|
– Вход = воспрещён. – Четыре немигающих точки алого света уставились на сгорбленную фигуру Мерлина. Из стилизованных под ноздри труб вырвались новые клубы черного, пахнущего бензином дыма. Четыре кубометра стали, давно забытых технологий и невоспроизводимых охранных нейросетей гневно лязгнули на вторгшихся в их царство техножрецов. – Вход = воспрещён. – По радиокоманде сэра Тириона стройные шеренги храмовой стражи вскинули громоздкие винтовки, как один твердя молитву баллистической эффективности. Широкую каменную залу синхронно огласили две дюжины залпов. Полуавтоматические "Швицерланд"ы храмовников были сконструированы для защиты священных мастерских и серверных ризниц. Их малокалиберные затупленные снаряды были в силах разорвать неаугментированную цель на куски одной короткой очередью, не причинив малейшего повреждения бесценной аппаратуре. Механический страж мигнул овальными окулярами, прислушиваясь к безумной чечетке, отбиваемой пулями по его барельефной броне. – Вход = воспрещён. – Стоически заметил автоматон, без малейших видимых усилий выдерживая направленную против него свинцовую бурю. Пролаяла свой одиночный выстрел встроенная в копьё сэра Тириона винтовка. Её калибр был куда больше, а пороховой заряд не предполагал наличия в радиусе пары сот километров чего-либо ценного. Вмятину, оставленную остроклювой пулей на резной набедренной пластине стальной зверь уже не мог игнорировать. Со скоростью, абсолютно невероятной для такой громадины, Страж преодолел расстояние до передних редов продолжающей огонь стражи, снося кибернетических солдат словно взбунтовавшийся бронепоезд. – Вход = воспрещён! – Пророкотало чудовище, сминая и разбрасывая не прекращающих стрелять киборгов. "Теогония" рявкнула второй выстрел. Зверь с зубодробительным скрежетом прижал стальные когти к мрамору пола, изготавливаясь для прыжка. Сэр Тирион успел упереть рукоять копья и выставить вперёд наконечник, и лишь потому не был раздавлен многотонным чудовищем, когда его туша приземлилась на последние шеренги стрелков. Стоящий на почтительном расстоянии от свершившейся бойни хор кодописцев запел, генерируя многослойный синтаксис программного кода. – Именем ВиБиЭна незримого! – Гневно прогудел Мерлин, вскидывая одну из восьми своих металлопластиковых конечностей. Перед мордой кибернетического стража сверкнул черным корпусом древний бинарный фолиант-накопитель. Выцветшая бумажная табличка-идентификатор безмолвно сообщала имя заточенных на распаянных страницах демонов. – Именем всепроникающего Трояна! – Стоящий за спиной Пендрагона кодировачный хор зашелся в синтаксическом крещендо. Аколит, бережно нёсший священную шкатулку маршрутеризации издал сигнал, оповещая технопрелата о готовности благословенной короны ТаПлинка к отправке сгенерированного скрипта. – Именами древнейшего Брайна и АйЛавЮ неистребимого, подселяю в софт твой червь откровения! – Кибернетическая громадина отпрянула издавая низкочастотный статический рык и втаптывая последних храмовых стражей в каменный пол. С гулом и скрежетом обнажив встроенноп в стальную пасть дуло, страж расчертил залу тугой струёй чадящего фосфора, отделяя себя и ворота за своей спиной от техножрецов. – Вход = воспрещен. – Повторило чудовище испуская столбы ядовитого дыма. Младшие дьяки-ассистенты поспешно оттащили зажатого в своем доспехе точно в смятой консервной банке Галеаса. – Уведомление: червь потерян. – Сообщил адепт-кодовидец, качая безглазой головой. Хор зафальшивил и умолк, поспешно сменяя распевный хорал Старшей Гьявы на шипящее песнопение Досканального Змея. – Запрос: сгенерировать нового! Провести анализ реакционных алгоритмов! – Мерлин вонзил запятнанный носитель данных в один из своих портов, запрашивая у своей нейронно-операционной системы протоколы препарации кода. Прикосновение к нечестивым скриптам, хранимым фолиантом-накопителем было тошнотворно омерзительным. Системы кибер-имунитета архипрелата били тревогу и требовали уничтожения древних вирусных демонов, но он стойко продолжал анализ, преступая брезгливость и догматы веры. – Уведомление: Червь В2 сгенерирован. – Из-под паралелепипидного шлема брата-кодовидца потекли струйки крови - даже усиленные аугментикой глаза не могли уследить за генерируемым кодом без перегрузок, так отчаянно трудился синтаксический хор. – Запрос: отсылайте червя В2! – Проскрипел Мерлин, борясь с желанием вырвать из себя оскверненный носитель данных вместе с портом. – Именами свободомыслящего Линукса и первооснователя Джобса! Проклинаю ПО твоё вирусом открытия запретных бэкдоров! – Огнедышащий зверь пошатнулся, зависая на неуловимую долю секунды, прежде чем со скрежетом и лязгом разпрямить шею, разевая пасть во всю ширь. – Предупреждение: прегнись! – Успел протрещать Пендрагон, прежде чем смердящая струя липкой смеси окатила процессию, превращая наименее расторопных техножрецов в верещащие живые костры. Запах горящей плоти и ядовитый дым заполнили респираторные системы присутствующих, заставляя всех не благословленных искуственными лёгкими задохнуться кровавым кашлем. – Уведомление: червь В2 потерян. Обнаружено слабое место в системной архитектуре цели. – Донёсся до технопрелата слабый голос брата-кодовидца. На счастье техножрецов, клубы дыма от мечущихся в агонии хористов не позволяли Стражу повторить залп. – Запрос: сгенерировать нового червя! Уведомление: пересылаю данные для интеграции. – Мерлин с облегчением выдернул фолиант из гнезда. Рискуя своим аугментированным сознанием и самой душой, он вырвал из богохульных кодов страшнейших демоно-вирусов необходимые функции и переменные. Хору оставалось лишь вплести их в уже имеющиеся скрипты чтобы обойти наконец защитные алгоритмы Стража и подобраться к мягкому подбрюшью его систем. Немногие выжившие хористы утроили старания, выводя молебен Острейшего Ци. Брат-кодовидец закричал и заплакал, выжигая сетчатку и бионику в попытке успеть за нарастающим крещендо. – Червь В3... Сгенери... Рован... – Прохныкал он через пол минуты, когда дым уже почти рассеялся и алые лучики четырех "глаз" наводились на оставшихся техножрецов. Мерлин распрямился, насколько то позволяла конструкция его невполне антропоморфного тела. – Именем начала всех начал, двуединого Николы-Ампера! Повергаю тебя червём полного отключения! – Механичесий зверь издал протяжный рёв. С его пасти сорвался ослепительно яркий пучек огня, приземлившийся всего в паре шагов от застывшего в ожидании Мерлина. На каких-то два градуса выше и архитехнопрелат вспыхнул бы как спичка. Но голова зверя дернулась, сбивая прицел. Кроваво красные визоры замигали, одна из четырех монструозных лап безвольно подкосилась, заставляя всю конструкцию неловко завалиться. – Вход = воспрещен! – Проскрежетал зверь, отхаркивая сгустки белоснежного фосфора. Мерлин, перехвативший управление червем как только брат-кодовидец перестал подавать признаки жизни, довольно прикрыл глаза, курируя отключение Стража через синаптическую консоль. Пару раз дёрнув шеей, могучий автоматон окончательно отключился, падая всей своей многотонной тушей на залитый догарающим фосфором пол. Мерлин позволил червю завершить работу. Оглядевшись, архитехнопрелат понял, что стоит в гордом одиночестве. Брат-кодовидец валялся в полудюжине шагов слева, заливая белый мрамор кровью, слезами, охладительной смесью и другими телесными жидкостями. Двое выживших хористов распластались поверх друг-друга, пытаясь глубоким дыханием сбросить температуру своих схем и кабелей, расколившихся от перенапряжения. Двадцать техноадептов и тридцать храмовых стражей лежали мертвыми. На многих ещё плясали фосфорные огоньки, обгладывающие с аугментики плоть и кость. Четверо продолжали дёргаться в конфульсиях, разбрызгивая расплавленные перегревшимися от натуги имплантами мозги. Брат-инфокодильник стоял на четвереньках, благородно защищая бесценную маршрутеризационную шкатулку своим безжизненным телом, а сэр Тирион пытался сбросить с себя догорающих дьяков, вяло шевеля сломанными руками. Мерлин усмехнулся. – Потери = приемлемые. Цель = достигнута. – Все восемь его окуляров вожделенно уткнулись в ворота, столь отчаянно защищаемые кибернетическим зверем. Для Дарема наступала новая эпоха.
|
Мерлин Пендрагон был стар. Древнейший из древних, он видел все рассветы и закаты Дарема, наставляя королей и обучая принцев, столетиями храня технологии давно минувших эпох. Как Первая Высшая Шестерня - единоличный лидер техножречества - он обладал властью уступающей лишь королевской. Столь высокая позиция позволяла ему относительно свободно проводить изыскания и машинные ритуалы, за которые не один его подчинённый отправлялся в биореакторы орденов инквизиции. От химео-физических бдений синтезации до лазаритарных служб над самим ядерным сердцем штаба и его электро-венами, эти таинственные обряды имели самые разные формы и результаты, но ни один из них не мог сравниться в своей чудовищной запретности с мессой перепайки синаптических алгаритмов. Мрачное таинство этой бесчеловечной операции Мерлин открыл случайно, изучая мозг офицера "Наследия", захваченного в давно забытом сражении. Разобрав вычислительный орган на самые базовые составляющие и собрав вновь, техномаг был поражен - нейронные каналы солдата были искусно переписаны, словно сеть микроскопических акведуков направляя любые рассуждения в заданные русла. Офицер не был храбр - он попросту не мог помыслить о страхе. Не был умён, но запрограммирован на подбор оптимальных стратегических решений. Не уважал и не был верен своим господам - просто забыл, что может не подчиниться. Мерлин лично сбросил каждый отдельный компонент изменённого мозга в тринадцать различных биореакторов. Он клялся себе никогда не проделывать подобной операции над кем-либо, будь то человек или зверь. А потом, пред ним предстал Даниэль. Хотя тело принца удалось сохранить в относительной целостности, его рассудок не был столь удачлив. Ядерный огонь, в мгновение ока спаливший его верных товарищей; крики гражданских, обращаемых в пепельные тени; непоколебимость, с которой кулак бьёт по алой кнопке с единственной, черно жёлтой отметкой. "Сойдёмся на ничьей.". Наследник престола был сломлен своей первой победой, если эту бойню вообще можно так назвать. Без него, со смертью старого короля пресекся бы род, а последующая анархия скорее всего уничтожила бы весь Дарем. По этому, и только во имя всеобщего блага, Мерлин нарушил свою клятву. – Дарем... Превыше... Всех... Нас!.. – Это не был рёв и не был хрип и не был гул кузнечных мехов, но нечто общее меж ними. Цепи звенели и надрывно скрежетали поршни доспеха. Шестьдесят шестой король Даремский - Даниэль "Феникс" Кинг - силился вырваться из своих оков, окропляя пол ризницы кровавыми слезами. – Галеас... Мордред... Обходите... Слева!.. – Стены древней залы протестующе затрещали, когда черногривый великан повторил усилие вырвать вбитые в них цепи, сковывавшие его. Множественные оптические визоры неотрывно следили за движениями "Феникса", выжидая подходящий момент. – Пять нанолитров. Сейчас. – Трое рослых аколитов, висящих на доспехе короля в безуспешной попытке зафиксировать его напряглись пуще прежнего, позволяя четвертому улучить возможность и вколоть беснующемуся латнику запрошенное снадобье. Янтарные глаза закатились, а с многократно прокушеных губ брызнула пена. – Мы... С Лансом... Прикроем!.. – Король дернулся ещё раз и второй, скидывая с себя одного из жрецов, прежде чем осесть валуном сталепластиковых пластин и серой шрамированной плоти. Мерлин позволил своей респираторной системе продолжить цикл. – Замечание: это третий инцидент за последние пятьсот двадцать два часа. – Проскрежетал технолингвой старший медбрат-экзорцист. Размашистый удар, который нанес ему в начале ритуала Даниэль смял кирасу, закреплённую на его рёбрах, придавая адепту схожесть с благородной леди, затянутой в непомерно тугой корсет. – Замечание = истина. – Кивнул Мерлин, отрывая два из шести своих "глаз" от притихшего правителя. – Вопрос: в чем причина замечания. – – Ответ: торжество. Уточнение: три инцидента в течении пятисот двадцати двух часов < четыре инцидента в течении пятисот двадцати часов. Вывод: в этом месяце было меньше инцидентов, чем в прошлом. Вывод: количество инцидентов уменьшается. Вывод: их высочество выздоравливают. Вывод: торжество. – Мерлин перевел ещё три окуляра на младшего киборга. Стандартная серая мантия с винно-красной эмблемой ордена лазаритов-ремонтников на груди. Стандартная конструкция бионики. Если бы не вмятина на боку и идентификационный штрих-код на лбу адепт был бы неотличим от своих братьев. Как и должно быть. – Ответ = Истина. Вывод: торжество. – Три других медбрата-экзорциста, до селе безмолвно слушавших диалог, разразились радостными восклицаниями. – Вывод: торжество. – Воодушевленно повторили они.
|
|
|
-
Ну что могу сказать. Это было круто! Это тот самый случай, когда мастер тащил игру куда круче, сочнее и интереснее, чем это делали игроки.
Труда было вложено весьма и весьма. Карты. Поиск информации. Терпение на все невозможны заявки, косяки, вечные зевки (нет, мы не зевали. У нас была целая сонная рота). Модуль прожил почти полтора года, и за это время у нас было целых четыре и чуток пятой миссии, что для ХСОМовских игр - уже рекорд.
Из минусов - боёвкоориентированность, от которой мы так и не выползли, хотя и пытались. DH - этим грешит сильно (ИМХО), и трудно заставить себя уйти от боевой прокачки, когда от этого зависят жизнь не только твоего персонажа, но и всей партии. Разбегаться разными таймлайнами, когда одни воюют, другие принимают глобальные решения, третьи разбирают по винтикам сектоподов было сложно. Поэтому за нас-игроков это делали НПС. Хотя, признаться миниигра "Собери себе пуху по ограниченным производственным мощностям" или "Прокинь дайс и получи новую теху!" были весьма интригующими.
Итог - мне понравилось. Спасибо! Было здорово, хотя под конец я, увы, потонул по внешним причинам. Стоит ли продолжать этот модуль - сомневаюсь. Стоит ли продолжать серию - определённо да!
-
Спасибо тебе за добрую игру. Удачи впредь.
-
От души спасибо за игру. Извини, если подвел в каких-то местах. Надеюсь, в будущем еще вернемся к войне с пришельцами)
|
|
|
– РАААААААААААААА!!!!– С оглушительным ревом, потрясающая цепным топором Вакха выпрыгнула из портала связывающего материальный мир с варпом, готовая немедленно вступить в жаркую схватку с полчищами имперских гвардеек/космодесантников/орков/эльдар любой раскраски или даже других хаоситок (ОСОБЕННО других хаоситок, если речь шла о поклонницах одной похотливой извращенки)... только для того чтобы обнаружить себя в маленькой темной комнатке, большую часть пространства которой занимала укрытая балдахином двуспальная кровать, покрытая лепестками роз.
– Ррррр....аааа? – Уже гораздо менее уверенно закончила Кровавая, в недоумении почесывая цепным топором в затылке и пытаясь оглядеться в тусклом свете немногочисленных свечек, расставленных по краям портала и служивших единственным источником освещения в комнате – Я чет не поняла, че происходит? Где драка? Зачем меня сюда призвали?! – О, мои Боги Хаоса, это сработало! СРАБОТАЛО! – Торжествующее пищание (иначе этот высокий пронзительный голос назвать было сложно) раздавщееся откуда-то из-за спины Вакхи, чуть не заставило демонессу подпрыгнуть на месте от... всплеска безумной ярости, да! Потому что испуг, как известно, кровопускателям Кхорна неведом! Стремительно развернувшись, Вакха едва не снесла говорившему голову, но тот был настолько охвачен эйфорией, что похоже этого даже не заметил. Её призывателем оказался очкастый и прыщавый юнец с явно не меньше чем неделю немытыми волосами, тщедушность телес которого, не скрывал даже бесформенный черный балахон в который он был одет – ДА! ДА! СРАБОТАЛО! ТЕПЕРЬ У МЕНЯ БУДЕТ СВОЯ ДЕМОНЕТКА! АХАХА! – Продолжал между тем надрываться прыщавый, прыгая по комнате – Теперь все девки в Схоле мои! О, они ещё пожалеют о том, что смеялись надо мной, когда я пригласил их на Испытание Соответствия! И парни тоже пожалеют о том, что издевались надо мной и макали головой в унитаз! Особенно этот козел, Чад Ерохус! Оооо, они у меня все ещё попляшут! Но сначала... – Очкастый на мгновенние остановился и пробежал плотоядным взглядом по фигуре Вакхи, облизнув губы и неприятно улыбнувшись – Сначала мы... – Погоди... погоди... погоди... – Перебила его кровопускательница, которая к счастью для прыщавого плотоядного взгляда не заметила – Ты вызывал... демонетку??? – Эээ... – Опешивший очкарик часто заморгал белесыми ресницами – Д-да??? Я выложил презервативами символ Слаанеш – Тонкий палец с обгрызенным ногтем ткнул в один из углов комнаты, где действительно располагалась противная сердцу всякого уважающего себя кхорнита, фиолетовая загогулина – ... пририсовал всем аквиллам в коридоре Схолы сиськи и пенисы, принес в жертву свою коллекцию порно-журналов и ровно шесть дней обходился без дрочки – Прыщавый вздохнул и печально покачал головой – ... это было самое сложное. Я все сделал в соответствии с ритуалом! Это должно было призвать одну из Её демонеток! – Но тогда почему здесь оказалась... – Начала было Вакха, но тут же осеклась и хлопнула себя по лбу (каким-то чудом не напоровшись ладонью ни на один из торчащих из её головы рогов) – ...Ну конечно! Я как раз выбивала дерьмо из парочки демонеток! Так это был их портал! Вот в чем дело! Теперь все понятно! – Кровавая облегченно расхохоталась, хлопнув себя по колену – В самом деле, это ведь была слаанешитская часть варпа! С чего бы кому-то призывать меня оттуда! Извини, извини – это целиком моя ошибка, да. Это на мне – Хихикнув в последний раз кровопускательница развернулась к порталу и забросила топор на плечо – Окей, я тогда отправлюсь обратно и постараюсь выкинуть тебе какую-нибудь из демонеток... ту у которой осталось больше целых конечностей. Глупая ситуация, все наши оборжутся когда узнают!
Вакха уже шагнула было в переливающийся всеми цветами портал и почти исчезла в Имматериуме, но в последнюю секунду демоницу что-то остановило. Сделав шаг назад, она с недоумением во взгляде посмотрела на очкарика и снова задумчиво поскребла топором в затылке – Погоди, погоди. Но почему ты тогда так обрадовался когда я здесь оказалась? – Замешательство на лице кровопускательницы медленно сменилось ужасным осознанием – Я что... я что выгляжу как демонетка?! – Нууу.... – Прыщавый вновь смерил Вакху внимательным взглядом, пробежав по длинным ногам, пышным бедрам и плоскому животу и наконец остановившись на внушительных буферах, едва удерживаемых майкой (конечно кхорнитка шла на бой в одной майке и спортивных шортах! Только трусы дерутся в броне!) – Д-да???
Вакха почувствовала как её и без того красное лицо, наливается краской ещё сильнее, правое веко начинает непроизвольно дергаться, а из ноздрей со свистом вырывается обжигающе горячий пар. Сильные пальцы демонессы сжали древко топора с такой силой, что оно разломилось надвое и лезвие с грохотом и жалобным взвизгом упало на пол – Эм... – Наконец решился нарушить затянувщуюся паузу несчастный очкарик – Т-ты кажется собиралась вернуться в варп и доставить мне мою демонет... – РРРАААААААААААААААААААА!!!! – Сорвавшись с места, Вакха сбила прыщавового "призывателя" с ног и схватив его за волосы, принялась колотить головой об пол – КРОВЬ БОГУ КРОВИ!!! ЧЕРЕПА К ТРОНУ ЧЕРЕПОВ!!!! – ИИИИИИ!!! СТОЙ! П-ПЕРЕСТАНЬ! ПУСТИ! Х-хотя... хотя нет... к-кажется мне это начинает нравится... я люблю пожестче... АЙ! ОЙ! ААААЙ! НЕТ, ТАК СЛИШКОМ ЖЕСТКО! СТОП! НЕ НАААААААААА... кххххх...кххх...ааааааккккхххх... Поднимаясь с остывающего тела бедолаги очкарика, Кровавая напоследок отвесила ему хорошего пинка и презительно фыркнула, тряхнув гривой красных волос – Будешь знать, как путать меня с этими извращенками, придурок. И да, если для тебя это "слишком жестко", то тебе ещё повезло что тебе не удалось призвать одну из слаанешиток – Отодвинув ногой труп, Вакха вновь направилась было к порталу... но неожиданно остановилась – Хотя с другой стороны... я так давно не была в материальном мире... – Кхорнитка задумчиво почесала подбородок, а потом беззаботно махнула рукой – А, какого Нургла! Развлекусь немного прежде чем возвращаться! В конце концов, столько лет не выбиралась в люди...
-
Бедный Сычев
-
Одним культистам выпадает на "1-1" на призыве демонетки Драйго Кальдор, другим - Вакха Кровавая, а результат-то одинаковый, в сущности!
|
В огромной и практически пустой зале, чёрными каменными стенами складывающейся в пирамиду и уходящей вершиной далеко за грани обозримого, эхом раздавались стоны и скрипы.
— У-ух… О-ох… — стоя в самом центре помещения, мягко освещаемом лишь разбежавшимися по каменному полу мерцающими зелёными линиями, недавно проснувшаяся некронская леди сладко потягивала руки и ноги, лязгала тазом и вообще делала всяческую зарядку, отчего где-то в глубине её грудной клетки расцветало слабое зеленоватое свечение, точно такое же, как и в полу.
— Госпожа Ипохондрия, если вы закончили... — за её спиной терпеливо выжидал некрон, выглядевший, как он сам считал, изрядно поскромнее. Он наблюдал за тем, как Ипохондрия кривляется перед единственным предметом интерьера в этой циклопических размеров зале, походящей больше на склеп. Предметом этим была монолитная плита, настолько чёрная и настолько гладкая, что её можно было бы принять за своего рода зеркало, за которое красующаяся соня его и приняла. — Если вы закончили, я хотел бы вернуться к насущному вопросу и ещё раз попытаться убедить вас, что нам непременно нужна война на истребление. Проснувшиеся солдаты скучают, они молчаливо недовольны тем, что их госпожа ещё никого не покорила, а я как раз тут набросал небольшой список…
— Да чего ты ко мне пристал? Как тебя?.. Дисомний? — недовольно пробурчала леди. — В общем, Дисомний, у тебя свой Лорд есть, вот за ним и ходи.
— Лорд Деменций проснулся, но лежит в своей усыпальнице и отказывается вставать. Он говорит, что не помнит, будто его избирали Лордом этого мира-гробницы, госпожа, и не хочет делать свою работу. Поэтому нам нужен кто-то более подходящий… Поскольку на самом деле мы никого не избираем, о чём наш Лорд, по всей видимости, тоже забыл, я бы советовал вам занять вакантное место как можно скорее, — заискивающе добавил Дисомний, тихо переступив с ноги на ногу. — Когда я случайно нашёл Вашу Мрачность спящей на складе канаптековых скарабеев восемнадцать миллионов лет назад, я сразу понял, что вы станете подходящей заменой Лорду Деменцию. Честно говоря, я был настолько заворожён вашей бездушной красотой, что даже постеснялся будить раньше времени, хотя первой моей мыслью было узнать, кто вы такая и что делаете в нашей гробнице.
— Что делаю? Деменций должен знать, наверное… Потому что сама я как-то... — Ипохондрия ненадолго задумалась, но вовремя спохватилась. Похоже было, что зарядка пошла ей на пользу, вернув резкость движений и ума. — Неважно, что я делала, пока спала. Главное, что я собираюсь сделать!
— А что вы собираетесь сделать? Надеюсь, стать нашей госпожой, потому что…
— Пф-ф!..
— Потому что, — с вежливым напором продолжил Дисомний, — правящие в соседних мирах особи сами себя не покорят. Кроме того, в секторе наметилась подозрительная активность, не иначе конкуренты…
— Конкуренты?!
— Хуже того, госпожа. Они, как бы это сказать, несколько живые, что делает войну с ними омерзительно безынтересной, но обязательной. К тому же наши воины, те, что уже пробудились и сидят без дела, не признаются, но считают, что новой госпоже нашего пустынного, но уютного мира-гробницы, не помешает, цитирую, «половинка». Знаете, такая шутка располовиненных солдат... Кхм, в нашем случае это значит «трофей». С трофеем наши армии готовы маршировать под командованием Леди Ипохондрии даже более равнодушно, чем под командованием Лорда Деменция. Мне кажется, именно этого ему в своё время не хватало...
— Как-то это всё внезапно. Но допустим, — Ипохондрия выпрямилась, со стуком ткнув кулаки в пустой и гулкий таз. — Может, ты и прав, Дисомний, пора начинать наш очистительный поход. Поразительно, как Галактика успела порасти всякой поганью, пока мы, ну… Ты понимаешь.
— Понимаю, госпожа. Грустное зрелище, — согласился Дисомний, который, в отличие от своих собратьев, всё проспавших, наблюдал это зрелище воочию.
— Ну вот. А по пути соберём все половинки… Значит, решено! Подай-ка мне мой кокошник! Мне же теперь положен?
— Да. Но госпожа…
— Давай его сюда! Не спорь! Я теперь главная, сам сказал!
Дисомний вздохнул с протяжным скрежетом и, сняв с головы украшенный ярко-зелёными камнями головной убор, в полном трагизма поклоне протянул его своей новой госпоже. Та незамедлительно примерила его и, подбоченясь, вопросительно взглянула на советника.
— Ну, как я выгляжу?
— Ну, как… — Дисомний поскрёб подбородок стальным когтем. Теперь, когда Ипохондрия наконец нацепила регалии некронского Лорда, которые Деменций поначалу возложил на него, уйдя в отказ, она действительно стала кого-то ему напоминать. Не иначе, Владыку. Роль Леди для неё была даже как-то мелковата.
Между тем сама Ипохондрия всё крутилась у большущего зеркала из чёрного камня, пытаясь рассмотреть своё отражение. Ноктилит хорошо отражал свечение камней в кокошнике и блеск её смертельно притягательных салатовых глаз, отливая волнами зелени, но кроме этого помогал не особенно.
— Ну? Так как? — нетерпеливо повторила нововыкованная Леди.
— Ну… Как я?.. — некрон пожал металлическими плечами.
— Справедливо, — госпожа пожала металлическими плечами в ответ. — Но что если этого мало? Конечно мало! Я же не могу выглядеть как ты? Посмотри на себя, у тебя даже кокошника нет! Я должна выглядеть по-особенному, а иначе кто же пойдёт со мной на свидание?
Ипохондрия растерянно поправила на голове непривычную штуковину, бросая на него косые взгляды через плечо. Начала нервничать, решил Дисомний, нисколько на неё не обидевшись. Её, конечно, можно понять — всё-таки вступление в новую должность, к тому же завоевательный поход на носу, а ещё свидание. Даже не одно, по всей видимости. Сам Дисомний не переживал за неё, был уверен, что справится, тем более, если он ей ненавязчиво поможет, как и положено хорошему слуге. Он смотрел на Ипохондрию с гордостью и самую малость с заботой. В общем-то, он испытывал эти чувства последние несколько миллионов лет, стоя в кладовке и с лаймовой свежестью во взгляде наблюдая за тем, как спит их будущая Леди. И это было ни капельки не стрёмно.
— Ладно, — насмотревшись в зеленеющую черноту ноктилита, Ипохондрия развернулась и поманила советника. — Давай сюда свой список.
Дисомний послушно протянул ей широкую каменную табличку с выцарапанными в её блестящей поверхности названиями десяти миров. Ипохондрия приняла табличку, поднесла к лицу и так держала какое-то время, вперив в неё долгий взгляд. Во взгляде этом читалось сомнение.
— Серьёзно? — промямлила она. — Тебе что, делать было нечего?
— Довольно-таки нечего, — Дисомний склонил голову, печально ширя грудную клетку из живого металла. — Восстановлением систем гробницы занимались скарабеи, а они не очень приятные собеседники. К тому же они не подпускали меня к терминалам… Но я нашёл эту табличку и вырезал названия миров, которые вы поработите первыми, своими руками! Я сделал это для вас…
Дисомний подобострастно воздел ладони, и тут его госпоже стало видно, как блестят его когти от долгого скобления по камню. Такая самоотверженность очень её впечатлила, хоть она и не подала виду, уже начиная преисполняться в своём посмертном величии.
— Тогда я выбираю этот и этот, — она последовательно ткнула в две строчки и только собралась вернуть табличку, как вдруг за спиной что-то стукнуло.
Леди Некрон подскочила на месте, тихо вскрипнув, и тут же развернулась, враждебно уставившись на зеркало. Зеркало неожиданно раскололось, и части его разъехались в стороны, обнажая мерцающий и потрескивающий зелёными молниями путь в карманное измерение.
— Не пугайтесь госпожа, я всего лишь на разведку.
— А-а-а! — с внезапным осознанием протянула Леди. Она стеснённо отступила, побаиваясь пока трескучего портала Деменция. А ну как засосёт куда-нибудь, куда не надо. И плакали тогда её половинки. — Вот оно что… Ну, ты иди. А я подожду.
Дисомний кивнул — и скрылся за мерцающей зелёной рябью. Вскоре она погасла, и кусочки зеркала снова сомкнулись с тихим шорохом. Повисла могильная тишина, однако не прошло и пары секунд, как её нарушил частый стук и звон металла по камню — это некронская Леди радостно побежала осматривать свои новые владения.
Некоторое время спустя в атмосферу первой из указанных планет уже спускался рейдер «Панихида». Мерный, низкий гул его двигателя Дисомний чувствовал всем своим металлическим телом и отзывался, как будто тот пел ему, а некрон подпевал в ответ, расслаблено клацая когтями по бедру в такт вибрации, накатывающей на него волнами. Может, это и не двигатель вовсе, просто Дисомний впервые за долгие-долгие годы пребывал в апатично-приподнятом настроении, а не просто в апатичном.
— Ты и я, детка, — тихо бубнил он, — всего лишь млекопитающие. Так давай сделаем это, как они...
|
-
Хорошо.
-
Спасибо за игру
-
Памяти 9768 Ассамского
|
Достойное представление.
Таллиа и Ваар стояли посреди поля, усеянного мёртвыми телами машин. Они уже сняли шлемы, ибо более не нуждались в них — битва давно завершилась. Экзархи стояли в полном молчании, и их тревожный взор внимательно осматривал окрестности. Это была уже далеко не первая их битва, и обе прекрасно знали - в такие минуты есть нечто куда значительнее слов.
Будто бы усомнившись в данном утверждении, их идиллию вдруг прервал внезапно раздавшийся смех. Девушки повернули головы, и увидели фигуру, идущую невдалеке. Высокая и грациозная, одетая в пестрящие разными цветами одежды фигура шла вперёд, заливаясь безудержным хохотом. Без сомнения, то была Васнаэ - лидер арлекинов.
- Правду говорят, что все они безумцы,- наконец прервала молчание младшая Таллиа.
- Тише, она может услышать, - ответила Ваар, чуть погодя. Для Таллии она была словно старшей сестрой.
- Как же!
Но фигура не услышала их. Или сделала вид, что не услышала. В любом случае, она продолжила своё шествие, чуть ускорив шаг и на сей раз вприпрыжку, при этом мотая головой из стороны в сторону, будто выискивала что-то. Фигура металась от одного поверженного врага к другому, и клинок её блистал, сверкая серией ударов. Звучал скрежет металла, гул и звон отрезаемых частей.
Фигура медленно остановилась, приложила клинок к своим губам и без задней мысли прошлась по нему языком, что не ушло от взгляда наблюдавших за этой сценой Таллии и Ваар. Словно заметив это, фигура одним движением вернула клинок в ножны и обернулась. Приняв явно наигранное удивление, она внимательно осмотрела двух девушек с ног до головы, широко улыбнулась, махнула им рукой и отправилась навстречу, на ходу произнеся, достаточно громко, чтобы те могли услышать:
- Иша не станет оплакивать их, так к чему же такие кислые мины на ваших лицах?
Вопрос так и повис в воздухе. Ваар и Таллия сошлись на мысли, что ни одна из них не счёт нужным на него отвечать. Однако же арлекин не отступилась:
- Достойное представление! - сказала она.
Таллиа недоумевающе повела бровью и хотела было уже что-то ответить, но Ваар опередила её, сразу поняв о чем говорит арлекин:
- В этой битве не было ничего достойного.
Сёстры казались непоколебимы. Кроме того, они были утомлены долгим сражением и сейчас желали лишь покоя. Наконец-то поняв это, арлекин всё же отступилась, но по-своему:
- Выше нос! - провозгласила она, разворачиваясь, - Нас ждёт ещё множество представлений! Куда более достойных!
С этими словами Васнаэ стала удаляться от Таллии и Ваар, продолжив свою тираду прямо на ходу.
- Мы убиваем вместе с Кхейном. Мы охотимся вместе с Курноусом. Мы мечтаем вместе с Лилеат. Мы плачем вместе с Ишей. И мы смеёмся, - Васнаэ вновь повернула голову в сторону дуэта экзархов и сделала настолько загадочное выражение лица, насколько вообще могла, - Но мы смеёмся сквозь слёзы.
Дальнейший остаток пути она продолжила молча, так что слышалось лишь завывание ветра и топот десятка шагов чуть в отдалении. Прошло какое-то время прежде чем арлекин окончательно скрылась из виду, но сёстры с места так и не сдвинулись. Они ещё долго стояли посреди поля, размышляя над сказанным и не смея нарушить вновь воцарившееся молчание. Крик войны.
Вспышка. Вторая. Третья. Клинок погружается в зелёную, жилистую плоть, обагряясь кровью и исчезает. Затем снова и снова, пока последний враг не падёт замертво.
Во всю шла битва, не утихая ни на мгновение. Грохот снарядов, лязг стали, канонада взрывов - всё это уже давно смешалось в едином неистовом крике, которым кричал Кхейн и тысячи, тысячи эльдар готовы были подхватить его в эту минуту. Крик гудел, набирая силу, надрывался, местами переходя на стон, а местами, когда песнопение аспектных воинов достигало своего апогея, раздавался неистовым воплем гнева и отмщения всего народа аэльдари, так, что казалось, крик был слышен далеко за пределами планеты.
Только вот Инглар, похоже, была одной из немногих, кто не слышал его. Экзарх неслась вперёд, в след за остальными, к вершине, на которой зеленокожие устроили свою последнюю линию обороны, неся смерть и разрушение всему, что встречалось у неё на пути. Материальный мир лишь на мгновение возникал перед глазами Экзарха - затем очередная вспышка и уход в небытие. Скачки через варп даются непросто, но такова ноша варп-пауков.
Смертоносная гонка, которую устроили её сёстры настолько завлекла Инглар, что та даже не заметила, как достигла своей цели. Последний скачок вывел её к скале, как ей сперва показалось за те доли секунды что она летела, однако скала совсем вскоре обернулась ужасающих размеров орком, таким огромным, что экзарх на его фоне казалась песчинкой. Орк со всех ног нёсся навстречу, вскинув руку с гигантской невнятной клешней высоко вверх и Инглар с ужасом поняла, как её выносит прямо к ногам исполина. Она уже не могла остановить падение и приготовилась встретить свою участь...
Внезапно раздавшийся взрыв разнёс орочью клешню прямо у Инглар на глазах. Всё произошло настолько быстро, что девушка едва успела в это поверить. Получив удар, она на мгновение потерялась в урагане сражения, а когда очнулась, орк уже покоился на земле с воткнутым в мясистую шею клинком. Поняв, что лежит на спине, Инглар попыталась встать и подняла голову, сразу увидев перед собой две одновременно протянутые ладони. Без сомнения, то были Меон и Зерейн.
Когда Инглар поднялась и огляделась вокруг, огонь сражения уже догорал. Её доспех был весь красный от крови, и кровь же кипела и пульсировала в её жилах. Только сейчас она услышала крик. Тот самый крик, которым кричали её сёстры всю дорогу сюда. Кричал её народ. Он всё не утихал, и даже сейчас, когда последние очаги сопротивления были подавлены, он раздавался, словно у неё в голове. Инглар вдруг почувствовала будто сама стала частью этого крика, она почувствовала себя настолько живой и счастливой, будто до этого и не жила вовсе, будто возрождение древних дней оказалось ближе, чем когда либо.
|
|
|
Но сообщения шипастава 'юдишки и феищки были прерваны помехами, которые создавало подключение к эфиру нового устройства - трофейного связного аппарата одного из меков ВАААААГХА Дукрагга. - Шо ита за зог, Гомгульд?! А ну 'ключи мне чё-нить павеселеи!, - раздался голос Шокки, но, в прочем, он был далеко от аппарата и это не слишком обрывало сообщение нурглитов. - Э-э-э, да, щас всё буит, босс!, - послышался ещё один - как-никак, это был полноценный связной аппарат, и им можно было не только слушать, но и говорить. - Мне тока нада настроить этат зог, адин мамент!, - и голоса затихли надолго - до самого конца "дружеской" передачи. - Ы-э-э, да, да, босс!, - разорвал тишину ещё один голос на заднем плане, но куда более писклявый, чем предыдущие. Послышался шум - видимо, кто-то брал рацию в руки. - Ы-ы-э-м, а-а... Тижолый дредд нисли к магиле! Крутова босса харанили! Смиялись и шутили Над кривым иво жубом! Эй-эй! Все бойзы, Нобы и гроты, Босса праважали, Плакали и ржали, Пывом паливали, В чоппу цылавали! Виновнег этава парада Он ни снотлинг, ушёл как нада! И банда иво рада Шо он их всех не застрилил! Эй-эй! Все бойзы, Нобы и гроты, Босса праважали, Плакали и ржали, Пывом паливали, В чоппу цылавали! А он любил пастуки! Сквига, пыва, дакку! Гротов ненавидел! Если б их увидил, Он бы разазлился, За деффган схватился, И ВААААААААГХ начал он бы сам, Стриляя по байзам!
Ещё тысячи песен подобного содержания могли бы излиться в планетарный эфир, если бы мек не сказал гайкокруту-гретчину перестать, потому как Босс был удовлетворён.
|
|
|
|
|
-
Спасибо за игру! Ушёл красиво)))
-
Спасибо за игру. Жаль, что все быстро закончилось.
-
Увы, прогрессивный строй пал жертвой дремучих феодалов.
|
|
|
|
|
Арес Марсей вступил в Алую крепость с немногочисленным отрядом приближённых капитанов и отборных воинов, которым удалось пережить бойню при Тевтонбурге. Изрубленные, исцарапанные доспехи и и зазубренные мечи говорили о том невероятном усилии, которое пришлось приложить армии Ордена, чтобы очистить лес от зверолюдов. Народ встретил героев с ликованием - ещё бы, никому не хотелось стать грудой бесформенного мяса на столе лесных порождений. Ещё одна страница военной истории ордена была дописана. Уже готовились алые чернила, чтобы вывести первые буквы следующей.
А на западе творилось то, во что бы никто никогда не смог поверить. Небо над вечным городом заволокло тучами. Казалось, что море соединилось с землёй...
Небо над вечным городом заволокло тучами. Казалось, что море соединилось с землёй. Тишина опустилась на огромное поле перед Вечным городом. И тут пелену облаков прорезали вспышки. Со стороны широко раскинувшегося лагеря Ордена, словно десятки ярких комет, сорвались с земли и понеслись в сторону белокаменных стен заряды требюшетов. Твердыня, в которой скрылся Отец-настоятель и его паства, вздрогнула, когда огненные глыбы яростно вонзились в её стены, вырывая из них куски. А затем тишину разорвал голос. Могучим и чистым пламенем он обдал всё пространство вокруг Твердыни. - За Пылающую мимозу! – Воззвал Великий магистр, словно древнее божество вздымая к бушующим небесам своё огненное копьё на каменистой гряде, в полукилометре от стен. Ему ответили тысячи голосов существ, что ныне были рыцарями и несли в себе огонь. Огонь, который пришёл очистить это место, сделав его ближе к Высшему благу. Штурм был долгим и кровавым. Но в конце концов, защитники Отца-настоятеля пали под натиском нескончаемых рядов пехоты, ловко взбирающейся на стены по приставным лестницам. Впрочем, бой не был окончен, и перед вратами главной башни обители магистра ждал последний сюрприз. - Дальше ты не пройдёшь, чудовище, моя вера и меч защитит нас! – Могучий капеллан с мечом наперевес загородил собой проход, отгоняя рыцарей. Словно морская волна разбивается о камень, ряды алых доспехов на секунду смыкались вокруг него, а затем расходились, стараясь не попасть под бритвенной остроты святой меч. - Довольно. – Магистр вскинул руку, заставляя рыцарей отступить. Те разошлись полукругом у входа, создав небольшое подобие арены, и Бальбин направил копьё на капеллана. – Покончим с этим. Только ты и я. Даю тебе возможность показать, чего стоит священная вера. Двое могучих воинов тут же двинулись по кругу в подобии танца. Капеллан настороженно высматривал слабые точки врага, держа святой меч у плеча, а Бальбин подобно рыси двигался мягкими шагами, заведя копьё за спину. А затем святой воин закричал и бросился в атаку. Словно гроза, ревели два мощных орудия смерти, встречаясь и расходясь. Оба противника уже несколько раз задели друг друга, лишь высекая искры с доспехов и шлемов. Но вдруг капеллану неожиданно повезло. Небеса разразились чудовищной ветвью молний, на секунду ослепив Магистра, и священный меч тут же до рукояти вонзился в доспех на уровне плеча. - Теперь Всемогущий испепелит твоё бренное тело! – Ликующе воскликнул капеллан, ощерившись в победной ухмылке и проворачивая меч в ране. Но его ликование длилось недолго. Не обращая внимания на рану, будто её и не было, Бальбин вонзил копьё в ногу врага. Сокрушительная рана тут же заставила того пасть перед магистром на колени. - Почему? Почему Всемогущий не уничтожил тебя? – Пролепетал капеллан, когда латная руковица Бальбина сомкнулась на его шее. - Пускай ваша вера изначально была чиста, пускай Всемогущий бдит за своей паствой. Но вы предали его идеалы, ваша церковь развратила себя. Вы позабыли, что означает истинная вера. – Бальбин наклонился к медленно синеющему капеллану. – Хочешь увидеть, что такое истинная вера, смертный? Так узри же силу пылающей мимозы! Чудовищный поток пламени пронзил тело поверженного перед магистром, превращая капеллана в живой факел. На секунду в огне можно было увидеть силуэт чернеющего скелета и услышать наполненный боли и ужаса крик, а потом всё стихло. Там, где ещё секунду назад стоял на коленях капеллан, была куча праха, которую тут же подхватил ветер, унося в море. Магистр вытащил меч из плеча, и провёл по ране рукой. Кровоточащее место на секунду вспыхнуло цветом мимозы, а затем рана полностью исчезла. Меч же, так горящий верой в битве, казалось, потускнел, а затем треснул и рассыпался на тысячи осколков, устлавших землю вокруг магистра. - Вот, что такое истинная вера, братья и сёстры. Идёмте, нам пора поставить точку в этой истории. – Бальбин властным жестом отворил врата, ведя за собой личный отряд. * * * Уже потом случилось то, что случилось. Отца-настоятеля сменили, часть высших чинов оказалась в прямом подчинении магистра и прошла очищение огнём. Высшее благо раскинуло свои крылья над новыми землями, сжигая в пламени изменений церковную десятину и повинности, воздвигая новые мастерские и мануфактуры, превращая некогда могучий город богословов – в народную республику, где отцам-церковникам дали волю править. Отныне. людей направляли не закостенелые постулаты церкви и толстосумы, наживавшие барыши на выгодных церковных контрактах, а воля и знания народа, в одночасье вернув былое величие своей вере и приумножив её богатства в будущем. Ведь на заработанные деньги многие граждане новой республики закладывали храмы и делали большие пожертвования в церковную казну. Магистр же пока расположился в обширных подземных библиотеках, где монахи собирали крупицы знания со всего мира. Здесь ему предстояло многое изучить…
|
|
|
|
|
|
-
У кого-то вскоре будут модные сапоги из шкуры инопланетного динозавра.
-
Achievement get:
Первобытный охотник: забить динозавра дубиной.
-
Кем бы не был Дино, теперь он певец для хора
-
Спасибо за игру, Бака!
|
|
От смешков принца Лилу смутилась, хоть и постаралась не подать виду, натянув вежливую улыбочку. На свое письмо, она все же рассчитывала более романтично-возвышенную реакцию, а не будто принцу досталась страница из какой-то комедии. - Пойдемте вместе, сир,- пристроилась сбоку, давая подхватить свой локоток. - Я, конечно, пыталась Вас прятать как могла, но не нужно недооценивать болтливость слуг. Моей матушке, наверняка, уже известно, что я провожу очень много времени с неизвестным кавалером. Не будем томить ее любопытство. Очевидно, что прямо маме никто не доложил, боясь попасть между двух огней. Проболтайся кто, Лилу его сурово накажет. Но всякие кривые слухи, до ее матери, уже должны были дойти.
По ходу движения она его посветила в короткий план. Получил письмо, прибыл, нашел ее гуляющей по парку (и в родовом саде его не было!). Она его сразу, конечно, узнала. Но, вот сообщил, что должен уплывать и был бы рад ее компании. Остальное сделает и скажет уже она. Ему в нужный момент, только необходимо пообещать защищать ее. Самому, без просьб и уговаривания. Хоть она и не сказала это вслух, но просить защиты ей лично, будет выглядеть жалко. Зато если все инициативы по близости и совместного путешествия будут идти от принца, эти жалкие фрейлины и другие завистницы, удавятся. Стоило найти родителей в месте достаточно людном, чтобы клятва принца была услышана, и достаточно приватном, чтобы можно было шепнуть подробнее о месте назначения. В целом, главный приемный зал, где проходил основной прием гостей, вполне подходил. И, конечно... представление. Стоило войти с принцем через главный вход, чтобы герольд объявил его как полагается со всеми титулами. Раз уж табу о разлуке пары до брака нарушено, делать это нужно было красиво. Ну и родители... тут уж ей нужно было слать намеки в беседе, что ее задача присоединиться, как представителя их ветви в исследование такого жирного куска, как ведущей Академии прошлого, а не то что она влюбленная дурочка, хвостиком пристроившаяся к своей любви. Повод быть вместе, с учетом письма, совсем подходящий, хоть и пришлось бы сознаться в силе чувств публично.
|
|
Камор... Лилу ковырялось в памяти пытаясь выцепить что-то об этом месте. Исследовать университет было бы весьма занятно, там могли сохраниться упоминания о том, как можно ускорить свое обращение в Фэйри, и без всяких родительских отнекиваний "Приходи после двухсот, поговорим." Поковыряла память и на тему драконьих логов. - Как что, мой дорогой принц? - подняла взгляд усаживаясь за свой письменный стол, подготовив бумагу и принадлежности, достала из секретера образец с текстом, что ей подготовили,- Буду писать вам любовной письмо. Вдохнула, выдохнула, сосредотачиваясь. Письмо, это было натуральное искусство, почти как картину рисовать. Каждая завитушка несла свой смысл поверх слов, но нескольких лет у нее нет, а память была довольно хороша, а потому она поставленной рукой быстро начала выдавать фигуристые крендельки копируя прошлое послание и лишь в конце добавила строки куда медление и старательнее, не забывая сохранять общий стиль. "Сгораю в страсти от мысли, что мы не сможем встретиться. Боюсь болезнь любви убьем меня раньше, чем должный срок соединит наши руки." Шумно выдохнула. Ухх... соединит руки... Ей хоть эротические романы пиши. Хороша. Надо отметить, что о существование данных романов она только слышала и упоминание о руках уже было весьма горячим, поцелуи же находились в категории извержения вулкана. Вернулась мыслями к делу. Ну вот... при более буквальном прочтение, тут практически прямое приглашение. Нельзя же дать невесте умереть? "Навеки Ваша, Лиларуэль." - поставила подпись и дату задним числом, и кинув короткий взгляд на принца, приложила к губам уголочек письма. Заалела. Задумалась. Последний штрих... какие же она использовала? Ай не важно, кое-что можно делать не идеально, для большего природного совершенства. Пусть будет "Весенняя свежесть". Открыла шкафчик, и взяла духи, пшыкнула пару раз. Передала письмо "с приглашением" принцу.
Пока же девушка работала, принц мог наблюдать шкаф книг с магией, правом, историей государства, и немного теорией фехтования и стрельбы. Всю стену занимал минимум, с которым девушка работала прямо сейчас. Основная библиотека семейства была куда больше, служа источников новых книг для Лилу, и хранилищем для тех, что отслужили свое. В углу стоял манекен, наряженный в ее тренировочный костюм. Хотя против принца она пожалуй одела бы что-нибудь серьезнее. Шкафчик с платьями и туфельками был прикрыт, и обманчиво узок, уходя в глубь комнаты и представляя из себя в развернутом состояние настоящую карусель из светской одежды. Стены комнаты украшали пейзажи природы, животные. Из царства природы, выделялась разве семейная картина с маленькой Лилу в возрасте лет двадцати, и отдельный портрет фейри, основателя ветви Айдхоне, в те далекие времена еще правящей.
|
|
- Так мне что, все письма заново писать?! Новость о разрыве помолвки была для Лилу настоящим шоком. Родители могли бы хоть ее мягко подготовить, не спеша подводя к этой мысли. Лет пять хотя бы. И, конечно, главной бедой было то, что придется корпеть над новыми любовными признаниями. Начинать все с начало, со старым кавалером они уже давно вошли в стабильную колею "отношений" не требующих от нее почти никаких усилий. Но, как и подобает настоящей аристократке Лиларуэль, стоически приняла известие, позволив себе лишь легкую истерику. Портрета нового жениха она еще не получила, но было отправлено письмо о том, что была до этого объята пламенем любви к нему, которое приходилось прятать, ибо таков долг аристократка следовать воле родителя, но вот... ее мольбы были услышаны и они могут быть вместе и т.п. Последние слова страсти приходилось писать, преодолевая порыв зевоты.
***
- Словно небо померкло над нами. Весь свет обратился во тьму,- вещала она под оханья девушек, и восхищенные взгляды юношей. Кое-что в ее геройстве ей нравилось, хотя... Это был уже сотый пересказ и начинало слегка подташнивать. Благо история каждый раз приобретала новые краски и подробности. За спиной девушки была огромная картина, где она в сияющих латах, крепко сжимая родовой кинжал стоит перед огромным Суллитом среди руин Каэр Лоира. Лицо Лилу полно решимости и отваги. За ее спиной в панике жмутся к друг дружке отпрыски высоких родов (Этот кусок картины так нравился Лилу, что она чуть не хрюкала от удовольствия). Из юных эльфов позади выделяется разве что Дасх Кадур из правящей ветви, стоически закрывающий собой эльфов и сохраняющий волевое лицо, но явно неготовый встать плечом к плечу с юной эльфийкой. Ухх... сколько же правящая ветвь вложила средств, чтобы Дасх вышел сухим из воды из этой переделки. Сухим, хмыкнула, не считая штанов, конечно. (Про свои испорченные портки она, однако, предпочитала не вспоминать.) - Сжимая родовой кинжал, я ощущала, как все предки моего славного рода Айдхойне, стоят у меня за спиной помогая в этом бою. Мои предки сражались с тьмой еще с начала времени, вставая на защиту рода эльфийского. Кто, если не я? Только эта мысль жгла мне разум, когда я поняла, что тварь перебила всех воинов, и дети (других участников она называла так) остались без защиты. Надо отметить, что происходящие тогда для Лилу было как в тумане. Но одно она знала точно, не смотря на страх, она не сбежала и не отступила. Ее честь и честь рода не были покрыты грязью. Оглядела картину зацепившись взглядом за подпись "Лиларуэль Айдхойне, Светоч Элдриэля, сокрушает ужас Каэр Лоира". Подписи автора не было. Писал ее один из рабов, потому что быстро. И не только писал, а переписывал. Глянула. Один из высоких гостей переговаривался с родителями указывая глазами на кусочек картины с перепуганной мордашкой своего отпрыска. Родители кивали и улыбались. Это означало, что к следующему приему, этот кусочек картины будет переписан. Лагерь трусов потеряет бойца, а рядом с волевым Дасхом, плечом к плечу, станет еще одно волевое лицо. Что за это выторгуют родители оставалось только гадать, но они явно не продешевят. Конечно, картину отражающие события той битвы, также рисовал и эльфийский мастер. Но маэстро Пикаэль сообщил, что на первый результат можно взглянуть не раньше, чем через пятьдесят лет. Это понятно, настоящие шедевры требуют глубокой работы. (И попробуй его заставь, что на картине поправь! Старый эльф, скорее себе язык отгрызет, чем согласиться.) Но, к тому моменту, когда он закончит свой шедевр, все забудут уже об этом случае, а она превратиться в какую-то почти двухсотлетнею старуху... без крылышек. Вошел новый высокий гость, и все бросились к нему отдать дань уважения, приветствуя. Лилу же, смылась нырнув в закуток для слуг, уходя служебными коридорами от навязчивого внимания, не забывая пошикивать на встречных слуг, что трактовалось однозначно. Будешь болтать, пожалеешь. Ноги сами несли в привычное и родное место. Она хотела новизны и перемен, но все происходило как-то слишком быстро и не в том направление, куда она желала. Лилу мечтала о сродстве с праной, чтобы у нее выросли крылья фейри. Она бы стала уважаемой в своем роде и даже родители стали бы к ней прислушиваться, а не просто указывать что и как делать. Ну, ладно, она просто хотела крылышки... а остальное так... в довесок. Вся окружающая обстановка давила на нее, но хуже того было нарастающие предчувствие, что грядет что-то не известное, ужасное... и она ничего не может с этим сделать, подхваченная будто листок бурным потоком. Ушей коснулся тихий шелест листвы Мелорнов. Величественные деревья в которых нашли пристанище души ее предков. К сожалению, она родилась с родством к жизни, а не свету. Иначе бы они ей помогали с ростом родства, а так... А так ей просто нужно постараться самой. Лилу никогда не сдавалась какому-то там унынию. Вот, когда она станет Мелорном, то точно будет помогать родству с праной жизни, и все равно, что Мелорны так не делают! А она будет! Она подошла к такому возрасту, когда начинался активный бунт против традиций, хотя, учитывая ее крайние уважение к ним. Этот бунт порой принимал очень странные формы. Потянула завязки, скидывая платье, украшенное вышивкой из цветов. На траву отправился и корсет, мешающий дышать полной грудью. Она осталась в одной легкой сорочке, панталонах и чулках. Прикоснулась щечкой к дереву, уже хотела обнять, прижавшись всем телом, как вдруг... Голос! Дернула ушком, резко разворачиваясь и вперив взгляд в наглую смазливую морду. Брови Лилу взметнулись вверх, она начала вдыхать раз за разом сильнее, пребывая в возмущение, будто пытаясь надуться как шарик, а по факту искала слова. На эльфе не было видно знаков его рода, да и одежда была довольно простая. Это точно не был ее родственник. Их она знала всех. - Пади ниц, наглец! И моли о пощаде и нисхождение! Тогда, может выберу для тебя не столь жесткое наказание, которое ты заслуживаешь! Девушка вышла из-за дерева, встала, уперла одну руку в бок, а другой, указала на него перстом. Своего тела она не стеснялась, считая себя самым совершенным существом рождавшимся в мире(а кто не согласен, тот идиот!). На груди, под тонкой сорочкой, легко угадывалась пара холмиков небольших сосков. По тонкой шейке стелились белокурые волосы, а из-под сорочки выглядывали ножки в чулочках. Девушка, было словно ожившей куколкой. Очень грозно хмурящей брови, куколкой. Этот парень ее бесил. Он вторгся в священное место их рода, да еще и выше ее ростом(!), и смеет насмехаться над ней с высока. Хотелось уязвить наглеца. - Вижу, мало тебя по лицу хлестали! - отметила шрам, насмешливо хмыкнув,- Недотепа. Настоящий эльф-воин не позволит вражескому клинку коснуться себя. Только всякие дилетанты, что сражаются кинжалами, да легкими мечами получают раны. Истинные мастера глефы, двуручного меча и лука не уязвимы (ну... почти) для врага! - Сейчас еще добавлю,- поперла на него, замахиваясь ладошкой, чтобы дать по наглой роже.
|
|
|
|
|
Охуеть! И в самом деле черт! Хорошо еще он кого похуже после похорон не вспомнил. "А ведь мог! Ирландцы. Ненавижу, блядь, ирландцев - родной туманный Альбион превратили в терзаемую гражданской войной страну... или то были французы?" Мысли в голове никак не хотели выстраиваться в упорядоченную цепочку. Мелкого адского пакостника он, похоже, испугал до усрачки. Шутка ли - заставить порождение ада читать молитву? Да ему, поди, болгаркой из своих яиц рождественские гирлянды не так больно было бы нарезать. Варден отцепил от себя писклявое мерзкое создание, скрутил, хоть это было и лишним, и принялся обматывать ему вокруг шеи веревку. - А теперь слушай сюда, - Тук встал с колена, после того, как закончил связывать ублюдка, и поволок его полудохлое тельце, намотав два конца веревки вокруг руки, - ты жив, не потому что мне тебя жаль, а потому что мне охуеть как интересно, как зовут того почтенного праведника, который отпиздил тебя так, что ты пошел искать спасения в церкви. Все милосердие, все добро, коими было преисполнено сердце Тука, канули в какую-то бездну. Сейчас он был полон первородной ненависти. Тело визгливого выродка извиваясь волочилось по полу, повторяя каждую его неровность. Вряд ли веревка задушит его раньше времени. Вряд ли ему вообще необходимо дышать, чтобы жить. Избитая дымящаяся масса, некогда являвшаяся чем-то целым, оставляла по диагонали от кабинки до задней двери зала неровный, прерывистый кровавый след. - К слову, братом Туком меня зовут лучшие друзья и злейшие враги. Ты не относишься ни к первым, ни ко вторым. Для тебя я капеллан-варден Стаффорд. Глаза Тука подернулись пеленой. Чертенок продолжал изрыгать молитвы вперемежку с проклятиями, но он не слышал их. Любопытно, что скажет отец-настоятель на все это. Уж не пожмет руку, это точно. Пройдя через пару коридоров и минуя кухню, капеллан выволок тушку на задний двор. Обитатели церкви еще спали. А вот из псарни послышался радостный лай. Захватив с бочонка, стоявшего во дворе, бутылку пива, Тук подошел к двери псарни и открыл ее. Собаки приветливо облепили его со всех сторон, лишь только он зашел внутрь. Они знали правила игры. Сначала хозяин подразнит их угощением, но потом все равно отдаст. Тук, подымая добычу над сворой псов, подошел к стремянке, взобрался на нее и намотал концы веревки на крюк, торчащий из балки перекрытия. Мелкая тварь была чуть живая, но сил брыкаться у нее было хоть отбавляй. - Будешь кривляться - свалишься и мои питомцы разорвут тебя раньше времени, - Брат Тук уселся в углу на стул, положив ноги на низкий бочонок впереди себя, откинулся и откупорил бутылку. "Девицу Марианну" он направил на висящую мишень, а собаки радостно подпрыгивали, пытаясь ухватить лакомый кусочек, - Откуда ты знаешь мое имя, и от кого ты посмел бежать в святую церковь? Я весь - внимание...
|
Завершив свой обход, Декстер решил приступить к давно запланированному действу. Те уроки, которые он извлек из произошедшего и которые обдумывал в процессе трехдневной медитации на борту челнока. Сейчас их необходимо было закрепить. Связать открывшиеся ему знания самым материальным образом, который ему был доступен. Но для этого требовалась подготовка.
Прежде всего Декстер направился в одну из прилегавших к часовне комнат, где он видел душ. Там он долго смывал с себя кровь и пот, оставшиеся после столь непростого путешествия. Выйдя из душа, не стал накидывать балахон, оставив лишь сапоги и свободные штаны. Любой, кто увидел бы его сейчас, мог весьма удивиться - настолько контрастной была внешность псайкера. В отличие от лица, невыразительные черты которого практически никто не назвал бы красивыми, его тело могло привлечь взгляд. Бледная кожа, ни капли лишнего жира, лишь плотные выпуклые мускулы, рельефно очерченные на торсе и перевитые тонкими веревками синих вен и выступающих жил на руках. Но смысл "раздевания" был не в демонстрации - просто Декстеру не хотелось одевать на чистое тело несвежую робу.
Вернувшись в часовню, псайкер направился к оставленным здесь вещам. Перебрав то, с чем он покинул "Гордость Терры", Декстер отобрал две вещи. Первой была аквилла - простая латунная аквилла в полпальца шириной на тонкой цепочке - такие продают по полтрона за штуку на любом перекрестке любого мира-святыни. Но эта была для него особенно дорога - ведь она была из его "прошлой" жизни. Той, что никогда не существовало - волей светлейшего Инквизитора и самого Бога-Императора. Вторым - простой клинок с узким треугольным лезвием, заточенным до бритвенной остроты.
Это был "мизерикорд псайкана" - клинок, торжественно вручавшийся каждому, кто успешно прошел обучение в Схоластика и стал полноправным санкционированным псайкером. Память о том, насколько велик и опасен их дар - и их ответственность перед Богом-Императором. Все выпускники знали, для какой цели им преподносили этот клинок - слишком маленький и непрочный, чтобы можно было использовать его в бою. Он должен был оборвать их жизнь, если угроза будет слишком велика. А угроза будет - это та опасность, что тенью следует за любым псайкером, и пристально следит за тем, как он обращается со своей силой. Чтобы поймать его в момент, когда он утратит контроль...
Но сейчас Декстер собирался использовать клинок для других целей, равно как и аквиллу. Оба предмета он положил на алтарь, избегая смотреть в глаза статуям святых, украшавших часовню. Преклонив колени перед святым местом, Декстер закрыл глаза и погрузился в молитву. При этом ни единого звука не сорвалось с его губ - каждое слово своей молитвы он проговаривал про себя, не видя смысла сотрясать воздух. Это было только между ними двумя - Богом-Императором и его верным слугой. Декстер не запомнил, сколько времени он провел так, на холодном полу, с закрытыми глазами и звучавшей в душе молитвой - может, минуту, а может - час? Но это его не волновало.
Подчиняясь неясному зову, он поднялся на ноги, разминая слегка затекшие колени. После чего сделал шаг к алтарю и снял с него латунную аквиллу. Аккуратно взяв ее пальцами правой руки, он с силой вжал ее в ладонь левой, ощущая как крутые края вминаются в кожу, лишенную мозолей. Шестьдесят ударов сердца спустя он отвел латунную поделку, положив ее обратно на алтарь. На левой ладони остался довольно четкий отпечаток двуглавого орла. Еле слышно выдохнув, Декстер взял в руку нож, перехватив его так, как будто это было писчее перо...
Он практически не почувствовал, когда острое лезвие оставило на белой коже первую красную черту. Но когда выдавленная на руке аквилла медленными, аккуратными движениями клинка стала обретать кровавую окантовку, боль начала нарастать. С каждым штрихом она усиливалась, тупой пульсацией отдаваясь в руке и заставляя псайкера изо всех сил стискивать зубы. К счастью, клинок был наточен остро и практически не использовался, поэтому процедура не отняла много времени. Когда Декстер отложил клинок, бережно вытерев его заранее приготовленной тряпицей, на его левой руке уже не было вмятины. Лишь искусно вырезанный на коже ладони символ аквиллы, который вскоре скрыла аккуратная повязка.
Совершив ритуал и прибравшись, Декстер смог, наконец, уделить время отдыху. Лежа на узком лежаке и рассматривая перемотанную руку, он предавался размышлениям. О том, насколько правы были древние теологи. О том, как боль освобождает мысли, подобно освященному пламени изгоняя из души слабость и порок. О том, что он протянул еще одну нить между собой и Богом-Императором. О том, что еще предстоит сделать, чтобы быть достойным в глазах Его.
|
Виктор разлепил покрасневшие веки и шумно выдохнул. Нарушать приказ было не привычно, еще никогда не приходилось принимать такое тяжелое решение. И пусть, в момент схватки, он действовал на автомате, пытаясь хоть как то спасти положение, сейчас все встало на свои места. Он бежал... бежал, как и прочие, что в данный момент находились в вертушке. Хороший военный, Виктор Остинов сейчас направился бы на базу, где скорей всего, сдал бы оружие, написал рапорт и отправился в камеру временного заключения, пока высшее командование не примет решение. Какое именно решение, вряд ли Виктору бы повезло. Дезертирство тяжкий проступок, сержант не помнил ни одного случая, когда дезертирство сходило бы с рук. И что сказать судье, когда придет его черед оправдываться. Он испугался? Смешно. Пытался спасти людей? Нелепо, скорее поверят в первое. Спасал вертолет, девку или прилетел чтобы доложить о потере сектора? Виктор усмехнулся, пожалуй последний вариант имел право на жизнь. Особенно если приправить это ложью, на вроде той, что покойный лейтенант приказал им отступить чтобы доложиться.
Цирк, именно в это и превратится суд, скажи Виктор такое. Никто не поверит, не станет проверять, задача не выполнена. Сектор потерян. Нужно найти виноватых и прибытие Виктора с людьми будет просто подарком для майоров. Сержант, с солдатами, угнавший вертолет, подорвал обороноспособность объекта. И никто не поверит в то, что во время атаки был точечно вырезан штаб. Противник знал, как ослабить людей, эти ублюдки подготовились и нанесли удар невиданной дерзости. Неужели... они более разумны чем кажутся, или это лишь стечение обстоятельств. Банальная неудача, глупая смерть... слишком нелепо чтобы быть правдой. И как горько, если это и было так.
Виктор нащупал рукоять револьвера. Он не бежал, бегут бросая оружие, но никто в вертолете, не бросил свое. Они отступили, перегруппировались, именно так. И пусть это наглая ложь, так легче... для себя. Они еще могут принести пользу для человечества, каждый убитый гад, уже больше того что сделал бы хороший солдат. Хороший солдат, что сейчас, лежал бы под грудой тел и кормил своими внутренностями погань. А чтобы принимать тяжелые решения, чтобы прожить с большей пользой для человечества, не обязательно быть солдатом, достаточно быть человеком. И Виктор... хороший человек, какой бы наглой ложью это не было. Виктор сможет принести пользу, убить еще пару отродий. Более того, он остается командиром, и командиром людей, коих наберется на взвод. А взвод хороших людей может принести еще большую пользу людям, и пусть эта польза измеряется парой десяткой вшивых демонов. Виктор выдохнул, на душе стало легче. - Взвод! - попытался перекричать рев двигателя Виктор и, кажется, это ему удалось, - Я сержант Виктор Остинов, и так как среди вас я не вижу старших офицеров, то принимаю временное командование на себя, - Виктор набрал побольше воздуха в легкие, - Мы здесь по одной причине, мы провалили возложенную на нас задачу и покинули поле боя. Я не буду напоминать по какой статье нас всех расстреляют когда мы вернемся... если мы вернемся, - Виктор внимательно оглядел людей. Пожалуй, начал он слишком резко, но парни понимающие, иначе не бежали бы к транспорту. - Взвод, перекличка. Звание, имя, фамилия, специальность... и личное мнение по этому поводу!- главное... это начать действовать. Ответственность - штука паршивая, но кто то должен возлагать ее на себя.
|
|
Темы для разговоров иссякли скоро, а приказы еще не объявились. Рыцари, почуяв скуку, обыкновенную для простаивающих гарнизонов, стали потихоньку расходиться; кто направил свои стопы во внутренний дворик, где оттачивал исскусто владения мечом; кто направился на бесцельную прогулку по форту; а кто направился в казармы, справедливо подозревая скорый недостаток сна.
Рыцарь номер 300 был в числе последних: разговоры и прогулки абсолютно одинаково отталквали его, да и в крепости своего меча он был уверен. Ступая по скрипучему дереву, рыцарь прошел мимо рядов абсолютно одинаковых зарядных станций, единственных сохранилищ покоя для рыцаря. Каждая станция имела свой номер, коий совпадал с номерным знаком рыцаря. Но найти свой саркофаг оказалось сложнее, чем казалоь - номера станциям присвоили не по порядку. И все же искомое было найдено.
Воин желал было отойти ко сну, когда его окликнул мальчишечьий голос. Повернув голову на звук (в шлеме было не так уж и хорошо видно), рыцарь увидел веснушчатого парнишку с выразительно глупым выражением лица. Одетый в рвань, мальчишка сжимал в руках гаечный ключ.
- Эй, это ты тот самый... с именем? Меня зовут Грэмс. Я тут механик вроде как.
Видимо, родительская глупость успела затронуть только внешность мальчугана, не тронув ум и оставив ему шансы стать полезным обществу.
- Я тут это... зашел на минутку, хотел поспрашивать тебя о том, о сем... Ты же практически легенда! На пять лет исчез, обрушил один из клыков Пасти и ничего потом никому не сказал! Ты практически мой кумир, рыцарь!
Восторгу в голосе ребенка не было предела. Он бы, возможно долгое еще время восторгался, если бы из его бесформенной рванины, которую он носил вместо обыкновенной одежды, свозь треск и шипение не раздался недовольный стариковский голос: - Грэмс, мать твоя курва, где тебя носит, сатаненыш проклятый?! Ты мне колено починять собрался, или нет?!
- Ой, а мне пора... - Разочарованно протянул мальчуган, днлая несколько неохотных шагов прочь от рыцаря. - Ну... это. Я пойду. Выживи, пожалуйста. а? Я столько хочу расспросить.
И мальчуган сорвался с места, спеша в свою каморку. Суровый рыцарь хотел было пожать плечами, но вспомнил, что те в силу обосенностей конструкции его тела, недвижимы боле, и бросил идею. Опустившись в саркофаг, он подождал, пока захлопнется крышка и возникнет подтверждение безопасности. А затем сомкнул глаза, чтобы провалиться в мир без снов.
***
Пропустив светские беседы мимо ушей, 333 решил немного размять ноги. И пусть сами ноги не нуждались в упражнениях, так разум стенал по свежим впечатлениям. Немного подумав, рыцарь неспешно пошел в сторону дверей во внутренний дворик. Не успел он сделать и пары шагов, мимо него прошмыгло серуе сущетво, напомнившее ему крысу сверым цветом своей шкуры и длинным хвостом, тянувшимся за ним. Единственное, существо это было ростом в пол человека. Но, приглядевшись, рыцарь понял, что ошибся. Не крыса это, ребенок. Одетый в грязные лохмотья, хвостом волокущиеся за ним по полу, он и правда походил порой на крысу. Решив не забивать себе голову, рыцарь продолжил путь.
Во внутреннем дворике, как раз в его центре, рос кедр. Дерево было старым и дряхлым; большая часть его веток уже почернела и легко ломалась даже под весом севших на нее птиц; на коре собралось несчетное количество оспин, прожранных червями; часто корней оборвалась и дерево опасно накренилось, готовое рухнуть в любой момент. И все же оно жило. Под деревом на необычайно зеленой и густой траве сидел оруженосец Саймон. Задрав нос к небу, он лениво считал проплывающие туши облаков, гадая будет ли дождь. Великим преимуществом слуги над рыцарем была возможность заниматься чем хочешь, пока господина твоего строят и гоняют по полям - ведь ты лишь рыцаря вассал. И Саймон пользовался этим на полную катушку.
Заметив своего сюзерена, оруженосец поднялся и отвесил приветственный поклон. Рыцарь в ответ кивнул. Вместе они продолжили неторопливую погулку. Поднявшись на стны и пройдя мимо дозорных, денно и нощно зреющих вдаль, они поднялись по лестнице на башню. С башни открывался великолепный вид на окружающие форт поля. Стоило посмотреть вдаль, на восток и можно было краем глаза зацепить гладкую голубую поверхность моря. Это море было на всех картах Империи, но ни на одной не было того, что пролегало за водной гладью. Так и жили, считая что мир малый и плоский.
***
Спор так и не закончился ничем. Да и стоило ли ему заканчиваться, коль скоро ни один из оппонентов не желал ничего доказать, предпочитая результату процесс? Когда же и процесс потерял смысл, рыцари разошлись. Веселая компания растянулась кто куда, оставив 481го бродить по форту в одиночестве. Гуляя по внутренним его помещеним, он то и дело заглядывал во встречные ему помещения, ища таких же как он изнывающих от безделья воинов. Не повезло. Нигде ни собеседника, ни просто хорошей компании. Желание же остаться подольше на ногах мешало прямо сейчас запереться в зарядном саркофаге.
В одной из комнат он обнаружил 411го. Тот, склонившись над рваным пергаментом, скурпулезно писал что-то на нем гусиным пером. Стола у него не было; вместо него служили поставленные друг на друга пологие ящики. Подойдя поближе, 481 разобрал в написанном письмо. Кому оно было адресовано он не знал - его собрат, заметив сторонних наблюдателей, скатал бумагу. Делиться тайной этих писмен он не желал. 481 не стал настаивать расспросами и, развернушись вышел.
Случай вывел его во внутренний дворик. Отметив мерзкую погоду, рыцарь двинулся к кедру, но остановился на середине пути. До слуха его долетели обрывки торжественного молитвенного пения. Пение казалось чуждым и непривычным, ибо вместо тонких девичьих голосов, отдавших жизнь монашеским услужениям, кружева мелодии выводил густой мужской бас. Однако же, певец справлялся, отчего пение по-своему притягивало и завораживало.
"Слуга твой покорный, Властью карать наделенный. Сердцем не станет мягок. К страстям не будет падок. Белое знамя поднимет; В пучине бесследно сгинет., Но кровью знамя окрасит И пламя свое погасит.
Славь королеву, славь меч и щит."
481 стал аккуратно пробираться к дереву, чтобы глазами своими узреть певца. И вот, рыцарь перед его глазами. С удивлением он узнал в рыцаре своего собрата, 211го. Тот, стоя на одном колене, упирал правый кулак в грудную пластину: именно там у когда-то было сердце. Закончив песнь, 211 поднялся с колена. Его совершенно не удивил 481ый. Кивнув собрату, певец размеренным шагом удалился.
******
Подъем на рассвете с предвещающим сражение горном не оставит равнодушным никого. Вот и рыцарей равнодушными он не оставил. Разминая совершенно не затекшии конечности, они трусцой бежали в главный зал на сбор.
Там, в составе армии всего форта, они с минуту выслушивали обнадеживающие наставления генералов, пизванные поднять их боевой дух. Но, увы, желание сражаться было забыто с прошедшим днем. Теперь ряды бойцов состояли совсем не из героев, гоовых голыми зубами грызть сабли врагу, но скорее из сборища бойцов запаса, способных поддержать армию своим отсутствием в первых рядах. Еще бы: пришла реальная битва и рыцари задались вопросом с кем они, собственно будут воевать. Удивительно, но никто из вновь прибывших не знал, а бывалые воины не спешили делиться. Это нагоняло одну волну страха за другой.
Но вот, построение. Сотни блестящих лат выстроились в ряды, готовые отражать нападение любого врага. Теперь, когда бойцы были поделены по когортам, под правлением капитанов, страх начал стремительно отступать. Удивительно, но вскоре ни один из рыцарей не чувствовал ничего ,кроме сухого раздражения, вызванного бездействием. Хотелось рубить, колошматить, ломать!
***
481му досталось место в самом центе. Согласно плану командования, его когорта примет на себя основной удар, сдержит врага и оттеснит, коли сумеет. Приказ был ценой своей жизни, ценой жизни своих друзей, но не дать прорваться врагу. И вины были преисполнены желания выполнить волю командования. Их когорту возглавлял сам воевода. Сидел он на своем коне, молодецки размахивая шашкой, а к шлему его была прикреплена синяя лента с геральдикой отряда. По левую руку от 481го стоял 329ый. В руках его уже блестел меч, готовый впиться в плоть врага. По правую расслаблено, словно на чаепитии, возвышался 356ой. Позади, кажется, сопел 411. И только 211 кудато запропастился.
Далеко на горизонте стли собираться черные тучи. Идут. Тучи эти - враг, собравший силы в единый кулак. Будет битва.
***
333 занял свое место на крепостной стене. Суетящиеся вкруг него рыцари вели последние приготовления к бою - таскали бочки со снарядами, провеяли катапульты и баллисты. РВоин не образал внимания. Он и его оруженосец вглядывались сейчас вдаль, где у самой полосы моря росло нечто огромное, собираясь из малых своих долей. Но вот, закончив увеличиваться в размерах, оно двинулось в сторону форта. Когда войско приблизилось достаточно, чтобы можно было разглядеть отдельных воинов, кто-то из рыцарей, пораженный увиденным, выдохнул:
- Они носят кожу...
***
Отряд Алая Роза располагался на левом фланге, надежно прикрытый тяжелой конницей. Их задача не принимать атаку на себя, но уничтожить иных силачей, что не смогут уничтожить другие рыцари. Запертый в плотную коробку боевого строя, рыцарь только и мог, что выжидать. Войско супостато, неумолимо приближающееся, поразило его: механические тела, обернутые проводами и наскоро прикрытые металлическими пластинами, они словно одежду носили на себе человеческую кожу. Нехитрая их одежда тут и там подгнивала, разлагалась, засоряя механизмы, рвалась при неосторожных движениях. Так зачем же механизмам такие изощрения?
По удивленным воскликом солдат из своего отряда, Суровый понял что и от них ответа не дождаться. Вместо этого он принялся вглядываться во вражьий строй, ища там противника своего размера. А вот и они. Идуть чуть подальше мелочевки. Выглядят они как богоолы в два человеческих роста. Судя по всему, когти их смертельны для рыцаря, а брюхо хорошо бронировано. На каждом сидит всадник, такой же, обтянутый человеческой кожей.
****
- Щиты поднять! - Над полем брани пронислось крепкое словцо воеводы. - Братья, готовьтесь к битве!
|