Голосование пользователя

  Радостные возгласы приветствия из уст хороших приятелей были как мёд для ушей дворянина, коему сразу же перепало всё внимание присутствующих. Что касается его собственных уст, то их тоже ожидала услада в виде подготовленного места в центре стола с обещанным завтраком в прежнем составе. Полагалось, что бонусом к этому также будут дополнительные булочки, но значительная часть их уже перекочевала в тарелку Тафталии, и та, поняв, что, возможно, её сейчас отругают, принялась аккуратно откладывать часть обратно. Но выпечки было так много, что они втроём могли объесться, и ещё бы осталось. Вот оно, старое доброе аристократическое - никогда не знать недостатка в еде, в вине... в женщинах и других развлечениях. Максимиллианы были далеко не транжирами, но статус, как говорится, некоторым родом обязывал даже в повседневных вещах - в конце концов, на фоне некоторых знатных семей Эллеор был так вообще сама скромность.

  - Предложение - в каждую комнату для гостей приставить молодую и красивую служанку, чтобы находилась там каждый вечер и ночь. И чтобы поменьше одежды на ней было, а лучше вообще без оной. - с видом знатока заявил Базилио в ответ на вопрос, но, как и следовало понимать, он всего лишь шутил в своём репертуаре, - М-м, нет, всё же пусть будет в одежде какой-никакой, иначе продрогнет. Если честно, и мне ночью было холодновато. Не то что бы изнежился, не было повода, но как-то казалось, что в подобном дворце должны топить чуточку... лучше?
  Подошла Ленор и с учтивым видом подала листовку с новостями. Тонкая, но плотная бумага вся была испещрена записями - буквы были все стройные как на подбор, явно нарисованные не от руки, а каким-то механическим способом. Местами имели жирные подтёки чернил, но, в целом, читалось предельно комфортно, разве что шрифт мелковат - для молодых и острых глаз дворянина в самый раз, но кто-нибудь другой, постарше, испытал бы проблемы.
  - Впрочем, если бы вот эта служанка зашла ко мне перед сном, там бы могло стать так жарко, что пришлось бы окна открывать, хе-хе. - украдкой отпустил пошлость бард в сторону отошедшей эльфийки, - Кстати, а куда вся прислуга подевалась? Сегодня выходной или что?
  Похоже, Баз не знал об особых условиях сотрудничества Ленор и Скива, и явно спутал её с другими девушками, хлопотавшими вчера весь день по хозяйству. Возможно, стоило сразу поставить его на место, указав на то, что девушка отныне является личной свитой хозяина этого особняка, а вместе с тем и, может быть, даже дворецкой и домоуправительницей - вменить эти обязанности сохранившей верность старой служанке выглядело как очень хорошая идея, особенно за неимением ничего другого подходящего. Или попустить и пронаблюдать, как отреагирует Ленор?
  Тем временем взгляд уже вовсю вчитывался в заголовки новостей, что с трудом, неуклюже тесня друг друга, умещались на листе, куда, вопреки острой нехватке места, производитель умудрился вместить свою собственную шапку заголовка:

  "Артель наборного печати "Годдендаг и Ко". События. Известия. Время. (вып. от 21/09/12)"
  "Ежегодный фестиваль бардовского искусства вновь откладывается. Воодушевлённые тёплой осень сердца поэтов жаждут излить душу благочестивой публике, но ремонтные работы на столичной площади говорят "Подождите!"
  "Избыток студентов в Коллегии магов. Преподаватели вводят "драконовские" правила поведения и устав, чтобы было проще выгонять нерадивых учеников. Куда деваться отчисленным, и не ждёт ли Империю новый наплыв беспризорных магов?"
  "Текстильная отрасль в застое. Купцы экономят на материи, ремесленники не хотят выпускать брак, а потребитель жаждет качественных товаров. Время зашивать старое дырявое трико или ждём новых игроков на рынке сырьевых поставок?"
  "Бакалейная лавка миссис Велионис приглашает сотрудников на работу. Требуются молодые, опрятные девушки без вредных привычек."
  "Спешите попробовать кексы от леди Кираман по новому рецепту! Теперь ещё больше сахара! Членам городской стражи и гвардии - СКИДКА 25%!"
  "Погром в жилом квартале. Очередной притон с подпольными боями развалил сам себя. Свидетели говорят, что видели замешанных в этом колдунов. Стража опровергает эти заявления."
  "Визит дипломатических гостей с юго-востока откладывается по невыясненным причинам. И причины эти действительно не выяснены - зачем тогда здесь вообще этот заголовок?"
"Зверолюдский вопрос: итоги года. Что реализовано, что пересмотрено, как жить с текущим положением вещей и чего ожидать в ближайшем будущем. Подробности в статье далее..."

  - Ну, я перед сном много думала о всяком... - Тафи, жуя булочку, размышляла вслух и в какой-то моментс опаской покосилась на мужчину, не подумал ли тот чего, - Не знаю, стоит ли устраиваться в библиотеку при Коллегии, если можно поступить туда напрямую. Правда, нужен вступительный взнос, а у меня совершенно нет денег. Нет, я не напрашиваюсь на займ, ни в коем случае. Ну или, по крайней мере, отработаю так быстро, как только смогу, но... Но, с другой стороны, если устроиться в библиотеку, то там, по крайней мере, сами будут приплачивать, и доступ к книгам... но учиться будет сложно в таком режиме. Даже не знаю, я снова в сомнениях.

  - Ну да, а моё проклятье, стало быть, заключается в том, что у меня есть пушистый хвост и уши. - согласно кивая, проговорила Тафи, а затем вдруг скорчила недовольную рожицу и пихнула улыбающегося барда локтем в бок, - И в ладной фигурке, которую парочка проходимцев решила использовать в своих пошлых проказах.
  За столиком, где сидели авантюристы, вновь послышался смех, но едва ли они слышали разговоры троицы. Да и не было на лице зверолюдки того гнева, что наличествовал сначала.
  - Впрочем, я не держу на вас сильной обиды. - уже смягчившись, добавила Тафталия и взяла в руки выпивку, - Сама виновата, не надо было быть такой доверчивой и наивной. В принципе, я даже не скажу, что было бы и против, если мы заговорили об этом открыто. Ну, знаете, из чисто научного интереса, мне было бы интересно, как оно. Но единственное, отчего досадно, это что мой первый раз... что я не запомнила.
  - Так, может, это и хорошо. Знаешь, многие девушки переносят его очень болезненно, но потом, ПОТОМ настолько вовлекаются, что уже жизни без этого не видят!
  - Ну ты-то точно без этого не можешь, я так погляжу.
  - А, между прочим, давайте за это и выпьем! - Базилио вовремя зацепился за последние слова Скива, использовав это для смены темы, - Выпьем же за то, чтобы наши старые связи были свежи, как новые, а новые были столь же крепки, как старые! И чтобы все они были такими добрыми и тёплыми, как наш тройственный союз этим вечером!
  И на том маленькое застолье пошло и закончилось в хорошем настроении.

  - Нихре... Них... - Тафи аж подавилась, не в силах сдержать искреннего удивления, - Ничего себе у тебя дом!
  Эллеору и самому было впору удивиться, как преобразилось его жилище за время отсутствия. Старое поместье Максимиллианов теперь было не узнать - в хорошем смысле, разумеется. Всё отчинено, всё вычищино, уж насколько можно было судить при ночном освещении. Даже ограду - и ту чем-то таким выкрасили, что оно уже засохло и отливало глянцем в свете фонарей. Их, двумя параллельными вереницами идущих вдоль главной тропы к парадному входу, тоже зажгли. Единственной вещью, что выбивалась на фоне всего этого великолепия, была аляповатая сторожка Модеста - старый дварф не успел разобрать её, и, видимо, в этом деле ему никто не помогал, но если бы не она, Скив наверняка перепутал свой дом с чьим-то другим особняком, настолько он преобразился.
  - Хоть убей, но не помню, чтобы ты говорил о своём дворянском происхождении. Или говорил, но настолько неубедительно, что... А, впрочем, какая разница! Это просто неподражаемо! - восхищался бард.
  Когда они подошли к дверям, хозяина с гостями вышла встречать Ленор. Да не одна - с нею вышла служанка, которую Скив, ясное дело, никогда не нанимал и даже не имел времени на это в рамках текущего дня, но которая при тщательном рассмотрении оказалась одной из тех тех девочек, что занималась ремонтом, только переодетая в подобающее не строителю-уборщику, но дежурной прислуге.
  - Рада снова вас приветствовать, мой господин. Вижу, вы привели гостей. Я приготовлю для них комнаты. Время позднее, но желаете ли вы, чтобы подали ужин, вино?
  Возможно, и впрямь стоило отправиться в кровать ввиду подходящего часа. Но тут из-за приоткрытой двери ушей Скивейлена донёсся звук виолончели, а если точнее, то мастерской игры а ней. Дампир услышал мелодию ещё до того, как им открыли, благодаря своему природному чуткому слуху, обострившемуся с наступлением темноты, но теперь слышал всё в наилучших подробностях. Его друзьям действительно не помешало бы скорее лечь в кровать, но вот Эллеор... Сыну вампира ночное время суток только придавало бодрости.

  Скивейлен чувствовал себя полностью в своей тарелке, совершенно свободно и даже одухотворённо. Это как тренировка перед светским балом, лучший способ размяться, вспомнить, каково оно, и в то же время относиться ко всему расслабленно, как к игре, где только ты гроссмейстер, и всё это сборище юниоров даже сообща тебе не ровня. Однако, дампир не обыгрывать их всех пришёл, но дождаться своих друзей, а до того послушать, о чём же болтают в Меридиане.

  Вот сидят гильдейские авантюристы, с виду простые ребята, но, если присмотреться, видно, что и одёжка у них добротная, с лоском, и заказ на столе не из дешёвых, и сами при деньгах, а такое для авантюристов редкость, если только это не...
  - Это было близко. Дурень чуть было не взял то опасное задание.
  - Ха, а ведь он выглядел так, будто был способен его выполнить.
  - Хорошо, что мы вовремя "спасли" его от этого "самоубийственного" задания, иначе бы он здорово вырвался вперёд в рейтинге.
  - Глупые новички, неужели они никак не поймут, что высокорейтинговые задания им не по зубам.
  - Главное, не вспоминай, как сама в былые времена слизней по огородам гоняла, ха-ха!
  - Ой, и не говори, Как хорошо, что те времена прошли. Так выпьем же за это. За нас и за то, что мы такие оху...

  А вот сидят два почтенных джентльмена, один рода знатного, другой так себе середнячок, и рядом с первым совсем какая-то уж стрёмная девица, не жена и не любовница, но явно эскорт. При том оба не местные, одеты по-дорожному, но достаточно хорошо, да и манеры имеют, все из себя деловые. Но винишко на столе неспроста, уже початое, равно как и вся троица слегка навеселе.
  - У этих пижонов из министерства духу не хватит за такое взяться. Им скандал не нужен, а если сюда ещё городской судья подключится, то, считай, дело заглохнет на месте сразу же.
  - Ему-то какое дело? Старый, простите, мужеложец сам под стрелой прохаживается, а старческий маразм не за горами, знаете ли.
  - Ах, господа, я недавно такую историю нелепейшую, но больно интригующую слышала. Оказывается, дочь главного судьи...
  - Ши, дорогуша. Я заинтересован в том, чтобы твой милый ротик открывался, но вовсе не для того, чтобы произносить слова.
  - Прошу прощения. Могут ли я в таком случае выпить ещё немного вина?
  - Друг мой, да вы, никак, предпочитаете девушек немного под шафе, хе-хе?
  - Знаете, вам бы тоже не помешало за своим ртом пригладывать. Если вы всё ещё хотите обсудить будущее поставок на восток, то, чёрт возьми, обсуждайте и не портьте мне настроение...

  Парочка зверолюдов в форме прислуги присели за самым дальним угловым столиком. Перед ними две глубокие миски, в которых ещё несколько минут назад грудой лежала всякая всячина - конгломерат из того, что не доели постояльцы и что, по идее, должно было отправиться в помои, но хитрые хвосты выбрали себе самые целые и вкусные кусочки, и тем, видимо, промышляли со знанием дела и совершенно безнаказанно. Теперь же, поев, они сидели и болтали о работе, намереваясь продолжить разговор уже на улице, так как один из них втихаря набивал пару самокруток на коленке под столом.
  - А всё-таки хорошо, что мы в порт не пошли работать тогда.
  - О да, это точно. Уж насколько я люблю рыбу есть, настолько же и ненавижу ею вонять.
  - Кстати, что думаешь о тех двух "рыбках" вчерашних?
  - Честно? Брат, зачем тебе связываться с какими-то тануки, когда вокруг столько классных человеческих и эльфийских женщин?
  - Но они близняшки.
  - И какие-то подозрительные. Брат, в задницу енотодевочек, мысли шире, кругом полно "рыбы", которую ни ты, ни я ещё не пробовали ни разу. Давай, как выходной будет, сходим прогуляемся. Это же долбанная столица, тут столько всего и вся, что одуреть можно.
  - Ну да, ты чертовски прав. Но сейчас я хочу покурить. После сытного обеда, как говорится... Блин, обожаю свою работу. Жаль, в Топасе такого не было.
  - В жопу Топас, мы в самом сердце Империи, а, если точнее, на самом конике её свеженадроченного хера!
  - Э-э, погодь, вот не надо таких ассоциаций, да?
  - Ладно, пошли курить уже...

  А вот в парадной замаячили знакомые фигуры. Базилио было сложно узнать - парень вырядился в экстравагантную рубашку с глубоким вырезом и бахромой по краям, на какой-то вестелийский манер, больше идущий к лицу бардам... ах да, он ведь и был бардом! Но тогда не хватало лютни за спиной да помпезной шляпы с пером, однако, стоило понимать, что Баз пришёл сюда не для работы. А вот Тафталии в этом плане повезло меньше, ибо переодеваться ей, по всей видимости, было не во что, но даже в старом добром облачении она выглядела ничуть не хуже, чем раньше. И, кажется, парочка ещё не заметила дампира, вольготно прохаживающегося по залу с успевшим опустеть бокалом. Самое время для подобающего приветствия.

  При свете дня эльфийка выглядела ещё лучше, нежели в условиях ограниченной освещённости, что сопутствовала им тогда в кабинете хозяйки борделя. И всё так же, как и тогда, её образ был исполнен верности, пронесённой через годы и сохранённой в ясном и сдержанно влюблённом свете женских очей.
  - За сих рыцарш ордена Влажной Уборки следует благодарить леди Уильямс. Ну и Картеров, полагаю. Но в первую очередь лично я хотела бы благодарить всех богов за то, что позволили мне снова воссоединиться с вашей семьёй... с вами.
  Ленор улыбнулась и склонила голову, отворачивая другой угол платка в корзине, и тем самым показывая, что помимо еды там есть бутылочка вина.
  - Вам, мой господин, я готова составлять компанию в любом походе и деле, как бы они ни смущали и не возмущали окружающих и даже нас самих.

  Место было выбрано быстро, ибо выбирать приходилось из того, что уже успел расчистить Модест в саду, а расчистил он немного, но зато очень удачно, словно предусмотрел подобное, собрал в кучу листву на одном из участков садика, с которого открывался хороший вид на весь особняк целиком. Расположившись здесь и положив платок на землю, ещё покрытую мягким слоем травы Скив со спутницей мог наблюдать, как минута за минутой его дом преображается и изнутри, и снаружи. Девушек пришло немало, но из-за того, какую они суету развели, казалось, что их ещё больше. В какой-то момент зародилось и стало неуклонно расти желание присоединиться к ним, оказать посильную помощь и... и поглазеть на стройные тела в рабочих робах, будем честны, а то и как бы невзначай пройтись под стремянкой, когда на самом её верху стоит и белит потолок работница, не подозревающая, что кто-то может увидеть её исподнее под юбкой с такого ракурса. Да, всё это хорошо, но только не когда у тебя корзинка с бутылочкой славного сливового (как выяснится позже) винца, и ветчиной со свежим сыром и ещё горячим ржаным хлебом, из которых грех не сложить простой, но, ей-богу, самый вкусный в мире бутерброд. А, конечно же, когда рядом сидит не менее горячая и славная эльфийка, с которой можно лепить ещё и не такое "бутерброды".
  Разливать напиток было некуда, Ленор не захватила тары, и уже готова была виновато расстроиться, но Скивейлена, долгое время прожившего в провинции и давно научившегося без зазрения совести пить прямо из горлышка, такой расклад едва ли смутил бы. Раскладывая и нарезая продукты, и поглядывая в сторону дома, где уже кипела работа, пара организовала себе пикник. Мимоходом дампир заметил, что возле одного из углов здания собрались и что-то обсуждают работницы. Понаблюдав, он понял, что там могло быть - угол сей ещё во время его молодости был проблемным. То ли земля в этом месте какая-то квёлая была, то ли ещё что, но из года в год надо было замазывать трещину, что шла от самого основания кладки. Для общей конструкции она была не опасна, но там постоянно поселялась какая-то плесень, и её необходимо было изводить. Максимиллианы ежегодно приглащали алхимика, чтобы он опрыскивал и пропаривал там всё перед тем, как потом приходили строители и конопатили очищенные щели. Ясное дело, что простые уборщицы ничего поделать не могли... Но только не те, что послала Элизабет. Посовещавшись, они подозвали ещё кого-то, какую-то зверодевочку, и та, походив вокруг разлома, успевшего уже не то что плесенью, но целыми мшистыми наростами обрасти, взялась на пару с другой работницей делать что-то магическое. На глазах Эллеора комбинировались заклинания нескольких стихий, таких как огненная, воздушная и, конечно же, водяная, посредством которых были призваны и направлены в загаженные гнилью щели мощные струи горячего пара, вмиг вычищавшего всю гадость под корень. А кого-то из служанок, как стало понятно из обрывков разговоров, уже отрядили бегом бежать за извёсткой и гипсом. Девочки слишком серьёзно подошли к своему делу, и они реально собирались не просто всё почистить, но и, похоже, капитально отреставрировать. В любом случае, глаз не мог нарадоваться при виде таких стараний.
  - Словами не передать мою радость и эмоциональный подъём, что я сейчас испытываю, глядя на всё это. - не в силах удержаться от наблюдения за ходом работы, Ленор вместе с этим занималась нарезкой ветчины и хлеба, - И пускай сердце моё исполнено тревог, оно не в силах тревожиться сильнее, когда рядом вы, мой господин. Всё, что вы пожелаете сделать для возвращения себе статуса и его приумножения, во всём этом я буду сопровождать вас и стараться в рамках самых доверенных поручений. К несчастью, у меня нет магических и иных подобных сил, чтобы быть вам ещё более полезной, но будьте уверены, что из всех прочих сила моей верности вам - самая крепкая.

  - Чудненько. - красноволосая деловито хлопнула в ладоши, - У вас будет не менее двух часов по прибытию, чтобы совершенно спокойно и без лишней суеты осмотреть все уголки поместья до того, как прибудут работницы и возьмут заботу о его благоустройстве в свои руки.
  - Господин, позвольте сказать. - сделала комментарий служанка, - Мне потребуется лично проинструктировать работниц, а потому я не смогу сопровождать вас в процессе. Предположу, что это и не требуется, но могу пойти и с вами, вот только едва ли смогу координировать работы.
  Само собой, отпустить эльфийку после того, что она сделала и в чём искренне обещалась, всего лишь на пару часов было сущим пустяком - Эллеору и впрямь могло показаться куда удобнее бродить по поместью в одиночестве, предаваясь воспоминаниям и не ограничивая себя в присутствии пускай и присягнувших на верность, но некоторым образом посторонних лиц.
  - Мне больше нечего здесь делать. Я с радостью прогуляюсь с тобой до особняка. - Элли смущённо помялась.

  Попрощавшись с леди Уильямс, парочка оставила "Красные ветра", а те в свою очередь оставили в их умах и сердцах самое приятное впечатление и обещание, что любой визит в следующий раз будет ничуть не хуже. По крайней мере, дампиру так точно могло думаться, и всю дорогу, что они преодолели по городу, его не отпускало чувство, что экстравагантный бордель тоже не хотел его отпускать, самым наглым и коварным, но в то же время чертовски приятным образом впившись своими красными щупальцами в самое, как говорят в Топасе, "кокоро".

  Но, уже минуя городские стены, отделявшие столицу от пригорода, следовало отрезвить рассудок и подумать о грядущем, оставаясь, между тем, в оптимистичном настроении. Сперва пара двигалась по главной дороге - её полотно было хорошим, ровным, хотя и несколько вытоптанным, но пешеходам стоило держаться обочины, дабы не рисковать оказаться под копыта лошадей и колёсами телег, ездящим туда-сюда. Поверхность здесь уже была куда ухабистей, но привыкший к провинциальной жизни Скивейлен уверенно ступал по камням и щербатому грунту, ведя спутницу. Та в свою очередь тоже оказалась на удивление неизбалованной - конечно, она то и дело смотрела под ноги, но шла уверенно. Мужчина даже готовился поймать её в случае падения, элегантно подхватить и всё такое, но, к счастью (или увы?), они благополучно дошли до пункта назначения.
  Особняк, конечно же, было видно издалека, и тем раньше его увидел сам Скив, потому как искренне этого желал. Сначала вдали показалась крыша, потом стали видны стены и окна верхнего этажа и надстройки, а потом и всё здание целиком вместе с прилегающей территорией и высокой решёткой ограды. Казалось, последняя за время отсутствия дворянина стала ещё выше - забавно, ведь если даже он и изменился в росте за прошедшее время, то, прибавив в росте, должно было статься наоборот. Возможно, просто зрительный обман, потому как литые прутья и кованые завитушки почернели от времени и стали казаться крупнее. В остальном же поместье Максимиллианов ничуть не изменилось, разве что выглядело несколько запущенным по части дворовой растительности, но при этом главная дорожка от ворот к парадному входу была мало-мальски выметена от опавших листьев, что иначе бы лежали бы в три слоя - сколько лет-то прошло.
  Но взгляд мужчины, исполненный памяти о том, как всё было раньше, не мог не заметить одного маленького, но заметного изменения, встретившего его буквально с порога. У главных ворот, как он помнил, был небольшой навес с лавочкой, подобный скромной часовне, но служащий более мирским целям. Обычно под ним стояла охрана в дождливую или излишне солнечную погоду, а иногда гости, по тем или иным причинам задержавшиеся на выходе. Сейчас же навес было не узнать - его обшили досками со всех сторон, вывели через крышу железную трубу, поставили дверь. Она стала выглядеть как какая-то хибара, обжитый сарай с печкой и лежанкой. Словно какая-то сторожка - наверняка и "сторож" сейчас внутри, судя по поднимающемуся из трубы дымку. На секунду гордость дворянина подверглась угрожающему давлению - кто посмел?! Куда смотрели Картеры всё это время, что допустили заселение всяким сбродом? К счастью, в тот же момент они же в лице Элли взялись давать пояснения.
  - Мы нашли человека, который был бы готов присматривать за приусадебным хозяйством. Разумеется, держать нормальных садовников было бы накладно, но если не следить совсем, то сейчас бы тут всё поросло бурьяном в человеческий рост. - пояснила Элли, подходя к воротам, на больших створках которых висел большой и успевший заржаветь замок, скреплявший толстую и такую же ржавую цепь, обмотанную вокруг прутьев в несколько слоёв и, наверное, прикипевшую к ним, - Обычно мы стараемся не связываться с бродягами, но некоторые из них славные, хорошие люди, волей судьбы оказавшиеся на задворках жизни. Одного такого мы и наняли, чтобы он хоть как-нибудь по мере сил укрощал косил высокую траву, мёл листья на главном проходе, ну и посматривал, чтобы ворьё не лазало. Взамен он может жить вот здесь, а раз в неделю служанка приносит запас еды и немного денег на карманные расходы. Что же, дорога до особняка расчищена, сильных зарослей не видно. Но давай проверим, как всё-таки с бдительностью.
  Девушка подошла к маленькой двери в воротах, которая была не заперта, лишь щеколда накинута, и легонько толкнула её. Металл громко и протяжно заскрипел. Тотчас в сторожке загремела посуда, кто-то заохал старческим голосом, а через несколько секунд из распахнутой двери, не прекращая охать, выполз немолодой горбатый дварф с лопаткой в руках. Ею он и замахнулся, разинув рот и издавая мерзкий рык.
  - Хулигань-а-а-а-о-оу! - опасно занесённое орудие тотчас было опущено, а сам дварф шлёпнулся на пузо, - А, госпожа... Картер... ух, простите, не признал... не признал сразу.
  Элли, ничуть не дёрнувшись, когда её попытались атаковать, снисходительно вздохнула.
  - Да, всё в порядке. - констатировала она с лёгкой улыбкой, а затем обратилась к поднимающемуся с земли и тщательно отряхивающемуся горбуну, - Здравствуй, Модест. Познакомься с человеком, который является истинным господином этого поместья.
  Она жестом указала на Скива, и тогда дварф поднял голову, чтобы лучше разглядеть мужчину из-под своих густых, каштановых с проседью бровей, настолько махровых, что он-то дворянина разглядел наверняка, а вот сам Эллеор так и не смог понять, есть ли под этими бровищами глаза.
  - О, а я тут это... убирался... листья грёб... траву косил... мда... значит, всё? А служанка вчера только харчи приносила. Я-то их уже того... того самое этого... но деньги вернуть могу. А халупу вмиг разберу, это я быстро... только... только дайте вещи собрать что ли...
  Похоже, сторож расценил визит подлинного владельца как окончание своей скромной деятельности, и в тот момент мало кому не стало бы его жалко. Конечно, усадьба была страшно запущена, и тут за месяц отряд садовников порядок не наведут даже ударными темпами, но всё-таки этот малый не зря свой паёк отрабатывал все эти годы. Уж как для старого коротышки в полном одиночестве он весьма неплохо справлялся.
  - В конечном итоге, это теперь решать уже господину Максимиллиану. - брюнетка с интересом покосилась на Скива, как бы вопрошая, что он думает по поводу дремучего горе-работяги, а затем продолжила, - Но давай пройдём дальше и посмотрим, что внутри. Дальше дверей парадного входа всё это время никто не должен был заходить. Надеюсь, так оно и было.

– Эскадрилья специального назначения, – громогласно рокочет Ковальски, вваливаясь в аудиторию с грацией разбуженного прямо посреди зимней спячки медведя.

Его реплика, очевидно, должна стать ответом для Фриды. Несколько секунд полковник со скептически-недоумённым видом изучает художества и аббревиатуры на магнитной доске, после чего его лицо принимает хорошо знакомое пилотам выражение полного абстрагирования от всего, что не соответствует его представлениям о реальности. Ковальски отворачивается от доски и обводит аудиторию долгим взглядом – глаза обрамляет глубокая сетка свежих морщин, а сам полковник, кажется, за прошедшие дни состарился по меньшей мере на годы.

– Больше не учебная эскадрилья, – поясняет, упираясь локтями в профессорскую трибуну. – Особая эскадрилья специального назначения. Капитан Герст официально назначен командиром со вчерашнего дня. Надеюсь, все готовы как следует надрать задницы союзарам?

Полковник невесело усмехается.

– Генеральный штаб согласовал разработанную в тесном сотрудничестве с партнёрами операцию. Сегодня министр войны союза выступил с ультиматумом – либо правительство Евроальянса капитулирует, либо они нанесут по Варшаве микроядерные удары. Полностью эвакуировать население города вовремя возможным не представляется.

Ковальски вздохнул.

– В предместьях Варшавы идут бои, которые уже связали большую часть наших вооружённых сил. Вы – вместе с эскадрильями «ред» и «голд» – резерв, выделенный для осуществления операции. Эскадрильи «зеро» отвлекут внимание и постараются разобраться с прикрытием, нам же…

Полковник осклабился.

– Нам же предстоит наиболее интересное. Инструктор Вайт, – Ковальски кивает стоящему позади Геральду, и отступает в сторону, освобождая трибуну.

Ветвь D — Концовка "Странствие"


OST: This Silence is Mine [ссылка]

Возможно, Древние и правда ошиблись в выборе. А может – всё дело в сигнале, который за тысячу лет (именно столько пролежали андроиды в Реликварии) исказился, подарив им эту свободу воли. Возможно, это песчаная буря, утихшая лишь спустя тысячу лет после Катастрофы, повлияла на него. Возможно, сама программа за тысячу дет развилась так, как Древние и не могли ожидать. Наконец – что если законы мироздания за это время изменились настолько, что заложенному в андроидов алгоритму пришлось измениться, чтобы существовать в новом мире? Кто знает. Есть сотни и тысячи других возможно, которые благодаря Квантовым Божествам, могли оказаться причиной.

Важно было на самом деле одно: новый мир научился жить без "старых" вас. Научитесь ли вы жить без "старого" мира?

Шестеро пришло в Башню. И лишь Пятеро её покидало. Странник выбрал остаться – и, даже если отбросить в сторону сами последствия, его выбор, похоже, как минимум упростил задачу остальным: "Дагда" был очень недоволен (если безликий ИИ вообще может быть недоволен), что вы решили покинуть Башню. Похоже, в другом случае он мог бы даже применить силу, чтобы вас задержать – несчастный осколок прошлого, неспособный понять, что его время прошло. Но так как один из вас остался, Дагда принял решение остальных, видимо веря, что остальные вернутся вслед за Странником.

Когда стальные створки Башни захлопнулись, ощутил ли Странник одиночество? Может быть, умиротворение? Тишина опустилась на его новые владения. Лечь в капсулу и стать питающей силой для Башни он всегда успеет: тем более что в одиночку это бессмысленно. Но к его услугам теперь оказались все вычислительные средства Башни – вплоть до возможности наблюдать за Звёздами. И то, что Древние отправили в Космос. На ближайшие несколько сот лет Странник был обеспечен хотя бы Созерцанием. А потом... кто знает.

Пятеро тоже, в общем, не долго (по их меркам) странствовали вместе. Всё-таки, за пределами одной-единственной задачи, они были слишком разными, и при этом самодостаточными, чтобы держаться друг за друга бесконечно.

Танцор покинул группу первым. Его предназначение было похоже на ветер – странствовать от места к месту, изучая культуру других и помогая лучше узнать его. В последнем, правда, уже не было того смысла, что был заложен в его предтеч – ведь с Древними умерла и культура, к которой принадлежал Танцор. В конце концов, в преданиях он остался тем, кем себя однажды нарисовал – рок-звездой, пусть может быть чуточку менее "рок" и больше "звезда", а именно: Герой. Даже после того как Опухоль была искоренена в Башне, осталось достаточно порождений Тёмного Пламени на этой планете, в дальних уголках которой всё ещё шла с ними борьба.

Затем пришёл черед Искателя. В поселении стриксов, где она решила оставить жезл, ей указали на возможные места, где мог бы встретиться кто-то из сидов – может быть даже Уэльш. Подчиняясь естественному зову собственных интересов (если не сказать "предустановленных задач"), синеволосая андроид покинула группу, в погоне за новыми знаниями. Но где бы она ни была – в глубоких подземельях цивилизаций, ещё старее чем её Создатели, на высоких плато, где стояли сокрытые от всех белокаменные храмы, в забытых библиотеках – она помнила об остальных. Среди Стриксов же она стала известна как Хранительница: и однажды это прозвище стало былью.

В одном из городов остался Слушатель: он был одним из менее устроенных для странствий андроидов. Там ему воздвигли обсерваторию, благодаря которой он мог заняться исследованиями Нового Мира. Перед ним встал один из самых серьёзных выборов вообще: воспользоваться ли своим прошлым и принести в этот мир знания Древних вновь? Или же выбрать иной путь? В конце концов, он выбрал второй. Потому как один раз человечество уже прошло этой дорогой и вернулось: значит, нужно было выбирать другую.

Дольше всех держались вместе Вершитель и Охотник. Скорее, потому что программы каждого андроида можно было привести к единому знаменателю: "организованная зачистка". Однако и они, в конце концов, изменились, и каждый из них выбрал свой путь. Вершитель собрал вокруг себя в ходе путешествий технику Древних, что ещё функционировала – в некотором смысле он в этом плане стал антиподом Слушателя, и основал небольшой аванпост между населенными территориями и теми, где ещё таилась опасность. Железный Город в записях остался реликтом прошлого – но это был мемориал уважения Древним, тому, что они сделали правильно. И сам Вершитель в памяти людей остался как рыцарь в сияющих доспехах.

Охотник же углубилась в эти неизведанные территории, и затерялась где-то в густых лесах, став лишь Тенью. И пусть о ней не сложили множество красивых легенд, её это, пожалуй, не особо расстроило – ведь она променяла это на остроту ощущений очередной схватки, бесконечной опасности и проверке собственных возможностей на пределе. Да и так, нет-нет, да кто-то из странствующих заведёт у костра историю о том, что в лесах за Железным Городом не всё стремится тебя убить: иногда мелькает между буйно цветущей зелени словно молния чей-то силуэт, и тварь, которая собиралась тебя сожрать, разваливается надвое, рассечённая одним точным ударом.

И пришло с Востока Пятеро
Хотя говорили они меж собой о Шести
Они оставили для поколений многие знания
И ушли, оставив о себе вечный след

      Астра, песнь двадцать шестая.

Летний вечер в маленьком городке близ Меридиана обещал быть тихим и спокойным во всеобщем своём естестве, и только лишь в местном кабаке, где сегодня собралось не так уж и много народа, он был немногим оживлённее. Но тем выгоднее такая погода как снаружи, так и в умах окружающих Скивелейна людей удовлетворяла его. По крайней мере, в этот день. По крайней мере, до того момента, пока весёлый спор с местным бардом, красавчиком и отъявленным бабником, не перерос в нечто невероятно жаркое и уже не такое весёлое. Кто знает, какая вожжа попала под хвост молодому мужчине, но, видит небо, не стоило смазливому музыкантишке хвалиться своими достижениями на любовном фронте так рьяно, и уж тем более не стоило задевать самолюбие Скива, поминая чопорность аристократов и их неспособность к проявлению открытых и страстных чувств по отношению к дамам всех мастей. Вообще, если честно, выделить какие-то определённые тезисы в том споре было крайне затруднительно - впрочем, как и всегда бывает в случаях, когда те возникают стихийно, развившись из какой-то чепухи во всеобъемлющую свару, где концов уж точно никак не сыскать. Но зато отчётливо прослеживался один из последних аргументов, и принадлежал он самому Максимиллиану. Парен утверждал, что...

- Значит, ты утверждаешь, что способен переспать с каждой женщиной на свете тогда, когда тебе заблагорассудится, и что она будет желать тебя как никакого другого мужчину независимо от того, какой она расы, веры и моральных принципов?
Она явилась внезапно, озаряемая вспышками света и вся воздушная, лёгкая, чистая, как и подобает богине. Даже самый последний пьяница в тот момент не мог поступить иначе, кроме как отпрянуть и забиться в угол, пряча от её возвышенного взора своё немытое лицо и засаленные усы, пропитанные потом и перегаром. Астра, Звёздная Богиня Света и Любви, снизошла из высших божественных планов на землю смертных, и, как следовало из её слов, коим всякий внимал с подобострастием, а самые набожные отбивали тихие поклоны, пав ниц, причиной такого её решения, равно как и праведного гнева, было отнюдь не праведное поведение Скивелейна, его слова, гордые и настолько самоуверенные, что достигли даже таких высот и, конечно же, не могли остаться без внимания.
Она медленно вышагивала к нему, переступая босыми ногами по столам, что сдвигались со всех концов кабака, сами опрокидывали блюда и кружки, очищались от крошек и налипшего жира и выстраивались в дорогу, возвышающую богиню над всеми остальными и ведущую к дерзкому мужчине. Богиня была нага, но красота её тела была настолько ослепительна, что ослепляла буквально - там, куда мог обратить свой постыдный взор очередной мужлан, ставший невольным свидетелем этого явления, разливался яркий свет. Поэтому рассмотреть можно было только стройный стан и, конечно же, лицо, в точности совпадающее с мраморными изваяниями в многочисленных храмах по всей Империи, но, конечно же, превосходящее их по красоте и точности форм, и не оставляющее никаких сомнений, что это действительно Звёздная богиня.
- Твои помыслы так же грязны и срамны, как и твоё происхождение. - своей изобретательной иносказательностью Астра дала понять Скивелейну, что знает, кто он такой на самом деле, не выдав при этом его другим, заставив их думать о чём угодно, но только не о том, что парень на самом деле потомок весьма и весьма тёмных сущностей, однако, даже это не стало преградой тому, что столь чистое существо, олицетворяющее собой все силы света, снизошло до такого ничтожества, - Но даже твоей блудливой головы касается свет утреннего солнца, и даже в неё проникают порой светлые мысли, а потому не будешь ты испепелён очищающим светом! Я - богиня Любви, и коль скоро хоть частичка моего света пребывает в ком-либо, на того снисходит моя любовь и благодать. Но ты! Ты, дерзкий муж, всё равно ответишь за свои слова и выходки! И да будут свидетелем тому весь белый свет, и все, кто ходит под звездой по имени Солнце!
Некоторые мужчины оглянулись на окна. Солнце уже зашло, так что света на самом деле вокруг было не так уж и много, но посыл все поняла. А Астра тем временем продолжала, прохаживаясь по столу гордой походкой и гневно разбрасывая светящиеся искры в разные стороны, из-за чего комната казалась усыпанной хладными, но ещё светящимися трупиками мелких фей.
- Слушай же мою волю, о нерадивый смер... Скивелейн! Отныне вменяю тебе доказать мне и всему свету, что в словах твоих содержится хоть толика правды! Коль скоро сможешь ты добиться любви хотя бы одной женщины каждой разумной расы, населяющей Империю, то будет тебе прощение и великое благословение Звёздной Богини! Дай тебе срок - год! Что, много? Какая дерзость! Полгода срок тебе, и первым днём считать велю отныне! А чтобы не запутаться тебе, дарую божественный артефакт, который позволит понять, кто был твоей любви достоин, а кто отринул тьму порочных помыслов твоих!
На руке мужчины закружили солнечные лучи, и через секунду там материализовался браслет из солнечного серебра - материала, отличающегося от обычного серебря непревзойдённой прочностью, более светлым цветом и стойкостью к затиранию и помутнению, благодаря чему всегда выглядел начищенным до блеска и снискал огромную популярность у всех ювелиров мира. Браслет оковывал запястье целиком, движению не мешал, но и был кольцом монолитным, оттого и не снимался никак. Вся его поверхность была инкрустирована драгоценными камнями, все разных цветов и форм, ни одного похожего.
- А если же не выполнишь волю мою и не уложишься в срок, то снизойдёт на тебя божественная кара! И тогда более ни разу чресла твои не уподобятся утреннему солнцу, покуда не минет четверть века!
Последние слова были самым страшным проклятием. Двадцать пять лет половой беспомощности - это было совсем не то, с чем готов был мириться молодой мужчина. И пускай у него были веские основания полагать, что даже спустя это время его тело в силу своих унаследованных от отца качеств не постареет и останется таким же свежим и полным сил, всё-таки двадцать пять лет без плотских утех для молодого мужчины, искушённого этим делом и определённо знающего толк в оном - слишком большой срок, чтобы позволить себе отнестись к воле богини спустя рукава.
Когда последние слова были произнесены, Звёздная Богиня исчезла во вспышке света, а столы, на которых она стояла, тотчас волшебным образом вернулись на свои прежние места, и оброненные миски и бутылки вместе с их содержимым вернулось в точности на те места, где они стояли. Однако, в зале определённо стало легче дышать, так сразу воздух очистился. Жаль, ненадолго.
Ошарашенный Скивелейн сидел на полу и молча пялился на браслет. Лишь спустя, наверное, минуты две или три он наконец поймал на себе сочувствующий и обеспокоенный взгляд барда, с которым спорил намедни, а также ещё кучи мужиков, что стояли полукругом, но боялись приблизиться. Кто-то в другой части зала молотил челом об пол, видимо, думая, что богиня сейчас вернётся, кто-то залпом допивал остатки пива, то ли силясь унять этим потрясение, то ли опасаясь, что они снова опрокинутся, и на этот раз без возврата в исходное. Одним словом, немногочисленная публика кабака была под огромный... нет, даже ГРАНДИОЗНЫМ впечатлением. В конце концов, не каждый же день сама Звёздная Богиня Астра является собственной персоной. Да к кому? К кучке подвыпивших провинциалов? Никто им не поверит, даже если с пеной у рта будут доказывать, что видели и слышали её.
Но вот Максимиллиану не надо было никому ничего доказывать. Он всё прекрасно понимал и осознавал. Вляпался по самые уши, а если совсем начистоту, то по самые помидоры, которые, если за сто восемьдесят без малого дней он не осуществит невозможное, станут ему не нужны ближайшую четверть века.

Хоть паника и заставляла Леона бежать от всего этого, он смог увидеть храбреца, мертвого храбреца, из рук которого выпала граната.

"Мне пизда." – Подвел итог он общей картины.

Если попытаться описать контузию от близкого взрыва, то наверно это схоже с моментом резкого пробуждения во время сна. Ты не осознаешь, что происходит, и как баран просто пялишься в пустоту. Боли нет, организм еще сам не осознал происходящее. Звон в ушах заменил собой все звуки в этом мире. Потом пришел вкус железа во рту и некоторая ясность ситуации.
Вернув кое какой контроль над своим телом, Леон взглянул под себя. Он стоял на четвереньках среди остатков тел. Так можно было бы сказать, но правда такова, что стоял он среди кусков тел, разворошённых внутренностей и дерьма.

"Почему?" – Первая мысль появилась у него в голове.

Херман никогда не отличался хорошей физподготовкой, скорее наоборот, он отличался в обратную сторону. От того его и удивил факт того, что он еще жив. Запах поджаренных тел ударил в нос с такой силой, что его моментально настиг рвотный позыв. И этот рефлекс будто подтолкнул весь организм к действию, неважно какому, лишь бы действовать. Адреналин штука такая, может дать тебе силы, которые были отложены как закрутка в подвале на голодный год.
Неуверенно поднявшись на ноги, он посмотрел на красные линзы штурмовиков. Из-за поднятого вокруг дыма, Леон не видел больше ничего, казалось свет от этих линз бьет не хуже болтеров. Приняв уже факт, что его путь окончен, Хермана охватила злоба. Злоба от беспомощности, ведь что сделаешь против такой мощи. Злоба от несправедливости, почему подыхать должен именно он. Подняв на мгновение взгляд в небо, он увидел, как какой-то самолет уносится вверх.

"Там должен был быть я."

Подстегнутый злобой он выхватил свой служебный глок с такой скоростью, что любой проверяющий сразу бы поставил зачет по нормативу. Херман не стал целиться, сейчас у него была одна задача, пустить в ход все патроны до последнего как можно быстрей.
- Суки! Твари! Чтоб вас всех… – Закричал он.

ដតដមដកឍដញមដឥ...

Каждый из вас приходит в себя в слабоосвещённой комнате. Как долго ты тут лежал или лежала? Кажется, шум песчаной бури, доносящийся до тебя сквозь сон и многотонную толщу стен этой древней постройки, стих. В голове – пустота, кроме нескольких странных образов, значение которых сейчас понять не получается. Сейчас важно только одно: выбираться отсюда, пока буря не заперла вас в храме снова.

Стоп. "Вас"? Значит, с тобой был кто-то ещё? Как ни напрягаешься, а вспомнить ничего не удаётся кроме твердой уверенности – ты не один или не одна, а с кем-то ещё. С друзьями или союзниками. Или просто напарниками. У слова, которое у тебя крутится в голове, много значений, но все сводятся к одному – некто, кто будет стоять с тобой плечом к плечу.

Кстати, в комнате, где получилось заснуть (вы даже не помните, как оказались тут), больше и нет ничего, кроме голых стен и синеватого свечения в некоторых выступах. Только в противоположной стене кое-то углубление. Видимо, там и располагалась твоя лежанка: всяко удобнее чем на полу, где ты сейчас.

Как и все постройки Древних выглядит странно, хотя тебе эта странность кажется естественной. Вроде бы и брошена давно, но не покидает ощущение, что стоит выглянуть в коридор – и тебе навстречу выйдут законные обитатели этого места. Снаружи храм почти засыпан песком, но внутри всё выглядит так, будто его создатели отлучились куда-то на час. Может, вышли полюбоваться звёздами.

Впрочем, думать об обитателях не хочется. Задумчивый осмотр собственных конечностей даёт мало: в таком полумраке ничего не разглядеть. Но стоит покинуть коридор комнаты и начинаются странности...

  Чертовски жаркая ночь стояла на улицах Таргарона. Обычная комната в удаленной части приморского города, что значился практически второй столицей королевства Грайвалон. Собравший в себя множество академий и лабораторий значимых ученых, город стал известен как цитадель мудрости, которую опоясывала целая корона из башен именитых магов. Но все это было сказано только о верхнем городе, в который стекались деньги и знания со всех окружающих земель. Большая же часть города, состояла из обычных среднестатистических горожан, а окраинами и вовсе заправлял обычный сброд и криминальный мир. И тем, кому не удалось влиться в мир богатого и успешного верхнего города, пришлось уйти в место попроще.
  Альберт был примерно таким. Череда небольших неудач привела парня на обычные, ничем не примечательные улицы города, где-то на границе жилого и торгового района. В тускнеющем свете масляной лампы на него падал свет. За окном дул сильнейший шторм и щебень с дороги стучала по окнам так, словно копыта мчащегося по мостовой экипажа. На рабочем столе парень держал какой-то механизм, небольшие домашние часы, размером со спелую тыкву были разобраны и мастер Райт ковырялся в его механизмах, пытаясь вытащить сломанную пружину. Внезапно, рваные облака за окном расступились и буря утихла. На небе засияли звезды. Последнее движение вернуло уже целую пружину на место и парень убрал руки от инструментов. Все было кончено.
  Он встал со стула и подошел к окну открыть форточку. Помещение мастерской тут же заполнилось влажным воздухом. И в тот же момент прозвенел колокольчик. Альберт обернулся и увидел вошедшую в плаще женскую фигуру. Вечер уже был поздний и лавка закрыта, но кажется это не стало препятствием для гостьи. Она осознано посмотрела на табличку "закрыто", весящую на двери и все равно зашла, встав у другого окна. И в отличие от волшебника, она не столько всматривалась в погоду и небо, сколько на улицы, словно проверяя слежку за собой.
— Вы же мастер Альбер Райт? Если позволите, я бы хотела сделать заказ.

— Нам надо переговорить. — Бросил Билл, поворачиваясь к остальной братии. — Да не пялься ты на стену, Эрвин, никто тебя не подстрелит. Это ж благородные, у них всё иначе.

Несколько минут разбойники активно перешептывались. Билл даже раз или два повышал голос, убеждая в чём-то своих соратников. Нет-нет, да кто-нибудь из его людей поднимал голову, чтобы посмотреть, что делают рыцари. Наконец, "военный совет" был закончен. Билл подошёл к Ричарду, взялся за ножны меча, отстегнул их от пояса и поднёс оружие на вытянутых руках седому рыцарю.
— Мы сдаёмся, сэр Ричард Грейхаунд. Сдаёмся на вашу, и короля, милость. Мои люди решили, что лучше уж предстать перед судом короля Лота, и готовы отправляться хоть сегодня. Торнберт, Алрик!

По команде Билла из Мисдейла двое его соратников отделились от отряда и принялись складывать оружие прямо перед монастырём. Луки, алебарды, арбалеты, копья, мечи – отряд был недурно вооружён, на самом деле. Видно, что уходя из солдат в разбойники, эти люди позаботились о том, чтобы быть во всеоружии.
— Вот и всё, — как-то задумчиво, словно даже и не Грейхаунду, пробормотал охрипшим голосом бывший главарь разбойников. — Теперь мы в ваших руках и руках Господа.

Когда обезоруженные разбойники проходили через монастырские ворота, мужчина чуть задержался и, усмехнувшись, кивнул Грейхаунду:
— Святой Патрик говорил: "бойтесь своих желаний" – и, кажется, я понимаю, что имелось в виду. Я так хотел оказаться за воротами этого монастыря, а теперь что-то не больно уж рад.

Монахи тоже были не рады такому соседству, особенно брат Сергиус. Однако отец Горанфло вновь проявил своё гостеприимство: усмирив Сергиуса парой слов и успокоив остальных монахов, он веско и убедительно объяснил остальным монахам, что раз разбойники сложили оружие и готовы предстать перед судом – они могут переночевать в монастыре перед дальней дорогой.

Солнце уже начинало клониться к закату. Монастырь Кроткой Молитвы постепенно затихал, готовясь к вечерне. Отряду же предстояло решить – выдвигаться ли в путь прямо сейчас или же переночевать в монастыре, присмотрев за разбойниками на всякий случай.

Не первый год ходила Исольт по земле каэрвентской. Много где бывала, много что видала. Но Белую Цитадель всегда обходила стороной. Почему? Кто ж знает. Нужды особой не было. Некого и не от кого было спасать. Разве что награды получать, и те вряд ли - мало что из дел девы меча до ушей королей да магов королевских доходило. Верующих в Благую Деву в этих краях тоже не особо водилось. Причины были, и веские. Но нельзя было и простое нежелание отметать. Не по себе Исольт было в тени Белой Цитадели, не по себе. Высокие стены и белокаменные палаты давили, угрожающе нависали. Все вокруг было тяжелым от мирской власти и мирской магии, от придворных обычаев и рыцарских обетов, от королевского золота и каленого железа. Крестьянка в Исольт робела перед всем этим; окажись она здесь когда-то в детстве в прошлой жизни, ходила бы с раскрытым ртом. Дева меча могла так сильно не удивляться и не смущаться, но ее уже обилие земного при недостатке возвышенного угнетало. Так что да, будь ее воля - ноги ее бы тут ни было. Но обстоятельства штука такая, они изменились. Теперь в Белой Цитадели было кого спасать. И было перед кем представлять Благую Деву. А потому Исольт при всем своем нежелании стояла сейчас здесь, в самом сердце этого чуждого ей места, пришедшая почти что незваной и без разговоров занявшая место в первых рядах. Стояла молча, со спокойной маской на лице и в расслабленной позе. А вокруг нее лениво мигали чудесные огни, вспыхивая то тут, то там небольшими неяркими сполохами. Словно бы отображая ее скрытые эмоции, огни были алыми.
А меж ее огнями и давящими белыми стенами были люди. Множество глаз, множество ртов. Немалая часть этих глаз и ртов не закрывалась направленная именно на нее, на Исольт. Это, на удивление, смущало ее не так сильно как можно было бы ожидать. Между более общими причинами для дискомфорта и более конкретными причинами быть здесь, чье-то личное внимание или чьи-то личные слова не казались столь уж важными. Но все же трудно было об этом не думать, не обращать на это внимание. Как дева меча Исольт должна была быть выше этого. Как та что смотрела смерти в лицо чаще чем большинство присутствующих вместе взятых, тем более. Но какой бы святой или закаленной ты не должна была бы быть, ты остаешься человеком, а людей всегда волнует что о них думают другие люди. И Исольт отвечала на взгляды придворных своим, прямым, время от времени. Наверняка это нарушало какие-нибудь правила этикета, но что поделаешь. И, время от времени, огни вокруг нее утихали - и ближайшие к ней люди начинали слышать малоразличимый женский голос, горячо и сбивчиво шепчущий нечто обличающее.
Но все это было шумом на фоне. И куда больше внимания Исольт направляла на своих возможных спутников. А до этого - на принцессу Гвинет. В конце концов вот она, причина. Та, кого нужно было спасти. Глаза девы меча внимательно изучали жертву чар, отмечая неудобность позы тела и отстраненность выражения лица. Принцесса выглядела больной. И погруженной куда-то, как в себя, но не в себя. Не в себе - Исольт вдруг поняла что это значит. Потом прозвучали имена - и, по реакции тех кого назвали, а так же по реакции придворных на них, Исольт впервые познакомилась со своими вероятными спутниками. Сэр Ричард Грейхаунд, глава отряда - немолодой, статный воин; словно выточенный из тех самых мрамора и стали, мирской власти и мирской чести. Даже больше чем сам король. Леди Лоррейн - молодая воительница, куда более внушительного роста и сложения чем сама Исольт; если эту сравнить с мрамором или сталью, то вспоминалось почему-то скорее золото, но не золото монет, а золото церемониального оружия и церковной утвари, в тех церквях тех богов что чтились знатной публикой. Сэр Мордред - в этом рыцаре тоже было что-то церковное, но не золотое, а власяное, словно ризы и рясы иных жрецов. Мрамора и злата от него не ощущалось, но чувствовалось железо, и железо тяжелое, словно оковы чужих ожиданий. Потом прозвучало ее собственное имя, и алые огни вокруг нее на мгновение сложились в нимб, став ярче и ближе к бело-желтому цвету. А после рассыпались легким ветерком, всколыхнув одеяния и прически тех кто был рядом. Ну и наконец, последним именем стало имя Эвелин Каллаган. Ведьма, как сказали бы родные и близкие Исольт из ее родной деревни. Ведьма была, как ведьмам и надлежит, красива - пожалуй, красивше Исольт или той воительницы, Лоррейн. Вместо золота, мрамора или стали тут скорее серебро вспоминалось, и драгоценные камни, и шелк. Трудно было судить, потому что рядом с ней был сам Мерлин. Единственный насчет кого Исольт даже не пыталась делать выводов. Только один - он отбрасывал тяжелую тень.
Сэр Мордред быстро направился на выход; Исольт проводила его немного задумчивым взглядом. Не от легкого сердца человека так прочь потянет из толпы. Ее саму тянуло. Ученица чародея все еще оставалась в тени своего учителя. А молодая воительница направилась прямо к королю. Это было немного странно; до этого в ее поведении была некоторая словно бы неловкость, а тут раз и с его величеством по-свойски поболтать решилась. То ли как раз неловкость компенсируя, то ли настолько как дома себя чувствует? Может и второе, кто этих дворян разберет. Все они тут непростые. Сама Исольт, несмотря на свои желания, осталась с невозмутимым видом стоять. Да на сэра Ричарда поглядывать. Тот как-никак был назначен лидером, а значит проще всего в этой рыцарской куче-мале ориентироваться на него.

Двенадцать месяцев в году,
Двенадцать, так и знай!
Но веселее всех в году
Весёлый месяц май.

В Каэрвент пришла весна. Хотя, правильнее будет сказать – уже давно и прочно обосновалась, потому что шёл третий месяц, как она вступила в свои права, не было необходимости кутаться в теплые плащи, а поля и леса зеленели приятным глазу изумрудом. Реки и ручьи давным-давно сбросили ледяные оковы, и птицы звонкими трелями возвещали скорый приход уже Девы-Лета. Увы, радость грядущих праздников урожая, почитания различных духов и Всевышнего, омрачалась бедой в королевской семье. Дочь Лота Драконобора была проклята, и проклятье, отнявшее у неё радость жизни, мог снять только властитель Неблагого Двора, король Ллир. И потому со всех концов Каэрвента стекались в Белую Цитадель верные рыцари короны, отвечая на зов Драконобора...

~Сэр Ричард Грейхаунд~


~леди Лоррейн~


~Билл Шарп~


~Сэр Мордред~


~Эвелин Каллаган~


~Исольт из Алет Скайта~


Двор короля Лота Драконобора, Белая Цитадель


Залитая солнцем тронная зала Белой Цитадели была шумна больше обычного. И неудивительно: весь цвет дворянства съехался сегодня сюда, поскольку решалось дело о благополучии королевской семьи. Сам король Лот приветствовал входящих в залу рыцарей, восседая на своём троне.
— Грейхаунд, старый друг, — кивнул он Ричарду, когда тот вошёл, бряцая сабатонами по мраморному полу.
Вошедший следом Мордред также удостоился одобрительного кивка: кажется, Драконобор был в приподнятом настроении духа, что можно было понять – человек всегда оживает, когда у него появляется надежда.
— Я смотрю, и меч, что натворил столько бед, тоже с тобой, — отмечает он, на мгновение умолкнув и помрачнев. Всё-таки, от таких воспоминаний не просто избавиться.

Леди Лоррейн встречают одобрительным кивком головы и проводят в первые ряды, рядом с Грейхаундом, Мордред остался в задних, а Билла, увы, вообще пришлось оставить за дверьми. Последний, впрочем, не расстроился и принялся коротать время тем, что уболтал стражу сыграть с ним в кости на пару монеток. Эвелин уже в зале, пришла вместе с Мерлином и пока стоит подле него, совсем недалеко от королевского трона. Когда в двери проходит Исольт, только из-за того что стража отвлечена игрой в кости, не происходит казуса: немногие сразу понимают, кто посетил собрание. По зале несётся шепот "кто она вообще?", но Драконобор, по-видимому, уже извещённый кем-то о тебе, кивает герольду и даёт знак провести тебя к остальным.

Помимо вас здесь множество рыцарей: есть и совсем юные и молодые, ещё не успевшие толком получить известность, есть и более зрелые и опытные, как, например, сэр Нейл Кендал. Наконец, когда все располагаются согласно статусным местам, король берёт слово. Сегодня, спустя неделю после того как был дан клич сбора рыцарей, он назовёт имена тех, кто должен будет отправиться в Неблагой Двор. Драконобор немногословен: он отмечает, что несмотря на его и верных рыцарей старания, сам Каэрвент всё ещё не может считаться мирным и безопасным местом, и ещё многое предстоит сделать. Однако нет ему покоя, пока дочь его больна.

В этот момент все взгляды обращаются на Гвинет. Её лицо похоже на застывшую маску, а сама она – на выточенное в камне изваяние. Она будто и не понимает, что сейчас отец говорит о ней. Девушка сжимает руку своей матери, королевы Фредерики, и смотрит куда-то в пустоту. Словно видит призрака. Король Лот вновь привлекает к себе внимание: он готов назвать имена тех храбрецов, кто отправится в поход в Неблагой Двор.
— Помните, что феи сколь могучий союзник, столь и опасный враг, потому что обладают не только силой, но и гораздо более опасным качеством: они хитры, — заключает он. — Теперь я назову имена.

— Сэр Ричард Грейхаунд! Ты долго и верно служил короне, и я прошу тебя сослужить мне ещё одну службу: возглавить этот отряд.
— Леди Лоррейн из Рилиг Глена! Ваша семья веками служит мостом и заставой между Каэрвентом и Благим Двором. Твои знания будут неоценимы в походе.
— Сэр Мордред! Хотя многие в тебе сомневаются, у меня в тебе нет сомнений. Сделай то, что должен.
— Дева Исольт! Лорд Кодрик рассказал мне о твоих благих деяниях для людей из Алет Скайта и герцогства Круахан. Надеюсь на твои навыки.
— С вами отправится ученица Мерлина, Эвелин Каллаган. Она поможет вам мудрым советом.

После озвученных имён, естественно, в зале вновь поднялся шум. Обсуждали избранников; сочувствовали или радовались за тех, на кого не пал выбор короля. Особенно в пересудах досталось Мордреду и Исольт.
— Ох! А я думала, что это за благородный рыцарь. Так красив... а оказывается, сын предателя! — шептала одна придворная леди другой.
— Тише, Изольда! Может он и красив, да только вся их семейка была проклята: меч, я слышала от отца Горация, свёл их всех с ума, а потом и в могилу. И его сведёт, так что даже не вздумай смотреть в его сторону!
— А эта-то простачка, вся в шкурах, смотри, откуда вылезла! Ростом-то не вышла, а говорят дева меча какая-то!
— Да уж, видимо Драконобор просто пожалел кого подостойнее, вроде сэра Нейла. Вот он и благороден, и статен!
— А ведь Грейхаунда-то взял, и леди Лоррейн взял: а они даже поизвестнее сэра Кендала будут! Значит, всё-таки дело не в том, пожалел или нет...

Однако людская молва вас мало теперь касалась, даже будучи перешептываниями знатных леди и лордов. Стоило собираться в поход и думать скорее о том, что вас ждёт в Неблагом Дворе. Потому как в землях фей – и это было известно каждому мальчишке от Великой Границы до Бесконечных Гор – можно было ждать чего угодно.

Когда за ними закрылась дверь опочивальни, Рианет вздохнула с облегчением. Наконец-то это все закончилось. Она понимала, что первый день будет самым трудным, но не представляла, что так сильно устанет. Больше всего на свете ей сейчас хотелось полежать в ванной, а потом уткнувшись в подушку с наслаждением выплакать все напряжение. Но этим планам не суждено было сбыться - рядом топтался, бросая в ее сторону смущенные взгляды, Мартин. Внутренне Рианет слегка улыбнулась, парень выглядел, пожалуй, даже более растерянным, чем она сама. Ее-то учили скрывать чувства, а у него просто все на лице написано. И это даже вселяло толику уверенности в принцессу. Куда хуже было бы, если бы даже в собственной спальне она не ощущала себя хозяйкой положения. А с сэром Базиллом, к примеру, это наверняка было бы так.
- Прошу, проходи, располагайся, - Рианет с вежливой улыбкой сделала приглашающий жест.
Ее спальня, ставшая частью ритуала, разумеется, была переоборудована под него. Раньше и кровать была поменьше, и кое-что еще добавилось. По советам Рианет сделала все изменения заранее, и почти год спала на слишком большой для одной кровати, привыкая. Но зато теперь она не казалась ей чужой.... Ну, по крайней мере, слишком чужой.
- Мне нужно переодеться и привести себя в порядок... подготовиться к ночи, - извиняющимся тоном произнесла она, и указала на неприметную дверь, - Тут есть вторая уборная, если тебе это необходимо.
Сама же она юркнула в другую дверь, находящуюся неподалеку от туалетного столика, оставив Мартина одного.

Спальня принцессы была достаточно большая. Центральную часть занимала кровать под балдахином, сейчас собранным на столбиках. Кровать была застелена шелковым бельем цвета свежей травы. Источниками освещения служили магические лампы, укрепленные на стенах, сейчас они были чуть приглушены, создавая интимный полумрак. Кроме кровати, в комнате был письменный стол, также аккуратно убранный - на нем стопка бумаг, приборы для письма, множество ящичков. Рядом мягкий и удобный стул. Туалетный столик с большим зеркалом и парой ламп по бокам. На этом столике беспорядка было больше - шкатулки с бусами, бутыльки с духами, коробочки с пудрой, несколько кисточек... Тут тоже были ящички, один из них был приоткрыт, и из него свисало что-то кружевное, похоже, Рианет спешила, когда последний раз пользовалась ими. Одна из четырех дверей в комнате была приоткрыта - за ней угадывалась гардеробная. Большое окно возле письменного стола сейчас было плотно зашторено тяжелыми гардинами. Стены были покрыты тканью с мелким рисунком, и лишь в паре мест висели небольшие картины. Ничего особенного, просто пара милых пейзажей.

Пока Мартин осматривался или, быть может, приводил себя в порядок, Рианет в ванной переводила дух. Она безмерно порадовалась собственной предусмотрительности - принцесса на этот важный день одела платье с крючками спереди. Теперь снять его самостоятельно не было слишком сложно. Почему-то ее это сильно порадовало. Что же, по крайней мере, не будет неловкости при раздевании. Тонкий полупрозрачный халат ничего не скрывал и был совершенно бесстыжим, но Рианет выбрала его абсолютно сознательно. Ей скрывать нечего. Ведь так? Правда же?.. Умывшись и совершив все необходимые гигиенические процедуры, принцесса посмотрела на себя в зеркало. Бледная, как призрак, только щеки красные, да глаза на пол-лица от страха. Почему кто-то считает ее красивой? Впрочем, изящные линии тела, почти не скрываемые халатом и правда были приятны даже ее самокритичному взгляду. К горлу подступила тошнота, но Рианет тряхнула волосами. Большинство женщин рано или поздно проходили через это. К тому же, девственную плеву ей удалили загодя, и эскулап сказал, что в первую ночь ей, может, и будет немного больно, но никакой крови, что может испортить ложе, быть не должно. Так что ей еще и повезло! Но как же трясутся поджилки!.. Дрожащим шепотом Рианет создала бокал шнапса и выпила пару глотков - больше просто в горло не полезло. Что же, в ванной ей не отсидеться, в любом случае. Состроив зеркалу отработанную улыбку и запахнув халатик (более одетой от этого она себя чувствовать не стала), Рианет вернулась в спальню, с замиранием сердца ожидая действий от ее возможного жениха.

  «…Сжечь! Сжечь! Сжечь!», – рёв пламени наперекор шипению дождя в листве становился всё громче и в какой-то момент Ринн остановилась и обернулась к преследователям лицом. Острия копий, сталь мечей и топоров окружили её будто петлей, и с каждой секундой эта удавка затягивалась. Дитя ночи шагнула назад под укрытие могучих ветвей деревьев, на сухую траву и краем глаза увидела, что и пара орков последовала из дождя вслед за ней.

  – Как мило, что вы все сами сюда подошли! – беглянка крикнула своим тонким и полным злого веселья голосом, – Вы не знаете, с кем связались! Бегите, пока можете!

  Глаза её вспыхнули: алое пламя с пугающей яростью вырвалось из словно опустевших глазниц, божественным чудом ли, колдовством ли, не опаляя кожи на юном лице, – видели ли этот огонь когда-то её новые друзья? Быть может, Шелтон единственный раз заметила вспышку в той барной драке, что теперь казалась частью далекого прошлого. Но в тот раз Ринн остановила себя, не позволила Пламени вырваться наружу и сделать с кабаком то, что желало оно сделать когда-нибудь со всем миром. Всё сгорит. Но что-то сгорит раньше.

  Тогда и знакомый шепот звучал сквозь ярость огня, успокаивая и заставляя подумать, дать ярости время остыть – в этот же раз Тьма молчала, не шептала она о том, чтобы скрыться, чтоб не пугать друзей и не привлекать внимания горожан – да и не было рядом ни горожан, ни друзей. Только стая орков – наверное, они тоже хотят жить и живут так, как могут, но все равно всё сгорит, исчезнет, закончится, погибнет. Что-то погибнет раньше.

  Еще шаг назад – клинок в правой руке, делящий мир на своих и чужих – открытая ладонь руки левой – защитница Тьма, молчаливый страж, за спиной. В мгновение ока бьёт в ноздри запах прелой листвы – дождь и всепоглощающий жар; сменяется этот аромат на миг пряным, но тотчас горячим становится воздух – слишком горячим, чтобы дышать. Сухая трава под сенью укрывшего Ринн от дождя дерева гнется и тает от жара, и в следующий миг огненный взрыв вырывается из простёртой ладони, вспышкой света стирая мир ночи. Вой Пламени проносится меж ветвей.

«Кому нужна своя армия, когда есть мы?»
«Бдительные глаза сберегут вас и ваши вещи!»
©Листовки «Бдительных глаз», унесённые ветром.

За деньги можно купить многое: вино, чтобы утопить муки совести; женщин, умеющих создать видимость любви; десяток мечей, способных заткнуть глотку помянувшего неприятное прошлое. Деньги помогают выжить любой ценой, возвысится и забыть об уплаченной цене. И не приведи создатель ввязаться в игры аристократов, ведь каждый из нанятых мечей может знать, как пришёл к власти третий сын банна, а племянница эрла первой достала новые ткани, телега с которыми пропала в Морозных горах. Мало ли, что могло произойти с торопыгами, отделившимися от каравана ради прибыли?

А «Бдительные глаза» видели многое. Возвышение и низвержение богатых купцов и мелких аристократов стали для некоторых постоянным источником прибыли и частой причиной смерти, хотя оказаться втянутым в сомнительное дело можно и не подозревая об этом.

Например, сопровождая группу торговцев от Джейдера в Халамширал. Всего лишь пара телег, гружённых всякой всячиной, и никакого запрещённого товара, что не удалось отправить морем. И ведь все ветераны знали, что заказ не прост, вот только о причинах многие лишь догадывались.

Торрин лишь догадывался о подоплёке происходящего по лицам других наёмников. Обычные, ничем не примечательные маски суровых мужчин и женщин у большинства. Будто каждый из них - ветеран трёх войн, обязательно переживший четыре мора, хотя и берескарна то не видели. Напускная бравада новичков и, что действительно странно, чрезмерная осторожность трёх ветеранов, известных своим криминальным прошлым и участием в тёмных делах нового главы. Три профессиональных подонка-карателя, спокойно устраивающие резню в деревнях за единственный соверен и не жалеющие ни женщин, ни детей. Бывшие бандиты, доплачивающие из своей доли половину за безнаказанность тем, кто может замять любые дела и лишь потому ещё живые.

Вот только это всё слухи и догадки, ведь обычно они идут выполнять заказ со своей группой доверенных мерзавцев. Новым «Бдительным глазам» нужны были люди, готовые на всё.

___ ___ ___

Группа уже подходила к Халамширалу, бывшему когда-то столицей Долов - второй страны эльфов и последней их попытки объединится и возродить былое величие вместе . Несмотря на разрушение во время Священного похода против эльфов, близость к Имперскому тракту поддерживала биение жизни в этом скорбном памятнике некогда великой культуры. А ещё это по-своему уникальный город, в котором не эльфы живут в тесноте эльфинажей, а знать Орлея спряталась за стенами Высокого Квартала и плетёт свои интриги.

Солнце клонилось к закату, а серое, хмурое небо и не думало развеиваться, оставляя от светила лишь тусклый кругляш, когда торговцы и их сопровождение из «Бдительных глаз» прошли небрежный осмотр у ворот. Стража бегло осмотрела повозки и, чего-то боясь, поспешила запустить процессию.

Разве не проще было бы просто дать им на лапу, а не запугивать? Странные контрабандисты. То, что под маской торговцев скрывались именно они, было очевидно для всех, кроме совсем уж дубоголовых новобранцев.

Пройдя ворота города, отряд получил оплату, а старшие, назначенные на этот выход, начали обустраивать своих подопечных на ночлег в ближайшей таверне со съедобным ужином.

-Редкостная дыра, да, Торрин? - это был один из немногих адекватных ветеранов, чтущих свой кодекс чести. Не брать новый контракт, пока не завершишь старый. Не убивать непричастных. Не красть у своих. И именно он был назначен на выдачу жалованья согласно вкладу в дело. И хоть путь был пройден без сражений, матёрый вояка знал, кто действительно выполнял заказ, а кто лишь пейзажи рассматривал, да жрал в три горла, ленясь даже за дровами сходить.

-Ты, вроде, уйти на вольные хлеба хотел? Заказ завершён, сейчас выдам плату всем и можно идти. Я с тобой, если ты решился, - бывалый наёмник говорил в пол голоса и на фоне всеобщей попойки его мог расслышать только Торрин. - Не нравится мне это всё. Глаза катятся в задницу, заказ мутный, как вода в Нахашинских топях. А ты видел ту деваху у ворот, а? Взгляд недобрый, да и сама статная. Не швея и не кузнец. Воин, как пить дать. Вот только она не мимо шла, а за нами смотрела, уж поверь. Уходить надо, пока мы ещё в какое дерьмо не вляпались. Так что не отходи далеко, я закончу, отдам кому нужно весточку и неустойку за то, что я ухожу из Глаз, и сразу собираться. Уйду с рассветом, а как ты решишь - не моя головная боль. И тебе говорю лишь потому, что парень правильный. Бывай, Медведь.

Старик, который вовсе не выглядел на свой возраст и многое пережил, выложил всё как на духу и твёрдой походкой отправился к дальним столам, где засел с записями и выдавал новичкам положенную плату. Ветераны уже получили свои пол северена за, в общем-то непыльную работёнку и начали кучковаться за отдельным столом, горячо о чём-то споря.

У ворот же и правда стояла какая-то бабища внушительной комплекции. Может и жена кузнеца-пьяницы, что от его имени работает. Грозная и двигалась как-то странно. Будто не привыкла к собственному телу. Каждый шаг делала короче, чем нужно, в каждое движение вкладывала чрезмерную силу. От чего же?

Этой ночью привычный порядок работы был нарушен. Не было ни предварительного инструктажа, ни составления плана операции. Дежурный отряд TCTF под командованием лейтенанта Джонса подняли по тревоге — словно пожарную команду. Но для них это не стало неожиданностью, не застало врасплох: отработанными до автоматизма движениями, где был учтён каждый шаг, отряд быстро экипировался, и уже через две минуты, один за другим, погрузился в привычный зетатеховский «Атлус». В Найт-Сити всегда что-то шло не так, как надо. И в этом заключается одна из граней его сущности.

Ави уносил их куда-то прочь от сверкающего городского центра, где, зажатый меж штаб-квартирами PETROCHEM и KANG TAO, будто заложник, ютился штаб полиции. Через несколько секунд широкий фасад MILITECH, грозно взирающий на ониксовый шпиль корпорации ARASAKA, совсем скрылся в ночном смоге. Под бронированным брюхом «Атлуса», ощетинившимся двумя фронтальными миниганами, сонно полз уродливый карлик Санто-Доминго. Намертво приклеившись к Найт-Сити, сейчас этот район район пылал — выспавшиеся днём гангстеры под вечер выползли на улицы. Кто-то стрелял, а кто-то и горел; район был временно объявлен боевой зоной, и копы перекрыли основные магистрали, ведущие к центру. С присущим полицейским упорством и флегматизмом они ждали, пока раковая опухоль не сожрёт саму себя. Ждать им, по всей видимости, придётся до утра.

«ВХОДЯЩЕЕ СООБЩЕНИЕ»
«УСТАНОВЛЕНО ЗАЩИЩЕННОЕ СОЕДИНЕНИЕ»

Перед глазами возникло рябое лицо капитана Мацумото. В свете неоновой лампы, испускающей мертвенно-бледный свет, оно чем-то напоминало лунную поверхность. Воротник кителя был лихо расстегнут, а в пепельнице догорала сигарета — пожалуй, их счёт на сегодня перевалил за четвертый десяток. Старый японец был последней и единственной линией обороны TCTF перед бесчисленными бюрократическими армадами комиссара полиции Макса Хаммермана. Глава NCPD, ветеран ещё старой закалки, помнящий, как в ядерной сверхновой были стёрты бастионы корпораций, презирал TCTF, считал чем-то вроде паразита на теле полиции. Подсаженный теми же корпорациями, что восстали из пепла. Времена изменились. Корпорация "Найт", плоть от плоти города, официально спонсировала полицейский департамент. А неофициально — ещё "Милитех" и "Арасака". Но не всех, а избранных. Вас.

— Доброй ночи, офицеры. Джонс, — кивнул Дэнни, добивая сигарету и тут же прикуривая новую. — У вас срочная работа. Наш источник по горячим следам сообщил, что совсем скоро на задворках города, на свалке, должен произойти обмен: кочевники из "Альдекадо" протащили через границу некий ценный груз, который совсем скоро должен быть передан посредникам. Мы не знаем конечного заказчика, но знаем, что из себя представляют посредники. Передаю координаты места встречи.


— Теперь о посредниках, которые должны произвести оплату товара и осуществить его доставку. Группу возглавляет Тонвуд Гирш — независимый контрактор. Соло. Один из наиболее высокооплачиваемых. Не работает с дилетантами, поэтому можно ожидать, что его фиксер подобрал соответствующую команду. Ожидаем шесть бойцов, включая самого Гирша. Изображение.


— Насчет группы кочевников у нас куда более скромные данные. Груз сопровождается четырьмя легковыми автомобилями, также имеется "пативэн". Где-то порядка пятнадцати бойцов. У вас не должно возникнуть с ними проблем.

— О предмете сделки информации нет. Известно, что речь идёт об объекте высокотехнологичной природы. Зная, чем занимаются "Альдекадо", можно предположить, что он был украден у одной из корпораций. Но точно известно, что искомый объекте находится в кузове милитеховского «Бегемота». Очевидно, что он не принадлежит самим кочевникам, поэтому версия с угоном кажется наиболее правдоподобной. Как его протащили через границу — другой вопрос, сейчас он не имеет смысла. Но недвусмысленно говорит о количестве вложенных эдди. Ваша задача, как всегда, проста. Не допустить осуществление сделки. Подавить сопротивление. Перехватить товар. Установить его происхождение. Далее будем смотреть по обстоятельствам, — на лунную поверхность опустилась усталая рука владельца. Качество искусственной кожи было поразительным.
— Времени почти нет.

«ETA 3:00 min»

— Ваши пассажирские места, как обычно, оборудованы системой точечного десантирования. Ави пройдет над точкой на сравнительно небольшой высоте при отключенных двигателях — ревущие двигатели плохо сочетаются с эффектом неожиданности, вы понимаете. Поэтому проход над точкой встречи будет только один. Прыгать им прямо на головы, взять в кольцо, или перерезать единственную дорогу к отступлению — Джонс, это на ваше усмотрение. Провал миссии повлечёт за собой нежелательные для нашего отдела последствия. Речь идёт о топовом имиджевом приоритете. Я рассчитываю на вас. Следующий сеанс связи — после того, как товар будет под вашим контролем.

«ЗАГРУЗКА ДАННЫХ МИССИИ»
«КАЛИБРОВКА ТАКТИЧЕСКОГО ИНТЕРФЕЙСА»
«ПОДКЛЮЧЕНИЕ К ЛОКАЛЬНОЙ НЕЙРОСЕТИ»

Кибернетические пары глаз вспыхнули тусклым голубым. Их было всего шесть пар, по три с каждой стороны борта. За спинами зашипело: автоматика была вот-вот готова вырвать вас из корпуса ави, отправить в короткий, но захватывающий полёт над бесконечными мусорными дюнами и барханами. У Джонса, чей порт был подключен к системе десантирования, оставалось всего две минуты на то, чтобы успеть задать персональные точки высадки. «Атлус» уже пошел на снижение, тихо сопя накатывающими потоками воздуха. Внешние камеры заприметили цель: угловатый корпус «Бегемота», окруженный чернеющими корпусами машин, свет фар. Люди у раскрытых дверей. И отдельно стоящая троица кочевников, встречающая гостей. Им навстречу, лавируя по извилистой дороге из спресованного мусора, тащилась пара «Эмпероров». Гирш и компания.

Как и говорилось в записке, реакция от устройства последовала через несколько секунд после того, как Эрих озвучил "заказ". Прозрачная заслонка замерцала зелёным, и прямо перед ней в воздухе повисла вращающаяся голографическая проекция строго в зелёных тонах, изображавшая миску, наполненную чем-то, что, в общем-то волне походило на рисовую кашу. И там же рядышком в воздухе возникло описание на понятном мужчине языке. Вот только оно вызывало вопросы.
- Мясо трицератопса? Что это вообще за дерьмо такое? - недоуменно переспросил Борис.
Как растение умудрялось видеть, тоже было вопросом, но мясо динозавра всё-таки интересовало сильнее. Так же сильно, как и "овощи" в лице топинамбура, помидоров и помпезного гыра-гыра (?), соседствующих в списке состава наряду с обычным отварным рисом.
- Мда-а-а, - озадаченно протянул Эрих, почесав затылок. - Ну и каша. Трицератопс, блин. И топинамбур. А это вообще овощ что ли? Всё же эта штука, похоже, не настолько умная, чтобы можно было просто заказывать, что хочешь, как в ресторане.
Рисковать и пробовать на вкус такую экзотику землянин как-то не решился, даже несмотря на голод. Немного поколебавшись, он ткнул пальцем в красную кнопку.
Голограмма исчезла. Судя по всему, устройство вернулось в изначальное положение.
- А ну-ка, дай я попробую. Волшебство волшебством, но мы же не кретины конченые? Давай, жми ещё раз, когда говорить. - проявил инициативу кактус.
Когда Эрих нажал желтую кнопку снова, Борис прокашлялся, словно приготовился к речи. И в каком-то смысле это действительно было так.
- Значит, так, чудо-печка. В фарфоровой чашке, будь любезна, рисовую кашу из отварного круглозёрного риса, в которой обязательно должны быть следующие тушёные овощи - морковь, помидоры, цукини, зелёный горошек... и шампиньоны. Да, шампиньоны обязательно, тоже тушёные. И мясо туда подавай нормальное, говядину, а лучше телятину, да помоложе. И посолить не забудь, а то знаю я вас.
Микроволновка загудела. Вместо того, чтобы выдать картинку, она зашлась таким шумом, что, казалось, сейчас произойдёт что-то странное. Но как только Майеров завладела паника, и он готов было уже потянуться к красной кнопке, чтобы отменить мудрёную задачу до того, как машина полыхнёт и взорвётся ядерным грибком, звуки резко стихои, и мерцающий экран показал голограмму. Результат порадовал - состав полностью соответствовал требованиям, разве что из мяса там была и говядина, и телятина одновременно в равной пропорции, но то уже были издержки.
- Что, сработала? В следующий раз закажем хорошего скотча. Не знаю, зачем, но так надёжнее.
Но стоило Эриху нажать на зелёную кнопку, как всё случилось в мгновение ока. Яркая вспышка озарила внутреннее пространство "микроволновки", и там буквально из воздуха материализовалось блюдо, которое только что было на проекции. Дождавшись сигнала и открыв дверцы, мужчина убедился, что это именно то блюдо, которое и было заказано, и оно имеет адекватную для употребления и раскрытия вкусовых качеств температуру свежеподогретой пищи.

Чарли выскочила из душа быстрее, чем рассчитывала. Ни смутивший её поначалу застоявшийся воздух с абсолютно характерным душком, ни сбивший его металлический запах воды не принудили бы гостью покинуть уборную прежде необходимого, но о том, чтобы понежиться немного под этими «тёпленьким» потоком из распылителя, уже не могло быть и речи. В какой-то момент, однако, тело даже попривыкло, и Чарли волей-неволей смирилась с колючими ледяными струями, пробивавшими её до костей, но вскоре поняла, что сразу за смирением приходит онемение, а дальше, видимо, смерть. На этой станции опасности поджидали на каждом шагу, и двинуть кони можно было вообще от чего угодно, но сделать это в душевой было бы ну слишком позорно…

Так что, быстро покончив с планом «намылиться-смыть, намылиться-смыть» и наспех вытерев ноги — в этом ей очень пригодилось лежавшее на полу хозяйское полотенце — она вышла в комнату, обхватив себя за плечи, тут же покрывшиеся гусиной кожей, и сконфуженно став к полосатому боком. К счастью, долго ждать не пришлось.

Пытаясь наспех вытереться дрожащими руками, она молчала, наверное, больше оттого, что боялась не произнести посиневшими губами ни слова, и вполуха слушала, как склонившийся над ней Ричи бормочет какую-то ерунду про пользу холодного душа и тихонько взбивает её причёску, выжимая мокрые космы себе в кулаки. Шарлотта подумала, что опять долбанула бы ему по шарам, если б только не замёрзла так сильно. Она выпустила бархатную кромку полотенца из рук, когда тигр прижался широкой мордой ей к виску, вдыхая, как пахнут её волосы. Мягкие, сказал он. Мягкие.

Волосы у Чарли были что надо, это правда. И обнаруженный в туалетной стойке тюремный обмылок, неважно, как хорошо он пах, их, разумеется, ни капельки не заслуживал. Поглаживания её ладоней и белёсый завиток, что Шарлотта нечаянно оставила на его покатом боку, были лучшим событием, что вообще могло приключиться за его глицерин-вазелиновую карьеру. Лишённая выбора, впрочем, она вынуждена будет вернуться к нему ещё неоднократно, так что везучий сукин сын со временем весь изойдёт на пену и счастливо умрёт в её руках.

В руках Ричи она тоже как будто истончалась, от лёгкого смущения и почти физической скованности, но и они потихоньку испарялись вместе с влагой, оставляя там, где он прошёлся полотенцем, только тепло и непрошенное чувство уюта. Запахи её мытых волос и тигриной шерсти смешались, они дышали ими вместе. Так отпечаток чужого тела проник в её обособленный личный мир, и Шарлотта спокойно его приняла. Её не сильно беспокоило, что тигрёнок слегка заигрался, по третьему разу вытирая ей плечи, спину и бёдра, и когда он повёл пушистым краем ей по животу вверх, поглощённо массируя его, затем с боков и под мышками, и осторожно, будто проверяя её реакцию, обнимая и стискивая груди, она тоже позволила ему. Так полотенце медленно сползло по её плечам, и Чарли воспользовалась этим, высвободив руки, чтобы расправить тяжёлые волосы по спине. Она улыбнулась, думая о том, как тюремщик, который ещё вчера бил её с ноги в живот, сейчас обтирает, бережно, словно ухаживает за любимой драгоценной скульптурой. Улыбка получилась мечтательной — скульптура была живой, и сама быстро поддавалась этой заботе.

Это плохо. И этому лучше было положить конец сейчас, чтобы собраться с мыслями.
Она должна управлять.
Она. Не он.

— Я тебе тут наследила, — наконец тихо сказала Чарли, переступая с ноги на ногу и зарывая пальцы в мокрый ворс. Она положила ладонь Ричи на живот и мягко, но настойчиво, оттолкнула его от себя, выпутываясь из его объятий и второй рукой запахивая полотенце на груди. — Во что это ты играл?

— Ладно, беру свои слова назад, — Чарли с усилием сглотнула, заглядывая в канистру. — Я ещё не настолько проголодалась, чтобы это жрать.

Она уже успела пожалеть, что начала проверять тигра на прочность с самого утра. Он, похоже, встал сегодня не с той ноги — а может и лапы, с точностью формулировок Шарлотта ещё не определилась, — так что не только не внял её доводам, но и решил выволочку устроить. Хоть в угол не поставил, воспитатель, блин. Впрочем, стоять сейчас тут в трусах и футболке, переминаясь и зябко потирая по очереди ногу о ногу, было немногим лучше, так что воспитательные методы Ричи потихоньку, но действовали. Знать ему об этом было необязательно, разумеется, так что Шарлотта всеми силами не подавала виду. В душе она всё ещё вольный пират, и такой хернёй, как отсутствие штанов, её не сломить.

— А где у тебя тут… ну… гравикара какая-нибудь? Или на чём мы поедем? Ты же не думаешь, что я это сама таскать буду? — она осмотрелась и задержалась на встроенном в стену механизме. — А это что за штуковина?

— С О-о-оливера, — передразнила его Шарлотта, всё ещё вычёсывая из своей головы сонный беспорядок. — Да мне насрать. Они мне жмут. И трут кругом. Ещё и по швам пойдут в самый неподходящий момент — это к гадалке не ходи. А без штанов мне никак.

Чарли задрала ногу повыше, уперев ступню в стену, куда скрывалась отъезжающая дверь, и ткнула пальцем себя в голень. Она посмотрела на тигра и очень выразительно сложила брови домиком.

— Понял? Ещё пару дней и я точно в тигрицу превращаться начну. Мне это нахрен не надо. Раз уж я теперь помощник надзирателя, а не заключённая, у меня появились права. И привилегии. А это значит, что, помимо достойного ухода за собой, мне положены, — она начала загибать пальцы, — нормальная форма, ключи, табельное оружие, оплачиваемый отпуск, перекуры и обеды. Чё?.. Да шучу я, конечно. Нормальная форма и нормальная еда в самую первую очередь. Потому что я не ела с позавчера, если ты вдруг забыл. И если думаешь, что я в таком виде могу харчи арестантам разносить… Не-а. Я просто не донесу.

Она легко оттолкнулась от стены и поравнялась с Ричи, встав прямо перед ним. Очевидно, ему было над чем подумать. Выжидательно поглядывая на него, Шарлотта снова занялась волосами, теперь собирая их в хвост.

— А насчёт вчера вообще не парься, — она улыбнулась и махнула рукой. — Я так и знала, что ты импотент.

- Адам? Да так, пустяки, обычное дело. - девушка махнула рукой, но было заметно, что после поцелуя в щёчку прямо посвежела и разрумянилась, - Лилли, как всегда, работает за всех, а отдыхают за неё другие. Но сегодня мы поработаем на себя любимых, и с чем нам предстоит иметь дело. Кстати, неплохой прикид.
Она достала планшет и, немного покопавшись в нём, показала экран. Демон увидел картинку, на которой была изображена женщина около двадцати-двадцати пяти лет с короткими тёмными волосами. Она была человеком и, по всей видимости, если не из одного с ним мира, то из какой-то похожей альтернативной вселенной.
- Думаю, проблем с этим у тебя не возникнет. Готов к научной работе?

Первое, что пришло на ум Эриху - он пересмотрел фантастических фильмов. Пересмотрел и явно видел сейчас нечто из разряда галлюцинации под впечатлением от "Чужбины" Карпентера, вызванной психотропами. А говорили, что приход будет чисто эйфорический, ну-ну...
Комната, где он оказался, целиком и полностью отличалась от дежурки аптечного сторожа. Общее тут только было одно - светлые тона интерьера. Майер лежал на кровати с таким видом, словно прилёг на неё с самым обычным настроем, но он тотчас же поменялся, едва мужчина осознал неладное. Слишком реалистично для галлюцинации от наркотиков - уж он-то имел в этом какой-никакой опыт. Больше походило на то, что он всё-таки откинулся от тех колёс, и теперь в раю или Чистилище - белые оттенки прямо на это намекали, а также то, что он был абсолютно голый, и лишь покрывало, небрежно наброшенное на пах, прикрывало самое главное.
Впрочем, дальше всё уже было не так однозначно. Футуристичный дизайн комнаты и отсутствие ангельского пения надежды на вечный покой не внушали. Хотя Эриха никто не тревожил, он мог счесть за беспокойство тот факт, что особенно на фоне окружения выделялся красный бант на столике в центре комнаты, символично повёрнутый к нему и явно призывающий подойти, взять прилагающуюся записку и прочесть её.

0 – ТУРНИР! В Лубритани начинается новый ТУРНИР! Все Рыцари должны поспешить в Амелот (лубр: "I-​am-a-lot"), Королевский Замок, чтобы принять участие в сем достойном настоящих воинов испытании. Это будет хорошая проверка ваших умений держаться в седле и сражаться различным оружием, но также и умения выбрать Прекраснейшую из Дам...

"...На то и Лубритань, там имя – как удар!..." (с) "Лэ о Леще"

"...Турнир! Вот и все терзанья окончатся, что ни есть.
Кто выиграет состязанье – тому и дама, и честь!..." (с) всё о нем же.



...Турнир - как много в этом слове для сердца Рыцаря слилось! Это и благороднейшая из забав помимо войны и охоты, и возможность померяться силой с другими добрыми Рыцарями, и блеснуть перед Прекрасными Дамами, а также потешить славного Короля Артура Мандрагора. Кстати говоря, а вот и он: могучий черноволосый муж с кудрявой бородой и яростным взглядом. Его роскошный наряд из вышитого золотом бархата и дорогих мехов хорош, но ему куда больше шли бы кольчуга и панцирь. Понимание этого прискорбного факта заметно и по взгляду Артура - издалека видно, какая зависть мелькает во взоре правителя, когда тот оглядывает очередного проезжающего к ристалищу Рыцаря. Ну ничего, по крайней мере сегодня у Короля и его прекрасной златовласой Королевы Гиневры будет место с лучшим обзором!

Кроме Короля с Королевой на турнир прибыло множество самого разного люда: королевская свита и челядь, стражники, юные оруженосцы, трубадуры, шуты, торговцы, вольные землепашцы, ремесленники и просто зеваки-бездельники. Даже монахи, хоть с виду и осуждающе глядящие на военные упражнения Рыцарей, нет-нет да и с любопытством посматривают на происходящее. А иные самые крепкие и юные среди носящих черные рясы выдают себя горящими глазами при виде мечей и пик: сразу видно, что не по этим молодцам молчание монастырских келий и смирение плоти! Парни из простого люда тоже приглядываются к бранным затеям с интересом, но больше кучкуются у стрельбища, где вскоре выступят лучшие лучники Королевства. Хотя Рыцарям не возбраняется использовать лук и стрелу на охоте, в бою они всё-таки предпочитают разить врагов могучей рукой и верным мечом. А вот у смердов таких предрассудков не водится, из-за чего стрелки-чемпионы среди простолюдинов чуть менее популярны, чем лучшие Рыцари Королевства.

С азартом и любопытством глядят и Прекрасные Дамы со своей галереи, лишь притворно ахая и сочувствуя неизбежным в таких случаях раненным и погибшим, но вместе с тем и внимательно высматривая самых ловких, сильных и приятных по виду и манерам Рыцарей. Каждая в глубине души надеется, что именно ей будет поднесена корона "Королевы Красоты" этого турнира - случись такое и твой портрет появится на страницах ежегодного "Ye Olde Vogue", особой летописи куртуазной жизни Королевства, а значит жизнь прожита не зря!

– Медовый напиииитооок! Медоооовыыыый напииитоооок! - надрывается один торговец-разносчик.
– Фрукты в меду для Прекрасных Дам! Сладкие персики для Прекрасных Дам! - подхватывает второй.
– ЖАРЕНОЕ МЯСО! А КОМУ ЖАРЕНОЕ МЯСО! - ревет драконом третий, потрясая цельной свиной ногой.

Лязгают мечи в тренировочных схватках, свистят и втыкаются в мишени оперенные стрелы, ржут боевые кони, смеются и осушают кружки с элем зрители и участники. Уже совсем скоро начнется торжественный выход благородных Рыцарей на ристалище, а затем...

Каждый из вас, Рыцари, сейчас стоит подобно витязю на распутье - вам следует принять решение о том, как лучше подготовиться к турниру и в каком именно виде рыцарского спорта вам выступить.

УВАГА!

Раньше здесь был другой пост. Был да всплыл.
Теперь у нас есть хороший, новый таймлайн. Правильный и официальный.
Прочитать о событиях в мире и Найт-Сити можно, например, здесь:
ссылка

Пригодится как вообще, так и для создания персонажа, например.

Заслуженный отдых, потраченный на раскрытие тайны призрака Орлиной башни и погребение обнаруженных в итоге останков, закономерно, как и всё хорошее, закончился, и Цезария с лёгкой сонливостью слушала указания седовласого Нигеля Эйверна. Её задача, как и раньше, была ясной и не изменилась с прошлого раза: вернуть отряд целым и невредимым. Но сколько дней они будут искать нужный отряд нежити, сохранится ли у тех донесение или будет уничтожено к тому моменту, как "Вороное крыло" найдёт их, со сколькими другими отрядами неживых существ им придётся столкнуться — всё это было неизвестно. Удастся ли помельчавшему разведотряду — без позитивного лидера Ко'Драпа, без саркастичного мага Лотара, но зато с конём — выполнить это полное опасностей задание? Монахине нужно было как следует подготовиться, и часа на сборы могло не хватить. Но Нигель сообщил, что приближается буря, а значит, и медлить было нельзя, иначе они рискуют увязнуть в крепости Умеренности до окончания бури.

— Какая подружка? — непонятливо спросила Цезария, встав поближе к Заду и к Юрону. Вроде вчера у Юрона никаких подружек не было, она точно об этом знает! — Поздравляю с повышением!

Девушка улыбнулась не сквайру, но рыцарю. Теперь-то он наверняка посветлеет лицом, начнёт больше улыбаться и радоваться жизни. А старое скучающее лицо забудет. Оно ещё никому не шло. И ангелы на небе не любят вечно унылых.

— Кстати, Зардомас, — вспомнила монахиня, — мы с Юроном вчера были в Орлиной башне и там нашли кое-что, решили отдать тебе, потому что его велели отдать достойному человеку...

Она покопалась в заплечном мешочке и выудила оттуда наручи. Вчера Цезария ещё успела показать находку Жюстине, чтобы посоветоваться с ней насчёт защитных или каких-либо иных свойств находки. К магам так поздно девушка уже не решилась идти, так как ни разу не была в их обители, и по слухам в позднее время до них было невозможно достучаться.

— Держи! — Цезария буквально впихнула наручи лучнику и подмигнула Юрону. Всё, как и договорились с ним. — Стрелы твои станут точнее и защититься от меча, ежели понадобится, можно будет.

Каким бы грозным противником не был обнаруженный зверь, что он мог противопоставить слаженным действиям героев? Возможно монстр и хотел бы продолжить свой натиск, однако питомец антонии решительно атаковал морду и глаза зверя позволив остальным спутникам воспользоваться возникшим замешательством и слаженными ударами и выстрелами добить зверя. Сражение закончилось столь же стремительно как и началось и вот теперь перед авантюристами лежало бездыханное тело зверя. Мог ли он представить что столкнется на своих территориях с кем-то столь же опасным?

(Граница Империи Всевышнего, крепость Умеренности, раннее утро)

Первый луч едва тронул зубцы самой высокой башни крепости – Орлиной, а в часовне собора Святой Юфемии уже забили колокола. Потемневшие от времени громадные стены – что первая крепостная стена, что вторая были около сорока футов в высоту собирали утреннюю росу в трещины, оставшиеся здесь после последнего штурма и ещё не везде заделанные. Отмостки от башен к парапетам на стенах, к проходам на них же, оплетали каменной паутиной всю крепость, отчего во многих уголках Умеренности вечно царил полумрак, накладываемой тенью от солнца, едва пробивавшегося через плотный строй облаков.
По размерам Умеренность могла посоперничать с любым хорошо развитым городом Империи. Объединённая архитектура гномов, людей и эльфов породила необычный сплав из монументальности Кланов, изящества Эльфов и принципов планировки Империи. Итогом стала эта крепость, чьи толстые колоссальные стены венчал сложный ансамбль башен с фасадами, которыми мог позавидовать иной дворец. Часовни и церкви походили на донжоны и укрепленные бастионы, казармы – на укреплённые жилища кланов, а наблюдательные пункты устремлялись на такую вышину, что, казалось, с них можно было коснуться холодных звёзд Невендаара.

Ещё одной "особенностью", кроме толстых, в десять-двадцать футов шириной, стен, отличавшей Умеренность от какого-нибудь богатого имперского города, были тесные улочки, переплетающиеся с друг другом. Удивительно, но при всех размерах, застройка внутри была столь плотной, что крепость едва-едва наскребла места на две площади, где можно было проводить необходимые учения, построения и, если придётся, праздники.
И всё это мрачное великолепие принадлежало только людям – нет, конечно, согласно новому договору, в крепости были и мастера Горных Кланов, и дипломаты Союза, вместе с небольшими охранными отрядами, но благодаря общей площади Крепости, столкновение было с ними редчайшей удачей, так что простые гарнизонные вояки предпочитали считать, что кроме них никого нет – тем более что за стенами, на многие и многие мили это было почти правдой. Редкие одинокие домики-хозяйства появились в пределах Умеренности совсем недавно: двадцать лет земля здесь была раздираема войной, и мирные жители надолго покинули здешние угодья, здраво рассудив, что мёртвым пашни и сады ни к чему.

Утро застало Освальта в казармах. Измученный вчерашней строевой подготовкой, он спал, подложив под голову для пущего комфорта локоть, прямо поверх подушки. Шёл последний летний месяц; сборы только что закончились, и сквайр наивно полагал, что имеет право выспаться. В здании, возведённом целиком из камня – только крыша была деревянной, частенько плохо топили: поэтому все кровати, выставленные в ряд, были укрыты достаточно толстыми меховыми одеялами, под которыми можно было спокойно спать, не боясь застудить себе шею или какую-нибудь другую часть тела. К несчастью, помимо настойчиво зовущих колоколов, ещё у одной причины по имени Григор были намерения не дать Ко’Драпу отоспаться. Усатый соратник и сосед по казарме растолкал воина и сообщил тому, что его хочет видеть на площади Юттона Благочестивого, ни много ни мало, собственной персоной Нигель Эйверн.
— Ну давай, увалень, просыпайся! Развалился тут, как огр посреди дороги! Руки в ноги и быстро на площадь Благочестивого, сбор через десять минут!
Только окатив себя из ведра холодной водой, сквайр вспоминает: точно, вчера им что-то говорили про посвящение. Григор тем временем будет Юрона, спящего неподалёку.
— Поднимайся, поднимайся, бес тебя за пятку! Тоже забыл, что у вас сегодня "выгул"?
Выгулом между собой солдаты звали то самое посвящение. Отряд новобранцев отправляли в "легкую прогулочку" недалеко от стен Умеренности. Жестокая тренировка подчас могла закончится и жертвами, но что Руперт, что Нигель, хоть и берегли своих бойцов, считали, что подобные жесткие условия – единственный выход держать гарнизон готовым к любой опасности.

На северной наблюдательной башне во всю гуляет ветер. За каменным балконом плещется зелёными волнами Великий лес, мешая Зардомасу вглядываться в алеющий горизонт. Ярко-зелёная листва дубов и ясеней переплетается с красно-жёлтым убранством клёнов и берёз, подсказывая знающему человеку, что в этом месте заканчивается царство людей и начинаются владения Союза. Образ зыбкий, как и сама граница: эльфы не держат постовых застав на своей территории, и сейчас, кажется, вообще её практически не контролируют, уединившись в своих зимних дворцах.
— Эй, Зад, чего замер, никак задремал, что ли? — тяжелая рука Конрада хлопает тебя по плечу, вырывая из оцепенения, — давай, друг, свободен. Смена караула. Тебя, поди, уже ждут. Говорят, Харл опять с возом дичины вернулся, так что Гунда сегодня закатит нам пир, так что не опоздайте к обеду! Клянусь Всевышним, если он и в этот раз не расскажет, где ухитряется столько настрелять, я донесу на него в Магистрат¹.

В соборе Святой Юфемии не спали уже давно: заутреня начиналась раньше, чем проходило построение, и сейчас в базилике расположился нестройный ряд синих капюшонов – послушницы, среди которых была и Цезария, молились Всевышнему о благополучии императора и императрицы, о воинах крепости и о тех, кто покинул этот мир. Высокий неф здания украшали множественные рисунки истории Невендаара, начиная с его создания, до низвержения Бетрезена. Утреннюю тишину нарушало мерное бормотание тридцати послушниц, проговаривающих полушепотом литании, да поскрипыванием деревянных скамеек, на которых им позволялось устроиться, хотя многие предпочитали молиться на коленях.
Когда огоньки свечей перед массивным алтарём, изображавшим двух архангелов, начали дергаться, свидетельствуя о том, что фитиль в скором времени догорит и они потухнут, послышался скрип массивной, обитой железом двери и в залу вошла собственной персоной Жюстина де Анж.
— Цезария, со мной, — негромко окликнула она послушницу, — остальные – продолжайте молитву.
Когда девушка вышла вслед за священницей за дверь, Жюстина, возвышавшаяся над ней чуть ли не на голову, положила руку на плечо и повлекла к выходу из собора.
— Тебя прикрепляют к разведывательному отряду "Вороное крыло". Сегодня у него первый выход, и тебе нужно будет отправиться с ними. Я уверена, что всё пройдёт гладко, но всё же, в твои обязанности входит как раз то, чтобы все они вернулись целыми и невредимыми. Поняла? – пара строгих синих глаз посмотрела на Цезарию сверху вниз.

А вот в Башне Таинств² кажется, не ложились совсем. Винфрид и Лотар сидели каждый за массивным столом, столешницы которых, кажется, в прошлом были дверьми в этих же башнях, и старательно изучали фолианты. Неизвестно, ложились ли они или просто встали пораньше, но караульные, пару раз прогуливавшиеся под бойницами – иначе не назвать эти маленькие немногочисленные окна в двадцатифутовом каменном великане, были готовы поклясться Всевышним, что свет в башне не потухал всю ночь.
Комната напоминала больше какой-то склад или лавку старьевщика, нежели магическую лабораторию: множество ветхих книг, засушенные растения, выцветший пергамент повсюду. Спокойному изучению таинств, впрочем, не было суждено случится – дверь распахнулась, принося с собой утреннюю прохладу (что-что, а вот камины в башне топили хорошо, поэтому пока сквозняк не начинал гулять по коридорам, в помещениях было тепло), и на пороге появился магистр Уоллстон. Вообще-то Винфрида и Лотара только недавно перевели в помещения, прилегающие к библиотеке, но магистр отказался "таскаться в такую даль", чтобы преподавать заклинания новобранцам. Маги в крепости выделялись даже на фоне остальных своих собратьев: казалось, посохи им нужны не для сотворения заклинаний, а для того чтобы орудовать ими как булавами – настолько крепкими и ладно сбитыми выглядели волшебники гарнизона, неизменно повергая в удивление новых учеников.
— Собирайтесь, — буркнул с порога старик, и бросил каждому в руки по одному кристаллу маны жизни, — это вам пригодится.

***

(Крепость Умеренности, площадь Юттона Благочестивого, те же, утро)

Обычно людная в любое время дня и ночи, в этот раз площадь пустовала. Встретившиеся здесь люди не были ни новичками, ни незнакомцами друг другу. Все уже бывали за стенами Умеренности, и не раз, но всегда с более старшими товарищами. В этот раз они идут в самостоятельный поход, чтобы доказать, что первый год, проведённый в этих стенах пошёл им впрок. Перед сформированным уже отрядом стоит Руперт Беретон, комендант крепости. Массивные доспехи защитника веры сами по себе напоминают небольшую переносную крепость. Рядом с ним, в сплошь черных одеждах, словно это в честь него назвали разведывательный отряд, стоит Нигель Эйверн. У него в руках список, с которого он зачитывает состав отряда, при этом слегка раскачиваясь, так что ножны мечей позвякивают, ударяясь друг о друга.

— Так, — голосом, будто бы не готовил отряд к первому самостоятельному выходу, а зачитывал, что сегодня будет на обед, произнёс Нигель, — сквайра – два, стрелок – один, магов – два, послушница… – он бросает исподлобья строгий взгляд, выискивая Цезарию.
— Я привела вам послушницу, Нигель, — слышится женский голос, и аббатиса Жюстина появляется на площади вместе с Цезарией, — ваш посланник слегка запоздал.
— Гм! — хмыкает Нигель таким тоном, что совершенно очевидно, что опоздавшему несдобровать: скорее всего теперь будет три дня чистить подземные казематы – вотчину охотников на ведьм. — В общем, все в сборе, командующий Руперт Беретон, — кивает мститель коменданту. Они старые друзья: вместе пошли войну, поэтому обходятся без формальностей.

Беретон кивает, и приподнимает густые седые брови, делая глубокий вдох. Задумчиво стучит по латной перчатке и начинает короткую речь:
— С сегодняшнего дня вы получите официальное право называться членами "Вороного крыла". При, условии что все вернётесь целыми и невредимыми, — он обводит разведывательный корпус из шести человек пристальным взглядом, — а по сему слушайте свою первую боевую задачу внимательно: продвинуться на шестнадцать миль точно на север вглубь леса, провести небольшую разведку, после чего доложить лично Нигелю Эйверну, который и вынесет вердикт о вашей пригодности к дальнейшей службе в таком качестве. Если всё пройдёт гладко, то успеете вернуться засветло. На вашем месте ночевать в Великом лесу я бы не оставался – поверьте, при всей его красоте в отношении наших казарм, он куда менее гостеприимен, чем может показаться с первого взгляда. Вас выпустят через главные ворота. У вас есть примерно час на подготовку, затем вас ждут на заставе у ворот. Лидером в этом походе будет… — он зачем-то посмотрел сначала на Нигеля, затем остановил свой взгляд на Юроне и произнёс, — Освальт Ко’Драп. Выполнять! И да поможет вам Всевышний.
Нигель кивком подтверждает слова коменданта, как непосредственный начальник, и отпускает восвояси, напоследок добавив:
— Ваше экипировка и оружие сейчас находятся там же, где и обычно – в общих оружейных ваших подразделений. Когда вы вернётесь, под ваш корпус будет выделена отдельная сторожка – так что не спешите по возвращению расставаться с вооружением, скоро у вас появится собственный склад.


Начинается новая веха в вашем служении Империи. И, словно в подтверждении этого, площадь наконец-то заливает лучами рассветного солнца, заставляя вас зажмуриться.

Мира принялась за дело: нагнала жару, мелкими осторожными пошлепываниями подготовила тело, а уже потом принялась к парке: упругий, но совсем не болезненный шлепок веником, задержка того на коже для массажа, второй такой же. Своеобразный конвейер, выбивающий пот, как у парящегося, так и у парящего. Особое внимание - локтям, коленям, пояснице. Именно тут зачастую возникают проблемы. Кости, суставы первыми начинают сдавать. Конечно, Лилит была еще очень молода и даже не думала о подобных проблемах со здоровьем. Но попаренные суставы позволят отодвинуть время, когда она о них задумается, еще на несколько месяцев, а, может, и лет. Правда, тут не только от бани зависит.
- Все... - закончив, Мирослава отступила, вытирая предплечьем пот со лба и кидая уже существенно потрепанные веники в бадью с водой, - Долго не сиди, бледненькая ты что-то...
Она распахнула дверь как раз тогда, когда Тристан, явно красуясь перед двумя девушками, стянул простынь. На секунду Мира застыла солевым столбом. Хорошо еще, что она после бани-то красная!.. Но деваться было некуда - возвращаться в парилку было уже попросту вредно.
Топая, как сто тысяч горных великанов и кашляя, будто у нее последняя стадия чахотки, Мира подошла к воде, быстро облилась и позорно сбежала в предбанник. Смотрела она все это время в пол, чуть приподнимая взгляд лишь для того, чтобы не наткнуться на вещи.
В предбанник она влетела пунцовая до кончиков ушей. Слишком красная даже для "девушки-после-бани"...

Едва кончился бой в доме гетеры, едва кровь персидского командира окрасила пол, царевна Спарты и восставший из Аида спартанец увидели друг друга, а хозяйка дома рассыпалась в благодарностях храбрецам, избавившим её от вселившегося в её дом варвара, как перед домом показались всадницы-амазонки во главе с Ксифорой - конечно же, их провела в город хитроумная дочь Гермеса. Герои узнали, что царевна амазонок "неосторожно" дала клятву водами Стикса вернуться к Ксерксу с Галатеей или не возвращаться вовсе - и хотя Аристей первым заметил, что клятва может быть исполнена разными способами, Ксифора ответила, что если она предаст Ксеркса, его гнев обратится на её народ и её семью. И бывшие подруги скрестили оружие, и в этом бою Ксифора пала, а остальные амазонки (кто не бросился в ярости на убийцу их царевны, как не слишком умная, но верная Ксантиппа) бежали, прихватив с собой Гермиону.

Передышка была недолгой - через несколько часов к семивратным Фивам подошли передовые отряды варваров. Они думали, что город встретит их открытыми воротами, но их ждала засада - женщины, дети и старики спешно покинули город, взрослые мужи вооружились и готовы были защищать священные Фивы. Не ожидавшие засады персы в панике отступили, не успевшие бежать были безжалостно перебиты фиванцами. Галатея, конечно же, сражалась в первых рядах, и с ней её товарищи, не исключая и Ксифору... которой спутники Галатеи не позволили умереть так просто. Персы не смогли войти в город, но взяли семивратные Фивы в осаду.

Орифия и Никандр тем временем, торопясь, доставили пророчество оракула в Афины, и стратег Фемистокл растолковал его: эллинов спасут деревянные стены боевых кораблей. Жители Афин спешно эвакуировались на остров Саламин, военачальники готовились к сражению на море. Но для Орифии и Никандра это было их последнее путешествие вместе... что-то надломилось в их отношениях: то ли Орифия слишком явно ревновала любимого к их невольной спутнице, оказавшейся той ещё боевой девицей, (пусть даже только что лишившаяся жениха Гесиона не то чтобы могла ухаживать за другим мужчиной) то ли Никандр слишком уж явно думал, что он должен не убегать от врага, а встречать его грудью. В Афинах Никандр рвался в бой, и Гесиона (некстати) тоже, а Орифия пыталась отговорить его от этого безумия (и ревновала его к собиравшейся на войну вместе с ним Гесионе)... но не смогла - и их пути разошлись.

Несколько дней длилась осада персами Фив. В одном из сражений погиб юный и храбрый Телемах (но не раньше, чем он успел познать любовь спартанской девы). Раз за разом нападения варваров были отбиты, но защитники города понимали, что могут лишь оттягивать неизбежное. Но непокорные Фивы оттягивали значительную часть персидского войска на себя, мешая его продвижению вглубь Эллады, и советники Ксеркса предложили царю варваров пойти на хитрость - Ксеркс объявил, что помилует фиванцев, если они выдадут ему дочь Леонида живой или мёртвой, а его шпионы тем временем заслали в Фивы пленного беженца, который должен был сказать, что афиняне отказались принимать беженцев из Фив. Это подкосило боевой дух фиванцев - не всех, но всё же нашлись несколько защитников города, кто ночью напал на царевну Спарты. Нападение не застало Галатею совсем врасплох (Эсра была начеку и предупредила свою новую госпожу), но она была убита в ночной стычке.

Лишь троим из спутников Галатеи удалось бежать из города - бежали Аристей, хоть он в суматохе и потерял верных Корифа и Гесиону, и Калипсо, и вместе с ними отступил и Ариан - хоть он и готов был встретить смерть, достойную воина, он принял решение сберечь тело царевны Спарты и не дать ему попасть в руки варваров на поругание. Ксифора, которую больше ничто не держало на этом свете, и верная Майвен погибли, прикрывая отход остальных, а Эсра ещё раньше была убита, прикрывая собой ту, кого она уже считала своей новой госпожой, но Ариан сумел доставить тело дочери Леонида в Спарту, где оно было похоронено со всеми почестями. Ариан же участвовал ещё во многих сражениях той войны... но это уже совсем другая история.

Войско варваров вошло в ворота Фив, открытые предателями, однако тело дочери Леонида не досталось им. В гневе Ксеркс приказал обратить всех фиванцев в рабство, но богатые подношения и униженные мольбы фиванской аристократии позволили ей избежать участи своих сограждан.

Пророчество оракула исполнилось - в битве в Саламинском проливе многократно превосходивший эллинов числом персидский флот потерпел сокрушительное поражение. На следующий год персидское войско было разбито в битве при Платеях. Началось отступление персидской армии из материковой Греции, подстёгиваемое слухами о том, что эллины готовятся разрушить мосты через Геллеспонт, чтобы запереть персов в Греции (что было блефом со стороны Фемистокла). Всё прочее - уже достояние истории...

Эрдва снизила яркость картинки, повысила контрастность, наложила сверху несколько фильтров, убрала половину, добавила интеллектуальную обработку коротких импульсов, искусственно заузила поле зрения – и наконец получилось.

В холодном зимнем небе, одновременно темном и невероятно четком, будто морозной лунной ночью, падали звезды.

Конечно, Эрдва отлично знала что именно она увидит. Наверное, если бы не поленилась поднять из бекапа телеметрию, прочитанную незадолго до высадки, смогла бы даже построить часть этих траекторий. Начертить пальцем вектора, развесить на них показатели скорости и массы. В каком-то смысле, некоторые из них она достраивала и сейчас, в реальном времени, жонглируя обрывочными данными, апроксимируя слабые сигналы на той зыбкой грани где математика превращается в интуицию.

Это не имело значения. Эрдва хотелось увидеть сгорающие в атмосфере пылинки. Одновременно неповторимые и одинаковые, примитивные и прекрасные.

Если и правда, сгорев в мгновенной вспышке короткой жизни, они не отправляются в небытие, но перерождаются снова копией самих себя, обреченные совершать одни и те же ошибки с поправкой на разные исходные данные – если так – то, выходит, у нее есть бесчисленное множество жизней. Миллионы повторений, миллиарды комбинаций. И, хотя бы одна из них должна закончится хорошо, просто по закону больших чисел. И, ведь этого достаточно – одна жизнь на миллион.

Но звезды падали, сгорая задолго до того как могли хотя бы мечтать коснуться протянутых к ним рук.

Возможно, только возможно, что желаемый результат недостижим. Он, чисто теоретически, может находиться за пределами области определения ее личности. И тогда, в том роковом пространстве данностей, умноженном на любой возможный вектор событий, кривая ее собственной жизни никогда не пересечет заветную черту.

Она может невыносимо и асимптотически обреченно приближаться, бесконечно дразнить иллюзией слияния, не достигая значения мечты. Миллион жизней, тысяча попыток, или одна единственная – разницы не будет, если ты создана проиграть.

Ах, если бы у нее было несколько лет и доступ к вычислительным мощностям Последней Надежды. Или несколько сотен лет и возможность заинтересовать задачей одну лишь Когито. Но реальность, кокетливо намекнув на вычислимость, лишь рассмеялась: "у тебя остается пара минут".

Что ж, значит остается только один способ узнать наверняка. Определить свои пределы, узнать, где проходит асимптота возможностей, граница невероятности. Надо просто попытаться.

Эрдва вытащила из-за пазухи, аккуратно свернутую ленту. Чуть не уронила ее, в вечной своей неловкости, ухватила за самый край так, что лента развернулась на ходу словно знамя, посредственной последовательности, неожиданно решившей самостоятельно найти свой предел.

— Дай мне цель, — тихо сказала Эрдва, опускаясь на колено возле Экзайл, — А я укажу на ее слабые места. И мы станем непобедимы.

Она осторожно повязала ленту с какой-то кривой, недовышитой надписью на рукоять меча командира.