|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Достойно, конечно
-
Такая отважная)
|
|
|
|
-
Атмосферу выдержал до конца! Спасибо за игру
-
данжен кроул который смог
-
За хорошую привычку доводить модули до финала.
-
Ура! ^_^
|
|
В общем, решили, что рано в нору лезть. Это ж целая пропасть, да ещё и без ступенек! Хильда осторожно подобрала копье, которым Джаэлен поразил тварь (да что там, остальные тоже удивились!). Металл почернел, но успел остыть, и искры больше не бегали по древку. Стоило лишь немного ударить тыльной стороной древка о пол, как наконечник копья рассыпался в ржавую труху. Похоже, это лишь казалось адамантином... Что ж, в любом случае, эффект был впечатляющим! Видели бы парни из лагеря! В этот момент под ноги Джаэлену прилетела ещё одна стрела. Оказывается, часть бойниц из стрелковых галерей выходила в центральный колодец! Что ж, это определенно помешает прокладке труб. Рюрик довольно быстро разобрался с очередным замком (по мнению Бротуна - подозрительно быстро), и осталось лишь повторить прежний успех! За дверью все так же торчало шесть упырей с луками, и в этот раз Бротун сразу заявил: - Мы дварфы, и мы пойдем врукопашную! Хватит нарушать традиции! Откуда только храбрость взялась? Джаэлену, впрочем, никто не указывал на традиции его народа, да и которого из двух? Так что полуэльф решил, что сегодня человеческое в нем сильнее, и стрелы он расходовать не станет. Один лишь Рюрик не изменил своему тугому луку, и на то была веская причина: первая же стрела на месте упокоила мертвяка, еще до того, как он сам успел выстрелить! Еще одного стрелка быстро взяли в клещи, атакуя с трех сторон, так что очень скоро счет стал равным - четверо против четверых. Не то чтобы мертвецов беспокоила справедливость, но Бротуну нравилось, когда соблюдается порядок. Вонзая свой клинок в мертвую плоть, он, кажется, представлял себе, что орудует не мечом, а инструментом, приговаривая после каждого удара - Сейчас мы тебя починим! Осталось только чуть повернуть... Хрясь! До щелчка! В этот раз роль "подушечки для стрел" досталась Рюрику, видимо, за его любовь к своему луку. Первый же залп парализовал его, но друзья не оставили в беде, а трупный яд, как и в прошлый раз, оказался не слишком сильным. Спустя минуту-другую все было кончено. Шесть трупов прекратили свое посмертное существование, и Джаэлен удовлетворенно осмотрел побоище. Непонятно, как вообще стреляли те луки, которые использовали упыри - в руках эльфа сухая палка отказалась пружинить, а когда он во что бы то ни стало решил натянуть тетиву, луковище и вовсе сломалось пополам. Похоже, оружие мертвецов тоже питалось магией, а её вышибли из их гнилых тел. Но кое-что интересное тут все же было. Высунувшись в галерею, полуэльф заприметил "приманку" - то, что, по мысли создателя этого места, должно было завлечь горе-авантюристов в проход, простреливаемый с двух сторон. На аккуратном постаменте из розового гранита стоял сундук с услужливо открытой крышкой, доверху набитый золотыми монетами. В былые времена это было поистине королевским кладом! Жаль, что сейчас золото уже не в чести. А ещё вся эта куча наверняка весит поболе кувалды кузнеца... В крайнем случае, можно ведь переплавить в навершие палицы или нехилый такой набалдашник для дорожной трости! Джаэлен отвернулся от сундука, чтобы рассказать о нем соратникам, и вдруг ему показалось, что крышка едва заметно качнулась. Эльф присмотрелся... Да не, все на месте, откуда здесь сквозняки?
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Эка, наклонившись к отцу, что-то сказала ему, тот лишь кивнул, левой рукой изобразив что-то вроде прощального жеста. Правая по-прежнему вцепилась в необычного вида трезубец. Девушка, спустившись с постамента, повела вас в храм.
Сложенное из тяжелых каменных плит, порядком уже изъеденных временем, массивное здание тем не менее выглядит внушительно. Приблизившись, замечаете медные прожилки, проступающие тут и там сквозь искрошившийся камень. Поднявшись по широким стертым ступеням, оказываетесь в просторном зале. В центре возвышается каменная статуя гуманоидного существа. Похоже, время не пощадило изваяние, многие части отвалились, тут и там виднеются трещины. Хоть у существа и есть руки и что-то вроде ног, форма головы какая-то странная, хоть черт лица и не разглядеть уже. У подножья статуи из выемки в камне бьет тот самый зеленый огонь, пламя поднимается высоко, уходя в дыру в потолке. Стены, пол и потолок храма изнутри покрыты теми же узорами, что тянутся во все стороны в каком-то странном геометрическом порядке. - Древние ушли, оставив нам лишь загадки и чудеса, - проговорила Эка, подходя к бьющему вверх пламени. Она набрала в свои перчатки какой-то жидкости навроде масла из большой чаши, после чего без страха погрузила закованные в металл руки внутрь пламени. Обернувшись к вам, протянула вперед сложенные лодочкой ладони, наполненные пылающей жидкостью. - Одно из таких чудес - Первопламень. Древние вложили в него целебную силу, и если вы станете друзьями племени, она когда-нибудь поможет и вам. Аккуратно вылив жидкое пламя в бронзовую вазу, Эка накрыла ее плотной закручивающейся крышкой. - Но я хотела попросить вас об услуге, чужеземцы, - продолжила она, глядя на вас своими странными синими глазами без белков. - Как вы, должно быть заметили, мой отец болен, и боюсь, в этот раз Первопламень не может ему помочь. Этот недуг мы называем Проклятьем Червя, оно медленно разъедает тело, подтачивая воинский дух, гложет изнутри. Как бы ни была сильна воля больного, рано или поздно он превратится в живого мертвеца. Однако лекарство есть, хотя добыть его наши воины не сумели - двое лучших охотников сгинули на острове Корней, остальные после этого отказались от задания. Поэтому я прошу вас за отца. Он вождь, и гордость не позволит искать помощи у кого-то вне племени. Но если вы сможете добыть плод Отца-Всех-Баньянов, его сок вылечит вождя. А вы станете друзьями племени Татунка.
|
|
|
После некоторых колебаний, дварфы прислушались к логике Джаэлена, и решили просто осторожно обогнуть странную сферу темноты. Надо ж такому случиться, что именно в этот момент из кромешной тьмы раздалась раскатистая отрыжка
- Дуган! Да сколько можно, свиньи и то тише! - Маг сказал, что нежить глухая, ты слушал вообще? Или когда ты жрал, в ушах трещало? Моя стража, захочу - еще раз рыгну! - Да дайте уже поспать, разорались! - Тихо все! Шаги за периметром!
Спорщики тут же заткнулись, но спустя буквально пару секунд тишину вновь нарушила отрыжка Дугана
- Да Дуган, твою мать!
И еще через несколько мгновений из-под купола кромешной тьмы выбежали два дварфа с молотами наперевес, едва не сбивая собой Рюрика и Хильду
- Наши! Хэхэй! Дошли! Эй, братва, это наши ребята, нашли нас, засранцы! Заходите внутрь, только вам поначалу темно будет, пока посох Фастидиана не потрогаете.
В конечном итоге весь лагерь, кроме мага, поднялся на ноги. Оказалось, что Фастидиан знал о болотах, и башня стоит прямо здесь. Просто маг считал нежить "еще одной мелкой досадной проблемой", которая сама по себе не стоит упоминания. Просто ночью не ходи на огни, а днем держись вместе, да будь готов расколошматить пару гнилых черепов. Дварфы поначалу опасались этих мертвецов, но затем вошли во вкус. "Жаль только, Слэйда парализовало. Лежит вон, вливаем в него пиво, как в бочонок. Маг говорит, к утру пройдет. А кстати, с вами же тоже маг был, куда девался?"
Квирин довольно быстро добрался до края соленых болот. Разумеется, проклятая земля здесь не заканчивалась разом, сменяясь на разнотравье, но все же почва была суше, и не настолько засолена, так что чахлые травинки пробивались из нее. Вряд ли нежить на болотах удерживает какой-то барьер, так что ради безопасности маг прошел еще несколько миль, и только потом разбил лагерь. Утром Квирин попробовал сходить на разведку по своим следам, и обнаружил, что по болоту теперь бродят зомби, скелеты и прочие формы плотских мертвецов. Видимо, выкопались из земли, вроде того, что ночью схватил Рюрика. Одна-две стычки с такими прошли бы легко, но до гор путь неблизкий, и одному совершать такой переход - самоубийство. Маг вернулся обратно к лагерю, и собрался в долгую дорогу а обход. Скорей всего, Фаститиан тоже ждет на краю этой области, раздумывая, как поступить, а еще более вероятно - тоже обходит ее, только навстречу Квирину. Скоро он увидит отряд! Правда, еще за тремя бедолагами возвращаться, но с другой стороны - разве они не умерли в болотах? Это было абсолютным самоубийством, определенно. Фастидиан не стал бы их искать.
Путешествия в степи, в одиночку, без навыков следопыта или навигатора - опасное дело. Слишком поздно Квирин понял, что сбился с пути. Фастидиан наверняка прошел мимо в нескольких милях, буквально за горизонтом! Впрочем, провианта у мага хватало, и он сделал ещё один привал, и ещё одну ночевку - чтобы утром точнее сориентироваться, и, наконец, выйти к большаку. Где бы сейчас ни был Фастидиан, догонять его - дурная затея, тем более, не зная, где конкретно находится конечная цель путешествия.
|
|
|
-
Неплохой зачин, да и картинка в тему!))
-
Якорь нам в бухту! Отличное начало)
-
Йарр-харр, фиддл-диддл, погнали за сокровищами!
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
До Катаклизма это место звалось Долиной Танов. Укрытая меж двух отрогов Харолисовых гор, она была надежной гаванью для дварфов всех кланов, неважно, предпочитали они подземные чертоги или же уютные домики на склонах холмов. Талые воды с горных пиков наполняли плодородные поля и виноградники, горные пастбища давали достаточно еды для овец и коз, а высокие сосны и валлины предоставляли отличный материал для жилищ и крепей в шахтах. Казалось, лучше и места не найти для низкорослого крепкого народа. Катаклизм разделил не только Хилар и Нейдар, но и саму Долину Танов, перерезав ее новым горным хребтом надвое. Это отрезало наиболее плодородные земли рядом с Вратами Торбардина от Нейдар, и хотя Граничный Хребет вполне можно преодолеть даже пешком, изменение формы гор привело к тому, что плодородные поля стали сплошным болотом. Даже пожелай Нейдар наладить тракт через перевал, возить по нему было бы решительно нечего, кроме местных жаб и змей. Северная часть Долины Танов пострадала меньше. Здесь сохранились пастбища, леса, и кое-где все еще можно было выращивать виноград. В северной части Харолисовых гор все еще работают две шахты, поставляющие железную руду, малахит и яшму. Во время Катаклизма крепи в шахтах обрушились, но со временем упроные дварфы восстановили добычу. Катаклизм даже немного помог горнякам, перемолов породы так, что теперь для добычи не требуется сверлить шурфы и забивать в них клинья, достаточно работы киркой. Малахит раньше пользовался спросом в Квалинести, но теперь эльфам стало не до украшений собственных жилищ, поэтому этот камень пережигают на медь. Со временем поселки шахтеров и хуторы пастухов срослись в нечто, напоминающее город, который приезжие называют Хиллоу - незамысловатое имя, возникшее из сравнения высоты местных холмов и пиков Харолисовых гор на их фоне. Постепенно и жители долины переняли это прозвище. Если идти из Хиллоу на запад, можно достичь провала в горной цепи - здесь чаша между отрогов гор изливается в Новое Море, и здесь пролегает основная дорога, по которой в обе стороны движутся повозки дварфов, людей и эльфов. Не доходя до берега моря, дорога разделяется - к северу она бежит в крепость Пакс Таркас, и далее в Утеху и Квалинести, к югу - в Тарсис, город парусов, хотя путь этот труден из-за опасностей погоды на Пыльных Пустошах. К югу же лежат и вторые врата Торбардина, но Катаклизм запечатал их надежнее, чем могли бы дварфы - целая гора обрушилась перед ними, и проще вырыть вторую подземную цитадель, чем разобрать этот завал. С запада пришел и Фастидиан, услышав о делах Харзода Торваллена. Когда лидер Нейдар узнал о работах мага, он поддержал его, и предложил всем, кто не боится рискнуть, присоединиться к магу в его поисках. Фастидиан был довольно придирчив, заявляя, что в первую очередь ему нужны не горячие головы, а те, кто мог бы справиться с любой неожиданностью. Маг устроил целое состязание по отбору кандидатов, и само по себе участие в нем превратилось в некое подобие ярмарки. Здесь проверяли и физическое развитие, и остроту ума, и умение ладить с другими. В конце концов, Фастидиан отобрал четверых разведчиков, но прочие высказавшие желание пойти с ним тоже не остались слишком разочарованными. Волшебник объяснил, что сразу после разведки возникнет нужда в большом числе рабочих рук, ведь тоннели в Торбардин нужно будет укрепить и расширить, а кто сделает это лучше, чем дварфская артель шахтеров? Что до вас, прошедших все тесты и испытания, то, пока Хиллоу готовится к открытию новой "шахты", вам предстоит путешествие в крепость Заман - бывшую башню мага-ренегата, а ныне просто заброшенное место, населенное черт знает чем. Фастидиан упоминал и ожившие статуи, и призраков замученных душ, и "разные неестественные гибриды". Впрочем, маг утверждает, что наверняка в записях ренегата найдется средство, усмиряющее если не всех его созданий, то большинство из них - ведь жил же он в этой башне вместе со всем своим магическим сбродом? Путешествие к Заману должно занять несколько дней. Если повезет с погодой, то два, если нет - чуть больше, пока будем пережидать непогоду в ущелье. Само ущелье Харолисовых гор как раз и таит основную опасность - высоко в скалах живут пещерные тролли и гиганты холмов, которые не прочь разорить пару караванных повозок. В светлое время они не очень любят вылезать из своих нор, но с приходом ночи жди беды.
|
|
Обычно караваны из Хэмэта в Шахты Изахин не требовали большой охраны. Торговый маршрут был проложен десятилетия назад через относительно безопасные земли Марзабара. Однако сейчас, из-за напряженных отношений между Марзабаром и Царством Шам, обычный торговый путь оказался закрыт. Впрочем кто-то всегда готов рискнуть головой ради лишнего мешка монет, и вот уже большой караван, груженый шкурами анкуров* и хитиновыми панцирями, отправился в путь. Для охраны и выбора маршрута торговцы наняли несколько десятков Катари. Вы были среди них. На общем совете приняли решение обойти горную гряду c севера, после чего следовать на запад, а когда на горизонте появится Драконий Пик свернуть на юг, проскользнув между лежбищем виверн и заставами марзабарцев. Путь шёл на удивление спокойно, и за десять дней катари только три раза пришлось брать в руки оружие, когда хищные звери пустыни пытались полакомиться тяжело груженными неповоротливыми ящерами. Однако удача покинула вас когда до границы Шам оставался один дневной переход. Ночью напали неизвестные. Много. Часовые умерли не успев поднять тревогу. В коротком и яростном сражении большинство охраны и торговцев были перебиты. Но вы выжили. Каким-то чудом. Затем были ещё два дня ходьбы, но теперь вы медленно плелись следом за захваченными ящерами, глотая поднимаемую ими пыль. Вам не давали есть и даже пить. Избитые, обессилевшие, связанные в цепочку одной веревкой, под внимательным надзором охранников, то и дело толкающих отстающих тупой стороной копий, вы шли на север, всё ближе подходя к опасной земле виверн. Огромный, изрытый пещерами Драконий Пик теперь нависал над вами, заполняя горизонт. Это были опасные земли, место охоты гигантских летающих монстров. Даже нападавшие, не смотря на то что явно привыкли ходить этим путём, начали кидать взгляды на небо и то и дело подстёгивать уставших ящеров. К этому моменту из десятка захваченных в плен осталось только пятеро. Если кто-то из пленников падал на землю, не в состоянии двигаться дальше, будь причиной раны, солнечный удар или просто усталость, стражники не церемонясь добивали его на месте. С трудом переставляя с места на место одеревеневшие ноги вы чувствовали что вам тоже осталось недолго, но в этот момент отряд зашёл в глубокий каньон. А спустя ещё час пути вы увидели место назначения. Целое поселение оказалось спрятано под одной из почти вертикальных стен каньона, притаившееся в ущелье от окружающего мира. Огромную башню в центре окружали десятки слепленных из глины домов, другие помещения были выдолблены прямо в каменной толще. Вас провели по довольно людной улице, где захваченный караван был встречен радостными криками и улюлюканьем, затем завели в башню и втолкнули в темную камеру, впервые дав немного времени чтобы передохнуть. Спустя какое-то время пришёл неизвестный и задал один вопрос, принадлежите вы к Катари или нет. Вы ответили да. Пятый, бывший единственным выжившим торговцем, заявил о том что он из знатного рода, имеет много богатых друзей и готов заплатить любой выкуп за свободу. Его связали и увели. Вам же принесли воды и какой-то еды. Вонючая серая похлёбка казалось наполовину состояла из разведенной с водой земли, но это была первая еда, а с ней проснулась и надежда на то что вас хотят оставить живыми. Оставленные наедине, измотанные, вы один за другим проваливались в сон, чувствуя как странный травянистый аромат заполняет помещение перед тем как веки наливались свинцом...
Пробуждение тоже было не из приятных. Вас растолкали ударами, криками и пинками, и тут же погнали куда-то ещё. Чувствуя жуткую слабость и ужасную боль в горле, вы поднялись и, подгоняемые новыми ударами, поплелись за стражей. Несколько лестниц наверх, затем огромный медленный лифт, со скрипом поднимающий платформу, на которой уместилось больше десятка человек, снова несколько лестниц, и вот вы стоите перед большой дверью, по обеим сторонам от которой расположилось несколько стражников, высоких, закутанных с головы до ног в яркую синюю ткань, с хищными масками, сделанными из невана, и оружием Основателей в руках.** - Доставили пленных по указу господина. - Голос одного из охранников, что приволокли вас к этим дверям, заметно дрогнул на последнем слове. Маска в виде черепа неторопливо повернулась и внимательно изучила сначала пленников, затем стоящих за ними охранников, после чего закованная в перчатку рука толкнула створку двери. - Внутрь. Только пленные. - Глухой голос из-под маски звучал почти безжизненно. Так мог бы говорить камень. - Вы не нужны. Стражники вздохнули с облегчением, быстро затолкнули вас внутрь, и поспешили захлопнуть створки за вашей спиной. Вы обнаружили себя в полутемном помещении, увешанном сотнями устройств Основателей. Они были везде: на столах, громоздились под ними, подвешенные к стенам и потолку, подключенные друг к другу сетью пугающих проводов. Булькающие, мигающие, монотонно гудящие и шипящие. По сравнению с этим местом даже магические лавки Шамрута выглядели как игровая площадка для маленьких детей. Между столами ходило несколько неизвестных, работая над каким-то устройством, а вдоль стен расположилось ещё с десяток таких же стражников: неподвижных, молчаливых, одетых в схожую одежду и украшения. Четверо из них тут же отделились от стен, словно по команде, и, вскинув оружие, встали вокруг пленников. - Значит вы и есть те глупцы, что осмелились залезть в мои земли. - Заявил один из работающих над устройством людей, кинув на пленников быстрый взгляд. Тон его голоса не оставлял сомнений что именно он руководит всем в этом месте. - Довольно опрометчивое решение... Впрочем, думаю, у вас уже было время это обдумать. Но сейчас вы задаётесь другим вопросом. Что же я планирую сделать с вами дальше? Мне не нужны рабы, так что в обычной ситуации я бы использовал ваши тела для пары экспериментов. После чего скормил бы то что осталось ящерам, как и того глупца, что вчера пытался выторговать у меня свою жалкую жизнь. Однако можете считать что вам улыбнулась удача... Закончив подключать провода к непонятному устройству, мужчина наконец оторвал взгляд от стола и перевёл его на вас, так что теперь вы могли видеть его древнее, покрытое морщинами лицо, и тяжелый взгляд из-под мощных нависающих бровей.*** - Я собираю отряд в Гибельный Лес. Мне нужно забрать один артефакт. Мои люди установили его положение, но не смогли его вынести из-за... Небольшой конфронтации с жителями Долины Таманг. Поэтому я решил отправить туда вас. Это ведь то чем Катари зарабатывают на жизнь? Принесёте мне то что я хочу и получите жизнь и свободу. Как можете понять что это не предложение. Впрочем, если хотите умереть здесь и сейчас, ваше право.
|
-
Спасибо!
-
Спасибо за труд
-
ᘻคຖყ ђคʋɛ ʄคɭɭɛຖ, ҍʊt tɧɛ ɱɛɱörყ ຟɨɭɭ ɭɨʋɛ öຖ. 🕷️ἘƗɾƉ Շɦἐຖӄʂ.
-
Спасибо за приключения! Было бодро, задорно, лампово, брутально, и удерживало интерес до самого конца!
-
Отлично сыграли, спасибо тебе большущее!
-
Мой третий законченный модуль! Виват, Мун!
-
Спасибо за игру!
-
Спасибо, это было нечеловечески круто!
-
Спасибо за приключения и приятные эмоции)
-
В Чаще было интересно. Даже как-то буду скучать.
|
-
Может и не принц, но точно легендарный герой лягушачьего народа! Славная битва и отличное приключение, спасибо за игру!
-
May the Dudes be with you
-
Последний из старой гвардии... Спи спокойно, лягушонок!
-
Жало лже-игондуя ранило Квака в самое сердечко
Спи спокойно, Квак. Героический каторжник и каторжный герой
-
Press F
|
|
|
|
|
-
Однако, основательно подготовился.
-
Гномья поэзия хороша! И поздравляю с заслуженной победой!
-
Отличная баллада! Хорошо сыграли))
-
Йей! Отличная история! Ну и с завершением!
-
Отличный финал приключения и баллада отличная!
|
-
Грустно :(
-
Хорошее поминовенье для товарищей!
-
Обожаю эти лвл апы балладами!
-
Гоба шикарен) Спасибо что вернулся с победой
-
За совместный поход в Чащу.
-
С завершением, ура!
|
-
Душевно.
-
Обожаю эту механику лвл апа балладами
-
Браво! И за то что таки донесли знамя Охотников!
-
Ух как круто! Отличное окончание путешествия, поздравляю!
-
За отличные стихи и совместную игру!
|
-
Таки сдали квест!
-
Я играл у тебя в ₩ᘿĮⱤÐ ՖÞÄÇÈ дроидом. Дроида Е2-Е4 сожрали здоровенные пауки в джунглях. Потом я подался в тот же модуль марсианином. Марсианина по имени Старый Херш маленькие паучки загрызли в вентиляции. Какую-то часть модуль я пропустил и заявился сюда. Фунгомансера Брюкса в норе под старым деревом съел паук размером с корову. А вот гном Харди Три Гвоздя добрался до финала этого модуля. Он выжил и выполнил квест. И в награду получил... ручного паука. Я давно так не смеялся))) Спасибо за отличный модуль.
-
happy end!!
-
Шикарно!
-
Ей, ещё и питомец! Здорово!
-
Достойное завершение истории!
|
-
Спи спокойно, дорогой товарищ!
-
Прощай!
-
Прощай, верный спутник и боец! Ты навсегда останешься в наших сердцах)
-
Dust to dust!
|
-
За эпитафию!
-
Хорошо!
-
- Вот... с этим уже можно иметь дело. Сообразим, так сказать, на троих. Дорога не близкая, всякое еще приключиться может. Возьмем каждый по кувшину. Хоть один да донесем мокрокожим. Закончим Маришкину работу.
Диверсификация!
-
Aye, back to the mud. Да упокоятся они под светом Живых Звёзд!
-
Хорошо проводил
-
Спасибо! Прослезилась!
|
|
-
Нееет, Маришка... Т_Т Это была славная история!
-
Чаща забирает всех :(
-
Маришка!.. Белоснежка! Госпожа Смерть! Чёрная Вдова! Старшая Сестра! Одна из последних трёх, оставшихся с первого дня! Не могу поверить...
|
-
Эх, снова отдал жизнь за Охотников
-
Героично сгинул гнолл!
-
Ох, ё! Ушёл, как хороший мальчик.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
— Ой, не могу, — на представление Зарракса девочка залилась звонким смехом. Нога соскользнула с головы чудовища и Майя упала на пол. Сидя на попе, девочка продолжала смеяться. Потом резко замолчала, поднялась с серьёзным лицом. — Ваше Высочество, – обратилась к Кваку, слегка поклонилась, — Прошу простить моё неподобающее поведение. Я сейчас же заглажу свою вину! — Чэрвольд, наливай! Сегодня пируем до утра! Я начну, остальные подхватят! Девочка встала на табуретку, чтобы все её видели. Осушила залпом стакан какого-то пойла. И начала.
Позвольте, господа и дамы, развлечь историей одной – Про смелый и лихой отряд Чащобных Ходоков!
Бывали мы и там, и сям, и в чащи жуткой, и в гостях У мёртвых гарпий на скале и у поэта на земле. Дошли до храма древнего, сокрытого плитой, Внутри нас встретил стражник с колючею башкой.
Он был проткнут копьём насквозь, Ни дать, ни взять мёртв много лет. Пред ним врата, на них – атлет, Но встретиться не довелось.
Пошли налево, где колодец, заполненный костями, А дальше не пройти, там комната с цепями, На потолке висят, но пол – ловушка с кольями И мёртвыми героями.
Вернулись и пошли направо, там статуя атлета, За ней проход, пред ней – алтарь, Во мне проснулся тут бунтарь, Испачкала я кровью пьедестал, И где-то кто-то что-то осознал.
Мы призрака призвали, старика, Он носит черепа в мешке, Довольно хмурый и злой наверняка.
Тип этот странный не напал, ушёл недалеко, Вы помните колодец? Туда он и пошёл! И начал призывать огромного и страшного голема своего.
Вы если в Лес пойдёте и мимо не пройдёте, Зайдите в гости к чудищу, вас ждёт большой сюрприз!
-
Обожаю модуль за песнопения-отчёты о забегах в Лес :3
-
Отлично получилось! Аж самому захотелось что-нибудь эдакое выдать.
-
Вот такие отчеты про данжен краулинг я люблю!
-
Годная поэзия!
|
-
Крутая
-
Отличная реклама Леса)
-
Лежит костей за рядом ряд В лесу, и вновь ползет молва, Что новый соберет отряд На подвиг Черная Вдова!
-
For whom the bell tolls
-
С возвращением!)
-
Мне после твоего стиха самому захотелось поиграть в эту игру!
|
Держа оружие наготове, искатели приключений медленно движутся ко входу в главное помещение, вход в которое закрывает груда трупов. Присцилла осеняет себя крестным знамением при виде такого непотребства, но продолжает движение. Отблески факелов пляшут по древним стенам, давление тьмы и зла в ней ощущается практически на физическом уровне... Доринг карабкается на кучу первым, воздевает факел — и в эту секунду из тьмы на него бросается какая-то тварь, прыгает на грудь и впивается в толстю шею дварфа! Тот кричит от боли, роняя факел, и в свете плящущего пламени видна почти чёрная кровь, хлещущая из раны. — Уберите это! - вопит Доринг, шаря рукой по поясу в поисках топора. - Убейте! Фикс вскидывает арбалет, но стрелять по сцепившимся - та ещё задача, и болт отскакивает от кольчуги дварфа, который падает навзничь. Выскочивший вперёд Крэг тычет копьём, но мимо твари! Сейчас становится видно, что это видоизменившийся ребёнок-цверг, с вытянувшимся лицом, клыкастой мордой и когтями на руках вместо пальцев. Тварь поднимает голову, издаёт жуткий крик-плач, изо рта течёт кровь дварфа. С молитвой на устах кидается в бой и мать-настоятельница, и её верный клинок режет плоть чудовища. Джошуа с силой бьёт посохом по рёбрам монстра-рёбенка, но тот не прекращает свои попытки добраться до горла Доринга — тот сопротивляется, как может, и не может даже сорвать топор с пояса. Когтистая лапа рвёт звенья кольчуги, мужчина издаёт сдавленный вопль боли и всё смешивается в горячке боя: на исчадие зла обрушивается град ударов, часть достигает цели, часть попадает по дварфу, который уже на грани гибели. Довершает всё точный выстрел Фикса, пробивающий тонкую шею цвергёныша навылет. Все замирают, поражённые скоротечностью и смертоносностью боя, а из тьмы жилой залы слышится визгливый старушечий смех. В следующее мгновение тьму в зале впереди словно разрезает ещё более густой мрак, словно рвётся сама ткань реальности, а потрясённые искатели приключений понимают, что кровь из ран Доринга тонкими нитями взлетает и несётся в этот прорыв, укрепляя его края, позволяя свершиться невообразимому. И вот в эту прореху начинает проталкивать себя манифестация самого страшного кошмара, какой только можно представить: клокочущая масса щупалец и скалящихся пастей, бессвязно бормочущих что-то на неизвестном языке. Глаза разной формы и цветов открываются и закрываются на поверхности этого монстра, когда он проникает в эту реальность. Искатели приключений замирают в ужасе, глядя на это, краем глаза замечают старуху цвергов сбоку у стены, она машет руками, читая заклинание, а в следующее мгновение почему-то её живот раскрывается по вертикали, являя выпадающий комок внутренностей! Праматерь не умирает, нет, но разрыв начинает закрываться, буквально обрезая кусок проникшей извне твари. Её рты издают оглушающий крик боли, а во все стороны брызжет иссиня-чёрный ихор. Монстр кидается к заклинательнице, почему-то неспособный разорвать её, но обволакивает тело, проникает внутрь через разорванный живот, и поднимает к самому потолку. Всё это происходит в считанные секунды, наполенные первобытным ужасом, а потом, одновременно с ударом тела праматери цвергов об потолок, древний раствор в кладке почему-то становится мягким, камни дрожат и вываливаются из потолка — и это распространяется всё шире и дальше! Охваченные паникой, остатки отряда бросаются назад, бегом через зал, преследуемые режущими воплями неведомой твари и грохотом обрушающихся сводов. Все останавливаются только в водяном зале, перевести дух, а затем торопятся наружу. Под старым дубом Присцилла и Джошуа падают на колени в жаркой молитве, призванной очистить их души от скверны, а вот Крэг и Фикс просто переглядываются, анализируя произошедшее. Когда в Эгль через две седмицы прибыла экспедиция дварфов, они так и не смогли отыскать своего сородича, пославшего им весть. Местные пожимали плечами, а наводнившие город служители церкви столь недружелюбно косились на горный народ, что те, раздосадованные, покинули город через пару дней. Присцилла и Джошуа вместе дождались прибытия высших церковных чинов из Женевы, дабы в красках описать произошедшее и направить отряды клериков обследовать и вычищать старые подземелья цвергов. С помощью магии воды подземных источников были выведены в Гранд'О, а все проломы и входы, кроме старого дуба, накрепко запечатаны. Что там нашли священники, никому доподлинно неизвестно, но несколько тяжёлых повозок под сильнейшей охраной покинули Эгль в течение следующего месяца. Мага и специалиста тоже искали, но не нашли. Говорят, что последний раз их видели близь городского рынка, где они о чём-то разговаривали со старым евреем прежде, чем зайти в его дом. Всю ночь после этого в окнах дома горел свет, а наутро двое путников в плащах быстрым галопом пересекли мост и ускакали в сторону гор. Настоятельница и молодой послушник также отбыли вместе с поездом Инквизиции, чтобы больше никогда не появляться в Эгле. Надзор над приютом взял на себя один из помощников Присциллы, а дети больше не пропадали по ночам. Что же касается кэлпи, то больше бледного коня не видели на полях вокруг города, и никто не знает, куда унесли его холодные воды Гранд'O, и где в следующий раз явит себя это древнее зло.
-
Фхтагн! Спасбо за игру. Она вышла не тем, чем плантровалась, но принесла немало запоминающихся моментов.
-
С завершением :)
-
Эпично!
-
Спасибо! Это была очень странная, своебразная, очень ленивая, но крайне осязаемая игра.
-
С достойным завершением!
|
-
Грустная история
-
А у меня в далёких планах было позвать Равандила курган исследовать!
-
Конечно, Равандила сформировала каторга. В любой непонятной ситуации он принимался копать. Иногда тягать камни, но чаще – копать. Ныкал всё, что плохо лежит. Так и погиб – не бросая заныканное и не давая слабины перед теми, кто бычит. Прощай, друг эльф. Ты был хорошим соратником.
|
|
|
-
какой милый мальчик :3
-
Ахаха, шикарно!
|
|
-
И за победу над гнусной гидрой, съевшей бедолагу Снульто, и за нежданчик)
-
Ох, ё!!!
-
Вот это я понимаю отыгрыш одержимого демоном! Бей-убивай!
-
Не, ну а чё они ожидали?)
-
Во-первых, одержимость - это красиво.
|
|
|
– Ну вот, по крайней мере, по поводу раздела добычи, я думаю, никто возражать не будет, – продолжил Осберт, явно приободрённый ответом эльфа, – Что касается остального... Могут быть некоторые трудности с определением первенства, – ревенант кивнул на грифельную доску, на которой Чэрвольд записывал успехи возвращавшихся из чащи групп, – но я думаю, уважаемый хозяин таверны как-нибудь с этим разберётся. А что до славы и почестей, так смертным всё равно не дано заранее предугадать, чем будут увенчаны в памяти потомков их деяния. Я даже могу поведать на этот счёт одну историю, которая, к тому же, имеет непосредственное отношение к моему появлению здесь...
Заметив любопытство в глазах по крайней мере части собравшихся, Осберт сделал знак трактирщику принести ещё выпивки на всех, перевёл немного дух и начал свой рассказ:
– Жил в холодном и суровом краю, откуда я родом, Хольмар, сын Хольмара, прозванный Кровопийцей. В наших землях имя этого вождя известно каждому. Он совершил немало подвигов, собрал под своим стягом много младших вождей, однако мечтал о славе великого полководца и завоевателя. Ради этой мечты он собрал большое войско и попытался захватить владения своего старшего брата Зигольда. Однако судьба распорядилась иначе.
Славен сеятель злата В громе бури оружья. Но не напьётся песня Братскою вранов брагой.
У Зигольда было меньше земли и воинов, но и первая, и вторые содержались в лучшем порядке. А кроме того, он был любим народом и везде мог рассчитывать на поддержку и укрытие, не опасаясь предательства. Хольмар надеялся на лёгкую и быструю победу, однако его обозы застряли в болотах, а войско, страдавшее от обморожений и болезней, потерпело поражение от куда менее многочисленной дружины старшего брата. Стараясь восполнить потери, он обложил все свои владения тяжелейшими поборами, чтобы привлечь наёмников из-за моря, но тем выжал последние соки из земли и лишь ухудшил своё положение.
Не надеясь одержать верх в прямом столкновении и повсюду подозревая предательство, конунг окружил себя колдунами и сейдконами, которые своим чёрным искусством должны были насылать порчу на противника, выявлять недовольных в чертоге самого Хольмара, а также поддерживать его пошатнувшееся здоровье. Сопровождать одного такого проклятого чернокнижника – я даже не хочу называть его скверное имя, пусть оно сотрётся из памяти добрых людей – выпало мне. Да, именно мне, ибо, увы, и я тогда имел несчастье сражаться в рядах бесславного войска Кровопийцы.
Однако собственными глазами узрев, к каким средствам прибегал тот колдун во исполнение наказов Хольмара, – включая те ужасные вещи, что он творил над невинными поселянами, среди которых были и мои дальние родичи, – я преисполнился гневом и отсек чернокнижнику его безбожную голову. Да-да, вот этим самым топором! Так я нарушил приказ своего вождя, но защитил своих родичей и других невинных людей. Но я был молод и жаждал славы, а потому, не боясь последствий, поспешил проехаться по всем селениям в округе, показывая благодарным жителям отрубленную голову изверга и его перстень.
Не все были готовы открыто чествовать меня, опасаясь гнева конунга, но вне сомнения, люди видели во мне освободителя. К тому времени звезда Кровопийцы закатилась, он терпел поражение за поражением, и лишь чёрное колдовство оттягивало его неизбежное падение. Однако снятый с руки чародея перстень, который я теперь носил с гордостью, вскоре погубил меня.
Через него в моё естество проник демон скверны и разрушения, который принялся осаждать мою душу, заманивая в свои сети и подталкивая к различным ужасным деяниям. Я сопротивлялся как мог, но постоянная борьба изматывала меня и телесно, и духовно.
Звон золотой заклятья Явится ядом йотунов, В доме души до срока Селится жил иссушитель.
– Так Хольмар, сын Хольмара, мечтавший о славе великого завоевателя, вошёл в историю, как Кровопийца, напрасно загубивший множество жизней и принёсший лишь горе и разорение своему краю. А я, Осберт, сын Утберта, возмечтавший о славе освободителя людей, стал одержимым, вынужденным постоянно сражаться за собственную свободу. Ибо никому не дано знать, какие плоды принесут его деяния, а тем более, какая слава им уготована в памяти людской, – ревенант обвёл взглядом присутствовавших, – Однако же, я уже долго держу речь. Это не вся моя история, но о том, что выпало на мою долю дальше, я поведаю в другой раз. Если, конечно, вернусь жи... просто вернусь из нового похода, в который, надеюсь, мы в скорости отправимся.
|
|
|
|
|
|
|
-
Монументально)
-
Пусть песня добрая звучит, Восславим доблесть храбрецов. Сердца надежда веселит, А чаши плеск прогонит скорбь.
Пусть гномов павших не вернуть, Мы соберем отряд другой, И снова выдвинемся в путь, Отринув сытость и покой.
Пусть Лес опасностью грозит, Охотники восстанут вновь. Во славу нашей Госпожи Прольется темной Чащи кровь!
-
Я прям проникся вашей ламповой атмосферой в 2.2
-
Берёт за душу. Я прямо слышу всё это, под переборы лютни.
-
За душевность
-
Славно помянула!
|
|
|
-
Славная была битва, брат! Еще попируем вместе
-
Трибуны заходятся в неистовстве! Спасибо за всё, соратник.
-
Эх, прощай!
-
Прощай, славный гном!
|
|
-
Эх, таким молодым ушел! Первый камень в зал славы Бешеных Охотников
-
Эх, явно не стоило астроманту в рукопашку кидаться. F!
-
Счастливого пути, Наследник Звёзд! Ты умер, как герой. Мы тебя не забудем – те, кто выживут, по крайней мере.
|
|
|
|
После выступления Блафлина Снульто хлопал, топал, улюлюкал и свистел едва ли не громче всех в трактире. Мрачного расположения духа своего товарища он, похоже, не заметил.
– Погодите-ка! – воскликнул гобольд, когда бурные овации ослабели и всеобщее веселье снова стало распадаться на отдельные междусобойчики, – Блафлин, конечно, поведал про самое главное и прекрасно поведал, но на этом всё не закончилось! Это ещё не всё, что случилось с нами по пути!
С обезьяньими ужимками, соответствующими специфическим гобольдским представлениям о прекрасном, отставной легионер вскочил на свой стул, с него запрыгнул прямо на стол, пару раз крутанулся в немыслимой пляске, каким-то чудом опрокинув только один жбан, да и тот с морсом, после чего набрал в лёгкие воздуха и – нет, не запел: скорее, быстро и ритмично заговорил, размахивая руками и отстукивая такт каблуком:
Короче, замуровали уродца, Валим из колодца – Лечь костьми тут не хоцца. Пусть без трезубца – Главное, с костлявой разминуться! Идём через чащу, С собой тащим чашу, Вот бы таких трофеев почаще! Гному без трезубца икается, Кругом смеркается, В кронах руны зажигаются – Непонятные знаки, Мы опять в какой-то сраке. Тут – хоп! – из-под ёлки дедок, Заводит колкий real talk, С локоток, а явно центровой на этом участке, Ищет, как захоумиться с поэтом, сам в маске, Из-под рогожи хвост, Тычет щупальцем на норд-ост, Знает там ряд интересных мест, Предлагает квест Для тех, кто готов Принести улов Твердолобых голов, Чтобы с лёту Подкатить к стихоплёту. Звать его Нихто, по-имперски Nemo. Это тема! С таким заказчиком можем быть мы не немы: Эй, ребята, кто вас послал? – Да Нихто, Мы независимы, как радфема дщери! И всё, ты тут в роли Полифема в пещере. Вокруг деда остатки какой-то пирушки, Знатно насвинячили лесные зверушки, Крысята, мол, готовили змею гекатомбы. Интересно, что если они о том бы Прознали, что их бога мы съели на завтрак? Вот сюжет, достойный античного автора! Кстати, мы ж его не доели малость, Наверняка ещё завалялось! Блафлин, тащи-ка на стол закуску, Похвастайся своим кулинарным искусством! Да, воин и скальд, такой, что только в путь – йе! – – Он ещё и заправский шаркутерье!
Мы охотники бешеные, Где тут чаща? Ну-ка, прочешем её! Айда в гости к лешему, Всё равно не будем жить вечно – йе! А если ты на той же волне, К нам присоединиться можешь вполне. Мы всех принимаем, как ад-Дауля филь аш-Шам, Особенно рады коротышам. Здесь не задержимся надолго после пира – Поутру выступаем, как клыки вампира! Но если ты с нами пошёл – не ссы! Мы из тех, кто запускает часы, Читает запретные письмена, Армии нежити пробуждает от сна, Дёргает за дверную ручку, Вертит судьбу на десятифутовом шесте, как сучку! Слышишь, давай подчеркну для ясности: Если ты ищешь гарантий безопасности, Не готов к ежечасному риску, Вечно ждёшь от судьбы ириску, Боишься случайной смерти и всего такого, Короче, в тебе умер дух старой школы – Значит, ты не из нашего теста, Хоуми, ты ещё не вышел из детства, Нам с тобой в этом Лесу неинтересно: Вали в свои всеми Забытые Королевства!
Р-раунд! – страшным голосом прокричал Снульто, воздев над готовой сжатый кулак, откланялся на все стороны, тяжело переводя дух, и спрыгнул со стола.
-
Йоу бро!
-
Ну не фига себе фэнтезийный рэпчик! Круть!
-
Вовремя я зашел в таверну…
-
О да! Я нарекаю этот жанр гобольдским дрэпом. Хватай перк Зубоскал: прокинув проверку Воли, можешь заболтать того, кто готов (и способен) слушать твой треп, полностью завладев его вниманием.
|
|
|
|
-
Годная карта и данж интересный
-
Классная карта! А я как-то умудрился её пропустить тогда. И да, приключение было отличное.
|
-
Повелевай, Госпожа!
-
Наша Госпожа :3
-
|
-
Живенько, нравится!
-
Прикольные сны
|
-
Ахаха, зачетная ведьма)
-
Ржу :D
-
Это пять.
|
|
|
|
|
– Ну да, пожалуй, – кивнул Беркут в ответ на объяснения Кая, поняв по глазам старшего мужчины, что тот не врёт и ничего не скрывает. То, что ангел не собирался идти сводить старые и новые счёты с поехавшим бесерком, ранившим его дочь, – ну, или, наоборот, вставать с ним плечом к плечу против людей Даста – кто знает, какая у них там история между собой? – было большим облегчением. Водила накинул куртку и сделал шаг к дверям. – А может, это... махнёмся на время твоего обхода? – неуверенно предложил Беркут и вытащил из кобуры "рюгер", – Если кого-то придётся огнём успокаивать, тебе же потом его штопать. А тут хоть дырки поменьше и поаккуратнее...
Разговор был прерван появлением технаря. Хорошо, наверное, что Беркут в этот момент держал пистолет за ствол, а то мало ли что тот бы подумал, застав их двоих с оружием друг напротив друга.
– Здорово, Колин! – Водила всегда был рад встрече с самым рукастым, без преувеличения, обитателем Вормвуда, – Спасибо, всё в порядке. Мы в прошлый раз по красоте перебрали, ещё ого-го побегает. Думал сегодня-завтра в дорогу, да вот, как видишь, местных проблем подвалило.
* * *
Попрощавшись с Каем и Колином, Беркут двинул исполнять поручение ангела. Сложным оно не казалось. Свободные койки в Вормвуде только что заметно подешевели. А под собственной кроватью Беркута хранилось то, что с лихвой окупит недельные заботы о двух лежачих больных – всамделишний, Золотого Века, фарфоровый чайник с трёмя такими же чашками. И две из них даже с грёбаными блюдцами! Всё тёмно-тёмно-синее, невероятно глубокого оттенка, какого уже не встретишь на вещах, сделанных руками человеческими, – разве что на небе, утром в ясную погоду, перед самым восходом солнца. С широкой, узорной золотой каймой. Штуковины, достойные вожаков.
Видимо, пришла пора с этой красотой расстаться. Крис бы одобрил: хабар должен работать и менять владельцев, участвовать в вечном круговороте обмена. Хотя, с другой стороны, он наверняка поворчал бы, что такую вещицу де можно было бы толкнуть и повыгоднее. Ну, сейчас даже странно о таком думать.
Расставаться, конечно, было по-своему жалко, но что самое смешное, главным источником этого самого "жалко" была вовсе не красота и ценность самого предмета: эти посудины самой своей статью настраивали на неторопливый, созерцательный лад, который для редких чаепитий Водилы никогда не был характерен. И не мастерство изготовления: да, Беркут всегда ценил искусную работу и не сомневался, что чайник, чашки и блюдца вышли из-под руки выдающегося мастера, но поскольку один хрен непонятно было, как и каким инструментом вообще можно такое сделать, он не чувствовал себя в состоянии по-настоящему оценить их и его восхищение казалось каким-то неполным. Вот если бы этот чайник держался на ладно пригнанных гайках или хотя бы хранил следы станочного резца... Нет, жалко становилось при воспоминании о том, как он привёз этот сервиз, полученный в качестве платы за опасную доставку, с собою в Вормвуд – столько дней, по таким ухабам, мимо таких засад – и довёз ведь, не разбил столь хрупкую вещь. Вёз, кажется, аккуратнее, чем ту взрывчатку, за доставку которой с ним этим фарфором и расплатились. И именно это – столько дней, довёз, не разбил, – придавало вещам какую-то дополнительную ценность, до которой, впрочем, никому кроме него не было дела. Те, кому он отдаст эту посуду, тоже, скорее всего, возьмут её не для собственного пользования, но с прицелом на будущий обмен. Постепенно она пойдёт по рукам в Вормвуде, обмениваемая на еду, патроны, покровительство, обрастая сколами и трещинами, когда-нибудь неизбежно отобьют ручку у чашки или расколют блюдце, потом ещё, меновая ценность снизится, а с ней и количество красоты в этом мире...
Ладно, слишком много мыслей, уводящих слишком далеко. Сейчас эта посуда – иссиня-чёрная и молочно-белая, опоясанная солнечным светом, приехавшая с ним издалека, слишком хрупкая для этого мира – поможет той, другой, которую, чего уж там, так ему напоминает. Если бывает в зигзагах этой жизни какой-то высший смысл, то вот он. На блюдечке.
Итак, за такой хабар многие согласятся похлопотать неделю. А свободных коек в Вормвуде прибавилось, спасибо Крюгеру хоть на этом. Правда, в семьи, где погибли рейдеры, лучше раненых не нести. Особенно в семьи бывших бойцов Риск. Особенно Сирокко. Мало ли что. Внутри стен, конечно, спокойнее, но к людям снаружи доверия больше. У себя-то попросту негде, разве что в машину их положить, ха-ха. А вот Бедная Скимла, подруга матери, – просто отличный вариант. Живёт одна, места у неё хватит. Занимается огородом да червями, далеко от дома особо не отлучается. Жизнь повидала (но здоровье ещё есть), за ранеными тоже в своё время немало ухаживала, хотя лучше не вспоминать лишний раз о грустном. К тому же, соседка, как никак. И свой человек, и добежать можно за полминуты, если что. С неё и начнём.
Если, конечно, бойцы за ворота выпустят. Ну так наружу не внутрь, верно же? Да и стрельба вроде как улеглась, слава богам.
|
-
Это сильно
-
Держись, держись, держись, пожалуйста!
-
Очень проникновенная рефлексия. Но Ингрид справится, я верю. Еще станцуем на похоронах Вормвуда!
-
Хорошо передан драматизм потока сознания.
|
|
|
-
Славная будет битва...
-
Послали воина Одина добыть детальку
-
Ver thik, her ek kom, суки! Да!!! Что бы это ни значило…
|
|
Честер у себя в мастерской, она же гараж, здесь же он обитает. Тут всегда не протолкнуться от хлама. Мотки разноцветной проволоки, цепи и крюки свисают с потолка. На полках, на полу, в ящиках и на столах, на приваренных к стене крючках, а свисающих сверху сетях, всюду - хаотичные нагромождения подшипников, печатных плат, керамических стаканов электропроводки, поршней, шарниров, трубок, болтов, фланцев, резиновых заглушек, вентилей, втулок, клапанов, стержней, спиц. В темном дальнем углу - гора разномастных покрышек, частично уже порезанных на заплаты. У правой стены можно разглядеть ржавый остов древнего Dodge Charger, на заднем сидении которого хозяин мастерской обычно спит, а на переднем хранит пожелтевшие книги, журналы и инструкции. Перед закрытыми воротами уныло поник фургон Честера, всепроходимый колесный монстр, полноприводный, сваренный из нескольких кузовов, укрепленный жестяными листами и оргстеклом, клепаный-переклепаный, коптящий как мазутная электростанция, весь зарешеченный по периметру, с лебедками сзади и спереди, упрятанными под грубо сваренные "кенгурятники". Это "Франкенштейн", или просто Франк, знаменитый на всю округу спаситель тех, кто увяз в местной грязи. Его давно не выгоняли наружу, не давали рыть шипованной резиной ямы в раскисшем бездорожье, раскидывая во все стороны шмоты жирной земли. Грустит, ни одна лампочка не светит.
Темно, промозгло, мастерская выглядит необитаемой. Однако у противоположной от входа стены, в рабочей зоне, горит огонек масляной лампы, оттуда же веет теплом печки. Если не заблудиться в лабиринте хлама, можно найти там хозяина.
Честер, сгорбившись, склонился над заваленным проводами столом с древней радиостанцией. На голове у него огромные наушники, круто обернутые синей изолентой, чашки разного размера, медь проводки кое-где проглядывает из-под резиновой оплетки, солидный витой шнур тянется к мигающей лампочками установке. По правую руку от него, на верстаке, в тисках, крепко зажат обрез, отданный на починку Биффом - все готово, надо только подождать, пока клей схватится, потом проволокой для надежности обернуть. На печке-буржуйке позади хозяина мастерской давно уже кипит весь покрытый сажей чайник, про него забыли. Честерфилд время от времени что-то бормочет себе под нос, напряженно вслушиваясь в эфир. Его рука с зажатым в ней паяльником застыла над разложенной на столе древней печатной платой. Возможно, апгрейд для старенькой радиостанции. В воздухе стоит густой запах горящего торфа, канифоли, масла и пота.
|
— Ты бы ложилась рядом, простынешь.
Ингрид легонько тронула подругу за плечо. Полночь любит смотреть в окно, может просиживать так до самых сумерек, а сегодня вот ещё и задремала. Не уследила и Ингрид — стоило только нырнуть в стылую постель и свернуться клубком, притянув колени поближе к животу, как сознание провалилось в глубокую, тёмную яму без сновидений. Последние дни выжимали из Ангела все силы.
— Да… Мы обязательно что-нибудь придумаем… — ответила Ингрид рассеянно, будто вовсе не слушала. — Давай на моё место, пока тепло не выветрилось. Я больше не буду спать.
В это утро Ангел поднялась задолго до первого света зари. Её тело давно не знало отдыха, но сегодня — особенный день, и обычаи должны быть соблюдены во что бы то ни стало. Сегодняшнее солнце она должна встретить вместе с ней — руной рассвета нового дня, руной прорыва на высший уровень.¹ Последней в атте Тюра.²
Запахло пряным. На алтаре в северном углу комнаты в небольшой глиняной чашке курятся сушёные травы, только что зажжённые Ингрид. А сама она, усевшись на край постели, вплетает в косу небольшую деревянную бусину с вырезанной на ней руной. Ингрид изготовила украшение собственными руками и теперь проходит с ним целый день, чувствуя исходящие от священного символа вибрации, насыщаясь и впитывая его силу.
— Владыка Валгаллы… Хранитель письмен тайных… Великому Одину слава… О, великая пряха… Королева Асгарда… Приди к нам… Мудрая во всех судьбах…
До слуха Полуночи долетают лишь обрывки, читаемые подругой вполголоса нараспев. Ингрид поёт висы. Стихи призыва и славления верховной супружеской пары³, восседающей в своих чертогах в ожидании подношений. Дары приготовлены ещё с вечера: крепкий самогон, который Ангел выменяла у Руди, и вышитая льняная салфетка с завёрнутым в неё веретеном — богам надлежит подносить лишь самое лучшее.
На улице зябко и пахнет сыростью. 24 осени назад, в пору пронизывающих ветров, Ильва произвела на свет младенца и всю последующую жизнь посвятила тому, чтобы сегодяшний день настал в жизни дочери. Мама бы ей гордилась. И, конечно, проводила бы к берёзе для подношения. Прошла бы с ней остаток пути, с которого уже не свернуть. Но Ингрид знает: мать всегда рядом, наблюдает за ней из чертогов и улыбается, тихо и светло, так, как только она одна умеет.
Сегодня Ингрид в праздничном платье из крашеного льна, но никто, кроме Полуночи, не видит её в таком необычном одеянии — город охвачен забытьем, у кого-то — наркотическим, а кому повезло меньше — дурманом, из когтей которого пока ещё никому не удалось вырваться. Мор простёр свои удушающие объятия над Вормвудом…
***
— Знать, такова воля Эйр⁴, — говорит Ингрид отцу за завтраком.
Она уже вернулась, и теперь сидит за столом напротив.
— Именно сейчас она наслала эту эпидемию, дабы испытать меня в последний раз. Это знак.
Отец мрачен и корит себя за бесполезность, хоть этого и не показывает. Ингрид знает, что больше всего он ненавидит свою беспомощность — изводит себя как тогда, когда умерла мама — а потому старается поддержать его хоть немного.
— Нельзя отчаиваться, мы не должны. Боги не оставят нас. Только не сейчас, — и добавляет осторожно: — Я вошла в силу — значит, могу попробовать.
Она не договаривает и замолкает. Отцы всегда ревностно относятся к чистоте дочерей, и слова здесь ни к чему — Кай и так всё прекрасно понимает. Понимает, что для обретения силы осталось пройти инициацию. Понимает, что без неё начинать лечить рискованно. Понимает, что его дочь, которую, кажется, ещё недавно качал на руках, стоит на пороге, за которым начинается тернистый путь новой жизни. И чувствует, что многое отдал бы, чтобы обратить время вспять. Ильва была такой: дарила свой внутренний свет другим и, казалось, он никогда не иссякал, становился лишь ярче, чем больше страждущих обращалось к ней. Сможет ли Ингрид?..
— Если не получится, нужно ехать в Хельмвуд, — заметив, как нахмурился отец, молодой Ангел предлагает запасной вариант.
Приверженец классической медицины, Кай не доверяет Вихрю и предпочёл бы, чтобы Ингрид вовсе с ним не связывалась. Но в шестнадцать она сделала свой выбор, когда захотела обучаться у матери. И если на то будет благословение Асов, она станет сильнее их с Ильвой вместе взятых.
— Добудем центрифугу. Сделаем сыворотку, — продолжает девушка. — Правда для этого всё равно надо вытянуть с того света хотя бы одного…
Идею с поездкой в цитадель Ангелов подала сегодня утром Полночь, и Ингрид ухватилась за неё. Она ничего не забыла и не прослушала, хоть Полночь, наверное, и подумала иначе. Полночь… Её личный ангел.
— Только вот накладное это дело. Топливо, охрана… — в сомнении закусывает губу Ингрид. — Налегке ехать небезопасно.
Полночь права: надо поговорить с Матерью.
-
За скрупулезность и гнетущее ожидание грядущего
-
Круто, что создаешь и детализируешь мир вокруг себя. И введение в рунологию зачетное)
-
Хороша и заботлива ^_^
-
Будем знакомы, Ингрид И спасибо за терпение: делать все эти сноски - дикая рутина)
-
«Пост образовательный со списком постраничных сносок» — фирменный стиль Блэки ;)
-
С днём рождения и с прорывом на высший уровень!
|
Из-за тебя я здесь
Из-за тебя, белокурая, счастливая, мелкая дрянь Прекрати бежать по зелёной траве, которой нет конца Не смейся, сука, заткнись Почему ты раздета? Тебе тепло? В твоём мире всегда солнце?
Ненавижу тебя, щуплая, смеющаяся тварь Не беги так быстро Не уходи Я хочу спросить
Я ненавижу твои радостные глаза Из-за них я здесь Ты сука, грязная шлюха, безмозглое уёбище Не беги, остановись Бездушная!
…я тоже так хочу…
С этой мыслью Душа всегда просыпалась. Девчонка, за которой она гналась по зелёному лугу, в мире, где глоток воздуха полной грудью не означал мгновенной смерти, всякий раз скрывалась со смехом.
С тех пор как она увидела эту девчонку, реальность стала мучением, а путешествия за грань - целью.
Босоногая убегала всегда стремительно и Душа не могла соединиться с ней. Не стоило им разлучаться. Душа покинула ее давно, ещё до конца времён и встретиться не получалось. А всего-то и стоило - догнать, обнять, войти в щуплую тушку и наполнить собой эту опустевшую желанную оболочку. Кажется, это называется «стать человеком»…
Тогда-то Душа сможет сама бежать вдаль по зелёному лугу, на самый красивый в мире закат.
Много после, в своих скитаниях Душа поняла, что слышит Его. Вихрь. Он был везде и нигде. Он пел ей. Он обещал знания, которых нет больше нигде. Душа хранила их в своём тайнике, потому что больше не знала, где можно было спрятать обрывки его безумных слов. Ведь тела у Души не было. Душа без тела жила давно. С самого окончания времён.
… я тоже так хочу…
В этот раз девчонка что-то кричала ей. Она никогда не кричала. Только смеялась. А сегодня…
Грубая пятерня впилась в ее плечо. Запах Мрака Душа не спутает ни с чем.
- Душа, выходи!
Забавно, детка, забавно. Ведь я покинула тебя столько тысячелетий назад.
Прежде чем Душа очнулась и всё поняла, было поздно. Бледный подбородок и край потрепанной куртки… Сирокко, верный Сирокко… Душа мечтательно улыбнулась, вспоминая Праздник, и кивнула Мраку. Выясни, мол.
А она ещё полежит, прикрыв глаза, и в деталях вспомнит всё, что видела. Девчонка говорила с ней.
Стоп, нет
Это была не она
И выяснить можно было только одним способом. Душа поднялась, одернула платье, стряхнула пыль, осевшую на босые стопы, машинально провела рукой по волосам, блаженно улыбаясь и щурясь от света, вышла из убежища, куда ночью, на Праздник, ушел ее культ.
Она не чувствовала нескольких братьев рядом, словно те исчезли. Исчезли вместе с душами. Что-то случилось…
Потягиваясь, Душа облокотилась о край хибары и выжидательно смотрела из-под полуопущенных век.
Ветер доносил ярость, которая жаждала вырваться и принести смерть. Песня ярости была необыкновенной, притягательной и возбуждающей. На миг Душа представила всех этих людей, людей Риск, на своём Празднике и, склонив голову набок, по-кошачьи мягко ступая босыми ногами по мерзлой земле, двинулась к пришедшим.
|
Бифф и Даст могли видеть, как трясутся руки у Эллисон. Только-только она думала, что всё, наконец, пойдёт на лад после войны, в которой она потеряла большую часть своих сестёр, как вдруг эта болезнь. И остановка торговли. И Ангст, Ангст заразился тоже и лежал теперь в карантине! Он слышал богов даже лучше, чем она, и сейчас, лишившись его советов, Эллисон чувствовала себя беспомощной. Кому она ещё может довериться - Биффу, который предан ей, как верный пёс, но дурак дураком? Дасту, который отвернётся от неё, если сочтёт нужным? Риск, которой на всё плевать, даже если мир вокруг будет гореть огнём? Сирокко, который был с ней, а потом подложил ей эту свинью, впустив в Вормвуд Душу? Ингрид... Ингрид могла бы ей помочь, но она могла сделать не так уж и много, она и так делала всё, что могла. И, как будто этого было мало, теперь ещё и эта стычка между Риск и Душой! Эллисон никогда не доверяла Душе, она в последнее время подозревала даже, не могла ли болезнь быть её рук делом, но... добавить к проблемам Вормвуда ещё и войну? Снова? Что же делать? Что же делать? - Я... я не хочу потерять последнюю из своих сестёр, - прошептала Эллисон. - И я не хочу никакой войны, я хочу избежать войны. Дрожащей рукой Эллисон поднесла к губам оплетённую кожей флягу и сделала глоток - горькая полынь привычно обожгла губы и язык. Глоток, ещё глоток - Эллисон почувствовала, как приятное тепло разливается по её телу, заставляя сковывавшее разум отчаяние отступить. Руки перестали дрожать, спина выпрямилась, плечи расправились - больше не было неуверенной в себе Эллисон, была Мать-Жрица, богами поставленная во главе Вормвуда. - Боги не желают новой войны, - веско произнесла она. - Нам, когда наших жителей косит болезнь, сейчас не нужна война между братьями и сёстрами, никакая война, - пауза. - Я буду говорить с сестрой и с Душой и заставлю их выслушать меня. Бифф - собери людей. Я иду. И пошли к Ингрид, скажи ей, что мне нужна её помощь, - при этих словах голос Жрицы всё-таки предательски дрогнул. Облачиться в одеяние жрицы - чёрная с красным кожа с металлическими бляшками. Сунуть в кобуру пистолет - принадлежавший её матери, а до неё - Матери-Жрице Второй, украшенный перламутром револьвер... тот самый, что оборвал жизнь её матери и, быть может, однажды оборвёт её собственную жизнь - если такова будет воля богов. Мать-Жрица готова выдвигаться.
|
Дождь... Всю ночь Полночь просидела у окна в доме ангелов, смотря на разрушающие и без того плохую дорогу капли. Сильные, упорные капли, стремящиеся напоить эту безжизненную землю... Или превратить ее в бесполезную грязь... А скорее всего ни к чему не стремящиеся. Прямо как люди... Бессмысленное, несвязанное друг с другом общество... Даже при общей угрозе разбегающееся ручьями в разные стороны... В голову обрывками приходили слова новой, необычно грустной для Полночи песни, но пока это было всё так неоформленно, зыбко, что девушка даже не решалась пока их записывать. Её миссия здесь была поставлена под удар. Дело было даже не в достатке, в конце концов это всё приходяще. Но как может артист существовать без публики? Нет публики - нет смысла, нет артиста. Да, можно дарить счастье и радость больным, но когда те засыпают... Некоторые навсегда... И есть огромный шанс самой подхватить эту болячку... И стать спящей красавицей из сказки... И никого больше не порадовать. Опустила голову на ладони, сложенные на подоконнике, прижала к ним лоб. Надо было что-то делать... Может уехать?.. Но Ингрид... Сирокко... Поморщилась при последнем имени. Такой яркий и смелый, сексуальный, сильный... Сирокко совсем пропал в этом культе. Служившая всю жизнь исключительно искусству Полночь не понимала, что туда тянет такого классного парня. И что может такого дать Душа, чего не может дать актриса. Впрочем сейчас это было не важно. Лишь бы не заразился там на этих сходках. Не Сирокко держал её здесь. Любовники приходят и уходят... А вот Ингрид... Никогда раньше Полночь ни с кем не дружила. Мужчины от нее хотели только тела, женщины же в основном завидовали и держались на расстоянии... А тут Ингрид... Ангел, которая приняла Полночь такой какая она есть и заглянула под маску. Которая пустила в свою жизнь человека со стороны. Та, с которой можно поболтать о чем угодно. Та, что примет и утешит, когда плохо и грустно. Та, что поможет словом и делом. Та, что спасает жизни и та, на которую надеются все эти люди. Полночь не могла бросить здесь подругу, сбежав с какой-нибудь попуткой. Это было абсолютно невозможно. А значит надо было оставаться и помогать здесь... Правда помощник в лечебном деле из актрисы был так себе... Измучившаяся мыслями дева так и уснула на подоконнике под шум ночного дождя...
...Утром Полночь дождалась, когда увидит Ингрид. - Свет моих очей... Если здесь не создать лекарства, может привезти его откуда-нибудь из другого места? Думаю в этом заинтересована и Мама, и все остальные. Собрать на обмен сколько получится, отправить Беркута да Криса, чтобы сторговался получше, да еще кого-то в охрану... Но есть ли где лекарство? Есть ли поселения, у которых можно попросить помощи? Актриса никогда не интересовалась географией, она даже не могла сказать в какую сторону её занесло от предыдущего места. Север, юг, восток, запад... Какая разница. Лишь бы было где выступать, лишь бы была публика... И точно так же Полночь не знала, какие соседи окружают Вормвуд.
|
* * * Ночью выпал дождь, сильный и резкий. Грязь вормвудских дорог успела слегка схватиться и утром предстала пусть и не сырой, но все еще комковатой и вязкой. Налипающей на обувь и комками срывающейся при ходьбе. Серое утро. Сухой сезон закончился что-то около пары месяцев назад, если отмерять время от первых серьезных дождей. Ледяная роса и ветер, лезущий под одежду. Бледное, больное небо, подрагивающее в лихорадке. И время от времени — вот как этой ночью — разрывающееся мощным кашлем с отходом мокроты. Хмурая трещиноватая Межнина то тут, то там покрыта лужами, но это временно. Ближе к полудню влага уйдет в землю. Унылая твердь вернет былой облик. По тому, как быстро уходит вода вглубь, вы определяете, сколько еще времени до наступления сезона льдов. Пока его много. Если это для вас, конечно, имеет значение. Банда Матери оживает раньше города. Поблескивающий от влаги бетонный блок цитадели никогда не дремлет. Но к началу утра уже начинает сонно моргать, когда приближается смена караулов. Меняются рейдеры-часовые на вышках и стенах. Мало кто бдел в эту ночь — наверняка в дождь многие и вовсе посбегали с постов. Но если никто не напал, значит, дело сделано на славу. В конце концов, по улицам шататься — это не с вышки по сторонам сторонам смотреть. Можно бы и понять. Вышка — место вообще козырное. Не заплатишь Биффу — так и будешь ночами грязь месить и на стены прыгать. Наверху же и тепло, и сухо, а отдельные нехваты умудряются туда и баб проводить. Хорошо там, если в общем. Филиал рая на земле. Вслед за бандой поднимается с лежаков и весь оставшийся люд. Кто-то сам, кто-то после того, как рейдеры начинают ходить по домам и подрывать людей тычками по ребрам и хребтине. Пора работать. Подъем. К сезону дождей уже должен быть создан эн-зе на сезон льдов. Разлеживаться некогда. Впрочем, бьют серьезно только отдельных типов — ленивых мудаков, которых и Бифф, и Риск уже давно надежно отложили в памяти. Остальных просто трясут. Для порядка. Бифф обходит район, окруженный стенами. Цитадель, рынок, мастерские и гаражи, казармы и арсеналы. Место, приближенное к Матери. За стенами, среди простых трудяг шарится Риск. Шарится неохотно, просто потому что надо. Сама же думает только о ширеве и ни о чем ином. Банда Риск — вернее, небольшая ее часть, дюжины полторы — приближается к домам, где живет Душа со своими людьми. В воздухе повисает напряжение. Дубины и тесаки оставляют перевязи, но вряд ли рейдеры делают это с каким-то умыслом. Желая напасть, Риск приказывает просто наскакивать толпой — подходить, а уж тем более подкрадываться не в ее манере. Рейдеры просто идут, и стоящий на фишке член общины выигрывает достаточно времени. Раздается свист. Культисты тоже высыпают из домов. И тоже не с пустыми руками. Вроде ничего не должно начаться. Максимум неприятный разговор. Но в Межнине день, в котором были лишь неприятные разговоры — добрый день. Риск берет слово: — ДУША, БЛЯДЬ! Выходи на разбор! Нельзя сказать, что последний месяц был для жителей Вормвуда таким уж неудачным. Все работали, все получили то, что заслуживали. Но последний месяц вещи шли через пень-колоду. Сначала в город извне попала какая-то зараза. Зараза, как это нередко случается, просачивается через рынок. И когда к Каю и Ингрид начали попадать люди с одними и теми же симптомами, Даст решил проблему радикально и быстро. Рынок закрыл на карантин, а всех больных изолировал на нем. Никто особо не стал переть на него буром. Даст — мужик крутой и опытный и может отличить фуфло от серьезной проблемы. А потому в кой-то веки двое других бригадных сошлись на том, что сейчас он прав. Риск даже помогла, временно перестав пускать челноков извне в город. Торговля прервалась. Понравилось это не всем. Те культисты Души, кому выпало работать на рынке по мелочам, навар пусть и временно, но потеряли. Голодать они любили еще меньше, чем болеть, а потому очень скоро больное воображение родило слушок, что все дело в измененных порядках бартера. И наваре лично для Даста. Что это мутка конкретно Даста, а не какая-то большая проблема. Позлиться и слить дерьмо из голов (пусть и погрешив против истины) на какое-то время отсрочило проблему. Но лишь на время. Тогда еще никто не думал, что это во что-то выльется. Потом культ отпраздновал завершение рабочего сезона и... Отпраздновал как умел. Беспорядочный секс всех со всеми, раскурка уже скудеющих запасов Радости, еда, выпивка. Иным словом, общение. И этой ночью трипы Радости, похоже, сняли с людей все оставшиеся внутренние ограничители. Последствия сказались во всей полноте. Несколько культистов решили вломить команде Даста. Их остановили, когда они пытались перелезть через стену и попасть во внутренний район. К рынку. Естественно, их заметили. И естественно же, сказали валить прочь. Но уже решившим довести дело до конца, тем было плевать. Хотелось просто отвести душу, а для этого уже не надо было куда-то идти. На стенах завязалась драка. Короткая и кровавая. Не было даже ни единого выстрела. Кого-то снесли со стены ударом укрепленного башмака. Кому-то разрубили голову. Кому-то сломали кадык, надавив коленом. Но рейдеры в ту ночь не понесли потерь. А подоспевшие сначала Бифф, а потом и Даст узнали, кто были нападавшие и откуда. Душе был назначен разбор. Также разбор ждал и Риск, так как это ее косяк. Она не уследила за порядком на своей территории. Но это будет потом. Сейчас пусть хотя бы исправит то, что уже допустила. Душа, Сирокко, вы хорошо провели праздник и отдохнули. Но подъем случился отвратный. Эффект Радости отступил. Оставил тела, пока вы спали, и теперь в ваших головах немного фонит. Мир вдруг предстает нарочито блеклым. Еще несколько часов назад полный приятных вибраций, он вдруг застывает, как недвижимая водная гладь. Тщетно. Все тщетно. Какой во всем происходящем смысл? Опять суетиться. Опять что-то делать. Опять смотреть на окружающее, пользуясь восприятием обычного человеческого мозга. Мозга со всеми его недостатками. Слабого, зашоренного, неподатливого человеческого мозга. Под эффектом Радости вы чувствуете себя, как вспорхнувшие с плетня птицы. Но потом спуск кончается, и наступает этот момент. Когда птиц возвращают обратно в клетку. Впрочем, сейчас не до этого. Мрак трясет всех по очереди за плечи, и эта очередь доходит и до каждого из вас. — Душа! Душа, вставай! — Сирокко, ты знаешь, что Мраку на тебя плевать, поэтому он даже не трудится что-то тебе объяснять. Центр его маленького мирка — это Душа. Впрочем, ты слышишь, что он пытается до нее донести. — Там рейдеры Мамы пришли, что-то хотят! Пока не нападают. А потом вы слышите крик Риск. Риск невозможно спутать ни с одной другой девушкой или женщиной Вормвуда. Ангст, ты на рынке с остальными больными. Под карантином. Люди Даста не дают тебе выйти наружу и, похоже, вполне готовы пристрелить, если ты попытаешься выбраться. Все это вышло дерьмово. Еще когда зараза была на подступах, вихрь донес до тебя неизвестные шепотки. Обычно ты мог что-то слышать, только когда открывал разум вихрю. Но чтобы голоса просачивалось в твой разум, когда твоя воля противится этому — такое бывало редко. Очень редко. Можно сказать, никогда. И первое, чем отреагировало твое тело — это холодком по спине. Межнина приучает видеть угрозу в неизвестном. И часто оправдывает эти угрозы. Твоим первым позывом — вполне естественным — было залечь на дно. Или куда-то рвануть, забрав кого-нибудь из тех, кто тебе дорог. И вот когда цепочка размышлений подвела тебя к этому "кто тебе дорог", идею рвануть ты и отставил. Полночь. Для Полуночи ты незнакомец. А она здесь работает. Едва ли тебе удастся убедить ее сорваться с места и все бросить, просто сославшись на твои поганые предчувствия. Но ты близок к Матери. Если с чем-то не можешь совладать ты, то совладает она. Рассказав ей о своих ощущениях, ты получил добро на работу. Начал искать больных. Нашел. И заболел. Потешная история — и в своей потешности закономерная. Когда прыгаешь обеими ногами в очаг, так или иначе начнешь гореть. У тебя кашель. В глазах муть, на мир ты смотришь через жидкий белесый туман. Еле владеешь речью — язык свинцовый и ворочается с трудом, когда ты пытаешься произнести хоть слово. Постоянно клонит в сон. Но ты знаешь, что это только начало заболевания. Те, кто здесь уже давно, спят постоянно — их оцепенелые тела вздрагивают от ледяного ветра, носящегося мимо опустевших прилавков. Последний раз на твоих глазах они бодрствовали лишь пару часов. Если ты ничего не предпримешь, то тоже заснешь. Хозяева этих шепотков, приведших тебя сюда, прорвутся из вихря и растерзают твою душу на куски. Кому-то мировой вихрь дает забвение, но не тебе, Ангст. Ты мозгач. Ты слишком глубоко погружен в это коллективное бессознательное, а оно — вернее, те, кто с ним слились воедино уже давно — предпочтут сохранить свои тайны. Так что тебя, если ты проиграешь, ждет только небытие. В котором не останется ничего. Ни отцовского хлопка по плечу, ни голоса Полуночи. Ингрид, сперва к твоему дому ломили и ломили больные. Ты с отцом пыталась помочь им в меру ваших с ним сил, хотя все указывало на эпидемию. В город кто-то что-то пронес. Симптоматика у всех была одна и та же — кашель, сонливость и затруднение речи. Сначала вы вообще не придали этому значения. Симптоматика как от отравления психодепрессантами — добавить бы еще красные глаза и мышечные спазмы, и вообще один в один. Но потом начали приходить и другие люди. Те, о которых ты точно знала, что они на ширеве не сидят. Стало тревожно. Кольнуло под лопаткой. А затем начался тихий ужас. Их просто приносили к твоему дому и сваливали вдоль — сначала на куски брезента, потом на холщовые мешки, а затем и просто на землю. Их, пораженных болезненным сном, больше похожим на кататоническую кому. Ты перебрала все из комплекта ангела, что могло бы помочь, но смогла лишь замедлить развитие болячки химстабами. Даст понял. Да что там, все всё поняли и лютовать не стали. Спросили у тебя, что делать, а затем начали сносить зараженных в одно место. С той поры рынок вымер. Ты сидишь с отцом в хижине и видишь, как у него мелко подрагивают руки. Он родился ангелом и кроме как ангелом никем себя не видел. Больных, которых ему не удалось поставить на ноги, он принимал как личное оскорбление со стороны мира в свой адрес. На свой счет. И ты, когда повзрослела, начала его убеждать, что так нельзя. Что всех не спасешь, и вообще не в целях ангела всех спасти. Впустую. Ты не продвинулась в этом ни на йоту. Слишком уж у твоего отца горькая участь. Участь того, кто готов отдать всё, но не может. Полночь, ты здесь же, бок о бок с Ингрид, пусть пока и оставившая ее побыть с отцом наедине. С начала карантина у тебя все плохо с заработками. Слишком уж сильно зависит твоя работа от людей и того, насколько многим в ходе нее удастся понравиться. Здесь улыбка, тут комплимент, там полунамек — довольный посетитель оставит больше. А чем больше он оставит, тем больше и твоя доля соответственно. Но сейчас торговля прервалась. Новых людей нет. И позволить себе то, что позволяла себе немногим раньше, ты уже не можешь. Конечно, у тебя есть и богатые любовники, и покровители, и воздыхатели тайные и не очень. Но на всех них тоже вряд ли удар болезни не оставил ни единого следа. Слишком сильно нажать на этих людей — и будет риск потерять и то, что имеешь. Эти резервы рано истощать. Пока рано. Ты пришла к Каю пару дней назад, готовая помогать чем угодно. Работать даже за еду. Кай помнил о твоей дружбе с Ингрид и не отказал тебе. Возможно, он и правда нуждался тогда в паре лишних рук, но скорее всего нет. Дело было не в этом. Дело было именно в Ингрид. Мать-Жрица, последние сутки особенно не задались. Мало тебе было этой заразы, которая, на секундочку, парализовала рынок и торговлю как таковую. Так теперь еще и за внешней стеной местным, похоже, спокойно не живется. А ведь ночь имела все шансы пройти спокойно. Ты трахалась с Биффом. Дебют уже потихоньку переходил в миттельшпиль, как вдруг кто-то из рейдеров поднял шум из-за нападения на стены. Бифф схватил оружие, сорвался проверять, а когда вернулся, ему было уже не до того. Кровь от промежности прилила обратно к голове. Нападавшими же оказались просто какие-то наркоманы, хватившие лишку. Бифф из-за этой заразы извелся, вот и ждет подляны от мира отовсюду. Ты так думала. И возможно, продолжала бы думать, если этим все ограничилось. Следующим утром Бифф и Даст поднимают перед тобой серьезный вопрос. Пока Риск со своей частью людей идет разбираться, кто и зачем лез через стену, они выдвигают тезис — Риск не справляется. Работать она начинает только тогда, когда от ее людей следуют проблемы, или когда они — Бифф и Даст — объединяются, чтобы ее загрузить. Хотя банда у нее большая. А статус одной из дочерей Матери-Жрицы Третьей дает в Вормвуде действительно многое. — То, что она осталась жива в войне Матерей, уже было большой уступкой с твой стороны, Благочестивая Мать, — говорит Бифф. — Она хотя бы из обязанности тебе за свою жизнь должна работать рук не покладая. — Промой шестеренки в башке, Бифф, — хмуро реагирует Даст. — Об обязанностях люди забывают сразу, как только их перестают припирать. А Риск сейчас так легко не припрешь. За ней сила. Да. За ней сила. А за тобой боги. — Еще один вопрос, который стоит поднять, Мать-Жрица, — продолжает Даст. — Ангст. Наш мозгач. Он там, на рынке под карантином. Что с ним делать? Выпустить его мы не можем. Но и оставить там тоже как-то... Не особо по уму будет. Ангст пытался помочь. Но теперь твой черед — если ты, конечно, считаешь, что это заслуживает внимания. Глотка, Вормвуд подвернулся тебе по дороге, когда ты со своими людьми искало, где бы раздобыть пожрать и расходники для байков. Ритчер и Скан, выдвинувшиеся вперед дозорным звеном, вернулись к тебе с достаточно неоднозначным докладом: — Глотка, там движ какой-то. Неспокойно все. Ты насторожилось. Приказало готовить стволы и решило расспросить местных, что там да как. На подступах к городу тебя встречают рейдеры из охранения. Того, кто вышел тебе навстречу — рыжего худого бородача с потрепанным цингой лицом — ты не знаешь. Но вот он о тебе и твоих людях, похоже, осведомлен хорошо. Молодой. Видимо, из новых. Введенный в курс дел. — Это тебя Глоткой кличут? Салют, епт. Меня Данго зовут. — На его груди пистолет-пулемет. Кусок трубы на деревянном ложе; продукция завода Дамптауна, склепанная из найденного там же на свалке железного лома. Данго показывает ладони в невраждебном жесте. — Сразу к делу: щас соваться не надо сюда. Там у нас какая-то болячка на рынке завелась, всем селом переболеть не можем. Лучше ехайте отсюда. А то сами подхватите. Рейдеров не очень много. Если ты решишь проехать, они, скорее всего, побоятся тебя остановить. Но кто знает, что там и в самом деле в городе? Ты-то, может, еще и перенесешь на своих двоих эту дрянь, а твои люди? Ты в них уверено? Крис, Беркут, вы, Ким, Рысь и Мэттью собрались в конторе, чтобы оценить навар и обсудить дела. Навар хорош. Даст подкинул халтурку — последить на рынке за одним не очень надежным челноком из Мэнсфилда. Каким-то новым, которого никто в глаза не видел и не знает. Вы потратили на это почти целые рабочие сутки, ничего не увидели (справедливости ради, ничего и не было, девчонка оказалась вполне ровной) и забрали плату. Плата, кстати, довольно солидная — хорошие сапоги с невысокими голенищем и стальными набойками на каблуке. Золотой Век! Можно хорошо выменять или отложить пока. Как пойдет. А вот Беркут с работой пролетел. Ты, Крис, поручил ему браться за доставки, но из-за эпидемии доставки не выпали. Вообще. Рынок попал под карантин, Даст всем челнокам дал в рог, и работа пропала. Беркут так по водительской части оставался не у дел. И если чем и кормился, так это только черной работой. Иными словами, дела хороши, но не то чтобы очень. Всегда можно лучше, больше, шустрее и качественнее. А сейчас Вормвуд столкнулся с проблемами. И ты, Крис, никому не дашь соврать: проблемы одних — это всегда возможности других. Главное знать, как правильно их применять, и что делать. — Надо к Маме на поклон идти, — предлагает Мэтт. — Предлагать себя, искать работу. Щас рынка нет, жрачки не будет, горючки и патронов не будет, вообще ничего не будет. Если мы начнем все это доставлять, наваримся прямо хорошо. — А Мама нам для этого нахера нужна? — спрашивает Ким. — Сами можем толкнуть, без нее. — Выебут. — Тоже мне новость. Как будто тебя в Межнине выебать не могут. — Межнина — это другое. В Межнине я не работаю, там со мной пусть че хотят, то и делают. А в Вормвуде у меня подвязки. Срать там, где живу, я не стану. — Я вот думаю, надо к ангелам идти, — вставляет Рысь. — Они сейчас заняты больными в самый раз, вот им тоже может чего понадобиться. — А им есть, чем платить? — Можно будет с Мамы спросить, если ангелы с болезнью совладают. — Ненадежно это как-то. Понимаю, по договоренностям расплачиваться. Но тут мы как бы сами все захотели и сделали. С чего бы ей нам платить за это? В какой-то момент все трое поворачиваются к вам обоим. — А вы че молчите, мужики? — Мэтт обводит вас взглядом. — Давайте тоже мысли озвучьте. Особенно ты, Крис. Тебе же решения принимать. Крюгер, на время карантина рейдеры позакрывали все притоны и питейки, чтобы зараза не шла дальше. Единственный оставшийся открытым притон не имеет названия, но за глаза именуется "Подбрюшьем Мамы", так как находится у стен цитадели. В нем отдыхают рейдеры. А рейдерам можно на порядок больше, чем остальным. Туда же вынужденно стекаются и все остальные, желающие поразвлечься. Желающие поразвлечься и не боящиеся что-либо подхватить. Впрочем, все эти желающие очень быстро понимают, куда именно забрели. Это логово зверя. Попав сюда, местные спешно и без аппетита допивают и доедают поданное, а затем уходят прочь. Ты, войдя сюда, тоже это понял. Но спешить уходить не стал. Не за этим ты сюда пришел, чтобы вот так брать и уходить. Эйнхерии пируют в залах самих богов и сражаются на их полях в ожидании Рагнарека. И когда Небесные Горы содрогнутся от сигнала Гьяллархорна, эйнхерии выйдут из пятисот сорока дверей, чтобы принять последний бой во спасение этого мира. А тут какие-то рейдеры. Да усрутся все скопом. Еще потом сами предложат шмотки подлатать. В "Подбрюшье Мамы" тебя встречают взглядами. Самыми разными — как скучающими, так и заинтересованными. У тебя пулемет, а здесь на весь город пулемет один, да и тот на верхушке этой бетонной башни. Тот, кто может позволить себе носить такое оружие с собой, явно серьезен. А если он серьезен, то нечего тратить себя во всяких тупорылых сварах. Если нужда заставит, то лучше на него всей кучей напрыгнуть по сговору. Вот и все. Закон тайга — медведь хозяин. Так или иначе, твой покой не нарушают. Берешь похлебки из репы и дикого порея, браги из болотных ягод, флягу требуешь пополнить, и отдаешь за все пару патронов пулеметных. Здоровых таких, семь шестьдесят два. Внушают. Хозяин заряжает тебе еще и марку местного прессованного гашиша. На сдачу. Садишься есть, думаешь о делах. А дела твои не очень. Ты пришел сюда, потому что Слезы послали тебя купить запчастей — а в Вормвуде крупнейший рынок округи. Но стоило тебе здесь оказаться, как — ну вот же засада! — надо было случиться какой-то заразе. Торговли нет. Челноков нет. Товара нет. Надо или убираться отсюда, или ждать, пока карантин снимут. А если ждать, то искать работу. Патроны воин проедать не должен. У патронов другое назначение. Честерфилд, ты один из немногих, кого кризис, прокатившийся по Вормвуду, никак не затронул. Болезнь или здравие, голод или сытость, бешенство вихря или высадка, мать их, инопланетян — в мире может происходить что угодно, но одна константа неизменна. Полезные штуки вечно ломаются или приходят в негодность в чьих-то кривых руках. Полезным штукам нужен тот, кто будет поддерживать их в порядке. Нужен технарь. Ты. Поэтому на твоей жизни вообще ничего не сказывается — все идет своим чередом. Как и прежде, рейдеры продолжают носить ножи и мачете на заточку, стволы на проверку УСМ, кому-то тачку проверить, кому приблуду какую. Ты один, ты не заменим, тебя ценят. Возможно, именно ценят, а не, например, уважают. Ты все-таки слишком необычный. В твоем фургоне полно передатчиков и средств связи доапокалиптичной эпохи. Садишься за стол, надеваешь наушники, перещелкиваешь тумблер "ON || OFF". Берешься за микрометренный винт настройки частоты, аккуратно ведешь по часовой. В какой-то момент что-то меняется в шуме помех. Ведешь еще чуть-чуть. И еще. Что-то, неразличимое ни для какого слуха, кроме твоего и таких же "необычных". Срал ты на уважение. И на отношение людей к себе тоже, в общем-то, срал. Никакого значения оно не имеет. Все их проблемы иллюзорны; мелочны и надуманы, суррогатное дрочево вокруг непостижимых истин. А истина тем временем вот она. Кашель эфира и безмолвье помех, через которые прорывается хрип сгоревших в огне апокалипсиса душ.
-
Потрясающе всех впряг. Masterpiece
-
Кашель эфира и безмолвье помех, через которые прорывается хрип сгоревших в огне апокалипсиса душ
Вишенка на торт, реально. А вообще, конечно, уровень
-
Атмосферно!
-
Монументально! И как оно писать в среднем роде про "оно"? ;)
-
Офигенное начало!
-
Обожаю, когда ты говоришь «Я не пишу простыней» и следом выдаёшь полотно атмосферного текста)
-
Вообще, по посту хорошо видно, как мастеру тяжело вгрузить данные аж на 11 (!) игровых персонажей, но как он с этой задачей успешно справляется. Да, не без шероховатостей, но тут такой объём, что я в принципе удивлён, что всё исправно работает, есть и конфликты, и события, и реакции, и намёки, и много колоритных нпц, и отдельные красивости, и атмосфера, и, в общем-то, всё, что нужно модулю про пост-апок. Такой труд заслуживает уважения! Добрый старт!
-
Атмосферно и стройно написано, так что всех персонажей сразу вплел в сюжет. Непростая задача для такой многочисленной партии.
-
Крутой пост!
-
Наконец я могу поставить плюс этому крутому посту!
|
Почти сразу после того, как примечательная мансарда на 221Б, окончательно опустела и в доме на первом этаже осталась только одинокая вдова миссис Фадссон, к ней в гости с выражением сочувствия пришел примечательный канадец, Ларри Тальбот. Он уже бывал в этом месте однажды и в этот раз, он почему-то внимательно всматривался в шею открывшей ему квартирной хозяйки погибшего детектива. А заметив что-то, мистер Тальбот довольно хмыкнул, прежде чем предложить свое искренне сочувствие женщине утратившей сразу двух квартирантов и предложил снять апартаменты на месяц чтобы хоть как-то компенсировать ей дурную славу принесённую совершенным в здании чудовищном убийстве, но прежде обсудить подробно детали.
Вскоре он уже пил кофе на кухоньке с плотно задернутыми шторами, в компании Хенрика сбросившего на стол чепец с париком и переставшего так страшно горбится, как и говорить дребезжащим голосом испуганной старушки. Актерская игра множество раз выручала детектива, но в этот раз, будем честны, его спас тонкий расчет и философский камень переданный оборотнем. Они с Ларри решили устроить ловушку чтобы выманить врагов на свет, это была идея самого мистера Шемтола – почти пошедшая на дно, когда через дымоход внезапно влетел старинный клинок и благодаря лишь воле случая разрубил тело выращенного им с помощью камня двойника-клона, так как тот был всего на метр ближе к камину чем сам сыщик. Дальше детектив методично инсценировал свою смерть, устроил магическую ловушку и убедил домохозяйку немедленно ехать погостить у родственников в Йорке, а сам занял её место. Все сработало как по нотам, но вот его верный компаньон и друг доктор Йотсон слишком поспешно бросился в схватку с врагами, чтобы заметить множество намеков оставленных его другом в своих записях. И самое печальное что Хенрик никак не мог прийти к нему на помощь не выдав свое инкогнито. Он просто не успевал среагировать — так стремительно враги расправились с его соратником. Цыганка опоила любовным зельем беднягу отставного нортубиленца и скоро тот уже просто не мог вернуться к своей прошлой жизни.
Теперь же заговорщики, за чашкой кофя и чая, соответственно, обсудили все детали произошедшего и договорились вместе выступить против четко проявленных врагов. Но детектив подозревал что кроме тех двоих против него действовал и кто-то третий. Ларри же был уверен что именно уловка с газетной уткой спровоцировала вампира и профессора скорее действовать. Будучи благодарным за столь неоценимую помощь и трату бесценного эликсира, способного похоже действительно обеспечить вечную молодость человеку, Хенрик выдал то что он сторонник статус-кво, который сделает все что в его силах, чтобы не дать устроить конец света в его стране или мире в целом. Это, чёрт возьми, элементарная разумность! И это был тот фундамент на котором начал строился крепкий союз, способный как минимум побороться за победу в этой опасной Игре. Но оборотень был немного уклончив в своих выражениях и фундамент тут же пустил первую трещину. Детектив и канадец, ещё немного обсудили действия врагов, сойдясь на том что вероятно дальше вампир и безумный профессор медицины станут накапливать силы для открытия врат. Как же сильно они оба ошибались в тот момент, стало понятно когда в свежей газете рассказали об загадочном убийстве мистера Тальбота...
Сыщик, конечно же слышал последние новости из криминальной хроники и потому был в движении. Время, теперь, играло против их всех. Неумолимо и беспристрастно. Сейчас, вряд ли его кто-то узнал бы под маской грима и достоверной до ужаса маскировки. Повторять свои похороны ещё раз в этом месяце? Слишком пошло и непрофессионально для английского детектива. Так он считал.
Но Хенрик не знал что незадолго до своей кончины Ларри приходил к нему опять, с букетом хризантем – маскировкой заставившей его довольно посмеиваться над возможными слухами и представлять себе реакцию сыщика. Увы, в тот момент он никого не застал – Хенрик улаживал свои дела и мягко организовывал события так, чтобы когда он вернется в Игру – его первый ход вызвал снежную лавину проблем у его врагов. Заработанным преимуществом внезапности, стоило эффективно воспользоваться.
И вот теперь, спустя десять минут пешей прогулки, цель мистера Шемтола показалась из-за домов виляющей улицы – центральный участок Скотланд-Ярда, в этом неспокойном осенью городе. Двигаясь по улице, он вежливо кивал прохожим и важно приподнимал указательным пальцем цилиндр, повесив на руку зонт, встретив очередного знакомого. Когда же он вошел в обширный холл чудовищно старого и казенного здания, подошедший к нему полисмен произнес с легкой тенью узнавания на лице: – Доктор Йотссон, вы к мистеру Бейстрейду или мистеру Арегссону?
-
Спасибо за игру, Великий Детектив. Твои истории, записанные верным Йотсоном, останутся в веках, и однажды станут бестселлером, я знаю)
|
|
|
-
Вялый, ты кусок руэра! У нас в плепни за то, что мужик распускает руки эти самые руки отрубали, а потом ими же забивали насмерть.
И сну-сну с шах'исом делать заставляли!
|
Вещи были. Но переодеваться на ходу – привлекать ещё больше внимания. Мало того, что чужеземцы-инопланетники, так ещё и голая баба.
– Нам нужно укрытие и отвлечение. – Билл попробовал оглядеться в поисках, но везде вдел только песок и дома, вероятно из него же, но прессованного, что означало использование своих припасов. – Тц. Опять траты... Ладно Сделаю укрытие из инстапанелями. Чтобы не так выделялись – формируем плиты на песке – прилипнет и даст текстуру. Потом мне понадобится твой баллон кислорода, Азимут. Ванесса, в укрытии снимай скафандр. Оружие убираем. Напяливаем тряпьё. Все всё поняли?
Что такое инстапанели? Куб со стороной в пять сантиметров, который способен разложиться в плиту два метра на два со стороной в сантиметр. Не нужно быть профессором математики, чтобы понять, что объём при таком преобразовании увеличивается в триста двадцать раз, словно на выходе должен получиться не плотный материал, а какой-то воздушный шарик. Да, с воздушным шариком получившийся материал сравнить можно, но только по соотношению твёрдого материала с воздухом – ведь в отличии от шарика основная масса была не в тонких стенках, а равномерно распределена по всему объёму, напоминая желе, только с газом вместо жидкости. Аэрогель – лучшее соотношение прочности и массы, что только может быть, и запредельные низкая термопередача. Правильную же форму обеспечивал каркас, сплетённый из углеродных трубок, что при подаче энергии расправлялись из сложенной позиции, подавая питание на само рабочее тело, что под действием этой же энергии, во-первых получало свойство псевдотекучести, а во-вторых начинало освобождать скованный ранее в твёрдой форме газ. Именно потому его пока материал не застынет, ему можно более-менее легко придать нужную форму, или даже разделить, а после "застывания", становится достаточно прочным, чтобы не прогибаясь выдерживать вес взрослого человека.
И вот сейчас из этого материала нужно составить кабинку, что укрывала бы от слишком любопытных глаз. План прост – две панели сформировать на песке и сшить в единый лист. Лист, после некоторого застывания согнуть в двух местах, получив прямоугольник метр на два без одной большой стены. Срезанной полосой поставить подставку от нежелательного опрокидывания, прорезать пару щелей для наблюдения за тем, что снаружи. На словах просто.
Вторым фактором, что позволил бы оторваться должен стать дым. Точнее сверхмелкий пар, облако которого должен был буквально за секунды сформировать собранный на коленке прибор. Давление, вода или очередная бутыль алкоголя, ультразвуковая вибрация. И вот всё вокруг застилает белой ароматной и крайне густой пеленой. Ненадолго, зато никто от такого не умрёт, в отличии от дыма.
|
|
Новая неделя, после той бессонной ночи, началась с хороших известий: один знакомый трубочист клялся и божился, что знает где живет "самая что ни на есть взаправдашняя ведьма, сэр". Попади к сыщику эта же информация годом раньше и он бы только скептически улыбнулся пуская дым через нос, теперь же это была именно та самая желанная история, что он искал так упорно в последние дни. Пора было заводить новую карточку в свой картотеке, на литера букву "В" – ведьмы! Необычные "существа", как условно называл собравшихся осенью в городке персон Хенрик, очень умело уж скрывались среди добропорядочного викторианского общества, но иной раз было достаточно лишь самой мельчайшей зацепки чтобы распутать весь клубок причинно-следственных связей и твердо встать на след. И кому как не ему, лучшему специалисту и основоположнику дедуктивного метода было этим заниматься?
Наконец, когда с приведением записей в порядок было покончено, детектив вышел на прогулку имея виду один необычный антикварный магазин – самый старый в городе. Мистер Шемол рассуждал таким образом: "Раз появился столь оживленный спрос, то и те кто всю жизнь занимался предложением на этом рынке должны прошерстить свои загашники и вынуть на прилавки то что нужно, верно?" Следовало поторопится и быть там первым, до своих конкурентов. На которых сыщик тоже не отказался бы взглянуть, но время – оно, как и всегда, было дорого. Доктор Йотсон с револьвером и костылем должен был уже ждать его в булочной напротив магазинчика, на случай если дело примет через чур опасный поворот.
Именно такой оборот дело и приняло бы, но интуиция опытной акулы сыска заранее предупредила Хенрика о неприятностях...
Когда в антикварную лавку вошёл сухонький старичок, с объёмным саквояжем подмышкой – доктор Йотсон с затаенным нетерпением поглядывающий на двери напротив через стеклянную витрину, не обратил на него особого внимания. Только отметил что тот похож на преподавателя колледжа и вероятно страшного ретрограда: одет он был по моде даже не прошлого века, а позапрошлого. Потом появились другие покупатели. А Хенрика все не было и нет. Это заставило отставного военврача понервничать. Он купил первую попавшуюся под руку выпечку и распрощавшись с любезным продавцом поковылял наружу. Тут-то все и произошло. Того самого старичка выволокли наружу двое типов откровенно бандитской наружности и силой затолкали в ближайший переулок. "Мерзавцы!" – подумал Йотсон вытаскивая пистолет и следуя за компанией так быстро, как только мог с загипсованной ногой и костылем.
– Куда ты дел зеркало дед? Говори или клянусь пущу тебе к черту кровь! – пробасил один толкая сжимавшего кулек в руках преподавателя и толкая того к кирпичной стене фабрики. – Я бы вам не советовал молодые люди... – мрачно произнес приблизившийся и взводящий курок доктор, показывая негодяям пистолет. Оба развернулись, как по команде, хватаясь за собственное оружие... и попадали, оглушенные быстрыми ударами в затылок. Йотсону оставалось только ошеломленно моргать, когда старик деловито вытаскивал и разряжал браунинги оглушенных преступников, пряча их себе в карман. Потом он обернулся и одним движением сорвав фальшивую бородку сердечно улыбнулся, перестав горбиться и сразу скинув пару десятков лет.
– Доктор, вы как всегда вовремя, благодарю! – все ещё дребезжащим стариковским голосом высказался "спасённый" мистер Шемтол, а это был именно он – только замаскированный под старого профессора египтолога, решившего скрипя сердцем продать прах мумии в связи с финансовыми трудностями и почти устроившегося сюда же на роль эксперта по древностям за солидный оклад. Он пообещал внимательней взглянуть на другие редкости магазина, но лишь два предмета по настоящему привлекли его внимание сегодня. Выкупленный на "последние деньги" лекарственный сбор трав с островов средиземного моря – в память о жене гречанке и некое старинное бронзовое зеркало с примечательными знаками на обороте, которое он умыкнул пока хозяин отвлекся. "Черт возьми Хенрик, как вам это всегда удается?! Вы даже меня провели..." – произнес Йотсон, пока оба быстрым шагом удалялись от переулка и магазина.
Вечером устроившись у камина и пересказывая эту историю он попросил доктора поучаствовать в одном задуманном им медицинско-мистическом эксперименте. Согласно одной из древних книг ингредиенты ритуала обладали сильной внутренней магией, которую можно было использовать человек знающий нужные ритуалы.
Спустя пару дней изысканий, наконец, результат был подтвержден практикой. Сломанная нога доктора срослась просто на глазах и он мог даже танцевать. Что повергло самого Йотсона в ступор, с точки зрения медицинской науки подобное было... в одном ряду с чудесами и прочими небылицами. Если бы он не видел, не ощущал лично... в это было бы крайне сложно поверить. А мистер Шемтол уже работал над следующим проектом: наводил справки о бывших владельцах примечательного древнего зеркальца, в котором ничего толком не отражалась каким-то мистическим образом. Так подняв информацию и опросив несколько информаторов, Хенрик вышел на интересного человека. Профессора что имел столь страстное желание к коллекционированию что едва ли не готов был разориться, лишь бы выкупить то что ем нужно. Чутье уверенно подсказывало сыщику что это один из его "подопечных", хотя он и не представлял кем же на самом деле мог быть этот человек. Вампир? Зомби? Черт возьми, да кем угодно! Эти мысли кружили в голове детектива пока он снова и снова рассматривал адрес домашней лаборатории.
|
Говорила мне мама, что в фамильяры надо брать жабу. Может это и мерзкое существо, к тому же обязывает иметь на видном месте как минимум одну ужасную бородавку для образа, но со своими прямыми обязанностями справляется лучше всех. Наверное, только ворон смог бы конкурировать в этом плане. Но так трудно найти умную птицу, которая не будет при каждом удобном случае показывать, что она умная. Джил тяжело вздохнула и взяла на руки Дымку. Глупо обвинять прекрасное создание в том, в чём оно не виновато. — Чувствую, от тебя пахнет собакой. Значит, ты нашла время не только чтобы валяться в мяте, но и делами позаниматься. Что ж, рассказывай….
+++
Ведьма не находила себе места и мерила шагами свою скромную избушку, ходя из угла в угол. Последний полёт принёс ей богатую пищу для размышлений. Джил проследила за великим детективом, которой давно вызывал у неё любопытство, но она всё никак не могла поймать удачный момент, чтобы проследить за ним. Сегодняшняя ночь казалась как нельзя удачной для этой цели. И в самом деле, ведьма смогла подтвердить свои опасения – детектив не только тоже участвовал в Игре, но и был за другую сторону. А самое ужасное, что погода подвела, и в последний момент ведьма не смогла справиться с метлой. Теперь враг знает и о ней тоже.
Собравшись с мыслями, Джил перешла к решительным действиям. Закутавшись в плащ, женщина отправилась к дому, что находился в том самом месте, что притягивает молнии. Именно об этом месте хотел узнать оборотень у Дымки. Что ж, следовало быстрее остальных добраться до лакомого кусочка. Беседа с добрым доктором была долгой и плодотворной. Доктор оказался удивительным и приятным человеком, а ещё и очень полезным. Заручившись поддержкой нового знакомого, ведьма отправила свою кошку ему на помощь. Хотя Джил и называли Безумной, всё же лучше помогать из тени, пока другие делают работу.
+++
Тем временем Дымка снова не теряла зря времени. Закончив слежку за Доктором, Игла стрелой помчалась к Графу, но тот был слишком занят, чтобы выслушать своего спутника. Повиснув на карнизе соседнего склепа, Игла стала терпеливо ждать, время от времени шевелясь в свете Луны. Тем временем легкий ветерок донес до ноздрей летучей мыши еле ощутимый запах варева, готовящегося на котле. Игла подумала минутку о чем-то, а потом с легким шелестом сорвалась с карниза и, чуть слышно попискивая, полетела к жилищу Безумной Джил. Снаружи избушки вроде бы никого не было. Неуклюжими зигзагами Игла облетела домик и уселась на дереве неподалеку. — Я тебя вижу, – донесся вкрадчивый кошачий голос откуда-то из-под стропил. — А я тебя слышу. Меня зовут Игла. А ты – ручная кошка ведьмы, которая здесь живет. Я видела тебя в прошлый раз здесь. Кошка мягко спрыгнула на землю, подошла к дереву и поточила об него коготки. Усевшись неподалеку, она ответила: — Я – Серая Дымка. Я тебя не видела, но теперь мы будем встречаться часто. Твой хозяин тоже... особенный? — Да. Хочешь зайти в гости? — Я не против, раз ты приглашаешь. Что ты хочешь в обмен на это приглашение? Игла подумала и слетела на ветку пониже: — Из Сити сюда стал приезжать один очень дотошный человек. Он и его друг суют носы во все, что происходит. Хозяину не нравится, что они шныряют там, где он предпочел бы их не видеть. Ты знаешь, где они живут? — Великий Детектив? Знаю. — Расскажи мне о его доме. Ветер тихо шуршал листьями, заглушая разговор двух маленьких собеседников. Когда кошка закончила говорить, летучая мышь мягко снялась с ветки и пропищала: — Спасибо. Заходи в гости – нам еще много есть что обсудить. Теперь же мне пора к Графу. Доброй ночи! Кошка посмотрела ей вслед, потом обернулась в сторону избушки.
Попивая ароматный глинтвейн, приготовленный с добавлением секретного ингредиента по рецепту своей бабушки, Джил смотрела, как капли осеннего дождя бьются об стекло, и внимательно слушала о приключениях Дымки. — Знаю, что погода не подарок, но тебе стоит нанести ответный визит вежливости Графу. У меня хорошее предчувствие. Навести летучую Иглу и предупреди, что я сама вскоре приду к Графу с деловым предложением. Он не разочаруется.
— Игла? – кошка мягко ступала по земле, но знала, что летучая мышь уже знает о её присутствии. — Да, Дымка? – на секунду кошке показалось, что Игла не просто ждёт её, но и знает цель разговора. — Моя хозяйка просила передать, что вскоре сама придёт в гости. И не смотря на её уверенность, я считаю своим долгом удостовериться, что здесь ей не угрожает опасность, – Дымка старалась говорить строго, но без злобы. Ей нравилась летучая мышь, и она не хотела бы оказаться с ней по разные стороны баррикад, — Ты говорила, что Граф тоже особенный. Значит, он участвует в Игре. Дымка сделала небольшую паузу. Всё её тело было напряженно. После того, как она озвучит правду, пути назад не будет. Конечно, в самом худшем раскладе она будет драться до последнего. Но подставить свою хозяйку, которая так много для неё значила, было бы непростительно. — Джил готовится открывать Врата между этим миром и царством Великих Древних, – кошка выгнулась, приготовившись незамедлительно атаковать мышь. — Граф занимается тем же самым, – тоненький голосок прорезал гнетущую тишину. Дымка могла поклясться, что видела, как весёлые огоньки танцуют в глазах Иглы. Готова ли была эта храбрая мышь тоже биться насмерть или у неё был припасён более хитрый план? — Это… прекрасная новость. Я рада, что всё обернулось именно так. Думаю, теперь мы точно будем видеться гораздо чаще, – если бы кошки могли улыбаться, то именно улыбка появилась бы на мордочке Дымке, — До скорой встречи! — До скорой встречи! – повторила летучая мышь. Довольная Дымка спешила к хозяйке.
+++
В небольшой, но уютной избушке за столом сидели трое. Хозяйка разливала ароматное и бодрящее варево, а двое джентльменов обсуждали дальнейший план действий. На столе лежала газета. Необычайное газетное объявление наделало на днях в городе много шума. По словам членов отделения религиозной общины указанных в оном, они: "Понятия не имеем, кто и зачем вводит жителей в заблуждение от их имени." Собравшиеся на диспут в субботу граждане были возмущены прискорбным уровнем организации и вопиющим обманом. Никакого спикера или докладчика не было! Отделение Скотленд-Ярда пока отказывается комментировать произошедшее.
— Он так быстро узнал место проведения Ритуала? Или наоборот, таким жалким образом пытается привлечь к себе внимание? — В любом случае, другая Сторона не так проста. Пора приступать к более решительным действиям. — Да, ты прав. Приступим следующей же ночью?
|
|
|
Сидевший у зажжённого камина человек, играл на скрипке что-то донельзя душераздирающее. Хорошо что его соседа и вечного компаньона все ещё не было дома, иначе доктору грозила настоящая и непреходящая до самого утра мигрень от заунывным звуков издаваемых лучшим частным сыщиком Англии, что теперь смычком пытал скрипку в глубокой задумчивости. На небольшом журнальном столике рядом лежала нераспечатанная увесистая посылка со штемпелями нескольких графств где она успела побывать пока добралась до этого городка и гостиной, а также рядом лежала небольшая записка, аккуратно вложенная в конверт после прочтения. Пламя дрожало, словно бы в ужасе, от обволакивающей сумрачную комнату какофонии звуков. За окном медленно, не по осеннему, вечерело и фонарщики уже зажигали лампы вдоль одной из центральных улиц, куда и выходила мансарда снимаемая нашим героем уже несколько лет подряд. Скоро ночной мрак совсем опуститься на улицы и со стороны реки поползет рыжий туман. Нужно действовать! Медлить более, невозможно...
Человек, все ещё сомневаясь, медленно откладывает скрипку, в раскрытый на соседнем кресле футляр. Бросает ещё один осторожный взгляд на посылку и захлопнув с громким стуком пристанище своей музыкальной подруги, нетерпеливо выстукивает пальцами ритм любимой симфонии, совершенно бессознательно. Затем он вынимает серебренный с гравировкой хронометр из кармашка пиджака, смотрит на время, а потом краешек неба едва заметный над горшком с пышно разросшимися на подоконнике горшочными цветами. Нет, все же надо идти.
Скоро детектив выходит из дома, вооруженный тростью и подняв высоко отвороты пальто. Переговорить с доктором, прежде чем отправляться на черный рынок контрабанды, было безусловно хорошей идеей – жаль не осуществимой сегодня. Вероятно доктору Йотсону попался особо больной клиент и он будет занят допоздна, а вернувшись сразу ляжет спать поужинав по своему обыкновению в таком случае в первом попавшемся ресторане. А нелегальные скупщики краденного и прочий сброд, увы, на удивление придерживается весьма пунктуальных правил, когда речь идет о покупке или продаже чего-то особо ценного! Двигающемуся быстрым размашистым шагом джентльмену, же нужно было завернуть прежде в пару-тройку других мест по дороге. Итак, время было дорого.
"Наконец-то, это ДЕЛО – стронулось!" – думал он сверкая на степенных прохожих полным нетерпения взглядом. Смутные сомнения что начали посещать его в последние дни сентября уже измотали все возможные нервы – что-то нехорошее зреет и вот-вот лопнет неприятным нарывом на теле страны. И хорошо если только страны, а не всего мира! Опасность, что пока едва уловимая витала в воздухе, заставила сыщика хищно улыбнутся и сильнее прибавить шагу, добавляя в походку пружинистость готового к прыжку хищника вставшего на след добычи.
Увы, как оказалось, бобби из Скотленд-Ярда именно сегодня решили устроить облаву на фальшивомонетчиков. Сбытчики краденого едва почуяв "куда ветер дует" мгновенно разбежались по норам, как сточные крысы в грязной поворотное почуявшие котов. А затесавшийся среди покупателей Хенрик Шемтол – один из величайших детективов столетия, вынужден был разочаровано наблюдать как многочисленные источники информации, один за другим хватают первый попавшийся кэб и обещают любые деньги за то чтобы уйти от погони – которой, вот ирония, совершенно не было – разве что в их воображении. Полиция устроившая в трущобах облавы совсем не склонна была бросаться в разного рода погони сегодня, в конце концов это же не серийные убийцы – за поимку такого мутного "любителя антиквариата" премию не получишь. Частный сыщик, пнул мусорный ящик и развернувшись потопал назад, разочарованный очередной отсрочкой, среди сумрака осеннего вечера его фигура в длинном пальто сливалась с тенями.
Первое что он обнаружил вернувшись – суетящуюся на кухне квартирную хозяйку. Вероятно что-то случилось, раз степенная вдова так нетерпеливо чиркала спичками чтобы просто зажечь плиту. Нахмурившись детектив поспешил наверх, в гостиную под крышей. Там он обнаружил сидящего в любимом кресле доктора Йотсона – своего старого друга. Одна нога у него была в гипсе и явно все ещё болела. Иначе зачем бы он заливал свое горе алкоголем да ещё и на ночь глядя?
– Вы не представляете, сегодня – попал под карету! – горько улыбнувшись произнес доктор, опрокидывая в себя стакан горячительного. – Ого, – только и присвистнул Хенрик вешая пальто и отмечая характерную грязь на видавшем виды клетчатом пальто доктора небрежно брошенном на тумбочку для обуви. – Во что это вы успели ввязаться? Я думал у вас сегодня только медицинская практика по расписанию.
– Ну не то чтобы... стойте, а как это вы узнали? – доктор, как много раз до того, снова озадачено посмотрел на компаньона, – Миссис Фадсон вам сказала?
– Это элементарно, мой друг! – усмехнулся, впрочем весьма сочувственно поглядывая в сторону больной ноги товарища. – Ничто не способно выгнать вас из ресторана после продолжительной практики, раньше шести вечера. Сейчас ровно пять тридцать семь, прибавьте к этому время на госпитализацию и наложение гипса – сразу же поймете, что практика сегодня у вас закончилась необычайно рано, а потом вы верно напали на какой-то след? Рассказывайте!
Сыщик достал курительную трубку и неторопливо набил её, после чего прикурил от вынутого из тлеющего очага уголек щипцами чтобы от него прикурить.
Как оказалось доктор встретил по дороге домой странного человека похожего под описание одного из разыскиваемых преступников. Йотсон как честный человек решил проследить за ним до дома, чтобы предоставить исчерпывающую информацию. А на обратном пути его сбил какой-то бешённый кэб и едва-едва не затоптали лошадью, хорошо хоть до госпиталя было всего два шага шагнуть – помощь прохожих и коллег пришлась очень кстати. – Знаете, Хенрик, мне кажется тот парень меня заметил... – после затянувшийся паузы произнес доктор нахмурившись и разгладив без нужды усы. – Когда я ехал обратно из госпиталя, я выглянул сквозь шторку – могу поклясться что видел как нас преследует в тумане смутная тень не желающая попадать под свет фонарей. Не уверен что человек может так быстро двигаться, но может он был на лошади? Как думаете?
– Я думаю мы с вами оба сегодня получили отворот-поворот фортуны, мой друг. Пусть же это послужит нам достойным уроком! – мистер Шемтол, выдохнул колечко дыма прежде чем продолжить, – Давайте я помогу вам добраться до спальни, чтобы не бередить рану. Вам сегодня хорошенько досталось и нужно дать организму выспаться, а не напиваться. Как врач, вы со мной должны быть согласны.
Спустя некоторое время, под храп раненого доктора, сыщик сел к столу для бумаг чтобы немного разобраться с текучкой. Было уже за полночь, он снова пыхал трубкой пока убористым подчерком записывал в блокнот свои размышления и невольно прислушивался к далекому волчьему вою. Очень необычно. До окраины и леса было довольно таки далеко. Задумавшись детектив снова посмотрел в окно, отложив перо в чернильницу на время. Что-то происходило там под покровом ночи... но что?
-
Атмосферу передал отлично!
-
Получила неимоверное удовольствие, прочитав всю ветку. А идея с заметкой в газете стоит отдельной похвалы. Жаль, что мы оказались по разные стороны баррикад. Спасибо за игру :)
|
|
|
-
Крепись, брат Джошуа!
-
Спасибо за игру!
|
|
-
Спасибо за игру!
-
Шикарная развязка спасибо! Очень благодарен тебе, Школ, за то, что раскрыл кучу ньюансов Dungeon Worlds, особенное спасибо тебе за ярких мастерских (от слова мастерство ;) , а не только "мастер") персонажей, которых язык не поворачивается назвать неписями, и за действительно большое количество пасочек, совочков и вообще песка в этой мегапесочнице!
|
.. Все еще под властью могучего древнего леса, четверо разделяются: исполнились слова из полуночной беседы Ариэль и Каэлинн. Волшебница понимала, как подруга нуждается в ответах, но червячок жадности до знаний точил полукровку. Ей самой не меньше хотелось узнать разгадку тайны, но все-таки это было глубоко личным моментом, который карга вынесла на свет. Стоило успокоиться, отвлечь себя другими поисками; если Каэлинн пожелает, то она откроется ей сама. А то, что встреча была не последней, сомневаться даже не приходилось. — Я тоже буду искать, про род и их наследника. Мнится мне, что у мудрецов в Долах можно будет найти подсказки. Как найду, где меня примут, отправлю весточку тебе. Отправлять посланника за Посланницей.. забавно, конечно, — рассмеялась, обняла следопытку и уже негромко, — правда, не теряйся!
.. Ферма, вновь из среды эльфов к тому, что больше привычно второй половине отряда. Отдых, оборвавшийся слишком быстро и обидно. Карга и посмертно заставила себя припомнить гадким словом, не достойным ни баронессы, ни учёной. Кроме этого, волшебница и себя обругала как следует - нужно было всё проверить, авось почуяла бы неправильную магию на туфлях. Не хватило Ариэль опыта, чтобы заподозрить подлость в столь малом и простом.
.. Потому перед Литрин предстала она вовсе не триумфатором, как виделось в самом начале путешествия. И от её рассказа тоже грустью повеяло — по мнению Ариэль, Литрин не заслужила подобное наказание. Словно Тир.. соперничал с ней за её семью, не желая делиться. Справедливость? Слишком уж абстрактная и обезличенная. Впрочем, неизвестно, каким было желание дочери — может так быть, что любовь матери была не менее слепой, чем "справедливость". Но главное, что они принесли ключ, что разомкнёт эти цепи. — Надеюсь, что всё и правда исцелится как можно скорее, — с чрезмерным, пожалуй, пылом, обратилась Ариэль к вдове. — И всё устроится как лучше для вас обеих. Жаль, что путь неблизок: после того, что мы увидели в Корманторе, мне очень интересна дальнейшая судьба арфы. Хотя что-то подсказывает мне, что столь яркое наследие прошлого ждёт не менее яркое будущее, не важно, где.
.. Эссембра располагалась в равной степени далеко от целей и Эмбрина и Ариэль. Волшебница, по разумению, решила, что стоит попробовать силы в поисках знаний у Тесселдейлского мудреца, а если не признает достойной (или ему надоест её упрямство) — завести дружбу с диппингдейлскими огмитами, которые определенно не прошли бы мимо старинных эльфийских материалов. Так что с напарниками предстояло попрощаться так же, как и с Каэлинн — вряд ли навсегда, но каждому нужно было своё время и дело. Может быть, её дело будет трудно и небыстро, и поглотит с головой, но это было необходимо, почти так же, как Тисейн Гала – не арфа, но род, память, жизнь. Свое маленькое служение, не столь явное, как у других, но, то, что делало её цельной. Складывая узор истории, складывала саму себя.
|
Настоятельница аж вся подобралась, когда Бонко указал ей на птицу, и вперила в неё свой взгляд, словно могла пронзить им пелену цвергского заклятия и увидеть несчастного Джошуа, что был заключён в новом для него теле с помощью чёрной магии. Петух повернул голову, высунув её из-под руки Айке, и уставился на женщину в ответ. Прошло несколько секунд. Потом ещё несколько.
Присцилла вздохнула. Петух кулдыкнул и, распушив хвост, опростался. Полурослики на всякий случай хранили молчание.
— Пойдёмте внутрь, я вознесу Господу молитву с просьбой о снятии злого заклинания, - Присцилла поднялась со скамейки. - Хорошо, что вы успели до возвращения детей... им не стоит этого видеть, как и этого - указала она на завёрнутое в плащ тело.
Сделав шаг, женщина наклонилась и откинула полу плаща, явив уже опускающемуся к горизонту солнцу мертвое лицо подростка. Покачав головой, настоятельница вернула ткань назад и выпрямилась. — Этот не из моих, значит, подлые карлы промышляли ещё где-то... Отнесите его в тот же сарайчик, мессир, сделайте милость! Тот же, где вы оставили павших своих товарищей. Вот ключ, держите. Затем приходите в подсобку, дабы передохнуть и рассказать мне в подробностях о том, как вы искоренили эту диавольскую заразу, терзавшую несчастных детей Эгля.
Любопытсво Айке не позволило ему удалиться, когда Присцилла закрылась вместе с петухом в молельной, и полурослик, оббежав здание, приник к краешку оконного стекла. Мать-настоятельница опустилась на колени перед алтарём и распятием, что висело на стене над ним, а присмиревший петух вертел головой, стоя против женщины на полу. Сжав крест, висевший у неё на груди, Присцилла воздела вторую над заколдованным Йоахимом и начала читать молитву. Её голос креп, становился будто бы многогранным, проникая сквозь стены, он будто бы звучал внутри черепа полурослика. Бочонкинсу стало неуютно, но он твёрдо вознамерился увидеть, чем всё закончится! Тут и Бонко подоспел от сарая — заметив товарища, он не замедлил присоединиться к нему.
Сияние, появившееся из ниоткуда, окутало сперва руку настоятельницы, а затем и опустилось на петуха. Молитва достигла момента кульминации, яркий свет заставил обоих приключенцев зажмуриться, а когда они открыли глаза, то увидели на месте птицы скорчившегося обнажённого человек, в котором без труда узнали своего спутника. Джошуа же с трудом шевелил затёкшими членами, пытаясь понять, почему он оказался у алтаря голым, и где все его товарищи. Сознание было словно опутано липким туманом, в котором было сложно вычленить что-то конкретное, только отдельные образы, больше ощущения, нежели что-то явное...
Тут послушник осознал, что он не один, и попытался принять более достойное положение, при этом рефлекторно прикрыться. Ни то ни другое толком не получилось, но Присцилла этого словно и не заметила. Грациозно поднявшись с колен, она взяла со скамьи заблаговременно захваченный плащ и накинула его на плчи молодого человека.
— Возблагодарите Его, барт Джошуа, - произнесла она негромко, - ибо Его милостью сегодня спало с тебя злобное проклятие, и не запятнало оно ни душу твою, ни тело. Приходи после в подсобку, мы будем ждать тебя там вместе с твоими друзьями.
Поцеловав юношу в лоб, мэтресса перекрестила его и удалилась из молитвенной. Едва слышно скрипнула одна из рам, но, бросив туда взгляд, жинщина увидела лишь качающиеся ветки куста, что рос под окном. Пожав плечами, Присцилла направилась в подсобку, где собиралась немного отдохнуть и послушать рассказ полуросликов о пережитом ими приключении.
|
После расставания с Моргейн близ опушки Кормантора, путь искателей приключений шел мимо золотящихся на летнем солнце полей, убираемых в это самое время, садов со спеющими плодами, зеленых лугов и лужаек, на которых наедала бока скотина. Мирные, добрые пейзажи, показывавшие спокойную сытую жизнь и довольство этих краев. Начинало вечереть, когда на горизонте показалась добротная ферма. Ее обитатели с готовностью предложили путникам место на сеновале и возможность разделить ужин за новости и приятную беседу. В баньке можно было и помыться, а одна из работниц согласилась за серебряный пенни быстро привести в порядок грязные вещи.
Ничто не нарушало рутинной благопристойности, пока утром Эвелина не решила примерить новые туфли, уже почищенные к этому времени. Девушка пустилась в пляс, и ничто не могло ее остановить - ее ноги продолжали танцевать все новые и новые танцы из богатого репертуара бардессы. Попытки снять с ее ног туфли ничем не увенчались, и Ариэль стало очевидно, что туфли были прокляты. Обеспокоенная фермерша, матушка Бимс, вместе с Эмбрином упросила мужа выделить для Эвелины тележку и спокойную лошадь, слишком старую для работы в поле, чтобы добраться до храма, где проклятье могли бы снять.
Юный жрец в стоящем среди полей святилище Всематери, смог только направить Эмбрина в Аббатство Золотого листа - или в храм Веларсбурга или Архенбриджа. Снять такое проклятье было за пределами его возможностей. Старая кобыла с легкостью везла тележку с девушками, пожитками и трофеями, освободив Огра от большей части груза. Утоптанные сельские дороги легко ложились под ноги, фермеры Баттлдейла ничего не имели против гостей, и даже дождь не особенно сильно испортил дорогу до Эссембры, где искателей приключений ждала Литрин.
Получив, наконец, Тисейн Гала, женщина расплакалась, почтительно гладя арфу по серебристому корпусу. В ответ на осторожные вопросы Эмбрина, она поведала свою историю. Она никогда не была воином, даже когда в молодости странствовала по миру в стремлении его повидать. Хорошей певицы и музыканта из нее так и не стало, но музыка все равно стала частью ее судьбы - она стала известным в восточной части Моря Упавших звезд мастером, изготавливающим инструменты. Она занималась своим ремеслом в свое родном Импилтуре, вышла замуж за одного из Магистратов Тира, родила дочь и овдовела. Больше замуж она не выходила. Когда ее дочери исполнилось четырнадцать, Тир призвал ее себе на службу. Клир радовался - дочь встанет на место отца, семья, отмеченная Судией, большое достоинство и огромная честь. Более того, дочь Литрин ждала судьба не просто служителя-Магистрата или клирика - когда девушке было семнадцать, стало ясно, что Тир видит ее одним из своих паладинов. Уже потерявшая мужа Литрин боялась потерять и единственную дочь. Всеми силами женщина удерживала дочь от рискованных миссий - сказывалась больной, просила помощи, устраивала свои дела так, чтобы помешать ей покидать надолго мать и ее дом. И Тир наказал женщину, решившую вмешаться в Его замысел. В одно утро Литрин, проснувшись, поняла, что ей следует надеть доспехи и явиться на службу. Неуклюже пытаясь наполнить и поставить на плиту чайник руками в латных перчатках дочери, она поняла, что в ее мастерской кто-то работает - ее дочь портила ее заготовку, вырезая деку яртинга. Ни клирики, ни сам Покалеченный бог не захотели говорить ей, как исправить ее вину. Ее дочь пыталась работать в мастерской, а сама Литрин, сгибающаяся под весом непривычных лат, отправилась на поиски спасения от божественного гнева - и нашла его в словах своего эльфийского знакомого, Ирениса. Следуя за этим указанием, она явилась в Долины - и получила то, что спасет и ее, и ее дочь, вернув все на свои места.
Литрин не торговалась, честно заплатив Эмбрину и Ариэль оговоренную сумму и передала привет и благие пожелания Эвелине и Моргейн. Она надеялась вернуться домой в Импилтур как только будет избавлена от наложенного на нее геса, но останется ли там, она не знала. Ее звали Невервинтер и Сильверимун, где Литрин побывала в ходе своего странствия.
|
|
|
|
|
-
Ложный паладин первым делом здоровается или спрашивает имя. Настоящий же сходу начинает допрос с целью выведать, что задумал этот еретик. Приятной игры!
-
Найдем тебе зло там, чтобы зря не ходить. Хорошей игры!
|
У каждого существа есть шесть чувств - шесть каналов мироощущения, позволяющих улавливать происходящее вокруг. Эту истину ВоСуРд усвоил уже давно, услыхав от бродячего волшебника. Шесть. Это красивое число. Шестиричный счёт, которому ВоС обучился у старшей сёстры СеПоРа - самый лучший счёт из тех, которые он знает. Шесть делиться на один, два, три и шесть, в то время как пять - любимое число человеческих счетоводов - делиться лишь само на себя и на один. Шесть лучше. Шесть правильнее. Восток любит считать до шести в уме. Вот он задел плечём этого воина, вошедшего вместе со жрецом - почувствовал косание собственной мягкой лапы с его твёрдыми, нагретыми солнцем доспехами, ощутил волосками грубую ткань одежды - это раз. Вот увидел внутреннее убранство таверны, скользнул любопытным взглядом по дощатому полу, по потолочным балкам и ярким праёмам окон, по разномастным посетителям, по дородному владельцу и его ноше, по официанткам и блюдам на столах. Заметил каждую деталь, запомнил каждую морщинку и складочку одежды. Это два. Повёл мокрым носом, пошевелил усами - принюхался. Поначалу слышно лишь всю смесь разом - уже в голове запахи разделяются и опознаются. Вот кисло-солёный пот - жара нынче та ещё. Вот тонкая горечь потеющего вместе с владельцами металла - жрец с паладином при оружии, у бармена при себе кошель с монетками. Вот пряности и эль - во рту собирается слюна, вспоминается вкус: чуть кислое мясо, сочные овощи, острый перец, сладкий сахар, горькая горчица, соль, тимьян, базилик и шалфей... Это три, и сразу после четыре. Чуть подрагивают уши - слышны разговоры посетителей, чей-то влажный кашель, чей-то лаящий смех, приглушённые сплетни поваров и едва различимый щебет птиц за окном, звон монет и кольчуги, и приятный, уверенный баритон жреца. Снова два - посмотрел на плакат, прочитал, заметил как и где складывали пергамент, на какой поверхности он висел. - Я хорошо умею воровать. - Раздаётся полный энтузиазма тенор - его собственный возглас. Другим его слышно не так, как самому. Чуть хмурится - досчитал до пяти, а шестого ничего нет. Нехорошо. Шесть лучше, чем пять. Нужно найти что-нибудь шестое. - Я могу пойти с вами в крепость? Я пригожусь - умею драться, умею обезвреживать ловушки, умею прятаться чтоб никто не нашёл. Я не возьму платы. -
-
Повёл мокрым носом, пошевелил усами - принюхался. Шикарный кот! Хорошей игры
|
-
Приятной игры!
-
Хорошей игры!
|
Лето в окрестностях Невервинтера в этом году выдалось жарким. Казалось, что воздух звенел под лучами неторопливо катившегося по небу высоко над головой — настолько высоко, насколько это было вообще возможно, по случаю надвигавшегося летнего солнцестояния — светила. По счастью, засух не предвиделось: обильные дожди и грозы прокатывались по равнинам, гонимые прохладными ветрами от Побережья Мечей, орошая поля, луга и рощи, а потому если для тех, кто вынужден был путешествовать или работать на открытом воздухе, эта бесконечная жара была обузой, то для всевозможных трав, деревьев и цветов это было настоящим благословением Сильвануса и Майликки. Впрочем, крестьяне, несмотря на изнуряющую духоту и обгоревшую кожу, наверняка тоже вознесут хвалу Чонтии, когда весь этот тёплый золотой свет выльется в крупные, сытные овощи, ягоды и плоды. Жара в окрестностях Невервинтера:Впрочем, не все плоды нуждались в благословении Амонатора, и не везде урожая нужно было ждать ещё долгие месяцы. Хотя Дубравник — крупная, но всё же в остальном довольно обычная деревня — жила за счёт своих полей и садов, в последние годы её жители нашли ещё один источник прибыли... Плоды. Да-да, именно «Плоды» с заглавной буквы «П», по-другому их тут никто и не называл, поскольку никто не знал, чем они были на самом деле, откуда именно их собирали недоверчивые и жадные, но, в остальном, куда более сговорчивые, чем это можно было бы ожидать, гоблины, и почему Плод каждое солнцестояние был всего один. Ясно было одно — чем бы они ни были, каждый из них обладал казавшейся невероятной способностью исцелить любой недуг, а слухи говорили и об ещё более неслыханных свойствах... Стоило ли удивляться, что дубравнинцы быстро смекнули, что дерево, на котором растут Плоды, могло бы с таким же успехом вместо листьев осыпать их каждую осень золотыми монетами. Пытались они и садить семена Плодов — выраставшие из них сухие и кривые кустики каждый раз бесследно пропадали, в чём они винили чрезмерно хитрых гоблинов, не желавших делиться источником своей прибыли; пытались и расспрашивать, и подкупать, и угрожать зеленокожим продавцам — вот только добиться от них ничего толком не удалось; пытались даже и послать за ними отряд... но те смельчаки пропали без вести глубоко под землёй, где-то в пыльных коридорах древней цитадели, прозванной местными «Бессветной Крепостью». Давным-давно, так давно, что никто теперь уж и не мог сказать наверняка, как давно это было, эта внушительная твердыня была оплотом тайного культа драконов. О их мощи и влиянии ходили легенды, но уже само существование Бессветной Крепости служит свидетельством того, что за этими легендами стояла правда: ни разверзшаяся прямо под ней земля, ни века беспощадного времени не смогли стереть её выточенные одними мастерами и зачарованные другими камни в пыль... чего нельзя сказать о самом культе — их творение пережило их на многие столетия. Сейчас в её скрытых глубоко под землёй залах жили гоблины и прочие существа, предпочитавшие холодный сумрак жарким лучам солнца... Но именно там они, судя по всему, и добывали Плоды. * * * — ...щё одна овца запропала на Бледных Полях, — печально покачала головой молодая женщина, умело нарезавшая овощи. — Хотя, как я слыхала, она всё равно Хукрельская была, так что так ей и надо, карге энтой. — Нис, что ты такое говоришь? — отвлёкшись от готовки ответила ей другая, недовольно уперев руку в бок. — Она и без того обоих детей потеряла, а ты радуешься? Кухня в «Старом Борове» — местной таверне и постоялом дворе — не была отделена от главного зала ничем, кроме невысокой перегородки-стойки, а потому в этот тихий час между завтраком и обедом беседы работавших на ней кухарок было превосходно слышно немногочисленным посетителям. Впрочем, если уж к чему-то тут было прислушиваться, так это к запахам свежей выпечки, варившейся похлёбки и жарившегося мяса. Да, до городских заведений эта еда не дотягивала, но здесь, в милях от суеты и проблем Невервинтера, кто знает — быть может, этого было достаточно? В «Старом Борове»:— Ой, Вари, будто б ты не знаешь её... — закатила глаза первая, смахивая нарезанные кубики в чан ножом. — Не удивлюсь, ежли они сами от неё сбежали. Светловолосая женщина фыркнула и, не став удостаивать свою собеседницу ответом, вернулась к печи. Как раз в этот момент задняя дверь распахнулась и внутрь вошёл высокий и широкий молодой парень с ящиком на плече. Все, кому довелось остановиться в комнатах «Старого Борова» сразу могли бы признать в нём Гарона — простоватого, но добродушного владельца этого постоялого двора, которому заведение досталось по наследству от его преставившегося папеньки несколько лет назад. ГаронКрякнув, он согнулся и поставил тяжёлую ношу на пол, после чего, выпрямившись вновь, осмотрелся. Его взгляд пробежался по столам, затем перешёл на занятых готовкой женщин. — Нисса, Варис, чегой-т вы тут лясы точите? — спросил он, указывая в сторону главного зала. — Не видите чтоль посетителей?
-
Пост, словно красочная обложка интересной книги, и хочется поскорее начать листать
-
Хороший пост, и картинки красивые. Приятной игры!
|
Бонко стоял наготове, раскручивая пращу. Конечно, своды здесь были высоки, особенно для полурослика, но промазать с такого расстояния он просто не имел права! Тем более, что два успешных выстрела вселили в Боггервилля достаточную уверенность в собственных силах. Немного смущала его лишь дальнейшая судьба детей - что делать-то с ними после поимки? - но пока он решил отложить эти размышления на потом, равно как и беспокойство за судьбу сородича, оставшегося в тёмной комнате в одиночестве.
Вот из темноты послышалось какое-то шевеление, шуршание — цвергша появилась мгновенно вся, словно выплюнутая мраком, и поползла вперёд, перехватываясь руками за камни дверного проёма. Петля пращи сделала ещё пару оборотов, пальцы полурослика разжали и снаряд полетел точно в цель... и тут Бонко заметил, что на спине у карлицы уже нет ребёнка. Хруст возвестил точное попадание, тело беглянки разом обмякло и свалилось с потолка бесформенной грудой прямо под ноги полурослика — и в тот же момент мимо него порскнули три быстрые тени! Выскочившие из темноты дети цвергов миновали проход за доли секунды, вскарабкались по холму из тел и оказались лицом к лицу с Фиксом, который, увидев гибель ползучей женщины, уже успел немного расслабиться и опустил арбалет.
Грязные, чумазые, абсолютно ошалевшие от устроенной в их спальне бойни, молодые цверги, не сговариваясь, метнулись вперёд, стремясь соскочить с груды трупов своих же потенциальных собратьев. Смиттсон, как смог, бросился им наперерез, и даже сумел ухватить одного из беглецов поперёк костлявой груди. Тот забился в руках у мужчины, отчаянно крича, но вырваться уже не смог, лишь грязные пальцы с отросшими ногтями безуспешно пытались порвать кожаную куртку Фикса.
В этот момент из темноты выскочил и Айке, выдохнул, глядя на тело у ног Бонко, и лишь проговорил: — А дети?
Крэг и Доринг в это время срывали с себя липкие нити, еле-еле поворачиваясь в их клубке. Магу досталось сильнее, чем дварфу, и он вообще едва мог пошевелить чем-то, кроме одной руки и шеи, что заставляло его мысленно проклинать всех и вся — ведь всего лишь нужно было следовать его плану, а не устраивать тут чёртов геноцид! Со стороны входа раздался пронзительный крик, и праматерь цвергов разразилась новой порцией проклятий в адрес людей с поверхности. Ну, хотя бы колдовать старуха перестала, что немного упрощало задачу. Опять же, все знания цвергов были точно в её голове, осталось лишь придумать, как их добыть.
|
-
Соблазны!..
-
Особенно особо обещали Волшебных колесниц не угонять, Не похищать клинков эльфийской стали, И ничего, помимо арфы, не хватать!
-
Эльфийской магии эльфийской магичке! И в самом деле, имеет ли она право или тварь дрожащая? Смотрите в следующей серии!
|
|
|
|
|
Решив покамест не устраивать охоту на кэлпи, напарники разбрелись по городу, выискивая, что могло бы пригодиться им в следующем спуске в цвергское подземье. Поскольку ни ловушки, ни каких-то других серьёзных прожектов мужчины пока решили не предпринимать, их покупки свелись к довольно простым и понятным вещам, которые к тому же не могли вызвать и толики подозрения у ремесленников Эгля: масло да фонари, кирка и верёвка, ну и, конечно, небольшой запас еды. Фикс ещё запасся болтами для арбалета, а Бонко испросил у местного кузнеца новёхонький щит, как раз такой, что был ему по размеру, что полурослик посчитал проявлением благосклонной к нему удачи и заметно повеселел. Собравшись спустя несколько часов, отряд вновь покинул город и отправился к старому дереву уже знакомой им дорогой.
Никто не прселедовал авантюристов, так что даже Смиттсон, который оглядывался через плечо многократно, в конце концов успокоился и понял, что пока до них никому дела нет. Тем не менее, специалист прекрасно понимал, что это скорее всего вопрос пары дней, а потом... Что именно было потом, мужчина сказать затруднялся, а потому решил покамест не забивать себе голову, а сосредоточиться на текущих вопросах. Главным из них, конечно, было взаимодействие и принуждение к миру злобных карлов из подземелья.
Факелы плевались искрами, освещая кладку коридоров, пока отряд вновь спускался в темноту. Возведённая в зале со рвом баррикада продолжала худо-бедно удерживать часть воды, но многочисленные ручейки находили дорогу сквозь камни, а потому выще щиколоток ледяная вода не поднималась. Заблаговременно разувшись, дабы не мочить обувь, путешественники пересекли зал и вышли на развилку коридора, где пол немного шёл под уклон, и большая часть воды уходила налево, к колодцу с прибитым татуированным трупом. Освещая пол, чтобы ненароком не наступить на что-то опасное, мужчины прошли мимо отнорка со змеями и добрались до зала с круговой лестницей, куда вода уже почти не доходила, лишь небольшой струйкой собиралась в лужицу у дальней стены. Быть может, через несколько десятков дней она бы дошла до старых ступеней и зажурчала бы вниз, заставив цвергов переполошиться и боязливо выбрать наверх под угрозой затопления... но столько ждать никто не собирался.
Обиталище подземного народа встретило мужчин настороженной тишиной. Наверху стоял день, а значит, для цвергов это была, напротив, ночь, хотя с уверенностью это утверждать было сложно. На поверхность выходили лишь немногие из них, а бесконечные дни во мраке подземелья должны были заставить их полностью потерять чувство времени, как и смены суток. Главный зал был пуст и тих, так что члены отряда немного разошлись, освещая себе путь и осматриваясь. На алтарном камне уже не было тела, и Джошуа поневоле задумался, куда пропал труп несчастного ребёнка? Уж не съели ли его уродливые карлы, раз они так страдают здесь без еды и света?
Крэг брезгливо потыкал концом копья в топчан, на котором во время прошлой их встречи лежала старуха. Мерзость. Деградировали до такой степени, что уподобились червям, слепо копошащимся в навозной куче. Сможет ли он найтисреди этой грязи драгоценные знания или хотя бы достаточно сокровищ, чтобы окупить потраченное время и силы? Маг хмыкнул. Почему бы и нет? Надо только найти этих уродцев и разбудить, а дальше всё пойдёт своим чередом.
Из двери в северной части зала, как помнили искатели приключений, тогда вышли остальные цверги. Быть может, там место их сна и отдыха? Воспользовавшись тем, что карлы пока не показались, Айке и Бонко споро оббежали зал и осмотрели сперва дверь в южной части, которая оказалась закрыта. Потемневшее от времени дерево было укреплено железными полосами, но замок выглядел, по мнению Фикса, довольно простым. Специалист был уверен, что сможет легко его вскрыть, но стоило ли это делать прямо сейчас?
Тем временем полурослики обследовали и коридор, что обнаружился за проёмом в стене зала ровно напротив лестницы, с которой они спустились. Тоннель вёл в обе стороны, но, пройдя по нему на север буквально десяток шагов, мужчины уткнулись в обвал, когда-то давным-давно перегородивший путь. На юг же удалось пройти подальше, но в итоге Бочонкинс и Боггервилль упёрлись в ещё одну дверь, в этот раз целиком сделанную из металла и без единого намёка на замочную скважину или засов. На полу вокруг двери полурослики не без содрогания обнаружили человеческие и звериные кости, между которыми на полу виднелись темные размазанные потёки, уходящие под дверь. Безотчётное чувство опасности заставило напарников вернуться в главный зал, где они и сообщили о своих находках остальным. Право, вряд ли искомые цверги прятались бы за такой страшной дверью! Сперва стоило проверить те, что выглядели, ну... попроще. С этим никто спорить не стал.
|
|
|
|
|
Она лишь задумчиво улыбнулась и кивнула в ответ на слова Эмбрина, но улыбка у нее была лишь на губах. Глаза Моргейн не могли улыбаться, потому что она то понимала, что именно у него больше всех шансов пережить этот день каким-либо способом, а вот у нее - меньше всех. Такова была судьба сильного - умереть спасая тех, кто слабее него. Впрочем, эти мысли вились лишь на краю её сознания, еще будет время предаться им сполна, пока они сидят в засаде. Она уже подготовила подходящий куст, осталось только отвести туда Ариэль и замаскироваться сверху. Жест Ариэль удивил следопытку, но в глазах, смотрящих на белокурую волшебницу так же почти ничего не отражалось. Так смотрели люди, которые не надеялись уже встретить новый рассвет и собирались продать свою жизнь подороже, но откуда же юной полуэльфийке было о таком знать? Даже сама Моргейн не поняла бы, встретившись с собой глазами в зеркале. - У тебя еще будет время, надеюсь, - задумчиво проговорила девушка, а потом улыбнулась слегка лукаво. - К тому же тебя приглашали на ханалитские праздники, и хотели покатать на лодке... поймешь. Всё впереди, главное не спешить и не торопить смерть. Если увидишь, что мы начинаем проигрывать - беги, как и сказала Илерис. Не бойся трусости, ведь тот, кто сбежит сегодня - может через десять лет спасти того, кто позже и вовсе спасёт весь мир. Этой мудрости меня научила наставница... правда сама она никогда не отступала. Глупая коза. Рассмеявшись почти искренне, пусть и почти беззвучно, Моргейн махнула рукой Эмбрину, развернулась было, но потом задумалась, пожала плечами, подошла к паладину и крепко обняла его, похлопав по спине. - Если богам будет угодно - еще свидимся, - тихо шепнула она так, чтобы Ариэль не слышала и пошла не оглядываясь к краю поляны. *** Остановившись перед нужным кустом, Каэлинн задумчиво смерила подругу взглядом, замялась на мгновение, пытаясь побороть смущение или глупый порыв, но порыв победил. Взяв лицо полуэльфийки в руки, девушка наклонилась и нежно, легонько поцеловала её в губы, задумчиво улыбнувшись. - На случай, если больше не свидимся. А теперь ложись. И ни звука! Оставалось лишь замаскировать их засаду и... ждать неизвестности.
|
|
|
В её голове было слишком много мыслей. Мысли о судьбе Эмбрина, мысли о том, что карга будет проблемой для всего Кормантора, если не прижать её к ногтю, мысли о том, что несмотря на недавнюю встречу, Таранат может не придти. А еще подмоги может оказаться попросту недостаточно для победы. Каэлинн не строила иллюзий и понимала, что старший товарищ прошел в сотню раз больше троп, чем она и победил столько врагов, сколько она даже не видела. В том, что Таранат и даже Илерис с Силеннаром могли биться с каргой она не сомневалась, но могла ли быть столь наглой сама Каэлинн? Не окажется ли она слабым звеном? А её спутники? Из-за этих мыслей она часто оглядывалась на спутниц, особенно на мечтающую о замках и власти бардессу, которой явно было не место в бескрайних лесах Кормантор. И на Ариэль, чей путь лишь начался, и явно не для того, чтобы столь бесславно закончиться в битве, которая имела к ней мало отношения. Эмбрин волновал Каэлинн меньше всего, она уже поняла, что этот мужчина следует одному ему известному кодексу чести и богини. Такие как он имели мало шансов на мирный конец, и ей никогда было не понять столь бескомпромиссного выбора. Паладин... это слово в хуманской культуре было для нее настолько далёким и безумным, насколько это вообще казалось возможным. Сколько раз он еще успеет рискнуть жизнью, прежде чем реальность возьмёт своё? Ей не хотелось думать об этом. Ко всему этому примешивались слова карги и имя Финелла. Что это было? И лебеди... Каэлинн не понимала этого. Однако слова незнакомого языка вились в разуме так легко, словно она говорила на нем половину жизни... или так оно и было? Эту загадку ей лишь предстояло разгадать, но разгадывать её сейчас не было никакого смысла. Возможно стоит вернуться домой после всего этого и посмотреть в глаза Эллариан, задав вопрос прямой, как клинок. Но на самом деле Каэлинн не могла сказать, что ей не всё равно. Настоящее было важнее прошлого, а если чей-то взгляд, кроме Солонора и Ханали наблюдает за ней - тем лучше, целее будет. От нее ведь ничего и не требуют, в конце концов. Она сама выбирает свой путь.
К тому моменту, как они разбили лагерь, Моргейн уже успела посвятить беспокоящегося Эмбрина в то, что Таранат и Илерис заходили ночью в гости, так что должны быть ближе, чем кажется. Организовав всё и настрого запретив Эвелине петь и играть (просто на всякий случай), следопытка принялась мерять шагами лагерь, но осознав, что это действует на нервы другим - остановилась, привалившись плечом к стволу ясеня и задумчиво нахмурилась, взвешивая шансы. Будь она чуть более сильной... а она будет. Больше не позволит другим рисковать шеей. Если выживет, конечно, но решимость выжить, на её взгляд, была важнее любых обстоятельств. Воля цепляться за жизнь, данная ей неизвестно от каких предков кипела в Каэлинн слишком ярко. Они победят, иного было просто не дано. Когда солнце опасно накренилось к горизонту, создавая глубокие тени в подлеске. Моргейн спрыгнула с дерева, на которое залезла, чтобы осмотреться и собиралась было подойти к Ариэль, чтобы предупредить, что пора бы собираться, как услышала предупредительный клич. Обернувшись в ту сторону и прищурившись, она показала жестом остальным, что к ним идут, но когда в поле зрения появились Таранат и Илерис - облегчённо вздохнула и помахала ладонью в знак того, что всё в порядке.
Покивав на быстрое перекидывание словами между эльфами и паладином, девушка поддалась внезапному порыву и предупредительно сплела пальцы в традиционном ханалитском жесте, за которым обычно следовало нарушение личного пространства. А затем порывисто обняла сначала Тараната, а потом и Илерис. Причем если старшего товарища она обнимала быстро и крепко, как воин воина, то слышащей деревья досталось объятие более мягкое и долгое на грани приличий, которые, впрочем, Каэлинн не стала переступать, пусть ей и простили бы это за счет воспитания среди ханалитов. Отступив назад, следопытка покосилась на Эмбрина с легким недовольством и покачала головой, словно отрицала его слова: - Я очень рада, что вы смогли найти нас, хоть и надеялась, что Силеннар тоже будет с вами. Паладин Эмбрин купил нам жизни своим... членом. Мы все понимаем, что это участь куда хуже, чем смерть. К тому же после этого его всё равно пустят на мясо, как тварь собиралась сделать и с Линтилем. Но если объединить силы - мы можем получить шанс избавиться от этой заразы. Это наш лес, Таранат, и даже если мы не хотим помогать хуману, мы должны очистить его от такой опасной твари, как карга. Было бы лучше собрать побольше сил, но для него время не терпит. Думаю я смогу попытаться найти логово с вашей помощью и мы сумеем устроить засаду. Но прежде, позвольте я расскажу, как всё было. Извини, душа моя, на Общем. Несмотря на довольно грубый и без изысков выбор слов и выражений, Моргейн довольно быстро и чётко поведала картину происходивших событий, опустив такие нюансы, как затаившаяся в кустах Эвелина и упоминания о Финелле. Для её спутников было очевидно, что она не забыла об этом, но сознательно упустила из рассказа. Зато она отметила ум Ариэль, которая в отличии от нее не стала обращать внимание поддельного эльфа на то, что догадалась о его сущности, а так же отвагу Эмбрина, без раздумий пожертвовавшего собой. Так же Каэлинн особо отметила пуму, чья преданность и отвага заслуживала отдельной похвалы. И, наконец, упомянула, что именно благодаря зелью Илерис Линтиль сейчас стоит на ногах, а не валяется на носилках. Это последнее было сказано с легкой хитринкой и коварным изгибом губ, словно Каэлинн намекала, что помогая хуманам, ты временами помогаешь и Народу.
-
Не ОБВМ, а рефлексия, раскрывающая персонажа! Хороший пост, Моргейн наконец обрела объем
-
Как хорошо персонажа-то видно. И да, воспитывай, воспитывай лесную. Ей полезно расширить некоторые горизонты =)
|
Во второй половине дня, 17 Элисиса 1328 года DR, под сенью Кормантора, вблизи разрушенного поместья рода Анваэран
Через несколько часов отдыха и ожидания, когда солнце начало размышлять на небе, не пора ли ему начать клониться к закату, Таранат, сопровождаемый сейчас единственной из лесных Илерис, перебрался через речку и окликнул искателей приключений. - Да улыбнутся вам боги! - поприветствовал он их на Общем. Предупредительный клич Моргейн услышала где-то минуту назад. Илерис без слов показала открытую правую руку и коротко кивнула, оглядывая лагерь. - Слова Общего не могут передать, насколько я рад видеть Линтиля живым. Каэлинн, Ариэль, и вы, друзья, примите мою благодарность за его спасение. - А теперь рассказывайте, что с каргой, и почему она начнет убивать в полночь.
- Я попал в плен к карге, которая, как оказалось, обосновалась в этих краях, - на неуверенном Общем же начал рассказ Линтиль, - я задержался в своем патруле, потому что обнаружил гоблинов в развалинах поместья Анваэранов. Я должен был известить командование, - виновато признал он, - но решил, что проблем не будет, если я задержусь на несколько дней и понаблюдаю за ними. Гоблины меня не обнаружили, зато обнаружила охотившаяся на них карга. Она схватила меня живым, я ждал возможности сбежать или какой-то помощи. Сегодня шанс мне представился, но далеко сбежать мне не удалось. Она настигла меня, тяжело ранила, но эти добрые люди отвлекли ее и позволили Криссину найти меня и утащить в безопасное место. После чего они откликнулись на призыв Криссина и спасли мою жизнь.
- Они спасли твою жизнь? - по-эльфийски переспросила Илерис, - и хуманы тоже? - Высокому хуману-целителю я обязан жизнью, - подтвердил Линтиль, - он спас меня, а после они с Каэлинн поставили меня на ноги. - Ты хорошо использовал мою... - заявила она на Общем, сбилась и продолжила другими словами, - милость Остроглазого! Он зрит в душах. - Илерис! Продолжай, Линтиль, - вмешался Таранат. Эльфийка коротко кивнула и снова посмотрела на лунного.
- Мое донесение близко к концу, старший, - хмыкнул Линтиль, - Ариэль отправила вам посыльного, а мы постарались отойти подальше, при этом не заплутав и оставляя метки и ориентиры. Клетка, где ведьма держала меня, находится к северу отсюда. Больше мне сказать тебе нечего. Таранат перевел выжидательный взгляд на приключенцев.
|
-
Непоколебим и стоек!
-
Так ее!
|
|
|
-
Срань господня, вот это поворот! Лучше бы инкуб :D
-
с невинными глазками Попросить закрыть личико и сделать вид, что ничего не видели - не вариант?
-
Окей, окей, гоблины могут над нами посмеяться, это будет справедливо.
-
Первое апреля, никому не верю! Хорош прикалываться
|
— Девять кругов и на чём их вертели... — прошипела Синица, вслушавшись в готовящийся к крещендо хор. — Чё бы они там не замыслили, оно вот-вот начнётся... Не дождёмся остальных. Пошли за мной, ежели чего — на стрёме побушь.
Осторожно обойдя здание по уже проложенному маршруту, она вновь подобралась к запертым ставням. На этот раз, однако, в её руках уже оказалась кожаная скрутка со всевозможными отмычками. Присев и прижавшись спиной к строению, девушка развернула её на коленях и, периодически поглядывая наверх, пробежалась пальцами по разнообразному инструменту, словно музыкант по струнам арфы, и, наконец, вытянула два металлических стержня со сложными изгибами. Приложив палец к губами, она жестом предложила Счастливчику смотреть вокруг, пока она будет занята, и, медленно выпрямляя ноги и пряча скрутку под мышку, развернулась к окну. Обе железки тут же оказались в замочной скважине. Закусив губу, бард осторожно пошевелила ими, подцепляя детали механизма внутри... раздался тихий щелчок, и чуть ржавая из-за уличных условий дужка выскочила из корпуса. В одно мгновение Синица перехватила одной рукой оба изогнутых стерженька, в другой подхватила сам замок, не давая ему соскользнуть вниз и оставляя, таким образом, ставни закрытыми.
Беззвучно подманив Элерио, она кивнула ему, предлагая подержать отпертые ставни на случай, если они распахнутся сами по себе.
— А таперича будет та часть плана, которую я ну вот нисколечки не продумала, — шёпотом произнесла она. — Ежели чего не так пойдёт — не геройствуем, драпаем так, чтоб только пятки сверкали, сечёшь?
Дождавшись, пока тот перехватит старые ставни, она присмотрелась к тому, что происходило внутри. Себастиан всё ещё был там... Но почему? Да, в её арсенале были заклятья зачарования, которые помутняли разум другим, а в колледже она слыхала и о таких, которые его и вовсе подчиняли... Было ли дело в этом? Или его заманили в этот культ обманом? Быть может, это было просто слишком далеко зашедшей попыткой насолить папане? Да что там, с тем, как мало они понимали в том, что сейчас происходит, можно было предположить, что он это всё сам и организовал... Нет, гадать было бесполезно.
Вдохнув и медленно выдохнув воздух, Синица собралась с мыслями. Повернув к себе лютню, она натянула одну из струн до предела, и легонько ударила по ней, извлекая высокую, почти неслышную ноту, которая словно по волшебству утихла окончательно, хотя струна продолжала колебаться. Одновременно с этим бард беззвучно шевелила губами, словно бы говорила что-то, но услышать её мог лишь поющий отпрыск династии Стоу:
— Себастиан, не пугайся, — раздался шёпот в его ухе. — Мы хотим помочь тебе. Медленно приложи свою правую руку к сердцу, если ты слышишь меня.
|
|
|
|
|
Девушка кивала, выслушивая выкрикиваемые предложения. Согласия среди посетителей «Башмака» не наблюдалось, но, конечно, такое было не впервой, а потому план на этот случай у неё был припасён давно.
— Друзья! Друзья! — обратилась к спорящим она. — Почто спорить о том, чего за нас может завсегда порешить удача?
Ловким движением она достала из поясной сумки потёртую, засаленную колоду. Разделив её пополам, Синица начала умело тасовать её, поясняя на ходу:
— Три песни — три масти, какую вытащу, такую и сыграю вам! — демонстративно лизнув палец, она сняла оказавшуюся сверху карту и показала её собравшимся. — «Кубки»! Ну не лучший ль исход для сего прекрасного заведенья? Ну-с, так тому, значится, и быть — в «Башмак» приплыл «Кракен»!
Конечно, на самом деле благосклонность Тиморы здесь была совсем не нужна — из трёх запрошенных композиций бард знала только одну, а потому просто-напросто не стала привязывать их к мастям, тем более что тех-то и вовсе было четыре... Но ведь разве это было главным?
Длинные и тонкие пальцы забегали по струнам, извлекая из них звонкую, приятную слуху весёлую мелодию.
— Ииии-эхх! —запела Синица нарочито низким и грубым голосом, словно она и сама провела на борту обдаваемого солёными ветрами судна последнюю дюжину лет.
— Всякий, кто по волнам ходит, Кто под палубою спал, Кто из бурь корабль выводит, Много за свой век познал: Управляться как со снастью, И куда штурвал крутить, Но чтоб не прийти к несчастью, Нужно всё же не забыть...
Девушка замерла, давая последним звукам её голоса и струн повиснуть в пропахшем дешёвой выпивкой и потом воздухе, но тут же ударила по струнам снова, акцентируя припев выбивая каблуками своих сапог ритм из жалобно поскрипывавшей истёртой до блеска многочисленными ягодицами лавки.
— Кракен и моряк — не пара! Как бы ты ни одинок, Не сдержать тебе удара Дюжины поднятых ног! После месяца на море Ты уже на всё готов, И как будто и не видишь Клюв, что рубит плоть китов! После жизни по-матросски, Где всяк ближний бородат, Исполинские присоски Завлекательно звучат! Ииии-эхх!
Бренча на лютне и пританцовывая на скамье, бард нет-нет да бросала взгляд на вход. Остальные, кроме Элерио, уже вошли внутрь, но надо было дать им время, а потому девшука продолжила, заводя второй куплет...
-
Если это импровизация (я про песню), то это прекрасно. Если нет...все равно прекрасно. Не могу поставить плюс посту, но и смолчать сил нет. Очень приятно глазу читать посты.
-
Да ладно! Хорош уже всех тут затмевать
-
+
-
За песню!
|
|
Потянулась было Ринн за ремнем с драгоценной пряжкой, но услышала предложение северянина срезать тетивы с луков да еще и использовать их для такой цели. И вправду дикарь – переводить тетивы на носилки, когда орки уже готовые носилки считай на себе носят. Подхватила лук тут же, пока не испортили, а следом пряжку с сардониксами расстегнула да ремень из-под орочьей туши вытянула так, что мертвец аж рукой взмахнул от досады: смотала быстро и в поясной сумке у себя спрятала, лишь полой плаща небрежно махнув. Лук вместе с пряжкой – уже неплохое начало, а совсем замечательно, что и Рамон из Амна эту пряжку не приметил, или по крайней мере сделал вид.
Следом – в сумки с орочьей едой заглянула, испытав смесь голода, подталкивавшего и требовавшего, да отвращения, тошноту вызывавшего. Нет, конечно, ужинать в былые времена приходилось и чем похуже, просто чтобы отогнать голод и постараться уснуть, но и это было почти на грани: мясо неизвестно чье – быть может, предыдущего отряда, который пытался выгнать зеленокожих из этих руин, сухари – того и гляди, перевернешь и найдешь процветающую плесень. Южанин рагу спасительное предложил, и как-то легче дышать стало сразу. Выдохнула эльфийка, кивнула, с ним соглашаясь, и заговорила:
– Возьмем копье и вот это, – на оружие южанина указала, – просуньте их через рукава орочьих кожанок – получатся носилки, быстро и просто, и не придется ничего для этого резать.
Сказала это Ринн и, глядя на собственную тень, дрожащую на залитой светом факела стене, отступила на шаг: странно было вот так взять и начать командовать. Моргнула, порыву удивляясь, взглянула в себя: «Не государь ли повар на кухне да кузнец в кузнице? Вот и целительница, пусть и не целительница совсем, а просто оказавшаяся в нужном месте в нужное время, – государыня, когда дело касается её подопечных? Разве не сказал сам этот южанин, что не лекарь? Разве не растерялся северянин при виде кровоточащих ран? А ты нашла рукам и познаниям применение, стала поваром на этой кухне и кузнецом в этой кузне, государыней в этом царстве?»
– Кожанки плотнее всяких ремней и уж тем более нежней тетивы лука, – продолжила голосом звонким, но мягким, – незачем калечить этих бедняг еще и при переноске.
|
|
— Благоразумность у всяка своя, — назидательно подняла палец вверх молодая полуэльфийка, которую никто не называл иначе, чем «Синица», поскольку если у неё и было когда-то данное при рождении имя, знать она его не знала. — Лавочнику благоразумно продавать свою снедь подороже, а вот ежели я в лавку зайду, то мне благоразумно подешевше её взять, сечёшь? Так что какая тут благоразумность надобна — это лучше щас сказать... Чтоб потом недопониманий не было.
Её голос был чуть грубоватым и хрипловатым, особенно для барда, причём дело тут было не только в том, что она только что закончила собственный рабочий день, от которого кто-то без опыта голос потерял бы и вовсе ещё до половины срока. Еле заметный скрип, вроде старой несмазанной двери, которую медленно приоткрывал холодный сквозняк, чуть сипения испуганной собаки, да щепотка храпа загнанной лошади вряд ли могли покинуть его окончательно, но, тем не менее, когда дело доходило до пения, она каким-то образом умудрялась запихивать всё это куда-то вглубь, не оставляя в чистом звуке и следа, и намёка на своё прошлое. Было ли то той самой бардовской магией, некоторые секреты которой были ещё неприступнее запретных знаний некромантов, потайных рун жрецов и недоступных пониманию тайн арканистов, или же собственным её умением — кто знает?
— Мы тут, навроде, наедине, — добавила девушка, привычным движением убирая неостриженную светлую чёлку за заострённое ухо. — Так что стесняться неча. Что не растрезвоним о «задаче» энтой... ну, слово даю, не жалко ж.
То, что её слово не стоило и ломаного медяка, она предпочла не упоминать, хотя, впрочем, в её планы и впрямь не входило доносить на незнакомца. Нет, не потому, что она бы этого никогда не сделала, а по куда более прагматичной причине — в Мулмастере у неё, да и у их компании вообще, попросту не было никого, кому они могли бы рассказать о чём-то таком. Страже? Своим многочисленным друзьям и союзникам? Тут, надо признать, у их собеседника могло быть заметное преимущество.
-
+
-
Наполовину эльф, а на другую кто? Уж очень крипово смотришься!
-
Атмосферно!
-
Удачной игры!
-
Какая же милота... Но опасная милота! И слово не Синица - в кармане не удержит. 😀
|
|
|
- Жить будет, - ответила она на вопрос Эвелины и тут же поморщилась, когда началась перепалка. - Но не гарантирую что будет рад подпорченной шкурке. Лечить животных проще, они не жалуются. Переведя взгляд на начавшую внятно отвечать эльфам Ариэль, Моргейн глубоко вздохнула, успокаивая бурлящий в крови адреналин и бросила приземлившемуся рядом соколу какую-то соколиную вкусняшку, после чего ласково погладила красавца, явно внесшего сегодня наибольший вклад в дело. За своё выступление лучница могла лишь стыдиться. Промахнуться четыре раза подряд... хорошо, что Эллариан не видит её сейчас! Ужасный позор. Возможно именно это чувство заставило Моргейн проигнорировать большую часть разговора, но успеть сходить за луком и вытащить пару стрел к моменту, когда Илерис уселась рядом с паладином. Этот нехарактерный для корманторки жест заставил её снова покрыться краской и склонить голову перед Таранатом.
- Uluvathae, Tel’Quessir. Простите меня за недостойное поведение, я была слишком поглощена мыслями, но искренне благодарю вас за помощь. Я надеялась, что кто-нибудь услышит мой зов и окажется неподалеку, поскольку бой был действительно сложным. Уверена, коротышки задумали какое-то зло, так что хорошо, что мы наткнулись на них. Но обо всём - позже, когда найдем спокойное место. Повернувшись к бардессе, следопытка в первую очередь изучила её раны на предмет несерьезности, хорошенько повертев девушку в руках, а затем склонилась к её уху и прошептала: - Эльфы Кормантора не любят чужаков. Не держи на них зла и постарайся не дерзить, людей они убьют с той же охотой, что и гоблинов. Если бы не Таранат, возможно мне пришлось бы штопать и тебя тоже, ты ведь не хотела бы оказаться в моих ручках, верно? Приведи пока Огра, если он не сбежал, я буду благодарна тебе, да и Эмбрин тоже.
Затем, надеясь, что Эвелина будет послушной девочкой в лесу и не станет создавать проблем, Каэлинн уселась с другой стороны от тела паладина и помогла Илерис, с интересом изучая магию, полившуюся у той из ладоней. - Он бился храбро и защищал моих спутниц, пока я была бесполезной. Такой конец был бы недостоин его доблести. Эльф или человек - не важно, ты ведь знаешь, что я и сама не из Народа. И предпочту судить по делам, а не по словам. Эти люди доказали, что достойны доверия. - Она улыбнулась, когда Илерис обратилась к Эмбрину на эльфийском и покачала головой, принимая снадобье из тонких эльфийских пальцев. - Нет, не понимает. Говори на общем или позволь мне перевести. - Доброе утро, храбрец. Ты едва не отправился к своей богине, но мы победили. Извини, я немного повредила доспех, пока спасала тебя, придется подлатать.
|
|
-
Отлично!
-
Блестяще!
-
Разговор по душам!
|
|
Бонко, который, в отличие от большинства спутников, уже успел передохнуть и покушать, оставил компанию и быстрым шагом двинулся в сторону госпиталя. Но по мере приближения к цели хоббит замедлялся и все больше сутулился, словно тяжелые мешки один за другим ложились ему на плечи. Что он скажет мэтрессе? Как он посмотрит в глаза Петре после всего, что видел там в подземелье? Оказавшись у входа, он остановился и, долго возясь с кресалом, раскурил свою трубку. Нужно было просто отдышаться, успокоиться, и привести мысли в порядок. Бонко не был взбалмошным или легкомысленным, как о нем можно было подумать, глядя со стороны. Просто иногда окружающие вели себя так скучно, что трудно было удержаться от того, чтобы подразнить их. Но когда надо, он мог быть крайне рассудительным и осторожным хоббитом! Час был ранний, и Бонко прикинул, как бы зайти внутрь, минуя юных обитателей дома, чтобы сразу попасть к хозяйке. Незачем было пугать детей своим грязным и усталым обликом, следами высохшей крови на одежде, и незабываемой вонью затхлого подземелья, наполненного мертвецами. Пока Бонко стоял, закутавшись и дымя трубкой, у стены госпиталя, внутри послышались шаги, шум, скрипнула дверь и в сад вышла настоятельница. Сперва не заметив полурослика, она прошла по дорожке под сень деревьев и, остановившись, задумчиво погладила молодую листву, перебирая зелень тонкими пальцами. В этот момент она почувствовала запах табака, который лёгкий ветерок прежде относил в сторону и оглянулась. Заприметив Бонко, женщина быстрым шагом подошла к нему и окинула встревоженным взглядом: — Мессир Бонко? Почему вы здесь один? Что случилось с вашими товарищами? На вас напали те, кто приходил ночью? Хоббит вскинулся и как-то застенчиво убрал трубку за спину, словно его поймали на чем-то предосудительном. — Ах, госпожа Присцилла, столько всего нужно рассказать! Если не возражаете, пройдем дальше в сад, не хотелось бы встретить кого-то из детей сейчас. — Товарищи живы за исключением одного, Тиса. Такой высокий хмурый воин, помните? Он погиб в подземелье. Но мои новости куда хуже. Дети, все они, включая юную Адельгу... они больше не вернутся в мир людей. Мне сложно объяснить это, пусть лучше брат Джошуа поведает вам после. Кроме того, мы нашли фермерскую дочку, Синтию. Ее растерзало жуткое чудовище из глубин. Мы его уничтожили, или нет, я не уверен, но пока оно исчезло. Ох, я сбивчиво толкую, потом разъясним все подробно, но сейчас... Видите ли, у нас на руках два тела – Тис и девица Синтия, и... и... понимаете, не хотелось бы нести их в город. Мы подозрительные чужаки, а местные... ну, вы сами знаете, — Бонко неопределенно махнул рукой, — Я пришел за советом и помощью, госпожа Присцилла. Нам бы отпеть и похоронить покойных по христианскому обряду. Лицо метрессы ожесточилось, когда Бонко поведал ей об ужасной участи детей. Она махнула рукой в сторону часовни, стоящей поодаль от главного строения, и направилась вместе с собеседником туда. По мере рассказа её тонкие губы сжались, а во взгляде проступила сталь. Полурослик закончил, и тяжелое молчание повисло в воздухе. Спустя минуту или две Присцилла глубоко вздохнула и, повернувшись к распятию на стене часовни, перекрестилась и вознесла молитву за упокой душ павших. После этого женщина повернулась к Боггервиллю и жёстко произнесла: — Мы не оставим павших без достойного погребения, но прошу, разъясните мне свои слова сейчас, мессир. Что за чудовище и почему не вернутся дети? Вы не сказали, что они мертвы, что же тогда за злой рок настиг их в том.. подземелье, да? И тут, под строгим взглядом этой женщины, словно пелена спала с глаз Бонко. Как он мог забыть, даже после всего пережитого, о погубленных и растерзанных детях? Эх, прав был старина Айке – если уж решились на сделку с подземными дьяволами, о Присцилле нужно забыть. Но сейчас, перед ее лицом, хоббит не мог лгать. — Они... Подземные карлы украли их души и обратили в себе подобных, — выпалил он, и замолчал, глядя на женщину широко раскрытыми испуганными глазами. Взгляд Присциллы ожесточился, на мгновение Бонко показалось, будто она выместит свой гнев на нём, но женщина лишь задала вопрос, произнося слова скрежещущим, сухим и злым голосом: — Те, что приходили ночью.. вот зачем они забирали детей. Самое удачное преступление в глазах Господа.. несчастные невинные души. Вы же убили их, уничтожили эту мерзость? А чудовище, монстр, о котором вы упомянули - он служил им? — Нет. Мы убили только тех, что приходили сюда ночью. Мы пришли похоронить убитых, а после вернемся в подземелье, — Бонко твердо смотрел в глаза женщины. Затем отвел взгляд и вздохнул, — Нам пришлось нелегко там, в этой обители ужаса и отчаянья. Скажите, Присцилла, вы можете припомнить, какая стояла луна в ночи, когда похищали детей? — Луна? Нет, не помню... - вопрос, кажется, сбил метрессу с толку. - Можно свериться с записями в городской ратуше и узнать наверняка, но почему вы спрашиваете про это? — Они... Нам удалось узнать, что они приносят детей в жертву в новолуние. Во всяком случае, именно перед ним похитили Адельгу. Но зачем они вернулись после, я не понимаю. Может, и раньше их подлые нападения были нерегулярными. Сообщите хотя бы даты. — Мессир, у меня здесь - Присцилла указала рукой на госпиталь, - пара десятков детей, которым нездоровится, а ещё множество дел, связанных с благоустройством и заботой о душах местных горожан. Я не помню точных дат, но пропадали дети примерно раз в месяц. Это могло совпадать с новолунием, да. Ужасные вести вы принесли, - женщина потерла лоб усталым жестом, - но после того, как вы с Божьей помощью уничтожите сих дьявольских отродий, Эгль сможет спать спокойно. — Я передам остальным ваши слова, мэтресса, — устало произнес хоббит. Эта женщина не станет прислушиваться ни к каким аргументам. Ее интересует только возмездие. Впрочем, ее можно понять, ведь она защищает детей. — Куда нам перенести покойных? — Дети ещё спят, - пожевала губами настоятельница. - Зайдите со стороны часовни, там есть калитка и небольшой сарайчик. Я сейчас отопру его, сложите павших внутри. Я же пока нагрею воды и найду ткань, дабы обернуть тела. Бегите к товарищам, да не медлите - когда город проснётся, незамеченными вам дойти не получится, а со стражей вы вряд ли легко объяснитесь! В это время его товарищи, что отдыхали под деревьями, услышали вдалеке дробый стук копыт. Он нёсся со стороны фермерских полей, и даже не самый зоркий взор Доринга углядел вскоре пару скакунов, скачущих по направлению к мосту. Дварф живо распихал сомлевших товарищей и весь отряд залёг за кустами, росшими в придорожной канаве близ деревьев. Вскоре всадники поровнялись с ними и оказалось, что такие меры предосторожности были излишни: двое молодых людей, правящих конями, смотрели только вперёд, горяча скакунов. Через сёдла были перекинуты, как сперва показалось мжчинам, какие-то тюки, но когда всадники, вздымая желтоватую пыль, пронеслись мимо, искатели приключений увидели, что это были не тюки, а тела людей. Переглянувшись с недоумением, напарники поднялись и стали всматриваться вослед ускакавшим: куда они направляются и что стрялось, понять было решительно невозможно. Бонко едва успел пробежать легкой трусцой пару десятков ярдов вниз от госпиталя к реке, как тоже увидел всадников, сворачивающих с дороги в его сторону. Полурослик быстро сориентировался и вернулся к ограде госпиталя, где и присел, спрятавшись за кустом. Двое молодых мужчин на взмыленных конях, через крупы которых были перекинуты чьи-то тела, подскакали к воротам и спешились. Один из парней побежал внутрь, в то время как второй, помоложе, обхватил голову мужчины, висевшего на крупе коня, как мешок картошки, и стал что-то приговаривать, гладя его по голове. Вренулся первый всадник, а с ним и Присцилла, которой парень на ходу что-то втолковывал. Боггервилль разобрал только «белый конь среди ночи», «словно ниоткуда», «взбесился и по голове», а потом молодые люди стащили тело с лошади и полурослик с удивлением узнал в раненом давешнего фермера. Он был без сознания, а волосы спеклись от крови в грязный колтун, который закрывал пол-лица. Настоятельниц опустилась на колени около мужчины и, сжав в одной руке деревянное распятие, вторую простёрла над головой Грина. Лёгкое сияние окутало её ладонь, в то время как губы шевелились в молитве. В это время всадники сняли с лошади второго человека - паренька помладше, перемотанного окровавленными рубахами, и положили на траву рядом. Бонко аж закусил губу от досады: сейчас показаться тут всем отрядом, да ещё и с телами, было бы явно не кстати! Да ещё и конь, о котором говорили прискакавшие.. Неужели это кэлпи? Как же он оказался на ферме?
|
|
|
-
Неожиданное явление старшины в казарме
-
Ахаха, так их, салаг несчастных
|
|
|
|
|
Билл молча принялся за дело. Раздражение капитана он чувствовал, хотя определить причину не мог. Разложив материалы и инструменты, которые могут понадобиться – среди которых был и планшетник, и метаинструмент, и "набор для пикника", и унигель с батареями, и даже достаточно большой и ровный кусок ящика, валявшийся неподалёку, он приступил к работе.
Сперва занялся разъёмом будущего устройства, ввиду относительной простоты, для самого человека – большую часть сделают инструменты и ПО, предстоящих операций. Лазером замерил размеры разъёма панели, отвечающей за питание двери, запустил расчёт на инверсию, убрал из получившейся модели лишнее, разметил электропроводимые участки для питание, добавил участок под кабель и поставил на формовку, выделив на это половину порции унигеля.
Разметил прямоугольный участок на поверхности металла и метаинструметом, в режиме широкого лазерного потока, зачистил от краски и неровностей, получив пусть и не идеально-зеркальную поверхность, но что-то отдалённо напоминающее. Подведя к получившемуся участку питание, распылил над ним немного унигеля с выставленным приоритетом в электропроводимость, получив в результате через минуту очень тонкий слой фольги. Оставшийся унигель, после недолгих размышлений смешал с наполнителем, которым стал соскоб одного из странных потёков с пола, и нанёс на стену рядом с дверью тонким, но ровным слоем. Прижал несколько раз нагревательной плитой, отчего получился пропечённый лист отвратительного на вид вещества достаточной плотности, чтобы не отваливаться со стены и не разваливаться на куски под собственным весом. Разметил прямоугольник, размером с тот, что занимала фольга, вырезал, поддел и наложил сверху. Разметил и разрезал получившийся бутерброд на несколько ровных полос. Сложил попарно, скатал и подвёл к фольге контакт из имеющегося в запасе провода, покрыл изоляцией, получив примитивные, но достаточно ёмкие конденсаторы, которые свёл воедино, вывел в только-только напечатанный штекер, к ним подвёл несколько стандартных разъёмов для батарей, соединённых вместе.
Критически осмотрел работу, покачал головой. Халтура. Но сейчас должно хватить. Подключить батареи, подключить к разъёму, щёлкнуть переключателем.
-
Да не, все круто.
-
Это потрясающе
|
|
|
- Атаковать-то как раз и стали, добрый дварф! - взревел Тайнспер, - дождались, черти, пока мы как раз меж старых бастионов зайдем, и начали выть, стрелять и кидать копья! - Будь я мягкотелым вотердипцем, я бы там, наверное, и потерял бы половину, но я не такой, - немного успокоившись, продолжил он, - я не дал им разорвать караван на две части! Мы вышли все... ну или почти все. Три мула там остались. Хорошо, что на них не было навьючено ничего особо ценного.
- Важно? Хороший вопрос. Может, кто-то из других мирабарских торговцев пронюхал о нашей затее... Но смысл? Будто они не знают Оррела Тайнспера и думают, что орки могут его остановить, а не просто задержать! Не будь здесь вас, я бы попросил у моего друга Лира коня и поскакал бы назад в Мирабар, и нанял бы там наемников! Так или иначе за неделю все было бы кончено! - Тайнспер развел руками.
- Карта есть, милостивый государь, - ответил он Сарту, - простенькая, конечно, я у Лукуса ее перерисовывал, а картограф из меня всяко похуже, чем мечник! Это перышко такое махонькое, и ну так и норовит кляксу поставить! В конторе моей у меня и писарь хороший, и приказчики, к грамоте с детства приученные.
- Смотри сюда, - Тайспер отстегнул с пояса тубус для свитков, и вытащил из других бумаг кривую и косую карту, дрожащей рукой с парой клякс начерченную на пергаменте. - Вот это, значит, Длинный тракт идет, - показал он на жирную черную черту. - Вот это - постоялый двор этого утгаритского проходимца, где мы сейчас сидим с вами, - ткнул он в заштрихованный по диагонали прямоугольник, торчавший из чего-то, что должно было обозначать холм, самым непотребным образом. - Парой миль дальше по тракту будет стежка, вот она, направо. Будете знать, что она есть, не пропустите. Древняя дорога это, мне товарищи ваши, когда показывали тут все, говаривали. Как пойдете по ней, вот тут, правее, увидите холм, с развалинами такими на вершине. Я его вот тут нарисовал, но он не тут на самом деле, а вот тут где-то... Неважно. Но в любом случае, это ориентир. Он у вас справа должен быть всегда, в правом глазу маячить.
- Идете вы, значит, по тропе этой, которая древняя дорога, и доходите до развилки. У нее тоже развалины будут, и камень такой, древний, обвалившийся. На ней правее надо взять. И где-то через милю-две от развилки, уже в предгорья дорога поднимется, и будут те развалины, в которых нас орки поджидали. Вот они... значок у Лукуса тут такой хитренький был, но я просто черные точки поставил. А там за ними уже миля, меньше, может, и вторая развилка. Налево вроде как решили наши ребята пойти обустраиваться, я там меч с киркой изобразить попробовал, а прямо - твои, добрый дварф, соплеменники. Как же без них-то древние шахты пытаться начать разрабатывать? Как пронюхали, что люди собираются в Крагах хорошую сталь добывать, так мигом подсуетились. Вот тут рыть решили, прямо по тропе.
- Дорога хоть и древняя, а проложена по уму. Расчистить бы ее, расширить, и подводы пускать можно, конные, а не с мулами. Если знать, на что смотреть, и ее увидеть, вы с нее уже не сойдете.
|
-
Спасибо тебе за терпение и усидчивость, хороший мастер!
-
Реально странная хрень. Я то уж было решил что дальше более менее все по накатанной
|
|
|
Ранним вечером 11 Элисиса 1328 года по счету Долин, на Ярмарочном поле Джайлса, в дне пути по Раусавировой дороге на юг от Эссембры (и немного на запад), в Баттлдейле, что в Долинах
С заходом солнца на Шилдмит торговля в долинах не то, что не заканчивается, а только начинается. Только доторговали купцы и добрые жители Баттлдейла и окрестных долин у Эссембры, как пришло время перебираться южнее, на подвытоптанный луг, на который как претендовали в прошлом три фермерских рода, так он до сих пор никому и не достался. Луг назывался полем Джайлса, в память своего последнего владельца, умершего бездетным пару веков назад, но продолжавшим жить в людской памяти - человеком он по преданиям был неплохим, и вовремя осел на славной долинной земле, развлекая всех желающих сказками о своих путешествиях и приключениях.
Чтобы рассказы о твоих рассказах жили в памяти людей столетиями надо было постараться, но Джайлсу это удалось - и на бесхозном лугу, который никак никому не мог достаться, и было решено проводить местную ярмарку. В первый раз она шла по первому меду, второй - позднее, в Элейнте, когда все уродившееся зерно будет сжато и обмолочено, и третий раз уже в конце осени, после забоя скота и уборки последних овощей и фруктов. Вот и сейчас в этот добрый день второй декады Элисиса на поле Джайлса было не протолкнуться от сембийских и кормирских купцов, долинных фермеров и фермерш, их работников и тех, кто только искал работу, приехавших на ярмарку циркачей и менестрелей, заезжих гостей, на которых местные посматривали свысока, мастеровых и из приказчиков из других долин, Хэрроудейла, Скардейла и Тесселдейла в особенности, торговцев-лоточников, зазывавших именно у них купить пирожков, колбасок и сладостей. На зеленом лугу раскинулись палатки и шатры, в огороженных канатами загонах стояли подводы и дремали спутанные тяжеловозы, у коновязей стояли ряды мулов и невысоких коренастых вьючных лошадок. В отдельной части ярмарки торговали лошадьми, скотиной, свиньями и птицей, в других торговали посудой, конской упряжью, разной утварью, металлом в слитках и руде, субстанциями алхимическими и просто редкими, тонким кружевом и дорогими тканями, тонкой пряжей и красителями для нее, музыкальными инструментами и даже детскими игрушками тонкой работы, пряностями из далеких земель и обычной солью, готовым платьем и письменными принадлежностями.
То и дело на вывешиваемых тут и там досках прибивали все новые и новые объявления - ищу, предлагаю, принимаю заказы. Для тех, кто собирался заночевать на ярмарке и не позаботился о собственном шатре или палатке предприимчивые сембийцы уже ставили полевую гостиницу. Раммерс из Хэрроудейла не отставал, и нанятые за монетку детишки бегали по ярмарке, зазывая в его шатер тех, кто искал места под ночлег и горячий ужин не из одних пирожков и колбасок. Делегации из Аббатства Меча, Аббатства Золотого Листа, храмов Огмы, Темпуса, Чонтеи, Тиморы и Латандера - практически всех крупных храмов южных долин, проще говоря, явились на Джайлсово поле. Явились они по делам большей частью светским, но никто из служителей богов не собирался отказывать добрым людям ни в совете, ни в разговоре.
-
Хороший такой летний денёк. Завидую персонажам :)
-
1. Клёвая карта. 2. Мне нравится, как ты пишешь.
В добрый путь! Красивой и честной игры! :)
-
Ну штош, пусть путь наш окажется добрым.
-
С почином нас!
-
Роскошная ярмарка и добрый старт.
|
|
|
|
-
Понравилось
-
Вот это поворот!
-
Красивый образ
|
Пожав плечами, воин присаживается на нижние не затопленные ступеньки лестницы, чтобы полурослику было проще забраться ему на плечи. Конечно, Айке весит совсем не как ребёнок, хоть и росту в нём немного, но и Тис не зря тянул лямку в своё время, так что встаёт на ноги мужчина без труда. Конечно, брести с таким грузом по пояс в воде тяжелее, нежели налегке, но сдаваться воин был не намерен.
Взяв в левую руку новый факел, Тис на всякий случай отставил его в сторону, чтобы и Айке не слепить, и иметь возможность хоть как-то освещать себе путь. Вода, по счастью, была достаточно прозрачной, чтобы бредущему мужчине было достаточно хорошо виден старый каменный пол под ногами. Холод быстро пробрался под одежду и полурослику было слышно, как Тис негромко скрипит зубами, бредя вперёд, и даже шепчет какие-то ругательства — видимо, когда ледяная вода пропитала исподнее.
Стараясь не отвлекаться, Бочонкинс взял взведённый арбалет и направил его на странную фигуру в проходе напротив. Тис шёл не спеша и полурослику удавалось удержать цель на мушке без особых усилий. Силуэт поблёскивал в свете факела и Айке был практически уверен, что впереди их ждёт какое-то древнее богатство, которое злобные цверги не успели захватить с собой, когда в панике покидали затопленные залы, в которых буйствовало неведомое чудище, убивая их одного за другим...
Внезапный удар, сотрясший древние стены, был настолько резким и неожиданным, что вздрогнули все. Тис едва не потерял равновесие, но удержался на ногах, чертыхаясь уже в полный голос. Айке резко повернулся на звук, но света факела в руках воина и фонаря у оставшихся на той стороне друзей было недостаточно, чтобы разглядеть происходящее. Новый удар! Что-то ломилось сюда, в затопленный зал, из темноты, и вряд ли оно было настроено дружелюбно. Звук доносился из-за решётки, что перекрывала проход, через который помещение наполнилось водой, а потому мысль о том, кто это был, у всех была одинаковой. Вопрос был только в том, сможет ли тварь пробиться через преграду, и если да, то сколько это займет времени?
|
|
|
|
Тис нехотя начинает стаскивать с себя рубаху, Крэг с недовольным лицом снимает куртку, Фикс тоже начинает разоблачаться — всё для того, чтобы попытаться спасти пленного от ласковых лучей восходящего солнца. Бонко тем временем наклоняется и исчезает в подземном лазе. Мужчины пытаются укрыть беснующегося на земле своей одеждой, но тот уже окончательно потерял рассудок, кричит так, что где-то вдали разлетаются испуганные птицы, бьётся в путах, с хрустом выворачивает сам себе суставы, но не останавливается, мечется по земле. В таком состоянии попытаться прикрыть его — гиблая затея, рубаха воина сминается вмиг, превращаясь в грязный и мокрый комок ткани, а рассветные лучи уже накрывают поляну у дуба.
Когда солнечный свет падает на похитителя детей, тот выгибается всем телом, так, что слышен хруст костей, издаёт последний отчаянный вопль, обнажая желтые пеньки зубов среди всклокоченной и грязной бороды, а потом замират и заваливается на бок с тяжёлым звуком. Крэг, хмыкнув, надевает куртку назад, радуясь, что не успел её испачкать, и подходит поближе. Надо же, не сгорел! Окаменевшая плоть существа осталась почти такого же серого цвета, как и была при жизни, волосы посерели и отвалились, обнажая уродливое, искажённое страданием лицо. Хорошо хоть одежда не пострадала!
Мужчины принимаются обыскивать тело, в то время как Тис, матерясь, отмывает рубаху в ближайшей луже и натягивает её назад, дрожа от холода. В карманах одежды и на поясе мертвеца обнаруживаются металлические палочки-отмычки и маленький мешочек с двумя шариками из чёрного дерева, на которых вырезаны будто бы зрачки. В паре шагов, у корней, обнаруживается бутылёк с какой-то тёмной жидкостью внутри.
Пока разыгрывается эта сцена, группу догоняют отставшие члены. Йоахим наотрез отказался читать молитву над непонятной тварью, к тому же похитителем детей, а потому тело так и оставили лежать у старой стены. По пути к дубу Айке пытается вспомнить, кем могут быть эти создания, но память юного полурослика пасует перед загадкой. Вот если бы тут был дедушка Жохер! Он-то точно сразу бы узнал неизвестных чудил, ведь помнил наизусть тысячи историй и сотни древних преданий! Тут мужчины добрались до поляны, и мысли Айке тут же занял второй беглец, превратившийся в статую! Вот это да! А ещё куда-то пропал Бонко!
|
Фикс быстро приседает, натягивая тетиву арбалета. Конечно, он не уверен, что нападавшие накинутся на него прямо сейчас, они ведь получили достойный отпор, но рисковать как-то не хочется. В сизом тумане не разобрать подробностей, и человек только и успевает заметить мелькнувший силуэт, но не ринуться в ту сторону. Кажется, нападавшие мчались к ограде — Фикс оборачивается, начинает бежать за ними, слышит сопение за спиной - то Бонко, целый и невредимый, догоняет с топориком в руках. Солнце ещё не выбралось из-за гор, но начинает понемногу светлеть, и напарники видят, как впереди, буквально в паре десятков шагов, две фигуры перепрыгивают через ограждающий территорию госпиталя забор. Вперёд, за ними! Тем временем маг пытается приманить животное и понять, с обычным парнокопытным он имеет дело и с чудовищем, волком в овечьей шкуре. Конь наклоняет голову, смотрит на Крэга и издаёт тихое ржание, тряся гривой, которая запуталась в кустах. Похоже, он не может самостоятельно выбраться и пойти следом за человеком. Маг раздумывает несколько секунд, затем перехватывает пику поудобнее и медленно, чтобы не напугать животное, начинает раздвигать, ворошить ветки куста, чтобы освободить длинные белые волосы животного. Конь фыркает, косится, переступает ногами — нервничает, в общем. Про себя проклиная глупую скотину, Крэг продолжает говорить что-то успокаивающее, наматывает непослушную прядь на древко и вытаскивает её из ежевичного куста. То ли коню не понравилось, то ли дёрнул слишком сильно — он прядает ушами, мотает башкой, грива соскальзывает с древка, животное отступает назад, оказываясь повёрнутым к магу практически в анфас. Животное ржёт, дёргает крупом — блин, кажется, там ещё и хвост запутался в другом кусте! Остальные, слыша крики из спальни — то матушка Присцилла будит сперва Джошуа, а потом принимается проверять своих подопечных — уже не таятся и бегут следом за товарищами, которые как раз перемахнули через ограду. Не иначе, гонятся за ночными гостями! Йоахим, едва отошедший от последствий действия порошка, едва перелезает через подоконник и трясёт головой. Так, кто там бежит? Доринг, Айке, Тис... Значит, Бонко и Фикс где-то впереди. А куда подевался Крэг? Два силуэта бегут впереди по пологому склону, спускающемуся к реке. Туман ещё плотный, и неожиданно появляющиеся из него кусты, камни и другие препятствия замедляют скорость преследователей и беглецов, к тому же оба неудавшихся похитителя ранены. Внезапно из тумана возникают огромные тёмные фигуры, одна, другая, третья! Целое стадо коров забрело в тумане далеко от фермы и оказалось прямо на пути погони. Ночные воры ныряют между туш, сталкиваются с ними, кажется, потому что раздаётся недовольно мычание, а затем визг боли — кажется, они ранят коров прямо на бегу! Стадо приходит в движение, и Бонко с Фиксом оказываются перед выбором: рисковать, лавируя между напуганных тяжеленных туш животных, или пытаться обогнуть стадо, рискуя потерять время и преследуемых из виду?
|
К превеликому сожалению Бонко, трактирщик о плугах и слыхом не слыхивал, отправил лишь настырного полурослика к фермерам, которые, как известно, по плугам доки. Подавив желание подшутить над тем, что с таким пузом, как у собеседника, за плуг явно вставать нельзя, Боггервилль вернулся к товарищам, чтобы воздать должное остаткам трапезы. Завернув остатки закусок с собой, дабы перекусить ими перед сном, компания выбралась на улицу, когда уже начало смеркаться. Чистое небо, на котором уже начали загораться первые звёзды, раскинулось широко над островерхими горами, отмеченными снежными шапками, и эта величественная картина на время заняла умы искателей приключений, так что до госпиталя они добрались в молчании. Правда, куда-то пропал Крэг, но он явно не был маленькой девочкой, так что за его судьбу никто не стал беспокоиться.
Мэтресса Присцилла аж руками всплеснула, увидев столько желающих помочь. Дабы не пугать детей, вся честная компания была отправлена в сторону подсобки и кухни, где ещё стоял котёл с остатками тёплой каши. Подмастерьев своих настоятельница решительно выпроводила в город, дабы освободить место для бывалых и умелых людей, которые могли бы в случае чего обеспечить защиту и от незваных похитителей, и от разозлённых стражников. Заодно вытащила из кустов пару любопытных детишек, среди которых Бонко без труда опознал свою собеседницу.
После вечерней молитвы, пока дети умывались перед сном, женщина подошла к членам отряда, которые, доев взятое из таверны вместе с местной кашей, предавались негромкой беседе в саду, рассуждая об услышанном и увиденном в течение этого дня. Присцилла ещё раз поблагодарила всех за желание помочь, осенила крёстным знамением, а затем обратилась к Бонко и Джошуа с внезапной просьбой:
— Вы, господа, моим детям приглянулись, уж больно интересно им, сорванцам. Говорят, что спокойней спать будут, если вы с ними в спальне ляжете. Кровать, конечно, там по размеру найдётся только для мессира Бонко, но и на полу можно постелить для вас - она кивнула Йоахиму. - Да и если другие господа желают ночевать или встать в дозоре где-то в другом месте, а не здесь в пристройке, то пожалуйста, и да поможет вам Господь!
Появившийся словно из ниоткуда Крэг осведомился о месте, где он мог бы почитать перед сном в спокойной обстановке, и Присцилла пообещала предоставить ему одну из келий. Остальные же переглянулись — предложение настоятельницы было здравым, да и Бонко не терпелось поприсутствовать прямо на месте преступления, вдруг подлый похититель решит вернуться! Уж он тогда ему задаст!
|
Провожая гостей до калитки, Присцилла предложила мужчинам вернуться к вечеру и заночевать в госпитале, дабы посторожить и успокоить детей, которые сейчас остались совсем без охраны. Предложению в немалой мере способствовал тот факт, что повылазившая из кустов ребятня чуть ли не хором попрощалась с «мессиром Бонко, добрым хоббитсом». Обсуждая найденные улики, Бонко и Джошуа направились в город, где надеялись встретить своих товарищей или разузнать у местных, куда те запропастились. Те же тем временем действительно вернулись в Эгль, где расположились в том же кабаке, что и несколькими часами ранее. Хозяин сперва напрягся, увидев потенциально проблемных клиентов, но быстро расслабился, поняв, что визитёры просто хотят отобедать и выпить пива, а не продолжать склоку из-за ушлого пьянчуги. Тем более что последнего в кабаке уже не было. Фикс попросил кабатчика организовать стол, а сам в это время присел к тройке мастеровых, которые как раз завершали трапезу, судача о бабах над жбаном пенного напитка. Те уже знали о пропаже дочери коневоде и с удовольствием сообщили эту новость Смиттсону, заодно поведав, что в утреннем тумане часто теряется местный скот и бродит, неприкаянный, по окрестностям, пока его не словят фермеры или разбойники. Почему разбойники? Ну, раз скотина пропадает с концами, то кому ж ещё её красть, как не лихим людишкам? Не дварфам же из своей Кузница, га-га-га! Айке и Тис встретили отца Синтии недалеко от трактира, он вместе с товарищами, понурившись, шёл как раз от ратхауса, куда направлялись Доринг и Крэг. Узнав о следах неподкованной лошади, мужчина глубоко задумался. — Зоркий у вас глаз, мессиры, но я так даже и не скажу, кто может ездить так. У нас почва каменистая, лошадь без подков может пораниться сильно, да и долго скакать не сможет, отдыхать надобно будет ей. Бают, что в Вершье разбойники лютуют, но мы их сами и не видели ни разу, да и сомневаюсь я, что в чаще на лошади скакать сподручно. Да и сказали ж вы, что след в другую сторону шёл... — Непонятно мне, куда плуг делся, и почему след уходит в реку, а из неё не выходит, вот что я вам скажу. Даже если похитил Синтию какой лиходей на неподкованном скакуне, то не уплыл же он с ней и плугом вниз по течению! Да и были мы там, у запруды, ничего не нашли, окромя Клеппи, нашей кобылки пахотной. А, вот ещё - на ней и следа никакого не было, а если бы чужой человек пытался её из плуга достать, то она бы не далась, потому как брюхата. Маг с дварфом, оставив спутников общаться с рыжим коневодом, добрались до ратхауса. Крепкое трёхэтажное здание с белёными стенами и небольшим балконом на втором этаже выходило на небольшую площадь с живописным фонарным столбом аж на четыре рожка. Под окнами ратуши в железных крепежах цветочные горшки торчат, на фасаде большой циферблат, позеленевший немного от дождей и снегов, а на коньке крыши флюгер в виде молота - наверное, в честь слухов о Кузне. Перед крыльцом сидят двое стражников, рядом с дверью висит щит с гербом города: верхняя половина чёрная с жёлтым орлом врастопырку, а нижняя - жёлтая с чёрным орлом враскоряку. Прекрасный образец местечкового творчества! При приближении визитёров стража нехотя поднимается со своих пеньков-табуретов и заступает магу и дварфу дорогу. — Не велено пускать! — лениво произносит тот, что постарше. — У бургомистра дел невпроворот, ещё проходимцев всяких выслушивать! — Погоди, Гюнхтер, — это второй охранник говорит, — может у них дело важное. С чем пожаловали, господа? Только учтите, сегодня и вправду день тяжёлый, потому если дело у вас не срочное али не крайне важное, то рекомендую обождать. Гюнхтер только фыркает и снова садится, доставая из-за пазухи кисет и старую трубку.
|
Глаза Присциллы вспыхнули каким-то азартным огнём, совсем не подходящим образу смиренной настоятельницы. — Пойдёмте в кабинет, покажите мне этот порошок! — она схватила Джошуа под руку, Бонко едва поспевал за ними. Мэтресса закрыла дверь на ключ, показала на столик, который освещали падающие через окно рассеянные лучи солнца. Над столиком на стене висел простой крест чёрного дерева, а перед ним стояла скамеечка для молитв. Йоахим аккуратно выложил свой свёрток и развернул его, Присцилла осторожно опустилась на колени, чтобы ни единым неосторожным движением не вызвать колыхания воздуха, которое было бы способно сдуть порошок. Потянув за шнурок на шее, женщина вытащила своё крестик и, сжав его, в ладонях, начала молиться.
Offer nostras preces in conspectu Altissimi, ut cito anticipent nos misericordiae Domini, et apprehendas draconem, serpentem antiquum, qui est diabolus et satanas, ac ligatum mittas in abyssum, ut non seducat amplius gentes. Hinc tuo confisi praesidio ac tutela, sacra sanctae Matris Ecclesiae auctoritate, ad infestationes diabolicae fraudis repellendas in nomine Iesu Christi Dei et Domini nostri fidentes et securi aggredimur. Amen
Настоятельница сделала несколько пассов руками, порошок охватило слабое сияние, которое быстро исчезло. Тогда Присцилла взяла со стола перо и, подцепив несколько крупинок порошка, положила их себе на язык. Покатав их во рту, она встала и сплюнула в медный тазик, стоящий в углу комнаты, а затем прополоскала рот водой.
— Вам повезло, — обратилась Присцилла к молодому послушнику, — что вы вдохнули только малую часть этого средства. Исключительно сильный сонный порошок, и ни капли магии! Я думаю, что там есть и Atrоpa belladоnna, и Datura Suaveolens, и корень Mandragora officinarum, и Humulus lupulus. И этой дрянью кто-то усыплял моих детей?!
На секунду мужчинам показалось, что с пальцев Присциллы ударят молнии, настолько грозной яростью полыхнул взор настоятельницы.
— А ведь они жаловались мне на плохие сны ещё до похищения, а я просто предложила помолиться... — только что готовая рвать и метать женщина вдруг будто бы ослабла, согнулась и постарела. — Такую смесь могут использовать в лечебных целях, но в очень малых дозах. Она дорогая, и в Эгле я никогда её не встречала, да и некому здесь такое сделать. Но почему мессир Бонко спрашивал меня про еду? Если бы этот порошок подмешали в котёл, то все, включая меня, даже до кроватей бы не доползли. А я точно помню, что все вели себя, как обычно. Значит, отрава попала уже в спальню после того, как все уснули, и не дала другим детям услышать похитителей Адельги...
Размышляя вслух, женщина аккуратно собрала свёрток Джошуа и отдала его хозяину, а затем принялась расхаживать из стороны в сторону.
— Посты стражников находятся на открытом воздухе, даже если их усыпляли, то остатки давно сдул ветер. Вряд ли похититель проникал в дом через коридор, там скрипучий пол и двери. Остаётся только вариант с окном! Вы нашли это на подоконнике, верно? Такие мелкие крупицы вполне могли проникнуть и через щели в рамах, достаточно набраться терпения и подождать. Ну и обладать достаточным количеством снотворного, разумеется.
Управительница госпиталя остановилась и посмотрела на Бонко и Джошуа.
— Друзья, я прошу о многом и догадываюсь, что вы пришли в Эгль не за этим... Но, in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti, помогите мне защитить детей! Командор не поверит мне, скорее обвинит в создании порошка, а его стража только детей пугает. У меня нет денег, чтобы заплатить вам, но есть святая вода. Настоящая, а не та, которой священники кропят всех на службах в соборах.
-
Зацепило.
-
А мать-то с характером!
|
Эгль повидал множество искателей приключений и даже успел от них устать. Сперва они прибывали в город в больших количествах, сорили деньгами, громко и с размахом гуляли целыми днями, потом уходили искать Кузницу и возвращались ни с чем. Казалось, это их даже не особо расстраивало, а после прибывали новые авантюристы и всё повторялось вновь. Так продолжалось недолго.
Поток ярких и беззаботных сменился серьёзными и вдумчивыми. Эти не кидались золотыми направо и налево, а подолгу что-то обсуждали, кучкуясь во дворах или полях за городом. Снаряжённые лопатами, фонарями и прочим инструментом, они уходили на долгий срок, а если возвращались — и возвращались невредимыми — то угрюмо пили несколько дней, а потом тихо исчезали из Эгля.
Когда и эти закончились, остались в основном бродяги и проходимцы. Горожане терпели их довольно долго, но в конце концов выдворили из города, заодно вздёрнув парочку на надвратной башне. Следующие годы всех приезжавших в Эгль чужаков ждала неприветливая и угрюмая атмосфера недоверия, что, тем не менее, не задушило на корню слухи и легенды о Кузнице и не отвратило желающих попытаться её отыскать.
Со временем Эгль перестал чураться визитёров, но и не полюбил их. Искатели приключений приходили и уходили, летом чаще, зимой реже, одни богатые, другие бедные, а город так и стоял, заботливо лелея свои уютные истории о Кузнице и связанных с ней событиях. Положа руку на сердце, Эгль не хотел знать, правдивы ли легенды. Ему было хорошо и так. __________________
Славный день в славном городе Эгль! Аж семеро чужаков одновременно — давненько столько ищущих Кузницу не собиралось здесь. Хмурится Доринг, чешет лоб, всё пытаясь понять, почему сородичи не вернулись за ним или хоть весточку не отправили. Шепчет молитву, прикрыв глаза, молодой послушник Джошуа, прося Господа помочь верным слугам его в делах богоугодных и праведных, рядом склонил голову Тис. О чём-то болтают сбоку у бочки двое полуросликов, Айке и Бонко, хрустя невесть откуда добытыми яблоками. Мрачный мужик Крэг вместе с Фиксом по сторонам оглядываются, думая, куда б податься, чтобы получше разузнать, что в городе творится, и с чего поиски начать лучше.
Мимо снуют горожане, едут телеги, пара всадников проскакала в сторону тракта на Монтрё. Баба потащила за ухо истошно орущего мальчугана, а вон проповедник, усевшись на ящик, растолковывает суть Писания двум чещущим в затылке мужикам. Старый дед, высунув белесый язык, вырезает что-то из деревяшки, а из открытого окна несётся ругань. Эгль живёт своей жизнью и никому нет дела до очередных чудаков, обвешанных оружием и разнообразными, мало полезными с точки зрения горожанина вещами, мечтающих раскрыть древние тайны и найти таинственную Кузницу. По крайне мере, пока нет.
|
Вот перед Нуалой стояли четверо эльфов – высоких, статных, одетых в шерсть и мех; вот веки девы Даннан закрылись, а открывшись вновь – перед нею стояли четыре силуэта, главный из которых сиял густой изумрудной зеленью, какая бывает лишь в самом сердце вековечного леса в разгар весны и буйства красок; кое-где на Тени Годраи виднелись мельчайшие пятнышки более тёмного оттенка, почти индиго. Трое его спутников в новом зрении Нуалы выглядели как три ослепительных факела, горящих огненно-кровавой краснотой, по которой шли полосы тёмного пурпура.
Чем дольше вглядывалась дева Даннан в эти Тени, тем явственнее для неё становилась природа ненастья, которое заставило их отряд прекратить своё продвижение в сторону Амбрии, в сторону родины. Даже сейчас, подняв взгляд горе, к небу, Нуала видела изумрудные нити чародейского плетения, которое вполне очевидно совершил этот самый Годраи, "Владыка Заката".
Тем временем заговорил и мастер Аргасто, поддерживая своими словами сказанное девой Рин:
– Сирра Рин истину глаголет, безносые. Ваши законы, ваши пакты-шмакты – не имеют никакой силы на землях Королевы, а именно на оных вы нынче и стоите, ежели не заметили. И я не говорю о том, что двое этих засранцев, – лейтенант кивнул в сторону братьев-варваров, – не понесут наказания за то, что они содеяли, если они содеяли что-то неприемлемое согласно наших, человеческих законов. Что вообще можно было совершить такого, чтобы заставить ваши бессмертные жопы оторваться от ваших оплетённых цветочками и веточками тронов и пожаловать в наши края?!
Годраи бесстрастно слушал отповедь Мор Рин, Аргасто и Калфу, и ни единый мускул не дрогнул на его лице; он даже не моргнул ни разу, от чего людям, смотревшим на предводителя этого эльфийского "отряда" было весьма не по себе. Когда отзвучали последние слова Калфу, Годраи кивнул, словно подтверждая, что он услышал своих собеседников, и ответил:
– Эти двое преступили законы более древние, чем все ваши королевства вместе взятые. Они зашли слишком далеко, погрузились слишком глубоко в чёрное сердце Давокара. Алчность и жадность двигала ими; они преступили пороги тех чертогов, которые никто из смертных не имел права видеть своими убогими глазами. И Тьма, таившаяся в тенях, что царят в этих вечных могильниках, вошла через их очи в их сердца. Взгляните на них – неужели вы не видите их Скверну?
Услышав эти слова, Нуала не удержалась и посмотрела на Лудо и Белуна; дева не сдержалась и громко выдохнула, увидев то, что увидела. Младший – Лудо – виделся ей как тёмная тень, болотно-чёрная, с редкими вкраплениями гнилой зелени; Тень же старшего, Белуна, была чернильно-чёрной, как грязная густая смола.
Самодовольно ухмыльнувшись реакции Нуалы, Годраи продолжил:
– Я пришёл сюда не за вашим советом или мнением. Не за вашим "судом" или законами. Я пришёл сюда, чтобы забрать этих двоих. Вы их отдадите, или прольёте реки крови – вашей собственной крови. Моё имя – Годраи, что значит "Владыка Заката", и я привык получать всё, за чем я отправился. На закате мы явимся вновь, и вы отдадите нам братьев, или погибнете. У вас времени до заката, смертные, – с этими словами Годраи собрался было развернуться и уйти; один из эльфов, стоявший подле него, внезапно что-то тихо, но настойчиво заговорил, обращаясь к своему предводителю весьма эмоционально, и перемежая свою мелодичную речь жестами в направлении наших героев. Он явно был раздосадован чем-то, или гневался на что-то; Годраи поднял руку раскрытой ладонью вперёд, останавливая поток эльфийских слов, и ответил таким же холодным и безразличным тоном, каким общался и с людьми мгновение ранее. После чего, не глядя ни на этого эльфа, ни на людей, повернулся к лагерю спиной и неторопливо пошёл в серебристую мглу снегопада. Остальные эльфы последовали за ним; эльф, говоривший с Годраи, бросил полный жгучей ненависти взор на Мор, Калфу, Йорофа, Викто, Лестру, братьев и Нуалу, и, задержавшись всего на несколько ударов сердца, в конце концов поспешил за своим господином.
|
|
"Несчастная душа" в лице бледной от всего пережитого девицы Даннан тревожно покосилась в сторону Лестры. К счастью, недавнее происшествие было вполне убедительным прикрытием для подобных взглядов и общей нервозности Нуалы. В самом деле - кто бы на ее месте не испытывал как минимум волнения, даже будучи окружен самыми что ни на есть достойными и верными Прийосу и Королеве людьми?
Но первоначальное желание отмолчаться, чтобы не привлекать к себе внимания, схлынуло, когда Нуала услышала имя воительницы, едва не погибшей от лап тролля.
– Мор... Рин? - хрипловатым от волнения голосом переспросила она. В её памяти всплыла яркая картина из детства...
Амбер Даннан, ее отец, в очередной стотысячный раз рассказывает свой любимый эпизод из славной войны с Темными Повелителями, с которой он вернулся, покрытый славой и окрыленный любовью спасенной им леди Селены, матери маленькой Нуа. Погружаясь в свои воспоминания, сир Амбер будто бы на время забывает о горестях, которые ему пришлось пережить после, и вновь становится молодым и отчаянно верящим в свою счастливую звезду рыцарем, которого ждет блестящее будущее или геройская смерть, а не потеря горячо любимой женщины и полное скорби вдовство с нелюдимой дочкой в глуши на окраине Касандриена...
– ...Ужасные умертвия снова и снова устремлялись в атаку, а наши ребята с трудом держали строй! - привычно нагнетал страсти сир Амбер. Нуала, конечно, уже знала, что всё кончится хорошо, но всё равно по привычке немного переживала за героев этой истории.
– И когда они уже почти добрались до меня, я услышал звук рога, доносящийся с холмов! Ту-ру-ру! - рыцарь весьма убедительно изобразил трубные звуки, - Это был сир Оле Рин, отважный парень и мой лучший друг, прибывший с подмогой! Наша славная конница вломилась в ряды мертвецов и как принялась косить их! Ррраз! И два!
Сир Амбер лихо размахивал ладонью, будто бы в его руке сейчас был тяжелый меч, а сам он сидел не на стуле за обеденным столом, а в седле боевого коня.
– Да! - откинулся рыцарь на спинку резного деревянного стула. - В тот раз сир Оле спас меня. Всех нас, кто держал ту позицию... Да, много было славных подвигов на той войне, Нуа, если бы ты знала...
..."Сир Оле Рин" - эхом прозвучало в голове Нуалы это имя.
– Простите, леди. - решилась Нуала. – Сир Оле Рин... не ваш родственник ли? Меня зовут Нуала, Нуала Даннан. Мой отец, сир Амбер Даннан, когда-то сражался на войне бок о бок с рыцарем, которого звали Оле Рин. Может ли быть...
И она умолкла на полуслове, поскольку слабая искра надежды найти в этом темном мире хотя бы искорку света, связывающую ее с отцом - хотя бы с памятью о нем, - почти угасла, когда она взглянула на несколько удивленное лицо воительницы.
|
|
|
|
|