Голосование за ходы

День 1100-й.

Вьетконговцы таки сумели до нас добраться. Из неравного боя против вооруженной до зубов братии мне пришлось бежать, оставив позади все боеприпасы и всю провизию. Ищем новое место. Будем надеяться, оно окажется лучше защищено.

День 1095-й, где-то среди Вьетнамских джунглей.

Ровно три года назад проклятые коммуняки подбили мою вертушку, перебили всех моих друзей и бросили недобитого меня в самом сердце тропического леса без оружия и провизии. Сперва я думал, что сдохну, так и не повидав родную Мэри-Джейн, просто от голода, позорно и печально. Но оказалось, что вьетнамские леса прямо-таки кишат различными источниками животного белка! Жуки. Красные и синие, большие и мелкие, летающие и плавающие — я различаю до сорока различных сортов жуков и умею готовить из них такие блюда, что на родине любого шеф-повара хватил бы удар. Эх, видел бы мой командир! Но его зарезали эти узкоглазые ублюдки...
Сегодня день выдался рыбный (жучиный?). Прямо с утра эти насекомые полезли просто из всех щелей, мой верный друг, раскаявшийся коммунист Савелий, только и успевал, что их ловить и подносить к столу. В основном, конечно, были разноцветные особи, только под вечер успел переключиться на обычных серых, но жирных.
Вьетконговцы весь день кружили рядом с нашим лагерем, пытались нас выманить на открытую местность, но ни черта у них не получилось. Пока держимся.

День 1096-й, там же.

Вчера Савелий добыл к столу не жука, а кое-что получше. Картинку жука! Черный, что мой погибший боевой товарищ Джонни, с цветными штуками по бокам. Очень аппетитный. Будем пытаться его добыть. День выдался тяжелый, постоянно приходилось отбиваться от врагов, за весь день слопал, пожалуй, только одного здоровенного красного жучищу; тот оказался весьма горьким и кусачим, чуть не оторвал мне губу, пока я его жевал. Необходимо поддерживать в организме уровень протеинов, так всегда говорил Джонни.
Ох, Джонни, никогда не забуду, как ты выполз откуда-то без обеих ног. Тебе больно, но ты подползаешь и говоришь мне: «Пейн, я ног не чувствую». А я тебе: «Джонни, у тебя их нет!»

Считая ниже своего достоинства общаться с гоблином, пусть тот и якобы голубых кровей, Гвивазм просто поднялся и двинулся следом за прочими покидающими трактир. Позади него надрывался Ржавонякс, начисто лишенный как инстинкта самосохранения, так и банальной логики. Впрочем, мозг гоблина - невероятно сложная субстанция, среди старых дварфов даже есть особый вид гадания - по гоблинским мозгам на боевом молоте.
Серьезно, сколько сил им стоило найти этого старого крючкотвора, сколько денег понадобилось отдать ради его совета, впереди нелегкий путь, в любой момент могущий обернуться безвременной кончиной для каждого из них - но этот гоблин решил поиргать в крутого парня. Наехал на дружину, теперь подначивает своих же товарищей по несчастью.
Дварф локтем погладил нож, спрятанный за пазухой. Ничто не помешает ему избавиться от своего проклятия, даже глупая мелочь, типа Ржавонякса.

Воспитанный на ёбуржской улице, Кеша всякого повидал. Пацаны били своих баб, дело обычное, если изменила там, или нажралась, или вякнула когда не следовало. В тюрьме так вообще без истории про то, как кто свою жену за волосы оттаскал ни один рабочий день не обходился. И ладно бы зеки рассказывали - в основном надзиратели.
Первая реакция - на уровне самосохранения - пройти мимо. Тебе больше всех надо, Кеша, а?
Вторая реакция - на уровне опыта - пройти мимо. Ну оттащил ты мужика, начистил ему морду (а то и он тебе), а женщина оказалась его женой, любит его всем сердцем, а то что бьет - так кто ж не бьет, сама виноватая, рот открыла невовремя, Петенька, миленький, пошел вон отсюда педрила волосатый!
Третья реакция - психолог все-таки! - вызвать ментов, а там терапия, то да сё. Ей мозги вправить, ему мозги вправить.
Рука потянулась к телефону.
Стоп, это же творческий отпуск. Значит, паттерн поведения "психолог" отменяется. А тут уже и адреналин подоспел, ударил по мозгам, застучало сердце, зачесались кончики пальцев. Стекло разбил. А вдруг ее головой? А вдруг грабитель? Да насрать мне, что любит всем сердцем Петеньку!
- Эй ты, урод, руки свои убрал нахер! - быстрым шагом направился к парочке, закатывая рукава своей демисезонки.

Мысли в голове уже не мелькали - еле ползали, то ли адреналин в крови заканчивался, то ли в мозг эта самая кровь почти не поступала. Гилад что-то говорил, а ведь тоже еврейчик... эти-то двое пропали. Их могла такая же херовина сожрать, что сорвала шкуру с самого Йонаса. Баррикады это хорошо, но это безопасность мнимая. Нужно было пробежаться по кораблю, отыскать жмуриков - почему-то лейтенант не сомневался, что нигер и жид уже окочурились, или просто надеялся слишком сильно.
- Морозь меня. Командуй. И найди. Тех двоих. Нигера. И жидёнка. Дебилов могли. Сожрать, - Йонас качнул головой в сторону лежащей рядом твари. - Надо. Безопасность. Внутри. Корабля.
Откинул голову назад. Вдруг представил себя, лежащего в капсуле, рыскающих по кораблю инопланетных монстров, всю команду - мертвой. Двенадцать негритят, мать их. "И никого не стало".
- Неделю. Не дольше. Потом давай. По-другому.

- Шведский стол, мать его, - довольная улыбка не сходила с лица Йонаса. Краем глаза он заметил киборга, который опять решил сыграть соло на ударных. "Затрахал, но голос на этого ублюдка тратить... нахер!" - Бери, что нравится, Юрген, вон там мультимельта лежит, кажется...

- О, не сомневайтесь, капрал, - по-крокодильи улыбнулся комиссар, - если на ваш счет возникли бы подозрения, вы объяснялись бы точно не здесь и не перед нами. Сейчас на стационарной орбите висит звено Черных Кораблей, и моя проверка офицерского состава и войск специального назначения полка - лишь пыль на ветру по сравнению с тем, что готовит вам Святая Инквизиция. Прошу, полковник, у меня больше нет вопросов к вашим бойцам, - Амадеус сделал упор на слове "меня", давая понять, что у кого-то другого эти вопросы точно найдутся.
- Отлично, Амадеус, но этих парней так просто не запугать, - усмехнулся Харес. - Видел бы ты эту операцию в секторе Алеф... Вот информация по заданию, - полковник щелкнул пальцами, и словно из ниоткуда появился адьютант и подал сержанту папку. - Транспорт ожидает у выхода, к вам будет приставлен наблюдатель от Ордо Еретикус, и упаси вас Император возбудить в нем хоть какие-то подозрения. Свободны.
Отряд вышел за дверь. Снова коридор. Поворот, второй, третий, ступени, еще ступени, ангар. У штатной "Химеры" стоял невысокого роста мужчина в броне без опознавательных знаков. Вид его излучал спокойствие и уверенность, этот человек, очевидно, побывал не в одном десятке схваток, хотя лицо его было молодым, да и шрамов на нем не виднелось.
Завидев отряд он забрался в транспорт и присел на ящик напротив боковой двери. Когда отряд приблизился к "Химере", он достал из-за пазухи небольшой гололит, включил его - и полумрак внутренности транспортника разрезала сияющая инсигния.
- Я старший дознаватель Ордо Еретикус, Анджей Кортес, - представился человек. - Я буду сопровождать вас в совершенно рутинном задании, дабы составить отчет о вашей боевой подготовке и степени лояльности Империуму. Хотя я здесь представитель власти, роль судьи лежит на моем руководителе, так что буду признателен, если вы не станете относиться ко мне предвзято.
Очевидно, эту речь он готовил заранее, так как сразу после нее замолк, не зная, о чем еще говорить.
- Как бы то ни было, вы здесь профессионалы, - нарушил тишину Анджей. - Я должен быть на пятаке, но собираюсь слушаться ваших приказов, коль скоро они не расходятся с приказами моего руководства.

Съеельсваардсену было не впервой помирать.
Помирал он при короле Брацлове, славном владыке всех оконечных и окоцентральных земель; случилось помереть разок и при царе Эллимионе Мудром, что прославился изобретением нового вида литературы - картинок, значится, со словами, что в белых облаках взмывали к небу, тем самым символизируя непостоянство слов, их зависимость от контекста и легкость, с коей они покидают наши рты. Сам царь в своих романах представал в виде отважного героя, в одиночку охраняющего все царство. Для пущего страху носил он маску и портки обтягиваюшшие, дабы видно было все королевское величие и достоинство.
При других, более мелких королях да владыках, Съеельсваардсен помирал регулярно, иногда и неоднократно.
Еще несколько раз погиб старик и в неравном бою. То от меча булатного, то от стрелы шальной (что, все-таки, дура), то от заклинания чужого беспощадного.
Один раз даже без головы мудреца оставили.

Вот и в этот раз. Помер, значится. Потом вдруг в себя пришел, задышал. Резь в брюхе ощутил, почуял все свои внутренности до последней кишки. И понял, что в агонии предсмертной сам на себя наложил страшное проклятие, кое зовется изоморфической гастроэллиптической резольвентою.
Приподнялся, полы платья от пыли да грязи отряхнув. Поклонился всем вокруг, извините, дескать, дурни неразумные.
Да и выбежал во двор, надобности естественные справлять.

Старый маг особо местностью не интересовался. Волновали его сейчас куда более высокие проблемы - кто есть он, и куда денется его информационная матрица после смерти, а также как успокоить боль в животе. Перебирая в голове десятки различных вербальных и соматических формул, Съеельсваардсен мимоходом изобрел нечто, годное называться нюклеативной пептидной решеткой, несколько заклинаний призыва высоких демонов Бездны (и даже подумывал о том, чтобы прочесть одно такое и заставить рогатого исцелить ему болезное брюхо) и даже пару музыкальных заклинаний, которые он тут же стал насвистывать.
И тут перед глазами его возникла рогатая тварь. Может кто другой и не придал бы сему событию должного значения, но мудрецы навроде нашего престарелого героя не склонны недооценивать значимость довления подсознательного над бессознательным и роль фаллических символов в формировании личностных характеристик в пубертатный период.
- Очередной кирпич в стене-е-е-е, - задумчиво протянул старик. Сделал шаг вперед.
- Стойте, глупцы! Разве не видите вы, что сие есть тварь сатаны, дьявольское отродье, посланное, дабы испытать меня и искусить? Знай же, посланник Геенны, что твои чары соблазнителя не властны надо мной!
Он с трудом отвел взгляд от филейной части тела козла и торжествующе уставился на соратников.

Вошел старик в хибару неопрятную да неотесанную. Кто ж такое строит-то ныне, совсем руки у мастеров отвалились нешто? Помнится, в наше время что ни таверна - то крепость просто. Ни тараном ее стены не возьмешь, ни головой дубовой!
А тут, пф, мебель дешевая, из липы небось срублена али из другой какой осины. Окна немытые, пол неметеный, двери немазаные, трактирщик неопрятный, неприветливый да неказистый. И кости-то старые ноют, и шрамы-то боевые, застарелые чешутся, аки волдыри от укусов мошкары прожорливой. И Стефана тащить пришлось, уже в который раз - а разве ж заради этого живота не щадеючи за отчизну кровь проливал, от нечисти лесной честный люд защищаючи? Тьфу, а молодежь-то, вона как, трудиться не желает, а все одно, деньги на уме да бабы! Даже у баб иных - и то бабы на уме!
Не удалось ему развить эту мысль, хотя мысль-то добрая, на фантазию да на выдумки богата. Заговорил коротышка бородатый. Ишь, добрая борода, небось все деньги на одну только бороду и тратит.
- А ты чего о деньгах, да о деньгах все гутаришь! - встрял дед. - Деньги - их же в царство теневое, загробное с собою не утащишь. Молодой ты такой, небось и с девками пошалить любишь...

- Ты, вьюноша, говоришь ладно да складно, - похвалил Съеельсвардсен барда. - А хочешь, и я тебе расскажу чего? У меня историй мно-о-ого, от каждой кровь в жилах стынет, да веки сединою покрываются. Дети, что помладше, плачут слезами горючими, а что постарше - за мамкину юбку тут же прячутся.
В глазах его загорелось несколько даже садистское удовольствие, будто страдания бедных карапузов приносили ему радость. Сучковатые пальцы сжимали в воздухе воображаемые детские шеи.
- Али других могу поведать тебе, - вдруг переключился дед. - Про страны далекие, про обычаи варварские, нормальным людям непонятные, значится. Про яства заморские, как то:
настойки на червях белесых да жирных,
кузнечики сушеные, пронзенные острыми шпажками для удобства поедания,
пироги с улитками,
пироги с брюквою и змеиными яйцами,
пирожки с потрошками, сладкие,
артишоки разумные,
клешни крабьи,
пчелы-трутни соленые,
пчелы-трутни перченые,
все это под соусом из пчел трутней.
После которых полагается тяпнуть винца из одуванчиков.
- О чем бишь я? - вопросительно и с претензией уставился на барда дед.

Общее:

Оба - в инвентарь:
Модификатор типа "здоровье": Легкая контузия (+2d2, штраф -4 к PM).

Съеельсвардсен тем временем пытался приглядеться к барду. Хорошая девочка, даром что в такой дыре прозябает. Нет бы нормальным трудом занялась: по дому убираться, на кухне еду спиногрызам готовить, а вот не по нраву ей женская доля, приключения подавай, сказки да истории. Ну-кось, мы-то историй знаем - тьму, хоть одарим парочкой девчушку.
- Ты, милая, кто будешь? - подковылял старик к ней. - Звать тебя как?
И ведь все еще не понятно, кто такая - девка мужикастая али вьюноша женоподобный... И под рубаху-то заглядывать неприлично, и даже коли заглянешь - чего поймешь-то? Помнится, познакомился так с одним парнем в молодости. Ух, высоченный, руки - что у иного ноги, плечи - коромысло ýже будет, и голос - ух, голосище, одним криком чугунный котел пополам перешибал. И охотились на гоблинов вместе года два, а потом как-то прямо в бою один гоблин штанину у евойных портков копьем подцепил, да и свалилась деталь гардероба. Тут мне во всей красе и предстали органы для мужчины несвойственные - чужеродные, значится. Я от изумления слова заклинания перепутал и заместо спонтанного субатомного коллапсатора прочел что-то, что из памяти тут же вылетело, и вызвал трех красных драконов. Гоблины тут же разбежались, да и сами мы ноги едва-едва унесли. И даже из галантности (али из страха, что придавит) у девы благодарности за спасение требовать не стал, молодым был, да о душе не забывал!
- Не забывал я о душе, не то что вы, нынешнее колено! - погрозил волшебник барду и всем остальным, голосу громкости добавив. - Так кто ты будешь, милая?

Пёс, Общее:

В лицо дует ветер. Снег в лицо летит, падает на щеки, на подбородок, на шлем и визор - и не тает ни за что. Идет сильнее с каждой секундой. Тучи над головой темнеют.

Мессалина:
В дверь комнаты осторожно стучатся. Раздается скрипучий неживой голос:
- Сестра Мессалина? Это Ксатрий, мы можем с вами поговорить?

Бьорг:
Лужи под ногами смешно хлюпают, если на них наступить. Но ты снаружи не поэтому, а потому что в твое нежное после почти прямого попадания из стаббера ушко вместе с громом залетают звуки далеких артиллерийских залпов.

Маркус:
Огрин снаружи, играется под дождем. Возбужденный весь. Может поломать чего или выстрелить куда не надо.

- Я бы не против, если честно, - заявил Сайера. - А перекусить здесь есть где, не подскажете?
Сайера был полностью уверен, что никто ему не ответит. Еще раз оглядевшись, вор решил, что находится в каком-то параллельном измерении. Либо... эм.
Черт возьми, да он же умер! Посчитал себя невесть кем, рыцарем в сияющих доспехах, сунул крысиный нос, куда не следовало - и сдох, конечно. Сейчас, наверное, над телом уже трудятся собаки дикие да тараканы - свои-то есть не станут... наверное.
- Твою ж мать в капюшоне через колено, - шепотом выдохнул Сайера себе под нос. - Подождите, кони мои резвые.
Ноги короткие - но зато передвигаются часто, так и нагнал их обоих.

В глазах почему-то сильно щипало, а в горле встал комок; Джеймс балансировал на тонком лезвии, и это стоило ему огромных усилий. По непонятной причине он сосредоточился на борьбе с самим собою настолько, что на некоторое время перестал воспринимать окружающий мир. Сейчас это было очень важно для него - сдержатся, превозмочь, не сдаться. Наверное, проиграй он, то некий стержень неминуемо надломился . Все же, он никогда не плакал, точнее, не помнил этого, что в принципе было одним и тем же. Можно было развязать узел, дать волю эмоциям, очистится, но Джеймс предпочел все удержать в себе. Такова была его натура.
На секунду прикрыть глаза. Глубокий вдох, выдох. Открыть глаза. Встать.
Спасительным маяком был некий плач, правда, Блэкмур не сразу сообразил, что это именно чужой плач. Но он быстро ухватился за него, и буквально принудил себя думать о нем, чтобы не вернутся к собственным мыслям.
- Кто здесь? - задал он вопрос вслух, и тут же понял, что это было лишнее.
Джеймсу и так хватило недавних событий. Теперь он нервничал, и даже не знал, чего ожидать в следующую секунду. Достав пистолет, он неуверенно повел им перед собой, словно фонариком, и пошел на плач, не обращая внимания на мокрые ботинки и дождь.

Было темно, и Джеймс с трудом угадывал направление. Звуки дождя смешивались с собственными шагами по лужам, плач в этом шуме терялся и затихал.
Но когда он поднял голову, чтобы осмотреться, обнаружил, что стоит напротив высокого железного забора с частоколом на топе. Толстая кованая калитка была выполнена с редким изяществом скругленных углов и грациозных поворотов. Посередине калитки висел вырезанный из сплошного стального листа барельеф, изображавший человека, услужливо склонившегося со шляпой в руке. Джеймс невольно бросил взгляд назад, к гостинице, где, придавленный таким же человеком, лежал Петя.

Я не могла издать ни звука. Слишком. Бли. Зко. Судорожный всхлип. Капля холодного пота по шее.
"Вот это что ли та сучка?"
Руки не слушаются, они вывернуты в суставах, под ногтями - куски грязи и песок. Губа закушена до крови. Кровь на плече, из трех ровных царапин, когда я упала на бетонную площадку. Колени, как болят колени. И встать нет сил, и нет желания вставать, на все наплевать, меня предали, растоптали, обидели так сильно, как это только возможно.
"Плоскодонка, ха, ты ничего лучше достать не мог?"
Холод. Голое тело под равнодушным ночным небом. Откуда ему знать о моей любви? Плевать оно на меня хотело лучами своих одиноких звезд. Луна внаглую изучает каждый сантиметр бледной кожи. Как хочется скрючиться под этим взглядом, как хочется умереть...
"Не кричит... да ей нравится, братва!"
Больно. От взглядов, от непонимания, от того, что больше ничего не будет как прежде. Что те мгновения, когда жизнь казалась невыносимой, вдруг оказались сладкими моментами легкого бытия. А теперь. Как теперь? Пережить бы это... Больно. От мерзких щупалец безнадежности. От крови, текущей по ногам. От разбитого сердца, как же оно болит...
"Теперь ты давай, твоя же чика. Давай, покажи, где еще ты мужик!"
Надежда, такая легкая, что сейчас обнимет, прижмет к груди, защитит, закроет наготу своей огромной курткой. Спасет.

Как больно режут руки осколки рухнувших надежд, я уже знала. Как больно бывает вернуться к старым воспоминаниям - тоже. Я плакала, свернувшись в комок, и от слез не становилось легче. Каждая капля, стекавшая по переносице, каждая капля лишала меня воды и соли, только лишь. Я плакала и засыпала, а за закрытыми моими веками летали, царапали мне ноги и мурлыкали мальчики, что сломали мою жизнь.

Она сидела на неудобном стуле в неудобной позе и чувствовала себя не в своей тарелке. Но не из-за стула и позы - а из-за людей вокруг. Люди тарахтели, рычали, кружили, махали флагами своей одежды, отбивали каблуками бешеные парадитлы - гонка, чертов Париж-Дакар. На нее это действовало так, словно каждый голос в зале ожидания обращался к ней, словно каждый удар ноги по полу приходился ей в виски.
Она пока терпела. Она привыкла к тому, что мир всегда крупнее ее, что ему ничего не стоит раздавить мелкого червячка под своим ботинком. Она считала, что если не давать жизни повода обратить на себя внимания - тогда тот момент, который жизнь выберет чтобы опустить ногу, станет всего лишь моментом фатума, злой судьбы. Будет нечем себя упрекнуть.
А она очень не любила упреков.
Сказать по правде, она ненавидела упреки. Ей самой никогда не доводилось делать ничего предосудительного, хоть чего-то мало-мальски не принятого в обществе. Это, кстати, было еще одним поводом держаться от общества подальше.
Ее звали Элизабет. И ей было бы очень приятно с вами познакомиться. Хотя она сказала бы это едва слышно, вы могли бы ей поверить.

Она очень боялась шума, но, сосредоточенная на кружении толпы, Элизабет совсем не заметила воя сирены. Завороженная мелькающими платьями, чемоданами и лицами, она пропустила тот момент, когда движение людских косяков из праздно-делового превратилось в паническое бегство от приближающейся акулы. До ушей ее долетел визг ужаса, кто-то упал, кто-то побежал. Она пока еще не понимала, что происходит.
Понимание пришло внезапно. И от этой внезапности заложило уши. Перехватило дыхание. Волнами начала накатывать боль. Захотелось просто упасть, сжаться в незаметный комок, превратиться в таракана - и уползти отсюда, уползти далеко-далеко... Она закрыла голову рукой, подняла колени и обхватила их другой, тихо заскулила, так что сама она почти не слышала своего плача.
Рядом сидел кто-то, и почему-то у Элизабет возник сильный порыв прижаться к нему, зарыться лицом в передушенный одеколоном воротник и застыть...
Судорожно вдохнув воздух, она еще сильнее вжалась спиной в сидение. Нет, он не тот. Не тот. Слишком его много.

Общее:
Кадианцы привычны к тряске внутри "Химеры". Это должно было уже за века впиться в генокод и передаваться по наследству. Посторонние шумы, давка и не самые приятные запахи - это все воспринимается кадианцами как нормальная обстановка. Скорее уж находясь в просторном, чистом и спокойном помещении они станут чувствовать себя неуютно.
Труп из БМП выкинули. Труп промерз насквозь, оставил на стенах добрые куски своих ладоней, царапая обшивку. Мыть не стали - времени не было. Дагер сначала хотел загнать всех "новоприбывших" в один транспортник, а потом прикинул себе что-то и приказал:
- Так, Кулак и Темплар вон в ту, - махнул лейтенант рукой. - Раненого в эту, - хлопнул он ближнюю "Химеру" по боку. Сакуциус и... вон ты, - подозвал он к себе Кейна, - со мной. Остальные - в последнюю, живо. Пес, нам бы обмозговать кое-что...
Закрылись двери, взревели двигатели, "Химеры" развернулись и понеслись по прямой дороге к зданию космопорта, видневшемуся вдалеке.

Дог, Кейн:
- Ну, рассказывай, - не обращая внимания на сидящих в кабине своих солдат начал Дагер. - Как сюда вы так удачно попали? И ты тоже объясняй, - добавил он, повернувшись к Кейну.

Максим, Клавдий:
Солдаты со скрытым благоговением и беспокойством смотрели на космодесантника. Взгляды задерживались на покрытой письменами и рунами броне, на древнем оружии, встречались с глазами ангела смерти - и в ужасе отводились.

1. Сила - отвечает за урон в ближнем бою; будучи высокой, отвечает за количество здоровья.
2. Ловкость - отвечает за ближнюю атаку и ближнюю защиту; будучи высокой, отвечает за дальнюю атаку.
3. Выносливость - отвечает за количество здоровья; будучи высокой, дает бонусы к броне.
4. Интеллект - отвечает за проверки навыков; будучи высоким, отвечает за атаки в ближнем и дальнем боях и за ближний урон.
5. Мудрость - отвечает за сведения о мире; будучи высокой, дает псайкерские таланты.
6. Харизма - отвечает за инициативу; будучи высокой, дает бонусы к псайкерству.

Формулы*:
* - Значение [Str/5] и иже означает целую часть при делении на число. Например, [5/2]=2, [5/3]=1, а [5/7]=0.

Mam (melee attack) = Agi + ([Int/6]+1)([Agi/10]+1)
Mdm (melee defence) = Agi + [Agi/8]
Dam (damage) = [Str/6] + ([Str/5]+1)([Int/8]+1)
Ram (range attack) = ([Int/3]+1)([Agi/8]+1) + [Agi/6]
Pm (psycho) = ([Wis/8]+1)([Cha/4]+1)
Hp (hit points) = Con + ([Con/3])([Str/6]+1)

Типы оружия:
1. Режущее (maim 2)
2. Колющее (maim 1)
3. Рубяще-дробящее (maim 3)
4. Силовое (maim 4)
5. Смертельное (maim +).

Любое оружие ближнего боя обладает двумя характеристиками - собственным уроном (Dam)и степенью ранения (Maim). Собственный урон - это средний урон, наносимый оружием. Варьируется он от Dam - [Dam/3] до Dam + [Dam/3]. Получается, что обычный нож, который имеет собственный урон 9, может нанести от 6 до 12 урона - то есть, 3+3d3.
Степень ранения подразумевает, какую часть урона, нанесенного оружием, можно вылечить прямо в бою, при помощи аптечек или стимуляторов. Рассчитывается эта часть по формуле [damage/(maim+1)]. То есть, от колотых ран можно вылечить половину полученного урона, от резаных - треть, от рубленых - четверть, раны от силового оружия лечатся на пятую часть максимум, а смертельное оружие наносит раны, которые нельзя залечить в бою. К такому типу оружия относятся отравленные клинки, колдовское оружие или специфические раны - напримиер, перелом.
К урону от оружия можно прибавить часть собственного урона персонажа. Режущее и колющее оружие может наносить на [Dam/2] бонусного урона при попадании, где Dam - это урон ПЕРСОНАЖА. Рубящее - прибавляет полный урон персонажа. Силовое не обращает на собственный урон внимания, а смертельное часто имеет смешанный вид. Например, отравленный клинок ассасина считается режущим или колющим смертельным оружием.
Если оружие предусматривает несколько видов ранения, вид определяется при броске атаки, как тот, который нанесет максимальный урон.

Типы брони:
1. Флак-броня.
2. Карапас.
3. Бионика.
4. Силовая.
5. Специальная.

Броня преусматривает собою уменьшение урона. Но в боевых условиях это уменьшение часто зависит от типа оружия, которым нанесен урон.
Флак-броня была создана для защиты от лазерного огня. Она работает по принципу рассеянного отражения, а потому лазерное оружие (лазпистол, лазган, хеллган) наносит игроку в ней не 1-3 урона, а 1-2 (1d2). Помимо всего прочего, урон, который получает персонаж в флак-броне, уменьшается на 2d2-2. Броня копит урон, пока не оказывается бесполезной в бою - максимум этого урона - 15.
Карапас не так хорош против лазерного оружия, но зато больше полезен против огнестрельных и осколочных попаданий. Таким образом, он не защищает от лазерного урона (то есть, не может поглощать урон, нанесенный лазерным оружием), но поглощает 1d2 урона от любых других атак до максимума в 25.
Бионика - это механико-органические имплантанты, которыми заменяют, как правило, ту или иную часть тела, потерянную, например, в бою. Бионика с одной стороны является живой тканью, а с другой - тоже может поглощать урон. Считаем, что урон, нанесенный бионике делится надвое. Большая половина переходит к персонажу в виде урона, меньшая - накапливается в бионике до максимума в 10. Разумеется, это происходит только в случае попадания в бионическую часть тела.
Силовая броня - это лучшая броня, которую массово производит Империум. Она с одной стороны обладает сопротивляемостью к лазерному огню, как у флак-брони, с другой - обладает свойствами карапаса. Полученный урон накапливается до 40, после чего броня теряет свойства карапаса и считается флак-броней, вне зависимости от полученного далее урона.
Специальная броня - это простор для мастеркрафтинга. Она может уменьшать урон, как ей заблагорассудится, может обладать особой сопротивляемостью тому или иному типу урона - и так далее. К ней можно отнести освященную броню, которая часто встречается у космодесантников. Эта броня дает своему носителю бонус с Pm для бросков защиты от псайкерства и варпа в размере полученного ей урона. То есть, до максимума в 39.
Разные типы брони имеют разные отношения с типами ближнего урона. Флак-броня не может остановить урон рубяще-дробящего оружия. А урон от силового оружия может остановить только силовая броня.
Броня также обладает "коэффициентом", который отвечает за защиту от ближнего урона. Коэффициент флак-брони - 0.7, карапаса - 0.5, бионики - 0.3, силовой брони - 0,1.

Оружие дальнего боя:
Оружие делится по принципу скорострельность-кучность (Rapidness - Precisity). Скорострельность оружия отвечает за максимально-минимальное количество выстрелов в раунд (по умолчанию). Кучность - за количество возможных промахов из-за отдачи или других причин. И та, и другая характеристики разнятся от 1 до 3.
Скорострельность 1 означает, что в раунд из оружия можно выстрелить 1d2 раза (1-2). Rp=2, 1+2d2 (3-5) выстрела в раунд. Rp=3, 3+2d2 (5-7) выстрела.
Кучность 1 означает, что из общего количества выстрелов мимо цели пролетят 3d2-3 выстрела. Pr=2, 2d2-2 промаха. Pr=3, подразумевает абсолютную кучность. В любом случае при успешном попадании считается, что попал хотя бы один снаряд.
У каждого оружия свой урон, который разнится от максимального значения до половины максимального значения.

Например, небезызвестный лазган имеет Rp=2 и Pr=2, а также урон 3. Это означает, что в раунд он может выстрелить от 1 до 5 раз, нанеся каждым выстрелом от 1 до 3 единиц урона. То есть, чаще всего лазган будет стрелять трижды в раунд, нанося при этом 9 урона. Значит в ход лазган средненевезучего игрока нанесет 18 единиц урона.
Самое касркинское оружие - хеллган - жжот на Rp=3 и Pr=3, с обычным лазганским уроном 3. Но притом стрельба его идет почти без промахов от отдачи, а потому средние 5 выстрелов в раунд нанесут примерно 30 урона в ход.

Название Rp Pr Dam Type
Лазпистол 1 3 3 las
Лазган 2 2 3 las
Хеллган 3 3 3 las
Болт-пистол 2 2 8 scat
Болтер 3 2 10 scat
Стаб-пистол 2 2 6 scat
Стаббер 3 2 6 scat
Шотган 1 3 9 scat

Попал - не попал проверяется по схеме, которую мы рассмотрим значительно позднее, поскольку схема эта очень громоздкая и сложная.

В ближнем бою броски идут следующим образом: базовая атака +5d4 против базовой защиты +2d10. Разность бросков с модификатором брони прибавляется к урону.
Модификатор брони как правило равен 0.5. В случае с карапасом, который в принципе предназначен превозмогать серьезные ранения, модификатор равен 0.3. Одежда, естественно, ставит модификатор 1.
Для определения очередности хода в бою к Харизме нужно прибавить 1d8. Например, Нирас из нашей партии в бою с Максимом Коркуновым всегда будет бить первым, поскольку его Харизма 9, а у Макса - 0.

Гранаты:
Серьезной силой на поле боя являются управляемые заряды и гранаты. Назначение их очевидно и не подлежит проверке полезности - бить по площади, задевая как можно большее количество врагов, лишая их мобильности и выманивая из укрытия. К сожалению, осколки от взрыва без труда могут поразить и своих же, а потому гранаты - штука неоднозначная.
Считаем, что граната не может улететь мимо. Так или иначе, но она взорвется. Однако может упасть не точно под ногами у цели - определяется эта погрешность следующим образом: бросаем ram+mam против расстояния в метрах до цели. Если ram+mam больше или равны, считаем, что в цель попали. После этого сдвигаем шаблон на d3-1 метра, если цель стояла, и на d6-1 - если двигалась. Если расстояние больше полусуммы атак - шаблон сдвигается на 2d4 метра в случае неподвижности и на 3d6 метра в случае движения. Когда расстояние меньше или равно - кубик направления d4. Когда больше - кубик направления d3.

Меньше или равно:
1 - "вперед"
2 - "влево"
3 - "назад"
4 - "вправо
Больше:
1 - "влево"
2 - "назад"
3 - "вправо"

Сила взрыва определяется радиусом поражения и полупоражения и уроном. Урон, наносимый гранатой в области поражения, считается уроном от оружия ближнего боя со степенью ранения d6 (6 означает maim +). В радиусе полупоражения урон считается дальним, тип его зависит от типа гранаты.
После получения обязательного урона, цель должна пройти тест на Выносливость (Con+d20 против КС гранаты) - в случае провала цель переживает особое действие гранаты. В радиусе полупоражения КС считается на 6 ниже.

Граната Урон РП РПП КС Тип Действие
Фраг 24 5 15 17 scat +10 урона (maim +)
Крак 36 2 4 20 dead d3 хода оглушение
Мельта 60 7 15 20 las +20 урона (maim +)
Плазма 80 10 20 25 las +20 урона (maim +), 2d2 хода оглушение
Шоковая 2 3 5 25 dead 3d2 хода оглушение
Галлюцин. 0 1 1 32 - *
Флэш 0 8 20 40 - 2d2 хода слепота
* Пси-атака: доминирование (pm=5). Заставляет стрелять и бить своих.

Псайкерство и Хаос:

Псайкерство - это взаимодействие с варпом посредством собственного отражения в нем. Чем плотнее и точнее отражение человека в варпе, тем более тонкими могут быть его манипуляции с материей варпа - и тем проще демонам обнаружить его. Манипуляции с варпом в общем делятся на несколько категорий:
1. Атака
2. Доминирование
3. Деформация
4. Специальное

Атака - это, собственно, прямое нападение на отражение в варпе. Оно, как правило, приводит к нанесению реального урона. Урон получается Pm1+d20-Pm2-d20. В случае, если урон отрицательный, считается, что этот урон (взятый со знаком "плюс"), получил псайкер.
Доминирование - это управления отражением в варпе. То есть, доминирование. Проходит обычный тест: в случае успеха псайкер получает возможность управлять целью, в случае неудачи - теряет ход и получает штраф -2 ко всему псайкерству против цели, которую ему не удалось захватить. Штрафы суммируются.
Деформация - это управление материей варпа. Например, способность создать ногу из воздуха. Или свалить на врага наковальню. Дело это непростое и класс сложности определяется мастером.
Специальное - это все неперечисленное. Определяется также мастером.

Хаос:
Хаос - это взаимодействие с варпом при помощи не собственной мощи, а силы темных артефактов, богов и демонов варпа. Часто такие артефакты и личности требуют определенной платы за свои услуги, но приносят куда более богатые плоды чем нежели силы смертных. Любой, использующий эти силы впервые, обязан бросить d20 и нацело разделить результат на три. Эта величина будет считаться Базовой Верой для данного артефакта или сущности варпа. Первое использование всегда успешно.
В дальнейшем темный послушник имеет право в любой момент перебросить Веру, однако если результат станет меньше предыдущего - бросок считается проваленным.
Бросок на Хаос - это, собственно, и есть бросок, определяющий успешность использования темных сил. Бросаем d20 + Базовая вера против класса сложности. Как правило, чем сильнее псайкерские способности использующего Хаос, тем лучше результаты, а потому к любому броску на Хаос можно прибавить свой Pm.
1. Колдовство
2. Чародейство
3. Псайкерство
4. Призывание

Колдовство - это концентрация энергии варпа в определенной точке для дальнейшего ее рассеивания. Например, когда колдун посылает во врага молнии или сгустки огня варпа - это колдовство. Оно не требует особой концентрации, а потому класс сложности устанавливается нормально, в зависимости от используемых сил.
Чародейство - это более тонкое управление энергией варпа. Оно может и работать как колдовство, а может рассеивать энергию варпа прямо в варпе, воздействуя напрямую на отражения существ. Когда чародей использует свои силы, он может превратить людей вокруг себя в безмозглых баранов или в самом деле в баранов.
Псайкерство - это управление варпом, аналогичное псайкерству. Для броска на Хаос для подобных сил НЕЛЬЗЯ прибавлять Pm.
Призывание - это самое сложная и сильная дисциплина Хаоса, поскольку любое призванное существо вызывает дыру в варпе, за редкими исключениями. Если вызываемое существо имеет пометку "воплощение", его вызов проходит по обычному броску на Хаос. Если же оно имеет пометку "прорыв", необходимо сначала выполнить бросок Хаоса против класса сложности прорыва, и только потом - против класса сложности существа.

Раунд:
Бой делится на ходы. В ход игрок может заявить атаку на одного или более противников, проверку навыка и движение. Разумеется, игрок может не двигаться, а

просто атаковать, тем самым получая бонусы за сосредоточение (+2 к Интеллекту).
Каждый ход представляет собой два раунда. В каждый раунд каждый персонаж выполняет не более одного действия из заявки.


Военные специализации:
1. Боец (+1 к mam и mdm)
2. Стрелок (+2 к ram)

Элитные специализации:
1. Снайпер (+4 к ram, -2 mdm, -1 mdm):
Снайперы - единственные, кто имеет возможность пользоваться такими мощными видами оружия, как снайперская винтовка Mk4, прецизионная автоматическая винтовка PAMk6 и специальная винтовка VTSMk6. Также они получают доступ к спецнавыкам "Фокус" и "Взрывное дело". Снайпер, развитый в обоих навыках до ранга 3 становится Диверсантом, получая доступ к навыкам класса.

Название Rp Pr Arm Тип Dam
Mk4 1 3 12 scat 12
PAMk6 2 3 24 scat 10
VTSMk6 1 1 6 dead 24*
* техника получает двойной урон. Не реагирует на броню пехоты.

2. Подрывник (+4 к броскам гранат):
Подрывники специализируются на оружии, бьющем по площади. Поэтому им разрешается пользоваться гранатометами и ракетными установками. Также они получают доступ к спецнавыкам "Взрывное дело" и "Фокус" ИЛИ "Поддержка". Подрывник, развитый в обоих навыках до ранга 3, становится, соответственно, Диверсантом или Гренадером.

Название Rp Arm Заряд
Mk4 1 4 Фраг, Крак
MRLMk6 1 1 Фраг, Крак
SRLMk6 1 4 Фраг, Крак

3. Тяжелая поддержка (+1 к ram):
Бойцы тяжелой поддержки - специалисты в оружии, которое весит больше их самих. Их боевая задача - максимальная огневая мощь на квадратный метр и секунду времени. Так как оружие не очень удобно для перемещения, солдаты предпочитают стрелять из него с неподвижного положения. К такому тяжелому оружию относятся огнеметы (IFMk5), мельтаганы (MGMk4), плазмаганы (IPMk5, PGMk4), пулеметы (AUGMk6), стационарные тяжелые болтеры (SHBMk4), автоганы (SAGMk4) и лазпушки (SLCMk5). Также они получают доступ к спецнавыкам "Поддержка" и "Взрывное дело". Развитый в обоих навыках до ранга 3, становится Гренадером.

Название Rp Pr Arm Тип Dam
IFMk5 F F 400 dead 4 (Infantry Flamer)
MGMk4 1 1 10 dead 36** (Melta Gun)
IPMk5 1 1 5 dead 25** (Plasma Pistol)
PGMk4 2 1 10 dead 25** (Plasma Gun)
AUGMk6 3 1 48 scat 8 (Autogun)
SHBMk4 3 2 200 scat 14 (Stational Heavy Bolter)
SAGMk4 3 3 400 scat 12 (Stational Autogun)
SLCMk5 1 1 10 las 40* (Las Cannon)
*двойной урон технике
**не реагирует на броню

4. Медик:
Получает доступ к спецнавыкам "Медицина". Обязан иметь Int>4 и Wis>5.

5. Техник:
Получает доступ к спецнавыкам "Техника". Обязан иметь Int>6.


Навыки:

1. Любимое оружие I (+1 к ram выбранного оружия).
2. Любимое оружие II (ram+2).
3. Любимое оружие III (максимальный урон повышается на 2).
4. Любимое оружие IV (в раунд можно произвести +1 выстрел).
5. Любимое оружие V (Pr+1; если Pr=3, +1 выстрел в раунд).
Любимое оружие может быть только одно.

6. Ближний бой I (mam+1).
7. Ближний бой II (mdm+2).
8. Ближний бой III (урон от любого оружия увеличивается на 2).
9. Ближний бой IV (дает дополнительную атаку в ход).
10. Ближний бой V (maim оружия считается на 1 больше; оружие с maim+ наносит на 2 больше урона).

11. Телосложение I (hp+2).
12. Телосложение II (hp+3; регенерация 1 hp, если не предпринимал никаких движений).
13. Телосложение III (hp+2, mam-1).
14. Телосложение IV (hp+3, 2d2-2 урона от ближних атак блокируются).
15. Телосложение V (hp+2, 1d2 урона от дальних атак блокируется).

16. Воля I (pm+2 к защите от псайкерства).
17. Воля II (pm+2 к защите от псайкерства, pm+2 к защите от Хаоса).
18. Воля III (pm+2 к защите от Хаоса, pm+2 к псайкерству или защите от него, если цель не обладает псайкерским даром).
19. Воля IV (pm+4 против Доминирования).
20. Воля V (pm+4 против пси-атак).

21. Реакция I (бонусы к скорости передвижения).
22. Реакция II (mdm+1).
23. Реакция III (mam+1, mdm+1).
24. Реакция IV (mdm+2).
25. Реакция V (+1 выстрел и атака в ход).

Спецнавыки:

1. Техника I (возожность починки простой техники) - общее.
2. Техника II (возможность починки техники средней сложности: рации, планшетки).
3. Техника III (возможность починки сложной техники: оружие, транспорт).

4. Медицина I (возможность боевого лечения ран maim<2) - общее.
5. Медицина II (возможность боевого лечения ран maim<4).
6. Медицина III (возможность боевого лечения любых ран; возможность устранения ядов, болезней и прочего).

7. Фокус I (временное увеличение ram+1) - общее.
8. Фокус II (временное увеличение ram+3, mdm-4).
9. Фокус III (временное нанесение максимального урона оружием дальнего боя).

10. Поддержка I (временное увеличение ram+1) - общее.
11. Поддержка II (временное увеличение количества выстрелов в раунд на 1, mdm-3).
12. Поддержка III (временное улучшение Pr оружия на 1; в случае Pr=3, еще один выстрел в раунд).

13. Взрвыное дело I (+2 к броскам всех гранат).
14. Взрвыное дело II (возможность устанавливать мины и противотанковые заряды).
15. Взрвыное дело III (возможность стрелять из артиллерийских орудий и проводить рассчитанные взрывы).

16. Диверсия I (+4 к броскам гранат).
17. Диверсия II (+3 к ram, +1 выстрел в раунд из снайперских винтовок).
18. Диверсия III (бонусы к скорости передвижения).

19. Артиллерия I (+4 к броскам гранат).
20. Артиллерия II (+4 к броскам гранат, возможность кидать до 3х гранат в ход).
21. Артиллерия III (+4 к броскам гранат, +1 выстрел в раунд из тяжелых орудий).

Истинная жесть: модификаторы.
При стрельбе приходится обязательно бросить d20, а затем прибавить к этому ваш ram. Если удалось перебросить определенный уровень сложности, выстрел

считается успешным. А вот на уровень сложности и влияют модификаторы (но если выпало 1 - это железобетонный промах). Базовый уровень сложности - 12.
К сожалению, не могу выложить табличку с модификаторами и объяснениями, а в форме списка это будет выглядеть громоздко. Так что просто парочка примеров:

"Стрельба лежа". Тип: позиция. Модификатор: -1-2d2.
"Стрельба с колена". Тип: позиция. Модификатор: -1d3.
"Дрожащие руки". Тип: состояние здоровья. Уровень: 1. Модификатор: 1+1d2.
"Слезящиеся глаза". Тип: состояние здоровья. Уровень: 1. Модификатор: 1+1d4.
"Перелом опорной руки". Тип: состояние здоровья. Уровень: 4. Модификатор: 5+3d3.
"Противник движется". Тип: действия цели. Уровень: 2. Модификатор: +2.
"Противник частично укрыт". Тип: действия цели. Уровень: 3. Модификатор: +3.
"Лес". Тип: ландшафт. Уровень: 3. Модификатор: +3.
"Болото". Тип: ландшафт. Уровень: 1. Модификатор: 2-2d2.

И так далее, все в том же духе. Скажу лишь, что всего есть пять основных типов модификаторов:
1. Позиция. Зависит от принятой стрелком позиции.
2. Состояние здоровья. Зависит от полученных травм. Вообще, любая физическая травма создает тот или иной эффект, который я описываю сразу. Нередко эти

эффекты создают и душевные травмы или даже псайкерские атаки.
3. Особенности оружия. Зависит от того, как долго вы носите это оружие и как хорошо вы знакомы с ним. Также важным моментом является стрельба с прицелом, который тоже относится к особенностям оружия. Понятно, что периодически заклинивающий спусковой крючок может подпортить всю малину, а иному стрелку гораздо легче стрелять с немного сдвинутым прицелом. Стоит заметить, что некоторые особенности оружия влияют не только на шанс попасть, но и на другие характеристики оружия.
4. Действия цели. Зависит от того, чем в данный момент занимается цель. Она редко стоит на месте, ожидая, когда же ее подстрелят.
5. Ландшафт. Зависит от места, в котором находится цель и/или стрелок. Нередки ситуации, когда для цели ландшафт неблагоприятный (болото, например), но и для стрелка тоже (лес). К ландшафту также относятся все погодные явления: дождь, снег, туман, солнечный свет в глаза - и искусственно вызванные: дымовая завеса, яркий свет прожекторов итд.

Собственно, при каждом вашем выстреле я буду выкладывать вместе с результатами и модификатор сложности.

Торий:

- Так, граждане, разойдись, - отмахнулся от медика Маршал; широко разведя руки в стороны, он попытался спиной закрыть тело разом от всех зевак. - Нечего тут смотреть, уберите камеру.
Желание взять этих тинейджеров, тупых консюмеров, белых воротничков и прочее быдло за грудки и приложить безмозглой башкой об этот загаженный трупными соками асфальт переполняло Дрю, плескалось в груди и щипало кончики пальцев ног. Это помогало справляться со страхом, но, конечно, противоречило даже собственным понятиям Маршала о старших офицерах полиции. Подобная злость и ненависть к этим, с позволения сказать, людям все чаще в последнее время посещала его - притом вовсе не обязательно для этого нужно было находиться в компании такого быдла - и в гордом одиночестве от злости хотелось раздолбать выданный в порядке живой очереди кондоминиум, застрелить тетушку Менди на семейном ужине.
Пришлось напрячься. Перекрыть ненависти источники кислорода, чтобы она сожгла сама себя. Чтобы, не дай Бог, не выплеснулась коктейлем Молотова на этих бедняг, которые совсем не виноваты в том, что они бездумные скоты, созданные лишь для того, чтобы жрать, спать и размножаться... Нет, они ни капли в этом не виноваты, вся вина лежит на их родителях, таких же выродках и ублюдках, бесполезных кусках собачьего дерьма.
Кулаки сами собой сжались, аккуратно подстриженные ногти впились в кожу ладоней.

Я вдохнул воздух, чтобы выдать что-нибудь про благоразумие и здравомыслие, но тут появился этот мелкий красный дракон и украл мою идею. Притом изложил ее так сжато и коротко, что стало обидно за его словарный запас. Ни велеречия, ни ораторского искусства, голые аргументы - ну разве это дело? Нет, пускай своего человека так и воспитывает, но мой человек должен стать совсем другим! Я даже ухмыльнулся, и по лицу девушки, сидевшей на спине Киса, понял, что улыбка у меня все-таки не самая обаятельная.
- Юный Айвво, возымей фунт и унцию терпения, - пробасил я, томно прикрыв глаза. Я не стал поворачивать голову прямо к человеку, вместо этого просто вывернув в его сторону ухо. - Наша миссия не является трусостью, коль скоро сопряжена с немалым риском и направлена на спасение чужих жизней в дальнейшем. Ведь в смерти есть честь только если смерть твоя спасет больше жизней, чем твоя оставшаяся жизнь.
Да, я люблю такой пафос, это ведь так звучит и создает впечатление воздушного змея великой мудрости, а поскольку я больше всех остальных, это еще и усиливает эффект от моего присутствия. Я сам начинаю приходить в восторг от того, что среди нас такой сильный и мудрый дракон... Так, ладно, эти мысли Айвво слышать ни к чему.
Я стегнул хвостом по камням, просто так, чтобы добавить какой-то финальный аккорд к своей речи. Получилось, вроде бы, красиво.

Послание из тьмы. Столь символично - достойно даже Инквизитора - и словно специально для меня сделано. Я наслаждался этой, откровенно говоря, излишней помпезностью, коль скоро она являла собой наилучшее представление моего мироощущения и моей веры. И то, что более никто не откликнулся на мой восторг по поводу такой вот "завязки", приглашало в голову льстивые мысли о том, что сцена была сделана специально для меня.
Глупо. Мне привычно переоценивать свою значимость, как и многим старикам, на чью долю выпало большое количество чужого внимания. Аскез. Мой обет, я не вправе думать о таком. Прости мне мой грех, о Бессмертный...
- Immortalis Imperator, misericordi super nos, miser indignus ut nos es, - прошептал я, беря в руки пенал. Не потерявшее свое тепло даже во мраке космоса дерево словно живое ютилось в сухих моих ладонях. - Vinco of Galactica, servo Vestri grex ex alienus. Custodis of Lux lucis, Rector nostrum infectus semita per Vestri...
Печать. Шифр. Император покровительствует той работе мысли, что направлена на благие дела, но в моей голове подобных талантов никогда не водилось. Не отвлекаться от молитвы... хотя. Последние сорок лет чтение молитв стало для меня чем-то столь обыденным и привычным - как дыхание. Я могу забыть поесть или поспать, но не помолиться - невозможно. Это наша профессиональная "болезнь", впрочем, подобные мысли граничат с ересью: молитва есть нить тройного кручения, связывающая душу человеческую с подножием Золотого Трона, есть мысль - наичистейшая в своей святости из всех мыслей, что посещают наши сознания.
- ...Ut spurcamen, alienus, haereticum. Per Istinc agon quod cruentus sudo; per Istinc Rutilus, per quod Istinc Nex, per Istinc ruina quod ut deus hominum, Servo quod fulcio nos, nos quisnam pugna pro Absque.
Я прикрыл глаза. Будущее обещает быть сумрачным, как эти стены. Будущее всегда обещает таким быть. Единственное, что осветит нам путь - Его Божественное Величие.

Мне виделся прелестный сон... Стада баранов паслись на изумрудных лужайках, прелестные птахи порхали в прозрачном перламутровом воздухе, жемчужные облака на лазоревом небе - даже мои глаза, различавшие бесчисленное множество оттенков, неспособны были оценить всю цветовую феерию того мира. Лучший из миров, верно. Лишь во сне - как и принято.
Я не помню, чем я там занимался. Ну уж определенно не играл с баранами в чехарду, я все-таки выше их по пищевой лестнице. Возможно, в свободное время я просто слушал симфонии вечернего леса и любовался закатом, восходом, полуднем - и вообще всеми мгновениями дня и ночи. Да, это вполне в моем духе. Не знаю, как со стороны выглядит моя улыбка - как-то не доводилось улыбаться своему отражению (надо бы как-нибудь попробовать) - а потому реакция окружающих на мой довольный оскал мне была неизвестна. Но, можете быть уверены, я улыбался во сне.
Нет, это отнюдь не был тот сон, из которого не хочется возвращаться к суровым будням реальности - хоть и близкий к этому, он все-таки отдавал какой-то скукой и предсказуемостью. Я боюсь признаваться в этом даже себе, но несмотря на всю мою внешнюю напыщенность, внутри я настоящий ребенок, получающий от всех этих схваток и битв невероятное удовольствие. Только тсс...
И когда в мой сон ворвался зов Айвво, прозвучавший одновременно на всех слоях реальности, доступных его человеческому пониманию, но не доступных пока его контролю, я чуть ли не с радостью вырвался из объятий сновидения. Это внутри. А снаружи я принял самый свой любимый вид.
Широко зевнув всей своей огромной пастью, продемонстрировав Айвво ряды пожелтевших (никто не верит, что они просто тоже с позолотой) клыков, я расправил на всю ширину крылья, позволяя утренним солнечным лучам порезвиться в блестящей чешуе. Хвост метнулся из стороны в сторону. Потом я открыл левый глаз. Айвво, судя по всему, был справа, так что пришлось открыть и другой.
- Доброе утро, человек, - добавил я в голос побольше глубоких низких нот, чтобы звучать внушительно и серьезно. - Судьба зовет нас в опасную дорогу, верно? Похоже, пора нам вновь...
Я замялся. Решительно ничего не приходило в голову.
- Вновь показать нашим врагам, чего мы стоим, - тьфу, бездарный конец, ну совершенно не в духе древнего золотого гиганта. Учиться вам, батенька, и учиться еще...

- Надо кусок ткани, желательно чистый, - как можно вежливей встрял я в чужой разговор. Я говорил спокойно и уверенно, потому что так себя и чувствовал - и сам не мог понять, с чего бы вдруг. Словно струна какая оборвалась внутри, и вот уже нет страха и нет сомнения в скором будущем. Каждый ожидает этого момента, когда судьба его будет решена, это момент истины - той, что сильнее любого человека, больше всех его мирских желаний и душевных свершений. Когда видишь перед собой свою Смерть, понимаешь, сколь ты мал и незначителен - и даже благодарность успеваешь испытать, что Смерть тебя лично посетила, дала понять, что даже твоя мелкая и никчемная жизнь ей нужна.
Монашка эта сказала бы, что это Бог. Или Дьявол. Или кто-нибудь третий. Меня еще в детстве смущало такое деление не хороших и плохих, возможно, благодаря моему отцу. Но я никак не мог взять в толк, почему же их лишь двое? Разве в жизни все так? Разве мы не считаем глупцами и фанатиками тех, кто делит все на черное и белое? Вдруг на этой божественной колеснице едут еще пять разных Богов, а в колеса ей пытаются вставить палки с десяток Дьяволов? Это было бы более похоже на настоящее положение вещей.
Это не язычество, упаси Боже, это просто чувство противоречия. Это так мой разум пытается уберечь себя от осознания скорого своего конца. И ничем я ему помочь не могу. И не желаю. Я спокоен. И уверен в себе.
"Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня..." - прочитал я одними губами, пытаясь найти на своей одежде чистые места. Да. Я спокоен. Как лев. Как каменная стена.
И то, что скользнуло по моей щеке - это пот. И только лишь.

Прут прогнулся, ну надо же. Опасно он прогнулся, чувствовал я, что ежели бы он сломался-таки, не сосчитать нам костей. И снова здоровяку неймется... Вообще странно смотрелась бы тюрьма, в которой три мужика решетку выломать могут. Тогда и подкоп без труда удастся, наверное. Не верилось мне, ой не верилось, что у нас получится. Но оглянувшись на Марлен, я подумал, что вообще-то выбора у меня не было. Не для себя, так хоть для кого-то. Но и свой зад отсюда вытащить не мешало бы.
- Подвинься-ка, Винченсо, - ободряюще хлопнул я по плечу великана, хватаясь руками за те же прутья и упираясь ногой в основание решетки. - Ну, раз, два, взях!.. ли-и-и...
Спину кольнуло, ох ты черт. Нет, неважно, тянуть дальше, от этого жизнь моя зависит!

Ярость. Захлестывала сознание, сбивала с ног, взбивала внутренности в однородную массу. Спокойствие. Холодное, напряженное, почти осязаемое, единственное, что в этом адреналиновом бреду оставалось неизменным, маяк моего рассудка. Нетерпение. Подрагивающие колени, ходящий ходуном кадык…
Я прижимался щекой к шершавому стволу дерева, готовый вот-вот получить суком в бок или веткой в глаз, – какой шанс, что это дерево окажется неживым? Страх… а что если… сейчас?
- Нет, - прошипел я, вынимая из ботинка нож. Перекатиться, подняться, сердце поможет, оно само прыгает как ненормальное. – Нет…
Знаете, оглядываясь назад, я понимаю, что всегда чувствую такое в бою. Я трус – это проверенный факт. Кто-нибудь, типа моего отца мог бы сказать, что храбрость состоит не в умении не бояться, а в способности преодолевать свои страхи. Это клише… Притом не самое умное клише. Если вам, конечно, хочется просто оправдать свою трусость – да хотя бы перед собой, это незаменимо. Но – разве иногда, хотя бы на минутку, вам не хотелось побыть собой? Убедиться в самых худших о себе предположениях, признать – да, вот тут я хуже, чем мог себе представить.
Кто-то из моих «друзей» говорил, что моя молчаливость – это попытка скрыть то, в чем я не готов признаться даже себе. Глупость, на мой взгляд, я не молчун вовсе даже. Я разговариваю с собой и не покривлю душой, если скажу, что наедине с собой я честен.
Но вообще-то, самокопание – это не моя специальность. И тем более, оно не было к месту в тот момент, когда я все-таки поднялся с ног. Я успел сделать три шага, я их все считал, когда услышал, наконец, жужжание спускаемой тетивы. С противным чавкающим звуком мне в бедро впилась «белая». Кровь залила яркое оперение… Это было бы красиво, если бы не было так больно – а мое чувство прекрасного всегда уступало менее воздушным материям. Хрипло выдохнув, я бросился за тонкую осинку, которая невесть что забыла посреди этого леса…
Ловушка. Умно. Левую ногу подрезала натянувшаяся веревка, я едва успел уловить какое-то движение слева от головы, а потом стало темно и больно. Вернее, больно и темно.


* * *

Приходить в себя – это очень неоднозначное дело. Есть миллионы способов прийти в себя, и каждый из них можно оценить по шкале от «изумительно» до «хуже не бывает». Или в обратном направлении, в зависимости от того, в каком порядке у вас расположены жизненные ценности.
Это пробуждение можно было назвать разве что «хуже бывает, но хуже, чем это хуже – точно нет». Что-то острое царапало мне щеку. Что-то острое торчало у меня в ноге. Что-то тупое точило мне виски… Я с трудом открыл глаз. Левый. Капелька крови сорвалась с ресницы и прочертила дорожку в пыли на щеке.
- Проснулся, сукин сын, - с нескрываемой злостью сказал эльф.
- Мне нужно прийти в себя, - попросил я его. – Подожди.
Я не пытался шевелить руками и ногами – ну, вы же понимаете, что он не был бы эльфом, если бы не связал меня до онемения. Силы нужно было экономить.
- Ты чего несешь, придурок? – в голосе эльфа сквозило почти физически осязаемое отвращение. Он даже сплюнул, видимо, и ему так показалось. – Ты труп, понял? Труп. Тебя никто не вспомнит, потому что…
- Да подожди ты, - прервал я его. – Дай в себя приду…
Удар. Вот, так, дрессированная обезьянка, танцуй, танцуй… Щеку обожгло болью, из рассеченной скулы струйкой полилась кровь.
- А еще?
Я почувствовал его дыхание у себя на лице. Он придвинулся вплотную – это стало ясно сразу же, как он начал что-то говорить. Слишком просто – мне даже стало обидно: мол, как же так, я уже было понадеялся, что мир поменялся в… ну, не то чтобы лучшую сторону, а вообще. Нет. Он не поменялся.
И я просто ухватил эльфа зубами за нос.
И я не думал, что они умеют так орать.
Через секунду рот наполнился солью его крови и соплей, я до боли сжал зубы – пару дней придется отказывать себе в коре и шишках – и повел лицом из стороны в сторону. Получил удар по животу. Еще. Еще. Слабее. Совсем тихо. С противным жутковатым хрустом сломался хрящ в его точеном эльфийском носике. Он обмяк. Черт, надо было хоть имя спросить.
А теперь надо как-то отвязаться.
Мешком с требухой эльф упал к моим ногам. Символично. Человек – царь природы, да. Даже привязанный к чему-то там, с гудящей, будто только вчера выпил в пять раз больше возможного, головой человек способен победить живого, целого и невредимого, а главное – злого эльфа.
Я, наконец, шевельнул рукой. Она и правда затекла, но вроде веревки можно было ослабить. Час работы. Или два. Солнце клонилось к закату, когда я закончил. Побелевшие следы на запястьях, животе и ногах, едва начавшая подгнивать рана на ноге, все еще наполненная опилками голова – все это заставляло думать не о месте ночлега, а только о, собственно, ночлеге. Сил не было сопротивляться себе, так что я просто рухнул под ближайшее дерево и забылся.
Наутро – или точнее ближе к полудню – я чувствовал себя почти живым. Ноги немного отказывались слушаться. Мысли немного путались. Но я додумался пойти и поискать у эльфов еды и воды. Да и проверить гнездо первого эльфа не помешало бы. Дерево, которое меня ударило, уже куда-то ушло, но я не горел желанием его преследовать. Хотя с него станется привести на это место других остроухих. Тело эльфа я бросил под осину, а второго – нашел под развесистым дубом. Нет, ну в самом деле, откуда у них такие леса берутся? Все деревья вразнобой или по законам какой-то странной логики…
«Вторым» оказалась эльфийка. Я сгреб ее труп в охапку и потащил к телу ее дружка, но потом подумал, что на товар она уже не тянет, а значит можно просто волочь ее за ноги. И как только я бросил ее на землю, она пришла в себя. Жадно хватая ртом душный хвойный воздух, она пялилась в зеленый потолок. Вообще-то у нее из груди торчала моя стрела, обломанная у самой раны. Вообще-то у нее все тело было залито ее же кровью, а после падения с дерева оказалась сломана рука.
Но и в таком виде она оставалась эльфийкой. Может быть, какой-нибудь богатый половинчик и отвернул бы носик от ее израненного тела, но мой перенасыщенный гормонами и стрессами организм требовал хоть каких-то репараций. Я молча подошел к ней и присел рядом на траву. Главное – следить за своим носом. Было бы очень иронично…
- Убей, - попросила она.
- Убью, - пообещал я, развязывая ремень на поясе.


* * *

Часам к пяти вечера я уже был полностью готов выдвигаться. И что-то подсказывало мне, что задерживаться дальше было бы очень глупым занятием. Решив, что каратели пойдут ко мне навстречу , я километр двигался вдоль опушки, и только потом свернул, сделав, фактически «ход конем».
Конечно, знакомых тропинок уже не осталось. Но. Еще одна причина, по которой меня звали Слепым – мне никогда не требовались зрительные чувства. Да если уж быть откровенным, память на лица у меня всегда была преотвратная, память на места – и того хуже, и единственное место, где это могло считаться нужным качеством – Великий Лес. Постоянно меняющийся, прячущий ориентиры, он был нашей визитной карточкой – любой сторонний следопыт, попавший в Лес, выйти из него вряд ли сумел бы.
Поэтому я не утруждал себя запоминанием маршрута – главное было сохранить чувство направления и здравый рассудок. Еще километр вглубь леса. Тут приходилось ступать с особенной осторожностью. Конечно, это не фронт, но это не значит, что тут безопасно, вернее даже значит совсем противоположное. И в каждый свой шаг я вкладывал столько нервов, что уже должен был остаться без них, когда невдалеке послышались голоса. Я замер, прислушиваясь. Это очень просто - даже на дальнем расстоянии - достаточно направить звук себе в уши, выуживая его из лесного многоголосья. Говорили два эльфа. Мужчины, не такие подростки, которых обычно встретишь, говорили громко и, судя по всему, горячо. Не знаю почему, но мне вдруг стало интересно и очень важно узнать, о чем же они спорили. Шаг за шагом я подкрался аж на расстояние двадцати метров, приложил руку к левому уху.
Очень обидно, но чего я еще мог ожидать - говорили они на эльфийском. А так как знал на нем я лишь общие фразы, оскорбления и мольбы о пощаде, понять мне ничего так и не удалось. Эльфы кричали друг на друга уже минут пять и, похоже, не собирались замолкать. За это время я успел сделать почти полный круг, изучив весь лес в сорока метрах от них, и вроде как был готов к чему угодно.
Эти двое, судя по всему, королевские гвардейцы или что-то в этом роде, носили длинные отороченные мехом плащи, маски белого дерева, которые в данный момент держали в руках и роскошные темно-зеленые доспехи, переливавшиеся под редкими солнечными лучами радужным перламутром. Под меховыми плащами сверкали тонкие клинки. Вообще, мне думалось, что эти ребята слишком огорчены пропажей чего-то (единственное, что я понял из их разговора), чтобы успеть среагировать на мою стрельбу. Но также меня не оставляло беспокойство, что за мной в этот момент могут наблюдать глаза под деревянными веками, как это было в прошлый раз.
"Кто не рискует, тот не трахает эльфиек," - вспомнил я известную пословицу половинчиков.
- Ты ведь не ходишь, верно? - спросил я у дерева шепотом, похлопав его по коре. Прислонившись к стволу я тихо-тихо вынул из-под плаща арбалет, медленно взвел пружину, положил рядом с собой на землю. Лук, стрела...
Я медленно набрал воздух в легкие, поднял стрелу, подумав, что у эльфов, должно быть, какая-то врожденная способность слышать тонкое пение тетивы за километр. Ладно, неважно, эти спорят, вдруг мне повезет?
Вжух, я поднялся с колена, подхватив арбалет, даже не интересуясь результатами стрельбы, даже не прячась, вообще надеясь только на собственную скорость - пять огромных скачков, а я даже будто бы и не приблизился.
- Стой, - выдохнул я, подняв арбалет на уровень груди. Эльф, так и не успевший вынуть из-за спины лук, замер на месте. Он не задавал глупых вопросов, он не делал глупых вещей, он просто смотрел мне в глаза, а в них горел какой-то редкий тип отчаяния. Друг его, с которым он секунду назад ругался, лежал на боку со стрелой в виске. На моих стрелах не бывает видно крови, они черные, но тут помимо крови на древко и оперение выплеснулись еще и мозги.
Я подошел к эльфу и ударил его ногой в пах. Тот сипло задышав, согнулся и упал на колени. Кулаком по темечку - эльф мешком упал на траву... Я оттащил его к деревьям, достал веревку и привязал к какому-то особенно "неходящему" на вид, а сам сел рядом и принялся жевать просоленную ленту вяленого мяса, ожидая, когда он очнется.
Он пришел в себя так же без звука, спокойно оглядел меня, потом вперился взглядом в зеленый лесной потолок. Я усмехнулся. Понял, с кем имеет дело.
- Говори, - потребовал я. Он молчал. Я ударил его по лицу, с оттяжкой, почти с наслаждением ощутив как обожгло пальцы. Еще и еще. Заболела еще не до конца зажившая рана на скуле, потому что на безупречном личике эльфа возникла такая же. - Говори.
Я попытался вложить в это слово как можно больше смысла: "Ты ведь все мне расскажешь, даже в каком возрасте ты впервые понял, что сосиска у тебя между ног может помочь скоротать время, пока родители убивают и насилуют людей. Просто тебе будет больно-больно. Но я не хочу тратить свое время, у меня оно есть, но есть вещи, которыми мне бы больше хотелось заняться. Но, в принципе, я не против запытать тебя до полусмерти, это тоже неплохое занятие. Так что..."
- Говори.
Я вынул нож, провел им по траве, вымазал в грязи, поднес к лицу эльфа.
- Говори, - разрезал я ему щеку насквозь, задев зубы, так, что лезвие заскрежетало, а у эльфа задергалось веко на правом глазу. Он сдавленно зарычал, как настоящее животное, у меня забилась жилка на виске. - Говори.
Он сжал зубы, выдохнул, прикрыл глаза. Я поддел ножом кусок его щеки и рванул на себя - кровь ручьями потекла по его подбородку, шее, зарылась под одежду. Наконец-то эльф завыл, открыл рот, по щекам потекли слезы, смешиваясь с кровью, заливаясь в раны. Говори. Я сделал надрез на его лбу, ударил кулаком по разодранной щеке. У меня встал - и вообще, я не чувствовал себя от этого хорошо. Говори. Еще надрез, вертикальный. Говори.
Эльф молчал. Я начал его уважать. Достал еще кусок веревки, привязал его подрагивающую от рыданий голову к дереву, чтобы он вообще не мог ей шевелить. Я поднял с земли кусок толстой веточки и предложил ее эльфу - закуси, мол, легче будет. Нет? Не хочешь? Говори. Медленно, чтобы он успел понять, что сейчас будет, я поднес кончик ножа к его глазу, схватился грязными пальцами за ресницы, потянул на себя. Будешь шевелиться, проткну глаз, ты ведь понимаешь. Говори.
А может, он просто не понимает по-людски? Только на своем зверином? Как там...
- Таале, - сказал я. - Taalle, - добавил я их дебильного акцента. Он посмотрел на меня как на идиота. Ладно, не суть. Я коснулся кончиком ножа кожи его века, и эльф вздрогнул всем телом, предвкушая... нет, это я предвкушал его боль, а он просто безумно боялся этой муки. Надавил, немного, чтобы не коснуться глаза, глаз - это важно и нужно. Я легким чпоканьем проткнул веко, на щеку упало еще красных капель. Дальше, еще немного - веко порвалось, повиснув на глазу двумя кусочками мертвой ткани, заливая глаз потоками красной солености. Говори. Я ведь так весь день могу.
Я развязал на нем пояс. Чуть стянул штаны. Ну сейчас посмотрим, кто из нас больший мужик.
- Нет, - заплакал он еще громче.
- Говори, - успокоил я его.
- Нет, не должен...
- Говори, - предложил я альтернативу.
- Не могу.
Я ударил его кулаком туда, где должно было находиться его достоинство. Что-то лопнуло под моей рукой, потекло, штаны эльфа намокли, сам он расширил глаза и только мой удар по лицу помешал ему завопить во все горло.
- Говори, - пригрозил я.
- Ук... украли, - выплюнул он себе на грудь кровавые слюни вперемешку с кусочками щеки и зубом. - Украли, мы недо... глядели.
- Говори, - подбодрил я жалкую тварь.
- Мы не видели... не видели, кто! Но... он, он остав... вил следы. В сторону полов... винчиков, он прямо шел, его не останав... вливали пат... патрули. Хватит, я прошу.
Я отпустил его палец. Как, я не сказал, что пока он говорил, я выламывал ему пальцы на руках? Прошу прощения.
- Говори.
- Я не знаю, не знаю, что говорить, хватит, прекрати это, это же просто... Ааа-аа-а-а-а!!!
Я ничего особенного не делал, просто засунул кончик ножа ему под ноготь и надавил. Пальцы его судорожно сжались, но сил на какое бы то ни было сопротивление у него не осталось, а потому я легко держал его ладонь раскрытой. Я поддел ноготь ножом, с хлюпаньем тот оторвался от кожи - просунул нож чуть дальше, уже под самый корень, потянул на себя... С хрустом ноготь разломился на две половинки, которые я вынул уже пальцами. Эльф смотрел на меня одним глазом и пытался моргать нижним веком другого. Ну что, осталось с глазом разобраться, тогда он скажет все.
Я чуть не улыбнулся, когда увидел безумный, не подконтрольный страх в глубине его зрачка. Решив на этот раз не растягивать удовольствие, я просто проткнул его ножом, вынул лезвие и не прекращал бить его по лицу, пока тот снова не начал плакать.
- Говори, - схватил я его за подбородок. Вот еще одно целое место на лице. Да и другая щека тоже...
- Убей, ну пож, ожваявм убве, - забормотал он, теряя сознание. Еще удар, просто отрезвляющая пощечина, не один из тех ударов, которыми быков валят с ног.
- Говори.
На сей раз без интонации. Чтобы он понял, что я не буду слушать его. Что у меня есть цели - и я машина. Я кусок мяса без чувств, сожалений, боли и страха. Я его с говном сожру, если за это заплатят деньги или если это мне будет по душе.
- Вампир, видим... мо.
Вампир. Хорошо.
- Говори, - поблагодарил я эльфа, снова подняв нож к его лицу. И правда, целая щека...

А болели ноги. И руки. И немного спина. Затекли. Другой бы не волновался так, но я привык к тому, что меня, как любого матерого волчищу, кормят именно эти конечности, а потому за них стоял горой. К тому же, я не собирался тут надолго задерживаться: все-таки гостеприимством здешние домоправители не отличались, вон вам плесень на стенах, а у меня на нее покраснение кожи в право весьма неприличных местах и жуткий чих.
Я чихнул. И дело было, надеюсь, не в плесени - просто в спертый воздух камеры ворвался демон зловония, и я ни секунды не раздумывал над тем, кто призвал этого злого духа. Все было просто, и я с трудом удержался от расправы, хотя бы неокончательной, над спящим злодеем. Но, может быть, на меня так действовало присутствие дам.
Да уж, иногда все же можно сказать, что судьба склонна улыбаться некоторым представителям человечества - и, более того, иногда этим представителем становишься ты сам. Не было бы счастья, да? Вот тут оказался, можно сказать, один на один с двумя милейшими созданиями. Правда, одна из них монашка, но кого и когда это отпугивало? Особенно это не отпугивало знакомых мне монашек - опыт все-таки имелся. Вот именно, что "имелся".
Я засмеялся, потянулся так, что хрустнули позвонки над поясницей. Кольнуло. Да, старость, особенности профессии, только аристократы в тридцать лет могут похвастаться приличным здоровьем, и то обычно бывают весьма худощавы и бледны. Знавал я парочку - да и здесь наблюдал такого. Накрахмаленные чулки, воротники, как их там... манжеты и губки припудренные. Тьфу! Не мужчина, а ходячий смех. Но, с другой стороны, коль скоро мне такие "господа" платят деньги за ту работу, на которую им не хватает сил и умения, остается звать их господами без задней мысли, да и уважать поневоле.
Но с девками они обращаться не умеют, как бы то ни было. Ну что такое, на четвереньках, руки на плечи? Да и девка хоть на лицо красива, но фигурой не вышла. Что такое, сломать боишься, в самом деле!
- Ты бы не кричал так, дворянчик, - усмехнулся я. Разбудить здоровяка я не боялся: во-первых, он спал как убитый, видимо, приложили его чем-то тяжелым будь здоров, а, во-вторых, заслужил он сколь угодно бесцеремонного отношения. - Меня побороли, его вон побороли, - кивнул я в сторону бугая. - И тебя поборют, даже не поморщатся. А я в это дело лезть не буду, мне хватило, я теперь знаю, сколько у меня костей - каждая болит.
Сказав это, я покосился на девицу. Нет, красива все-таки. Не так красива, как обычные девки, а иной красотой, сложной, так, что сразу и не углядишь. Глаз по лицу блуждает, словно ищет чего, за что зацепиться можно, а нутро тем временем изнемогает, просится на волю, в дело да в труд. И чего это я вдруг? Подмигнул ей, улыбнулся снова.
Вообще, конечно, героем я не представал. Ну да ладно, не с героем любиться, а с человеком.

- Scheiβe!!! - зарычал я. - Wollen sie die Wüpwüp haben?!! Gab, arschgesichten!!!
Я отпрыгнул обратно за стену магазина, понимая, что еще пара секунд - и укрытия не останется никакого. Со стороны улицы жахнул взрыв - такой, что зазвенели еще какие-то чудом уцелевшие стекла, на голову посыпалась каменная крошка.
- Что там? - крикнул я в коммлинк. - Танк подбит? Улица чистая?
Не оставалось никакого сомнения, что на меня взъелись вообще все гранатометчики. Я что, серьезно выгляжу таким крепким, что меня можно только гранатой взять? Но ведь никто - никто! - еще не выстрелил в меня чем-нибудь, вроде пули. Так, стоп, к черту. К черту, я сказал, не надо каркать, если еще и автоматчики на меня переключатся... Я думал о постороннем, потому что был увлечен очень важным делом. Раз нас пытаются обойти сбоку, значит, планируют зайти в тыл ребятам на другой стороне улицы. А поскольку стрельба сегодня как-то не задалась, неплохо бы построить из себя коварного сапера.
Раздатчик выдал гранату, которую я положил на асфальт и замаскировал кучей обломков. Шевельнул глазами в шлеме, выискивая нужную точку в углу дисплея. "Управляемый заряд" - "Состояние готовности". Ну все ребята, теперь и отступать можно...
В этот момент я услышал странный хрип в ухе. Оглянувшись на внутренний двор, я увидел неподвижно лежащее тело штурфюрера и кучу расплавленных осколков вокруг него.
"Спасти", - мелькнуло в голове. - "Заставить залечь и вытянуть его. Если сработает - точно отличусь..."
Нет, был другой способ его спасти - убить федералов, которые не спеша брали нас в клещи. "Системы автонаведения" - "Баллистические задачи" - "Высокая траектория" - заученные до миллиметра движения зрачков, вскинутый гранатомет... Сколько там еще осталось зарядов? Неважно, куда их экономить?
- Точки на миникарте один, - моргнул. - два, - моргнул. - три, - моргнул. - четыре, - моргнул. - Обеспечить максимальную прецизионность.
Расчет был простой - ковровое бомбометание - особенно внимание уделить точкам рядом со стенами, я не надеялся, что враг выйдет на открытое пространство.
- Фридрих, не выходи во двор, там жарко, - предупредил я Хагенса.

Я вжался грудью в руль, пряча капюшон от ветра - не хватало, чтобы он слетел. Выключил поле... О, ужас! Никогда прежде мне не приходилось слышать настолько противные звуки. Для меня полет был и остается тишиной и мельканием бренного мира. Хватило меня на пять минут - потом я снова включил кристалл. Люди, мимо которых я пролетал, с удивлением и немым уважением смотрели на тихую развалюху, несущуюся по городу. Мне же надо было просто догнать тех двоих оборванцев и убить их.
Было бы прекрасно сделать это пикой. Насадить их обоих на поющую сталь, дать душам предков насладиться страданием несчастных людей...
Но тогда я раскрыл бы себя. С нескрываемым удовлетворением, я понял, что работа в одиночку все-таки идет мне на пользу - в самостоятельном принятии решений было особое удовольствие, ничуть не меньшее, чем в беспрекословном выполнении чужих приказов.

- Подданные Империума Человечества, - разносилось над опушкой леса. - Я, губернатор планеты Фальшион, лорд Ивий Игнарский, призываю вас сдаться освободительным войскам Империи Тау. Вам могут говорить что угодно, но я ручаюсь своей честью, что наши союзники - в самом деле несут нам благо и добродетель. Каждый, кто добровольно сдастся в плен, получит паек, условия для проживания и со временем будет принят в Империю Тау на равных правах со всеми ее гражданами...
Вдоль опушки шли два человека, слушая вполуха увещевания, которые не заканчивались последние шесть часов, повторяясь и повторяясь - так что каждый из них уже готов был их наизусть рассказывать.
В пятидесяти метрах пролегала монорельсовая дорога на магнитной подушке. В любом другом случае идти вдоль дороги на территории, захваченной врагом, было бы по меньшей мере глупо, но ситуация сложилась непростая: стоило зайти чуть поглубже в лес, как сразу начиналось болото, судя по чахлости деревьев, довольно глубокое, а сама монорельсовая дорога километрах в пяти западнее была практически порвана.
Как только над лесом слышались новые звуки - а ухо уже отказывалось принимать агитации врага за "звуки" - люди падали в траву, стараясь слиться с низкими желтыми листьями. Но последние два километра все вокруг было довольно тихо и спокойно.

Ладно, надо напрячься, скинуть с себя эту эйфорию и щенячий восторг - я в первую очередь воин аспекта и только потом - эльдар со своими страстями и чувствами. Покрепче за руль... О, как кстати! Справа от дороги стоял экипаж арбитров, и один из этих людей раскрыв глаза так широко, точно увидал смысл жизни, смотрел мне в лицо. Запомнил, не иначе как, он этот момент, наверное, никогда не забудет. Таранить его - глупо, он же не один, а остальные за мной сразу же погонятся. А так - вдруг слишком велико будет изумление при виде моей банды.
Моя банда - как это звучало. Именно то, чего я и хотел - переход от желаемого к действительному оказался неожиданно быстрым. А я-то всегда считал себя неудачником. Теперь все еще главное - не ударить в грязь лицом перед остальными воинами - а для этого сначала надо не ударить в грязь лицом перед этими людьми.
Некоторые из них и в самом деле оказались отличными водителями, настоящими ценителями свободы ветра и скорости - и во многом дали бы фору иным Пикам. Я давно это заметил - люди не зря считают себя властелинами этой вселенной. И если бы только наши господа поняли, как полезно и важно жить в мире, вместе защищаясь от безжалостной Вселенной, она давно бы стала лучше. Это, конечно, попахивает юношеским максимализмом... Особенно учитывая мою здесь цель.
Но нет, вообще-то, наша основная цель - раскрыть людям глаза, показать хотя бы их части, что худой мир лучше доброй войны. И пусть даже у варлоков и экзархов Биэль-Тан свои мотивы и мысли на этот счет, я-то буду исходить из своей доброй воли.
С этими мыслями я и проскочил пост арбитров.

- Его Императорского Величия драгунские полки, - смешливо сдвинув каблуки отозвался я. - Ну, сами знаете, кони, порох и карты - кто бы устоял перед такой романтикой!.. Ездили по всему свету, на границе бывали пару раз, но это скорее так, пострелять в воздух, может быть, подстрелить парочку дарков...
Джесика была, пожалуй, самой красивой девушкой на этом балу. По крайней мере, для меня. Мы танцевали весь вечер, я успешно оборонял ее от стайки докучливых кавалеров, и ей это, кажется, нравилось. Конечно, я рассчитывал, что мне сегодня "перепадет". Конечно, я все для этого делал. Таким девушкам, как она, нравятся ратные подвиги, подающиеся под соусом "да я так каждый день делаю по сто раз".
Слуги в тусклых нарядах, чтобы не привлекать к себе внимания, носили напитки. Я жестом подозвал одного из них к себе и отобрал два бокала желтого искарианского, протянув один Джесике.
- Вы пробовали вино? - спросил я. - Оно чудесное!

- Потому что ее ныне нет в твоем сердце... - вздохнул Арап. - Потому что теперь там пустота и тишина, которые ты силишься заполнить. Потому что ты сам сказал "была", понимая истинную причину, которую не выразить словами. И хотя ты не просил, я расскажу тебе здешнюю притчу. Кому-то она просто покажется анекдотом, кто-то решит, что это бессмыслица, но тебе она придется по вкусу, я вижу.
Он заерзал, поудобнее устраиваясь на железной свае. За все время разговора он ни разу не поднял взгляда, а тут вдруг вперился глазами в Давида. Зрачки его оказались глубокими и пустыми, как и следовало ожидать от такого человека. Казалось даже, что они жадно ловят искры и лучи костра, гася их в своей черноте.
- Один человек мечтал увидеть Солнце, - начал Арап. - Он поставил себе цель и твердо решил к ней идти. Каждый день проходить по тридцать километров - и каждую первую неделю месяца проводить на стоянке, общаясь с людьми, набираясь сил и зарабатывая на еду. Он просто уверен был, что к старости пройдет весь тоннель, и ничуть не сомневался в необходимости этого предприятия...
Арап вдруг вытащил невесть откуда дешевый железный портсигар, бумажку и коробок спичек. Собрав содержимое портсигара в свернутую трубочку, он закурил и еще плотнее закутался в плащ, хотя казалось плотнее было уже некуда. Без слов он протянул портсигар и спички Давиду, присовокупив к ним еще одну бумажку.
- Он шел год за годом, опережая свою славу - шел семь лет. Он поседел и стал хром на ногу. Глаза его привыкли к темноте настолько, что он уже не мог надолго задерживаться на стоянках, прячась даже от тусклых огней светлячков. Но его не пугало то, что первый же взгляд на Солнце оставит его слепым - а может он и не знал об этом. Тихо!
Арап набросил плащ на лицо, снимая ткань с плеч и прикрывая ей огонь. Тоннель накрыла кромешная мгла.

Торий, Кейн:

- Противник вне зоны видимости, - сообщил я по общей частоте. - Не имею возможности вести прицельный огонь. Прошу выдать информацию о направлении движения техники.
В груди уже наконец-то поднялось чувство закипающей крови. Лицо похолодело, пальцы задвигались с неохотой, защипало пятки - секунду, не больше, потом пришел адреналин, заставив глубоко и шумно дышать в шлемофон. Система отсеяла шумы, так что никому не пришлось слушать мое пыхтение, но суть-то была не в этом - суть была в том, что уже через секунду ноги и руки стали казаться затекшими и стонущими. Мол, давай уже, шевели нами, дергайся, бегай, стреляй... И еще сильнее это чувство становилось, стоило мне вспомнить о едущем где-то вражеском танке или бронетранспортере или еще чем-то с колесиками, гусеницами, ножками или веслами. Почти с нежностью прижавшись плечом к прикладу гранатомета, я повел им по вееру, выискивая что-нибудь большое и шевелящееся. Или маленькое и шевелящееся. Что-то этакое.

- Именно в этом суть, Давид! - воскликнул Оскар. - В этом вся суть! Мир сам решает, что о нем тебе следует знать. Это и есть путь истинного познания, хотя наш общий друг Кан и отрицает это.
В дальнем конце туннеля, позади горящих дров медленно нарастал низкий гул. Тихо запела железная балка, служившая Арапу скамейкой.
- Ты был прав, дедок, - кивнул завернутый в плащ Арап.