Голосование пользователя

Коварство последнего драконьего сына не ведало границ. Как мог он?! Как смел?! Зогцок сдвинула брови, ответив на взгляд Харуга своим, с возмущённо сведенными бровями и прекрасными глазами, широко распахнутыми в попытке... то ли устрашить, то ли указать на перегиб.
Если это и не называлось манипуляцией, то определённо было ею, Харуг с наслаждением тёмного эльфа колол бедную девушку злым словом, давая понять, что считает её виновной... безо всякого стыда и права! Но только Зогцок захотела разразиться гневной тирадой о неправильности подобного поведения, как её понесло следом за удаляющимся сундуком с зверятками. Внезапно и без объявления войны.
Ледник огласил визг. Ледник огласили возмущённые требования прекратить. Ледник огласила пронзительная имитация свиста с использованием гармошки, а затем и импровизированная сирена, въедливая и не в лад.
Бардесса ступила на тропу войны.

Зогцок хотела было ответить, что Дымчатая Смерть на весь Ледник такой один (история других не знала), но мысль прервал пушистый комок... непонятного. Бардесса закрыла рот, с удивлением рассматривая торчащий мелкий нос. То есть прям... совершенно абсолютно крохотный.
— Ой. Он же... где ты его взял? Ты что, — ужаснулась Зогцок, — убил его родителей?! У нас нет молока, чтобы его выкармливать! Кошмар... ужас... кошмар... — Она извернулась, закапываясь в свою сумку и лихорадочно перебирая припасы.
— Сейчас... сейчас... Вот!
Зогцок замерла в победной позе с вытянутым вверх мешочком.
— Мы сварим ему кашу! Мягкую, тёплую, жидкую... как молоко! Божечки-кошечки, он жевать-то умеет вообще? — Бардесса подтолкнула казан поближе, чтобы рассмотреть найдёныша.

Под аккомпанемент чуть более безумный, чем хаотичные звуки вакханалии боя (когда там у драконов голос грубеет?), Найгмиив спланировала вниз, при приземлении слегка похрустывая подошвой сапог останками голема о каменный пол. И все бы было замечательно — Алая чаша с ними, противники повержены, знай себе, улетай с добычей под злые, но приятные душе окрики, но ведь не все может быть так складно, когда с тобой в отряде целый комок хаоса. Так ведь? Колдунья от обуявшего ее по первости разочарования сжала ладони в кулаки, тяжело вдыхая затхлый воздух. Закатила глаза, когда слух царапнул совершенно невменяемый приказ шамана, который вдобавок под натиском двух соратниц не сообразил, что его слышали не все. Колдунья подошла к алтарю, с ухмылкой глядя на топтавшихся на месте жрецов, и, взяв с него камень с наложенными Шедхрал чарами, бросила его в сторону, попутно повторив Харугу сказанное Белзагримом. Когтистая рука взметнулась в воздух, и вот уже внутренний взор очерчивал ауры, что сквозили от вещей на трупах, и о коих она сразу уведомила брата.
— Иной раз я удивляюсь, как безрассудно мы тратим время. — С нажимом произнесла куда-то в воздух полудраконица, но нет-нет, да поглядывая в сторону, куда полетел лидер отряда.

Необразованные дикари имени Зогцок Великолепной не вняли, и кобольдесса всерьёз задумалась, возмущает ли её данное обстоятельство. Или эта буря эмоций вызвана тем, что она прекрасно понимала, что с Харугом каши не сваришь, а потому вероятность того, что их отряд отважных искателей историй возглавит он, была последней в списке того, как должен был завершиться этот день… в том самом списке, которого в природе не существовало вовсе. Она протараторила что-то о том, чтобы без неё, раз уж начали, не начинали, и вообще она скоро придёт, и была такова. Только хвост свистнул в воздухе, когда она по-ящеричьи шустро и на четырёх лапах разом скрылась в темноте, устремляясь к стоянке ондонти.
К моменту её возвращения с двумя бесформенными комами непонятно чего, имевшего болотный цвет и вид мха, бой уже кончился, и мордочка бардессы по этому поводу изобразила смесь огорчения очередным игнорированием слов и радости… понятно, чему.
– Пожалуй! – живо согласилась она, оставляя свои трофеи подле казана, и живо перебралась на Белзагрима. – Они ещё живые, – застенчиво сознались ему на ухо. – И я хотела бы забрать их шкуры и сшить из них одеялко. Чтобы Зубастику было мягко и тепло в казане!

Роль Тарога в помещении жилища, если можно было так сказать, хотя какое там, логова древнего предка-драколича, оставалась исключительно созерцательной. Отцы и Тиамат считают, что надо иметь с ним дело? Значит, так тому и быть. Благо, в переговоры тоже было кому вступать и потребности что-либо добавлять паладин не ощущал. Мумии, големы, фанатики... Всех порвём. В порядке поступления. Хотя идея опередить жадных до Чаши, конечно, выглядела заманчиво, но и тут в планирование Тарог не полез, ограничившись удовольствием от созерцания боя да ободряющими обоих братьев по очереди выкриками.

— Что касается этих чужаков. Вынужден признать, я не имею представления о чем конкретно может идти речь, так что если вы что-​то знаете, то лучше выкладывайте здесь же.
Продолжавшая наблюдать за передвижениями Элина по комнате Беласко, при этих словах удивленно вскинула брови, а в следующую секунду словно что-то осознав, тихонько ахнула, поспешно прикрыв рот ладонью.
– Ну конечно... вы ведь... вы ведь даже не понимаете о чем речь, верно?
По правде сказать, Одесса и сама немногое знала о чужих, не в последнюю очередь потому что сама активно избегала подобных запретных знаний. Пусть она и была пресыщенной аристократкой, из мира в котором слово "закон", означает скорее не слишком настойчивую рекомендацию, а не нетерпящее исключений правило, но все же Беласко оставалась жительницей Империума Человечества и такие истины как "не смотри на чужого, не слушай его, не говори с ним" были вбиты в нее не менее прочно, чем в любого другого последователя Имперского Кредо. По правде сказать, тот факт что большинство "людей её круга", спокойно позволявших себе переступать через многие, не менее строго соблюдавшиеся на иных мирах законы и догмы, тем не менее однозначно соглашались со справедливостью священной ненависти Человечества к Ксено, убеждал Одессу в правоте этой точки зрения, ничуть не меньше чем фанатичные проповеди священников. В конце концов если даже НАШИ так считают, то значит это действительно истина, а не удобная ложь для черни, которую конечно нужно бы поддерживать на людях, чтобы оная чернь знала свое место, но при необходимости можно и проигнорировать. Истину игнорировать нельзя. Великий человек может при желании не следовать законам установленным для маленьких людишек, но даже великий человек должен знать, где ему остановиться, иначе он не великий человек, а всего лишь глупец, пытающийся прыгнуть выше своей головы. И мальфийка, многажды нарушавшая законы отдельных планет, никогда не позволяла себе, ни контакта с ксено, ни торговли их оружием или технологиями, ни даже посредничества между сторонами такой торговли желавшими. Не смотри на чужого, не слушай его, не говори с ним. Или пожалеешь.

– Господин барон... господа... – Налив себе ещё вина, Беласко двумя пальцами подхватила бокал и поднялась со стула, медленно зашагав вокруг стола – То что я вам сейчас расскажу... может шокировать вас... возможно покажется вам невероятным... однако я уверяю вас, все что я говорю сейчас правда – Остановившись перед дверью, спиной к собравшимся, Одесса на мгновение замерла, наблюдая за тем как плещется вино в бокале и водя пальцами по его краю, пытаясь понять откуда начать. Наконец, собравшись с мыслями, мальфийка тяжело вздохнув вновь заговорила
– Планета на которой вы живете – не единственная в галактике. Империум состоит из тысяч... десятков тысяч миров таких же как Эйкридж. Не идентичных, разумеется, большинство из них гораздо более развиты, но везде живут люди, такие же как вы и я и все они славят Бога-Императора. Но люди... люди не единственные, кто живут в галактике. Там... там куда не достигает его благословенный свет, подобно вредоносным паразитам или изготовившимся прыжку хищникам таятся ксено. Чужие. Нелюди. Мне неизвестно как они выглядят – некоторые говорят что они почти неотличимы от людей, другие что они столь чудовищны, что от одного взгляда на них можно помутиться рассудком, третьи - -что они имеют тысячи образов, но за разными личинами прячется одинаково чуждый и враждебный нам разум. Возможно существуют разные виды ксено, подобно тому как есть разные виды животных. Но их объединяет одно – Пальцы скользившие по краю бокала замерли – Нетерпимость к человечеству. Если они вообще способны мыслить и чувствовать подобно нам, то все что они испытывают к нам – это порожденная страхом ненависть и зависть к нашему величию. Миссия Человечества – овладеть звездами и чужой зная это, боится и презирает нас, мечтая нас уничтожить. Мечтая о том, когда все что выстроило человечество обрушится, погребая нас под обломками и ксено, словно падальщики будут копошиться в руинах. И каждый из них, старается приблизить этот момент, каждый из них, ждет лишь шанса чтобы ударить. Берегись чужого. Не смотри на чужого, не слушай его и не говори с ним. Чужой несет лишь смерть и заслуживает лишь смерти. И... и если господин Леган говорит правду...
Одесса резко развернулась, прожигая остальных пристальным взглядом. По её лицу было однозначно понятно, что аристократка не играет и сама искренне верит в то что она говорит.
– Тогда чужие уже на Эйкридже. Среди нас*

После решения всех насущных дел и утоления зверского голода сытным ужином Найгмиив, дабы оттянуть неприятную для нее тему, переключила свое внимание на снующего по дому драконоподобного детеныша. Когда в очередной раз мелкий пакостник решил напасть на ее пятки, колдунья, пользуясь случаем, бесцеремонно схватила его тушку, удерживая ее на вытянутых руках и поворачивая вокруг своей оси. Не то, чтобы это создание вызывало у нее умиление, но убивать его как тех же копошащихся неподалеку ондонти ей безусловно не хотелось. Чувствовалось в нем что-то слишком родное.
– Могу с уверенностью сказать, что это детеныш синего дракона. Выглядит слабее, чем должен, но это, скорее всего, из-за того, что мой молниевый шар спровоцировал его преждевременное вылупление. Если источники не врут, он жрет почти все подряд, уже должен уметь сам охотиться, создавать молнии и воду. Лет через пять так и вовсе будет с тебя ростом, Белзагрим, если не больше. – Затем Найгмиив задумалась на пару мгновений, всматриваясь в вылупленные на нее глазенки, и хмыкнула, – Странно осознавать, что наш отец когда-то выглядел также.
Опустив объект исследования на пол, колдунья в своем намерении избавиться от его присутствия на месте обсуждения вопросов, призвала перед его носом небольшую иллюзию трех светящихся птиц, которые с треском молний и негромким чириканьем приманивали к себе.

Закончив с наиболее приятной частью разговора, Найгмиив откинулась на стуле, прикрыла веки и потерла переносицу. Сначала треклятые дварфы, теперь это. Тяжелый взгляд заклинательницы стал сумрачнее, он выдавал все ее разочарование и раздражение озвученным планом, связанным с бывшими пленниками так называемых драконоборцев.
– Напомните мне, с какого момента мы стали спасать всякий бесполезный сброд? Нам действительно настолько необходимо тащить их с собой? Мы вроде как собирались в карательную миссию, а не спасательную. Да и после предупреждений отца, я не уверена, что Кельтенгерил будет счастлив увидеть помимо нас еще и толпу орков на пороге своего дома.
Высказав все свое недовольство, взращенное уже одним фактом того, что им вообще приходится это обсуждать, Найгмиив выдохнула, прикинула варианты, и мысленно отгородила себя от того, чтоб заниматься сейчас надуманной проблемой.
– Мое колдовство направлено лишь на то, чтобы уничтожать врагов и изучать магию. Максимум, что я могу – это ускорить их ездовых зверей или нас самих, но повторюсь, что нам проще от них избавиться или оставить здесь. Им была дарована свобода, и этого, я считаю, уже вполне достаточно.

- Я, уважаемый, - хриплота и фривольность внезапно улетучилась из голоса барона, он весь подобрался, живот был втянут, плечи расправлены, спина выпрямлена, хмурый взгляд серых глаз с прищуром впился в баронета, - человек с чрезвычайно выдающимися творческими способностями, самый богатый убийца монстров на юге от Эверлунда, дамский угодник и ловелас, защитник слабых и нуждающихся, владетель самых зеленых пастбищ и самых толстых овец , Хозяин Первой латной сотни Защитников этих же земель, отец десятка бастардов, - барон благодарно кивнул подавальщице за предоставленные блюда, - и крестный отец сотни чьих-то засранцев. Барон Оражд Намилик, ссука, к вашим услугам! А кто ты без своей магии, а? Все, Марк, я кончил. Обещаю, пока мы не покинем этот благородный дом с обильной едой, я не стану провоцировать этих господ на шевеление мозгами в неудачных попытках оскорбить мое Я... Это не удавалось даже моей первой жене... Любители... - аккуратно взяв кружку с пенным, Оражд вытянул ее над столом, предлагая всем чокнуться, - Чтобы хер стоял и бабы давали!

Харуг не выглядел слишком довольным, ещё и странно на неё смотрел, кобольдесса успела забеспокоиться и даже попыталась припомнить, а точно ли сообщила, что ответственности за чары котла не несёт?
– Нет-нет-нет, нельзя дважды варить ту же вещь! – замахала на него лапами Зогцок. – Она же разварится и станет совсем непригодной! – И, спасаясь от пристального внимания воина, сделала вид, что больше увлечена обвариванием сунутого Тарогом оружия. Хвост на всякий случай поджала, а ну как опять её схватят за что-нибудь?
На свет после манипуляций кобольдесса вытащила пояс с гравировкой симпатичных драконьих крыльев и отдала счастливому владельцу. Интересно, а у Харуга ничего не вышло, потому что он тогда её не послушал и призраков обижал?

Демон разом распушил хвост. Мужчина был, есть и остаётся мужчиной, хоть демонический, хоть обычный, и на женщину (даже полуметровую ящерицу) реагировать будет всегда одинаково. Хотя, положа руку на сердце, полуметровая ящерица была симпатичнее большинства демонических женщин за вычетом суккуб и их потомков.
– Но почему?! Ты смотри, он же готов сотрудничать! – Зогцок захлопала глазами, приподнимая черепушку, чтобы видеть Белзагрима. Наверняка тот попросту завидовал красивому каменному прессу демона и ширине плеч, вот и запрещал. Или… – Ты что, ревнуешь?! Но я… я же ничего такого… я…

Зогцок было… сложно сказать, как. Глаза в кучку, язык вывалился из пасти, сама она, цепляясь за край котелка, делала вдох и выдох. Видать, и впрямь укачало. Котелок качнуло, когда она отбрыкнулась в его глубину.
– Господин Пугало, – голосом умирающей простонала она, – вы не подскажете, где может прятаться Плоскоушка?
Господин Пугало – честно позаимствованная из садов призраков кукла – безмолвствовал. Наверное, имей он возможность и впрямь что-то сказать, то поделился бы немедленно, а так… Зогцок вскочила, схватила куклу и ткнула одной его «рукой» в сторону дальней двери.
– Господин Пугало говорит, что Плоскоушка там! Быстрее-быстрее, она вот-вот избежит возмездия и запрёт нас навеки блуждать этими страшными и тёмными коридорами, полными эльфов, которые вечно возрождаются!

Добрались быстро. Магический дом? Непривычное применение магии, Тарог гораздо чаще сталкивался с боевым использованием и его последствиями. Но магия - на то она и магия, в умелых руках или щупальцах чего только творит. Картина внутри, правда, уюта не навевала, но его ли воину искать?
- Зря ты Мясника жарить собралась, - заявил Тарог, осмотрев сцену и действующих лиц. - Он наверняка не только жесткий, но еще и отвратный на вкус, если вообще не ядовитый. Ну и Белзагрим огорчится. Наверное.

Долго ли, коротко ли, да обобрали демона и выдвинулись, ведомые смутным указанием бардессы, на юго-запад в поисках некоего жилища (которое могло быть снова набито призраками, но то уже дело такое, найти кобольдессу стоило хотя бы ради того, чтобы забрать обратно «спасённое» зверьё).
Дом, найденный Зогцок, выглядел так свежо, что впору было подозревать ловушку. Кобольдова внимательность уже имела все шансы войти в легенды Роковой Вершины, так что осмотреться явно не помешало. Животных, как и сманившей их двуногой ящерицы, было не видать.
Дом был калькой с человеческого, все окна горели да и смотрелся розой в куче навоза – уж больно не к лицу подгнившему мёртвому лесу да и поставлен кое-как. За это, впрочем, можно было зацепиться. В плетении, стоило только подойти ближе, колдунья уловила перво-наперво тонкие нити чар заклинания тревоги. А уж затем – что дом был фальшивым. Вытканным магией, вероятно, по прихоти бардессы, чей знакомо отвратительный голос доносился даже сквозь закрытые двери.
Да. Она опять вопила. И, судя по отдельно прорывающимся визгливым выкрикам, возмущалась, что её прекрасный труд норовят пустить свинье под хвост.
В общем, это была заявка на балаган, угар и содомию – и примерно это Белзагрим (а следом и все остальные) и получил, открыв двустворчатые двери (тренькнули где-то вскользь чары, сообщая о вторжении) и первым попав на праздник жизни. Первый этаж был одновременно и залой, и кухней, имея дверь лишь под лестницей на этаж второй. Вероятно, куда-то в кладовку. Сейчас, впрочем, подле той двери мирно спал рассёдланный ворг. Что касалось всего остального…
Мясник явно мечтал сбежать на второй этаж, да вот беда – его туша никак не помещалась на узкую лестницу. А уйти оттуда он не мог, потому что перед ним, яростно размахивая половником, прыгала Зогцок, визгливо обвиняя его в покушении на ингредиенты для супа, порче имущества и аморальном поведении в принципе.
Доказательства присутствовали: парочка уничтоженных стульев, перевёрнутый стол (и разбросанные вокруг нечищеные овощи, которые бардесса заботливо тащила с собой аж от самой Роковой Вершины, чтобы готовить, готовить и ещё раз готовить; часть из них, впрочем, была подавлена могучим кабаньим копытом). Отбитое в неравной (в пользу кобольдессы) схватке варево весело булькало на огне.
Мясник, судя по выражению морды, всерьёз просчитывал, как бы так поддеть ящерицу поудачнее да вышвырнуть в окно… и, может быть, даже сделал бы это, если бы не опаснейшее оружие богов в ящеричьих лапах. Мелькающий перед рылом половник делал вещи сложнее.

Аран остановилась, скользнула по нему рассеяно-пустым взглядом, не сделав ни единой попытки выпутаться из хватки. Голова её отрывистым движением слегка наклонилась. Слова Эльсара были справедливы, возможно, даже слишком справедливы, но это не означало, что она должна им следовать.
– Или не будет ничего, – ответила на его замечание.
Может быть, это вовсе не другой план, не телепорт, не иллюзия. Может быть, это кусок чужого сновидения, и сейчас они, к примеру, прямиком внутри головы злосчастного колдуна, вспоминают то, что когда-то знал он.
– Прошло несколько лет. Это место давно заброшено, за ним никто не следил, за ним никто не ухаживал, даже дети, судя по всему, не забегали в поисках «приключений». Поблизости точно никто не живёт. Из тех, кто был бы дружелюбен к путникам. И уж тем более к ушастым.
Аран перевела взгляд на человеческую девчушку, выбирающуюся из пещеры, меж бровей легла складка. Настороженность и озабоченность. Тяжёлый вздох. Она слегка улыбнулась краем рта, звуча без упрёка, простым очевидным выводом.
– Так можно и до внуков не дожить. – Полукровка прижмурилась, помолчала, по привычке прижав пальцы к губе, чтобы обгрызть. – Хорошо. Спрыгнуть с обрыва я всегда успею. Только не жги холст.

Увидев указанные Немеей следы, Абдул присел, осмотрел их, даже промерил след пядью.

- Это след не призрака - южанин зачем-то принял на себя роль Курбаши Очевид-бека - Артааглиты, демоны с бараньими головами. Сами по себе не слишком сильны, но могут поднимать нежить и усиливать её, как жрецы злых божеств. Яд и молния их не берут, остальное, кроме Света - это слово он так и произнес с большой буквы. - плохо. Полагаю, если мы хотим спасти кого-то или что-то - стоит поднять паруса решительности на корабле наших намерений, пока штиль промедления не оставил его посреди моря неспособия.

Сидя у костра и слушая разговоры Белзагрима, Шедхрал и Найгмиив о возможных противниках, Харуг достал из ножен явно залежавшееся в них оружие, положил на колени и с выражением полной озабоченности принялся его чистить, вопреки тому, что оно вряд ли в этом нуждалось. Под его неспешными уверенными движениями темная сталь нет-нет да и поблескивала в свете огня, отражая танцующие языки пламени, и в эти моменты клинок, несмотря на редкие, лишенные всякой систематичности зазубрины (а может и наоборот – именно благодаря им), представлял собой весьма угрожающее зрелище.
Неизвестного соглядатая Тариик'кон заметить не успел, и даже не пытался. Он медленно поднял голову и уставился в указанном направлении, какое-то время вглядываясь в темноту, будто и вправду что-то там увидел. Затем поднял перед собой меч и оценивающе стал изучать результат своей работы.
– Демоны, карги, гниль какая-то... – начал перечислять он ровным голосом услышанное от спутников, не отрывая взгляда от оружия. – Всякая нежить, другие непонятные твари, должные стать для нас проблемами. Но для всех них есть одно верное решение... и оно у меня в руках, – на последних словах воин оскалил свои клыки в жуткой ухмылке, и это был явный признак того, что он остался доволен результатом осмотра.

  — Бабах! — воскликнул гном и, заливисто хохоча, плеснул в котел из какой-то бутылочки.
  В котле ощутимо бабахнуло, пламя взлетело до самого каменного потолка, а стоящая на столе посуда дружно подпрыгнула.
   — Ну вот, готово, — удовлетворенно хмыкнул хозяин, заглядывая в котел. — Фирменный пунш Рэджи к обжигающим историям о драконах! После этого вы забудете все, что подают в тавернах!
  Разлитый по кружкам, напиток дымился специфическим синим дымком, а исходивший от него запах мог свести с ума даже дварфа. Впрочем, судя по лицу Келгара, он и сводил. Веселое застолье, начавшееся с разговора о работе, продолжалось...

***
  Упершись в каменную арку древних руин, Эльсар и его спутница остановились. Трактирщик сказал, что алхимик живет именно здесь. Да, точно: пройти до раздвоенного дерева у холма с синими цветами, повернуть на боковую дорогу и дойти до конца. Однако, здесь не было ничего, кроме камней и развалин. Легкий ветерок шелестел вокруг ветками и, казалось, что вокруг нету не души. Идти назад было глупо, поэтому следопыт и друидка решили, все же, обыскать место, в котором оказались. Даже если они не найдут гнома, так может быть, найдут что-то другое?
  Быстрый осмотр ничего не дал, кроме странного рычага, торчавшего в стене старой полуразрушенной башни. Посмотрев на Аран, Эльсар пожал плечами и потянул рычаг вниз. Где-то глубоко под землей что-то щелкнуло, звякнул колокол и пол под ними мелко завибрировал. Еще пара мгновений и две каменных плиты в полу раздвинулись, открывая лестницу, ведущую вниз. Навстречу лесным жителям поднимался, забавно подпрыгивая, гном в кожаном переднике с моноклем на лбу. Почти налысо бритый череп, короткая бородка с явными следами какого-то химического воздействия и хитрый проницательный взгляд не оставлял сомнений: перед ними тот, кого они искали.
  — И кто тут у нас? — возопил он, взглянув на гостей. — Искатели приключений в поисках ответов и славы! И это славно! Заходите, заходите, будьте как дома, а то вечер скоро, зачем же на улице мерзнуть! Заходите! — помахал рукой хозяин, и, развернувшись, двинулся обратно по лестнице.

  Рэджи оказался очень веселым и эксцентричным хозяином. Эти руины недалеко от кормирской границы пустовали пару столетий. Но однажды гному-изобретателю понадобилась лаборатория в тихом, но не очень отдаленном от цивилизации месте, где можно было бы проводить разные эксперименты. Он нашел эти развалины и поселился на подземных уровнях бывшего баронского замка. Так возникла эта лаборатория — скрытая от посторонних глаз, защищенная метрами земли и камня, но скрывающая внутри себя добродушного и изобретательного алхимика.
  Незадолго до появления Эльсара и Аран к нему уже зашел другой посетитель — дварф Келгар Айронпик с посылкой из Сюзейла. Как и в случае с молодыми людьми, хозяин зазвал курьера к себе, начала расспрашивать что и как, потом вспомнил, что пора бы и пообедать, потом они заговорились о методах закалки и зачарования стали, и тут прозвонил входной колокол.
  В результате еще через полчаса вся компания восседала за большим накрытым столом в одном из подземных залов. Залом это, конечно, назвать было сложно, но и говорить что это комната язык, как-то, не поворачивался. Видимо, здесь когда-то был не то склад, не то оружейная, но алхимик так все переделал, что теперь сложно было понять хоть что-то о прошлом этого места. На стенах горели магические светильники, в стене полыхал камин, а в углу высились блестящие латные доспехи в полный человеческий рост с большой алебардой в руках.

***
  Веселое застолье, начавшееся с разговора о работе, продолжалось. На камине поспевала очередная порция мяса с еще какими-то специфическим приправами, на столе было полно свежих овощей и фркутов и даже стояли свежие булочки, а шуткам хозяина не было конца. Вкупе с синеватым дымком, поднимавшимся от кружек с пуншем, все это создавало настолько неповторимую атмосферу, что делать что-то, кроме как пересказывать старые байки или до хрипоты спорить о преимуществах эльфийского оружия перед дварфийским (и наоборот, конечно же!), совершенно не хотелось.

Зал для брифингов фрегата класса Фаершторм “Отпущение Грехов”. Присутствуют полковник Андерам Химмельгейн и 2-ой взвод 1-ой роты.

Корабль вольного торговца перевозивший 501-ый полк к планете Мордрем-4 приятно удивил элизианцев неожиданно высоким комфортом. Похоже декадентный прожигатель жизни любил подрабатывать перевозкой пассажиров, а потому, вместо того чтобы закинуть живой груз в трюм — как это обычно бывало — солдат поселили чуть ли не в отдельные комнаты. Само по себе это не удивляло десантников — из-за своей специфики они редко когда ютились в насквозь промокших траншеях на передовой, но вот лететь в космосе с комфортом им ещё не доводилось. Удивительно чистый и свежий воздух без запаха ржавчины и машинного масла вместе с простым, но сытным и вкусным пайком, тоже были восприняты ими на ура.

Несмотря на это, настроения среди гвардейцев ходили тревожные и пессимистичные — события последних месяцев были до фрага необычными, даже по меркам элизианцев. Сначала им завезли целую гору специализированного оружия и высокотехнологичного снаряжения от количества которого хватались за сердце даже самые опытные интенданты: хоть Элизианскую Воздушную Гвардию и снабжали хорошо, лучше тех же кадианцев, которые считались эталоном Астра Милитарум в глазах Департаменто Муниторум, но такой фонтан изобилия редкого снаряжения был необычен даже для них. Затем были таинственные процедуры аугментации, о которой гвардейцам не было известно ровным счётом ничего, кроме того что это поможет им в будущих сражениях. Среди бойцов даже начали ходить нелепые байки о том, что шестерёнки попросту решили вживить в мозги гвардейцам когитатор который улучшит их точность стрельбы, скорость принятия решений и стойкость под огнём. Аргументом же послужило вживление солдатам в основание шеи импланта напоминающего разъём для инфо-кристалла — дескать через него слуги Омниссии будут загружать прямо в мозги гвардейцам нужные программы, как своим скитариям. К счастью эти россказни удалось пресечь достаточно быстро, но витающая вокруг всей этой процедуры завеса секретности серьёзно беспокоила элизианцев, причём как рядовых солдат, так и офицеров. Зато в чём все гвардейцы были уверены точно, так это в том, что их пошлют в самую глубокую задницу в галактике, которую командование только сможет отыскать — ничем иным объяснить такую щедрость было попросту невозможно.

Брифинг тоже оказался под стать недавним событиям — гвардейцы 2-го взвода не знали как он проходил у остальных, но им инструктаж перед заданием проводил сам полковник Андерам Химмельгейн.

- Итак, джентльмены, – в голосе полковника прозвучали привычные металлические нотки.

Несмотря на свой довольно молодой по меркам гвардии возраст, Химмельгейн обладал количеством аугментаций достаточным, чтобы посоперничать с некоторыми магосами Адептус Механикус — печальное последствие необходимости командовать с передовой. Руки, ноги, немалая часть внутренних органов и даже его голосовые связки были заменены на благословенный металл.

В полку ходила байка, что однажды на него выпрыгнул из засады ликтор, а Химмельгейн разорвал его на части голыми руками.

- Нашей первоочередной задачей на этой планете является разведка. На Мордрем-4 располагается важный исследовательский комплекс Адептус Механикус и какое-то время назад он перестал выходить на связь, – гвардейцам было немного непривычно слышать полковника без постоянного тяжелого шипения его искусственных лёгких, но похоже часть щедрот просыпавшихся на полк не минула и его.

- Если переданная мне информация верна, в этом комплексе шестерёнки изучали различные био-формы тиранидов. Я думаю можно догадаться к чему это привело, – полковник отпустил невесёлый смешок. – Но командованию нужна конкретика — лорд-коммандер Эбонгрейв очень хочет знать что именно произошло в этом комплексе, а потому мы не имеем права его подвести.

- В связи с этим, как я уже упоминал, операция предстоит сугубо разведывательная. Я не собираюсь рисковать полком, высаживая его вслепую на планету где может быть один Император знает сколько тиранидов, – добавил он, не став говорить очевидное, что в случае если на Мордреме всё полетит в Око Ужаса, то гибель одного взвода это куда лучше чем потеря доброй половины полка в боях с органическими ужасами.

- Теперь по самой операции, – полковник нажал на руну активации на
панели подлокотника своего кресла, активируя голограф встроенный в стол.

Несколько мгновений спустя над столом высветилась объёмная карта местности, удивительно чёткая и резкая — похоже торговец не скупился на услуги шестерёнок. От Андерама не потребовалось даже бить по столешнице кулаком.

- Исследовательский комплекс состоит из трёх корпусов находящихся достаточно далеко друг от друга. В таких обстоятельства в суб-орбитальном десантировании я не вижу необходимости — Валькирии смогут вас доставить сразу на заготовленные посадочные площадки. Коды доступа у нас есть, так что сюрпризов быть не должно, – пояснил полковник, поочерёдно указывая пальцем сначала на корпуса, а потом на места высадки.

- Для того чтобы исследовать весь комплекс сразу, я считаю нужным отправить по отделению в каждый из корпусов, а не обыскивать их по очереди. Чем дольше мы задержимся на Мордреме, тем больше шансов что что-то пойдёт не так, – он также не стал пояснять, что при таком подходе есть шанс что хотя бы одно из отделений сумеет выжить и доставить нужную информацию.

Убедившись что гвардейцы как следует ознакомились с картой зоны предстоящей операции, полковник выключил голопроектор.

- Что же до планов непосредственно комплекса, то к сожалению шестерёнки не сочли нужным нам их предоставить, так что на месте вам придётся полагаться на данные результатов орбитального сканирования, и на карты которые вам удасться отыскать внутри корпусов, – с лёгким сожалением в голосе бросил полковник. Новая аугментика действительно была хороша — раньше металлические нотки вокабулятора полностью скрадывали его эмоции и интонацию.

- Впрочем, я могу обрадовать вас тем, что авиаподдержка будет в полном объёме. Я уже переговорил с капитаном Морригеном и к нашему счастью он согласился вывести фрегат на низкую орбиту, так что Валькирии, Грифы, Тандерболты и Мстители будут находиться в воздухе на всё время операции. Не стесняйтесь вызывать летунов если жуки слишком уж сильно будут хотеть вас схарчить. В крайнем случае вы также можете запросить орбитальную бомбардировку — капитан Морриген отнёсся с определённым… энтузиазмом к перспективе опробовать главный калибр на тиранидах, – и это были действительно хорошие новости.

Обычно авиаподдержки приходилось дожидаться некоторое время и от запроса по воксу до непосредственно авиаудара проходило от десяти минут до получаса — в случае с тиранидами такая задержка была до преступного долгой. Конечно в закрытых помещениях от авиации толку не будет, но если гвардейцев прижмут в джунглях или на открытой местности, своевременный авиаудар может прийтись как нельзя кстати. Да и возможность орбитального обстрела из корабельных орудий по первому требованию тоже со счета списывать не стоило — один выстрел из лэнс-орудия оставлял выжженное пятно с километр в диаметре, где не могли выжить даже самые живучие био-формы улья.

- Так. На этом всё. Ганс, Эмиль, Аренд, Хартмут, Зильбер и Магрих — вас я попрошу остаться. Остальные — свободны, – приказал Химмельгейн.

Зал для брифингов фрегата класса Фаершторм “Отпущение Грехов”. Присутствуют полковник Андерам Химмельгейн, комиссар Ганс Ланда, лейтенант Эмиль Хауэр и сержанты 2-го взвода 1-ой роты.

Дождавшись пока гвардейцы выйдут, полковник вышел из-за стола и подойдя к небольшому холодильнику достал оттуда вычурную бутылку амасека и бокал.

- А вот теперь я могу сообщить по-настоящему дерьмовые новости, – произнес Химмельгейн, сев обратно на кресло. – Командование в своей бесконечной мудрости решило навязать нам одного из приписанных к штабу псайкеров. По их мнению это позволит нам более надёжно определять присутствие психоактивных био-форм тиранидов. К сожалению аргументы что десантирование и псайкеры сочетаются так же хорошо как бормотуха с Вольга и Кваддийское вино не возымели должного эффекта. Именно поэтому я счёл нужным усилить разведвзвод комиссаром Ландой, который с радостью согласился, – добавил он кивнув комиссару.

Налив полный бокал амасека, полковник продолжил.

- Думаю вы это поняли и без меня, но я всё же произнесу вслух: у меня очень дурное предчувствие — слишком уж несёт от этого дела. Сначала посыпавшееся на нас как из рога изобилия снаряжение высокой редкости и ценности, затем малопонятные аугментации, а теперь нам ещё и псайкера в нагрузку выдали, – покачал он головой, отхлебнув амасека из бокала.

- Поэтому я не просто настоятельно советую — я приказываю вам всем быть чрезвычайно осторожными и смотреть в оба, – продолжил Андерам, покачивая сосуд в руках, внимательно разглядывая янтарную жидкость через тонкое стекло. – Я не знаю кто наш таинственный благодетель, но помяните мои слова, до добра это нас не доведёт, – тяжело вздохнув, полковник залпом допил амасек и поставил бокал на стол, после чего нажал на какую-то руну на панели подлокотника его кресла.

От офицеров не ускользнуло, что на запотевшей стенке хрустального сосуда остался след в виде трижды перечёркнутой буквы “I”.

- Ах да, ну и самое главное, – Химмельгейн опустил тяжелый взгляд на Ганса. – Комиссар, если во взводе найдётся умник который захочет сделать свежую зарубку на приклад в виде инсигнии схоластики псайканы — пристрелите его, затем зачитайте обвинение и пристрелите ещё раз… или скормите тиранидам. Без исключений. Никаких поползновений в её сторону, вне зависимости от обстоятельств — надеюсь вы меня поняли, – на этих словах полковника в двери постучались.

- Войдите, – слегка повысив голос, приказал Андерам.

Дверь распахнулась, открывая офицерам вид на молодую стройную девушку в обтягивающем бронекомбинезоне. Гвардейцы сразу отметили, что снаряжение было новым и идеально подогнанным под её фигуру — ещё одна странность в копилочку к многочисленным мелочам и совпадениям, произошедшим с их полком за удивительно короткий срок. Обычно штабные в атаку не ходят, да и идиотов отправлять их в атаку с рядовыми тоже нет, а потому откуда ей досталось такое снаряжение было непонятно.

Впрочем, были у такой странности и положительные моменты — комбинезон с расстёгнутыми пуговицами на груди выгодно подчёркивал удивительно неплохую фигурку псайкерши. Редкость для их породы, особенно для тех кто служит в рядах доблестной Астра Милитарум — для них гвардейское прозвище “страшила” обычно было более чем оправданным.

Симпатичное и удивительно симметричное лицо, длинные светлые волосы, приятные глазу округлости и абсолютное отсутствие какой-либо аугметики, опять же, типичной для гвардейских псайкеров — приданная 501-му полку “страшила” прямо радовала глаз.

- Прошу любить и жаловать — Морна Амбер, приданный нашему полку псайкер, – представил её полковник. – Надеюсь вы не собираетесь устроить нам взрывное шоу в ближайшее время? – грубо поинтересовался Химмельгейн.

Морна в ответ округлила глаза и удивлённо посмотрела на полковника.

- Сэр, я прошла уже тридцать боевых операций из которых десять включали в себя десантирование с помощью гравишютов и моя голова всё ещё при мне, – ответила она отсалютовав. Офицеры не могли не отметить удивительно насыщенную карьеру у штабного-то псайкера.

Воинское приветствие, впрочем, она исполнило непривычное: не ладонью к виску, как принято у элизианцев, а двумя пальцами к брови. С кем бы она ни высаживалась — это явно были не хараконцы, мирийцы или концилианцы, с которыми бойцы 501-го иногда пересекались. Бойцы полков с этих миров салютовали точно так же как и сами элизианцы.

- Это меня конечно радует, – поморщился полковник. – Но пока вы не побываете в деле, прошу простить мне лёгкий скепсис. Также я считаю, что во избежание... недопонимания, гвардейцам будет полезно знать про ваши способности, – добавил он.

- Сэр, я являюсь псайкером-телепатом и немного предсказателем. Боюсь что метать огненные шары из рук и создавать психокинетические клинки я не способна, – виновато улыбнулась Морна. – Но я более чем хорошо умею улавливать присутствие тиранидов и защищать от давящего на разум воздействия Разума Улья, – добавила псайкера.

- То есть вы ходячий ауспекс, – кивнул Химмельгейн. – Радует что командование не выдало нам какой-нибудь балласт. Лейтенант Хауэр, – полковник повернулся к старшему офицеру. – Определите сами какому отделению будет лучше всего придать нашего псайкера. Операция начнётся через три часа, к этому времени взводу быть в полной готовности у второго ангара.

- Есть, – отозвался Эмиль, отсалютовав.

- Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда все свободны, – подвёл итог полковник.

Келья часовни. Присутствует капеллан Корнелий Квинкций.

Пока гвардейцы проходили брифинг и выслушивали резкие приказы Химмельгейна, в келье полкового капеллана царила тишина, нарушаемая лишь шуршанием пергамента.

Как бы Корнелию ни хотелось обратного, но похоже возраст понемногу начинал брать своё — с момента процедуры аугментации, которую он прошёл наряду со всеми остальными гвардейцами и вплоть до нынешнего момента его продолжала докучала сонливость и повышенная утомляемость. Священник уже не раз ловил себя на том, что засыпал за очередной увлекательной книгой в послеобеденное время… хотя возможно часть вины лежала и на удивительно удобном кресле в его часовне, в котором Корнелий взял за привычку читать.

К сожалению он не мог позволить себе расслабиться и отдохнуть, всерьёз опасаясь за душевное состояние гвардейцев и дело было даже не в удивительном комфорте, с которым летел через космос 501-й полк. Уж к самым разным условиям — от фешенебельных отелей до палаток на голой земле — элизианцы были привычны… Корнелия же скорее беспокоили его коллеги служащие под началом вольного торговца.

Нет, на первый взгляд всё было благопристойно — корабельный храм был богато обставлен, священники регулярно отбывали службы которые собирали немалую часть экипажа… но вот под внешним лоском напускной святости Корнелий заметил трещины. Священники были одеты в слишком уж дорогие и вычурные одеяния, их лица были слишком холёными и несли на себе следы омолаживающих процедур. Они говорили нужные слова, но без страсти и пыла, который ожидался от церковников их статуса. Иногда Корнелию даже казалось, что для них это всего лишь опостылевшая повинность, а не возможность нести свет Бога-Императора в души и сердца их паствы.

К сожалению поменять порядки на корабле он был не в силах и не в праве — у капеллана была своя паства, которую ему необходимо было оберегать и наставлять, а потому Корнелий не мог позволить себе грех праздности и буквально сбивался с ног, пытаясь и продолжить свои исследования и не дать гвардейцам сделать первый шаг по скользкому пути формализма.

И вот сегодня, отбыв небольшую службу и приняв несколько исповедей, Корнелий с чувством выполненного долга устроился на своё удобное — причём настолько что его впору было считать проклятым — кресло и приступил за чтение книги, где автор поднимал весьма интересный вопрос влияния веры в Бога-Императора на славные победы Империума. Он описывал чудеса и загадочные совпадения, которые играли на руку имперским войскам. В качестве доказательства своей теории автор приводил сложные математические вычисления, по которым многие победы были попросту недостижимы.

Пытаясь разобрать целые заборы из цифр и символов, Корнелий и не заметил как понемногу начал клевать носом. Веки священника становились всё тяжелее а текст формул предательски плыл перед его глазами.

Корнелий падал. Ощущение свободного падения было довольно привычным для него — специфика службы среди элизианцев обязывала его уметь десантироваться наравне с гвардейцами, а потому никакого страха священник не испытывал, даже несмотря на то что он падал куда-то вниз в кромешной тьме, а на нём не было гравишюта.

Приземление пришлось во что-то густое и вязкое словно кисель. Невидимая в непроглядной мгле жидкость обхватила священника и плавно замедлила его падение. Корнелий, инстинктивно зашевелил руками и ногами, пытаясь всплыть наружу но в этом пространстве отсутствовали такие понятия как верх и низ и сколько бы он не плыл, ему никак не удавалось добраться до поверхности. Лёгкие жгло всё сильнее и сильнее, до тех пор пока священник всё же не выдержал и не сделал вдох этой густой жидкости, на вкус и запах отдающую железом.

Но вместо того чтобы захлебнуться, Корнелий неожиданно сумел вдохнуть и его голова немного прояснилась — он наконец смог разобрать где верх и всплыть на поверхность, которая как назло оказалась где-то сбоку. Подняв голову на поверхность священник почти сразу закашлялся, выплёвывая из лёгких жидкость которой он наглотался.

К тому моменту как Корнелий осознал что стоит на твёрдой поверхности и его глаза приспособились к казалось бы непроглядной мгле он уже сумел продышаться и немного прийти в себя. Его глаза привыкли к непроглядной мгле и теперь он начал замечать в ней смутные очертания стен, окружающих его. Судя по всему — священник оказался в какой-то пещере.

Не задаваясь вопросом как он вообще умудрился упасть сюда, Корнелий осторожно пошёл вперёд, двигаясь чуть ли не на ощупь. В воздухе висел густой запах крови вперемешку с сыростью и лёгким привкусом озона. Что-то было очень неправильным в этом сочетании, но священник почему-то не мог понять что именно, хотя у него было ощущение что должен.

Чем дальше он шел, тем более удушающим становился запах, но теперь Корнелий начинал понимать почему он вообще начал двигаться в ту сторону — где-то вдалеке, буквально на грани восприятия, его глаза заметили источник света.

Несмотря на то что он, казалось, шёл уже несколько часов, свет не становился ярче… тем не менее, понемногу Корнелию удавалось различать всё больше и больше деталей вокруг. От священника не утаилось что тоннель был искусственного происхождения — слишком уж ровными были его стены и слишком прямо они шли. Прикоснувшись рукой к камню он ощутил его пористую структуру.

Тоннель закончился удивительно неожиданно и хотя Корнелий был готов поклясться на аквилле что каменная кишка должна была тянуться ещё на сотни метров, он оказался в довольно просторной каверне и источник света, который казалось был так далеко, стоял прямо перед ним.

Буквально в паре метров от священника возвышалась одна из био-форм тиранидов. На морде ксеноса, там где должна была находится пасть, росли щупальца свисающие до самой его груди. Из его плеч торчали две огромные конечности заканчивающиеся серповидными лезвиями, а из торса выходило две руки поменьше, уже с более привычными пальцами, отдалённо похожими на человеческие. И в одной из этих рук он как раз и держал сгусток неяркого пламени алого цвета.

Монстр выдохнул и священника обдало зловонным запахом гнилого мяса, а пламя в его лапе загорелось ярче, открывая вид на детали до того незаметные для Корнелия — вместо привычного хитина тело ксеноса прикрывали фиолетовые кристаллические пластины, неведомым образом и твёрдые и текучие одновременно. Лезвия на серповидных руках тоже были не из кости, а из бритвенно-острого монокристалла и множество кристаллических наростов торчало из его спины.

Монстр некоторое время внимательно смотрел на священника, но почему-то не спешил атаковать. Вместо этого он сделал шаг назад и наклонил голову. Корнелию стало не по себе от этого жеста — слишком уж он был нехарактерен для тиранидов, славящихся своей инстинктивным поведением и полным отсутствием ненужных движений.

А затем произошло что-то и вовсе из ряда вон выходящее тиранид — эта био-механическая полуразумная машина для убийства — заговорил! Причём говорил он на имперском готике, пусть и большую часть слов было невероятно сложно разобрать из-за его шепелявости. Но даже того что сумел понять Корнелий было достаточно чтобы у него похолодело внутри и предательски задрожали поджилки. Ужасная правда, слова о предательстве, тьме и конце этой эры были слишком правдоподобны чтобы в них не поверить.

Чтобы хоть как-то защитить себя от потока жестокой информации Корнелий сжал в кулаке небольшую золотую аквилу, висящую у него на цепочке под рясой… и с удивлением обнаружил что она не просто тёплая, а обжигающе-горячая. С благоговением достав священный символ из-под одеяния Корнелий едва не ослеп от яркого света что исходил от двуглавого орла.

Тиранид заверещал словно раненный зверь и попытался закрыться руками от света. Кристаллы, до того текучие и пластичные как воск, резко затвердели, а потом брызнули осколками как стеклянная витрина в которую бросили увесистый булыжник. Шипя проклятья и богохульства тиранид попытался было замахнуться серповидной рукой, но конечность просто вывалилась из его плеча — ксенос на глазах из живого превращался в каменное изваяние и как бы сильно он ни дёргался и с какой бы яркостью не разгоралось алое пламя в его руке, остановить этот процесс он оказался не в состоянии.

Резко втянув воздух сквозь зубы Корнелий проснулся чувствуя боль и жжение в районе груди. Судорожно отбросив бесценную книгу на столешницу он поспешно запустил руку под воротник и достал оттуда источник дискомфорта — ту самую золотую аквилу, которая была настолько горячей что Корнелий не мог удержать её в руке. Сняв цепочку со своей шеи, священник бросил взгляд на книгу, которую он читал до того как незаметно погрузился в сон. С пергамента на священника смотрел довольно правдоподобно изображенный ликтор — тот самый монстр, которого он увидел во сне.

Ещё раз прикоснувшись рукой к остывающей аквиле Корнелий закрыл глаза и устало помассировал виски. Он прекрасно понимал что этот кошмар он увидел неспроста и пусть он не мог вспомнить что именно ему говорил тот жуткий ликтор, он видел более чем достаточно, чтобы сделать правильный вывод.

Потрогав аквилу и убедившись что она остыла, священник поцеловал её и повесил обратно на шею. Тяжело вздохнув, он не без сожаления закрыл книгу и положил её обратно на полку — похоже в ближайшее время ему будет не до чтения. Радовало одно — долгая служба капелланом не смогла побороть в нём привычку всегда держать свои вещи в порядке и готовыми к сбору.

Связавшись с полковником через корабельный вокс и пояснив своё намерение, Корнелий получил разрешение Химмельгейна на участие в боевой операции. Несмотря на то, что изначально полковник отнёсся к просьбе священника без энтузиазма, пламенная риторика Корнелия в конце-концов подействовала на него.

Спустя каких-то пять минут сборов, капеллан был готов выдвигаться к казармам разведвзвода, только что прошедшего брифинг, но что-то всё же не давало ему покоя и не позволяло с чистой совестью присоединится к разведчикам. Глубоко вздохнув, капеллан наконец решился и вышел из своей кельи, решив сделать небольшой крюк и зайти в реликварий полка. Опасаясь что его пастве потребуется каждая унция мужества и вдохновения, Корнелий решил взять один артефакт, напрямую связанный с историей полка и даже его названием.

Казармы гвардейцев. Присутствует 2-ой взвод 1-ой роты, комиссар Ганс Ланда и капеллан Корнелий Квинкций.

К тому моменту как он взял нужную реликвию и направился к казармам, офицеры уже вернулись к своему взводу. Кислые физиономии сержантов, лейтенанта и комиссара весьма красноречиво говорили о том что обсуждалось за закрытыми дверьми, при этом разительно контрастируя с симпатичным личиком девушки проследовавшей за ними.

Гвардейцы оперативно спрятали извлечённые было игральные карты, фляжки с контрабандным спиртным и пачки с лхо-палочками подальше от глаз начальства. Простой солдатской истиной было то, что хоть в элизианских полках к досугу солдат относились куда мягче чем в типичных частях гвардии, в случае плохого настроения у командования под раздачу могли попасть все.

- Так, Аренд, – обратился к сержанту лейтенант Хауэр. – Мисс Амбер оставляю на тебя. Озаботься донесением до бойцов того что нам сказал полковник, – отдав приказ, лейтенант отпустил остальных младших офицеров и потопал к своему командному отделению.

Впрочем, сержант даже не успел открыть рот как двери в казарму разъехались в сторону, открывая вид на пожилого полкового священника в полной боевой выкладке. От такого вида дар речи на мгновение потеряли даже самые завзятые балагуры.

Выйдя из помещения, Альбус оглядел братьев. Они повели себя неподобающе - не только Космический Волк, но и все остальные, даже брат Лазарус, находившийся на службе в Карауле Смерти долгое время. Альбус устало вздохнул, взял в руки переплетенное старинное издание Кодекса Астартес, изданное ещё на прамакраггском диалекте Высокого Готика, и начал зачитывать:

- Кодекс Астартес. Глава CXII, статья 485. Космический морпех, вступающий на службу в Смертельный Дозор, боле не носит званий, которые имелись в его ордере.

Закрыв книгу, Ультрамарин решил объяснить:

- Братья, вы поступили неподобающе. В Карауле Смерти ваши звания и должности в ротах и родных орденах не имеют значения. Я посвятил долгое время изучению истории нашей службы. Здесь капитану Первой Роты может быть выдан нартециум и поставлены задачи извлекать геносемя. А неофит-скаут, обладающий недюжинным знанием и доблестью, может быть заключен в саркофаг дредноута, буде в том необходимость. Потому я понимаю недовольство и капитана Скариона, и леди-Инквизитора. Будет лучше, если каждый из нас примет это как можно быстрее. Единственная память о родных орденах и истоках - остается лишь на одном наплечнике, но все остальное, наши умения, силы и ярость - принадлежат всему человечеству и Караулу Смерти.

После этого объяснения, Альбус повернулся к Хродульфу:

- Брат, я верю, что для тебя может казаться недостойной задача взять в плен ксеноса, вместо того, чтобы его истребить. Но мы были созданы, чтобы защищать человечество. И - уничтожать чужаков в том числе. Не имеет значения, скольких тварей из роя Тиранидов мы сможем уничтожить на поле боя. Если наша миссия увенчается успехом - лучшие умы Империума смогут создать оружие или методы, которые позволят изничтожить миллиарды этих тварей. И как бы того не хотелось тебе, Хродульф, вряд ли за свою жизнь ты сам, как и любой из нас, сможет подвести свой счет убийств наших врагов сколь близко к этим числам.

Постаравшись погасить ненужные конфликты и удовлетворившись цитатой из Кодекса Астартес, Альбус наконец решил обсудить вооружение.

- Лазарус. Ракетную установку я могу взять на себя - тебе будет практичней оставаться с тяжелым болтером. Мы столкнемся и с тау, а заградительный огонь позволит заставить этих тварей залечь, при необходимости. Что до ближнего боя - я предпочту иметь свой верный болтер с цепным штыком. Этого будет более, чем достаточно, чтобы сразить любого из простых бойцов тау, или же - чтобы отбиться от подошедшего близко тиранида, хотя зная размеры их полчищ, ввязываться с ними в рукопашную вообще - смертельно опасно, и если их орда настигнет нас в большом числе - даже лучший Громовой Молот не поможет.

Андар отмахнувшись от каких-то отдаленно суматошных эмоции шедших по каналу связи, от почему-то метавшегося над головой фамильяра, залез на внешне покорного гулварга с некоторым трудом удерживая равновесие и не выпадая опять неловко из седла. Воинственно подняв посох колдун тронул пятками скакуна, но тот остался стоять. Лишь порыкивая и топчась на месте. Некромант попробовал ещё раз - без результата. И тогда полудракон рассвирепел будто бы ему наступили на несуществующий у него хвост, он выхватил ржавую и вороненую утреннюю звезду с кривыми словно зубы шипами. Андар размахивался будто собирается огреть варга по морде, но в последний момент останавливал руку и глухо рычавший зверь отделывался лишь едва кровоточащими царапинами. После каждого такого ложного удара полудракон снова пытался заставить Красотуна сойти с места натягивая поводья и ударяя пятками в ребра. И если первые "удары" сопровождались лишь сопением, то чем дальше тем сильнее колдун раздражался и уже сам рычал не тише прижавшего уши зверя. Каждый раз вокруг навершия булавы вспыхивала пламенеющая темнота больно обжигая морду. Варг пытался сбросить Андара, но тот железной хваткой вцепился в луку седла. "Скоро до этой скотины дойдёт кто здесь главный," - думал все сильнее раздражаясь некромант, - "Как долго я ещё буду тратить время зря? Демон не будет ждать!" Обозленный пуще прежнего сопротивлением животного и утекающим словно песок из рук временем, у некроманта получалось призывать темное пламя все легче, а отзывать его было все сложнее.

Крикливый нервный колдун – это что-то новенькое при его обычной замкнутости и нелюдимости. Растерянность от такого поведения быстро сменилась иронично выгнутой бровью.
Радужка заискрила, кровь ифритов в её теле откликалась на призываемые чары. Смотреть, как она ткёт их, было одно удовольствие – в чём, в чём, а вот в красоте фэй’ри, потомки эльфов и демонов, толк знали.

Кажется, её крик – или отчаянный жалобный писк? – слился с криком Альбуса. В ушах зашумела кровь, стало жарко на короткий миг, а затем вдоль позвоночника по липкой от пота коже поползли продирающие до костей мурашки. Первый жест – отшатнуться, назад, наверх, скорее связаться с центром. Второй – повернуть голову в сторону Гнея, словно кролик, очарованный змеей. Жёсткость, сталь выселили тревогу, убрали чувство вины, стёрли мысли о том, что лучше бы она не отдавала приказ и не провоцировала тиранида. Третий – восстановить дыхание, вернуть себя в нормальное рабочее состояние и приступить к обыску.
Прошло три невыносимо медленных пульсирующих удара крови в ушах – и с каждым всё меньше от растерянной девочки было в инквизиторе. Она, уже собранная и бесстрастная, приступила к делу. Обыск выявил неряшливо припрятанное в углу тело, упакованное в спецпакет. Тело обладало несомненными признаками заражения и хирургического вмешательства. И погибло, вероятно, именно из-за них, не пережив вживления клеток тиранида. Брошенные в спешке планшеты с рукописными отчётами перекочевали в руки женщины, следом за ним и бегло осмотренный дрон, содержавший важную информацию. Всё это было аккуратно упаковано. Материалы будут всесторонне изучены.
Мельта-бомбы, предусмотрительно взятые женщиной с собой, были заложены по пути в реакторе уровнем ниже, чтобы освободить хотя бы часть выживших пленников, если ещё остались таковые. Единственное, инквизитор замешкалась, занимаясь взломом когитаторов, содержавших ещё одни важные данные. Через плечо её можно было увидеть стремительно меняющиеся страницы с отчётами об исследованиях псайкеров, влияния тиранида на их разумы. Побочным эффектом были демоны. Один из таких и стал в итоге причиной гибели персонала и охраны на нижних уровнях, где проводилась утилизация расходных образцов. Ещё живых расходных образцов. Трупы валялись неряшливыми грудами хаотично искромсанного мяса, прекрасно освещаемые мощными лампами. И – словно другой мир – сияющий белизной подземный коридор, уводящий в орудийную башню.
– У нас нет времени на баррикады, – отвлеклась от созерцания коридора инквизитор, мелко помотав головой в такт словам. – Необходимо быстро эвакуировать пленника – нашу основную цель – и добраться до реакторов под орудийной башней. Заложить бомбы под несущие конструкции и похоронить тау в башне под её обломками…
Она закусила губу под шлемом, поудобнее перехватывая свои вещи. Вопросительно, неуверенно взглянула на ультрамарина, ожидая, пока он либо отвергнет её предложение, либо вынесет его как приказ.

В иной раз Эльшабет не одобрила бы столь явное выражение неудовольствия, какое сейчас выказывал Надирд, но в данном конкретном случае эмоциональный фон жрицы как нельзя сильнее был созвучен настроению разведчика. Вот только рыбовидных полукровок-мутантов в Оршаларе не хватало! Как же много развелось тут нечисти за последнее время... Эльшабет устало прикрыла глаза, как всегда в моменты наивысшего напряжения мысленно перенесясь в святилище Лолс с его умиротворяющим, обволакивающим полумраком, курящимися и будоражаще-дурманящими сознание благовониями, сиреневатым пламенем восьми жертвенных жаровен... Да, городу определённо не хватало этого очищающего священного огня, который уничтожил бы всякую скверну, с какой-то меланхолией подумала маленькая госпожа. Усилием воли она открыла глаза, отринув манящий образ, и вернулась к делам насущным. Вердикт её был таков:

— На правах правящего Дома реквизировать у торговцев две повозки. Одна с ранеными отправится в восьмой дом под твоим, Надирд, присмотром. На случай, если по дороге кто-то снова захочет лишить госпожу жизни. И потрудись на этот раз зарядить арбалет заранее, а стрелы держать поближе.

Жрица не преминула «ужалить» разведчика за его нерасторопность в недавнем бою, что, разумеется, не укрылось от её внимательных глаз. В добавление к словам Эльшабет демонстративно посмотрела на свою раненую руку и недовольно поморщилась. На самом деле причиной этой гримасы была вовсе не рана. Как и любую женщину, Эльшабет больше огорчала порча её наряда. Однако разведчику этого знать вовсе не полагалось. Пусть думает, что госпожа разочарована его недостаточным рвением обеспечить её безопасность и защитить её жизнь от посягательств, и мучается совестью. Если она у него вообще есть. Покончив с назидательной сценкой, женщина продолжала:

— По прибытии на место ты должен будешь узнать имя жрицы и рассказать матроне о случившемся. Да, и позаботься о том, чтобы наши дорогие друзья хорошенько запомнили, кому обязаны спасением. Теперь они должны Дому Нилгет услугу.

Эльшабет повернулась к Кетану и Нату.

— Вторую повозку в рамках продолжающегося патрулирования сопроводим мы до караульного дома, куда в качестве доказательства доставим тела этих... — эльфийка окинула брезгливым взглядом груду трупов, местами располовиненных её усердным телохранителем, словно затрудняясь подобрать подходящее слово для столь неэстетичного зрелища. — Этих преступников, — наконец вымолвила она, предпочтя соблюдать юридическую политкорректность формулировок.

«Подобное убийство лишено изящества, зато эффективно», — успокоила себя жрица, ещё раз убедившись в правильности выбора телохранителя. С таким защитником точно нестрашно ходить по узким, безлюдным переулкам.

Отдав распоряжения, маленькая госпожа сосредоточенно умолкла: ей ещё предстояло обдумать, как изложить случившееся капитану стражи, не упустив ни одной важной детали. Вдобавок не помешало бы собрать информацию об этих ассасинах. Возможно, стоило посетить библиотеку.

Гней действовал рефлекторно - используя насаженное на огромный для обычного смертного цепной меч тело ксеноса в качестве щита, сделал шаг в сторону, уходя с очевидной директрисы возможного огня. Как учили. Два плазменных разряда ушли "в молоко", то есть в умирающего командира поста. Поднять руку в шестую позицию - труп под действием собственного веса сползает с клинка. Быстрый круговой удар из сексты от плеча. Молча. Высшее благо? Для ксеноса - это смерть.

— A'dos quarth, Yathrin.*

Тень. Пограничное состояние между светом и тьмой. Убежище для скрывающих свои тела, тени, замыслы. Вечно меняющийся, но непременно копирующий своего хозяина спутник.

И состояние Надирда с тех пор, как госпожа отдавила ему ногу. Небольно, учитывая плотную и тяжёлую кожу тёмных сапогов. Не больно для ноги... Однако для той части сознания, что теперь принялась перематывать все его действия и искать просчёты, пытаясь понять причины неудачи, извлечь опыт, вырасти на этой ошибке, это было ударом.

"Мой маленький глупый брат... Избавься от своей импульсивности... Иначе конец твой будет близок".

Мимолётное воспоминание недавнего разговора тут же нанесло второй удар, окончательно заставив Надирда уйти в состояние тени на всё время, оставшееся в таверне и на пути к сдаче поста.

Тени всегда видны, если есть хоть маленький источник света, однако никто не обращает на них внимания. Бесплотные. Они молчаливое порождение тьмы. Тьма же... Zhah tuth abbil lueth ogglin**. Нечто непознаваемое до конца.

Тело, снаряжённое к бою, сокрытое плащом, молча следовало по маршруту, лицо, хранящее печать тишины, не отбрасывало никаких признаков ни эмоций, ни мыслей. Минимализм движений достигал своего апогея, даже взгляд, казалось, был прикован к одной точке, периодически меняющейся на протяжении всего пути исключительно из практических соображений: отмечать происходящее вокруг, но работало лишь периферическое зрение, холодно изучая происходящее вокруг, а не в прямом направлении алых глаз.
Лишь разум принялся за методичную и скрупулёзную работу, тщательно обдумывая каждую мельчайшую деталь собственных действий, отыскивая уязвимости, ошибки и просчёты в собственных действиях. Он рассчитал всё верно: никто из случайных наблюдателей не мог физически видеть той информации, что он сообщал жрице, однако, получил за передачу сведений. Но не только это... Он должен видеть шире, дальше, глобальнее... Разум неумолимым ткачом собирал и сплетал полноценный архитектурный ансамбль всех его действий, всего увиденного, услышанного, воспринятого. Разведчик, заброшенный волей Лолс из Подземья в социум дроу. Сколь синхронным он был со звучанием своих сородичей, с музыкой их устройства? Vel’uss zhaun alur taga lil quarval-sharess?*** Но чересчур явным, это факт...

Lil alurl velve zhah lil velkyn uss.**** Следовало уйти в тени. На время самому стать тенью. В поведении. В речах. В мыслях.

Надирд один за одним приходил к одному ему ясным выводам. Мелькнувший издалека отряд их смены, прервал нить его размышлений, и он произнёс куда тише, чем обычно:

— В карауле принято говорить: "За время несения службы никаких происшествий не обнаружено", госпожа-жрица, — разведчик осторожно подсказал верную формулировку, пока отряд был далеко. Когда же он приблизился, тактик лишь бегло оценил их вооружение, едва заметно одобрительно кивнул, оценив выбор вооружения.

Игровая доска в форме паутины... Сменялись участники, летело время, но игра шла всегда... Каждое мгновенье... Сейчас был ход жрицы, не его...

Что делать испуганной молодой жрице в её первом серьёзном бою?
Паниковать.
Она бы упала в обморок, если бы не гордость, а так лишь перехватила лук на манер дубины и размахнулась: либо она огреет Венора (и поделом), либо разломает лук о дурную голову твари, либо... Фантазия Айнаре иссякла. Зато она совершенно точно знала, куда засунет обломки лука.
И пусть Венорш'олот Нилгет молится, чтобы лук уцелел!

Лиэд сделал как было попрошено. Он не имел ничего против того, чтобы оставить Зеекира между собой и магическими табличками созданными магом у которого по информации, из заслуживающих некоторого доверия источников, в голове не хватало кучи деталей. Плюс, вместо недостающих кто-то ещё и запихал туда всего остального что влезло на освободившееся место, а чтобы влезло побольше, как следует забивал новые "детальки" молотком. Если у него ещё и было чувство юмора, то их всех могла ждать крайне забавная участь.

К сожалению присутствие жрицы не давало ему сделать ещё и пару шагов назад, так что он продолжал держаться рядом с Зеекиром, прислушиваясь к окружающей местности.

Они не нападали сразу – добрый знак. Возможно, Айнаре или кто-либо ещё успеют что-то сказать раньше, чем их освежуют и сожрут… в лучшем из вариантов худшего развития событий.
– В числе своих умений, – с лицом каменным, как кладка жилища Коргура, начала Айнаре, – ты, Зеекир, упоминал способность договориться и расположить к себе собеседника. Этот – твой.
Она с лёгкой улыбкой кивнула на лидера этой шайки оборванцев.
– Покажи ему наши добрые намерения, – напутствовала чародея младшая жрица, щуря глаза, и взглянула на Венорш’олота. Следовало держать себя в руках.

По мере того, как огни богатых районов оставались позади, лицо Альлиррин каменело. Когда начался последний спуск, и в тяжёлый воздух ремесленного района вплелись ароматы выгребной ямы, она заметно побледнела.
До самой последней секунды, самого последнего момента происходящее представлялось ей нелепым чудовищным недоразумением, которое должно было вот-вот разрешиться. Нельзя, невозможно было представить, чтобы она - дочь высокородной жрицы и лучшая выпускница академии оказалось тут просто... потому что. Череда немыслимых событий, над которыми она не имела власти, закончилась в Финдаре, месте, в котором она не то, что не бывала, но и знать о нём не хотела. Зловонная клоака не интересовала её в той же мере, в которой не интересовали особенности спаривания рофов или разновидности чесотки гноллов. Она до самого конца верила, что этот надуманный и нелепый карнавал, наконец, закончится. На вечернем или утреннем собрании, после него или даже здесь, в кабинете сержанта. Однако время шло, а кошмар не думал развеиваться. Наоборот, он набирал силу, становился всё более материальным, добавляя к своей первооснове новые краски.
За время обучения в академии, несмотря на особое положение (а, отчасти, и благодаря ему) Альлиррин немало натерпелась, но тогда в происходящим был смысл, а у её наставников цель. Сейчас же... сейчас положение, в котором она оказалась, было квинтэссенцией абсолютного кристально чистого безумия.
Она механически опустилась на стул. Слова сержанта скользили по границе сознание, касаясь его, но, ускользая, стоило ей напрячься и попытаться их осмыслить. Словно в дурном наркотическом дурмане.

Несмотря на всю свою немногословность, Катрина сказала самое важное для Виктора: они не будут терять времени. Потому Санти, как только они перекусили, отправился в комнату, проверил свою броню, арбалет, меч, следом подошла очередь проверки веревки, запасов провизии, которая благодаря постоянной подкормке госпожи полностью сохранилась. Фонарь в проверке не нуждался, а вот некоторые инструменты требовалось приобрести, тем паче, что Катрина изволила давать денег.

Вернувшись, Виктор попросил выдаваемую сумму и направился в лавку хозяйственных припасов, где приобрел мешки, клинья, молоток, крюк для скалолазанья и мешочек с колючками. Эти вещи всегда могли пригодиться, стоили дешево, да и весили немного.

После лавки он вернулся назад, отдал почти не потраченную сумму госпожи, и двумя пальцами изобразил, что хочет прогуляться. Ему действительно было, куда пройтись, несмотря на то, что сильно мешала гордость и испорченные отношения. Все же в жизни иногда наступает такой момент, что стоит переступить через себя, ведь он бывает раз в жизни, а потом и сама жизнь может кончиться. Скрипя сердце Виктор отправился к старику-отцу, которого ему просто необходимо было увидеть.

Вот она, знакомая калитка, вот домик с пристроенной кузней. Труба привычно дымится. Под навесом все также, вбивая молотом вечность, стоял отец. Санти хотел бы окликнуть его, но не мог, впрочем Кевин Санти знал об этом. Он, казалось, не замечал брякающего доспехами воина, но когда Виктор подошел, седой мускулистый старик повернулся. Он был ростом с Виктора и смотрел своими, все еще пронзительно стальными глазами прямо в глаза сыну. Слов тут было не нужно, все было понятно. Два мужчины крепко обнялись и посмотрели друг на друга, а потом потек монолог, перемежаемый кивками. Отцу не требовалось что-то, чтобы понимать сына, сыну мало что можно было рассказать отцу, но в этом "все хорошо", "есть работа", "не женился", в интонациях кивков заключалось все. Молчаливая беседа длилась два часа, потом Виктор также поднялся, обнял отца, крепко пожал его руку и направился назад. Он не оборачивался. Мужчинам не нужны эти сопли...

Эпилог.

Потратив немало времени на планирование операции по захвату опасных шейдов, Тени и их новые союзники выдвинулись к Игорному Дому Тессона. Прибывали небольшими группами и по одиночке, пока в таверне не собралось почти два десятка бойцов. Шейды, презрев опасность, явились на встречу. Филирахк, играя роль, вышел им навстречу и предложил пройти в один из номеров на верхнем этаже. До последнего момента было неясно заметили ли затронутые планами, что Художник пришёл не один, но когда всё началось они сумели удивить "ловцов". Несмотря на то, что шейдов было всего трое, численное превосходство наёмников ничуть не помогло им. Шадовар с рубиновыми серьгами в ушах, вооружённый диковинной формы мечами, косил бойцов Джаела как жнец спелую рожь, не давая им пробиться вверх по лестнице на выручку Теням. Люди Маснала оказались опытнее и умелее. Второй боец шадоваров, носивший сапфировые серьги, в первую же секунду боя, тяжело ранил Фарэнэдрила, выбив его из боя, но затем сошёлся в бою с Талом. Дроу умело использовал доспехи, но двуручный меч никак не годился к драке в помещении, особенно когда оно забито людьми. Это позволило "сапфировому" сдерживать Тала и Мала, даже несмотря на поддержку, которую им оказывал заклинаниями Маснал. Фаруис и Филирахк сошлись в магическом поединке с лидером шейдов и тогда тот и использовал заклинание перемещения между мирами. Целью мага, конечно, был Филирахк, но кроме двух шейдов (мага и "сапфирового") оно захватило и Фаруиса, унеся их на План Тени. Опомнившись, Маснал приказал оставшимся бойцам взять живым третьего шадовара, но тот успел активировать какой-то амулет и взорвать себя, вместе с парочкой оказавшихся рядом людей.

Ограбление банка прошло более гладко, план составляли тщательно и долго, в чём пригодились внедрённые Малагаром Меларном агенты - тифлинг Дзар и дроу-полукровка Грейсис. Правда, пришлось соблюсти продиктованный Леди Тэль Сааргес уговор - не трогать имущество Домов. Впрочем добыча и так вышла неплохой. Но теперь за Тенями охотились и сыщики дварфов. Понимая, что в одиночку с этой паутиной ему справиться будет сложно Маснал в очередной раз проявил свой талант дипломата и добился себе места в Доме Сааргес. Кое-кто из высшего света Наазира даже поговаривал, что барда надо называть не Маснал из Дома Сааргес, а Маснал Сааргес, поскольку тот стал консортом одной из нобилей Дома.
Бойцы Маснала перешли под крыло Сааргес вместе с ним, как его свита. Все кроме Мала. Гладиатор забрал с собой Лауру и Ирму и покинул Наазир. Маснал же великодушно не стал заявлять о бегстве рабынь.

Дзар и Грейсис продолжили сотрудничество с Малагаром Меларном, который продолжал камень за камнем отстраивать свой некогда великий Дом.

Что касается войны с Чед Насадом, то как выяснилось спустя полгода всё это было лишь уловкой Сабрардина Насадры и его армия нанесла удар не по Наазиру, а по городу иллитидов в глубинном Андердарке. Зачем и с какой целью - вопрос, который ещё предстояло выяснить лазутчикам Наазира, если Матроны посчитают это необходимым.

Сестра Могильщица не стала дожидаться пока Кхалнар или Тэль прикончат её в ходе своей борьбы, чтобы она со своими знаниями не досталось сопернику, и, сбежав из Наазира, отправилась в Маеримидру, город, в котором по слухам власть захватили последователи Киарансали.

- Одно дело - совет, вернее - информация, а другое дело - балаган, который ты устроил во время наказания! И, между прочим, Надирд заявил, что госпожа Эльшабет обещала ему смерть за малейшую уступку мне. Подобные представления нужно устраивать блестяще, или не устраивать вовсе. Твое было бездарным. Не говоря уж о том, что вмешательство в процесс наказания - серьезный проступок. Змея еще раз взвилась и опустила на шею воина, укусив на этот раз по-настоящему.
Отвернувшись от ШакСена и отойдя на чистый пол, жрица осмотрела свою одежду и сапоги и, недовольная результатом, скомандовала Филрусу - Почисть мне сапоги и подол плаща своей магией.
Пока маг колдовал над ее внешним видом, жрица вещала в своем излюбленном стиле.
- Вы сами все видели - Эльшабет с Эрайей объединились против меня. Это должно было произойти, но я не ожидала, что так быстро. В любом случае, кто бы и как бы не пытался представить дело в ином свете, исходите из этих реалий. Неясно, насколько прочным может быть такой союз, но пока что он существует, и мы играем против двух отрядов одновременно. Однако в ближайшее время это вряд ли будет иметь значение - все уже поделено. И мы с вами отправимся в Финдар. Желая заручится моей покорностью, Эрайа намекала, что имеет по нему какие-то сведения и предоставит их в случае моего согласия на задуманный ею расклад. Не думаю, что там что-то существенное. Однако ж она сбежала, не отдав должок. Альллирин, отправляйся к ней и попробуй разузнать, что она имела в виду. А также - где убийцы. И что это за дурацкая история со скелетом. Говори что хочешь, но все-таки постарайся обходить острые углы. Если будет быковать - напомни про скелет.
- Филрус, КевРен - отправляйтесь к питомнику возле конюшен и там меня ждите.
- ШакСену не помогать - пусть ползет до своей норы самостоятельно.
- Вопросы?

После встречи трех отрядов и поединка Шак'сена и Эрсвенспира.

Айнаре достаточно отдохнула за три небольшие реплики, а слова чародея как будто и вовсе окрылили её. Жрица собралась и начала вторую часть.
– Вы имеете право голоса. Это относится к совету и мнениям касательно того или иного – и последнее слово я оставляю за собой. Чем более опытными вы выглядите в своей сфере, тем более вероятно, что я буду внимательна к вашим словам. К сожалению, не могу сказать, что Риель заслужил от меня доверие как мастер скрытности. Ваши ошибки заставляют меня огорчаться – и лишать вас возможности влиять на принятие наших общих решений. Далее. Я буду способствовать исполнению ваших желаний и достижению целей. В рамках разумного, разумеется. И надеюсь, что вы будете стараться, в свою очередь, ради меня. Далее. Все средства членов отряда принадлежат мне, – лицо стало строже, – чтобы вы не тратили их на шлюх или что похуже. Это не обсуждается, обсуждается лишь процент, который вам полагается. В ваших интересах осваивать профессии: чем больше отданная вами сумма, тем больше денег умещают в себя двадцать процентов от. На что это пойдёт? На зелья, яды и прочий необходимый для работы инструмент. Далее. Я буду вас защищать и буду оказывать вам поддержку, пока вы действуете в моих интересах. Из этого прямо следует пожелание: делитесь со мной тем важным, что происходило с вами.
Айнаре замолчала, сглатывая, и поинтересовалась:
– Вопросы?

Альлиррин проводила стервеца Миртерана долгим взглядом, не сулившим лейтенанту ничего хорошего. Первое назначение осталось в её памяти надолго и нынешнее было немногим лучше. Если не по содержания, то уж точно по форме. Бросить сладкий кусочек и поспешно ретироваться, в душе хихикая над жрицами, которые будут этот кусочек делить...
Альлиррин скривилась. Хихиканье в её воображение вышло особенно мерзким. Расфуфыренный павлин, дорвавшийся до крох со стола чужой власти...
Она без особого удовольствия смерила Ната и Кетана взглядом, отмечая ширину плеч и крепость мускулов. Эти двое могли бросить вызов их дуболомам.
Альлиррин снова скривилась. Мужланы, предпочитающие тяжёлое оружие и огромные мечи, вызывали у неё презрение. Они немногим отличались от огров и троглодитов с их дубинами и каменными топорами. Та же ярость, напор и грубая сила. Ни малейшего изящества. Казалось, самим фактом своего существования они принижают всю расу и культуру дроу, низводя древнюю воинскую науку до уровня дикарей. Даже Кев'Рен с его копьём на их фоне смотрелся образцом грации. Быть может, Линир стоит сделать ставку не на Шак'Сена, а на него?

Катрина кивнула немому и слабо улыбнулась с оттенком благодарности, аккуратно складывая записку и пряча в карман. Сожжет потом. Посмотрела на оставшихся с ней охранников и кивнула Левию на тавернщика:
– Сообщи ему, что мы возьмём припасов на пару-тройку дней. – Покосилась на Валдера и Тринадцатого. – И заодно узнай насчёт лекаря, у кого-то же местное мужичье лечится, если охота пойдёт неудачно… и поймают не того зверя.
Устало откинувшись назад, она потёрла бровь и посмотрела на Валдера.
– Им будет очень интересно, что делает наследница благородного семейства так далеко от столицы и ещё дальше от родных земель, которые находятся на другом конце Кормира. Позволительно ли, сэр Валдер, вызывать подобный интерес к нашему скромному путешествию? С учётом того, что это станет поводом для сплетен местных досужих кумушек, а там уже, преизрядно изменившись, дойдёт и до ушей моего отца?

-Да помолчи уже. - Альлиррин легко сбила мага с ног, приложила палец к его губам. Несмотря на небольшой рост она была заметно сильнее, хотя тело женщины оказалось неожиданно хрупким, и каждое рёбрышко проглядывало под прохладной пахнущей благовониями кожей. Но самым удивительным было даже не это, а то, что Альлиррин оказалась - нет, не нежной - чуткой. Внимательной. Угадывающей движения и желания партнёра. Иногда поддающейся им, иногда пресекающей, но никогда не оставляющей без внимания. Совсем не похожей на властных жестоких жриц и дворянок, какими их рисовали бесчисленные легенды и слухи. Во всяком случае, ни ожогов, ни ран на теле Ксариуса не прибавилось. Если не считать тонкой царапины, оставленной на щеке колючей серебряной серёжкой в форме расправившего лапки паучка. Лолс не упустила возможности собрать кровавую дань и здесь.

Хм, в десятке лучших, но и о худших забывать не стоило. Ведь положение лучшего крайне шатко, очень большой шанс в итоге стать никем. Ну, вот опять старая тирада, надо завязывать.
Кев мерно плюхнулся на свою койку и прикрыл глаза. Слежка за дочками, почему же такой акцент на них? Убить что ли вздумала? Нет, рано строить поспешные выводы, жизнь как песочные часы, ты крупинка на верхушке горы, но переверни, и ты станешь песчинкой в фундаменте судьбы других.
Хехе, все решится завтра, и маленький паучок начнет ткать свою паутину. что же. раз в отряде будут такие важные особы, то и следовательно командование поручат им. Будем ждать ошибок с их стороны, и возможности проявить себя, главное правильно себя подать. Хочу ли я командовать? Нет, точно нет. Хочу ли я сделать командира отряда своей марионеткой? Возможно, но идеальных планов не бывает. Что же еще, ах да, госпожа Зиронесс, и девочки, что же раз я знаю рычаги давления жизнь становится веселее, по крайней мере, пока живы жрицы и "принцесса" я представляю какой то интерес. И что же я буду делать с этими марионетками, если получу? Нести хаос и разрушение, вряд ли, порядок. возможно. нашей сгнившей системе нужны перемены!
Кев резко вскочил с кровати. и проговорил:
- Кев'Рен Нилгет вступает в игру! - потом он ухмыльнулся сам себе - Но завтра. А сегодня было бы неплохо выпить.

Что же, с тем и отплыли. Первыми свои вёсла от главы их маленького отряда получили Айвен и Левий, раненным солдатам было предложено покамест отдыхать. Катрина заняла свой полунаблюдательный пост у борта, полагая, что, возможно, всё равно уснёт: ночь была беспокойная, а однообразная серая хмарь кругом не прибавляла бодрости. Лодочник меж тем как-то словно чуял дорогу и спокойно правил лодку в холодящем кровь безмолвии. Только вёсла с негромкими всплесками погружались в воду и выныривали.
Девушка повернула голову к Санти, терпеливо ожидая, когда он окончит написание своего послания, а затем, пробежав по каракулям глазами небрежно, помолчала, аккуратно в несколько раз сворачивая лист и тщательно сгибая его. Мысли роились в голове. С чего начать?
– Боюсь, ты совершенно не представляешь, с чем мы имеем дело, – сказала наконец Катрина и несколько понизила голос, чтобы не услышали прочие, о чём они тут секретничают: – Волшебница суть есть дракон и ей совершенно не требуется ничего рассчитывать. Она расставила на нас ловушки с началом охоты и теперь ждёт, пока мы заденем ниточки, которые приведут их в действие. Ну ты был на охоте, конечно, кому рассказываю принцип… Она не посылает их, она разослала приказы, а им остаётся лишь ждать, а затем, как приметят нас, действовать. Потому совет твой делен, но абсолютно бесполезен. – Катрина вернула ему сложенный вчетверо лист бумаги, зажав его меж указательным и средним. Посмотрела почти ласково снизу вверх и попробовала изящно спровадить: – Иди отдыхай.

- Да что ж за!!!! - поразился такой ситуации проводник. Ну, если трезво поразмвслить, тому была масса причин, например ветки, скорость воздуха, расстояние, но такая непруха подряд.... Наверное, есть смысл поискать другой путь. Вот бы кинуть в этого гада что-то такое-разэдакое... Но что?

Мысленно порывшись в рюкзаке, и не найдя ничего подходящего, он машинально потерся ухом о Кррка и посмотрел на то, на чем сидел. Нет, бросать седло (а тем более питомца) - глупое занятие, а вот....

Бродяга наклонился туда, где предполагалось ухо орла, и высказал весьма странную просьбу. Как бы это повежливей сказать...

Через пару секунд, предоставив орлу возможность переваривать просьбу, он закричал Фаэлару:
- твой скакун может появиться на земле и помочь нам? Хотя бы просто отвлечь-задержать?

За какие-то пару мгновений Катрина умудрилась резко охрипнуть и смолкнуть. Поэтому на повторный визг, когда Виктор оказался ранен и повержен, её уже не хватило, хотя будь у неё возможности – она бы завизжала.
Буквально пропищала заклинание, и с рук сорвалась огненная стрела, пронёсшаяся небрежным росчерком над полем боя и на мгновение выхватив лица защитников и морды нападающих. А затем смачно впилась в одежду и шерсть, поджигая гнолла. Он мгновенно занялся пламенем и истошно завизжал, закрутившись волчком на месте. В считанные секунды огонь сожрал его, но у леди ещё долго от дикого вопля звенело в ушах.

      Закончив дела и оттерев, куском травы, руки от крови и грязи, чернокнижник стоял опираясь на посох. Он не спеша кормил с руки своего ворона, который жадно с утробным квокчанием заглатывал свежее, кровоточащее мясо. Рожа драконьего хобгоблина в кои то веки разгладилась, перестав напоминать маску рассерженного демона. Он чему то усмехался кривя рот. Шум от дерущихся за еду варгов, почти не долетал до этого места и Андар мог сосредоточиться на воспоминаниях...

      Уже больше двух лет прошло с того похода, но мага до сих пор иногда проибирало ознобом вдоль чешуи закрывающей позвоночник. Только покинув крепость-город армия была ужасающе самоуверенна и полна амбиций, тяжёлой поступью шли воины Моруимов по диким землям. Им уступали дорогу, едва завидев поднимающую пыль стально-рыжую змею пехоты и быстрые когти отрядов наездников на варгах по бокам - чистая мощь, так казалось тогда. Андар был среди тех наездников, и как и все рвался в бой, чтобы смять и разграбить дерзкий монастырь вызвавший на себя гнев драконов. Копья и гизармы тускло блестели на полуденном солнце обещая врагам выпустить всю кровь и вырвать все кишки, в добавок.
      Первый натиск был ужасен... для людишек. Хилые стены монастыря, едва укрепленные после мощи атак двух братьев драконов не могли дать защитникам отсидеться за собой, всюду врывались на двор мощенный брусчаткой окованные вороненной сталью вороны-войны и чернокнижник помнил, как на его глазах кучку каких-то жрецов растерзала сотня копий его собратьев за несколько мгновений. И он сам жег темным огнем всё и вся где только мог, как увеличенный его заклинанием хобгоблин ударом кулака раздавил в пыль и кровавую кашу, пытающегося оказать сопротивление монаха. Теперь его глаза воскрешали в памяти картинки той битвы у врат, как дорого давались им эти победы никто не понимал. Даже он, маг, лишь упивался яростью схватки и равнодушно провожал валящиеся трупы соплеменников - кому вообще нужны неудачники? На каждого убитого врага они отдавали троих-четверых и не видели в таком размене ничего особенного. Ведь они почти переломили хребет защитникам. Остался последний рывок. Смять и добить.
      Но долго оставаться слепы красные шкуродеры не смогли, стоило им войти под прохладные своды зданий и их встретили пустые коридоры набитые пакостными ловушками и отвратительной магией. Андару иногда сниться та шипастая яма, куда он чуть не вступил и где лежало пятеро вороненых воронов распятые на шипах и все ещё дергающиеся в агонии. Мимолетная тень опасности, заставила его не делать следующий шаг и он остался жить. Дальше он уже был более чем осмотрителен и осторожен, он прошел ловушки с большей частью хобгоблинов. И внезапно оказалось что у противника ещё были в запасе свежие силы. На той небольшой площадке(двадцать на двадцать метров) разыгралась самое масштабное сражение что он успел повидать. Чернокнижник помнил тот момент как-то отрывисто, размазано. Битву выиграли вторженцы и погнали отступающих врагов по длинным извилистым коридорам. По лабиринту уходящему к самым корням горы.
      Скоро ярость схлынула и несокрушимая армия распавшаяся на множество небольших отрядов, была вынуждена долго и упорно пробиваться сквозь тысячи засад обратно на поверхность, к ловушкам. Из пыльных коридоров залитых кровью вышла от силы треть армии, и в спину им били заклятья, и ядовитые стрелы, от которых ты не падал за мертво, а долго ещё стенал агонии пытаясь разодрать себе грудную клетку и вырвать сердце, лишь бы прекратить эту всеобъемлющую боль. Это маг связанный со смертью прочитал в глазах погибшего наездника на варгах, умирающего на обочине.
      И было отступление. Долгое и утомительное, приправленное словно жаркое специями - тихим страхом пред повелителями. Что скажут драконы, когда узнают что все что удалось их армии это разворошить гнездо с осами и унести ноги обратно. Соженные при отступлении постройки были жалкой тенью того результата, выполнения которого так жаждали Моруимы.

      Ворон протяжно каркнул, сбивая с чародея пыль воспоминаний и возвращая в настоящее - сырое и пропахшое кишками гидры. Птица сыто щурила глаза, развалившись на наплечнике колдуна. Андар скинул щелчком пальцев гадостного ворона, заставив того совсем по куриному бегать по грязи и каркать от возмущения. "Нельзя расслабляться ни на мгновение иначе мой скелет украсит эти дикие земли, так же как мог украсить дно шипастой ямы" -, подумал чернокнижник направившись в сторону шамана и мертвого гнолла. Нужно узнать что удалось выведать как можно скорее. И наконец отдохнуть.

«Моряки» переглянулись, бросили промеж собой жребий, и ровесник Рука, парень с каштановыми волосами и ранней сединой, пошёл в «каюту» за инструментами. Рук сместился в середину и налёг на вёсла, безмятежный и спокойный, как гладь руки, по которой она начали свой путь.
«Скрепить кресло» на лодке делом было таким. Сложным. Не предусматривало оно подобного, если честно.
– Эй, ты. Как тя там. Ты б это, встал, что ль, – косноязычно и хмуро сказал гребец варвару. Кресло перенёс прям с Катриной, будто так и надо, примотал верёвкой к перилам. Сказал доверительно: – Как качать начнёт, над в хатке укрыться, а то волной тюк – и всё, спортится наряд-то.
Аристократка нервно вцепилась в подлокотники, одарила выразительным взглядом гребца, который пошёл на своё место, и тихонько фыркнула. Все почему-то считали нужным дать ей совет. Обнаглели.
При беглом осмотре Валдер мог сделать вывод, что лодочник не пил. По крайней мере, не был пьяницей, даже если где-то после работы и выпивал. Мужик был крепкий, даже слишком, от него разило потом и мокрым зверем, лицо было малоподвижно и скупо на эмоции, глаза угрюмы и непроницаемы. Мутный тип, с которым стоит держать ухо востро, таково могло быть первое впечатление.
– С рыбаками ящеры наглеть вздумали, – пожал плечами красномордый, придерживая рукой руль, – а наши такого не потерпят, чё им, указывать какие-то хвостатые будут, чё им на ихней земле делать? А ящеры всё своё гнут, дескать, не заплывайте в озеро, наше оно. Сказывают ещё, правящие эти, из моста Йеомена, Боспира и Закатного холма, меж собой объединились, чтобы дорогу Иммера прикрыть, значится. А больше ничего не сказывают. Виверна в этом году пошаливает маленько, но так, чтоб совсем – ещё не бывало.

По счастью, Катрина спала всегда крепко и сладко, как и полагается человеку, который не обременён особенными заботами или долговыми обязательствами. Конечно, она проснулась от яростных раскатов, гремевших на всю округу так, как будто сердце грозы находилось над её покоями. Но, перевернувшись на другой бок и накрыв ухо подушкой, тут же уснула.
А утром обнаружила, что гроза и не думала прекращаться. Если бы она хотя бы кончилась, то можно было бы отправляться, а так девушка грустно постояла у окна, закутанная в одеяло, а затем обула тапочки и пошла приводить себя в порядок. Похоже, их выход откладывается на неопределённый срок. Пока несли завтрак, девушка вышла к своим телохранителям.
– Сегодня мы никуда не поедем, – объявила она. – Если будет хорошая погода, то завтра. Можете быть свободны.

Катрина скрупулёзно записала всё, что было предложено, и со вздохом отложила перо, глядя на охрану. Она позовёт их после обеда, когда будет готова ехать в город, но не раньше. До того следовало разобраться во всём этом, а ещё, может быть, ей посоветуют лодку получше? Да и матери не мешало бы сказать, что-де она изволит на прогулку выехать. Эта дотошная женщина всё равно прицепится хуже гарпии, а так хоть пустит ей пыль в глаза.
– Можете идти. Вас позовут, когда нужно будет выдвигаться, – сказала девушка, украдкой щупая колено. Интересно, как долго она сможет ходить пешком? Впрочем, это вздор. Она не станет ходить пешком.

Вы не можете просматривать этот пост!

Женщина с благосклонной улыбкой выслушала всё, что говорил Соловир, а затем развернулась и лёгким шагом направилась обратно.
– Милый Синатар, – проворковала волшебница, – я могу рассчитывать на вас? Проследите, пожалуйста, или поставьте кого-нибудь проследить, чтобы все тела были упакованы в бочку, чан или мешок, который не допустит протекания. И кровь также соберите в вёдра или ещё что. Мне пригодится всё. Советую использовать вон тех обалдуев, они, благо, понимают в этом. Как жаль, что только в этом и понимают. Жду вас с сообщением, что всё исполнено. – Она игриво провела пальцами по щеке мужчины, оказываясь рядом, и улыбнулась жрице, стоявшей у входа. – Добрый день, Милана. Столовая сейчас не работает по техническим причинам.

Лич исчез, оставив Родака в недоумении и страхе, потому как его слова просто обдавали холодом. Он прекрасно проводил линию мышления этого мага, по своему разумению, конечно, но ведь и лич мотивы особо не скрывал.
"Сначала упомянут подарок- извинение, к которому жестко привязаны мы, затем нас Всех просят- требуют накормить, словно свиней на убой, затем явный указ на смерть ящерки, которую, впрочем, не жалко. Простая линия, простой сюжет, который стоит немного продолжить, учитывая страсть хозяина башни к экспериментам, чтобы легко понять, кто с огромнейшим шансом станет следующим в испытаниях... "
Откуда-то донесся голос Белзагрима, и бард осознал что немного ушел в себя, что неудивительно в такой ситуации. Он был даже уверен, что имеется огромное количество существ, которые бы сейчас просто с ума сошли.

- Я не могу заболтать, как можно заболтать тварей, что от скуки сами любят поболтать... это невозможно... Они будут говорить бесконечно, потому что никакой внешней информации нет, словно мох с болота, они будут впитывать всякую ересь, хотя уже и впитали кучу всего. Представляете, босс, каждый день говорить о факте своего существования, приходишь и говоришь: дескать, я такой - Бац ! И вылупился из вонючего бульона. А ему так - Бац! Теперь ползай по потолку и всех таскай, а я еще телепортируйся. Ведь неважно, что ты висишь кверху ногами, и тебя итак тошнит, а еще у тебя восемь лап и вообще весь такой урод, так еще и телепортируйся. Неее... Они, конечно, может, и привыкли не блевать с потолками, потому что несомненно их бы заставили тогда пол оттирать, но, боги, это же демонам не пожелаешь. Вот смотрите, у того справа, на левой лапе сейчас волосы топорщатся, все потому, я уверен, что он не может выспаться, на потолке же не повесишь?!! Нужно спускаться! - Родак разошелся не на шутку, однако продолжал делать паузы между предложениями, сплетая их в невыносимую вереницу "незатыкания", - А как спустился? Это ж мир с ног на голову, какой тут сон? Несомненно, в них много от пауков и все такое, пауки -то могут так спать. Но при этом они не совсем пауки, они ведь с телами, да и разговаривают. Всегда можно обсудить свое уродство. А если кто не понравился за разговором, телепортироваться и поплакать в другой комнате. Очень удобно. Бездна, это ж какое счастье в туалет -то выходить?! Кто-нибудь хочет пообсуждать их выделения?! Сестра, ну вот посмотри, они ж едят нас, допустим, они же потом куда-то это из себя девают, где у них эти штуки, через которые они гадят, а еще на потолке!! Папа мой, дракон! Оно же вниз падать будет, а нам тут еще кушать предлагают? Отведайте, мол, а эти повесят сверху, - Родак подмигнул бехиру и достал барабан, он не был уверен, что ящерица переросток поймет прелесть представления, но стоило попытаться.

- На свете видал я много чего,
Вонючих жуков и красивых хобгоблинов, да !
Не в рифму сейчас я немного пою,
Но что же поделать, я петь люблю!
Кусок в горло не лезет, ну просто беда!
Надо мною десяток чудил, йо-хо-хо !

Он еще много чего нес и барабанил невпопад, хоть и сам морщился, но босс сказал, нужно делать.

Она полуобернулась, сверкнув глазами, и лукаво улыбнулась, внимательно оглядев Соловира.
– Было бы интересно поработать с таким потрясающим материалом… – Два неторопливых крадущихся шага к мужчине и, слегка наклонившись, Диллара осторожно прикоснулась пальчиками к лицу главы стражи, рассматривая его пристально и с жадным интересом. – У которого есть несомненные способности, – закончила она, выпрямившись, и села на диван. – Ну, по крайней мере, вы можете рассчитывать на продолжение жизни в виде разумной нежити. Ничего особенного, только одно правило – не есть создателя.
Некромантка мелодично рассмеялась, заметно оттаяв.

Крепость тела сержанта оказалась поистине колоссальной, в отличие от жалкого телосложения Соловира, который почти все время вынужден был компенсировать здоровье чем-то другим. Удары саднили, грудная клетка не хотела дышать, а руки приходилось подымать уже с усилием.
Синатар прервал бой, но в принципе уже было понятно, кто проигрывал, однако, это была показная тренировка, а из неё должны были быть сделаны выводы. Глава стражи не мог также заживить раны, как сделал это полуголем. Вместо этого, пока его раны тихонько заживляла таинственная сила, он кивнул заместителю и Восемьдесят второму, а затем набрал в грудь побольше воздуха:
- Солдаты, вы только что увидели... - Соловир поморщился от боли в челюсти,- ...Что несмотря на все навыки, в бою важно еще знание, какое оружие способно поразить противника. Мое оружие обладает магическими свойствами, но этого оказалось недостаточно. Кроме общих тренировок фехтованию господа маги будут рассказывать вам о типах существ и о способе их поражения, - он повернул голову к заму, - Теперь твоя очередь.
Мастер клинка был уверен, что Кссарк того просто растерзает...

Резко открытая дверь стала для оказавшихся за ней багбиров сюрпризом, как и вылетевшая из темноты сабля, что сходу полоснула по щеке и груди главаря, который собирался показать подчиненным, как стоит ломать двери. Кроме этих двоих Ранагар, взглянув мельком в сторону, заметил еще минимум четверых их волосатых подельников, что ждали дальше по коридору и у лестницы. Пробиваться через такую компанию было проблемой, но других вариантов видно особо не было, поскольку вылезать через окно второго этажа уже казалось поздновато.
- Эй! - Только и успел воскликнуть подчиненный раненого главаря, увидев Ранагара.
- Да не стой, тупица. - Рыкнул босс, отшатываясь назад, чтобы подставить под следующий удар своего подручного.

Сперва Ранагар был доволен планом и тем, что он увенчался успехом. Но это было сперва. Так как только воин ударил багбира, что хотел высадить дверь, дроу приподнял правую бровь и заметил еще нескольких багбиров. Увы, слух мужчину подвел, да и не мудрено. Дверь оказалась крепче, чем думалось, а сам воин - далеко не следопыт и определить на слух количество противников - это больное место для него. Да и вообще... какая разница, когда драки все равно не избежать. Толстоват мужчина для окошка, будьте прокляты - пирожки Змеи!
Улыбнувшись, наемник сделал жест рукой, приветствуя противников,
- Какая честь. пять немытых и враждебно настроенных истукана пришли по мою душу, - в голосе Ранагара послышались наигранные ноты разочарования, а на лице было написано "ну вот, опять эти бродяги позолотить ручку пришли", - Чем обязан? Или сперва подеремся, а потом поболтаем?

Но вот, багбиры решили ответить на вопрос наемника прямолинейно, отчего и начали махать булавами. Ни в технике, ни в точности им не занимать. Косяк в этом убедился, а вот Ранагар спокойно достал второй клинок, прокрутив его с таким играющим видом, словно это было не остро наточенное оружие для ликвидации целей, а простая игрушка для ребенка. Хотя, и не с такими вещичками баловались ученики Ранкара.
Понимая всю важность переговоров с багбирами, Ранагар передал весь поток эмоций отвращения к врагам и нанес серию ударов по тому, кто стоял перед ним - в багбира. Быстро, ловко, стараясь задеть каждый видимый участок тела. Особенно - шею. Не забывал воин и о защите. Багбиры были достаточно топорными противниками и труда уклониться от их натиска не было. Главное, Ранагар старался не подходить к ним на близкие дистанции, чтобы не задохнуться от зловония изо рта.

- Это ты их в гости зовешь? - не удержался следопыт в ответ на эмоциональность Эларена.
- Смотри, придут - сам общаться будешь.

Когда-то давно, очень давно, еще пацаном его учили ругаться, да не кто попало, а тот самый дед, который учил его травам.

Собственно, разговор начался просто:
- Я вот слышал, ты с пацанами ругаться научился....
Непоседа потупился.
- Чего сказать-то хочу... Вы ругаетесь так же, как и неученый люд. А ты вон уже сколько знаешь! А это значит, что каждый мастер своего дела может ругаться по-своему, а не как всякие пьянчуги подзаборные.
Алькаэль уставился на приемного родителя, еще не понимая, к чему тот клонит.

- Вот например - продолжал старый травник - кузнец мог бы сказать "наковальню тебе в горн", или "клещами тебя за ногу, а шепраком по языку". Алхимик мог бы сказать "ангидрид мать твою перекисью водорода", а лекарь - "кишки твои на полочку". А то.... - дед вздохнул, махнул рукой и развернулся, чтоб идти по своим делам - ...взяли моду матом ругаться, как дети маленькие...

- Итак, студенты. Я рад приветствовать вас в зале иллюзий. Как вы уже убедились, некоторые иллюзии обладают достаточными боевыми качествами, при этом их порой не отличить от реальных. Но это заклинание вы изучите чуть позже, ибо любую науку следует изучать с азов. Наши занятия будут проводиться по следующей системе: сначала теория, потом практика. Так будет для каждого курса школы иллюзий, которую я преподаю. В течение периода обучения будут контрольные работы, на которых я буду выдавать как теоретические, так и практические занятия.

- Итак, начнём с азов теории.

Иллюзорные заклятья обманывают чувства и разум других существ. Они заставляют остальных видеть вещи, которых нет, или не видеть вещи, которые есть, или слышать фантомные шумы, или запоминать события, которые никогда не происходили.
Естественно, внутри этой школы есть подразделение на подшколы. Этот список включает в себя:
Вымысел. Заклинание-вымысел создаёт ложное чувство. Внимающие вымыслу внимают одному и тому же, а не их собственной слегка отличной версии вымысла, ибо вымысел не является личным впечатлением разума. Вымыслы не могут заставить что-нибудь казаться чем-нибудь ещё. Вымысел, который включает в себя слуховые эффекты не может воспроизвести интеллектуальные беседы, хотя в заклинаниях могут быть и некоторые исключения, которые лишь подтверждают общее правило. Эти заклинания бесполезны для прямой атаки, но их можно использовать для отвлечения внимания или задержки врагов.
Чары. Хотя эта подшкола так и называется, не стоит путать её со школой зачарования. Эти заклинания изменяют чувственное восприятие цели заклинания, заставляя её пахнуть, выглядеть или звучать по-другому.
Образец. Они похожи на вымысел, однако образцы также влияют на разум тех, кто их видит.
Фантом. Можно сказать, что это тет-а-тет иллюзия. Эффект от неё видят только заклинатель и цель, ну или цели подобного заклинания. И это менно что личное восприятие разумом. Остальные не замечают эффекта фантома.
Ну и последняя подшкола, самая сильная.
Тень. Теневое заклинание создаёт что-то, что частично реально и заполнено внепространственной энергией. Такие иллюзии имеют реальный эффект, а урон, ими наносимый, также реален.


Заклинание, которое я вам продемонстрировал в начале урока, как раз относится к теневой школе.
Но сегодня мы с вами займёмся азами и попытаемся создать призрачный звук. У вас на партах лежат клочки шерсти. Это тот реагент, которым вы подпитываете заклинания.
Вы должны взять перо, начертать на этом клочке магические символы, которые нарисованы у вас на пергаментах на парте, и произнести слова: urvakany dzaynayin. Затем вы вольны подумать любые слова, представив себя на месте входа в зал. Если вы всё сделаете правильно, то вы услышите свой голос как раз со стороны входа.

Девушка ответила на хмурый взгляд Исилендила ясным взглядом человека, которому глубоко безразлично, кто, как и что, и неопределённо повела плечами на заданный вопрос. Конечно, интересно. И, между прочим, мог бы и сам догадаться, что Лараэр там не от эльфов пряталась специально в робкой надежде, что о ней позабудут, а свой интерес удовлетворяла. Эльфы в большинстве своём были в порядке, просто устали бродить в подземельях. Девушка приветствовала их скромной улыбкой, наблюдая, чтобы её внезапный питомец не потерялся.
На попытку Эларена установить контакт – а что это было? вежливость или интерес? – Лараэр только пожала плечами. Рассказывать было особо нечего: видения их едва ли могли заинтересовать, да и не в том состоянии она была, чтобы их пересказывать, а никаких сокровищ – никакой поживы – она не нашла. Ценность подземелий вовсе не в этом.
– Никаких сокровищ, лишь закрытая дверь в столовой, – откликнулась шаманка, болезненно улыбнувшись уголкам губ. Вспоминать о своих исследованиях подземелий, пока они ещё свежи, ей хотелось меньше всего на свете. – Вы завтра можете проверить.
Девушка плелась в хвосте отряда, подстроившись под шаг слизня, и механически разглядывала ночной лес. Он был похож на рисунок на мокром тёмном бархате. Глубокий, со многими деталями, не заметными взгляду в первый раз. На лес просто приятно было смотреть – душа тихонько радовалась, откликаясь на пейзаж, и мало-помалу успокаивалась. Языка леса шаманка не знала, ей ведомы были лишь души не ушедших, но, думалось ей, что у леса есть своя душа. Незаметная, тихая, пугливая, как говорят. Она редко расползалась по всему телу, прячась в «животе» или «груди» от тех, кто ступал в лес, но по причине доверчивости была готова открыться любому, кто пожелал бы того со всей искренностью. Река, укрывшаяся тоненькой периной тумана, с тихим плеском вёсел по воде выразила своё неудовольствие полуночникам, мешавшим ей спать, и успокоено задремала, стоило им только оказаться на другом берегу.
Когда в мраморную вечность, которую собой представлял пейзаж, облитый молочно-белым лунным светом, неуместно вмешались разноцветные светильники, напоминавшие болотные огни или огни ведьм, Лараэр с удивлением осознала, что они пришли. Улица, по которой они гуськом тянулись к своему дому (странно было думать об этом так), была с голубыми светильниками, окруженными тянувшимися к свету ночными насекомыми. Магический свет не обжигал их, но вводил в заблуждение – и кружившиеся в танце позволяли этому дурману обманывать себя. Затем с голубыми светильниками смешались жёлтые, где-то равнодушные и далёкие, где-то тёплые – по этой улице они дошли прямиком до выделенного им домика.
Перед дверью Лараэр подняла слизня на руки, крепко прижимая к своей груди и не доверяя эту ответственную миссию никому другому. Она боялась запачкать пол и не хотела ночевать в доме, а потому раздумывала над тем, чтобы уйти на улицу. Там было не холодно. Если, конечно, под утро не придёт ливень, то можно было бы переночевать на дереве, подальше от травы, которая утром, судя по туману, будет очень мокрой.
Когда речь зашла о расселении, шаманка, остановившаяся в дверях, оглядела эльфов, сжав губы: сказать или уйти просто так? Хотя, наверное, формально она была членом отряда, а потому, возможно, кто-то мог чувствовать себя обязанным приглядывать за ней (тот же Исилендил).
– Если дурь ещё не вся выветрилась, то так ли безопасно позволять ночевать одному на улице? – тихо спросила девушка, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно, а затем поглядела на Эларена, чуть склонив голову набок: – Я переночую на улице, нет нужды за меня волноваться. Не хочу, чтобы здесь всё было в слизи.
И, развернувшись, стала осторожно спускаться: из-за слизня на руках ей сложно было смотреть себе под ноги.

Выбираясь из подземелья и проходя мимо изображения Аэрдри Фаэньи, Алькаэль задумался про своего пернатого приятеля - последние дни они нечасто вместе, так как птице по душе был простор и открытое небо, с которым в подземелье очевидные сложности, а уж заставлять его у проводника не было ни малейшего желания. Вот разве что уговорить? Но и то, разведчик из него в узких коридорах сомнительный, так что пусть себе летает в свое удовольствие.

Ноги сами несли эльфа по дороге, факел освещал скудный участок пути, спутники ускоряли шаг - всем хотелось на ночлег оказаться не боги знают где, а в более обжитых местах, и это было просто чудо, что Марон-Пончик не наступил на птенца, который притаился на краю лужи, которая гордо изображала озеро посреди тропы. Пончик как раз собирался ее обойти, но то ли потому что хоббит был трусишкой, то ли потому, что ростом меньше остальных - но он заметил, что вот это нечто - не камень, а что-то все-таки живое. И еще большее чудо, что топор Карха Чернобородого не сделал из одного мокрого комка перьев - два. Уделив какое-то время нервному смеху, чертыханию и обиженному карканью, компания двинула дальше, и много лет спустя Алькаэль все еще задавался вопросом: что ему тогда стукнуло в голову, какая такая блажь ему втемяшилась, что вперед после той встречи он шел уже с птенцом в руках, черным, как ночное небо если погасить все звезды, маленьким, как кулак, но уже достаточно сообразительным, чтоб отличить кусок хлеба от пальцев?

Какое-то время им пришлось привыкать друг к другу: эльф не любил, когда ему садятся на голову (в обоих смыслах) и гадят на плечо, вороненок не любил источников перегара в тавернах и оставаться в одиночестве - по крайней мере надолго. Оба любили вареную картошку, свежий салат и свежий ветер, но вот если Кррк мог спрятаться от дождя в капюшон эльфийского плаща, то бродяге самодвижущаяся сухая карета не светила. Максимум - телега с мягким товаром, на котором можно посидеть и дать ногам отдохнуть.

Птенец вырос, уже не помещался даже в пустой капюшон, но по-прежнему не любил дождь и пьяных, особенно которые хотят познакомиться поближе. По-прежнему любил кататься на плече (но с пониманием улетал в сторону в некоторые ответственные моменты), спокойно и иногда даже с интересом относился к присутствию других не-пернатых, и даже гавкающих и мяукающих четвероногих (если они с должным пониманием относятся к его присутствию, ага). А вот Алькаэль выяснил, что с вороньей точки зрения тушеная капуста - сущая гадость, яичница - пойдет, но лучше с кусочками мяса, и что будет разумно предупреждать любопытных о том что "пальцы не совать....".

Наконец-то выбравшись на поверхность, проводник посмотрел вокруг - где-то теперь птиц? Давненько они не общались по-душам...

Удивительно, но у скелетов оказались кости, луки и стрелы - ничего лишнего.

Релонор встал, нет, скорее вскочил с постели. Быстрым шагом он подошел к столу, за которым лежали труды Кернанда. Волшебник давно не чуствовал себя таким взволнованным. Видимо ночной сон на него так подействовал. Впрочем, сон ли? Все было таким ясным и красочным. Зелень наземных деревьев. Листья трепещущие от легкого и нежного прикосновения ветра. Умиротворяющее пение маленьких созданий, именуемых птицами, ласкающее слух. Аромат леса, столь чуждый обонянию дроу, сколь привычный обонянию тех, чьими глазами маг смотрел на Верхний Мир.
Релонор взглянул на свои руки. Руки дроу, что не были привычны к оружию. Но те эльфы из сна, они знали свое дело. Руки тверды, тетивы натянуты, наконечники стрел неотрывно следят за продвижениями темнокожего старца, терпеливо дожидаясь сигнала. Сигнала к атаке. И лицо Кернанда...
Неужели это было видение? Но кто его послал? Дух старого волшебника? Хотел показать момент своей гибели? Но зачем? Или...
Релонор сел за стол и задумался. Ему не было известно, был ли маг убит в том нападении. Сон оборвался на моменте атаки, а у сильного волшебника, причем такого мастера быстрых заклинаний как Кернанд, был шанс спастись. Может и небольшой, но был.
Другое дело, что события происходили на поверхности. Значило ли это, что Кернанд бывало выбирался на поверхность, возможно для сбора каких-то особых ингредиентов, что нельзя раздобыть в Подземье? Или же он жил еще во времена, когда дроу были темными эльфами и жили на Поверхности? Немыслимо.
У Релонора перехватило дыхание, кожа покрылась мурашками. Он вдруг осознал, что этой ночью прикоснулся к чему-то невероятно древнему. Лишь в одном сомневаться не приходилось: Ночное видение было посланно не просто так, а значит в этом деле надлежало разобраться.
План действий был прост. Сперва нужно было привести себя в порядок - умыться, позавтракать и т.д. После, маг собирался подробно изучить вторую книгу Кернанда. Возможно в ней будут какие-то подсказки.

Ивандир вновь шел в конце группы, прикрывая своих товарищей от атак с тыла и откровенно скучал. Зачистка подземелий получалась какая-то вялая. Все были живы, никого не надо было лечить, даже благословить перед дракой - и этого не требовалось! Жрец тоскливо оборачивался назад, где остался завал, который они разбирали. Ей богу, это был самый интересный момент за сегодняшний день. "Завтра возьму с собой лопату", - подумал Ивандир, когда за очередным поворотом его не ждало ничего интересного, кроме следов когтей непонятного существа, а в слух сказал, и то, что по части природных знаний он был полным профаном его не остановило: - Может медведь? Медведи же любят берлоги, а тут вон какие хоромы.

Таррак решил воспользоваться советом Родака и предупредить угрозу которая могла возникнуть, для осуществления задуманного он направился к столу на котором валялись подозрительные части шестирукого создания. Конечно были мысли что не надо этого делать, хозяину этих мест вряд ли обрадуется увидев обрубки своих поделок, но и преимущество ему варвар давать не хотел, вдруг оживут и в неподходящий момент ударят в спину, Таррак пытался извлечь максимум пользы из ситуации, а для этого несчастные недоделки должны быть порублены как можно мельче!

Оставив эльфов разбираться с картами, которые они так любили, полагаясь на них всякий раз, девушка безбоязненно направилась вглубь крепости. Если призраки выбираются наружу лишь глубокой ночью, то можно не бояться, что из-за угла выскочит злой дух. Шаманка забралась в ближайшие руины, ступая осторожно и легко. Призраки призраками, но в старых руинах были гораздо опаснее сами руины, одинокие и озлобленные. Рано или поздно, но они обретали качества живущих в них. А призраки не лучший пример для подражания. Особенно призраки древних эльфов.
Стены были очень хрупкие, даже на взгляд Лараэр, и она не рискнула бы на них облокачиваться, нет-нет. Фрески облупились, краски истерлись, угадывались лишь очертания, но никак не целые образы. Шаманка, всю дорогу промолчавшая и державшаяся в стороне от остальных, медленно приблизилась к алтарю, осторожно пробираясь меж крупных и не очень остатков потолка, еще не превратившихся в мелкое каменное крошево. Скоро эти руины поглотит всеядный мох, укроет от жадных взоров. Быть может, навсегда.
Лараэр, оцарапывая нежную кожу рук, бережно очистила алтарь, украшенный барельефами птицеподобных созданий, от пыли, грязи и мха, а затем перебросила одну из кос на грудь, аккуратно выбрала оттуда мелкое пестрое перышко и, опустившись на колени, положила его на алтарь. Закрыла глаза и, чуть подняв лицо к небу, беззвучно произнесла молитву Аэрдри Фаэнье. А затем, вздохнув, опустила плечи, наклонившись вперед и прижавшись к камню лбом. Он тут же «укусил»-оцарапал лоб, оставляя после себя покраснение, но показался Лараэр теплым. Как будто живым.

Позади Териани из сияющей огненной вспышки явился чародей в белой мантии и драконьей маске в окружении перьев.
- Я смотрю, ты далеко ушла, моё сокровище, - заговорил знакомый голос, вынудивший золотую эльфийку обернуться.
- Как ты меня нашла?
- Вот как ты меня встречаешь? Совершенно одичала.
Териани колебалась с секунду, а затем обняла Хатранца.
- Я пришла забрать тебя домой, - заявила волшебница, поглаживая молодую эльфийку по волосам.
- Но…
- Твои спутники справятся без тебя, - горящие магическим синим пламенем глаза с интересом изучали выражение лица чародейки. – Я подготовила записку. Бросай свои пожитки и уходим.
- Но как же…
- Это все хлам, милая. Про меч я расскажу тебе перед сном.
Териани покорно скинула рюкзак и отвязала эльфийский клинок, бросив реликвию древности на подстилку из листьев, сквозь которую пробивались редкие зеленые травинки.
- В действительности надо зашвырнуть этот меч далеко-далеко, чтоб проклятые риввилы не нашли, но я взяла на себя вольность вписать в записке, что ты оставила его Аманесу Телуминделю из Эверески.
- Ты следила за мной!
- О! Как всегда. И не я одна, хочу заметить.
Териани взяла за руку Хатранца, чтобы исчезнуть в адских всполохах пламени.

- Усадьба совсем не изменилась… - заметила чародейка, когда они сошли с телепортационного круга.
- Без тебя здесь нет жизни, милая. Я долго ждала, когда ты одумаешься.
- Одумаюсь, - болезненное выражение проскользнуло на безвозрастном лице.
- Да, - лич резко развернулась к Териани. – Именно одумаешься и примешь своё предназначение.
- Я совсем другая…
- И хорошо.
- Эта злость… - девушка поджала губы и покачала головой.
- Полезна. Она сделает тебя сильной.
- Но…
- Милая, - костяная рука протянулась к румяной щеке, едва касаясь нежной кожи. – Отпусти. Все закончилось. Ты же видишь, что не получается. Зато ты, такая как сейчас, управишься с Домом. Ты будешь мудро править здесь. На Побережье Дракона.
- Мудро – это значит по справедливости?
Хатранец за драконьей маской улыбнулась.
- Это значит приумножая наше богатство и силы. За это кто-то будет страдать. Да. Да-Да! И тебе будет значительно проще, чем мне. Не придется проходить этот путь. Просто мудро распоряжайся ресурсами.
- Но я все равно отказываюсь…
- Ох. Не будь столь принципиальна. Нам нужен союз с одним Домом, если мы хотим вернуть наши владения в Корманторском лесу. Можешь с ним не спать, но потерпи некоторое время. Если неслюбится, то утопим его в стармантлском заливе.
- Хорошо. Хорошо… Ты все-таки оказалась права. И совсем как дроу.
- Разумеется. И не забывай, что твой дед – дроу. Что же касается твоих сил, то несколько жертвоприношений озерным феям принесут тебе могущество. И не расстраивайся. Чудес не существует.

ссылка

Странно, что Аманес раздумывал куснуть чьи-то пальчики, когда рядом с его лицом непродолжительное время нависали два красивых полушария, едва не вываливаясь из глубокого выреза*.

Териани застыла на выходе из комнаты сородича. Она сжала ладонь в кулак, глубоко переживая увиденное на картине. Напряжение не укрылось от острого взгляда, но потом эльфийка справилась с нахлынувшими эмоциями и разжала руку.
- Прошлое пусть остается позади, - жестко отозвалась чародейка.

Встреча в гостиной преподнесла сюрприз. От служителя Ханали колдунья не ожидала увидеть, кхм, косу. Косу как боевое оружие. Она кинула придирчивый взгляд на обнаруженный в Пхалорнских руинах длинный меч, обрадовавшись, что из наследия Tel'Quessir не обнаружилось ничего громоздкого.
- Хорошо. Предложение дельное. Надо будет разжиться еще несколькими лошадьми, но с этим позже.

Таррак вынужден был признать что в лесу ему нравилось гораздо больше чем в здешних местах, тут ему было как-то не по себе, какое-то странное ощущение не покидало его. Варвар не мог понять с чем это может быть связано, возможно смена обстановки так подействовала. Таррак многого не понимал, и это приводило его в ярость которую пока он сдерживал, но все равно был очень раздражен. Но раздражение сменилось на удивление когда он увидел как воспарила Найгмиив.
- А у нее хорошо получается. - Провожая взглядом полудраконицу рявкнул Таррак, он сам ни когда не хотел летать, так же как и не очень любил ездить на варге, считая что лучше передвижения на ногах ничего нет. Вот только ноги иногда уставали поэтому приходилось использовать зверя, чтоб в случае опасности можно было быстро бежать на врага.

ссылка

Териани благосклонно наблюдала за Аманесом, любуясь жрецом и каждым его движением. Встреча с последователем Ханали для девушки обернулась глотком свежей горной воды, позволившей встряхнуться. Мир вокруг точно лучился, а глаза чародейки сияли, переживая краткие и столь желанные мгновения счастья, которых ей не хватало. Чародейка не подозревала, что, отправившись в путешествие в поисках знаний и новизны, она встретит сородича, который освободит чахнущую от пут прошлого душу. Она словно заново научилась летать.

- Не могу передать словами, как мне нравится все, что вы делаете, - ответила эльфийка, радостно улыбаясь. Она смущенно переняла подарок. Зеленые глаза ласково оглядели оттененные аметистом букетик с подснежниками. В воображении колдуньи белоснежные колокольчики издавали хрустальный перезвон. Девушка старалась запомнить каждую грань и лепесток, запечатлевая в памяти чудесное весеннее утро и гомон птиц в лесу, звук дневных работ людей и тяжелое дыхание ветра, но в особенности Аманеса, без которого череда дней оставались серыми и тусклыми.
- Идемте, - светловолосая красавица кивком головы предложила вернуться в таверну. - Нас, наверное, заждались.

Оставшийся путь эльфы проделали вместе. Териани шла в ногу с Аманесом, положив ему голову на плечо и напевая воздушную и веселую мелодию. На пороге постоялого двора парочка эльфов появилась в приподнятом настроении, без слов отвечая на вопрос варвара.
- Мы здесь! Скучали? - улыбаясь, спросила чародейка. Девушка пружинистым шагом преодолела расстояние до стола, где невероятно серьезная компания обговаривала что-то очень важное. - Вы как кучка заговорщиков. Что-то произошло? - полюбопытствовала Териани, остановившись за спиной Ульфида.

Ситуация выходила из под контроля. Если полуэльфы помедлят с ответом, то за столом успеет разыграться "Война и мир" за авторством одного из известнейших Хранителей Знаний Вотердипа.

"Он на меня смотрит! Неотрывно! Не смотри на него, - мысленно паниковала Териани. Остался один шаг до того, чтоб она начала исполнять план эвакуации. - Кто же знал, что ему понравится с кинжалом?!

Тогда я только пригрозила Блэку, что залеплю ему пощечину, а он на меня как посмотрел, что я сразу присмирела. Ненадолго.

Мне надо... выпить. Точно. Это правильное решение! - Тен знаком кликнула полового, чтоб подлил в ее кубок вина.

Не смотрю на него. Нет. Не смотрю. Эреван!.. я посмотрела. Нет, я не смотрю. Проклятье! - эльфийка прикрыла лицо ладошкой, чтоб точно исполнить намеченное.

Чтоб такого сотворить? - Тен оценивающе осмотрела Ульфида. - Сейчас я поцелую этого огромного грязного варвара и покажу язык эльфу, чтоб не наглел и обломался. Ха! Знай наших! Нет. Ульфид слишком большой, сильный и невоспитанный. Я потом с ним не справлюсь.

В следующее мгновение грустные мысли завладели чародейкой. Она вспоминала своего красивого герцога, чей покой однажды старательно оберегала. От одной мысли, что она готова поцеловать Ульфида, а так ни разу не поцеловала герцога Тен сделалось тошно от самой себя.

Какого черта я здесь делаю? - задавалась мысленным вопросом эльфийка, подумывая вернуться в Вестгейт. - И что я постоянно вытворяю?! Оооох! - грустные мысли колдуньи прервал сородич".

Вначале Териани подумала от служителя Ханали отвертеться под удобным предлогом, а потом решила отомстить за доставленные неудобства.

"Ты познаешь сладкую боль рвущих живот коликов. Улыбка на лице растянется до невозможного. Искры посыпятся из глаз. Ты будешь рыдать от смеха, вкусив величие веселья детей Эревана Илесире. Радужная эссенция счастья Арвандора затмит разум. Ты будешь беспомощно хохотать у меня на глазах, дерзкий нахал! - дьявольски коварные мысли посетили светлую голову леди Сильверспир, когда она подала нежную ручку ее обидчику и мучителю, вернув на лицо ангельское выражение. - Да, возьми меня за руку. Я тебе покажу великолепие мира".

Таррак негодовал, похоже противник струсил и отступал, это он понял по затихающему жужжанию, пусть будет так, лес еще наверняка полон опасностей и возможных врагов, одним меньше, одним больше это не так важно. Да и вряд ли они отстанут если до этого так долго преследовали, возможно просто оценили свои силы и ожидают подкрепление. Нужно быть начеку.
Тут еще Тарраку поручили разобраться с этой многострадальной картой, он в очередной раз достал ее из рюкзака и начал приглядываться к значкам и символам. По прежнему ничего было непонятно, в ярости Таррак хотел было порвать карту, но к счастью успел взять себя под контроль, это только добавит проблем, а мы и так находимся в незавидном положении. Гоблины, таинственные ящеры, одному Маглубейту известно что еще ждет нас впереди. С картой требовалось помощь. Таррак верхом на ворге подъехал к Родаку.
- Треклятая карта по прежнему не желает раскрывать мне своих секретов, Белзагрим поручил найти место для гоблинов, юг или юго-восток.
С этими словами он протянул Родаку раскрытую карту, уж он то должен разобраться в том что там нарисовано.

Тарог только было презрительно скривился, увидев, что весь переполох и приготовления ради каких-то трех гоблинов, как главное действующее лицо, если можно сказать "лицо" о явившейся морде, дало газку. И если сам полукровка даже не поморщился - после недельного похода лапы, бывало, пахли даже поядренее, то вот волк вдруг издал тоненький взвизг, плавно перетекший в страшный хриплый звук. И лишь оказавшись на земле, Тарог понял: соратник подло и с наслаждением храпит! Грузно поднялся - хорошо хоть не придавил, скотина блохастая! - отбросил неактуальную в пешем бою пику. Вытянул руку - и одним росчерком в ней оказался тяжелый двуручный фальшион, до того висевший за спиной. Вот только добраться до змеи и ударить Тарог теперь не успевал. Аж перекосило. Так, значит!... Колючий искрящийся клубок будто бы поднялся откуда-то из живота, продрался по глотке - и прорвался из оскаленной пасти потоком электричества, пузорожденной молнией, ударившей в змею.