|
|
|
|
|
|
— Что касается этих чужаков. Вынужден признать, я не имею представления о чем конкретно может идти речь, так что если вы что-то знаете, то лучше выкладывайте здесь же. Продолжавшая наблюдать за передвижениями Элина по комнате Беласко, при этих словах удивленно вскинула брови, а в следующую секунду словно что-то осознав, тихонько ахнула, поспешно прикрыв рот ладонью. – Ну конечно... вы ведь... вы ведь даже не понимаете о чем речь, верно? По правде сказать, Одесса и сама немногое знала о чужих, не в последнюю очередь потому что сама активно избегала подобных запретных знаний. Пусть она и была пресыщенной аристократкой, из мира в котором слово "закон", означает скорее не слишком настойчивую рекомендацию, а не нетерпящее исключений правило, но все же Беласко оставалась жительницей Империума Человечества и такие истины как "не смотри на чужого, не слушай его, не говори с ним" были вбиты в нее не менее прочно, чем в любого другого последователя Имперского Кредо. По правде сказать, тот факт что большинство "людей её круга", спокойно позволявших себе переступать через многие, не менее строго соблюдавшиеся на иных мирах законы и догмы, тем не менее однозначно соглашались со справедливостью священной ненависти Человечества к Ксено, убеждал Одессу в правоте этой точки зрения, ничуть не меньше чем фанатичные проповеди священников. В конце концов если даже НАШИ так считают, то значит это действительно истина, а не удобная ложь для черни, которую конечно нужно бы поддерживать на людях, чтобы оная чернь знала свое место, но при необходимости можно и проигнорировать. Истину игнорировать нельзя. Великий человек может при желании не следовать законам установленным для маленьких людишек, но даже великий человек должен знать, где ему остановиться, иначе он не великий человек, а всего лишь глупец, пытающийся прыгнуть выше своей головы. И мальфийка, многажды нарушавшая законы отдельных планет, никогда не позволяла себе, ни контакта с ксено, ни торговли их оружием или технологиями, ни даже посредничества между сторонами такой торговли желавшими. Не смотри на чужого, не слушай его, не говори с ним. Или пожалеешь.
– Господин барон... господа... – Налив себе ещё вина, Беласко двумя пальцами подхватила бокал и поднялась со стула, медленно зашагав вокруг стола – То что я вам сейчас расскажу... может шокировать вас... возможно покажется вам невероятным... однако я уверяю вас, все что я говорю сейчас правда – Остановившись перед дверью, спиной к собравшимся, Одесса на мгновение замерла, наблюдая за тем как плещется вино в бокале и водя пальцами по его краю, пытаясь понять откуда начать. Наконец, собравшись с мыслями, мальфийка тяжело вздохнув вновь заговорила – Планета на которой вы живете – не единственная в галактике. Империум состоит из тысяч... десятков тысяч миров таких же как Эйкридж. Не идентичных, разумеется, большинство из них гораздо более развиты, но везде живут люди, такие же как вы и я и все они славят Бога-Императора. Но люди... люди не единственные, кто живут в галактике. Там... там куда не достигает его благословенный свет, подобно вредоносным паразитам или изготовившимся прыжку хищникам таятся ксено. Чужие. Нелюди. Мне неизвестно как они выглядят – некоторые говорят что они почти неотличимы от людей, другие что они столь чудовищны, что от одного взгляда на них можно помутиться рассудком, третьи - -что они имеют тысячи образов, но за разными личинами прячется одинаково чуждый и враждебный нам разум. Возможно существуют разные виды ксено, подобно тому как есть разные виды животных. Но их объединяет одно – Пальцы скользившие по краю бокала замерли – Нетерпимость к человечеству. Если они вообще способны мыслить и чувствовать подобно нам, то все что они испытывают к нам – это порожденная страхом ненависть и зависть к нашему величию. Миссия Человечества – овладеть звездами и чужой зная это, боится и презирает нас, мечтая нас уничтожить. Мечтая о том, когда все что выстроило человечество обрушится, погребая нас под обломками и ксено, словно падальщики будут копошиться в руинах. И каждый из них, старается приблизить этот момент, каждый из них, ждет лишь шанса чтобы ударить. Берегись чужого. Не смотри на чужого, не слушай его и не говори с ним. Чужой несет лишь смерть и заслуживает лишь смерти. И... и если господин Леган говорит правду... Одесса резко развернулась, прожигая остальных пристальным взглядом. По её лицу было однозначно понятно, что аристократка не играет и сама искренне верит в то что она говорит. – Тогда чужие уже на Эйкридже. Среди нас*
|
После решения всех насущных дел и утоления зверского голода сытным ужином Найгмиив, дабы оттянуть неприятную для нее тему, переключила свое внимание на снующего по дому драконоподобного детеныша. Когда в очередной раз мелкий пакостник решил напасть на ее пятки, колдунья, пользуясь случаем, бесцеремонно схватила его тушку, удерживая ее на вытянутых руках и поворачивая вокруг своей оси. Не то, чтобы это создание вызывало у нее умиление, но убивать его как тех же копошащихся неподалеку ондонти ей безусловно не хотелось. Чувствовалось в нем что-то слишком родное. – Могу с уверенностью сказать, что это детеныш синего дракона. Выглядит слабее, чем должен, но это, скорее всего, из-за того, что мой молниевый шар спровоцировал его преждевременное вылупление. Если источники не врут, он жрет почти все подряд, уже должен уметь сам охотиться, создавать молнии и воду. Лет через пять так и вовсе будет с тебя ростом, Белзагрим, если не больше. – Затем Найгмиив задумалась на пару мгновений, всматриваясь в вылупленные на нее глазенки, и хмыкнула, – Странно осознавать, что наш отец когда-то выглядел также. Опустив объект исследования на пол, колдунья в своем намерении избавиться от его присутствия на месте обсуждения вопросов, призвала перед его носом небольшую иллюзию трех светящихся птиц, которые с треском молний и негромким чириканьем приманивали к себе.
Закончив с наиболее приятной частью разговора, Найгмиив откинулась на стуле, прикрыла веки и потерла переносицу. Сначала треклятые дварфы, теперь это. Тяжелый взгляд заклинательницы стал сумрачнее, он выдавал все ее разочарование и раздражение озвученным планом, связанным с бывшими пленниками так называемых драконоборцев. – Напомните мне, с какого момента мы стали спасать всякий бесполезный сброд? Нам действительно настолько необходимо тащить их с собой? Мы вроде как собирались в карательную миссию, а не спасательную. Да и после предупреждений отца, я не уверена, что Кельтенгерил будет счастлив увидеть помимо нас еще и толпу орков на пороге своего дома. Высказав все свое недовольство, взращенное уже одним фактом того, что им вообще приходится это обсуждать, Найгмиив выдохнула, прикинула варианты, и мысленно отгородила себя от того, чтоб заниматься сейчас надуманной проблемой. – Мое колдовство направлено лишь на то, чтобы уничтожать врагов и изучать магию. Максимум, что я могу – это ускорить их ездовых зверей или нас самих, но повторюсь, что нам проще от них избавиться или оставить здесь. Им была дарована свобода, и этого, я считаю, уже вполне достаточно.
-
Подгон душевный. Всегда интересно посмотреть кто как представляет персонажей.)
-
Потрясающе)
-
Спасибо, семейное фото прям удалось.
-
Ну и с посылом насчет "миниорков" тоже полностью согласен. Если дракончик еще может сойти за мотивацию скорректировать миссию, то эти - точно нет.
-
Зогцок и здесь великолепна. А Белзагрим, такое ощущение, сейчас начнет читать рэп. х)))
|
|
|
|
|
|
Долго ли, коротко ли, да обобрали демона и выдвинулись, ведомые смутным указанием бардессы, на юго-запад в поисках некоего жилища (которое могло быть снова набито призраками, но то уже дело такое, найти кобольдессу стоило хотя бы ради того, чтобы забрать обратно «спасённое» зверьё). Дом, найденный Зогцок, выглядел так свежо, что впору было подозревать ловушку. Кобольдова внимательность уже имела все шансы войти в легенды Роковой Вершины, так что осмотреться явно не помешало. Животных, как и сманившей их двуногой ящерицы, было не видать. Дом был калькой с человеческого, все окна горели да и смотрелся розой в куче навоза – уж больно не к лицу подгнившему мёртвому лесу да и поставлен кое-как. За это, впрочем, можно было зацепиться. В плетении, стоило только подойти ближе, колдунья уловила перво-наперво тонкие нити чар заклинания тревоги. А уж затем – что дом был фальшивым. Вытканным магией, вероятно, по прихоти бардессы, чей знакомо отвратительный голос доносился даже сквозь закрытые двери. Да. Она опять вопила. И, судя по отдельно прорывающимся визгливым выкрикам, возмущалась, что её прекрасный труд норовят пустить свинье под хвост. В общем, это была заявка на балаган, угар и содомию – и примерно это Белзагрим (а следом и все остальные) и получил, открыв двустворчатые двери (тренькнули где-то вскользь чары, сообщая о вторжении) и первым попав на праздник жизни. Первый этаж был одновременно и залой, и кухней, имея дверь лишь под лестницей на этаж второй. Вероятно, куда-то в кладовку. Сейчас, впрочем, подле той двери мирно спал рассёдланный ворг. Что касалось всего остального… Мясник явно мечтал сбежать на второй этаж, да вот беда – его туша никак не помещалась на узкую лестницу. А уйти оттуда он не мог, потому что перед ним, яростно размахивая половником, прыгала Зогцок, визгливо обвиняя его в покушении на ингредиенты для супа, порче имущества и аморальном поведении в принципе. Доказательства присутствовали: парочка уничтоженных стульев, перевёрнутый стол (и разбросанные вокруг нечищеные овощи, которые бардесса заботливо тащила с собой аж от самой Роковой Вершины, чтобы готовить, готовить и ещё раз готовить; часть из них, впрочем, была подавлена могучим кабаньим копытом). Отбитое в неравной (в пользу кобольдессы) схватке варево весело булькало на огне. Мясник, судя по выражению морды, всерьёз просчитывал, как бы так поддеть ящерицу поудачнее да вышвырнуть в окно… и, может быть, даже сделал бы это, если бы не опаснейшее оружие богов в ящеричьих лапах. Мелькающий перед рылом половник делал вещи сложнее.
|
|
-
Курбаши Очевид-бек - это мощно :D
-
Омар Хаям современности хД
-
Да не оскудеет колодец твоего красноречия, о волшебнейший :)
|
|
— Бабах! — воскликнул гном и, заливисто хохоча, плеснул в котел из какой-то бутылочки. В котле ощутимо бабахнуло, пламя взлетело до самого каменного потолка, а стоящая на столе посуда дружно подпрыгнула. — Ну вот, готово, — удовлетворенно хмыкнул хозяин, заглядывая в котел. — Фирменный пунш Рэджи к обжигающим историям о драконах! После этого вы забудете все, что подают в тавернах! Разлитый по кружкам, напиток дымился специфическим синим дымком, а исходивший от него запах мог свести с ума даже дварфа. Впрочем, судя по лицу Келгара, он и сводил. Веселое застолье, начавшееся с разговора о работе, продолжалось...
*** Упершись в каменную арку древних руин, Эльсар и его спутница остановились. Трактирщик сказал, что алхимик живет именно здесь. Да, точно: пройти до раздвоенного дерева у холма с синими цветами, повернуть на боковую дорогу и дойти до конца. Однако, здесь не было ничего, кроме камней и развалин. Легкий ветерок шелестел вокруг ветками и, казалось, что вокруг нету не души. Идти назад было глупо, поэтому следопыт и друидка решили, все же, обыскать место, в котором оказались. Даже если они не найдут гнома, так может быть, найдут что-то другое? Быстрый осмотр ничего не дал, кроме странного рычага, торчавшего в стене старой полуразрушенной башни. Посмотрев на Аран, Эльсар пожал плечами и потянул рычаг вниз. Где-то глубоко под землей что-то щелкнуло, звякнул колокол и пол под ними мелко завибрировал. Еще пара мгновений и две каменных плиты в полу раздвинулись, открывая лестницу, ведущую вниз. Навстречу лесным жителям поднимался, забавно подпрыгивая, гном в кожаном переднике с моноклем на лбу. Почти налысо бритый череп, короткая бородка с явными следами какого-то химического воздействия и хитрый проницательный взгляд не оставлял сомнений: перед ними тот, кого они искали. — И кто тут у нас? — возопил он, взглянув на гостей. — Искатели приключений в поисках ответов и славы! И это славно! Заходите, заходите, будьте как дома, а то вечер скоро, зачем же на улице мерзнуть! Заходите! — помахал рукой хозяин, и, развернувшись, двинулся обратно по лестнице.
Рэджи оказался очень веселым и эксцентричным хозяином. Эти руины недалеко от кормирской границы пустовали пару столетий. Но однажды гному-изобретателю понадобилась лаборатория в тихом, но не очень отдаленном от цивилизации месте, где можно было бы проводить разные эксперименты. Он нашел эти развалины и поселился на подземных уровнях бывшего баронского замка. Так возникла эта лаборатория — скрытая от посторонних глаз, защищенная метрами земли и камня, но скрывающая внутри себя добродушного и изобретательного алхимика. Незадолго до появления Эльсара и Аран к нему уже зашел другой посетитель — дварф Келгар Айронпик с посылкой из Сюзейла. Как и в случае с молодыми людьми, хозяин зазвал курьера к себе, начала расспрашивать что и как, потом вспомнил, что пора бы и пообедать, потом они заговорились о методах закалки и зачарования стали, и тут прозвонил входной колокол. В результате еще через полчаса вся компания восседала за большим накрытым столом в одном из подземных залов. Залом это, конечно, назвать было сложно, но и говорить что это комната язык, как-то, не поворачивался. Видимо, здесь когда-то был не то склад, не то оружейная, но алхимик так все переделал, что теперь сложно было понять хоть что-то о прошлом этого места. На стенах горели магические светильники, в стене полыхал камин, а в углу высились блестящие латные доспехи в полный человеческий рост с большой алебардой в руках.
*** Веселое застолье, начавшееся с разговора о работе, продолжалось. На камине поспевала очередная порция мяса с еще какими-то специфическим приправами, на столе было полно свежих овощей и фркутов и даже стояли свежие булочки, а шуткам хозяина не было конца. Вкупе с синеватым дымком, поднимавшимся от кружек с пуншем, все это создавало настолько неповторимую атмосферу, что делать что-то, кроме как пересказывать старые байки или до хрипоты спорить о преимуществах эльфийского оружия перед дварфийским (и наоборот, конечно же!), совершенно не хотелось.
|
Зал для брифингов фрегата класса Фаершторм “Отпущение Грехов”. Присутствуют полковник Андерам Химмельгейн и 2-ой взвод 1-ой роты.
Корабль вольного торговца перевозивший 501-ый полк к планете Мордрем-4 приятно удивил элизианцев неожиданно высоким комфортом. Похоже декадентный прожигатель жизни любил подрабатывать перевозкой пассажиров, а потому, вместо того чтобы закинуть живой груз в трюм — как это обычно бывало — солдат поселили чуть ли не в отдельные комнаты. Само по себе это не удивляло десантников — из-за своей специфики они редко когда ютились в насквозь промокших траншеях на передовой, но вот лететь в космосе с комфортом им ещё не доводилось. Удивительно чистый и свежий воздух без запаха ржавчины и машинного масла вместе с простым, но сытным и вкусным пайком, тоже были восприняты ими на ура.
Несмотря на это, настроения среди гвардейцев ходили тревожные и пессимистичные — события последних месяцев были до фрага необычными, даже по меркам элизианцев. Сначала им завезли целую гору специализированного оружия и высокотехнологичного снаряжения от количества которого хватались за сердце даже самые опытные интенданты: хоть Элизианскую Воздушную Гвардию и снабжали хорошо, лучше тех же кадианцев, которые считались эталоном Астра Милитарум в глазах Департаменто Муниторум, но такой фонтан изобилия редкого снаряжения был необычен даже для них. Затем были таинственные процедуры аугментации, о которой гвардейцам не было известно ровным счётом ничего, кроме того что это поможет им в будущих сражениях. Среди бойцов даже начали ходить нелепые байки о том, что шестерёнки попросту решили вживить в мозги гвардейцам когитатор который улучшит их точность стрельбы, скорость принятия решений и стойкость под огнём. Аргументом же послужило вживление солдатам в основание шеи импланта напоминающего разъём для инфо-кристалла — дескать через него слуги Омниссии будут загружать прямо в мозги гвардейцам нужные программы, как своим скитариям. К счастью эти россказни удалось пресечь достаточно быстро, но витающая вокруг всей этой процедуры завеса секретности серьёзно беспокоила элизианцев, причём как рядовых солдат, так и офицеров. Зато в чём все гвардейцы были уверены точно, так это в том, что их пошлют в самую глубокую задницу в галактике, которую командование только сможет отыскать — ничем иным объяснить такую щедрость было попросту невозможно.
Брифинг тоже оказался под стать недавним событиям — гвардейцы 2-го взвода не знали как он проходил у остальных, но им инструктаж перед заданием проводил сам полковник Андерам Химмельгейн.
- Итак, джентльмены, – в голосе полковника прозвучали привычные металлические нотки.
Несмотря на свой довольно молодой по меркам гвардии возраст, Химмельгейн обладал количеством аугментаций достаточным, чтобы посоперничать с некоторыми магосами Адептус Механикус — печальное последствие необходимости командовать с передовой. Руки, ноги, немалая часть внутренних органов и даже его голосовые связки были заменены на благословенный металл.
В полку ходила байка, что однажды на него выпрыгнул из засады ликтор, а Химмельгейн разорвал его на части голыми руками.
- Нашей первоочередной задачей на этой планете является разведка. На Мордрем-4 располагается важный исследовательский комплекс Адептус Механикус и какое-то время назад он перестал выходить на связь, – гвардейцам было немного непривычно слышать полковника без постоянного тяжелого шипения его искусственных лёгких, но похоже часть щедрот просыпавшихся на полк не минула и его.
- Если переданная мне информация верна, в этом комплексе шестерёнки изучали различные био-формы тиранидов. Я думаю можно догадаться к чему это привело, – полковник отпустил невесёлый смешок. – Но командованию нужна конкретика — лорд-коммандер Эбонгрейв очень хочет знать что именно произошло в этом комплексе, а потому мы не имеем права его подвести.
- В связи с этим, как я уже упоминал, операция предстоит сугубо разведывательная. Я не собираюсь рисковать полком, высаживая его вслепую на планету где может быть один Император знает сколько тиранидов, – добавил он, не став говорить очевидное, что в случае если на Мордреме всё полетит в Око Ужаса, то гибель одного взвода это куда лучше чем потеря доброй половины полка в боях с органическими ужасами.
- Теперь по самой операции, – полковник нажал на руну активации на панели подлокотника своего кресла, активируя голограф встроенный в стол.
Несколько мгновений спустя над столом высветилась объёмная карта местности, удивительно чёткая и резкая — похоже торговец не скупился на услуги шестерёнок. От Андерама не потребовалось даже бить по столешнице кулаком.
- Исследовательский комплекс состоит из трёх корпусов находящихся достаточно далеко друг от друга. В таких обстоятельства в суб-орбитальном десантировании я не вижу необходимости — Валькирии смогут вас доставить сразу на заготовленные посадочные площадки. Коды доступа у нас есть, так что сюрпризов быть не должно, – пояснил полковник, поочерёдно указывая пальцем сначала на корпуса, а потом на места высадки.
- Для того чтобы исследовать весь комплекс сразу, я считаю нужным отправить по отделению в каждый из корпусов, а не обыскивать их по очереди. Чем дольше мы задержимся на Мордреме, тем больше шансов что что-то пойдёт не так, – он также не стал пояснять, что при таком подходе есть шанс что хотя бы одно из отделений сумеет выжить и доставить нужную информацию.
Убедившись что гвардейцы как следует ознакомились с картой зоны предстоящей операции, полковник выключил голопроектор.
- Что же до планов непосредственно комплекса, то к сожалению шестерёнки не сочли нужным нам их предоставить, так что на месте вам придётся полагаться на данные результатов орбитального сканирования, и на карты которые вам удасться отыскать внутри корпусов, – с лёгким сожалением в голосе бросил полковник. Новая аугментика действительно была хороша — раньше металлические нотки вокабулятора полностью скрадывали его эмоции и интонацию.
- Впрочем, я могу обрадовать вас тем, что авиаподдержка будет в полном объёме. Я уже переговорил с капитаном Морригеном и к нашему счастью он согласился вывести фрегат на низкую орбиту, так что Валькирии, Грифы, Тандерболты и Мстители будут находиться в воздухе на всё время операции. Не стесняйтесь вызывать летунов если жуки слишком уж сильно будут хотеть вас схарчить. В крайнем случае вы также можете запросить орбитальную бомбардировку — капитан Морриген отнёсся с определённым… энтузиазмом к перспективе опробовать главный калибр на тиранидах, – и это были действительно хорошие новости.
Обычно авиаподдержки приходилось дожидаться некоторое время и от запроса по воксу до непосредственно авиаудара проходило от десяти минут до получаса — в случае с тиранидами такая задержка была до преступного долгой. Конечно в закрытых помещениях от авиации толку не будет, но если гвардейцев прижмут в джунглях или на открытой местности, своевременный авиаудар может прийтись как нельзя кстати. Да и возможность орбитального обстрела из корабельных орудий по первому требованию тоже со счета списывать не стоило — один выстрел из лэнс-орудия оставлял выжженное пятно с километр в диаметре, где не могли выжить даже самые живучие био-формы улья.
- Так. На этом всё. Ганс, Эмиль, Аренд, Хартмут, Зильбер и Магрих — вас я попрошу остаться. Остальные — свободны, – приказал Химмельгейн.
Зал для брифингов фрегата класса Фаершторм “Отпущение Грехов”. Присутствуют полковник Андерам Химмельгейн, комиссар Ганс Ланда, лейтенант Эмиль Хауэр и сержанты 2-го взвода 1-ой роты.
Дождавшись пока гвардейцы выйдут, полковник вышел из-за стола и подойдя к небольшому холодильнику достал оттуда вычурную бутылку амасека и бокал.
- А вот теперь я могу сообщить по-настоящему дерьмовые новости, – произнес Химмельгейн, сев обратно на кресло. – Командование в своей бесконечной мудрости решило навязать нам одного из приписанных к штабу псайкеров. По их мнению это позволит нам более надёжно определять присутствие психоактивных био-форм тиранидов. К сожалению аргументы что десантирование и псайкеры сочетаются так же хорошо как бормотуха с Вольга и Кваддийское вино не возымели должного эффекта. Именно поэтому я счёл нужным усилить разведвзвод комиссаром Ландой, который с радостью согласился, – добавил он кивнув комиссару.
Налив полный бокал амасека, полковник продолжил.
- Думаю вы это поняли и без меня, но я всё же произнесу вслух: у меня очень дурное предчувствие — слишком уж несёт от этого дела. Сначала посыпавшееся на нас как из рога изобилия снаряжение высокой редкости и ценности, затем малопонятные аугментации, а теперь нам ещё и псайкера в нагрузку выдали, – покачал он головой, отхлебнув амасека из бокала.
- Поэтому я не просто настоятельно советую — я приказываю вам всем быть чрезвычайно осторожными и смотреть в оба, – продолжил Андерам, покачивая сосуд в руках, внимательно разглядывая янтарную жидкость через тонкое стекло. – Я не знаю кто наш таинственный благодетель, но помяните мои слова, до добра это нас не доведёт, – тяжело вздохнув, полковник залпом допил амасек и поставил бокал на стол, после чего нажал на какую-то руну на панели подлокотника его кресла.
От офицеров не ускользнуло, что на запотевшей стенке хрустального сосуда остался след в виде трижды перечёркнутой буквы “I”.
- Ах да, ну и самое главное, – Химмельгейн опустил тяжелый взгляд на Ганса. – Комиссар, если во взводе найдётся умник который захочет сделать свежую зарубку на приклад в виде инсигнии схоластики псайканы — пристрелите его, затем зачитайте обвинение и пристрелите ещё раз… или скормите тиранидам. Без исключений. Никаких поползновений в её сторону, вне зависимости от обстоятельств — надеюсь вы меня поняли, – на этих словах полковника в двери постучались.
- Войдите, – слегка повысив голос, приказал Андерам.
Дверь распахнулась, открывая офицерам вид на молодую стройную девушку в обтягивающем бронекомбинезоне. Гвардейцы сразу отметили, что снаряжение было новым и идеально подогнанным под её фигуру — ещё одна странность в копилочку к многочисленным мелочам и совпадениям, произошедшим с их полком за удивительно короткий срок. Обычно штабные в атаку не ходят, да и идиотов отправлять их в атаку с рядовыми тоже нет, а потому откуда ей досталось такое снаряжение было непонятно.
Впрочем, были у такой странности и положительные моменты — комбинезон с расстёгнутыми пуговицами на груди выгодно подчёркивал удивительно неплохую фигурку псайкерши. Редкость для их породы, особенно для тех кто служит в рядах доблестной Астра Милитарум — для них гвардейское прозвище “страшила” обычно было более чем оправданным.
Симпатичное и удивительно симметричное лицо, длинные светлые волосы, приятные глазу округлости и абсолютное отсутствие какой-либо аугметики, опять же, типичной для гвардейских псайкеров — приданная 501-му полку “страшила” прямо радовала глаз.
- Прошу любить и жаловать — Морна Амбер, приданный нашему полку псайкер, – представил её полковник. – Надеюсь вы не собираетесь устроить нам взрывное шоу в ближайшее время? – грубо поинтересовался Химмельгейн.
Морна в ответ округлила глаза и удивлённо посмотрела на полковника.
- Сэр, я прошла уже тридцать боевых операций из которых десять включали в себя десантирование с помощью гравишютов и моя голова всё ещё при мне, – ответила она отсалютовав. Офицеры не могли не отметить удивительно насыщенную карьеру у штабного-то псайкера.
Воинское приветствие, впрочем, она исполнило непривычное: не ладонью к виску, как принято у элизианцев, а двумя пальцами к брови. С кем бы она ни высаживалась — это явно были не хараконцы, мирийцы или концилианцы, с которыми бойцы 501-го иногда пересекались. Бойцы полков с этих миров салютовали точно так же как и сами элизианцы.
- Это меня конечно радует, – поморщился полковник. – Но пока вы не побываете в деле, прошу простить мне лёгкий скепсис. Также я считаю, что во избежание... недопонимания, гвардейцам будет полезно знать про ваши способности, – добавил он.
- Сэр, я являюсь псайкером-телепатом и немного предсказателем. Боюсь что метать огненные шары из рук и создавать психокинетические клинки я не способна, – виновато улыбнулась Морна. – Но я более чем хорошо умею улавливать присутствие тиранидов и защищать от давящего на разум воздействия Разума Улья, – добавила псайкера.
- То есть вы ходячий ауспекс, – кивнул Химмельгейн. – Радует что командование не выдало нам какой-нибудь балласт. Лейтенант Хауэр, – полковник повернулся к старшему офицеру. – Определите сами какому отделению будет лучше всего придать нашего псайкера. Операция начнётся через три часа, к этому времени взводу быть в полной готовности у второго ангара.
- Есть, – отозвался Эмиль, отсалютовав.
- Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда все свободны, – подвёл итог полковник.
Келья часовни. Присутствует капеллан Корнелий Квинкций.
Пока гвардейцы проходили брифинг и выслушивали резкие приказы Химмельгейна, в келье полкового капеллана царила тишина, нарушаемая лишь шуршанием пергамента.
Как бы Корнелию ни хотелось обратного, но похоже возраст понемногу начинал брать своё — с момента процедуры аугментации, которую он прошёл наряду со всеми остальными гвардейцами и вплоть до нынешнего момента его продолжала докучала сонливость и повышенная утомляемость. Священник уже не раз ловил себя на том, что засыпал за очередной увлекательной книгой в послеобеденное время… хотя возможно часть вины лежала и на удивительно удобном кресле в его часовне, в котором Корнелий взял за привычку читать.
К сожалению он не мог позволить себе расслабиться и отдохнуть, всерьёз опасаясь за душевное состояние гвардейцев и дело было даже не в удивительном комфорте, с которым летел через космос 501-й полк. Уж к самым разным условиям — от фешенебельных отелей до палаток на голой земле — элизианцы были привычны… Корнелия же скорее беспокоили его коллеги служащие под началом вольного торговца.
Нет, на первый взгляд всё было благопристойно — корабельный храм был богато обставлен, священники регулярно отбывали службы которые собирали немалую часть экипажа… но вот под внешним лоском напускной святости Корнелий заметил трещины. Священники были одеты в слишком уж дорогие и вычурные одеяния, их лица были слишком холёными и несли на себе следы омолаживающих процедур. Они говорили нужные слова, но без страсти и пыла, который ожидался от церковников их статуса. Иногда Корнелию даже казалось, что для них это всего лишь опостылевшая повинность, а не возможность нести свет Бога-Императора в души и сердца их паствы.
К сожалению поменять порядки на корабле он был не в силах и не в праве — у капеллана была своя паства, которую ему необходимо было оберегать и наставлять, а потому Корнелий не мог позволить себе грех праздности и буквально сбивался с ног, пытаясь и продолжить свои исследования и не дать гвардейцам сделать первый шаг по скользкому пути формализма.
И вот сегодня, отбыв небольшую службу и приняв несколько исповедей, Корнелий с чувством выполненного долга устроился на своё удобное — причём настолько что его впору было считать проклятым — кресло и приступил за чтение книги, где автор поднимал весьма интересный вопрос влияния веры в Бога-Императора на славные победы Империума. Он описывал чудеса и загадочные совпадения, которые играли на руку имперским войскам. В качестве доказательства своей теории автор приводил сложные математические вычисления, по которым многие победы были попросту недостижимы.
Пытаясь разобрать целые заборы из цифр и символов, Корнелий и не заметил как понемногу начал клевать носом. Веки священника становились всё тяжелее а текст формул предательски плыл перед его глазами.
Корнелий падал. Ощущение свободного падения было довольно привычным для него — специфика службы среди элизианцев обязывала его уметь десантироваться наравне с гвардейцами, а потому никакого страха священник не испытывал, даже несмотря на то что он падал куда-то вниз в кромешной тьме, а на нём не было гравишюта.
Приземление пришлось во что-то густое и вязкое словно кисель. Невидимая в непроглядной мгле жидкость обхватила священника и плавно замедлила его падение. Корнелий, инстинктивно зашевелил руками и ногами, пытаясь всплыть наружу но в этом пространстве отсутствовали такие понятия как верх и низ и сколько бы он не плыл, ему никак не удавалось добраться до поверхности. Лёгкие жгло всё сильнее и сильнее, до тех пор пока священник всё же не выдержал и не сделал вдох этой густой жидкости, на вкус и запах отдающую железом.
Но вместо того чтобы захлебнуться, Корнелий неожиданно сумел вдохнуть и его голова немного прояснилась — он наконец смог разобрать где верх и всплыть на поверхность, которая как назло оказалась где-то сбоку. Подняв голову на поверхность священник почти сразу закашлялся, выплёвывая из лёгких жидкость которой он наглотался.
К тому моменту как Корнелий осознал что стоит на твёрдой поверхности и его глаза приспособились к казалось бы непроглядной мгле он уже сумел продышаться и немного прийти в себя. Его глаза привыкли к непроглядной мгле и теперь он начал замечать в ней смутные очертания стен, окружающих его. Судя по всему — священник оказался в какой-то пещере.
Не задаваясь вопросом как он вообще умудрился упасть сюда, Корнелий осторожно пошёл вперёд, двигаясь чуть ли не на ощупь. В воздухе висел густой запах крови вперемешку с сыростью и лёгким привкусом озона. Что-то было очень неправильным в этом сочетании, но священник почему-то не мог понять что именно, хотя у него было ощущение что должен.
Чем дальше он шел, тем более удушающим становился запах, но теперь Корнелий начинал понимать почему он вообще начал двигаться в ту сторону — где-то вдалеке, буквально на грани восприятия, его глаза заметили источник света.
Несмотря на то что он, казалось, шёл уже несколько часов, свет не становился ярче… тем не менее, понемногу Корнелию удавалось различать всё больше и больше деталей вокруг. От священника не утаилось что тоннель был искусственного происхождения — слишком уж ровными были его стены и слишком прямо они шли. Прикоснувшись рукой к камню он ощутил его пористую структуру.
Тоннель закончился удивительно неожиданно и хотя Корнелий был готов поклясться на аквилле что каменная кишка должна была тянуться ещё на сотни метров, он оказался в довольно просторной каверне и источник света, который казалось был так далеко, стоял прямо перед ним.
Буквально в паре метров от священника возвышалась одна из био-форм тиранидов. На морде ксеноса, там где должна была находится пасть, росли щупальца свисающие до самой его груди. Из его плеч торчали две огромные конечности заканчивающиеся серповидными лезвиями, а из торса выходило две руки поменьше, уже с более привычными пальцами, отдалённо похожими на человеческие. И в одной из этих рук он как раз и держал сгусток неяркого пламени алого цвета.
Монстр выдохнул и священника обдало зловонным запахом гнилого мяса, а пламя в его лапе загорелось ярче, открывая вид на детали до того незаметные для Корнелия — вместо привычного хитина тело ксеноса прикрывали фиолетовые кристаллические пластины, неведомым образом и твёрдые и текучие одновременно. Лезвия на серповидных руках тоже были не из кости, а из бритвенно-острого монокристалла и множество кристаллических наростов торчало из его спины.
Монстр некоторое время внимательно смотрел на священника, но почему-то не спешил атаковать. Вместо этого он сделал шаг назад и наклонил голову. Корнелию стало не по себе от этого жеста — слишком уж он был нехарактерен для тиранидов, славящихся своей инстинктивным поведением и полным отсутствием ненужных движений.
А затем произошло что-то и вовсе из ряда вон выходящее тиранид — эта био-механическая полуразумная машина для убийства — заговорил! Причём говорил он на имперском готике, пусть и большую часть слов было невероятно сложно разобрать из-за его шепелявости. Но даже того что сумел понять Корнелий было достаточно чтобы у него похолодело внутри и предательски задрожали поджилки. Ужасная правда, слова о предательстве, тьме и конце этой эры были слишком правдоподобны чтобы в них не поверить.
Чтобы хоть как-то защитить себя от потока жестокой информации Корнелий сжал в кулаке небольшую золотую аквилу, висящую у него на цепочке под рясой… и с удивлением обнаружил что она не просто тёплая, а обжигающе-горячая. С благоговением достав священный символ из-под одеяния Корнелий едва не ослеп от яркого света что исходил от двуглавого орла.
Тиранид заверещал словно раненный зверь и попытался закрыться руками от света. Кристаллы, до того текучие и пластичные как воск, резко затвердели, а потом брызнули осколками как стеклянная витрина в которую бросили увесистый булыжник. Шипя проклятья и богохульства тиранид попытался было замахнуться серповидной рукой, но конечность просто вывалилась из его плеча — ксенос на глазах из живого превращался в каменное изваяние и как бы сильно он ни дёргался и с какой бы яркостью не разгоралось алое пламя в его руке, остановить этот процесс он оказался не в состоянии.
Резко втянув воздух сквозь зубы Корнелий проснулся чувствуя боль и жжение в районе груди. Судорожно отбросив бесценную книгу на столешницу он поспешно запустил руку под воротник и достал оттуда источник дискомфорта — ту самую золотую аквилу, которая была настолько горячей что Корнелий не мог удержать её в руке. Сняв цепочку со своей шеи, священник бросил взгляд на книгу, которую он читал до того как незаметно погрузился в сон. С пергамента на священника смотрел довольно правдоподобно изображенный ликтор — тот самый монстр, которого он увидел во сне.
Ещё раз прикоснувшись рукой к остывающей аквиле Корнелий закрыл глаза и устало помассировал виски. Он прекрасно понимал что этот кошмар он увидел неспроста и пусть он не мог вспомнить что именно ему говорил тот жуткий ликтор, он видел более чем достаточно, чтобы сделать правильный вывод.
Потрогав аквилу и убедившись что она остыла, священник поцеловал её и повесил обратно на шею. Тяжело вздохнув, он не без сожаления закрыл книгу и положил её обратно на полку — похоже в ближайшее время ему будет не до чтения. Радовало одно — долгая служба капелланом не смогла побороть в нём привычку всегда держать свои вещи в порядке и готовыми к сбору.
Связавшись с полковником через корабельный вокс и пояснив своё намерение, Корнелий получил разрешение Химмельгейна на участие в боевой операции. Несмотря на то, что изначально полковник отнёсся к просьбе священника без энтузиазма, пламенная риторика Корнелия в конце-концов подействовала на него.
Спустя каких-то пять минут сборов, капеллан был готов выдвигаться к казармам разведвзвода, только что прошедшего брифинг, но что-то всё же не давало ему покоя и не позволяло с чистой совестью присоединится к разведчикам. Глубоко вздохнув, капеллан наконец решился и вышел из своей кельи, решив сделать небольшой крюк и зайти в реликварий полка. Опасаясь что его пастве потребуется каждая унция мужества и вдохновения, Корнелий решил взять один артефакт, напрямую связанный с историей полка и даже его названием.
Казармы гвардейцев. Присутствует 2-ой взвод 1-ой роты, комиссар Ганс Ланда и капеллан Корнелий Квинкций.
К тому моменту как он взял нужную реликвию и направился к казармам, офицеры уже вернулись к своему взводу. Кислые физиономии сержантов, лейтенанта и комиссара весьма красноречиво говорили о том что обсуждалось за закрытыми дверьми, при этом разительно контрастируя с симпатичным личиком девушки проследовавшей за ними.
Гвардейцы оперативно спрятали извлечённые было игральные карты, фляжки с контрабандным спиртным и пачки с лхо-палочками подальше от глаз начальства. Простой солдатской истиной было то, что хоть в элизианских полках к досугу солдат относились куда мягче чем в типичных частях гвардии, в случае плохого настроения у командования под раздачу могли попасть все.
- Так, Аренд, – обратился к сержанту лейтенант Хауэр. – Мисс Амбер оставляю на тебя. Озаботься донесением до бойцов того что нам сказал полковник, – отдав приказ, лейтенант отпустил остальных младших офицеров и потопал к своему командному отделению.
Впрочем, сержант даже не успел открыть рот как двери в казарму разъехались в сторону, открывая вид на пожилого полкового священника в полной боевой выкладке. От такого вида дар речи на мгновение потеряли даже самые завзятые балагуры.
-
Красота, будто, это у меня день рождения.
-
Бодрое начало!
-
Вот мы и пришли к старту, наконец. Конечно же, заслуженный плюсик за труды.
-
Поехали!
-
Стена...
|
Выйдя из помещения, Альбус оглядел братьев. Они повели себя неподобающе - не только Космический Волк, но и все остальные, даже брат Лазарус, находившийся на службе в Карауле Смерти долгое время. Альбус устало вздохнул, взял в руки переплетенное старинное издание Кодекса Астартес, изданное ещё на прамакраггском диалекте Высокого Готика, и начал зачитывать:
- Кодекс Астартес. Глава CXII, статья 485. Космический морпех, вступающий на службу в Смертельный Дозор, боле не носит званий, которые имелись в его ордере.
Закрыв книгу, Ультрамарин решил объяснить:
- Братья, вы поступили неподобающе. В Карауле Смерти ваши звания и должности в ротах и родных орденах не имеют значения. Я посвятил долгое время изучению истории нашей службы. Здесь капитану Первой Роты может быть выдан нартециум и поставлены задачи извлекать геносемя. А неофит-скаут, обладающий недюжинным знанием и доблестью, может быть заключен в саркофаг дредноута, буде в том необходимость. Потому я понимаю недовольство и капитана Скариона, и леди-Инквизитора. Будет лучше, если каждый из нас примет это как можно быстрее. Единственная память о родных орденах и истоках - остается лишь на одном наплечнике, но все остальное, наши умения, силы и ярость - принадлежат всему человечеству и Караулу Смерти.
После этого объяснения, Альбус повернулся к Хродульфу:
- Брат, я верю, что для тебя может казаться недостойной задача взять в плен ксеноса, вместо того, чтобы его истребить. Но мы были созданы, чтобы защищать человечество. И - уничтожать чужаков в том числе. Не имеет значения, скольких тварей из роя Тиранидов мы сможем уничтожить на поле боя. Если наша миссия увенчается успехом - лучшие умы Империума смогут создать оружие или методы, которые позволят изничтожить миллиарды этих тварей. И как бы того не хотелось тебе, Хродульф, вряд ли за свою жизнь ты сам, как и любой из нас, сможет подвести свой счет убийств наших врагов сколь близко к этим числам.
Постаравшись погасить ненужные конфликты и удовлетворившись цитатой из Кодекса Астартес, Альбус наконец решил обсудить вооружение.
- Лазарус. Ракетную установку я могу взять на себя - тебе будет практичней оставаться с тяжелым болтером. Мы столкнемся и с тау, а заградительный огонь позволит заставить этих тварей залечь, при необходимости. Что до ближнего боя - я предпочту иметь свой верный болтер с цепным штыком. Этого будет более, чем достаточно, чтобы сразить любого из простых бойцов тау, или же - чтобы отбиться от подошедшего близко тиранида, хотя зная размеры их полчищ, ввязываться с ними в рукопашную вообще - смертельно опасно, и если их орда настигнет нас в большом числе - даже лучший Громовой Молот не поможет.
|
|
|
|
|
|
— A'dos quarth, Yathrin.*
Тень. Пограничное состояние между светом и тьмой. Убежище для скрывающих свои тела, тени, замыслы. Вечно меняющийся, но непременно копирующий своего хозяина спутник.
И состояние Надирда с тех пор, как госпожа отдавила ему ногу. Небольно, учитывая плотную и тяжёлую кожу тёмных сапогов. Не больно для ноги... Однако для той части сознания, что теперь принялась перематывать все его действия и искать просчёты, пытаясь понять причины неудачи, извлечь опыт, вырасти на этой ошибке, это было ударом.
"Мой маленький глупый брат... Избавься от своей импульсивности... Иначе конец твой будет близок".
Мимолётное воспоминание недавнего разговора тут же нанесло второй удар, окончательно заставив Надирда уйти в состояние тени на всё время, оставшееся в таверне и на пути к сдаче поста.
Тени всегда видны, если есть хоть маленький источник света, однако никто не обращает на них внимания. Бесплотные. Они молчаливое порождение тьмы. Тьма же... Zhah tuth abbil lueth ogglin**. Нечто непознаваемое до конца.
Тело, снаряжённое к бою, сокрытое плащом, молча следовало по маршруту, лицо, хранящее печать тишины, не отбрасывало никаких признаков ни эмоций, ни мыслей. Минимализм движений достигал своего апогея, даже взгляд, казалось, был прикован к одной точке, периодически меняющейся на протяжении всего пути исключительно из практических соображений: отмечать происходящее вокруг, но работало лишь периферическое зрение, холодно изучая происходящее вокруг, а не в прямом направлении алых глаз. Лишь разум принялся за методичную и скрупулёзную работу, тщательно обдумывая каждую мельчайшую деталь собственных действий, отыскивая уязвимости, ошибки и просчёты в собственных действиях. Он рассчитал всё верно: никто из случайных наблюдателей не мог физически видеть той информации, что он сообщал жрице, однако, получил за передачу сведений. Но не только это... Он должен видеть шире, дальше, глобальнее... Разум неумолимым ткачом собирал и сплетал полноценный архитектурный ансамбль всех его действий, всего увиденного, услышанного, воспринятого. Разведчик, заброшенный волей Лолс из Подземья в социум дроу. Сколь синхронным он был со звучанием своих сородичей, с музыкой их устройства? Vel’uss zhaun alur taga lil quarval-sharess?*** Но чересчур явным, это факт...
Lil alurl velve zhah lil velkyn uss.**** Следовало уйти в тени. На время самому стать тенью. В поведении. В речах. В мыслях.
Надирд один за одним приходил к одному ему ясным выводам. Мелькнувший издалека отряд их смены, прервал нить его размышлений, и он произнёс куда тише, чем обычно:
— В карауле принято говорить: "За время несения службы никаких происшествий не обнаружено", госпожа-жрица, — разведчик осторожно подсказал верную формулировку, пока отряд был далеко. Когда же он приблизился, тактик лишь бегло оценил их вооружение, едва заметно одобрительно кивнул, оценив выбор вооружения.
Игровая доска в форме паутины... Сменялись участники, летело время, но игра шла всегда... Каждое мгновенье... Сейчас был ход жрицы, не его...
|
|
|
|
-
Ты уже месяц как выпустилась, ты взрослая уже, а не маленькая дочурка влиятельной мамочки! Соберись, тряпка! :D
|
Несмотря на всю свою немногословность, Катрина сказала самое важное для Виктора: они не будут терять времени. Потому Санти, как только они перекусили, отправился в комнату, проверил свою броню, арбалет, меч, следом подошла очередь проверки веревки, запасов провизии, которая благодаря постоянной подкормке госпожи полностью сохранилась. Фонарь в проверке не нуждался, а вот некоторые инструменты требовалось приобрести, тем паче, что Катрина изволила давать денег.
Вернувшись, Виктор попросил выдаваемую сумму и направился в лавку хозяйственных припасов, где приобрел мешки, клинья, молоток, крюк для скалолазанья и мешочек с колючками. Эти вещи всегда могли пригодиться, стоили дешево, да и весили немного.
После лавки он вернулся назад, отдал почти не потраченную сумму госпожи, и двумя пальцами изобразил, что хочет прогуляться. Ему действительно было, куда пройтись, несмотря на то, что сильно мешала гордость и испорченные отношения. Все же в жизни иногда наступает такой момент, что стоит переступить через себя, ведь он бывает раз в жизни, а потом и сама жизнь может кончиться. Скрипя сердце Виктор отправился к старику-отцу, которого ему просто необходимо было увидеть.
Вот она, знакомая калитка, вот домик с пристроенной кузней. Труба привычно дымится. Под навесом все также, вбивая молотом вечность, стоял отец. Санти хотел бы окликнуть его, но не мог, впрочем Кевин Санти знал об этом. Он, казалось, не замечал брякающего доспехами воина, но когда Виктор подошел, седой мускулистый старик повернулся. Он был ростом с Виктора и смотрел своими, все еще пронзительно стальными глазами прямо в глаза сыну. Слов тут было не нужно, все было понятно. Два мужчины крепко обнялись и посмотрели друг на друга, а потом потек монолог, перемежаемый кивками. Отцу не требовалось что-то, чтобы понимать сына, сыну мало что можно было рассказать отцу, но в этом "все хорошо", "есть работа", "не женился", в интонациях кивков заключалось все. Молчаливая беседа длилась два часа, потом Виктор также поднялся, обнял отца, крепко пожал его руку и направился назад. Он не оборачивался. Мужчинам не нужны эти сопли...
|
Эпилог.
Потратив немало времени на планирование операции по захвату опасных шейдов, Тени и их новые союзники выдвинулись к Игорному Дому Тессона. Прибывали небольшими группами и по одиночке, пока в таверне не собралось почти два десятка бойцов. Шейды, презрев опасность, явились на встречу. Филирахк, играя роль, вышел им навстречу и предложил пройти в один из номеров на верхнем этаже. До последнего момента было неясно заметили ли затронутые планами, что Художник пришёл не один, но когда всё началось они сумели удивить "ловцов". Несмотря на то, что шейдов было всего трое, численное превосходство наёмников ничуть не помогло им. Шадовар с рубиновыми серьгами в ушах, вооружённый диковинной формы мечами, косил бойцов Джаела как жнец спелую рожь, не давая им пробиться вверх по лестнице на выручку Теням. Люди Маснала оказались опытнее и умелее. Второй боец шадоваров, носивший сапфировые серьги, в первую же секунду боя, тяжело ранил Фарэнэдрила, выбив его из боя, но затем сошёлся в бою с Талом. Дроу умело использовал доспехи, но двуручный меч никак не годился к драке в помещении, особенно когда оно забито людьми. Это позволило "сапфировому" сдерживать Тала и Мала, даже несмотря на поддержку, которую им оказывал заклинаниями Маснал. Фаруис и Филирахк сошлись в магическом поединке с лидером шейдов и тогда тот и использовал заклинание перемещения между мирами. Целью мага, конечно, был Филирахк, но кроме двух шейдов (мага и "сапфирового") оно захватило и Фаруиса, унеся их на План Тени. Опомнившись, Маснал приказал оставшимся бойцам взять живым третьего шадовара, но тот успел активировать какой-то амулет и взорвать себя, вместе с парочкой оказавшихся рядом людей.
Ограбление банка прошло более гладко, план составляли тщательно и долго, в чём пригодились внедрённые Малагаром Меларном агенты - тифлинг Дзар и дроу-полукровка Грейсис. Правда, пришлось соблюсти продиктованный Леди Тэль Сааргес уговор - не трогать имущество Домов. Впрочем добыча и так вышла неплохой. Но теперь за Тенями охотились и сыщики дварфов. Понимая, что в одиночку с этой паутиной ему справиться будет сложно Маснал в очередной раз проявил свой талант дипломата и добился себе места в Доме Сааргес. Кое-кто из высшего света Наазира даже поговаривал, что барда надо называть не Маснал из Дома Сааргес, а Маснал Сааргес, поскольку тот стал консортом одной из нобилей Дома. Бойцы Маснала перешли под крыло Сааргес вместе с ним, как его свита. Все кроме Мала. Гладиатор забрал с собой Лауру и Ирму и покинул Наазир. Маснал же великодушно не стал заявлять о бегстве рабынь.
Дзар и Грейсис продолжили сотрудничество с Малагаром Меларном, который продолжал камень за камнем отстраивать свой некогда великий Дом.
Что касается войны с Чед Насадом, то как выяснилось спустя полгода всё это было лишь уловкой Сабрардина Насадры и его армия нанесла удар не по Наазиру, а по городу иллитидов в глубинном Андердарке. Зачем и с какой целью - вопрос, который ещё предстояло выяснить лазутчикам Наазира, если Матроны посчитают это необходимым.
Сестра Могильщица не стала дожидаться пока Кхалнар или Тэль прикончат её в ходе своей борьбы, чтобы она со своими знаниями не досталось сопернику, и, сбежав из Наазира, отправилась в Маеримидру, город, в котором по слухам власть захватили последователи Киарансали.
-
Спасибо за игру.)
-
Хых, столько клевых отсылок для себя нашел) Это была ещё одна отличная игра о дроу, долго жила...круто на самом деле, что есть ещё мастера способные с игроками создавать такое искусное полотно :) Спасибо, Сол! Ну и хорошо, что не оказалось концовки с вампиром, который такой:"Я ждал вас господин Аль'Антолу", а бард такой:"Ноооооооу!" )))
-
нормальный эпилог жаль только что эпилог
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Закончив дела и оттерев, куском травы, руки от крови и грязи, чернокнижник стоял опираясь на посох. Он не спеша кормил с руки своего ворона, который жадно с утробным квокчанием заглатывал свежее, кровоточащее мясо. Рожа драконьего хобгоблина в кои то веки разгладилась, перестав напоминать маску рассерженного демона. Он чему то усмехался кривя рот. Шум от дерущихся за еду варгов, почти не долетал до этого места и Андар мог сосредоточиться на воспоминаниях...
Уже больше двух лет прошло с того похода, но мага до сих пор иногда проибирало ознобом вдоль чешуи закрывающей позвоночник. Только покинув крепость-город армия была ужасающе самоуверенна и полна амбиций, тяжёлой поступью шли воины Моруимов по диким землям. Им уступали дорогу, едва завидев поднимающую пыль стально-рыжую змею пехоты и быстрые когти отрядов наездников на варгах по бокам - чистая мощь, так казалось тогда. Андар был среди тех наездников, и как и все рвался в бой, чтобы смять и разграбить дерзкий монастырь вызвавший на себя гнев драконов. Копья и гизармы тускло блестели на полуденном солнце обещая врагам выпустить всю кровь и вырвать все кишки, в добавок. Первый натиск был ужасен... для людишек. Хилые стены монастыря, едва укрепленные после мощи атак двух братьев драконов не могли дать защитникам отсидеться за собой, всюду врывались на двор мощенный брусчаткой окованные вороненной сталью вороны-войны и чернокнижник помнил, как на его глазах кучку каких-то жрецов растерзала сотня копий его собратьев за несколько мгновений. И он сам жег темным огнем всё и вся где только мог, как увеличенный его заклинанием хобгоблин ударом кулака раздавил в пыль и кровавую кашу, пытающегося оказать сопротивление монаха. Теперь его глаза воскрешали в памяти картинки той битвы у врат, как дорого давались им эти победы никто не понимал. Даже он, маг, лишь упивался яростью схватки и равнодушно провожал валящиеся трупы соплеменников - кому вообще нужны неудачники? На каждого убитого врага они отдавали троих-четверых и не видели в таком размене ничего особенного. Ведь они почти переломили хребет защитникам. Остался последний рывок. Смять и добить. Но долго оставаться слепы красные шкуродеры не смогли, стоило им войти под прохладные своды зданий и их встретили пустые коридоры набитые пакостными ловушками и отвратительной магией. Андару иногда сниться та шипастая яма, куда он чуть не вступил и где лежало пятеро вороненых воронов распятые на шипах и все ещё дергающиеся в агонии. Мимолетная тень опасности, заставила его не делать следующий шаг и он остался жить. Дальше он уже был более чем осмотрителен и осторожен, он прошел ловушки с большей частью хобгоблинов. И внезапно оказалось что у противника ещё были в запасе свежие силы. На той небольшой площадке(двадцать на двадцать метров) разыгралась самое масштабное сражение что он успел повидать. Чернокнижник помнил тот момент как-то отрывисто, размазано. Битву выиграли вторженцы и погнали отступающих врагов по длинным извилистым коридорам. По лабиринту уходящему к самым корням горы. Скоро ярость схлынула и несокрушимая армия распавшаяся на множество небольших отрядов, была вынуждена долго и упорно пробиваться сквозь тысячи засад обратно на поверхность, к ловушкам. Из пыльных коридоров залитых кровью вышла от силы треть армии, и в спину им били заклятья, и ядовитые стрелы, от которых ты не падал за мертво, а долго ещё стенал агонии пытаясь разодрать себе грудную клетку и вырвать сердце, лишь бы прекратить эту всеобъемлющую боль. Это маг связанный со смертью прочитал в глазах погибшего наездника на варгах, умирающего на обочине. И было отступление. Долгое и утомительное, приправленное словно жаркое специями - тихим страхом пред повелителями. Что скажут драконы, когда узнают что все что удалось их армии это разворошить гнездо с осами и унести ноги обратно. Соженные при отступлении постройки были жалкой тенью того результата, выполнения которого так жаждали Моруимы.
Ворон протяжно каркнул, сбивая с чародея пыль воспоминаний и возвращая в настоящее - сырое и пропахшое кишками гидры. Птица сыто щурила глаза, развалившись на наплечнике колдуна. Андар скинул щелчком пальцев гадостного ворона, заставив того совсем по куриному бегать по грязи и каркать от возмущения. "Нельзя расслабляться ни на мгновение иначе мой скелет украсит эти дикие земли, так же как мог украсить дно шипастой ямы" -, подумал чернокнижник направившись в сторону шамана и мертвого гнолла. Нужно узнать что удалось выведать как можно скорее. И наконец отдохнуть.
|
«Моряки» переглянулись, бросили промеж собой жребий, и ровесник Рука, парень с каштановыми волосами и ранней сединой, пошёл в «каюту» за инструментами. Рук сместился в середину и налёг на вёсла, безмятежный и спокойный, как гладь руки, по которой она начали свой путь. «Скрепить кресло» на лодке делом было таким. Сложным. Не предусматривало оно подобного, если честно. – Эй, ты. Как тя там. Ты б это, встал, что ль, – косноязычно и хмуро сказал гребец варвару. Кресло перенёс прям с Катриной, будто так и надо, примотал верёвкой к перилам. Сказал доверительно: – Как качать начнёт, над в хатке укрыться, а то волной тюк – и всё, спортится наряд-то. Аристократка нервно вцепилась в подлокотники, одарила выразительным взглядом гребца, который пошёл на своё место, и тихонько фыркнула. Все почему-то считали нужным дать ей совет. Обнаглели. При беглом осмотре Валдер мог сделать вывод, что лодочник не пил. По крайней мере, не был пьяницей, даже если где-то после работы и выпивал. Мужик был крепкий, даже слишком, от него разило потом и мокрым зверем, лицо было малоподвижно и скупо на эмоции, глаза угрюмы и непроницаемы. Мутный тип, с которым стоит держать ухо востро, таково могло быть первое впечатление. – С рыбаками ящеры наглеть вздумали, – пожал плечами красномордый, придерживая рукой руль, – а наши такого не потерпят, чё им, указывать какие-то хвостатые будут, чё им на ихней земле делать? А ящеры всё своё гнут, дескать, не заплывайте в озеро, наше оно. Сказывают ещё, правящие эти, из моста Йеомена, Боспира и Закатного холма, меж собой объединились, чтобы дорогу Иммера прикрыть, значится. А больше ничего не сказывают. Виверна в этом году пошаливает маленько, но так, чтоб совсем – ещё не бывало.
|
|
|
|
|
Лич исчез, оставив Родака в недоумении и страхе, потому как его слова просто обдавали холодом. Он прекрасно проводил линию мышления этого мага, по своему разумению, конечно, но ведь и лич мотивы особо не скрывал. "Сначала упомянут подарок- извинение, к которому жестко привязаны мы, затем нас Всех просят- требуют накормить, словно свиней на убой, затем явный указ на смерть ящерки, которую, впрочем, не жалко. Простая линия, простой сюжет, который стоит немного продолжить, учитывая страсть хозяина башни к экспериментам, чтобы легко понять, кто с огромнейшим шансом станет следующим в испытаниях... " Откуда-то донесся голос Белзагрима, и бард осознал что немного ушел в себя, что неудивительно в такой ситуации. Он был даже уверен, что имеется огромное количество существ, которые бы сейчас просто с ума сошли.
- Я не могу заболтать, как можно заболтать тварей, что от скуки сами любят поболтать... это невозможно... Они будут говорить бесконечно, потому что никакой внешней информации нет, словно мох с болота, они будут впитывать всякую ересь, хотя уже и впитали кучу всего. Представляете, босс, каждый день говорить о факте своего существования, приходишь и говоришь: дескать, я такой - Бац ! И вылупился из вонючего бульона. А ему так - Бац! Теперь ползай по потолку и всех таскай, а я еще телепортируйся. Ведь неважно, что ты висишь кверху ногами, и тебя итак тошнит, а еще у тебя восемь лап и вообще весь такой урод, так еще и телепортируйся. Неее... Они, конечно, может, и привыкли не блевать с потолками, потому что несомненно их бы заставили тогда пол оттирать, но, боги, это же демонам не пожелаешь. Вот смотрите, у того справа, на левой лапе сейчас волосы топорщатся, все потому, я уверен, что он не может выспаться, на потолке же не повесишь?!! Нужно спускаться! - Родак разошелся не на шутку, однако продолжал делать паузы между предложениями, сплетая их в невыносимую вереницу "незатыкания", - А как спустился? Это ж мир с ног на голову, какой тут сон? Несомненно, в них много от пауков и все такое, пауки -то могут так спать. Но при этом они не совсем пауки, они ведь с телами, да и разговаривают. Всегда можно обсудить свое уродство. А если кто не понравился за разговором, телепортироваться и поплакать в другой комнате. Очень удобно. Бездна, это ж какое счастье в туалет -то выходить?! Кто-нибудь хочет пообсуждать их выделения?! Сестра, ну вот посмотри, они ж едят нас, допустим, они же потом куда-то это из себя девают, где у них эти штуки, через которые они гадят, а еще на потолке!! Папа мой, дракон! Оно же вниз падать будет, а нам тут еще кушать предлагают? Отведайте, мол, а эти повесят сверху, - Родак подмигнул бехиру и достал барабан, он не был уверен, что ящерица переросток поймет прелесть представления, но стоило попытаться.
- На свете видал я много чего, Вонючих жуков и красивых хобгоблинов, да ! Не в рифму сейчас я немного пою, Но что же поделать, я петь люблю! Кусок в горло не лезет, ну просто беда! Надо мною десяток чудил, йо-хо-хо !
Он еще много чего нес и барабанил невпопад, хоть и сам морщился, но босс сказал, нужно делать.
|
|
|
Резко открытая дверь стала для оказавшихся за ней багбиров сюрпризом, как и вылетевшая из темноты сабля, что сходу полоснула по щеке и груди главаря, который собирался показать подчиненным, как стоит ломать двери. Кроме этих двоих Ранагар, взглянув мельком в сторону, заметил еще минимум четверых их волосатых подельников, что ждали дальше по коридору и у лестницы. Пробиваться через такую компанию было проблемой, но других вариантов видно особо не было, поскольку вылезать через окно второго этажа уже казалось поздновато. - Эй! - Только и успел воскликнуть подчиненный раненого главаря, увидев Ранагара. - Да не стой, тупица. - Рыкнул босс, отшатываясь назад, чтобы подставить под следующий удар своего подручного.
Сперва Ранагар был доволен планом и тем, что он увенчался успехом. Но это было сперва. Так как только воин ударил багбира, что хотел высадить дверь, дроу приподнял правую бровь и заметил еще нескольких багбиров. Увы, слух мужчину подвел, да и не мудрено. Дверь оказалась крепче, чем думалось, а сам воин - далеко не следопыт и определить на слух количество противников - это больное место для него. Да и вообще... какая разница, когда драки все равно не избежать. Толстоват мужчина для окошка, будьте прокляты - пирожки Змеи! Улыбнувшись, наемник сделал жест рукой, приветствуя противников, - Какая честь. пять немытых и враждебно настроенных истукана пришли по мою душу, - в голосе Ранагара послышались наигранные ноты разочарования, а на лице было написано "ну вот, опять эти бродяги позолотить ручку пришли", - Чем обязан? Или сперва подеремся, а потом поболтаем?
Но вот, багбиры решили ответить на вопрос наемника прямолинейно, отчего и начали махать булавами. Ни в технике, ни в точности им не занимать. Косяк в этом убедился, а вот Ранагар спокойно достал второй клинок, прокрутив его с таким играющим видом, словно это было не остро наточенное оружие для ликвидации целей, а простая игрушка для ребенка. Хотя, и не с такими вещичками баловались ученики Ранкара. Понимая всю важность переговоров с багбирами, Ранагар передал весь поток эмоций отвращения к врагам и нанес серию ударов по тому, кто стоял перед ним - в багбира. Быстро, ловко, стараясь задеть каждый видимый участок тела. Особенно - шею. Не забывал воин и о защите. Багбиры были достаточно топорными противниками и труда уклониться от их натиска не было. Главное, Ранагар старался не подходить к ним на близкие дистанции, чтобы не задохнуться от зловония изо рта.
|
|
- Итак, студенты. Я рад приветствовать вас в зале иллюзий. Как вы уже убедились, некоторые иллюзии обладают достаточными боевыми качествами, при этом их порой не отличить от реальных. Но это заклинание вы изучите чуть позже, ибо любую науку следует изучать с азов. Наши занятия будут проводиться по следующей системе: сначала теория, потом практика. Так будет для каждого курса школы иллюзий, которую я преподаю. В течение периода обучения будут контрольные работы, на которых я буду выдавать как теоретические, так и практические занятия.
- Итак, начнём с азов теории.
Иллюзорные заклятья обманывают чувства и разум других существ. Они заставляют остальных видеть вещи, которых нет, или не видеть вещи, которые есть, или слышать фантомные шумы, или запоминать события, которые никогда не происходили. Естественно, внутри этой школы есть подразделение на подшколы. Этот список включает в себя: Вымысел. Заклинание-вымысел создаёт ложное чувство. Внимающие вымыслу внимают одному и тому же, а не их собственной слегка отличной версии вымысла, ибо вымысел не является личным впечатлением разума. Вымыслы не могут заставить что-нибудь казаться чем-нибудь ещё. Вымысел, который включает в себя слуховые эффекты не может воспроизвести интеллектуальные беседы, хотя в заклинаниях могут быть и некоторые исключения, которые лишь подтверждают общее правило. Эти заклинания бесполезны для прямой атаки, но их можно использовать для отвлечения внимания или задержки врагов. Чары. Хотя эта подшкола так и называется, не стоит путать её со школой зачарования. Эти заклинания изменяют чувственное восприятие цели заклинания, заставляя её пахнуть, выглядеть или звучать по-другому. Образец. Они похожи на вымысел, однако образцы также влияют на разум тех, кто их видит. Фантом. Можно сказать, что это тет-а-тет иллюзия. Эффект от неё видят только заклинатель и цель, ну или цели подобного заклинания. И это менно что личное восприятие разумом. Остальные не замечают эффекта фантома. Ну и последняя подшкола, самая сильная. Тень. Теневое заклинание создаёт что-то, что частично реально и заполнено внепространственной энергией. Такие иллюзии имеют реальный эффект, а урон, ими наносимый, также реален.
Заклинание, которое я вам продемонстрировал в начале урока, как раз относится к теневой школе. Но сегодня мы с вами займёмся азами и попытаемся создать призрачный звук. У вас на партах лежат клочки шерсти. Это тот реагент, которым вы подпитываете заклинания. Вы должны взять перо, начертать на этом клочке магические символы, которые нарисованы у вас на пергаментах на парте, и произнести слова: urvakany dzaynayin. Затем вы вольны подумать любые слова, представив себя на месте входа в зал. Если вы всё сделаете правильно, то вы услышите свой голос как раз со стороны входа.
|
Девушка ответила на хмурый взгляд Исилендила ясным взглядом человека, которому глубоко безразлично, кто, как и что, и неопределённо повела плечами на заданный вопрос. Конечно, интересно. И, между прочим, мог бы и сам догадаться, что Лараэр там не от эльфов пряталась специально в робкой надежде, что о ней позабудут, а свой интерес удовлетворяла. Эльфы в большинстве своём были в порядке, просто устали бродить в подземельях. Девушка приветствовала их скромной улыбкой, наблюдая, чтобы её внезапный питомец не потерялся. На попытку Эларена установить контакт – а что это было? вежливость или интерес? – Лараэр только пожала плечами. Рассказывать было особо нечего: видения их едва ли могли заинтересовать, да и не в том состоянии она была, чтобы их пересказывать, а никаких сокровищ – никакой поживы – она не нашла. Ценность подземелий вовсе не в этом. – Никаких сокровищ, лишь закрытая дверь в столовой, – откликнулась шаманка, болезненно улыбнувшись уголкам губ. Вспоминать о своих исследованиях подземелий, пока они ещё свежи, ей хотелось меньше всего на свете. – Вы завтра можете проверить. Девушка плелась в хвосте отряда, подстроившись под шаг слизня, и механически разглядывала ночной лес. Он был похож на рисунок на мокром тёмном бархате. Глубокий, со многими деталями, не заметными взгляду в первый раз. На лес просто приятно было смотреть – душа тихонько радовалась, откликаясь на пейзаж, и мало-помалу успокаивалась. Языка леса шаманка не знала, ей ведомы были лишь души не ушедших, но, думалось ей, что у леса есть своя душа. Незаметная, тихая, пугливая, как говорят. Она редко расползалась по всему телу, прячась в «животе» или «груди» от тех, кто ступал в лес, но по причине доверчивости была готова открыться любому, кто пожелал бы того со всей искренностью. Река, укрывшаяся тоненькой периной тумана, с тихим плеском вёсел по воде выразила своё неудовольствие полуночникам, мешавшим ей спать, и успокоено задремала, стоило им только оказаться на другом берегу. Когда в мраморную вечность, которую собой представлял пейзаж, облитый молочно-белым лунным светом, неуместно вмешались разноцветные светильники, напоминавшие болотные огни или огни ведьм, Лараэр с удивлением осознала, что они пришли. Улица, по которой они гуськом тянулись к своему дому (странно было думать об этом так), была с голубыми светильниками, окруженными тянувшимися к свету ночными насекомыми. Магический свет не обжигал их, но вводил в заблуждение – и кружившиеся в танце позволяли этому дурману обманывать себя. Затем с голубыми светильниками смешались жёлтые, где-то равнодушные и далёкие, где-то тёплые – по этой улице они дошли прямиком до выделенного им домика. Перед дверью Лараэр подняла слизня на руки, крепко прижимая к своей груди и не доверяя эту ответственную миссию никому другому. Она боялась запачкать пол и не хотела ночевать в доме, а потому раздумывала над тем, чтобы уйти на улицу. Там было не холодно. Если, конечно, под утро не придёт ливень, то можно было бы переночевать на дереве, подальше от травы, которая утром, судя по туману, будет очень мокрой. Когда речь зашла о расселении, шаманка, остановившаяся в дверях, оглядела эльфов, сжав губы: сказать или уйти просто так? Хотя, наверное, формально она была членом отряда, а потому, возможно, кто-то мог чувствовать себя обязанным приглядывать за ней (тот же Исилендил). – Если дурь ещё не вся выветрилась, то так ли безопасно позволять ночевать одному на улице? – тихо спросила девушка, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно, а затем поглядела на Эларена, чуть склонив голову набок: – Я переночую на улице, нет нужды за меня волноваться. Не хочу, чтобы здесь всё было в слизи. И, развернувшись, стала осторожно спускаться: из-за слизня на руках ей сложно было смотреть себе под ноги.
|
Выбираясь из подземелья и проходя мимо изображения Аэрдри Фаэньи, Алькаэль задумался про своего пернатого приятеля - последние дни они нечасто вместе, так как птице по душе был простор и открытое небо, с которым в подземелье очевидные сложности, а уж заставлять его у проводника не было ни малейшего желания. Вот разве что уговорить? Но и то, разведчик из него в узких коридорах сомнительный, так что пусть себе летает в свое удовольствие.
Ноги сами несли эльфа по дороге, факел освещал скудный участок пути, спутники ускоряли шаг - всем хотелось на ночлег оказаться не боги знают где, а в более обжитых местах, и это было просто чудо, что Марон-Пончик не наступил на птенца, который притаился на краю лужи, которая гордо изображала озеро посреди тропы. Пончик как раз собирался ее обойти, но то ли потому что хоббит был трусишкой, то ли потому, что ростом меньше остальных - но он заметил, что вот это нечто - не камень, а что-то все-таки живое. И еще большее чудо, что топор Карха Чернобородого не сделал из одного мокрого комка перьев - два. Уделив какое-то время нервному смеху, чертыханию и обиженному карканью, компания двинула дальше, и много лет спустя Алькаэль все еще задавался вопросом: что ему тогда стукнуло в голову, какая такая блажь ему втемяшилась, что вперед после той встречи он шел уже с птенцом в руках, черным, как ночное небо если погасить все звезды, маленьким, как кулак, но уже достаточно сообразительным, чтоб отличить кусок хлеба от пальцев?
Какое-то время им пришлось привыкать друг к другу: эльф не любил, когда ему садятся на голову (в обоих смыслах) и гадят на плечо, вороненок не любил источников перегара в тавернах и оставаться в одиночестве - по крайней мере надолго. Оба любили вареную картошку, свежий салат и свежий ветер, но вот если Кррк мог спрятаться от дождя в капюшон эльфийского плаща, то бродяге самодвижущаяся сухая карета не светила. Максимум - телега с мягким товаром, на котором можно посидеть и дать ногам отдохнуть.
Птенец вырос, уже не помещался даже в пустой капюшон, но по-прежнему не любил дождь и пьяных, особенно которые хотят познакомиться поближе. По-прежнему любил кататься на плече (но с пониманием улетал в сторону в некоторые ответственные моменты), спокойно и иногда даже с интересом относился к присутствию других не-пернатых, и даже гавкающих и мяукающих четвероногих (если они с должным пониманием относятся к его присутствию, ага). А вот Алькаэль выяснил, что с вороньей точки зрения тушеная капуста - сущая гадость, яичница - пойдет, но лучше с кусочками мяса, и что будет разумно предупреждать любопытных о том что "пальцы не совать....".
Наконец-то выбравшись на поверхность, проводник посмотрел вокруг - где-то теперь птиц? Давненько они не общались по-душам...
|
|
|
|
|
|
|
-
два красивых полушария, едва не вываливаясь из глубокого выреза Вот хоть убей, не могу представить у эльфийки их достаточного размера, чтобы захотелось укусить за интересную часть. ^^
|
|
|
|
|
|