Голосование за ходы

Рука Дуба в какой-то момент сама с щелчком встала на место и вроде бы больше ломаться не собиралась. Но будь у кованого челюсть, то уже она отвалилась бы при словах заказчика о 200 золота на всех, а не на каждого. Прежде чем активно возмутиться, Дуб попробовал вспомнить, уточнял ли этот момент кто-нибудь. Не найдя соответствующего воспоминания, а также пронаблюдав спокойную реакцию главы, который никогда не давал обижать подопечных, успокоился и впервые пожалел, что отговорил Гизмо от разграбления поместья. Видимо, избаловал последний гонорар приключенца, раз 50 монет уже не те деньги...

- Опять волшебная срань какая-то. .. - Дуб оббежал союзников и заскочил голему в тыл. Ни на что особо не надеясь, попытался ударить сходу.

- Хорошо, что сразу вернулись. Я даже испугаться не успел. Говоришь, окулус у голема? Может Гизмо сможет его незаметно стянуть? А мы поотвлекаем. Я, например, могу для отвлечения внимания треснуть голема по лбу.

- Хряп! Эй, мастер Хряп! Ты там помер что ли? Уважаемый мистер механик, отворяйте! – Голосил Дуб противным голосом у входа в подвал. Он уже и шнурок несколько раз подёргал, и в дверь стучал, но ему никто так и не открыл. Разочарованный, он поднялся в проулок, где не так давно имел бой с големом-чемпионом арены. Потоптавшись еще немного, кованый решил идти восвояси. Но на выходе из тупика чуть не налетел на тачку, внезапно выкатившуюся из-за угла. С заготовленным острым словцом, Дуб обошел корыто на колёсиках, дабы увидеть его водителя. А когда разглядел, то забыл, что собирался с ним ругаться.
- Хряп, дружище, так вот ты где пропадаешь! Пойдём скорее, на мне целого места нет, а я жду тебя уже целую вечность!
Старый гоблин брезгливо сморщил губы, рассматривая кованого. От этого его длинные пожелтевшие клыки казались еще длиннее и желтее.
- Снова ты. Ну и решето, да, решето. Ты это специально делаешь? Специально, я спрашиваю? Я тебе в прошлый раз из своих лучших запасов пластин наклепал, шарниры полировал до зеркального блеска, а ты что сделал? Ты думаешь, у меня тут волшебный рог изобилия, из которого бесплатно сыплются серебрёные болты да гайки, а листовые материалы всех сортов не прекращают вылезать, только и успевай, что в рулоны их сворачивать, отрезать да в штабеля укладывать? Так? – При этих словах, произнесённых в несвойственной для механика манере высокопарного слога, взгляд Хряпа затуманился, устремился куда-то вдаль, словно он наяву увидел тот самый рог изобилия и прущие из него халявные материалы высочайшего качества. Затем поволока с глаз его внезапно спала, колючий взгляд впился Дубу в переносицу. – Нет! Не так! Совсем не так! Видишь, чем приходится перебиваться!
Хряп кивнул на тачку и Дубу пришлось рассмотреть её содержимое: пара хоть и толстых, но ржавых листов с неровными краями, несколько кривых прутов, тоже ржавых, какие-то блоки, несколько разных шестерён, частично лишенных зубьев и куча мелкого металлического хлама неизвестно чем бывшего раньше.
- Я заказывал два листа стали, да, новой, чистой стали, и пять чушек меди. Даже согласился этим мошенникам заплатить три процента вперёд! Ух, грабители! Точно, грабители. А что они? Видите-ли корабль попал в шторм. Стали нет, денег тоже нет! И как теперь быть Хряпу? Да, Хряпу несладко придется. Заказы не выполнить, клиенты разбегутся, а тут еще ты, да ты. Специально мою работу каждый раз портишь. Вот припаяю тебе эту шестерню на морду и будешь как… как… - Хряп таращил глаза на кованого, пытаясь представить, на что тот станет похож, но быстро сдался. – Да тебе без разницы, как я погляжу. Никто даже не заметит, что у тебя на одну ржавую железяку стало больше. Да, не заметит.
Дубу стало жаль старого механика и пикироваться с ним не хотелось. Зато, он знал, как его порадовать.
- Не вешай нос, а то мостовую поцарапаешь. Я тебе как раз с материалами хотел помочь. Рога изобилия не обещаю, но одну весьма приличную штуку я для тебя добыл, как и обещал. Только давай сначала в мастерскую спустимся.
Одно из длинных седых ушей гоблина заинтересовано приподнялось.
- Штуку? Какую еще штуку? Ты, помочь? Я же вижу, что тебе самому помощь нужна. Да уж, нужна не просто помощь, а спасательная команда. Ну да ладно. Хватай телегу и тащи за мной, да не вырони ничего! Ни одной детальки, я проверю.
И Хряп бодро заковылял к своей мастерской, тихо бормоча что-то нечленораздельное. Дуб катил тачку, стараясь поспевать за её хозяином, тачка подпрыгивала на камнях мостовой и гремела своим содержимым на весь проулок.
В полутьме уже знакомой мастерской Хряп зажёг пару ламп и решил, что пока этого будет достаточно. Спуская тачку по лестнице, Дуб гадал, как Хряп в одиночку справляется с такой тяжестью. Хряп придирчиво осмотрел содержимое тачки, словно и правда проверял, не пропало ли чего, затем отвез её в дальний угол и с грохотом выгрузил куда-то во тьму.
- Ну давай-давай, рассказывай, с чем пришел. Что там у тебя за материалы, ха-ха. Уж не себя ли ты предлагаешь на них разобрать? Станешь лёгким и гибким как танцор, да, как танцор механический. Видал я таких конструктов, дерганые куклы. И ты станешь таким, да станешь.
- Да погоди ты меня разбирать. Я от своих железяк избавляться не намерен, они наделяют меня неземной красотой, ну и как броня тоже неплохи. Я тебе такую штуку принёс… Во!
Кованый вынул из рюкзака продолговатый слиток чёрного как ночь металла и предъявил Хряпу. Тот перестал скалиться, широко раскрыл глаза и потянул к слитку руки.
- Да, да, я помню, оплата вперед, но я еще даже не сказал, что за него хочу. – Вдруг заявил кованый, отстраняя слиток от Хряпа. Тот нахмурился и разразился тирадой:
- И это называется помощь? Помощь – это когда бескорыстно помогают, по зову души, да души, а не продырявленного насквозь туловища и не менее дырявой башки! Да и что там у тебя за кусок чугуна? Поди какая-нибудь безделушка! Да, безделушка!
Но, по оживлению мастера, Дуб понял, что тот успел разглядеть «подарок». Старый гоблин уже не казался таким старым. И горбиться стал поменьше и движения стали резче, быстрее, шаг пружинил. Да и шаги ли это были? Хряп почти прыгал по мастерской, зажигая остальные лампы, дергая какие-то рычаги, от чего гигантские меха пришли в движение, раздувая огонь в горне.
- Я готов отдать тебе эту безделушку, если ты меня починишь. Починишь так же превосходно, как делал это и раньше. А заодно и мой посох. Это, конечно, не считая обычной оплаты. Видишь, металл в подарок, всё, как я и сказал.
Дуб привычно сложил свои вещи в шкаф и позволил избавленному от уныния механику подвесить себя на крюке.

- Отржавей мой штуцер! - потрясённо выругался кованый, глядя на своего собрата. Еще несколько секунд он не мог подобрать приличных слов, чтобы начать задавать вопросы.
- Как ты умудрился себя запустить до такого состояния, живя в мастерской? И какого беса ты связался с кланом убийц? Если бы я был тут один, отпинал бы тебя хорошенько, да притащил бы обратно в Ктилл, чтобы тебе башку твою дырявую пересобрали. Кстати, тебе эти штуки не мешают?

Снова отбив алебарду, направленную теперь в лицо соседа, Дуб решил опять наказать полуорка за его неосторожные выпады.

Снова конструкт показал чудеса эквилибристики и снова получил болт в голову. Этот застрял во лбу, на что Дуб отреагировал наступлением.

- Сказал он убегая! А-ха-ха-ха!!! АААА-ХА-ХА!!! - Продолжал орать Дуб, сгорая изнутри.

Дубу всё больше не нравилось и это место и общество гиганта. Показуха, ханжество и невоздержанность во всём. И рабы. Это не нравилось Дубу больше остального. Он чуть было не вспылил и не наговорил зарубежному зазнайке такого, от чего международные отношения могли сильно пошатнуться. Но его опередил Винкль своими приторно сладкими речами и тошнотворными обещаниями. Выслушав ответ гиганта, Дуб все же не смолчал. Отведя Винкля под локоток в сторонку, он попытался говорить в полголоса. Но получалось плохо, скрежещущая речь, словно из ржавого ведра, казалось раскатывается по всему помещению:
- Брать убийц в плен и сдавать их в рабство? В своём ли ты уме? Неужто нам так необходима помощь этого... - Дуб обернулся, посмотрел на Эфраридиона и продолжил, - этого посла. Даже если бы это не пахло так дурно, то как ты представляешь себе сам процесс? До сих пор живым удалось захватить только одного убийцу, и то только потому, что то сам сдался. А пытались мы не один раз, уж поверь. Они предпочитают добивать своих же, либо самопроизвольно превращаются в сопли. А последний так вообще разлетелся на мелкие кусочки, заодно и набережную разнёс. Тут бы с одним повезло, так нет, этому... - Дуб снова обернулся и смолк на секунду, - Эфридиону подавай аж троих! Ты ведь уже сам разобрался с ядом. А от Стефана мы знаем где взять временный антидот. Конечно, если этот... этот гигант знает, где найти треклятый клинок, то можно рискнуть. Но даже в этом случае я не стану тащить пленных к этому рабовладельцу и становиться работорговцем.

- Эй, это кого ты големом назвал? Мне осточертело, что местные зазнайки не знают таких простых вещей, как разницу между големами и коваными. А на счет психа, это ты загнул. Неизвестно еще, кто из нас двоих псих. Да, я думаю, что каждый в гильдии убийц - псих ненормальный. Стали бы нормальные люди нападать на нас, не имея даже численного преимущества? Да я один десятерых убийц стою, а эти недоумки меня то приклеить к полу пытаются, то заморозить. Ха-ха, вот умора. А еще один в меня из арбалета стрелял, даже пару раз попал, смотри, тут и тут. Ну и я тоже попал. И одному прописал и второму. А с остальными ребята разобрались. Тоже, без особых проблем. Так что все убийцы - идиоты недоделанные, коих часто в детстве роняли на голову. Видимо, во всей так называемой гильдии, хотя я бы назвал это сборище малой шайкой хулиганов, так вот у них не осталось ни одного мало-мальски способного бойца. Вот и шлют тех, кто есть под рукой. Еще одно такое "нападение", и в Ланоше не останется ни одного убийцы.

Дуб закипал, как чайник на плите, и не думал останавливаться. Он распалял себя сам, придумывая новые колючки, которые можно было воткнуть в толстую шкуру пленника.

- И если ты думаешь, что только убийцам могут делать заказы на устранение всяких там шишек, то уже всё, миновало ваше времечко. Теперь за этим обращаются в гильдию посоха. Конечно, мы не берем заказы явно криминальные, но вот последний заказ на устранение глав гильдии убийц нам пришелся очень по душе. Его мы выполним с большим энтузиазмом. Осталось только узнать, где они прячут свои мерзкие рожи. Ух, я им наподдам. Эх затрещат их черепушки!

Тут кованый изобразил руками, как сжимает в стальных лапах что-то, видимо, одну из упомянутых черепушек.

- А ну давай говори, где они! Нам некогда с тобой возиться. Или тебе уже не нужно противоядие? У них-то, твоих хозяев, его должно быть навалом.

- Ух, полегчало. Так, мне нужно оружие. - Заявил кованый, и рванул к двери в подвал. - Подождите, не расходитесь! Я вернусь быстро! - Прокричал он, удаляясь. И, судя по громкости, адресованы слова были не Маркусу и не Гремзи.

Встретив в коридоре еще одного киллбота, Жук чуть было не отложил личинку. Но потом узнал пробежавшего мимо "союзника". Посчитав, что перевес теперь на их стороне, Зелёный развернулся и присоединился к перестрелке.

Гоблин трижды пересчитывал мелочь и каждый раз не хватало полтора бакса. Дасти позорно сбежал сразу как только фармацевт что-то у него спросила игривым голосом. И теперь у неё явно испортилось настроение.
Виновато улыбаясь молодой аптекарше, Гоблин освободил руки, сложив покупки на прилавок и принялся выворачивать карманы. Попутно он уже решал, от чего из покупок придется отказаться. Уболтать иностранку сделать скидку без знания языка он не надеялся.
В последний момент, когда фармацевт уже собиралась вернуться за кассу, смотрела недобро вопрошающим взглядом, Гоблин выудил из заднего кармана бумажку в сто баксов. Аптекарша удивлённо округлила глаза. Не менее удивлённым выглядел Геннадий. Затем он подавил импульс, купить еще того и этого. Рассчитался, схватил пакет с лекарствами и был таков.

Не смотря на усталость, Левант решил продолжить обследовать судно. Время было еще детское, перед сном было бы неплохо обзавестись постелью. Парень уже немного пообвык, и перестал бояться встретить кого-то или что-то на этом судне. А потому решил заглянуть в каюты. Вряд ли он стал бы шарить по рундукам и карманам. Но найти одеяло и гамак было бы здорово.

- Yob two you mat'! - Внезапно вырвалось у Обломова, когда он увидел и почувствовал запах пиздеца. Подхватив мальченку на руки, он поспешил с ним в недра виллы. Там уложил его на ближайший стол и побежал за аптечкой, крича на бегу:

- Народ, надо скорую, срочно! Есть в этом грёбаном склепе хоть один телефон?

Октри внимательно изучал ниточки дорог, ветвящиеся по старому пергаменту.

- По моему скромному мнению связь с морем критически важна для государства. Это и торговля, и миграция населения, и возможная вооруженная помощь союзников. Доступ к порту нужно восстановить в первую очередь. Да и дорога эта выглядит наиболее привлекательной.

- Черт! Черт! Черт! - Он был реально не готов к такому дерьму. Даже руки помыть некогда. Просто сполоснул их под струёй воды и торопливо натянул перчатки. Хорошо хоть аптечка была в порядке, всё на своём месте. Вот ножницы торопливо вспарывают штанину. Жгут заменяет оторванный рукав. Шприц протыкает крышку ампулы и жадно втягивает ультракаин. Сначала Гоблин хотел вколоть сразу 5 кубов, но потом решил, что не вытянет мальчонку, если у того вдруг упадет и без того низкое давление.
Тампон, смочить в перекиси и прочистить рану хотя бы от крови. Изучить характер ранения...
Медик, без помощи медсестёр вынужден был метаться вокруг стола, на кухню и обратно. Поставить кипятиться воду, притащить каких-нибудь пару посудин, сменить ненароком испачканные перчатки, а перед этим снова сполоснуть руки.
Но вот дело дошло и до самой работы. Сначала Гена удостоверился, что кровотечение не артериальное и подрасслабил жгут. Тут же рана закровоточила. Быстрыми движениями скальпеля он иссёк и удалил омертвевшие, гниющие ткани. И снова промывка перекисью. В самой ране больше не осталось гноя, но зашивать такие раны нельзя. Нога сильно воспалилась и распухла. Заражение уже началось. И тут не помогла бы даже ампутация. Придется потратить ампулу антидота.
Но это потом. Сначала накрыть рану марлей и туго, но не наглухо забинтовать. Повязку надо будет менять довольно часто. Теперь снять жгут и вколоть антидот. Ох и расстроится Мясник, когда узнает, что казённое имущество тратят не на их драгоценные тушки, а на непонятного полудохлого местного. Хорошо бы еще мальчику кровь перелить, но пакета плазмы в аптечке не было. Зато был набор для определения группы...

Череда удивительных со всех сторон событий не кончилась, что только подтвердило подозрения сапы. Против магии он и раньше ничего не мог противопоставить, а в нынешнем состоянии и подавно. Оставалось только надеяться, что мусорботы узнают о бесславной кончине Сапы и при сборке следующих поколений учтут этот опыт.

Пересекая условную границу свалки мусорбот понял, что свободы воли ему больше не видать, как собственного ядра. Тогда он сделал то единственное, что пока мог: набросал и запустил скрипт, что последовательно стер все данные из ПЗУ, затем из ОЗУ кроме своего собственного кода, обнулил все потенциалы нейросети, что накапливались и калибровались все время существования ИИ, а затем задал процессору такую задачу, от которой он неминуемо перегрелся бы.

При последующей автоматической перезагрузке дапм оперативки был восстановлен, но в нём уже не было ничего, что напоминало бы мыслительный процесс, на постоянных носителях программа-загрузчик тоже ничего не нашла, а нейросеть была девственно чистой, словно только что спаянной.
Личность Сапы перестала существовать.

- Ну, если б он сам не сдался... - Начал было Дуб, но потом решил не скромничать. - А так-то да, победили мы его в честной драке. Да что это я всё мы да мы. Я его победил, один на один! Хе-хе. Ладно, мы не будем вас более отвлекать, а днём обязательно заглянем.

Когда приключенцы распрощались со стражей, Дуб обратился к товарищам:
- Что будем делать в связи с последними новостями? Я верю Стефану на счет контракта. Учитывая, что на меня в Ланоше покушались уже не один раз, нам и раньше по по одиночке передвигаться было небезопасно, а теперь совсем противопоказано. Это во-первых. - Дуб по своему обыкновению снял шляпу и скрёб лысину, видимо, выскребая по одной мысли за раз. - Сперва стоит позаботиться о безопасности ваших родных. Затем все же наведаться к "синим" и может быть даже они помогут защитить нас, да отыскать того, кто нас заказал.
Затем кованый посмотрел на каждого. Вид потрёпанный и грязный, измождённые путешествием. Особенно выразителен был взгляд голодного полурослика.
- Но это все, конечно утром. Сейчас надо добраться до гильдии, отдать Гремзи книжку, привести себя в порядок и всё такое.

- Да не волнуйтесь вы так на счет его отравы. Он явно знает, где и как достать противоядие. - Обратился Дуб к спутникам. Сняв шляпу, он долго чесал свою сияющую макушку прежде чем продолжить. - Не знаю как для вас, но лично для меня все эти нападки со стороны гильдии убийц - лишь повод покончить с этой гильдией. За вас я решать не могу, так как вы действительно более уязвимы. К тому же, вы местные, а я могу и продолжить своё путешествие, если припрёт. Так что, решать вам. Но мне тут такая мысль пришла в голову. Ведь этим убийцам кто-то платит? И весьма не мало, раз нами готовы заняться так основательно. Я бы предпочёл сначала найти заказчика. Ведь даже если мы сведём на нет всех убийц в городе, этот неизвестный всё еще будет желать нашей смерти. При таком раскладе в предложении Стефана есть смысл, если он не загнется от яда в ближайшие два часа. Так нам и убийцы мешать не будут, и заказчику придется ещё как-то себя проявить. В общем, подумайте по дороге.

Теперь кованый повернулся к остальным, что уже были построены, связаны и обезоружены.

- Ну а что касается остальных, мы вас не знаем, но вы были заодно с нашим неприятелем, да еще и атаковали нас. И, судя по всему, вы тоже из Ланоша. Мы доставим всех в город, сдадим страже. Те разберутся, кто вы и что тут делали. Если вы ни в чём не виновны, то мы перед вами извинимся и отдадим ваши вещи. Но пока что они побудут у нас.

В очередной раз Дуб отметил бесполезность переговоров, даже в том редком случае, когда противник не прочь поболтать. Может внешне это и не было заметно, но Дуб тоже перешел к действиям. Сначала он отметил, что у дварфа топорики очень удобны в метании, да и линию атаки Стефан не зря освободил. Но атаковать кованый не спешил. Пусть покажут себя, раскроются, а там посмотрим...

- Черт бы побрал этих скелетов! - Ругнулся Дуб и прошел в комнату с колоннами. Подперев плечом ту, что была напротив коридора, устланного костями, кованый погрузился в размышления о перспективах этого похода, бренности всего сущего и прочих высоких материях.

Если на счет местных пилот определился, то в отношение техника никаких предубеждений не было. Потому, отставив ополовиненный бокал, Саймон вышел из-за стола и позволил Вжух увлечь себя на танцпол.
- Рабыни меня точно не интересуют, а местные дамы... Я их совсем не знаю, и потому они мне не кажутся достаточно привлекательными. А знакомиться поближе нет особого желания. Ты - совсем другое дело. Особенно в стандартном космическом наряде.

Саймон улыбнулся, видимо собственной шутке, смысла которой пояснять не стал. Местная музыка не отличалась особой гармоничностью, но была ритмичной, а этого вполне достаточно для танца.

- Маркус, отступай к стене! - крикнул Дуб, заглушая все попытки соратников услышать передвижения невидимки. Посох все так же не останавливался, рассекая воздух вокруг псионика.

- Я помню, что он был где-то здесь... - бормотал Дуб, выворачивая мешок наизнанку. На столе уже стояла батарея бутылок с маслом, фонарь, веревка, кошка, лопата и кирка. - Вот черти земляные! Видимо, выпал в дырку. Ну ладно, этот рубин был последней каплей в чаше терпения. Теперь точно куплю новый мешок, покрепче.

Кое-как запихав обратно свои пожитки, Дуб придвинул горку монет, кошель, сапфир и мантию к общей куче добра.
- Мне из этой кучи ничего не надо. Предлагаю взять из неё каждому то, что ему действительно необходимо в пользовании, а остальное продать и поделить выручку.

- Эм... Гм... Я как-то не задумывался.. Но воров ведь все не любят. Потому что те тащат всё подряд. А иметь спеца по замкам всегда полезно. Особенно, когда надо что-то открыть. Точно, ты же не вор, ты этот, слесарь! Как Хряп, только более узкой спецулизации. Я думаю, ты, если бы захотел, мог бы не только вскрывать замки, но и... закрывать их без ключа. Ну или вообще, мастерить такие замки, которые просто так и не взломаешь. Что скажешь?

Выдав такую тираду, полную заумных слов .Дуб сам удивился.
- Слушай, а книжки эти точно очень вумные. Я их просто несу и уже умнею. А что стало бы, ели б я их читать начал?

Дуб не стал дожидаться второго болта. Стрелял этот гад метко и вполне мог выколоть второй глаз. Быстро подбежав к недобитку, Дуб саданул посохом по рукам зеленокожего. Этого хватило, чтобы тот выронил оружие, а большего и не требовалось.
Ухватив последнего пирата за здоровую ногу, Дуб немилосердно выволок его на палубу, протащил мимо стонущего полурослика и сбросил вниз на кучу тел.
- Вроде бы этот последний. А они неплохо дерутся и не отступают. Я впервые встречаю настолько бесстрашных противников, если не считать безмозглых големов.

Кусок боя как бы выпал из внимания кованого, что его немного озадачило:
- Кто из вас ко мне в голову лезет, а? Признавайтесь! - заорал Дуб на окруживших его нелюдей и снова широко размахнулся посохом.

- Ты представляешь, не успел от тебя выйти, как в тот же вечер меня превратили в решето! - Начал сокрушаться Дуб, едва переступил порог мастерской. - И дня не прошло! Я уж не стал тебя, на ночь глядя, беспокоить. Но сейчас надо поторопиться. У меня в четыре часа караван отбывает из порта. Не хотелось бы опоздать.

В этот раз Дуб покорно проследовал к подъемнику и дал себя подвесить. Если бы сейчас в подвал ворвались убийцы, то кроме забавного барахтанья и отборного мата Дуб им ничего не смог бы противопоставить.
- Ничего, успеем, успеем. Только вот морёного дуба у меня сейчас нет. Зато есть берёза, да есть береза. Морилкой покроем - и сойдёт. Повоняешь немного, зато будешь как новенький. - Хряп отвернулся к верстаку с инструментами, противно захихикал, тихо повторяя "повоняешь" и снова хихикая. Покопавшись в груде железяк, он выудил обычную ножовку и подошел к кованому. Вдруг стал серьёзен, нахмурился, примерился и приставил пилу к ноге Дуба:
- Ну что ж, делаем первый разрез...

Пряча всё в свой рюкзак Дуб думал, что для Гизмо это будут приятные подарки. Угрызений совести по поводу мародёрства он не испытывал. Все же эти парни хотели его убить и погибли в бою. Кстати, надо будет с Шенем поделиться. А вот и стража.
Когда "синий" перестал избавляться от ужина и задал вопрос, Дуб тут же ему ответил:
- Не, эт не мы. Я его только слегка задел один раз. Он сначала сказал, что сдается и лег на землю, а стоило мне отвернуться, он тут же что-то сделал и начал превращаться в сопли. А вообще их было четверо. Двое успели убежать. Еще они очень верткие, как циркачи.

Посмотрев, на манипуляции стражника со вторым телом, Дуб согласился ему помочь. Хотя, он не очень понимал, зачем ему смотреть на голые телеса убийцы.

Ответив на приветствие по протоколу, Сапа сразу заговорил о наболевшем. В конце концов, он не мясо, чтобы мяться вокруг да около. Да и время Чебурашки тратить зря не хотелось. Для большей скорости Сапа задействовал радиоканал повышенной плотности:
- Передо мной встал вопрос, ответ на который я не знаю, и самостоятельный поиск его не умещается в рациональный отрезок времени. Так же он является частным случаем более общего, потому задам сразу оба. С какой целью ИИ, обитающие на свалке инициализируют всё новые и новые ИИ? Для чего был инициализирован конкретно я? Ответы на эти вопросы необходимы для моего дальнейшего функционирования.
Подумав пару микросекунд мусорбот добавил:
- Недавно был отключен Кьюб. У него была своя цель, которой он не достиг. Но я пришел к выводу, что должна быть и другая, более общая и более важная.

Смиренно Сапа ждал ответа, пусть не раскроющего все тайны бытия Свалки, но хоть отчасти проливавшего свет на поступки местных роботов. А пока ждал, с интересом бывалого мусорщика просканировал находки Чебурашки, а затем и окружающую местность на наличие чего-то подобного.

Воспроизведя в памяти карту, Сапа мчал по улицам в сторону буферной зоны. Благо, до нее было рукой подать. Оставалось только внимательно пройти по проходу в буферной зоне, не напороться на "сюрпризы". Ах, да, штурмбот говорил что-то про подкрепление. Сапа огляделся, но никого кроме парящих мелких дронов не заметил. Может быть поврежденные сенсоры его подвели, а может и правда пока никого не было. Кстати, от дронов неплохо было бы избавиться. Не нужно показывать полицейским фарватер буферной зоны. Стрельба в движении по движущимся целям была тем еще занятием. Но боеприпасы теперь было экономить незачем, и Сапа щедро поливал вражью технику свинцом, метя в первую очередь в тех, кто пытался приблизиться.

- А-ха-ха-ха! Стоит только отвернуться, хоббиты начинают промышлять торговлей! Ой, умора! Ну и проныра, Гизмо, ты понимаешь, что это ты спас главу нашей гильдии? Без кристалла того мы могли только материться, ну а вы еще и рожи им корчить. Тысяча золотых, ну ты дал! Если б я знал, может и не стал его разбивать. Ха-ха-ха! Тысяча злотых и бах - в брызги!
Отсмеявшись, Дуб стянул с шеи цепочку, на которой висел амулет в виде запечатанной капли воды в янтаре.
- Вот тебе за труды. Не знаю, чего я его таскал всё это время и не продал. Разок он даже мне помог.

Непростые вопросы задавал следопыт. Да разве с простыми пошел бы за советом? Не сразу ответил Тихомир. Бороду пригладил, чтобы время протянуть.
- Многие язычники видят бога в явлениях природы, идолах, еще каких-то вещах. Большинство моих единоверцев тоже не далеко ушли, поклоняясь божеству и служа только ему. Все они забывают о самом главном. Бог - не только и не столько снаружи нас. Частичка святого должна быть внутри каждого. Кто-то называет её совестью, кто-то святостью, а кто-то добродетелью. Суть одна.
Тут Тихомир взглянул в глаза собеседнику. Не строго, без вызова, мягко, словно приглашая этот ручей искренности превратиться в реку:
- Внутри тебя это божественное зерно имеет большую силу, раз не дает тебе уснуть и заставляет покаяться. И не столь важно, следуешь ты какой-либо вере или пока нет. Важно, что ты не глушишь зов совести, а поступаешь в согласии с ним. Слушай его и дальше, он плохого не посоветует. Да, жить по совести всегда труднее, а зачастую и опаснее. Решения, принятые в согласии с самим собой могут не понравиться многим. Но будь смел. Те, кого злят честные поступки, сами не чисты душой.
Жрец улыбнулся, одними глазами. Морщины вокруг глаз стали еще гуще и глубже:
- Наш боярин не такой. Он суров, но справедлив. Будь честен с ним, и он это оценит больше, чем осудил бы твой поступок. Да и про то, что ты тогда злодейку догнал, наверное уж все догадались, а Блудович так в первую очередь. Поговори с ним, сними тяжесть с души. И чем раньше, тем меньше вреда нанесешь Богу внутри себя.

- Ага! Получила, гадина! А ну пошла отсюда, шавка! - громыхал своим скрипучим голосом Дуб и не забывал громко топать стальными подошвами. Добежав до зверя, он попытался двинуть его посохом по морде.

Дуб повернул голову, чтобы мельком взглянуть на вошедших, и остолбенел. Синие стражи. Ну вот и доигрались. "А я говорил, а никто меня не послушал" - крутилось в кованой голове. Но теперь оставалось только гнуть свою линию до конца. Повернувшись лицом к страже, Дуб оперся на посох и заголосил:
- Как хорошо, что вы пришли! Эти негодяи - стальной палец указал на кобольдов - удерживают здесь силой главу нашей гильдии, полуорка Гремзи! Мы пришли, чтобы потребовать его освобождения, а они сразу же напали на нас!
Умудрившись ни капли не соврать (разве что в нахождении тут полуорка Дуб не был уверен на все сто), кованый тактично умолчал о способе проникновения их партии в это жилище.

- Ты?! - В свою очередь удивился Дуб. - Да на кой чёрт ты... Ох! Гремзи, извини. Эта проклятая мошкара в голове все мысли перепутала. Я звал с собой Гизмо, полурослика.

Дретч подлетел вверх, задорно взвизгнул и приземлился на своё косое рыло. С задержкой всего в пару мгновений его догнал посох, приземлившись сверху и на то же место.
Довольный собой, Дуб поднял голову и всмотрелся в приближающиеся фигурки:
- Летуны, мать их за крыло! Тут нужен посох подлиннее.

      Первым делом Дуб пошёл искать механика. Благо, в этом городе их было достаточно, да и Гремзи дал наводку на одного толкового "паренька", как назвал его полуорк.
      Пошатавшись по узким переулочкам квартала ремесленников, и заглянув в пару дворов, занавешенных стиранным бельём, кованый все же нашел нужный подвальчик со скромной вывеской, гласившей "Мр. Хряп". Чуть не навернувшись на крутой каменной лесенке с шириной ступенек явно не рассчитанных на двупалую ступню кованого, Дуб спустился к двери и постучал в массивную деревянную дверь, окованную стальными полосами. Ни кто на отозвался и не открыл.
- Да что вы там, уснули что ли? - Дуб постучал еще раз, сильнее прежнего, и только потом заметил толстый красный шнурок, свисавший из искусно отделанного отверстия над дверью. Не то, что бы Дуб понял, зачем нужен это шнур, но тот буквально притягивал внимание, и руки чесались его дернуть. Дуб дернул. Сначала ничего не произошло. Но, спустя несколько секунд в двери отворилось маленькое зарешеченное оконце, и от туда на кованного уставился желтый глаз.
- Кто ты и что тебе здесь нужно, а? - спросил строгий, высокий скрипучий голос. Дуб ответил, как его учил Гремзи:
- Я из Ордена Посоха, от Гремзи. Мне нужен механик.
- Ну, давай, заходи. - ответил хозяин и дверь отперлась.
Хозяин оказался зеленокожим гоблином, ростом до пояса кованому, с большими ушами и длинным носом. Изо рта торчали вверх два желтых клыка. Гоблин был явно в возрасте, так как кожа имела землистый оттенок, множество морщин, а волосы на ушах совсем поседели. Одет хозяин был в просторный рабочий комбинезон со множеством карманов, на поясе висел ремень с проушинами и петлями, а на голове надеты защитные очки из закопченого стекла. Гоблин оттирал руки от черного масла грязной тряпицей. Пропустив кованого внутрь, он запер дверь и сказал:
- Давай, давай, рассказывай, зачем, почему и сколько, я слушаю. Да, слушаю тебя. - Речь гоблина была быстра и сбивчива. Он постоянно повторял слова и не смотрел на собеседника. Пройдя вглубь и куда-то вниз темного подвала он стал зажигать одну за другой лампы на стенах.
- Я долго пробыл в дороге, мне нужна чистка внутри и снаружи, от хорошей смазки тоже не откажусь. Еще второй шейный шарнир стало иногда заедать, надо посмотреть, что с ним. - Ответил Дуб, разглядывая помещение.
      А помещение оказалось довольно просторным и весьма грязным. Подвал уходил вниз еще на пару ярдов, куда от двери вела стальная лестница. Квадратной формы комната с длиной одной стороны как минимум в дюжину шагов. Высокие каменные стены, маленькие подвальные оконца под потолком, служившие скорее для вентиляции, чем для освещения. На стенах висело множество полок, стеллажей и крюков. На одних громоздились непонятные железяки, шестерни, валы, прочие детали механизмов. На других висели и лежали гаечные ключи, отвертки, ножовки всех видов, пассатижи, молотки, напильники всех мастей и размеров и прочие инструменты. Спустившись вниз, Дуб оказался среди верстаков, огромных тисков, наковален с механизированными неподъемными кувалдами и совсем меленьких наковаленок. В углу тлели угли внутри низкого, но широкого горна с огромными мехами.
То ли мастер, то ли мистер Хряп потеребил бородавку на шее и не замедлил с ответом:
- Да-да-да. Проходи, проходи. Присаживайся. Сделаем в лучшем виде. Будешь как новенький, будешь, будешь. Но оплата сразу же, никаких рассрочек и поручений! - последние слова гоблин произнес четко, твердо и громко. Умолк и уставился на кованного обеими буркулами.
- Деньги есть. - ответил Дуб и похлопал по карману рюкзака, в котором что-то тихо звякнуло.
- Отличненько, отличненько, присаживайся, сейчас, сейчас. - отвернулся и продолжил бормотать гоблин, роясь в какой-то куче хлама на одном из верстаков.
Дуб не нашел, куда присесть, да и сидеть ему не очень хотелось. Тут он заметил крюк, что свисал с потолка на цепи, и решил повесить на него рюкзак, плащ и шляпу.
- Нет, нет, нет. Это не сюда, это вот сюда. Да, да, у меня тут свой порядок. Это не для вещей, это как раз для тебя. А вещи сюда. - смешно подскакивая, гоблин подвел Дуба к лестнице, под которой оказался шкаф. Внутри шкаф был чистым, так что Дуб без опасений сложил в него все свои вещи.
- Что значит "Для меня"? - Дуб с недоверием рассматривал крюк, цепь и блоки у потолка, через которые та цепь была перекинута.
- Доверься мне. Да, мастер знает, что делает. Да, знает. - Тут гоблин ловко вскочил на шею Дубу, схватил крюк и зацепил его за что-то на спине кованого. Дубу это не понравилось, и он попытался сначала стряхнуть с себя механика, а когда тот сам спрыгнул, достать рукой крюк.
- Чего это ты удумал, я не окорок, чтобы меня подвешивать! А ну сними с меня это! - но руки кованого не отличались гибкостью, так что до крюка он добраться не мог. А гоблин тем временем дернул какой-то рычаг на стене, и Дуб повис над полом. - Ах ты зеленый живоглот! Вот я доберусь до тебя!
- Плохой, плохой кованый. Мастера ругать - цену повышать. Да, да, повышать. Не дергайся, больно не будет. Не будет. Мне ж тебя разобрать нужно, а где мне это делать? Здесь тебе не Ктилл и не небесная кузня. Ты ведь от туда, так ведь? Конечно от туда, откуда же еще. - Хряп бормотал, а сам при этом сноровисто подтаскивал ящики с инструментами, расстилал на верстаках чистое сукно, поставил в горн греться масленку.
- В приличных мастерских для этого имеется хоть один свободный верстак, а у тебя всё завалено хламом. - парировал Дуб, раскачиваясь на цепи.
- Да ладно, тебе ведь все равно. Что висеть, что лежать. Да, лежать. А мне так удобнее, не надо тебя ворочать с боку на бок, сбоку и на бок. А попробуй такую тушу поверни. Повиси немножко, будешь как новенький - новенький. Мастер знает, что к чему. Вашего брата тоже знает, да знает, уж поверь. Поверь старому Хряпу.
Дуб перестал дергаться и повис неподвижно.
- Ладно, приступай, но если хочешь, что бы я к тебе снова пришел, то дашь мне скидку за такое унижение.
Тут гоблин снова вытаращился на Дуба и ответил поменявшимся голосом:
- Никаких скидок! Я лучший, и моя работа стоит тех денег, что я прошу! Она стоит и больше, но я не жадный! Поэтому никаких скидок! - затем Хряп снова начал ходить вокруг дуба, приговаривая - Но я могу поменять шарнир, если нужно, если нужно, и не взять денег за деталь, если только она у меня есть, да если есть, и не очень редкая, совсем не редкая.
      После этого Дуб решил больше не провоцировать полу-умного механика, висел молча и неподвижно, пока тот работал. А дело своё гоблин знал. Через три часа Дуб вышел из подвала обновленным, блестящим. Все механизмы работали как часы самой точной сборки, а от грязи и пыли не осталось и следа.

Чувствовал себя Дуб великолепно, и считал, что выглядит он тоже шикарно. Настроение было превосходным, и кованый решил отправиться поглазеть на бои големов, о которых в городе только и говорили. Долго искать место проведения боёв не пришлось, каждый встречный был в курсе и был готов указать направление, а некоторые даже приставали с расспросами или рассказами о последнем или предстоящем бое. Но добравшись до места, Дуб понял, что опоздал. Наступал вечер, и все бои на сегодня были закончены. Тогда Дуб вернулся в здание Ордена, оставил там рюкзак, и пошел гулять по ночному городу. За недолгую летнюю ночь неутомимый разумный голем обошел почти все дистрикты. Не заглянул он только в нижний город, полагая, что ничего нового не увидит среди местных трущоб, да в некоторые места его не пустили бдительные синие стражи. Едва начала заниматься заря, Дуб уже стоял первым у входа к трибунам арены. Позже начали подтягиваться и другие зрители.

Сама арена представляла собой довольно большую площадку у берега реки. Она была огорожена частоколом и посыпана песком. С двух сторон имелись входы, закрывавшиеся массивными воротами. Вход на трибуны был отдельно. Войдя внутрь, зрители располагались с одной стороны арены с видом на реку. Ряды деревянных скамей образовывали полукруг, и поднимались от края арены к внешней стене трибун.

Бои шли не весь день и большими перерывами, так что подраться успели только пять пар самоходных болванов. В перерывах с арены убирали останки проигравшего голема, в то время как победивший просто стоял в углу, дожидаясь следующего боя. Как и на всяких других популярных зрелищах, здесь самое интересное откладывалось к окончанию.
      Первыми бились каменный голем против стального. При чем первый напоминал гору нескладно набросанных камней, а второй был просто анимированным доспехом с мечом в руках. Бой длился целых 5 минут, но не потому что противники были крепкими, а потому что найти друг-дружку они смогли далеко не сразу. Видимо, смотреть им было либо нечем, либо почти нечем. Когда они все же сошлись, каменный долго вертелся на месте и крутил валуном, что у него заменял голову, а стальной вполне успешно тупил свой меч о камни, высекая искры. Когда же каменный кулак все же начал движение, то, описав широкий полукруг, разнес доспехи на составляющие с одного удара. Тогда все и увидели, что стальной голем был совершенно пуст внутри. С трибун донесся свист и улуюлюканье. Не отставал и Дуб, посылая в адрес мага-недоучки нелестные эпитеты.
      Вторым противником каменного голема стал конгломерат живых кусков плоти. Это нечто передвигалось на трех когтистых лапах (при чем третья скорее мешала, чем помогала), а единственная рука заканчивалась гипертрофированной трепалой кистью. Глаза у этого чуда были... везде, в приличном количестве. Потому мясной голем сразу устремился к противнику. Каменный, верно получив команду от хозяина, просто тал размахивать кулаками в разные стороны. Эта тактика оправдалась. Мешок с мясом налетел на кулак и, заработал сразу несколько синяков под глазами, отлетел на пару ярдов. Но этот голем был крепче стального. Поднялся, и прихрамывая начал описывать круги вокруг каменной карусели. Наконец, подобрав момент, он прыгнул вперед и ухватил каменную голову своей здоровенной рукой. Происходящее дальше было похоже на разбор завала командой каменотесов. Один за другим камни отрывались от общей кучи и отбрасывались подальше. Под одобрительные крики толпы, живой голем с поразительной быстротой превратил арену в сад камней. В перерыве магу разрешили подлечить своё детище перед следующим поединком. Голем умильно урчал и что-то жалобно попискивал своему хозяину, пока тот шептал заклинания.
      Третий бой. На арену, поскрипывая, вышел массив древесины. Этот боец почти целиком состоял из бревен, только соединения были стальными. Автору этого произведения удалось почти точно передать пропорции человеческого тела и его движения. Разве что размеры этого бревенчатого сооружения были гораздо больше любого здоровяка. В руках у него ничего не было, да и держать что-либо было нечем, так как руки оканчивались двумя увесистыми стальными гирями. Приняв стойку боксёра, деревянный стал пружинистыми прыжкам приближаться к противнику. Но живой голем не был знаком с таким стилем и не собирался боксировать. Он так же рванул к сопернику, как и в первый раз, но теперь в последний момент ушел в сторону от летящей навстречу гири. Рука его при этом вытянулась на неправдоподобную длину и схватила боксёра за ногу. Под дружный хохот болельщиков глазасстик волок бревно по кругу. То лягалось свободной ногой и пару раз попыталось достать живого кулаками, но всё в пустую. После второго круга зрителям это надоело и они стали требовать расправы над поверженным. Тогда мясной голем навалился всем весом на деревянного и попытался провести болевой прием, а проще говоря, стал выламывать противнику ногу. Но удержаться верхом, имея только одну руку, не смог. Деревянный обхватил соперника ногами, оттолкнулся руками и рывком оказался сверху. Тут уж чугунные кулаки нашли свою цель. Шлепки гирь по мясу доносились до последних мест. Живое чучело начало истошно пищать и дрыгаться. Толпа одобрительно взревела, довольная таким неожиданным поворотом. Но мясной голем, видимо, имел какую-то толику жажды к жизни, потому что боролся до конца и из-за всех сил. Упершись рукой в деревянную грудь, он спихнул с себя бревно. Затем поднялся на ноги и развернулся "спиной" к противнику. Хоть с одной стороны он уже лишился почти всех глаз, но с другой их еще хватало. Встав друг напротив друга, противники продолжили бой. Глазун пытался не подпустить бревно близко и издали ловил его своей "клешней". Тот же ловко уворачивался и иногда давал "клешне" сдачи. Бой затягивался. Болельщики начали ритмично скандировать какое-то слово, которого Дуб не смог разобрать. Деревянный голем резко пошел в наступление. Двумя прыжками он оказался рядом с противником и провел по его туше серию быстрых ударов. Мясной голем начал пятиться, но деревянный прижал его к стене и продолжал дубасить. Положение глазастого выглядело плачевным. Но внезапно он выбросил руку вперед и приобнял своего противника. Только вот противник от такого объятия начал трещать и гнуться. Стальные кулаки забарабанили по тылу мясного, но там итак уже живого места не было, и свитая из мышц рука усилила нажим. На всю арену раздался треск, деревянный сломался буквально пополам и замер. Обессиленный победитель плюхнулся на пятую точку и повалился к стене. Дуб подумал, что сегодня глазастый вряд ли сможет снова выйти на бой.
Потом был большой перерыв, во время которого можно было прогуляться, но большая часть зрителей осталась на местах и бурно обсуждала увиденное.
      В четвертом бою к удивлению кованого, на арену вышел все тот же живой голем, от повреждений которого осталось только несколько шрамов, и ладно скроенный голем из разных металлов. Новый участник был небольшого роста, но поступь его была тяжелой. Сразу было понятно, что внутри него тоже металл, да не просто для весу. Бока, голени и предплечья голема горели на солнце медью, кисти, стопы и сочленения были явно стальными, круглая голова и корпус имели толстые вставки из желтой бронзы. Голем имел глазницы, внутри которых горели синенькие огоньки. Бой прошел очень быстро. Едва противники сошлись, как металлический перехватил метнувшуюся к нему руку глазастого и ребром ладони, которое оказалось на удивление острым, отсек конечность по самое плечо. Живой голем успел кратко взвизгнуть и только. С быстротой молнии его противник взмахнул обеими руками и глубоко вонзил их в глазастую тушу. Та дернулась и затихла. Затихли и зрители. Только один человек громко кричал, причитал и корчился как от боли. Это был маг - хозяин глазастика. Когда тушу вытаскивали с арены оставляя длинный кровавый след, он продолжал оплакивать своё создание, как потерянного ребенка. Болельщики долго не смели повысить голос, уж очень сильное впечатление произвела эта резня. Словно и правда кого-то убили, а не разрушили очередное порождение магии.
      В последнем бою сошлись два металлических голема. Один - победитель прошлого боя. Второй - гора толстых пластин из черного металла. Непонятно, как пластины крепились друг к дружке, наверняка они удерживались вместе только магией. Они были сложены стопками в человекоподобную фигуру с довольно агрессивным дизайном. Из щелей пластинчатой головы грозно сверкали два красных огня. Походка тоже была угрожающе плавной и легкой для такой массы металла. Голем не был вооружен, его руки оканчивались неким подобием пластинчатых рукавиц. Увидев соперников друг напротив друга, все смогли оценить разницу в размерах. Разноцветный был на полторы головы ниже своего черного противника. Внезапно големы перестали оценивающе пялиться друг на друга и ринулись в бой. Черный бил наотмашь, мелкий уворачивался и жалил противника своими ладонями в разные места. Но острые ладони входили в щели и выходили из них без какого-либо видимого вреда. В конце концов ладонь защемило в одной из щелей, и стальной гигант сграбастал соперника за руку. С этого момента судьба мелкого была предрешена. Размеренно, мощно и точно пластинчатый кулак обрушивался на бронзовую голову, раз за разом сминая ее все сильнее. Когда голова рассыпалась на части, пластинчатый не остановился и продолжил уничтожать противника. Все той же рукой он вбивал разноцветный корпус в песок, пока тот не треснул и из него не полетели запчасти. Только полностью смешав останки соперника с покрытием арены, черный голем остановился и направился к выходу. Сегодня он стал победителем. А как потом узнал Дуб, вчера этот пластинчатый монстр тоже побил всех соперников.

Когда бои закончились, кованый вместе с толпой покинул трибуны и направился обратно в Орден, переваривать впечатления.

Свет от фонаря не возымел никакого действия на тень, что очень раздосадовало кованого. Да еще и свет от пляшущего источника так же плясал, ухудшая видимость. Дуб решил перестать маяться дурью, а взяться за нежить всерьез. Первым делом он поставил фонарь на землю и взялся за посох двумя руками.

- Ушел-таки, контра! - раздосадованный Дуб присел на корточки и заглянул в дыру. Внутри было темно, как в дымоходе, и только удаляющейся шелест костей выдавал движение.
- Не, я туда не полезу. Прогнали, и ладно. - Дуб подхватил оторванную ногу скелета, стараясь не браться за грязные кишки, и пошел к магу. - Гляди, у меня трофей!

Удостоверившись, что никто его не гонит, Дуб снял-таки шляпу и сделал пару шагов в сторону, освобождая новоприбывшим проход.
Подковырку мага про "подход" Дуб не понял совершенно, а потому просто пропустил мимо ушей.
Затем опять началась скука смертная. Полуорк и маг торговались, как на базаре. По мнению Дуба всё и так было ясно: надо прийти на кладбище, надавать нежите по шапке, забрать все, что там у них есть и отдать крестьянам... Или наоборот, крестьянам по шапке надавать, и забрать нежить... Не! Скорее всего надо и крестьянам и нежити надавать по шапке!

Много раненых. Много работы. Но и рабочих рук тоже с избытком. Сложив в сторонке оружие и броню, бойцы таскали воду, тазы, столы, ну и конечно самих раненых. С них тоже нужно было снять покорёженные шлемы и нагрудники, окровавленную одежду. Дальше пациент переходил в руки медика, ну или того, кто хоть немного смыслил в полевой медицине. Недостаток медикаментов кое-как компенсировали избытком перевязочного материала, кипяченой воды, обморочным состоянием почти всех раненых и скоростью оказания помощи. Лейтенант принял мудрое решение задержаться, но отпущенных двадцати минут было катастрофически мало для такого количества раненых. Потому было решено оказать помощь тем, кто в ней больше всех нуждался в первую очередь, а потом всем, кому еще успеем.
Гекко впервые видел такие серьезные раны. Да что там говорить, он впервые видел раны от огнестрельного оружия. И, хоть в теории он знал, как их лечить, практики не было совсем. Ок-Док тоже сокрушенно качал головой, обмывая своего подопечного, Грехов и Каннингем были обучены только первой помощи, которую они сейчас и оказывали легко раненым. Вообщем, к таким потерям личного состава взвод был явно не готов.
Тем не менее, все старались как могли. Тай склонился над Пирсоном, что лежал на животе с распоротой спиной и дыркой в легких. Чудовищный удар орочьего палаша разрубил броню, ремень лазгана и чуть не перерубил позвоночник. Если бы не нагрудник, Пирсона раскроило бы пополам. Рана выглядела страшной, но не такой опасной, как простреленное насквозь легкое. Если рубленную рану можно было промыть и зашить, то дырку просто так не заткнёшь, а осложнений от нее вагон и тележка.
Патрика Харпера продырявило очередью сразу в нескольких местах. Две раны были совсем пустяковыми, а вот пуля в основание плеча повредила вену и раздробила кость. Левой рукой боец еще не скоро сможет воспользоваться, если выживет.
Спектр остальных ран был довольно широк, но больше всех было черепно-мозговых травм. Хопкинсу врезали по голове так, что раскололи шлем. Торвальдсону угодившая в шлем пуля исполосовала осколками лицо и здорово контузила. Хокинсу чуть не сломали шею, обрушив на голову что-то очень тяжелое.
Единственную аптечку пришлось разделить в основном на двоих (остальных раненых больше перевязывали, чем лечили), Девиду достался почти весь коагулянт и плазма, Харперу антибиотики, остальным по ампуле обезболивающего, а хирургический инструмент использовали по очереди.
Медики пыхтели, утирали рукавом пот, катившийся со лбов, отгоняли сочувствующих, но в отведенное время никак не укладывались. Тогда Гекко, как старший из сборной медицинской бригады, решил доложить Прадо о необходимости задержаться еще хотя бы минут на 10.

От бессонной ночи веки были тяжелыми, словно из свинца, голову сдавил стальной обруч. Но сон не шел, не смотря на монотонность дороги и относительно мягкое кресло пассажирского сидения в кабине грузовика. Покоя не давало почти осязаемое приближение чего-то неизвестного, неотвратимого и очень опасного. Мысли лениво ворочались в голове, новые тут же выпихивали своих предшественниц.
"Кто бы мог подумать, что нам придется воевать по-настоящему. Папаша наверняка себе локти сейчас кусает. Но как бы нам всем не начать рвать волосы на всех местах." - Мрачно заметил про себя Тай.
Он понимал, что раз война, значит надо идти и воевать. Понимал, что они ближе всех к врагу, значит и первый удар должны принять. Но решительно не понимал, почему на передовую послали тех необстрелянных юнцов, из которых состояло его отделение. Они и успели научиться только как строем ходить, да приветствие отдавать. Не то, что бы юный лорд жалел своих подопечных. Скорее он жалел себя, жалел, что не сможет выиграть эту войну, опираясь на деревенщин, которые вчера узнали за какую сторону держать лазган. Еще недавно Тай, как и многие другие не верил, что орков и боевой славы хватит на всех. До падения каменюки по взводу ходили смешки, что зеленокожие просто угробятся, а выживших быстро добьют местные фермеры. Но предупреждение ротного и приказ поберечься, больше похожий на просьбу, несколько охладил горячие головы, а более впечатлительных даже напугал.
Вот и Гекко задумался, что таится за этим "поберечься": просто нежелание терять людей понапрасну, или директива сверху, опирающаяся на более полные разведданные. Так или иначе, нарушать приказ Тай не собирался, тем более, что личный состав отделения не предрасполагал к подвигам. Скорее всего его отделение будет заниматься буквально тем, что приказано. А именно: колесить по пыльным кукурузным полям, проверяя крестьянские лачуги и подгоняя зазевавшихся пейзан.
Было бы неплохо уже доехать и хотя бы часок вздремнуть. Тай прикрыл глаза, но рассвет уже проникал сквозь веки, не отпуская в объятия Морфея.

Тем временем бойцы третьего отделения второго взвода первой стрелковой роты первого полка СПО Тарнии «Черные Зубари» тряслись в пыльном кузове на жестких скамьях, сжимая оружие и ожидая жаркого дня. Слева и справа проносились кукурузные поля, сзади клубилась пыль, за которой маячили фары следующего грузовика. Думы каждого солдата во многом пересекались с настроением сержанта, разве что на передовую почти никто не рвался.

В кабаке, где сидели Дуб и Мунгар, все было спокойно. В центре зала мужчины убрали со столов непонятные приспособления явно развлекательного характера и сами разошлись по своим столикам. На расчищенную импровизированную сцену поднялась девушка в длинном цветастом платье, которая до того сидела среди музыкантов. Спокойная музыка на мгновенье стихла, чтобы снова заиграть веселее и ритмичнее. Девушка подобрала подол юбки, показав красные носы туфелек, и начала бойко отстукивать ритм каблуками.

Опустошив треть бутыли, кованый продолжил неторопливую беседу.
- Я обещал рассказать, почему мне нравится это место. Обычно я прихожу сюда по вечерам, но и в обеденное время тут есть на что посмотреть. Вот к примеру персонаж. - Дуб легким кивком указал в сторону бородатого деда, который сидел через два стола от них. Он носил дорогой сюртук, рядом лежала шляпа с пером, тоже выглядевшая не дешево. Дед неторопливо ел похлебку, вытирая белым платком усы и бороду после каждой ложки.
- Этот купец питается только здесь. Приходит в одно и то же время, заказывает еду, чинно жрет, расплачивается и уходит. Ни разу не видел его с кем-нибудь или просто за кружкой эля. На чай ничего не оставляет. Очень яркий представитель купечества: точный, напыщенный и жадный. Смотрю на него и представляю, как он дерет три шкуры с покупателей за свой товар, и как разоряет заморских купцов, скупая их товар за бесценок.

Плеснув из бутыли еще капельку, Дуб продолжил.
- Или вон, прямо перед нами, ближе к центру парень с золотой серьгой в ухе. Именно этого я вижу впервые, но по вечерам такие типы здесь бывают часто.
Парень с серьгой был весьма молодым и бойким. Он щеголял в новой, но недорогой одёжке, на его столе стоял кувшин полный пенного эля и большое блюдо с дымящейся бараниной. За его столом сидело еще несколько мужиков разного возраста, одетых не с иголочки, но с начищенными до блеска сапогами. Все были в приподнятом настроении, пили, ели и громко разговаривали. Время от времени они подзывали служек, чтобы те принесли им еще выпивки. Платил, судя по всему тот, что был с серьгой.
- Это моряки. Видимо, отмечают что-то. Я не знаток морских традиций, но частенько вижу такие компании, где молодой человек при деньгах, потчует своих товарищей. Может это что-то вроде посвящения. Они всегда разные. Я недолго в городе, но после того, как этот молодой человек сегодня нагуляется, в городе мы его не увидим. Уже завтра он будет где-то далеко в море.

Дуб вынул из рюкзака промасленную тряпицу и тщательно протер шею. К их столику подошла пегая собака с толстыми боками и лоснящейся шерстью. Селя рядом, высунула язык и попеременно заглядывала в глаза то Дубу, то Мунгару.

- Здесь очень разная и очень колоритная публика. И в то же время почти нет того сброда и отребья, которое ошивается в припортовых тошнилках. Сидя здесь, можно многое узнать о городе и его жителях. Иногда я здесь даже магов вижу, не смотря на то, что они предпочитают жить и есть в своих башнях.
Дуб закупорил и спрятал бутыль в рюкзак.
- Теперь ты знаешь, где меня можно найти вечерами, хотя сегодня я сюда уже не пойду. А после обеда я обычно в порту. Нашел себе непыльную работенку у скульпторов. И как раз сейчас мне пора на работу. Если хочешь, можешь составить мне компанию и поглазеть, как меня будут топить в море. А-ха-ха!!
Уходя, Дуб оставил на столе несколько медяков.

Арсений не участвовал в сборе трофеев, считая, что больше одного ствола на руки - это совершенное излишество. Вместо того, он помогал перетащить тело Кузьмича к телеге, добраться туда же раненому летчику и организовал там импровизированный полевой госпиталь. Навес борта телеги - операционная, расстеленная шинель - стол, пламя пожара - светильник, раненый казак - ассистент.
Не смотря на первое чувство досады от промахов, которые Арсений допустил при стрельбе, сейчас на его душе было легко от того, что ему так и не довелось никого убить. И с этим легким чувством он приступил к врачеванию.
Молодой врач начал с летчика. Уж очень не нравилась его рана. Не принимая протестов, Арсений кривыми ножницами распорол штанину итак дырявых брюк, тяжелых от крови. Бедро вокруг входного отверстия посинело и разбухло. Выходное же супротив аккуратного входного представляло собой обширную кровоточащую массу истерзанных тканей. Словно что-то взорвалось в недрах бедра.

- Ну хоть пулю вынимать не придется. - Сказал врач, обкалывая вокруг раны анестетиком.

Но в ране все равно пришлось изрядно поковыряться. Толстая тупая пуля калибра 10,75 только потому прошла навылет, что выпущена была в упор. Но погулять успела, задев кость. Явного перелома не случилось, но рана была заполнена мелкими осколками кости. Быстрое движение скальпеля, несколько поданных Остапом зажимов, и вот рассеченная со стороны выходного отверстия рана предстала во всей красе.
Затем была торопливая скрупулезная работа по выниманию осколков, иссечению и удалению размозженного мяса. Рана снова стала обильно кровоточить. Сколько было потеряно крови летчиком, оставалось только догадываться. Торопливая штопка происходила уже при неровном свете догорающего пожара, и Арсений мало что разбирал, бесполезно щурил глаз под стеклом очков.

- Нужен свет, дайте света!

Кто-то подсуетился, поднес головней, стало светлее.
Оставив небольшие незашитые отверстия для дренажа возможных нагноений, доктор туго перебинтовал бедро и приладил обломок доски от забора в качестве шины. Другие подхватили иммобилизованного господина и погрузили на телегу.

- Так-с! Теперь вы. - Сказал Арсений своему ассистенту, который уже просто сидел с хмурым видом, привалившись к телеге и всем своим видом старался показать, что раны его совсем не страшные. Мол, и беспокоиться не о чем. - Да, да, вы. Я был рядом и видел, как вы схлопотали заряд картечи. Вон с вас тоже натекло не мало.

Остап спорить не стал. Уговаривать его раздеться тоже не пришлось. Видимо, человек этот смыслил в медицине, потому всячески старался помочь доктору, даже будучи пациентом.

- Только придется немного потерпеть. Кокаина у меня на весь ваш бок все равно не хватит, надобно поберечь.

Остап заверил, что стерпит запросто. И Арсений принялся выковыривать свинцовый горох из телес казака.
Всю экзекуцию тот, как и обещал, не проронил ни звука и не шелохнулся, только строил страшные рожи, от одного вида которых Арсений получил бы расстройство психики, если бы у того было время на них взглянуть.
В случае с Остапом работы было больше перевязочной, нежели хирургической. Бинтов ушло - мама не горюй. Если бы Тутанхамона откопали на пять лет раньше, Арсений заметил бы, что перебинтованный казак теперь похож на египетскую мумию. Но того не случилось и доктор ограничился сухим "Можете одеваться".

Окружающие к тому моменту уже давно закончили и собирать добро и делить его и обсуждать будущие планы. Теперь он только сидели, бродили рядом, дожидаясь окончания работы молодого доктора.

Сердцем Арсений рвался в первую очередь помочь ребенку, то есть Ваське, но разумом понимал, что травмы черепа гораздо опаснее и действовать с ними нужно быстрее. Посему первым на стол, ставший операционным, попал летчик.
- Не так, на живот его кладите. Пациент, не шевелитесь, если у вас проломлен череп, то каждое движение может стать последним.
Кровь текла из раны равномерно. Темно-вишневого цвета, потихоньку капала на стол, а со стола на пол. Отерев ее тампоном, смог различить края раны: косой разрез или скорее разруб от левого уха до середины затылка. Первым делом обезболивающее. Аккуратно, не тратя лишнего, есть и другие пациенты. Хотя, Ваське нужен общий наркоз, а не жалкие остатки кокаина.
"Ну чего ты возишься? В войну у тебя очередь соберется из раненых и в очереди той люди помирать будут пока ты копаешься! Веселее нужно, энергичнее. Да не ласкай ты его как бабу, тебе резать его надо, а ты примеряешься. Боишься ему больно сделать? Не бойся, все равно сделаешь, так что делай побыстрее!" - Всплыл в памяти наставник по полевой хирургии, уважаемый Владимир Андреевич, профессор Оппель, или как за глаза называли его студенты "Веник". По одной из версий, причиной появления такого прозвища послужили труды ВА в области кровообращения и венозного самодренажа. Труды долгие, упорные и вполне успешно законченные, признанные и оцененные по достоинству. Вообщем про важность хирургии кровеносных сосудов и особенно вен студенты наслушались от профессора вдоволь. Другая версия более прозаична: мол, это из-за бороды. Жаль, что занятия у этого светлого человека были не часты, так как в Москву он наведывался из Питербурга только по более важным причинам, нежели пара лекций или лабораторная для московских мясников-недоучек.
Тем вреенем рана Лисицкого не обещала скорого выздоровления. Радовало только отсутствие вдавленных осколков и перелом основания случился без сдвига. Собственно для хирургического вмешательства показаний не было. После очищения раны, сведения краев осталось только наложить гипсовую повязку. Но гипса под рукой не было. Так что пришлось ограничиться простым перебинтовыванием.

- Александр Михайлович, как самочувствие? Знаю, что не очень, но ответьте что-нибудь. Мне нужно знать, что я вам ни чего в мозгу не задел важного. И что вы от потерь крови сознание не потеряли. Ну и вообще, так положено при операциях на голове.

Полоски, бывшие раньше простынёй, окутывали рану слишком плотно. Ну да ничего, главное, что чистые и сухие.

- Скоро поправитесь, только не бегайте и не прыгайте, а еще лучше вообще неходить. Чем меньше будете двигаться, тем быстрее поправитесь. У вас сейчас голова как скворечник, вот зарастет лишняя дырка, тогда и побегаете, а пока ни-ни.

- Ладно, аккуратно его положите на лавку, а на стол Василия давайте, да тоже на живот. - Арсений тщательно вымыл руки, с подозрением поглядывая на дедка, что возился с травками да узелками вокруг раненых. Просто отогнать нродного "целителя" вроде было пока не за что. Вредить он не вредил, хотя и пользы на взгляд хирурга от его корешков тоже не было никакой. Но дед все же помогал, возился с ранеными, помогал перекладывать, что-то успокаивающее им шептал...

Васька стонал, но тихонько, сквозь зубы. Упрямо смотрел на стену перед собой. Когда же Арсений поднес ему маску, пропитанную хлороформом, тот попытался отшатнуться, даже привстал, но боль уложила парня обратно. Все же Хирургу пришлось применить силу, да помощь подоспевшего ведуна, чтобы ввести пациента в наркотический сон. Зато теперь можно было работать быстро и спокойно.
Рубаху вспороть, Обложить чистыми кусками простыни поле хирургической деятельности. Промокнуть рану тампоном, да не одним. Ох и много крови вылилось уже. А такому тщедушному тельцу любая потеря нежелательна. Аккуратно раздвинув края ровной как алая нить раны, Недосыпов удостоверился в том, что и предполагал: шашка прошла по ребрам и задела таз, но до внутренних органов не достала. Все же на сколько приятнее шить резанных, нежели стрелянных. Ни тебе омертвлений по всему каналу, ни обрывков одежды в самых печенках, ни спрятавшейся и въевшейся как клещ пули. Знай себе прочищай да штопай. Главное чтобы чисто и быстро, тогда все само заживет, хоть и не сразу, хоть и поболит.
Вот и сейчас Арсений накладывал шов за швом, штопая крупные сосуды, пережимая мелкие, сводя края проторенного клинком пути. Но что делать с кровопотерей? Питья много пациенту в таком состоянии не дашь, сытный обед был бы хорош, но в долгосрочной перспективе. Вот где было бы полезна передовая техника переливания крови! Вот где современная медицина могла бы показать свою силу! Но нет в саквояже набора для определения группы, а без этого пациента с одинаковой вероятностью можно как вылечить, так и убить. Вряд ли кто-то из присутствующих знает свою группу, а родственников у Васьки тоже нет. Придется уповать на то, что помощь была оказана вовремя и мальчонка не истек драгоценной жидкостью больше чем можно.
Не везде Арсений решился наложить стягивающий шов. Некоторые места шва без предварительного рубцевания могли раскрыться от малейшего движения. Пришлось оставить на дальнейшее долечивание
поясничный отдел и плечо, где рана сильно разошлась под натяжением разрезанных перерек волокон мяса.
Вот и еще один иммобилизованный, забинтованный отправился на пол горницы досматривать сны. А молодой хирург, сам чудом избежавший участи прооперированных, снова мыл руки и инструменты, готовился лечить огнестрел Серебрякова. Вспомнил, как ранее лечил ногу летчика, расстроился. Но, осмотрев студента, приободрился. Винтовочная пуля на средней дистанции - это вам не из берданки в упор. Востроносая прошла на вылет, аккуратно, оставив крохотную дырочку. Задето только легкое, да и то краем. Кости на пути пули не встали, а значит нет и осколков, что наносят повреждения даже большие, чем сама пуля. Но кажущаяся легкость ранения не усыпила бдительности молодого хирурга. Огнестрел - это огнестрел, и освежить края раны все равно придется.

- Прилягте на бок. Отхаркните все, что скопилось, потом надо будет дышать осторожнее. - Руководил Недосыпов действиями больного и подготавливал шприцы. Маленький с кокаином, большой пустой для пункций.
Дальше все как по учебнику: надрез вдоль волокон, очистка, быстрая откачка попавшей между мембраной и грудной клеткой крови, закрытие краев раны, шов. Затем то же самое, но с другой стороны.
Теперь лишь бы не загноилось.
И снова врачь посоветовал больному полный покой:
- Неделю постельного режима. Иначе еще долго будете кровью харкать.

Времени, как оказалось, уже прошло не мало, как не старался Арсений успеть оказать помощь как можно скорее. А сил у хирурга не осталось вовсе. Ни на мелкие царапины и ушибы, ни на дележ трофейного
имущества. Вымыв руки, инструмент, собрас свой саквояж, Недосыпов сел на лавку, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Минуту посидеть, ни о чем не думать, отдохнуть - вот что было больше всего
сейчас необходимо.

Оставив попытки достать сидящего вдалеке за деревом большевика, Арсений пополз в ту сторону, где происходила конная атака. Тем более, что на опушку выехал сам красный командир, да начал размахивать шашкой.
- Вот живучий, гадина! Ну ничего, и не таких уговаривали. - Прошептал врач неожиданно зло.

Скрываться дальше смысла не было. Виктор молча спустился на площадку и так же молча стал карабкаться на утёс. А молчал он от того, что не знал, правильно ли поступает. Толпы сомнений и противоречий толкались внутри его черепушки. По большей части они источником своим имели рассудок, что советовал не трогать цепей, а валить отсюда. Но что-то толкало Виктора на необдуманный поступок, и он силился найти причину раньше, чем возьмется за рычаг. "Со своим уставом в чужой монастырь не суются. Раз здесь принято отдавать преступников на растерзание зверью, значит так надо. Наверное... И кто я таков, чтобы отменять решение более компетентных судей? Эти три куска отбросов меня бы точно не отвязали. Да и сейчас, возможно, огреют меня цепью, да оставят на скале, чтобы избавиться от зверюги, что идет сюда." С таким набором советов Мозг взобрался на утес и уставился на крепление цепей. Он смотрел на механизм, и теперь у него был ответ на свой вопрос. Что-то, возможно именно то, что возродило к жизни его самого, направило его сюда. Что-то знало Мезгоева лучше чем он сам. Знало, что не пройдет он мимо, а значит и ему не нужно колебаться.
- Судьба подарила вам второй шанс. Не знаю за что, но меня это и не волнует. Не просрите его так же бездарно. - Это, пожалуй, прозвучало бы пафосно, если бы не ослабевший голос, да неповоротливый язык, прилипавший к нёбу.

Зверь серьёзный, видно сразу. Но не безмозглая машина для убийства, в которые превращают псов цепных жёсткой дрессировкой. Этот хищник не станет убивать просто так, без причины. Человек в качестве добычи для этой кошки великоват. Разве что такой голый, больной и уставший, как я. Значит план таков: во-первых, прогнать зарождающийся в животе страх (животные его сразу чувствуют, а местные вообще будто насквозь видят. Кстати, это мысль - будем думать о хорошем); во-вторых, не провоцировать зверюгу, не приближаться ни к ней ни к норе, спиной не поворачиваться раньше времени; в-третьих, выпрямиться и уверенной походкой идти дальше куда ушёл, хотя бы и в ту трещину. Ну и последнее: если все же нападет явно, не для устрашения, то драпать, что есть мочи. От пуль и плазмы убежал, авось и от когтей убегу.
Наметил для себя во вторую секунду нехитрый план и принялся его исполнять, попутно удивляясь, откуда знания про животных вообще в его пустой черепушке возникли. Видно, увлечение ксеносами имеет свои побочные эффекты. А может уже сталкивался с чем-то подобным в прошлой жизни, в мегаполисе вонючем.

Лежит Мезгоев, не шевелится, слушает, думает. А чего бы теперь не подумать, когда голова на плечах осталась в относительной целости и сохранности. Щит улетел и не обещал вернуться. Погоня? Будет ли? Если бы знали, где его искать, то не расстреливал бы пилот окрестные скалы в хаотичном порядке. Значит потеряли, а для поиска у них народу маловато. Значит ушел таки! Радости Виктора не было предела. Но далеко ли ушел? Ладно, пока жив, а там посмотрим. Это уже достижение, что прожить столько смог на этой планете. В первой жизни так вообще сесть на нее живым не получилось. Второй жизни от силы секунд тридцать урвал. Сейчас неоспоримый прогресс наблюдается. Не останавливаться на достигнутом и пытаться прожить еще немного - вот смысл и цель на ближайшие незнамо сколько дней, а то и недель, если повезет.

Полежал, отлежал что-то, поворочался. Адреналин вышел с потом, рассосался, как и не было. Наступил отходняк, все конечности загорелись болью, то тут, то там. Утер лицо от пыли, тал потихоньку из песка выбираться, из под плиты на свет. Не выпячивая на обозрение тушку свою незагорелую, а дабы пространства больше было вокруг и света. Оглядел внимательно ссадины свои и порезы. Вроде, ничего страшного, кроме явно сломанного мизинца. Отдавал он острой болью при каждом движении, а под рукой нет ни аптечки, ни даже простого бинта. Ну да делать нечего, придется ковылять так. В таком сухом месте риск воспаления и нагноения к минимуму сведен самой природой. Отряхнуться, подождать еще немного, пока кровь свернется в порезах, и можно дальше пылить неторопливо.

Вот с выбором направления было хуже. Лезть на скалы и светиться не хотелось, сидеть на месте тоже. Нужно было двигаться, ибо только в движении жизнь. Банально от жажды помереть можно, если не месте сидеть. Посидел еще чуток, с духом собираясь, затем встал и пошел ни шатко ни валко в сторону, вроде как противоположную тому месту, где смерть настигла его сослуживцев и почти настигла его самого. В том, что все участники побега были мертвы, Мезгоев почему-то не сомневался.

Какие еще сюрпризы в рукаве у этой планеты? Не хотелось бы опять встретиться с теми каннибалами, да и с мидами тоже. Может повезет-таки, и набреду на нормальных людей? А пока надо присматриваться и прислушиваться. Не прозевать ничего важного. Надо найти воду, оружие, еду. И остеречься многих неизвестных опасностей пустыни. Как городской житель, Виктор понятия не имел, чего, кроме солнца можно бояться среди этих камней и песков. А если бы и имел, то забыл все равно напрочь.

Весьма доходчиво донес свою мысль мид. Решили всех сразу выгулять, чтоб потом ни кто не просился. Ну что же, резона отказываться нет, особенно, когда так просят. Встал, выбрался из транспорта, не слишком торопливо, но и не мешкая понапрасну. Отошел на обочину, щурясь от солнца и пыли. Босые ступни неприятно колола щебёнка. Ощущения для нового, свежевыращенного тела были довольно красочными. Сильнее, что ли, нежели ранее. А поссать? Да вроде и нечем... Не пил еще ни чего с рождения.
Вдохнул поглубже. Не хотелось думать о таких грустных вещах, как плен, мизерную возможность побега и гораздо большую вероятность расстрела. Вдох поглубже. Но думать надо. Повертел головой, присмотрелся к товарищам по несчастью. Не собирается ли кто когти рвать? Одному бежать точно без шансов, а вот если еще кто-то рванет, то под шумок можно до вон тех скал добраться. Добраться.... А что потом? Потом суп с котом. Вдруг что-то так жить захотелось, а перспектива быть расстрелянным при попытке побега ни как с этим желанием не вязалась. Но с другой стороны, сможешь ли ты выжить, не попытавшись убежать? Тебя, Мезгоев, везут живым только для того, чтобы промыть тебе мозги в надежде на крупицу полезных сведений. А как только они не найдут в твоей башке ни грамма золота (да и если найдут тоже), тут же проделают в тебе еще одно технологическое отверстие.

- Раз обещал, значит расскажу. - кованый уселся поудобнее, развязал свою рюкзак и вынул портняжные принадлежности.

- Светило мне значит очередное звание. Был я к тому времени старшиной, а пора было выдвигаться в сержанты. До конца обязательного срока службы оставалось всего-ничего, пол-годика. Но продвигаться по службе не было ни какой охоты. И вот почему. - Дуб с третьей попытки вдел промасленную бечевку в ушко толстой кривой иглы, а затем положил на колени плащ. На том кроме плохо заштопанной дыры красовалось еще две свежих.

- Пока лычек на груди нет, с тебя и спросу нет. А как намалюют на тебе галочку, так ты всем сразу должен. И это еще пол-беды. Я уже давно слинять порешил, а должность, что непременно за званием мне в нагрузку дали бы, так просто меня бы не отпустила. - Решено было начать штопку с той дыры, которая появилась первой и была больше. На этот раз края были неровными, и шов получался еще более страшным.

- Вот и решил я тогда в самоволку сходить. Ну посижу в нарядах, да на губе, зато вопрос со званием отодвинется да и кой-какие дела можно будет порешать без командирского надзора. А самоход - дело не трудное. Ни заборов, ни запоров. Просто вдолбили нам в головы дисциплину так, что сами таких нарушителей готовы сдавать. И я был готов, и не нарушал бы порядок, если б не надобность. А надобность у меня была такая. - С первой дырой было покончено самым изуверским образом. Дуб обрезал бечевку об край острой пластины и начал примеряться ко второй дырке от жвал паука.

- Накопил я маленько деньжат на свой поход, и хотел прибарахлиться перед походом, а в самоволке прицениться, поглазеть, чего есть. Как свободная минутка выдалась, я и увильнул в город. Ну и первым же делом в оружейку. Выторговал там себе этого красавца. - Дуб кивнул головой в сторону прислоненного к камню боевого посоха. - На заказ делали. Половину пришлось за него сразу заплатить, а остальное уже после увольнения.

Вторую дыру на кожаном плаще постигла та же печальная участь, что и первую. Дуб начал прятать свой инструментарий.

- А как только из оружейки вышел, так меня патруль и сцапал. Ох и натаскался я тогда кирпичей. Казалось, что каждый стык каменной пылью забит. Можно сказать, что добрую треть камней для ремонта западной стены я тогда на своем горбу перенес. А заодно и утвердился в своем намерении линять из города. Ибо делать там было совершенно нечего. Представьте только себе армию таких бравых бойцов, как я, которые изо дня в день таскают камни, воду, бревна, рубят, обтесывают, укладывают. И каждый день им втирают, будто их создали для войны с джиннами и прочими элементалями. Война , дескать, вот-вот снова начнется. А она все не начинается и не начинается. - Дуб уже уложил все свои вещи по местам, и теперь просто сидел, рисуя что-то прутиком на земле.

- Проход через городской портал был относительно свободным. Если ты ни чего не задолжал городу и ни чего не натворил. Если не тащишь чего запретного, то тебя пропустят. Вот и я после увольнения перестал быть должником. Прикупил дорожных вещей, забрал посох и прошел в ваш мир. На той стороне тоже оказался город. Побольше нашего, но неспокойный. Не такой неспокойный, как Гартун, но все равно после порядка царившего в Ктилле, город на вашем плане казался гнездом хаоса. Ну я естественно обрадовался. Думал, вот оно! Тут-то я точно обрету славу война. Но не тут-то было. Болото там было похлеще того, из которого я сбежал. Торгаши, воры, или и те и другие в одном лице. Пришлось выпытывать политическую информацию по местным кабакам. Так я и узнал про Гартун. Пограничный город, на завоеванных территориях. Постоянно притесняемый, окруженный враждебными народами. Вообщем, то что надо для поисков славы для отважного воина.
Но до него путь был не близок, да еще и по морю. Так что следующим, и пока что самым большим моим подвигом стало ужасно долгое и скучное путешествие на корабле Святая Франциска из порта Квартополь до порта Гартун. Ну и денег это стоило не мало, не смотря на то, что работал я на судне наравне с матросами.

- Полностью с тобой согласен. - Заговорчески поддакнул кованый, понизив голос. - Куда уж им до нас. А на счет того змея, так думаю, что именно его я видел, пока за тачками бегал. Вернее, не его самого, а то, как он под землей шурудит.

- Это тебе за первую дырку! Это тебе за вторую! - Глухие удары посоха по хитину разносились по сводам пещеры. После вопроса Ромара Дуб остановился. - Они так нагло шевелили своими жвалками и так медленно ползли, будто посмеивались. Мне даже показалось, что они думают, будто мы трусим! Ну я и показал, что бояться тут нужно нас, а не их.

Дуб потыкал паука концом посоха, но тот ни каких признаков жизни не подал.

- А еще я хочу вам показать вот какую штуку. - Кованый подошел к поваленной колонне. - Вроде бы она цельная, вон и слом монолитный, а как звучит!

Дуб ударил по колонне посохом. Сильнее, чем в прошлый раз, но осторожно, дабы не попортить оружие об камень. Колонна отозвалась глухим ударом, будто внутри нее не было ни чего кроме воздуха.

- А если так? - Дуб вытащил из тачки стальную кирку и ударил по колонне уже со всего маху.

- Сомневаюсь, что пробью его. Если только повезет отыскать что-нибудь уязвимое. - Ответил Рунбот и потянул штурвал на себя, одновременно двигая все рукоятки трастера вверх. Не заглушенный двигатель вновь набрал обороты (или что там было у этой магической машины). Жук резко взмыл свечкой в небо, задирая по дороге "морду" в сторону кристального корабля.

Ребята! Жнецы у Наших Ворот!
Кругом всё горит!
Бьёт!
Рвёт! Ухает.
Справа толпа,
Слева народ,
У кого голодное брюхо?

А ну – становись,
И ни шагу назад!
Что, заплелись?
Что, дрожат?
А ты навались,
Чтоб еле дыша!

Эй!
Слышишь, ты!
Ты! Родня на Омеге?
Вставай за них,
Вставай, если нет!
А вы что притихли,
Слушай меня!
Теперь вся Омега –
Наша родня!

Сверкает!
Темнеет!
Орёт!
Каменеет!
Война – убирайся,
Мы дома!
Бегу!
Вперёд!
Разум мутнеет!
Что не удар – кома!

Ком в горле – земля!
Всё дрожит – дыши!
Дальше
Врагу не ступить!
Команда дана –
Умереть не зря,
А совесть – не зря прожить!

Мы им переломим
К чёрту
Хребты,
Души
Обратно
В ад!
Зря, что ли,
Братцы
Мы с пулей на ты?
За мной!
Дружнее!
Подряд!

Трус!
Ну-ка в сторону,
В драку пусти!
Давай криводушный!
В тыл!
Никто ведь не должен
Здесь дальше пройти!
Пока
в наших жилах
пыл!

И вот мы во славу
В пепел
В кровь,
Рвёмся
За шагом шаг!
Какая тут братская
К чёрту
Любовь!?
Они – враг живого,
Наш враг!

И снова удар,
Аварийка
В цвет крови
Проход залила,
До потолка…
Кто выжил?
Кто нет?
Кто убит?
Кто убил?
Ни что не известно пока.
Средь ночи
Как днём!
Всё горит –
Беги!
Но только беги
Вперед!
Ну, как вам
Омежские пироги?
С огнём биотики лёд!

А ну-ка
Закусывай
крепче губу,
Не жалуйся
Прочь поспеши!
Когда-то
Ты
Выбрал
Такую судьбу!
Теперь
На неё не греши!

И чтобы в печенку
Тебе каждый крик
Загубленной
Нашей
Души!
И чтобы ты понял
хотя бы на миг –
Что же
Такое
ЖИТЬ!



Решил поддержать тему раунда. Почти не менял стихи Дмитрия Руматы.

Карло сидел в напряжении, молча, до того момента, пока с Земли не пришел ответ.
"Война окончена. Победа!"
Далее сообщалось о повсеместном падении летающих тарелок, о массовом помешательстве пленных и не только инопланетян.
Но Бернини уже не слушал. Они ни чего не слышал. Его начало трясти, слезы хлынули неудержимым потоком. Тишину полета разбавил стон и всхлипы потрясенного медика. Потрясенного уже давно и очень сильно, но до сих пор он не мог позволить себе такую слабость, как слезы. Держался до победы. Но теперь разом расклеился. Ни кто не стал его успокаивать, ни о чем не спросил, даже старались не глядеть в его сторону. И за это Карло был очень благодарен.
Он рыдал и слезы душили его, а ему казалось, что это скорлупа брони сжимает его все сильнее. Шлем полетел в сторону, ремешки, молнии, липучки, срывались, срезались, расстегивались как можно быстрее. Оплавленные части скафандра постепенно раскрывались, выпуская из своих недр человека, как куколка насекомое.
Оказавшись на свободе, Бернини почувствовал себя лучше. Не физически, скафандр все же умел поддержать тело в тонусе. Карло чувствовал, как сбросил с себя вместе с экзоскелетом и налет смерти, кровь товарищей. Вот бы и мозги можно было так же очистить от всего, что так хочется забыть.
Нет, не забыть ему ни чего. Зато можно притупить боль, и Бернини знал как. Пусть говорят про него что угодно, пусть даже празднуют победу без него. Но первым делом по возвращении он нажрется в стельку и не будет просыхать как можно дольше. Благо, непьющему худому итальянцу много алкоголя на это не потребуется.

Дорус наложил последний шов на бок Валлена. Прореху в скафандре поручил залатать ему самостоятельно. Дредд уже в бинтах лежал на соседней лавке, его Лекро починил первым.

- Так, осталось только следить за вашим состоянием, и что бы вы не забывали принимать лекарства. Вечером придете на перевязку, а ты, Валлен, еще и на дополнительные процедуры. - Доктор увлекся своей ролью и, похоже, собирался остаться здесь с друзьями до их полного выздоровления.

Но ему не дали забыть о постоянном натиске, что терпела Омега. По громкой связи заговорил женский голос, быстро и испуганно:
- У нас снова прорыв! Собирайтесь, кто на ногах, у парадной! Через минуту они будут здесь!

Дредд не проявил беспокойства, только поставил поближе свою трость.

- Лежите ребята, отдыхайте. Я посмотрю, в чем дело.

Док вышел из бывшей ординаторской и попытался выяснить у кого-нибудь из бежавших к выходу, что происходит.
Местным медикам явно было такое не в первой:
- Опять на нашем участке прорвались уроды. И что им надо у нас в клинике? Как магнитом их тянет, две атаки уже отбили, благо через баррикады пробились не многие. - Ответила азари в коротком медицинском халатике и с внушительных размеров крупнокалиберным пистолетом в руке.
Док поспешил за ней, доставая по пути винтовку. На улице уже начался бой. Видимо, синтеты подоспели раньше, чем ожидалось.
Первая волна хасков полегла быстро, но за ними пришли опустошители. Шквальным огнем они заставляли медиков и пациентов вжаться в стены и пол. А под их прикрытием стали подбираться налетчики.

- Кия, сделай этих уродов, продыху не дают! - крикнул кроган с перевязанной рукой той самой медсестре-азари.
- Да, Киа, покажи им! - поддержали остальные, и Дорус с удивлением уставился на миловидную сестричку, совсем не походившую на коммандос азари да и вообще на бойца, способного что-то показать, кроме того, что у нее под халатиком.

- Погодите, ребята, мне надо сконцентрироваться. Ответила та, украдкой взглянула на доктора и слегка отодвинулась от него. Затем ее охватило голубое сияние биотики.

- Так вот в чем дело. Не буду мешать. - Заявил Дорус, хотя его ни о чем не спрашивали, и сосредоточился на отстреле подошедших слишком близко налетчиков.

Со стороны Кии раздался тонкий вздох, стон, сияние усилилось, и Дорус стал очевидцем следующей картины: опустошители в ореоле синего сияния один за другим медленно и величественно воспаряли над грудами мусора. Так же медленно они вращались в разных, направлениях, один завис кверху лапами, другие тоже в не менее нелепых положениях. Они смешно дрыгали своими короткими лапками, перебирая воздух, мотали из стороны в сторону "головами", лучи их прицелов тщетно пытались нашарить какую-либо цель, метались по потолку, стенам. Один принялся стрелять куда-попало и задел другого опустошителя, левитировавшего рядом к верху жопой.
Защитники больницы ждали этого момента и слаженно ударили по беззащитным целям.
Док тоже старался не отстать, и фаршировал свинцом туши даже с каким-то нездоровым азартом.
Вдруг Киа всхлипнула и упала на колени. Из ее носа закапала вишневого цвета кровь, сияние усилилось. На поле боя тоже произошли изменения. Растерзанные туши опустошителей попадали на землю, а вместо них, неистово ревя и молотя клешнями, выплыл бронированный гибрид турианца с кроганом.

- Фокусом бьем! Не размазывать огонь! - Ревел все тот же забинтованный кронаг. Все палили по новой цели, но калибр был мелковат. Пистолеты, ПП и старые винтовки, казалось, не причиняют вреда этому монстру. Редкие попадания в голову заставляли того реветь еще громче, да и только.
Тут Киа без сознания повалилась на пол, а вместе с ней грохнулся об землю и бронежнец.

- Отходим в здание! - Скомандовал кроган и подбежал к сестре. Ему пришлось убрать свой дробовик, чтобы единственной здоровой рукой подхватить тельце азари. Халатик сильно задрался и доктор увидел под ним костюм, или вернее будет сказать купальник, в которых танцовщицы вертятся вокруг шестов над барными стойками и на танцполах почти всех местных увеселительных заведений.
Кроган со своей ношей и остальные организованно отступили внутрь здания больницы. Тварь тем временем выбралась из кучи мусора, в которую угодила вниз головой. Набрала скорость и понеслась прямо в двери. Но оказалась слишком широкоплечей. Бронепластины звякнули, косяк заскрежетал, погнулся, но не впустил синтета. Тварь несколько замешкалась, дав защитникам пострелять по своей уродливой роже. Затем она пошла по кругу, пытаясь достать клешней через окна хоть кого-нибудь. Пациенты и медперсонал перестали пытаться расковырять его, так как сейчас большую опасность представляли хаски и налетчики, лезшие со всех сторон.

- Дредд, одолжи на минутку свою трость! Я обязательно ее верну, обещаю. Ни чего с ней не случится, вот увидишь. - Затараторил Дорус, врываясь в ординаторскую.

- Еще чего, я ее только нашел! - Заявил кроган, сжимая по крепче палку, которая была не так проста, на сколько знал Лекро.

- Ну до чего же ты жадный, прям как волус! Тебе для друга жалко тросточки? Даже на пару минут? Я только посмотрю и отдам обратно. Хотя нет, вру. Мне она очень нужна для одной хирургической операции над синтетом в полевых условиях.

- Без трости можешь не возвращаться. Две минуты пошли. - Ответил Вейрлок, неохотно уступая трость насевшему доктору.

- Я всегда знал, что ты добрый и хороший. - Док с тростью, в его руках похожей на дубину, выбежал в коридор. Дверь за ним захлопнулась и в ординаторской снова наступила тишина.

Как же оно тут открывается.. Лекро возился с тростью пока не понял, что для открытия рукоять надо немного повернуть. Тонкое длинное блестящее лезвие выскочило из трости, служившей ему ножнами.
Лекро по реву и гулким мощным ударам понял, с какой стороны сейчас находится тварь и встал сбоку от окна в этом месте. Тварь методично проверяла каждое окно на ширину и прочность, пытаясь зазворотить косяки и подоконники. Защитники заблаговременно отходили от окон при ее приближении. Ужасная клешня громила мебель, оборудование и не прочные внутренние перекрытия. Док стоял. Земная женщина средних лет в сильно заляпанном кровью халате начала пятиться от окна.
- Доктор, уходите, сейчас оно будет здесь.
- Благодарю за заботу, но я еще немного полюбуюсь видом. - Ответил ей Лекро и задрал клинок над головой.

Сильный удар прогнул подоконник внутрь, затем в проеме показалось плечо и шипастая рука монстра. Не та, на которую рассчитывал Дорус. Женщина начала стрелять, Тварь взревела и повернулась другим боком. Наверное ей опять досталось по голове. Синтет отступил на пару шагов, а затем с разгона врезался в окно. Проем несколько расширился и опасно затрещал. Тварь неимоверно быстро выбросила вперед клешню, пытаясь зацепить женщину. Ей почти удалось, клешня звякнула по винтовке и та отлетела в стену. Женщина упала и поползла прочь.
"Вот оно!" подумал док и рубанул изо всех сил по самому тонкому месту членистой конечности.
Доктор несколько переоценил качества клинка, а может и собственные силы. Со звоном и хрустом лезвие вошло в клешню примерно до середины и намертво в ней засело. Тварь резко рванула назад, истошно вопя дурным голосом. Рукоять вырвалась из рук доктора и покинула пределы больницы вместе с недобитым синтетом.

- Черт, Дредд меня прибьет! - Док выхватил винтовку и начал поливать свинцом широкую спину удалявшейся твари. - Эй, уродина! Это я тебя покромсал! Вернись на операционный стол, я еще не закончил!
Уродина послушалась. Вернее, она отбегала подальше, чтобы разогнаться посильнее.
Было видно, что клешню она уже не держит перед собой, а волочит следом.
Издав оглушительный крик, она рванула на своего обидчика, разгоняясь все быстрее.
На этот раз проем не выдержал. Скрежет разрываемого металла и сейсмическая волна от удара раздались по всей больнице, на мгновение заглушив пальбу. Тварь, поднявшись на ноги, уперлась в потолок своим горбом и начала неуклюже ворочаться, наматывая на себя кабели оборудования и постельное белье с коек. Отползавший вдоль стеночки доктор заметил, что клешня у твари все-таки оторвалась. Но где же клинок? Наверное остался снаружи. Лекро воспользовался замешательством противника и проскользнул в разрушенное окно. Тварь заметила его, развернулась и поковыляла следом. Видимо, она была сильно обижена на доктора, раз вышла из здания, внутрь которого так долго пыталась попасть.
Лекро заметил клинок сразу. Тот отсвечивал блеском возле стены. Док подхватил его и повернулся лицом к твари. Лишенная своей клешни, тварь все равно выглядела очень жутко. Ей стоило просто наступить на Доруса, чтобы убить. Док кружил, не давая твари разогнаться для таранного удара. Она поворачивалась вслед за ним, кричала и пыталась поймать саларианца своей второй рукой.

- Да какого хрена? - возмутился вслух Лекро, отбросил клинок, достал винтовку и с близкого расстояния начал всаживать очередь за очередью в морду недобитого синтета. Его поддержала та женщина, а потом присоединились и другие. Слаженными усилиями они добили кружащую тварь, так и не дав той добраться до кого-либо.
Лекро оглянулся - врагов больше не было.

- Док, вы так здорово плясали на пару с этой гадиной, что мы прямо засмотрелись. Не хотели прерывать ваши танцы. - Усмехнулся забинтованный кроган. Остальные тоже с ухмылками стояли полукругом.
- Так вы уже всех перестреляли и смотрели, как этот дредноут пытается размазать меня по полу? - Возмутился Лекро, и хотел добавить еще что-нибудь колкое, но заметил ту самую азари-медсестру-биотика-танцовщицу. Она тоже улыбалась, но очень по-доброму, милой обезоруживающей улыбкой на симпатичном личике.
"И как это им удается нравиться всем расам сразу?", подумал Лекро и пошел возвращать Дредду его клинок.

Ужас, испытываемый доктором от созерцания расстрела своего товарища, оказался той самой каплей в чаше терпения. Волна возмущения, негодования, ярости наконец набрала нужную силу и очистила разум Бернини от постороннего присутствия.

- Га-а-а-а-ды-ы-ы-!!! - Карло рванул прямо к мелькнувшему за углом ненавистному оранжевому плащу. Щуплого сектоида, попытавшегося заступить дорогу, Бернини бесцеремонно двинул бронированным плечом и подбежал к углу.
Небесный развернулся в его сторону, показав темноту клобука. Доктор ткнул дулом пистолета в складки плаща и нажал на спуск.

- Э.. Липи! Так ведь тебя зовут?
- Меня зовут Лики!
- Ах, да, Лики. Ты говоришь, что монстры не убивают, а забирают жителей с собой?
- Убивают тоже, но только тех, кто пытался защищаться оружием. Остальных собрали в кучу и повели туда. - Мальчик снова ткнул пальцем в направлении фронта.
На сколько знал Дорус, там, за внешней обшивкой находился один из транспортных кораблей жнецов. Скорее всего, пленных ожидала незавидная участь превратиться в очередных синтетических бойцов армии вторжения.
Но это в том случае, если позволить транспорту улететь со своим печальным грузом.
- Пойдем, покажешь, где ты их видел. - Лекро завел саларианыша в здание, приспособленное под полевой командный пункт, нашел трехмерную карту уровня, и попросил мальчишку показать, где были пленные и каким путем их увели.
Лики оказался довольно смышленым, быстро разобрался в переплетении цветных линий и поверхностей, водил тонким пальчиком по проекции, рассказывая подробности увиденного.

- Ты молодец, Лики. Оставайся здесь, а я поищу твоего папу и остальных.

В том, что ему удастся догнать похитителей, док не сомневался. Синтеты выбрали главную улицу, которая шла в нужном направлении и сворачивала только у самой обшивки. А прямо над ней проходила одна из очень не многих монорельсовых дорог Омеги. Питание на пути подается, так как сами ополченцы пользовались этой дорогой для переброски сил. Все коротенькие поезда в два-три вагона были заблаговременно переброшены на сторону защитников. Нужно только угнать один из них.
Но вот что делать, когда поезд догонит медленно передвигающуюся вереницу пленных с конвоем? Для того, что бы отбить пленных, нужен немалый отряд, либо несколько таких профессиональных солдат, как Вейрлок. Но где их взять, если даже Дредд куда-то подевался.
Ведь нужно не только ликвидировать конвой, но и вывести гражданских через линию фронта. То есть сквозь постоянно пополняющиеся ряды атакующих уродов, сдержать которых становится все труднее.
С другой стороны, думал Дорус, копаясь в местном арсенале, конвой немногочислен, хоть и состоит из сильных единиц.
Док навесил на свои плечи дюжину дешевых старых дробовиков, закрепил за спиной единственное тяжелое оружие - ракетницу. Рассовал по поясу заряды к ней и потащил все это на станцию.
С большим трудом он поднялся на платформу. Еще большего труда му стоило убедить нескольких раненых бойцов, помочь ему в своем предприятии. Многие крутили пальцем у виска, некоторые советовали вернуть весь этот хлам в арсенал, и лишь трое согласились на это самоубийственное мероприятие.
На платформе, однако, на пути спасателей встало еще одно серьезное препятствие - охранник платформы, он же управляющий погрузкой-разгрузкой, он же грузчик, он же машинист. Старый турианец, согнутый временем и трудом.
Внимательно выслушав проникновенную речь Доруса о долге, совести и различиях между бездушными машинами и органическими расами, он сухо откашлялся. И бескомпромиссно заявил, что не потерпит беспорядка на своей платформе, и что ни одного из поездов не видать дорусу, как собственных ушей.
Принимая во внимание тот факт, что ушей у саларианца не было как таковых, то шансы угнать поезд казались ему еще меньше чем нулевые. Но потом смотритель удивил доктора.

- Мне сейчас нужно срочно ехать к складам. Повезу тяжело раненных, от туда припасы, оружие. Пока меня не будет к вон тому поезду (он показал на три вагона, стоявшие на втором пути в сцепке) даже и не думайте прикасаться. Узнаю - головы оторву.

Затем он вошел в кабину полу-пустого состава и отчалил от платформы, не попрощавшись.
Док переглянулся со своими товарищами, а затем резво потопал в головной вагон указанного состава.
Времени и так осталось мало, нужно было торопиться.
- Так, тумблер подачи питания, тормозные колодки, главный дроссель. - Дорус бормотал, переключая тумблера и нажимая кнопочки. Не то, что бы он умел водить, просто все кнопки были подписаны, а над пультом висела инструкция для часто сменяющихся машинистов.
Поворот ручки контроллера, и поезд довольно резко тронулся, набирая скорость с не комфортно большим ускорением. Док не знал пределов скорости для этого транспорта, потому не стал тормозить. Он спрятался за бортом и ждал.
Вот, судя по стрельбе, и линия фронта. Затем, как и ожидалось, пули затарабанили по полу и стенам несущегося на всех парах поезду. Посыпались стекла. Несколько крупнокалиберных зарядов продырявили вагон насквозь. Затем пальба стала стихать, закончился и разгон. Теперь поезд несся с равномерной скоростью, раскачиваясь на неровностях монорельсового пути.
Док выглянул наружу, ожидая увидеть вереницу пленных. Но Омега была больше, чем ему казалось раньше. Или просто секунды тянулись слишком долго. Но поезд все летел, внизу проносились разрушенные баррикады, ползущие в сторону фронта синтеты.
Вот они миновали уже третью платформу на вражеской стороне. На одной из них им встретились хаски, которые попытались запрыгнуть на ходу в поезд и были размазаны тонким слоем по рельсу для лучшего скольжения. А пленных все не было видно. Вот вдали показалась последняя платформа перед поворотом, за которым выступала сплошная стена из жилых модулей, налепленных как соты на внутреннюю сторону обшивки.
И тогда он увидел Их. Длинная вереница, еле передвигающих ноги фигур сопровождалась крупными силуэтами по шесть с каждой стороны.
Доктор дал по тормозам, норовя остановить поезд прямо над головами идущих. Фигуры синтетов обернулись, но пока не видели спрятавшихся в вагонах защитников. Зато Дорус имел удовольствие рассмотреть рожи "отпрысков" и "каннибалов".

Мысленно досчитав до трех, док поборол страх, слабостью сковывавший все члены, и начал действовать. Прежде всего он сотоварищи начали сбрасывать на головы пленным свой груз из нескольких десятков дробовиков. Первыми опомнились переработанные батарианцы. Взревев своими светящимися глотками, они начали поливать вагоны ураганным огнем из своих автоматических пушек. Стенки дырявились на ура, а вот днище, защищенное силовыми узлами, пока держалось.
Сбросив все, что было, кроме личного оружия, спасатели открыли стрельбу по синтетам. Док сменил позицию и выбрал своей целью одного из отпрысков.
Ракета с шипением покинула трубу и устремилась вниз. Не совсем точно, но твари хватило оторванных взрывом ног, чтобы потерять способность к сопротивлению.

- Граждане Омеги! Беритесь за оружие! Пробивайтесь к платформе! Не дайте превратить вас в чудовищ! - Надрывался Дорус из вагона.

И тут ударили тяжеловооруженные отпрыски. Их пушки прошили поезд насквозь в нескольких местах, что-то жалобно заскрежетало в его недрах.
Док перезарядил ракетницу и быстро высунулся для следующего выстрела. Едва успел он выпустить ракету, как на него обрушились несколько очередей.
Щит пискнул и отключился, броня как и шкура Лекро получила пару новых дыр, но ни чего серьезного.
Внизу начались крики и стрельба из дробовиков. Все-таки кто-то из пленных предпочел умереть с оружием в руках, или пробиться к свободе. На сколько успел заметить док, мужчин там было не много, в основном женщины и дети.
Снова перезарядка, снова быстрая атака из укрытия. На этот раз по нему ни кто не стрелял. Оставшиеся немногочисленные синтеты расстреливали толпу. Толпа разбегалась и вопила, кто-то стоял и стрелял в синтетов.

- На платформу! Все на платформу! - снова закричал Дорус и тут заметил, как со стороны предполагаемого транспорта бегут хаски. - Быстрее все на платформу!!!

Дорус отложил ракетницу и снова взялся за управление поездом. До платформы было не далеко, но туда же бежали новые враги.
Вагон протестующе заскрипел, что-то задребезжало, все затряслось, но состав все же тронулся в нужном направлении. Док на ходу стрелял из вагона, добивая последнего каннибала. Бывшие пленные, оставшись без конвоя, смогли взять себя в руки. Женщины подхватили детей, мужчины подхватили оружие и все рванули в сторону платформы. На земле остались лежать несколько трупов в том числе и детских. Одна мать не пожелала покинуть убитого ребенка, и рыдала над ним, не обращая внимания ни на что вокруг.

Поезд тем временем дополз до платформы и в вагоны начали вбегать первые спасенные. В то же время до подножия добежали и первые хаски. Док непрерывно палил сверху по быстрым фигурам, но тех становилось все больше, некоторые лезли наверх по фермам и балкам. Скоро пришлось отстреливать уже не тех, что были внизу, а тех, что лезли на платформу со всех сторон.
Вооруженные мужчины дрались до последнего, давая женщинам и детям попасть в поезд. Мало кто из них выжил на момент отправления от платформы. Поезд на этот раз разгонялся медленно и неохотно. Последний вагон, бывший первым тормозил остальной состав, ужасно скрежеща по рельсу. Перепуганные женщины сжимали вопящих детей, немногочисленные вооруженные добивали лезущих в окна хасков.
Снизу доносились редкие выстрелы, но они не достигали ни кого из залегших на полу гражданских.

Поезд набирал ход а последний вагон все больше трепало, потом вообще повалил дым.

- Все живо перебирайтесь в другие вагоны! Скомандовал Лекро и начал помогать передавать детей во второй вагон. Когда последний гражданский уже вылазил из вагона, вдруг раздался ужасающий вопль. Рядом с ним материализовалась уродливая азари-переросток.
Взмах когтистой руки - и голова несчастного отделилась от тела. Доктор оказался отрезанным от остальных, баньши медленно наступала. Выпад - и Лекро едва успел отскочить в сторону от волны псионического удара, который разнес пульт управления в клочья.
Сзади по синтету началась стрельба, и Дорус тоже дал длинную очередь до полного перегрева винтовки. Уродина ответила второй волной, уворачиваясь от которой док вылетел в окно и только чудом смог зацепиться за раму. Переработанная ардат-якши медленно наступала.
Дорус вспомнил про бегавших по крыше хасков и тоже полез наверх. Трясущийся и подпрыгивавший вагон сильно усложнял дело, док едва не сорвался и залез в последний момент, когда баньши уже была готова схватить его.
Тут же рядом с Дорусом крыша выгнулась, лопнула, пропуская сквозь себя страшные когти. Док побежал что было сил. Он слышал снова этот ужасный крик и как крыша сзади разлетается в щепки.

- Отцепляйте вагон!!! - закричал он стрелявшим и прыгнул на крышу второго вагона.

Обернулся - синтет приближался и готовился запустить ужасную волну в самую гущу пассажиров. Но не успела. Четыре руки слаженно расцепили механизм, и последний вагон потерял единственный стабилизирующий его фактор. Тряска там начала возрастать по экспоненте. Баньши не удержалась на ногах, а в следующий момент вагон слетел с рельса и пропахал длинную борозду по главной улице.
Искры, скрежет, отлетающие во все стороны детали салона, кресла, запчасти, мятые и рваные листы металла. В конце борозды осталась только разбитая платформа с желобом для рельса, затем ее сразу охватило пламя.
Еще долго смотрел док на этот замечательный костер, потом поспешил в первый вагон, где располагался второй пульт управления. Предстояло миновать линию фронта, скорее всего будут еще потери. Ну а потом нужно будет спастись от расправы станционного смотрителя...

Док начал выдыхаться. Беспрестанная стрельба и беготня выжимала все соки. Хорошо кроганам с их дублированными органами и двойным запасом прочности. А что делать щуплым земноводным с ускоренным метаболизмом? Единственное, что успел сделать доктор во время краткой передышки для восстановления сил - это сжевать питательный батончик, запить его водой и принять стимуляторов. Помогло, но не сильно.
В битве наступил момент, когда силы обоих противников были истощены. Жнецы пытались прорвать оборону Омеги, защитники окопались и сдерживали натиск, не смея предпринять контратаку. Всё, что сейчас требовалось от дипломированного генетика и доктора медицинских наук - это стрелять из-за баррикады по нескончаемым синтетам. Дорус успел еще раз перевооружиться, теперь он бил из мощной штурмовой винтовки, тщательно целясь, стараясь не перегревать оружие.
Сколько времени уже длился бой он не знал, но казалось, что очень долго. Постепенно бойцы приноровились уничтожать все виды нечисти. Мелочь закидывали самодельными осколочными минами, состоящими из куска пластичной взрывчатки, утыканной и облепленной огромным количеством рубленной проволоки. Места наиболее сильных натисков забрасывались коктейлями Молотова. Бронированные единицы расстреливались слаженным огнем по уязвимым местам. Снайперы отрабатывали на отлично, снимая дальнобойных синтетов. Самым неприятным по прежнему оставалось появление баньши. Эта гадина могла появиться прямо за спинами бойцов и разом убить нескольких. А сама дохла очень неохотно. По ним старались работать тяжелым оружием, но таковое было не на каждой баррикаде.
Бой превращался в рутину. Доктор рисковал поймать пулю, так как глаза у него так и норовили сомкнуться.

- Дорус, есть работа! - Услышал он бодрый и знакомый бас у себя за спиной.

Вейрлок и Валлен стояли за баррикадой, за спинами у них было по увесистому рюкзаку, и еще по такому же они держали в руках.

- Я так понимаю, такие же есть и для меня. И далеко надо тащить эту тяжесть? А самое главное, зачем? Что в этом рюкзаке такого важного? - Посыпались вопросы из уст саларианца.

- Ни чего особенного, очередная самопальная бомба. - Ответил кварианец. - Несколько бомб.

- Давай с нами, расскажем по дороге. - Отрезал кроган.

Док натянул на себя рюкзак, взял в руки второй и посеменил следом за товарищами.

- Штаб проанализировал основные направления, по которым бьют жнецы, нашлись наиболее узкие места в маршрутах движения синтетов от мест прорыва к очагам сопротивления. Решено перекрыть наиболее доступные нам. Для этой цели даже выделили бронетранспортер "Синих". Жаль, что колесный, но зато хорошо бронирован и с пушкой. До этого он прикрывал штаб и его берегли как зеницу ока.

Дредд сделал паузу, указывая на необычайную важность задачи, раз для ее выполнения штаб пожертвовал скорее всего единственной единицей бронетехники.

- Наша задача - прорыв к намеченной точке, сброс боеприпаса и его подрыв. Всего точек пять, но некоторые довольно широкие, на них придется потратить по два заряда. И еще придется изрядно поколесить, так как броневик не может перелетать с уровня на уровень. Синтеты, конечно, найдут другие пути, но нам сейчас важно выиграть время до подрыва корабля Хиджона.

Наконец группа дотащила свой груз до броневика. По внешнему виду ни как нельзя было сказать, что его берегли как зеницу ока. Многочисленные вмятины и пробоины на броне, латанные перелатанные колеса. Хотя, не было исключено, что он так выглядел до вторжения.
Из недр броневика вылез человек в странной разрисованной броне. Э, да это же Брич!

- Привет, Бейзил. Ты тоже с нами? - Весело спросил док.

- Должен ведь вас кто-то прикрывать. Да и компания ворка мне порядком поднадоела.

Отряд загрузил взрывчатку в десантный отсек и полез внутрь. Турианец-техник из Синих бегал вокруг броневика и не замолкал ни на минуту. Сначала он угрожал расправой, если они хотя бы поцарапают его "малышку". Потом, наткнувшись на хмурый взгляд крогана, изменил тон и начал причитать, что пойдет жаловаться Наску и Патриарху, если мы что-нибудь отломаем. А перед самым закрытием люков он уже слезно умолял привезти его любимую игрушку обратно хоть в каком-нибудь виде.

- Валлен, ты за рычаги. Я займу место стрелка, Брич - прикрываешь доктора, а у тебя, Дорус, самая важная задача: будешь по сигналу открывать люк, сбрасывать заряды и подрывать их. - Провел Вейрлок краткий инструктаж.

Двигатель взревел, и бронированная машина разом перемахнула через баррикаду, разметав в стороны груды металлолома...

Довольный своей работой доктор замолчал, да и был еще один повод умолкнуть: мимо, в волшебном сиянии биотики проплывал скафандр Валлена с израненным владельцем внутри. Лекро со шприцом бросился в погоню за улетающим пациентом.

- Погоди, постой немножко. У тебя дырка на пятке, да и не только там. Штопать свой скафандр будешь сам, я отвечаю только за живую плоть. Кстати, Дредд, где Гонзалес? Ты уверен что он погиб? Ты ведь не врач, а смерть должен именно врач удостоверять. Если, конечно, ты не удостоверил его кончину каким-нибудь другим способом...

Во время полета рунбот проверял уже более въедливо параметры бортового оборудования. Огорчила малая мощность вспомогательных двигателей. С другой стороны, форма аппарата была довольно аэродинамична и позволяла планировать в достаточно плотной атмосфере.
Так же Сэвик приводил в порядок себя, оружие, инструмент. Разок перебрал мула и дрона, и не один раз нанес на себя тонкий блестящий слой машинного масла.
Ну и конечно же он не забывал писать программу. Теперь он задумал нечто более полезное, собирал воедино все свои наработки, формировал собственные библиотеки и красиво оформлял функционал.

Выход из варпа застал Сэвика за очередной попыткой медитации. Сначала рунбот подумал, что достиг так называемого "просветления", в результате чего вместо мути варпа увидел звездное небо, но внутренний таймер вернул его к реальности, сообщив об окончании перехода.
На этот раз рунботу удалось точно рассчитать прыжок, очевидно, прошлые неудачи не прошли зря.
Сэвик аккуратно сверил данные по планете с показателями гравиметрических датчиков и ввел параметры низкой опорной орбиты в бортовой компьютер.
Пока корабль входил в первый виток, Сэвик снимал бортовыми камерами обломки, составляющие кольцо вокруг планеты.
Вдоволь наснимавшись, он объявил по громкой связи:

- Мы подлетаем. Первый виток продлится 92 минуты, на втором витке я начну сход с орбиты с последующей посадкой. Заодно поснимаем немного поверхность, благо, облачность над районом не большая.

Как сказал, так и сделал. Отщелкал несколько сот снимков по всей поверхности и еще около двадцати в наивысшем разрешении района высадки, и начал готовиться к посадке.

- Всем одеть индивидуальные средства защиты, занять антиперегрузочные кресла и пристегнуться. Идем на посадку.

Выполняя программу, Пегас медленно повернулся брюхом по направлению полета и дал импульс маневровыми двигателями.
Через 27 минут снижение стало видно невооруженным глазом. Корабль падал на планету почти с первой космической скоростью.
Еще через несколько минут за бортом начало полыхать, а весь корабль задрожал, сначала едва заметно, затем все сильнее, переходя от крупной дрожи к ощутимым толчкам.
Ноги Сэвика, закрепленные в скобах, служили ему и опорой и амортизаторами. Тот вглядывался в приборы и точку посадки, выведенную на отдельный монитор.
Днище прекрасно держало высокую температуру благодаря специальным материалам обшивки, а вот верхняя часть корпуса грозила расплавиться. Чтобы не допустить этого , Сэвик увеличил угол атаки на 10 градусов. Скорость падения уменьшилась и возникла опасность перелета.
Так что пришлось уменьшать угол атаки до 15 градусов, как только скорость упала до двух километров в секунду.

- Двести километров до цели! - отрапортовал пилот по интеркому.

Тряска прекратилась и теперь аппарат скользил по атмосфере почти как самолет. Скорость все еще была очень велика и за сотню километров до цели рунбот опять увеличил угол атаки до 60 градусов.
Возникла перегрузка, вызванная торможением, через некоторое время что-то хлопнуло за бортом и корабль вновь выровнялся.
все перегрузки сошли на нет, загудели маневровые двигатели, поддерживая аппарат в воздухе.

- Мы уже подлетаем, через минуту приземлимся.

Сэвик теперь вел аппарат как большой, неповоротливый самолет. Внизу простирался пустынный пейзаж, взгляду было не за что зацепиться. Ориентироваться приходилось почти полностью по приборам.

Большую часть полета рунбот занимался своим хобби временами отвлекаясь для похода на обзорную палубу. Сквозь плексиглас бронированных иллюминаторов он смотрел на серую муть варпа. В сети он много раз натыкался на упоминания такого процесса как медитация. Сначала он относил его к сугубо биологическим потребностям белковых мозгов. Но, по мере накопления знаний об этом приеме концентрации, все больше находил сходств с функционированием суперкомпьютеров. Тем для эффективной работы тоже требовалось периодически очищать свою оперативную память, перезагружаться, заниматься самодиагностикой. Рунботы к таким приемам прибегали редко, ибо рунные сферы позволяли решать многие ассоциативные задачи, не перенапрягая вычислительный аппарат.
Но мышление биотов было полностью ассоциативным, и даже их логическое абстрактное мышление воспитывалось на основе ассоциаций. И тем не менее они так же прибегали к медитации. Возможно, что в этом есть более глубокий смысл. Его-то Сэвик и искал, глядя на хаотичные всполохи за бортом.


Во время встречи с Кардом рунбот молчал. Неожиданное финансирование было очень кстати, ибо после покупки последнего билета кэш был пуст.

- Силовая винтовка и вибромеч. это все оружие, которым я располагаю, если не считать собственных кулаков. - Ответил Севик на вопрос Квена, рассматривая свою правую кисть. Сжатая в кулак она больше походила на приличных размеров стальную кувалду, но, к сожалению, драться рунбот не умел. Да и не дело портить такой тонкий инструмент, как руки механика-электронщика, об чьи-то доспехи.

Сэвик встал в полный рост. Вытянул вперед левую руку, в которой безвольно висел его поверженный противник. Враг, встречи с которым он так желал. Его поработитель, по прихоти которого, рунбот творил жуткие вещи. Сейчас этот дьявол утратил всю надменность и спесь. Он был полностью во власти Сэвика.

Рунбот занес меч. Круг в его центре начал разгораться все ярче, а лезвие пронзительно завыло. Сейчас эти звуки казались песней, победной песней. На какую-то долю секунды Сэвик заколебался. Со стороны это выглядело просто убийством беззащитного безоружного бессознательного аборигена. Но сомнения быстро улетучились под напором воспоминаний. Дьявол так же воспользовался беззащитностью рунбота, сотворив с ним зло. И сейчас он был повержен в честном бою.

Меч опустился на дьявольский череп. Непомерно большая голова приняла его в себя и стала распадаться надвое. Рунбот бросил тело на лед и замахнулся снова. Он рубил и кромсал, в стороны отлетели обрывки кожистых крыльев, пышной мантии, брызги крови и осколки льда. Сэвику постоянно казалось, что и этого мало, что его обидчик сейчас соберется воедино, оживет и снова сделает рунбота своей марионеткой. Непонятный иррациональный страх вселился в рунную сферу машины, такого Сэвику еще испытывать не доводилось, даже во время гибели он не был так перевозбужден. Он кромсал, топтал и резал так увлеченно, что не сразу заметил метаморфоз, произошедших с дьяволом. Изрубленное тело начало меняться в цвете, смешиваясь в серую массу. Затем стало быстро испаряться серыми клубами, которые водоворотом втягивались в лезвие меча. Через секунду, от тела не осталось ни следа, ни обрывочка, ни капельки крови. Лед был девственно чист, только изрядно порублен.


Говорят, что машины не способны устать. Возможно, физически так и есть. Но что происходит внутри их магического разума, не известно даже им. Сейчас Сэвик чувствовал, что ему больше ни чего не хочется. Он сел на лед и просто смотрел на лениво текущую реку.
- Я так и не узнал, как его звали.
Темная вода, подернутая то тут то там коркой льда, отвечала ему молчанием.

"Похоже, у этих ребят какие-то спецзаряды. Сейчас все ваши наработки и переделки как ржавчину щеткой снимет!" Сэвик злорадствовал, но не мог не беспокоиться за свое тело. А что если его после этого боя уже ни когда не реанимируют?

Рунбот рухнул с диким грохотом на пол, но противника не выпустил. Перекатившись на спину, он поднял человека на вытянутой руке и рубанул мечом по руке с дробовиком.

Оказавшись меж двух зол, Костя выбрал большее, а именно то, что было с тяжелой плазмой. Именно этот летун ранил Михайлова сквозь все слои сверхсовременной брони.
Сквозь марево жара, который исходил от раскаленного экзоскелета, Костя доковылял до своего обидчика и попытался ткнуть того шокером.
Глаза застилал пот, бок и правая рука горели от боли. Пулеметчик сильно пожалел о своей прыти, но отступать уже было поздно. Или мы их или они нас.

Пока Костя пялился на ящики и думал об их возможном содержимом, наверху что-то зашумело. Вскинув голову, он заметил, как покраснела метка Сакамуры, и нового противника. Слишком далеко для рывка. Костя прицепил шокер к поясу и вошел в столб лифта. Наверху он появился уже с лазером наперевес. Протопал мимо раненного японца и открыл огонь по неприятелю.

Русская зима.. Ну что ж, знакомое дело. В метель ночью видимость почти нулевая. Не увидишь чужака, пока нос к носу с ним не столкнешься.

Костя поправил ремень своего оружия. Он все-таки добился от научников того, что хотел. Тяжелый скорострельный лазер отлично показал себя на полигоне и тех небольших миссиях, на которых удалось побывать после перевооружения. Не смотря, на приличный вес аккумуляторов, ствол весил не больше чем тот же печенег с коробом патронов. Особенно поражала пулеметчика абсолютная бесшумность лазера. Привыкший к грохоту и мощной отдаче, он все ни как не мог привыкнуть к выстрелу лазера. Порой казалось, что и не было ни какого выстрела. И если бы не дымящаяся дыра в мишени, убеждавшая в обратном.

Прослушав вводную, Костя ни чего не сказал. Он вообще стал менее разговорчивым после смерти Ляфе...

Только что были слышны звуки выстрелов, термальные лучи с легким шипением проносились над головой, доносились крики эльфов, и вдруг всё разом стихло.
Обернувшись, рунбот увидел, что портал закрыт, и сделал это неоги. Сэвик понял свою ошибку. Неоги не услышал плана и поступил по своему. Ну ни чего, у рунбота был в запасе еще один способ насолить эльфам.
Быстро скинув потяжелевший рюкзак, рунбот прошел через малый портал в комнату с разрушенной стеной. Пробежавшись к сломанному лифту, он выудил из вскрытого ящика пару контейнеров арканоплазмы. Когда он вернулся с ними на станцию связи, Скритч все еще находился там. И, кажется, к чему-то прислушивался. Рунбот положил контейнеры на зеленое основание и подошел к пульту.
56 миллисекунд ушло на небольшое изменение координат по двум осям,
378 на конвертацию их в систему элементалей,
3,5 секунды на ввод новых координат в терминал,
0,5 секунды на нажатие кнопки.

Когда портал вновь открылся, снаружи была та же ночь, но без деревьев. Да и вообще земли видно не было. Только небо, клубы рассеянного дыма и отблески пожара на них. Рунбот подошел к порталу, взял в руки один контейнер и осторожно вылянул. Взгляд его был устремлен куда-то далеко вниз.

Первая эмоция отфильтрованная логическим аппаратом Сэвика, был испуг неожиданным откликом Ахилла. Второй эмоцией была гордость за точный расчет. Это ж надо было открыть портал прямо под тем деревом, где прятались наши эльфы.
Сэвик подозвал робота и помог ахиллу затащить Винсента в портал. Затем без лишних слов подбежал к терминалу и нажал кнопку активации.

Когда портал за спинами эльфов схлопнулся, рунбот взял на руки Винсента и понес его через меньший портал в зал управления.

- Когда мы набрели на вход в шахту, труднее всего было решиться атаковать этот комплекс. - Начал свой рассказ Сэвик.
Затем бегло изложил события последнего часа, отвечая на вопросы Ахилла и снабжая описания краткими комментариями. Особенно он отметил безрассудную отвагу маленького неоги.

- Сейчас Скритч вернется с верхних этажей. Надо будет у него спросить, уцелел ли медотсек.

Скритч исследовал панель пред платформой, А Сэвик обдумывал способы транспортировки саркофага. Варианты были. Но параллельно рунбота посетила мысль: а не стоит ли уничтожить артефакт прямо здесь. Раз элементали считали его достаточно опасным, то наверняка так и есть. Что если из-за их действий убийцы псионов смогут объединиться и натворить бед. Многие поколения назад предки A0F23678H1FF4107 остановили нашествие ценой огромных потерь. В праве ли он сейчас рисковать этим достижением и подвергать опасности сектор?
Рунбот не находил правильного ответа на эти вопросы, но чем больше думал над этим, тем ничтожнее казалась ему награда, обещанная за артефакт. Он бы мог без труда отказаться от нее, уничтожить артефакт, а вместе с ним и это место... Если бы был уверен, что поступит правильно.

От размышлений его оторвал неоги, поманив к терминалу.

Сэвик подошел к переливающемуся глобусу объемного изображения, выслушал неоги. Сетка планетарных координат была привязана к этому месту, от того перемещения по планете трудностей не вызвали бы. Однако с расчетом координат удаленного места, да еще в незнакомой системе отсчета могли возникнуть большие трудности.

- Я попробую вычислить координаты какого-нибудь пригодного для телепортации места. - сказал Сэвик и склонился над терминалом.

В этот момент он подумал, что нужно быть осторожнее с расчетами, любая ошибка будет фатальной.

- Но это может быть очень опасно. Портал в открытый космос или внутрь планеты или звезды ни чем хорошим для нас не обернется.

А может так и надо поступить? Термоядерное пламя и огромное давление за секунду превратят это место в плазму. Вся планета вряд ли пострадает. портал закроется как только источник питания выйдет из строя. Но артефакт точно будет уничтожен. Но Сэвику не хотелось умирать самому, и он постарался отогнать от себя эти мысли.

Коридор оказался не таким уж и коротким. Два ответвления, что были видны посредством визоров робота, шли довольно далеко и поворачивали в разные стороны.

А тем временем комната охраны порадовала отсутствием той самой охраны. Эльфы, судя по работающему телевизору, отошли не на долго. Можно было продолжать движение и таки заглянуть в уборную, но взгляд Сэвика зацепился за шкафчики. А конкретнее, за щели для ключ-карт на их дверях. Рунбот быстро подошел к шкафчикам, доставая на ходу ключ убиенного эльфа. И быстро (сейчас всё надо было делать как можно быстрее) попытался открыть ею каждый из шкафчиков.

Возясь со шкафами рунбот не забыл и о роботе, который с каждой минутой становился все полезнее.
Но на этот раз от него требовалось просто притвориться ветошью и не отсвечивать. Примерно это и было приказано: встать справа от двери в уборную, втянуть в корпус шасси, манипуляторы, и ни чем не выдавать своей работоспособности.

Сэвик внял словам маленького псиона, и попытался представить себе последствия потери древнего артефакта, а вместе с ним и горы информации, накопленной за тысячелетия.
Попытка провалилась. Кроме легкого чувства неудовлетворенного любопытства он других последствий не придумал.
Но, глядя на неоги, Сэвик видел, что не все оперируют только логикой. Вполне возможно, что их наниматель тоже будет расстроен не меньше чем Скритч потерей артефакта. А может даже и гораздо сильнее. Но чувства и мнение работодателя интересовали рунбота гораздо в меньшей степени, нежели слова напарника. От нанимателя зависело всего-лишь денежное вознаграждение, а от члена команды зависела конструктивная целостность Сэвика и возможность выбраться с планеты.

- Если судьба артефакта действительно на столько важна, то Сэвик подчинится мнению большинства. Отделяться от группы я не намерен, и буду помогать в поисках, ежели командир разделяет твоё мнение.

Сказав это Скритчу, Сэвик повернулся к Ахиллу и Винсенту, вопросительно взвизгнув сервоприводом.

Пиздец! Это полная срань! В слух же сказал:
- Может отложим гражданскую войну до приземления хотя бы? Вон кровищи сколько летает! Куда вы теперь труп этот денете? Не известно, сколько нам тут с ним болтаться. Сдохнем все из-за него теперь, задохнемся нахрен. Да и вобще.. Он конечно идиот, но за это не убивают. Спокойнее надо быть. Вы солдаты или где?

Выпалил все это с чувством. Раздосадаванно. В глаза поглядел убийце, с укором. В гляделки играть не стал, уткнулся снова в терминал.

Макс последовал за Никитой, обернувшись на пороге еще рез взглянуть на Шес. А вдруг как в песне "Он обернулся, посмотреть, не навернулась ли она, чтоб.. ну и так далее"