тело девушки, оставляя крупные порезы – уж насколько хватало сил в слабеющей руке. Давай, забирай! Пусть кинжал пьёт всю скопленную за девять лет радость! Всё, что не истерлось двенадцатью годами Тьмы! И ведь она сумела сохранить в себе что-то. Даже приобрести. Пей, Рассвет, пей радость и счастье, любовь и надежду!
    — Огонь...
    Она до рукояти погрузила кинжал в живот, на секунду сбившись и сплюнув кровью. Давай же, забирай.
    — Посвящённый...
    Рассвет пронзил ладонь. Пусть Бездна подавится нашей силой.
    — ЛЮДЯМ!
    Вскинув кинжал в победном жесте, Эвелинн громко и отчетливо прочла последние слова заклинания, вызывающего силу от крови. "Dah leht!" – прошептала чародейка слабеющим голосом, растворившись в золотой вспышке кинжала.

    И вместе с золотистыми брызгами пепла до соратников долетело прощальное слово: "Живите!".

Ирремид успешно покинул архивы библиотеки тем же путем, которым вошел: забежал за злосчастный угол, вернулся в коридор, взял хороший разбег и одним прыжком запрыгнул в то самое окошко. Прыжок вышел неидеальный: зацепиться за раму удалось только передними когтями, но этого вполне хватило для успешного возвращения в чистое и безопасное кафельное убежище. Здесь, друид перевел дух и произвел первичный осмотр себя-любимого. Новости были хорошие: целы были не только уши-лапы-хвост, но даже чистота и здоровый блеск кошачьей шкурки.

И что самое главное, Ирремиду удалось вернуться в окрестности читального зала как раз в тот момент, когда внутри начались массовые аресты.

* * *

- А она была с ним! - зашипела девочка с рюкзаком, заметив приближение Сарики. - Эти книги на вынос, по акции! Нам разрешили их забрать, вы не имеете права!

Подружки дерзкой сироты в это время всячески ее успокаивали, заслоняли собою от стражницы, на которую смотрели с непонимающими (но на всякий случай извиняющимися) улыбками - но одновременно цепко держали за локти и, кажется, мягко не давали ей броситься наутек. Что характерно, Сарика готова была поклясться, что если и видела вчера этих конкретных девчат - то в учебном кабинете, за партами. Можно было предположить, что оживление детей было вызвано вчерашним поведением Виджая (который совершенно бессовестно конфисковал у сирот последние волшебные безделушки). Но вот только как к этому была причастна Сарика - загадка. К чести девочек, строгому совету стражницы они коллективно вняли - и замерли на месте как вкопанные.

А вот старика-библиотекаря держать за локти было некому. Услышав, что его просят не оказывать сопротивление своему аресту, он в порыве вдохновения развернулся на пятках и дал деру:

- Живым меня не взять! - провозгласил он. - Пьяный стражник внука переехал - и ему ничего! А мне жалкие сто золотых простить не можете! Лучше умереть, чем гнить в казематах! Сатрапы! Другие годами воруют, и им ничего не делают - а я книжку продал в коллекцию, внуку протез купил... Где справедливость? Тираны! Сатрапы!..

Вторую половину своего обличительного монолога старик зачитывал, лежа на полу. Будучи старым интеллигентом, он не сумел оказать сколь-нибудь значительного сопротивления молодым и профессиональным защитникам закона - да в общем-то и не пытался. Сбежать у него тоже не вышло - по тем же, в общем-то, причинам. У Виджая сложилось впечатление, что дедушка сопротивляется скорее по политическим мотивам, нежели по причине сколько-нибудь весомой вины. То есть, конечно, сто золотых - это кража в крупном размере, и наказывается обычно довольно сурово. Можно было сказать с уверенностью, что если суд подтвердит это эпическое признание, деду больше в библиотеке не работать. Но если принять во внимание состояние здоровья человека и его расовую скоропостижность бытия, встать в положение любящего деда (тем более, если внук действительно пострадал без вины) - то, глядишь, присяжные дадут десяток лет условно?

Дворфийка наблюдала за унижением коллеги под весом Виджая с плохо скрываемой тоской в мудрых и добрых глазах.

* * *

Когда мадам из Шестого бюро явила свое истинное лицо, дважды арестованная директор библиотеки отреагировала на это каким-то особенно нелепым кивком и окинула взглядом Пилар и Лорелай: вот, мол, угадала же. Шестое бюро не дремлет.

Речь Лорелай - то ли от возмущения, то ли от удивления - неожиданно переродилась в дикую смесь общего языка с эльфийским, вдобавок произнесенную густым говором урожденной жительницы Пимы. Пиманские эльфы, как успела убедиться колдунья за свое короткое пребывание в Гирапуре, крепко ассоциируются у местных жителей с эльфийским террором в целом и с тирахарскими экстремистами в частности. Произнося свою пламенную речь, девушка могла во всей красе наблюдать всю гамму чувств, что отражалась на лице сержанта Габриэль. "О боже, нет!" - говорили ее поднятые брови вначале. - "Неужели я сглупила и арестовала невиновных коллег?" К концу же речи, ее ехидная усмешка не выражала ничего кроме: "Эти террористы на самом деле какие-то клоуны." Быть может, Пилар сумела бы произвести на коллегу из другого бюро более благоприятное впечатление, но тут из сумрака коридора вынырнула Канти со значком и шпагой.

Сержант Габриэль отреагировала на появление заточенной стали вблизи своей головы сравнительно достойно:

- Пожалуйста, не махайте оружием, Канти Лал. Нанесение увечья сержанту стражи, находящемуся в форме и несущему служебные обязанности - нарушение. Равно как и его арест. Давайте поговорим как коллеги.

Выдвинув такое предложение, мадам из шестого попыталась уйти от клинка Канти в сторону, одновременно поворачиваясь к ней лицом (но также не упуская из виду троицу возле окна).

- Вы говорите, эльфийки с вами? - уточнила дама, кинув какой-то особенно недоверчивый взгляд на Лорелай. Та, впрочем, значок далеко не убирала. - Допустим. Но это я веду слежку за подозреваемыми в незаконном изучении темной схемы, уже почти пять... семь недель. А вы мешаете, соответственно, мне.

- Предлагаю наладить сотрудничество, и сделать это оперативно. У госпожи директора на шее эфирная нитка.

Почитал я чат, зачесались пальцы.

И вот вам, пожалуйста.

ссылка

Канти, мысленно проклиная террористов, хромала по библиотеке, стараясь держаться в тени, не шуметь и стратегически использовать силы виджаеного подарка. Потому она немного задержалась и не успела к веселой потасовке с директором библиотеке. Но ведь это и к лучшему?

— А вы арестованы, — Канти шагнула через порог, одновременно сбрасывая невидимость, — За препятствие следствию!

Рапира с легким шелестом покинула ножны-трость и легла фукнкционерше шестого бюро на плечо.

— Канти Лал, девятое бюро общественной безопасности, — Заявила Канти, смакуя слова, и выразительно помохала значком, — Мы тут арестовать опасных магических террористов пришли, а вы мешаете.

На плече у нее угрожающе перебирал суставчатыми лапками сервотрон.

    Чем сложнее план, тем выше вероятность, что что-то пойдёт не так. Поэтому-то Лорелай не любила планировать, а любила импровизировать. Ну или просто решать проблемы мистическим зарядом. Теперь же она во всей полноте ощутила смысл выражения "выбили почву из-под ног". К счастью, врожденная непосредственность сработала моментально.
    — Не при людях же, — зашипела она, имитируя раздражение, — Вдруг здесь уже палят? Давайте в тихом месте обсудим и с "книгой" на месте решим. Новости тревожные. Но, ещё раз, не здесь.
    Кайхорн поиграла бровями, демонстрируя как бы повышенный уровень конспирации и мотнула головой вбок, как бы дополнительно намекая: давай, веди нас в своё хранилище.

Пойманный Канти в коридоре с шавермой в руках, Пазу дал краткую характеристику своему бывшему нанимателю: жестокий и рассчетливый, но по-своему справедливый и не лишенный благородства эфирид. Гонти безразличен к посторонним, крайне лоялен к сподвижникам и невероятно жесток с предателями. Он один из старейших представителей своего быстротечного народа: родился он в тридцатом году эры огня, и скоро будет отмечать свой сорокалетний юбилей. Очевидно, что такая продолжительность жизни не случайность, но кого и до какой степени Гонти иссушает - неизвестно. Подытожив рассказ, Пазу посоветовал в общении с Гонти не держать криминального лорда за дурака и не давать ему повода считать дураками себя. И, как бы между прочим, попросил во время встречи не афишировать того факта, что теперь Пазу работает на стражу.

Выслушав пожелания Канти по поводу условий встречи, Пазу ушел договариваться о встрече. Канти в свою очередь ушла вести перераспределение эфирных нитей среди отдельных слоев населения.

"Н-но сержант Лал," - возмутился Пятый, узнав, что вот-вот будет раскулачен, - "Но как же так? Первый, Третий и Четвертый вышли из строя. Почему бы не забрать связь у одного из них?" Глупой машине было невдомек, что у Канти была хитрая стратегия, которой стражница придерживается. И откуда только у автоматона гонор взялся? Так или иначе, танк сопротивлялся недолго, и эфирная нить переместилась в собственность школьницы. Канти пошла собирать среди стражников мелочь на трамвай, но в этот момент ее настигла интендантка с деньгами и тетрадью выплат, где должна была расписаться героиня вчерашнего побоища. Получив необходимую подпись, интендантка ушла, оставив стражницу стоять с увесистым денежным мешочком в руках.

* * *

Бойцы девятого бюро проводили сироту Адити Деви на свободу и проследили, что та без приключений села на свою маршрутку. Кажется, девочка до последнего момента не верила, что ее выпустят - но усевшись в выстланном коврами салоне повозки, расцвела в блаженной улыбке.

На связь вышел Пазу, который договорился о встрече с Гонти в ресторане "Кони" на обрыве, что отделяет Одиннадцать Мостов от Бомата. Гонти встретит стражу один, встретит освобожденных своих подчиненных и убедится, что им позволили уйти в направлении порта, и затем в ходе непринужденной беседы с чаем и плюшками расскажет девятому бюро все, что ему известно о доцентах.

Доверившись опыту Пазу, стражники погрузили своих арестантов в повозку, вернули им личные вещи - и поехали на встречу.

* * *

- Приятно иметь дело с резонными людьми, - промурлыкал Гонти. Манерой движения и речи этот эфирид, одетая в черный бархат высокая широкоплечая фигура, напоминал дикого кошака. Усевшись со стражей за один стол, он тут же налил себе в блюдце горячего чаю и растворил в нем добрых семь ложек сахара. - Вы освободили моих друзей, поэтому и я сдержу свое слово: расскажу вам притчу.

- Жил-был на свете бизнесмен по имени Гату. Гату был всеми любим и уважаем, и часто к нему ходили за помощью, за советом, а иногда и просто за присутствием. Видите ли, наш герой был славен тем, что всегда держит слово и не воткнет другу нож в спину.

- А еще на свете жили эльфы-тирахар, называющие себя двенадцатым кольцом; и разношерстные изобретатели, которых в народе прозвали бандой доцентов. Эльфы-тирахар очень не любят современные технологии, но нуждаются в них, чтобы не отстать от жизни. В свою очередь, доценты очень не любят умирать под клинками фанатиков, но нуждаются в деньгах. У эльфов-тирахар есть деньги, но нет современного оружия. У доцентов есть оружие, но нет денег. Это был бы союз, заключенный на небесах - если бы только стороны могли доверять друг другу. И в этот момент наша история возвращается к Гату.

- Гату попросили убедиться, что эльфы не попытаются поубивать доцентов, а доценты не попытаются обмануть эльфов. На что Гату, в обмен на скромное вознаграждение, согласился. И он бы молча забрал деньги и продолжил жить как ни в чем не бывало, если бы не одно но: до него дошли слухи, что доценты пытались продать эльфам целого дракона! И тут уже сам Гату задумался, а входит ли в его планы вручать остроухим оружие, которым можно сжечь несколько городских кварталов? К счастью, дракона убили герои, и спокойствие было восстановлено.

- Однако сердце Гату заполнилось тоской: ведь доценты были с ним честны не до конца. Это повториться не должно, и теперь изобретатели должны получить урок. Какой урок, спросите вы? Это можно прочесть в книге "Где продают славянские шкафы?", которую можно попросить в городской исторической библиотеке. Это интересная книга: всякий раз, когда ее берут почитать, в библиотеке случается новый ремонт. Уже почти десять лет прошло с тех пор, как бюджет библиотеки урезали вчетверо - а она все сияет. Интересно, к чему бы это?

- Смешно предположить, что дракона можно вывести в хранилище свитков, - пожал плечами Гонти. - Но быть может, внутри можно отыскать дверь в драконью пещеру? Но вот мы и подошли к морали моей притчи. Узнав, где гнездятся драконы, герои моей истории помчались в библиотеку с мечами наголо, но то ли помедлили, а то ли поспешили: драконы испугались звона мечей и улетели в новое гнездо. Героев поругал за нерасторопность мудрый Гесер, а Гату так и остался один со своей фрустрацией.

Внимательно все осмотрев на складе, бойцы девятого бюро занялись самой неблагодарной работой: погрузкой и описью улик. В этот раз добра оказалось много, и дело затянулось. Виджай (которому не терпелось отметить завершение операции) погрузил одного из танкопауков на свою повозку, закинул на пассажирское место бессознательного Ключа-Зури - и поехал в штаб первым. Чуть погодя вернулась Канти с грузом механиков на канонерке. Те провели небольшой ремонт трофейного тягача, погрузили на прицеп разбитого механозавра - и тоже укатили прочь. Трупы эльфов, еще два разбитых танка и все мелкие улики - полетели в штаб с ветерком на канонерке. Наконец, еще одна группа механиков доехала до склада забрать остатки разбитой легковушки. Склад был осмотрен еще раз, после чего наскоро запечатан и оставлен в покое.

* * *

В разгар операции по уборке, на связь с группой вышел Пазу:

- Товарищи коллеги, ваш дворф едет домой. Я еду за ним. Мне продолжать наблюдение до победного, или меня все-таки кто-то подменит? Да, и еще. Если десять копий все еще у вас - верните их Жите от моего имени.

Житой звали интендантку девятого бюро (полное имя Агнажита Айуб).

* * *

В стенах штаба, оперативники разделились на кружки по интересам. Несколько бойцов пошли докладывать о происшествии капитану. Того на месте не оказалось: в настоящий момент он находился в штабе первого бюро и вел переговоры о получении наиболее полных сведений о чародеях, что состоят в рядах "Красного лотоса". Несолоно хлебавши, оперативники пошли допрашивать плененных.

Первыми были опрошены пятеро "сторожей" во главе с эльфийкой Вайдисси. Те продолжали молчать как партизаны: четверо мужчин только и твердили, что отвечать ни на что не будут, обращайтесь к начальству, вот адрес; эльфийка была с ними в целом солидарна, разве что вела себя немного панибратски. Вытянув из кого-то, что операцией руководит капитан Гесер, она заметно расслабилась и начала дерзить чуть более открыто.

Настал черед опрашивать главных гостей бюро: Ключа и Рани. Те, допрошенные по отдельности, включили дурачков и ушли в полное отрицалово. Мол, ничего не знают, ничего не видели: даже не понимают, где находятся. Даже в ответ на просьбу назвать свои имена - оба только и делали, что смотрели в воздух.
Получатели: Виджай Мурали.

Ати Деви, школьница-сирота в плену бюро, чьи книжку и заколку присвоил себе Виджай, продолжала сидеть в отдельной камере. По словам охраны, девочка целый день ничего не ела и на контакт ни с кем не шла. Однако, когда Лорелай из любопытства заглянула в камеру через щель на двери, то увидела довольно идиллическую картину: Ати сидела в дальнем от входа углу комнаты, подложив под себя подушку, и оригинальным образом играла. Она сидела, поставив ладони на пол: ладонь левой руки стояла на полу кончиками всех пальцев, кроме среднего (тот был поднят вверх); ладонь правой руки "стояла" на полу кончиками большого пальца и мизинца. Кажется, ладони играли роли сказочных персонажей.

- Вместе, мы будем править этой страною, - говорила Левая Ладонь. - И мы назовем ее... эта страна!
- Нет, мы назовем ее твоей могилой! - прорычала в ответ Правая.
- Будь ты проклят за внезапное, но неминуемое предательство! - Левая отпрыгнула, в ужасе.
- Ахаха! Умри же! - Правая Ладонь накинулась на Левую, которая оказалась совершенно беззащитна.
- О нет, я умираю! - простонала Левая, падая на пол с разорванной глоткой.

* * *

В это время, Сарика с Ирремидом занимались идентификацией конфиската и поиском магии. "Урожай" в этот раз выдался неплохой, хотя мог бы быть и лучше.

Прежде всего, тросточка-фокус Ключа оказалась просто тросточкой-фокусом. Это была просто самая обыкновенная тросточка для ходьбы - только изготовлена она была из зеленой береникалы, древесной породы, очень восприимчивой к эфирным волнениям. Простой, но весьма удобный, инструмент чародея.

Украшения, снятые с Ключа, казались сделанными из серебра - но на деле оказались изготовлены из кристаллического эфира, покрытого каким-то необычным лаком. Украшения из этого материала когда-то были в почете у гирапурских модников: скорее не по причине особенной красоты, а в результате дороговизны в изготовлении. Сейчас, в более благоразумное время, такие можно отыскать разве что в сокровищницах дворфийских аристократов да в музеях. У кристаллического эфира, впрочем, было еще одно свойство: на него легко накладывались охранные чары. Украшения, снятые с пленного эфирида, были примером такого зачарования: они были зачарованы на отражение некротической энергии.

Пестик и ступка в форме черепа, конфискованные со склада, были зачарованы на обеззараживание измельчаемых компонентов. Это несложная магия, которая в последние годы применяется все чаще, несмотря на дороговизну эфирного плетения - особенно в медицинской промышленности, где клиенты готовы платить серьезные деньги даже за небольшие улучшения в надежности и безопасности.

Маска Ключа была изготовлена совсем недавно: под классическим ажурным рисунком оказалось спрятано хитросплетение тончайших механизмов и метафизических крючков, которые должны подключаться к эфирному телу носителя. Поначалу даже Сарика затруднялась сказать, каково предназначение миниатюрных рычагов и переключателей, сокрытых под серебрянной вязью - но затем девушка вспомнила, что и раньше видела похожие (только намного более громоздкие) механизмы. В Вахде, где родилась чародейка, подобные машины называются калькуляторами и помогают аэроконструкторам рассчитывать аэродинамические свойства воздушных аппаратов. Впрочем, обычный вахдовский калькулятор представляет собой громоздкую машину размером с чемодан: здесь же, все механизмы оказались сокрыты внутри изящной маски. Вдобавок, носителю не требовалось задействовать какие-либо рычаги: судя по всему, математическое устройство приводилось в движение легким усилием мысли!

Амулет Рани также был шедевром инженерной мысли. Подобно маске, он нес на себе метафизические крючки для подключения к эфирному телу. Также подобно маске, он скрывал внутри сложнейший и тончайший вычислительный механизм. Однако, в отличие от широкоприменимых логических схем маски, этот калькулятор служил одной-единственной цели: предугадывать поведение гуманоидов.

* * *

Наконец, после внимательного осмотра танков вернулся главный механик - и с порога заявил, что все очень плохо. Три поврежденных танка подлежали восстановлению - но ввиду большого объема повреждений и редкости необходимых деталей, ремонт будет продолжаться как минимум месяц. Возможно, будь у бюро лишние пять-шесть тысяч золотых, дело можно было бы ускорить - но такие деньги просто так ни у кого на полу не валяются.

Что касается руин механохода - в них можно отыскать бесчисленное множество инноваций, но ни единого заводского клейма. Клейма нашлись только на пулеметах, что были установлены на турелях - и это были клейма Консулата, образца начала эры. Это, впрочем, мало что говорило о пути, которым оружие попало в руки террористов: его могли украсть со склада, из музея, с завода по переплавке, из коллекции какого-нибудь аристократа и т.п. Найти что бы то ни было, основываясь исключительно на этих клеймах, было не то чтобы совершенно невозможно - но весьма затруднительно.