Голосование за ходы

-Это была мышь... - невпопад ответила Солисити и покраснела. Она действительно всерьез залилась краской, как сочный помидор. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, заявление старшей дварфийки поставило её в очень неловкое положение. Ей в считанные секунды надо было придумать качественную ложь, которая пришлась бы по вкусу всем, а главное Колашу. Во-вторых, уходила она из таверны с шумом, и главное, не озвучивая какую бы то ни было причину. Но выглядела она тогда не самым лучшим образом. Она вела себя как те самые поганые Наморни, которым море по колено и плевать на всех вокруг. И Селия, конечно, не могла назвать причиной своего недовольства неподобающие ее статусу условия проживания или что-то типа того. Не стоило играть перед всеми гордыню и себялюбие. Она сразу поняла, что Димитр Колаш далек от всего этого. Если она хочет понравится ему, то не должна сейчас размахивать своим статусом, как флагом. Ну, и в-третьих, она нисколько не боялась мышей, крыс, змей и прочих гадов, но слово не воробей...

Впрочем, это могло повеселить гостей и отвлечь от случая в таверне, и от пропажи какой-то там дочки тавернщика.
- Я... я... всегда их боялась, с детства, - Селии пришлось продолжить разыгрывать этот акт. - И всегда стыдилась этого, ведь всего остального-то я не боюсь! - плутовка горячо прижала руку к груди, но потом снова сникла. - Поэтому... Поэтому мне пришлось повести себя так некрасиво там. И скорее уйти.

В конце речи она совсем поникла, уставившись в пол. Она ждала реакции гостей. Но важнее была реакция Димитра - либо он посчитает ее совсем нелепой и странной, либо умилится её девичей наивности.

- Благодарю, я уже отобедала, - Кетра немного смутилась. Впервые она задумалась, что не знает, как нужно вести себя со знатными господами. Хоть Балдуин и дал понять, что происхождение более не имеет для него значение, вел он себя учтиво и называл ее миледи. К тому же, уже с опозданием, она подумала, что могла обидеть его отказом, будто ей неприятно есть в его обществе. Но она действительно уже давно съела свой обед и просто сидела в зале в нерешительности.

Вихрь пронесшихся мыслей заставил друидку задуматься о том, что цивилизация уже начала оказывать на нее пагубное влияние. Слишком много лишнего, напускного... Словно, она теряет себя и свою связь с природой и естественностью. Так что именно сейчас, в эту самую минуту, Кетра решила, что будет вести себя непринужденно и перестанет заполнять голову неведомыми прежде предрассудками.
- Можете угостить меня выпивкой, - признаться, это будет вторая кружка хмельного. Так много друидка прежде не пила. Ну, ей вовсе не обязательно пить все залпом. - Что ж, будет интересно узнать, в какой помощи нуждаются люди этой деревни. Мир полон несправедливости. Порой я чувствую, что равновесие вот-вот пошатнется, но ловлю себя на мысли, что это просто влияние городской жизни. Что люди в городах постоянно ходят по краю пропасти, рискуют жизнями каждый день. Но теперь вижу, что есть создания во Вселенной, такие как вы. Посланники Богов или Провидения. Вы удерживаете несчастных от падения. Вы сохраняете равновесие здесь, в цивилизованном мире. Так же как мы, созидаем Природу и защищаем ее от вторжения. Мы чем-то похожи...

Возможно, тепло постоялого двора, хмель в жилах и простая беседа так повлияли на Кетру, но она сама не заметила, как разболталась и закидала Балдуина своими умозаключениями.

На мгновение Кетра остолбенела от такого натиска. Слова застряли в горле, а глаза чуть ли не заслезились от несвежего дыхания огра.
- Не сожрешь! - вдруг выпалила друидка выпрямляясь навстречу ужасной морде. - Я дам тебе больше еды, чем я и вон тот мелкий худосочный гном. Много! Много-много еды. Свежего сочного мяса.

Девушка причмокнула, словно бы глотая набежавшую слюну. Она прямо смотрела в глаза огра, выискивая в них искру понимания и заинтересованности.
- Я знаю, где есть много мяса и добуду его для тебя уже сегодня. Свежая дичь, сколько захочешь. А позже ты отведаешь мяса летающего ящера. Он такой большой, что в твоем животе быстро закончится место, но мяса хватит на много дней. За это ты чуточку мне поможешь. Как тебе такое предложение? - Кетра искренне надеялась, что огр захочет разузнать подробности и задаст вопросы.

Всю дорогу Селия фантазировала о предстоящем деле. Она перебирала в уме самые разные способы получения секретного рецепта и большинство безжалостно отметала. Например, идея устроиться в поместье на службу была забракована, как самая неэффективная. А вот возможность попасть к Колашу на прием в образе знатной дамы все больше занимала Селию. Не зря же она купила себе вечерний наряд. Но кем же ей представиться? Какая причина могла заставить девушку в одиночку отправиться в путь, чтобы навестить знаменитого пекаря? Может быть, она хочет лично заказать какой-нибудь неповторимый торт? Может, она хочет, чтобы на торте был ее портрет? Может, она желает учиться кулинарии у мастера, но знатные родители против такого увлечения? А может, она ехала совсем в другую сторону, но заблудилась? В таком случае, как объяснить, что она одна? В конце концов, можно придумать слезливую историю о том, что родители хотят выдать ее замуж за богатого старика, и она решилась сбежать из дома и заплутала, попав сюда вовсе ненамеренно. Некоторое время Солисити потратила на то, что вспоминала все знатные семьи, с которыми ее отец был в дружеских или деловых отношениях. Желательно не из столицы и не слишком знаменитых. Ей нужна была фамилия и общее представление о делах и связях такой семьи.

Селия так ничего и не решила, когда прибыла в Асминстер. До поместья Колаша оставались считанные километры и здесь, пожалуй, пора было начинать свою игру. По крайней мере, снять номер, переодеться в хороший костюм и отужинать в общем зале, слушая, наблюдая и расспрашивая местных о всяких полезных мелочах. Весьма неплохо было бы завести знакомство с двумя благородными дварфийками. Вдруг они держать путь из поместья? Или наоборот - туда. Стоило вести себя скромно, но с достоинством.

Отыскав глазами хозяина постоялого двора, Селия улыбнулась и подошла.
- Любезный, есть ли у вас свободная комната? Мне крайне необходимо привести себя в порядок после долгой дороги, - девушка картинно вздохнула и изящным жестом убрала со лба выбившуюся прядь волос.

Запустить бы в наглую зеленую морду огненный шар. У Кетры внутри все клокотало от гнева и возмущения! Но проклятый дракон был прав, дьявольски прав. Он им не по зубам. Сейчас, во всяком случае.

- Зачем тебе это? Зачем ты все это делаешь? - друидка развела руками, как бы обводя ими плато - кровавую лужу, мертвого дракончика, разбросанные вещи. Она ведь действительно не понимала, какие планы у Ти Сая. Зачем разносить весть о его появлении в этих местах? Зачем пугать людей? В конце концов, могут найтись те, кто захочет с ним расправиться. Да, к примеру, она и тифлинг с эльфом. Они ведь не отступят. Кетра точно не собиралась сдаваться. Если придется, она готова была отправиться обратно в свой лес, чтобы собрать больше своих братьев для битвы. Или найти другой путь...

Запах крови сильный, свежий и волнующий пантеру, но отвратительный человеку. Кетра с печалью в глазах смотрела на оставленные полудраконом тела, отчасти чувствуя вину, что не нагнала его раньше. Возможно, тогда удалось бы избежать новых жертв. Но когда девушка-друид перевязывала раны двум мужчинам, которые явно сражались с Ти Саем, она пришла к выводу, что шансов убить его в одиночку у нее не было. Разве что, застав врасплох. На миг Кетра задумалась, а не бросится ли прямо сейчас по следу убийцы? Он мог быть ранен и ослаблен. Но девушка решительно отмела эту мысль - она не могла оставить умирать раненых.

Поддерживая огонь в костре, Кетра ждала, когда очнутся мужчины и предавалась тяжелым мыслям. Слишком много зла и смертей. И неизвестно, что принесут в ее мир эти путешественники, когда придут в себя. Что они делают здесь и каковы их намерения? Эльф, как представитель народа, почитающего природу, вызывал больше доверия, а вот второй воин... Кетра никогда не встречала тифлингов, но конечно слышала об их дурной славе. Впрочем, она не стала судить заранее. К тому же, подбадривал тот факт, что эти израненные мужчины не смогу причинить ей вреда в таком состоянии.

Услышав, как повернулся тифлинг, девушка медленно встала и подняла свой посох с земли. Она смотрела на воина настороженно, но спокойно. Подняв свободную руку в приветственном жесте, Кетра сказала на общем языке:
- Ты понимаешь меня? - сделав паузу она продолжила. - Хочешь пить?
Девушка аккуратно извлекла из своего рюкзака флягу и сделала шаг к лежащему тифлингу, ожидая его ответа.

Первые несколько секунд после пробуждения Селия не могла сообразить, где находится, но в следующее мгновение ее губы растянулись в улыбке. Она все еще не могла привыкнуть к тому, что ее образ жизни так круто поменялся. Теперь по утрам перед глазами возникал не обшарпанный протекающий потолок покрытый пятнами плесени, не облезлые стены ее маленькой каморки с крохотным чердачным окном, а скромное и ухоженное помещение с ровным потолком и стенами, с нормальным окном, по которому стекали капли дождя и даже с вполне приличной кроватью, с которой не хотелось подниматься. Поэтому Селия сладко потянулась и перевернулась на другой бок, предаваясь приятным воспоминаниям и волнительным мыслям, связанным с предстоящими событиями.

Ей все еще не верилось, что она ушла из Гильдии. Причем сделала это без предупреждения. Ну, а как иначе? Просто так ее не отпустили бы, а решаться надо было быстро. И девушка решилась без всяких сомнений, как часто делала по жизни. Только она надеялась, что не пожалеет об этом, как когда-то пожалела о том, что связалась с Тони и покинула родной дом. Но тогда она была совсем юной и пылкой, не то, что сейчас.

Не стоило долго разлёживаться в постели. Селия должна произвести хорошее впечатление на нового работодателя- быть собранной, серьезной, внимательной, опрятной. Такой она и являлась, работая на Гильдию, но ко всему прочему, Солисити обычно не церемонилась с соратниками, была неприветлива и молчалива, порой высокомерна и неуступчива. Все это не подходило для сегодняшней встречи и для человека, который ее нанял. Так что Селия решила держать себя в руках и не показывать свои не самые приятные качества. Она умылась, оделась, причесалась и с волнением, которое умело скрывала, приготовилась к серьезному разговору.

Когда-то в детстве Линдли мечтала увидеть большую воду. Ту, что зовется морем или океаном. Она слыхала о планетах, где вода в изобилии и нередко представляла себя там. Как это - плавать? Жительница подземелий, а впоследствии пленница песков и путешественница по самым непригодным для существования местам, Лин порой возвращалась мыслями к детским фантазиям. И вот, мечты сбылись... Только она уже не рада.
- Как трудно мне угодить, - с горечью говорила девушка Птице, своей неразговорчивой спутнице. - То хочу жить, то вдруг страстно желаю умереть, потом снова передумываю. То мечтаю о свободе, стремлюсь к ней из последних сил, то вдруг понимаю, что это не свобода вовсе... Вот, мечтала океан увидеть. Смотрю... и меня тошнит!
Отчаяние все больше овладевало Линдли. Она не понимала намерений Вейдера и этого его жеста - забросить ее куда-то подальше, наградив наследником. Да, она уже все поняла, она ведь женщина. Так вот, зачем? Для чего? Произошло ли это случайно, или Темный лорд этого хотел? Ребенок ему нужен для чего-то? Или наоборот, он хотел избавится от него, но не решился уничтожить своими собственными руками?
И это еще пол беды. Решать проблемы следовало по мере их поступления. Ребенок еще не появился на свет, чтобы думать о его судьбе. И все же, сама мысль, что вскоре она станет матерью, если не умрет раньше, не вселяла ни капли радости. Она вообще ничего не знала о материнстве, о родах, о воспитании и уж точно не планировала размножаться в ближайшее время. И тут - на тебе! Конечно, в сравнении с мучительной смертью, которую она ждала, подобное интересное положение казалось подарком судьбы - она жива, в относительной безопасности и у нее есть время и силы на то, чтобы найти выход из ситуации. Но Лин не могла смириться с мыслью, что в ее жизни может появится ко-то, кого она не ждала и не звала. Обуза в общем-то. Дитя насилия. Сможет ли она вообще смотреть на ребенка?
Упаднические мысли все более захватывали Линдли, а местные пейзажи и погода лишь добавляли тоски. Но в конце концов тви'лека взяла себя в руки.
- Будет ребенок или нет, я поступлю по совести. А пока, не стоит тянуть, надо действовать. Я джедай все-таки, я с этим справлюсь.
Уж два месяца пролетели, как унылый монотонный сон - в бездействии и бесплодных попытках что-то понять. Еще немного и наемница зачахнет здесь и превратится в бесплотное прозрачное существо Незримого мира. Нет уж! Пора браться за голову.
Линдли давно не заглядывала в Желтую реальность. Существовала ли она только в критических ситуациях? Или была всегда? Что сейчас происходит с ее армией гриммерсов? Мысль о спасенных ею наркоманах Темной стороны затронула то светлое в ее сердце, что считалось ее же оружием. И Лин подумала с горькой усмешкой,что будет хорошей матерью, ведь она смогла полюбить этих несчастных уродцев и беспокоилась о них даже сейчас, на краю Вселенной. Возможно, они смогут ей помочь... И Скайхок! Где ее наставница? Что с ней стало? Как же Линдли хотелось поговорить со своей птицей. Ведь ее материальная спутница не только не отвечала на ее вопросы, но еще и всячески препятствовала во всех попытках тви'леки сбежать с этого острова.

Тело Линдли выгнулось дугой, интуитивно отстраняясь от насильника. Дать ему любовь? Всерьез ли он? После всего, что он сделал у нее на глазах! Всеми фибрами души она хотела избежать этого, укрыться от всего... но куда ей было деваться?
Появление Джерри изменило все. Его отрешенный вид, меч в его руках, последние его слова, все вновь говорило в пользу прежней стратегии. Отрешиться от гнева и принять существо со всеми его желаниями. Когда-то ведь даже сам лорд Вейдер был простым человеком. Да, именно человеком, судя по его рукам, губам и фигуре. Он был чьим-то сыном, был ребенком, потом юношей... Вот этот человек и стал заложником Темной стороны, узником чудовищного тела с маской монстра. Этот человек, быть может, и вправду желает вновь испытать забытые им чувства. И если он их испытает, то возможно, уже не захочет брать ее силой.
Линдли зря побеспокоила образ Джерри. Ей следовало с самого начала избрать другую тактику.
- Прости Джерри, - с комком в горле проговорила Линдли. - И спасибо тебе.
Взглянув виновато на лежащую птицу, девушка отбросила меч в сторону. Она раскинула руки, словно готовилась обнять монстра, ринувшегося к ней.
В реальном мире пленница ненадолго замерла, пытаясь настроиться на другую волну. Попробовать представить перед собой Туркаса? Нет-нет... Она будет представлять себе Вейдера таким, каким он мог быть, не выбери он служение тьме. Мужчиной, не лучше и не хуже других. Любовником. Любимым. Лин вздрогнула, обмякла наконец и робко ответила на поцелуй.

"Так и есть, так и есть, - метались мысли в голове Лин. - Я всего только девочка, я не играла, но действовала по наитию. Я не знаю ничего. Так ничего и не поняла. Но если это правда, если для того, чтобы идти путем джедая нужно отдаться врагу, а полем боя сделать постель, то шло бы оно все к сарлаку в пасть!"
Никогда, НИКОГДА, Линдли безропотно не позволит брать ее силой, против ее желания. Она уже чуть было не стала рабыней, но немалой ценой вырвала у судьбы свою свободу и сейчас, ради призрачной победы, путем совокупления с этой мерзкой машиной, не собиралась поступаться самым главным принципом своей жизни. Ей удалось избежать этого в ситуации с штурмовиками, а гриммерсы, как ей казалось, любили ее как мать. Ее энергия, ее женское начало, ее природная доброта, вот что помогало ей достигать цели. Но не ее сексуальность и не похоть тех, кого она спасала. Так думала тви'лека, но теперь начала сомневаться. Вообще, все представление о Силе рушилось на глазах. На место страху и отвращению снова пришла злость. Линдли злилась на всех - на тех кто преследоал ее, на тех, кто не уберег ее, на тех, кто сейчас был в лучшем положении, даже на тех штурмовиков, которым удалось сбежать... а ей нет. Злилась на гриммерсов, которые трусливой толпой не встали на ее защиту. Но особенно она злилась на птицу Скайхок, что своими запутанными ответами так и не научила ее, как противостоять совершенному злу. Которая не подготовила ее к этой встрече, и наконец, не рассказала о самом главном - о том, что путь джедая это насилие.
Никогда она не просила для себя каких-то необычайных способностей, никогда не желала быть чувствительной к Силе, никогда не хотела играть в эти игры и искать выгоды для себя. Ее несло, словно потоком, по пути джедайства, и никто не объяснил ей правил.
Наемница знала, что Вейдер уже в курсе ее размышлений, что он до жути противен ей, как всякий насильник жертве. И в порыве отчаяния, одиночества и злобы Линдли закричала в своих мыслях, обращаясь к птице Скайхок:
- Ну, где ты! Где ты сейчас! К чему были все эти тайны? Все твои недомолвки! Чего ты добивалась? Да! Я не готова, я не та, кто готов пройти этим путем! И если в твоем арсенале нет другого оружия, другой подсказки, то тогда... прощай!
В своем помешательсвте Линдли не остановилась перед искушением бросить несколько фраз и лорду Вейдеру:
- А ты, проклятый извращенец, похотливый ублюдок, сразись со мной с мечом в руках, а не... не... Тьфу! - Линдли плюнула в пустоту, представляя перед собой черную маску. - Я не товар, и моя свобода для меня дороже всей твоей Империи!!!

Быть может, есть что-то похуже смерти. Например вечные муки, нескончаемые терзания, не проходящий страх ожидания. Снова и снова зависать над этой бездной и не достигать развязки. Когда уже начинаешь думать: "Уж лучше смерть! Скорее бы пришел конец! Убей меня! Убей..." Зависнуть в этой самой вечности перед Величайшим страхом. От такого рано или поздно сойдешь с ума и это будет равносильно избавлению. Но сама мысль о том, через что придется пройти!..
Все это промелькнуло в голове тви'леки после слов Вейдера. Секунды она была в замешательстве, не понимая, чего он хочет. Что же ему надо? Информация? Не такой уж ценный она источник... Или ему нужна ее сила? Да, этот человек, а может уже совсем и не человек, мог бы стать ее господином и даже учителем. Наконец, объяснить ей все, задать направление. Это даже очень подошло бы ей, не так ли? Дерзкая, бесстрашная девчонка, взломщица, наемница, убийца. Никаких привязанностей. Разве что... Да что там! Не так уж давно появились в ее жизни друзья, чтобы погибать за них от рук самого Дарта Вейдера. Но нет, нет. Она не была такой. Она просто НЕ БЫЛА ТАКОЙ, какой мог бы описать ее случайный знакомый или бывший компаньон типа Дальена. Она спасла гриммерсов. Она пыталась спасти Палача. Она пыталась спасти шутрмовиков. Она Спасительница. И теперь сила, находящаяся у нее внутри, посылает ей новое видение - новый сигнал. "Воспользуйся им, - шепчет Сила. - ОН медлит. ОН сомневается". Но как? Как? Лилек ее раздери!
Прикосновение Дарта Вейдера было омерзительным, особенно, когда холодная перчатка коснулась лекку. Лин чуть не передернуло. Но она вспомнила, что прежде, в любой опасной и непонятной ситуации ей нужно было лишь улыбаться и раскрывать свои руки навстречу врагу. Она очень сильно сомневалась, что это поможет ей в противостоянии с самым могущественным ситхом, но что еще она могла сейчас?
Рот Лин приоткрылся, но слова застряли в горле. Она судорожно сглотнула и хриплым голосом проговорила:
- Снимите повязку с глаз, - она старалась казаться безропотной. - Прошу... К чему она?

И вдруг такая злость охватила Линдли, что ей захотелось зарычать! Она живо представила все, что перенес когда-то Джерри, попавшись в плен имперцам, она снова увидела Герхарда скрученного чудовищем, страх и ужас в глазах Арджи, а потом погибающего Грифона, и всю свою боль. Сколько всего натерпелись близкие ей люди от этого монстра? Бездушный холодный убийца, безжалостный слуга Императора. Повелитель боли. Ее нелегкая смерть. Терять нечего... Тви'лека чуть не задохнулась от переполнявшего ее гнева. Она прекрасно понимала, что он все чувствует.
- А что? - с вызовом выпалила она. - Может, попробовать? - ее рот растянулся в искусственной улыбке, пересохший язык прошелся по верхней губе. Тви'лека так повела своими бедрами, как это умеют только самые искусные танцовщицы Рилота, рабыни конечно.... - Это ты называешь совращением, мерзкий подонок?
Она хотела бы вернуть последние свои слова и затолкать их обратно себе в глотку - так страшно ей стало. Ведь она подписала себе смертный приговор. И если раньше она могла еще рассчитывать на какое-то время, на разговоры, на это благосклонное - "девочка", то уж теперь наверняка Вэйдер прекратит бессмысленный допрос, и заставит дерзкую пленницу корчиться, как букашку на раскаленном песке, а потом и вовсе размозжит ее хорошенькую головку своим могучим кулаком. Линдли стиснула зубы и вся напряглась в ожидании расправы.

Она хотела кричать от отчаяния, хотела биться в истерике и забыться от бессилия, позволить плите раздавить себя, но она не могла... Ни в Мире Тьмы, ни в реальности. Прикованная к машине, Лин была способна лишь стискивать зубы, пропуская сквозь тело электричество. А внутри корабля, в колодце, ее придавливала плита. Так что же делать? Бросить все, оторвать руку от рубильника, прекратит эту боль и бежать... Плевать на все. На то, что Аржди и Коулс в шаттле, что лифт может отключиться, а дверь закрыться, что Герхард погибнет, отвлекая того пришельца, что появился в коридоре.
Она не спасла себя, так зачем ей спасать тех, кто помогал ей не по своей собственной воле, тех, кто отрезвев от наваждения, убил бы ее не раздумывая. Или все же она заблуждается? Может, она и для них Спасительница? Может она попала сюда неспроста, а ради того, чтобы спасти их. Вот именно их, оставшихся в живых. Вырвать из плена системы, из рядов имперских шутрмовиков, которые не знали иной жизни, кроме как выполнять указания начальников. Рабская жизнь. Разве нет? Может, это и есть ее предназначение? Так или иначе, иного выхода не было... Леденящее душу присутствие кого-то постороннего в их коридоре, а также полное отсутствие каких-либо сил, ставило крест на идее прорваться в ангар всем вместе. После того, как штурмовики жертвовали собой ради успеха и безопасности Линдли - сражались с монстрами, отбивали от нее многоножек, падали замертво в реальном мире, она не могла уже рисковать благополучием всех из-за страха смерти. В ней зародилось нечто новое. Самопожертвование, должно быть. Без сожаления, без страха, с каким-то даже безразличием Лин решилась, немного удивившись, чуть испугавшись своей же собственной отрешенности. Она приняла всю неотвратимость последствий своего решения. Лишь на мгновение перед глазами в каких-то красных отсветах, порожденных нестерпимой болью, пронеслись события последних дней - Джерри, Терек, Гиа'Лис, Террикс и где-то там далеко-далеко, словно в прошлой жизни - Туркас. Она их больше не увидит, а они ее. Зато... зато... она спасет штурмовиков. Хоть кого-то спасет! Ради этого и умереть не страшно.
- Б-б-беги Герхард! - прорычала Линдли сквозь зубы. - Беги без... без меня. Я об-бе-ещала, я с-с-спасу вас...
Собрав самые последние остатки сил наемница рявкнула, чтобы хоть как-то подстегнуть светловолосого шутрмовика:
- Ну же! Скорее!!! ты должен! - девушка дернула ногой, чтобы парень быстрее отцепился и бежал в лифт. - Они в шаттле, ждут тебя! Я вас спасу!
И снова закрыв глаза Линдли юркнула в щель, под тяжелой плитой, туда, где как подсказывала интуиция, должен был быть ангар и шаттл.

Как можно быть такой самонадеянной? Такой глупой? Линдли оправдывало только то, что она ничего не знала о тех силах, что вступили в схватку между собой. Успех вскружил ей голову, и кажется, она возомнила себя настоящей Спасительницей и умелым джедаем, но все это время действовала по наитию, ничего не понимая. И, конечно, палач не собирался так просто сдаться. Совершенно очевидно, устройство на его голове блокировало посылаемые тви'лекой сигналы там, в Желтой реальности. Ей было безмерно жаль хрупкого человека, которого вновь поглотил паук. Ей стало в два раза страшнее, чем прежде, когда появился труп и вместе с ним мертвый паук. Она даже пожалела, что не взяла принесенный птицей Скайхок меч - ей хотелось защищаться. Это был всего лишь инстинкт, вызванный страхом. Казалось, все потеряно...
Но стоило ей взмолиться о помощи, как она тут же получила ее. И это были не гриммерсы, а те самые механические существа, олицетворявшие в Желтой реальности шутрмовиков. Да, она уже немного разобралась во всем этом безумии и понимала, что бой ведется в двух мирах. И кажется, она начинала понимать, почему дроиды решились ей помочь. Они ведь были обычными людьми там, внутри своих белых доспехов. Они не были ситхами, но возможно тоже подвергались влиянию темной стороны. Кто знает? Уж точно не она... Во всяком случае, они что-то чувствовали и тоже жаждали спасения, даже не подозревая об этом. Так или иначе, по своей воле или нет, но они помогли ей. Если бы только Линдли понимала всю суть происходящего, то тут же принялась удерживать перевес сил на своей стороне, но пока она испытывала только неимоверное облегчение и сумасшедшую благодарность этим людям-машинам. И штурмовикам, разумеется.
В Желтой реальности по щекам Лин побежали настоящие ручьи слез. Предел нервного напряжения был ею достигнут, казалось не осталось никаких сил.
- Спасибо... спасибо, - бормотала она, чуть пошатываясь на нетвердых ногах. Она хотела обнять всех механических людей разом, в большей степени даже не из благодарности, а от своего бессилия. Хотела просто повиснуть на ком-то и перевести дух. Но они итак держали ее за руки, не давая упасть.
В реальности, в комнате пыток Линдли, тяжело дыша, смотрела на своих спасителей широко открытыми глазами. Ее трясло, а в горле стоял ком. Было ощущение, что она сейчас упадет в обморок. Ей уже давно казалось, что она вот-вот съедет с катушек, но раз за разом испытания оказывались все тяжелее, а она все держалась, все куда-то неслась. Внезапное джедайство засасывало ее все глубже в круговорот событий одно другого тяжелее. Так вот, сейчас Лин явственно ощутила, что это предел. Она все еще чувствовала мерзкие прикосновения живого мертвеца. Его слизь была размазана по ее телу, а перед глазами мелькали смертельные лучи. И даже то, что дыры от прошедших сквозь тела импульсов еще дымились и красноречиво говорили о том, что враг повержен, нисколько не успокаивало. Ведь это был не конец. Только начало. И последней надеждой тви'леки была кучка растерянных штурмовиков, которые вот-вот могут очнуться от своего умопомрачения и в сердцах пристрелить и ее.
- Помогите мне! - выпалила Линдли, протянув руки вперед. Пусть схватят ее. Пусть прикасаются сколько хотят. Одной ей все равно не сбежать отсюда. - Уведите меня отсюда. Пожалуйста.
Наемница вдруг вспомнила, что стоит полуобнаженная и огляделась по сторонам в поисках одежды, но ее комбинезон был безнадежно испорчен. Чем она могла прикрыться? Идеально было бы попросить одного из штурмовиков отдать ей свою амуницию, но пока что она не понимала насколько те готовы идти навстречу. Стоит ли повлиять на них еще сильнее через Желтую реальность? В любом случае, Линдли необходимо было выяснить еще один вопрос там... Она вернулась туда, где являлась Спасительницей...
- Я хочу взглянуть, - обратилась Линдли к людям-машинам кивая головой в сторону мертвого паука, поглотившего спасенного ею мужчину. Должно быть мужчина тоже погиб... Но, что если это не так? Тви'леке почему-то безумно хотелось спасти его снова. Полный мольбы взгляд и жалобный вскрик не давали покоя. С каких пор она стала такой сентиментальной, что даже пренебрегает возможностью поскорее спастись? Надо убедиться, что он погиб вместе с пауком и точка. А уж после этого наемница попробует послать волну чудодейственной энергии на своих спасителей, хоть и подозревала, что это на них не особо влияет.

С открытой неприязнью смотрела матушка на бога языческого. И отчего только до сих пор земля христианская терпит эти отвратительные отталкивающие пережитки прошлого? Может для того, чтобы люд простой, поглядев на такое уродство, бежал скорее в избы и преклонял колени в красном углу пред ликами святыми, наделенными истинной красотой. Прося защиты от страха, вырывающегося из темных углов, из-под земли и расплодившегося повсюду на Руси, что погрязла во тьме.

Новый уговор, быть может, страшнее прежнего получился. Велес был так близко, что молния могла бы сразить его или покалечить... или Данькина пуля... Но матушка больше обрадовалась за Маринку, нежели испугалась за судьбы других безымянных пока девиц. Обняла она девку крепко да к Василию отправилась, чтобы руки к ранам его приложить.

Оказавшись снаружи, Линдли онемела от ужаса и омерзения и остановилась в нерешительности. Зверя не было видно, но через несколько мгновений стало пугающе очевидно, что красавец-грифон погребен под грудой механических тварей, смутно напоминавших карликов из Желтой реальности. Незримый мир продолжал пугать своей несуразностью и причудливыми, ни на что не похожими искажениями действительности. Все это нисколько не вязалось с миром обычным и продолжало повергать Лин в шок. К такому, казалось, невозможно было привыкнуть.
- Боги праведные, - прошептала наемница, обращаясь то ли к богам своей родины, то ли к тем, что покровительствуют Татуину. Она сама не знала. Подозревала даже порой, что нет никаких богов во всей Вселенной. Но что же тогда такое нависало своей исполинской громадиной над пустыней? Чудовищный механизм - порождение темной стороны? Гигантская машина Темного лорда? Плод его воображения? Если Вейдер руководит всеми призванными им существами, то почему после его ранения существа не ослабели? Нет времени размышлять.
Преодолевая предательскую слабость и дрожь, Лин побежала ближе к шевелящейся горе, терзающей внутри себя ее спасителя. Но что же делать?
- Оставьте его! - закричала тви'лека и даже не расслышала свой собственный голос. Да и хорошо, что не услышала - глупо было кричать? Что она может сделать? Еще раз призвать Силу? Светлую и добрую... Или... или самой управлять ею?
- Дай мне сил... - выдохнула девушка и остановилась. Сжав кулаки и зубы тви'лека представила себя огромной машиной, не уступающей размерами горе, образованной ярящимися существами. Чем-то похожей на тот танк вдалеке. Она настолько сильно сжала челюсти, что на скулах появились желваки, а ногти впились в ладонь и рукоять светового меча - все силы свои она вложила в этот образ и неумолимо двинулась вперед - крушить и сметать на своем пути прислужников Вэйдера и Темной стороны.

Мирослава очнулась ото сна, как от обморока. Голова точно чугунок тяжелый, все нутро болит, губы пересохли, глаза не разомкнуть. Надобно расходиться немножко. Выскользнула из дома Прохора на воздух свежий, умылась колодезной водой, начала в себя приходить и навалилось... События прошлых дней одно за другим легли на сердце тяжелыми плитами. И не верилось, что все взаправду произошло. Может, приснилось?
Матушка бессильно опустилась рядом с колодцем, сгорбилась, словно придавленная чем-то и уставилась в землю.
- Нет, не приснилось... - прошептала она.
"Господи, как допустил ты это все? Как?" Внутри росло какое-то неведомое и чуждое монашке ощущение. Но не то сомнение, которое возникло, казалось бы, уж сто лет назад, у Лукоморья. Когда с котом о Боге говорили. Нет, сейчас было не сомнение, а пугающая уверенность в том, что Господь, как и Солнце покинул этот мир. А иначе, как мог он допустить все это? Перед глазами встала ужасающая картина разоренного храма. Труп Настасьи. Развалины города. Забава, лежащая на земле. И у Мирославы дыхание перехватило от ужаса. Не сон! Горькая правда!
- Господи, не может быть... - побелевшими губами прошептала она. - А как же молнии? Как же прозрения мои? Но не мог же ты допустить такое! Ты же не допустил тогда... в Залесье... А сейчас допустил. Почему?
Прежде, герои выходили победителями из любой битвы. С потерями, но с Божьей помощью все обходилось, приходило чувство выполненного долга. А сейчас ничего этого игуменья не испытывала...
Растерянность, страх, непонимание овладели матушкой. А вслед за этим пришел гнев.
Как-то слыхала она одну мудрость - сердиться на Бога можно, он поймет. Но она подозревала, что и сердиться больше не на кого. В груди словно дыра образовалась и трудно стало дышать.
"Зачем все это? Зачем их поход?" - повторились в голове Мирославы нехитрые мысли Фоки Чернго. Изменится ли хоть что-то в сердцах людей, когда Солнце вернется на небо? Прогонят ли ласковые лучи страх, зависть, ненависть и злобу? Станут ли люди добрее, будут ли следовать заповедям, коли Бог покинул этот мир?
В полном смятении матушка последовала за остальными героями на место встречи Трояна И Василия. Она шла отстраненная и бледная и даже не заметила новую руку Маринки, и даже не перемолвилась ни с кем и словечком. Только когда княжич за благословением подошел, очнулась вдруг, по волосам его рукою провела и тихо сказала:
- Благослови Господи раба твоего Василия на честный поединок, - перекрестила его и вместо дальнейших слов молитвы добавила от себя. - Держись Васенька. Твоя правда. За любовь, за... веру нашу.

Матушка ни на что не обращала внимания, только твердила без остановки "помоги". Может, потому и не клеилось...
Выстрелы заставили ее отвлечься и поднять голову. Где-то недалеко продолжали кружиться тени и трудно было что-то разобрать. Одно ясно - три уставших героя против живучей твари, без конца создающей копии себя. Василий и Маринка лежат в обнимку, словно бы просто решили отдохнуть на лугу иль на стоге сена... Скольких друзей она готова еще потерять, пытаясь вернуть к жизни Осьмушу? Хоть другом из оставшихся на ногах Мирослава могла назвать, пожалуй, только Фоку, в душе теплилась надежда, что и Чернавка с княжичем еще живы, а значит надо все силы бросить на расправу с Шепотом.
- Прости Осьмуша... и Оленка, - матушка отняла руки от шеи кощеевича и поднялась во весь рост. - А ну, посторонись! - закричала она во весь голос и взмахнула руками с такой силой, что еле удержалась на ногах. - Отправляйся в ад!!!

За порогом собора матушка Мирослава остановилась, как вкопанная. Губы ее приоткрылись несколько раз беззвучно, словно она была рыбой, вытащенной из воды. Мысли мучительно ворочались в голове, вызывая только боль, но не давая ответов, не позволяя достигнуть понимания. Вот Шепот, устроивший бойню, надругавшийся над святая святых. Вот герои, бьют этого Шепота. Вот Осьмуша, выхватывает топор у своего приемного отца-кощеевца. Вот он кричит, чтобы все остановились. Говорить собрался. А чего говорить? Что тут можно сказать?!?!
Руки игуменьи затряслись и сами начали подниматься вверх, словно бы против ее воли. Еще секунда и с потолка на голову Шепота сорвется молния. И Мирослава была уверенна, что ей даже не надо знать, какой из многочисленных Шепотов настоящий - Господь найдет цель. За ТАКОЕ злодеяние Господь сам сойдет с небес и сотрет в порошок хладнокровного убийцу. А иначе как?...зачем?...почему?
Руки матушки остановились на уровне ее глаз. Она посмотрела на свои ладони удивленно и немного отрешенно.
- Где же ты, Господи Иисусе Христе? Боженька, миленький? - прошептала тонким голосом, словно заблудший ребенок. Прошептала и руки опустила. Видать, всему свое время. Видать не молнии сейчас нужны. Может, другое чудо? Нужно, очень нужно чудо. "Слышишь, Господи, миленький? Дай нам чудо!"
Соловей кровью истекает. Остальные тоже... Ринулась Мирослава вперед, спотыкаясь, чтобы успеть сделать хоть что-то, покуда Осьмуша будет слово держать.

- А мне боязно что-то, - ответила Мирослава Оленке и посмотрела в ту сторону, куда почти все герои ушли. Потом к Фоке обратилась. - Ты иди, иди Фокушка. Вдруг чего? Хотя... погоди.
Матушка встала, как можно более проворно, чтобы татя не задерживать долго. Не спрашивая разрешения, взяла руку Черного и коротенькую молитовку прочитала. Видела она, что Фока весь бит перебит и хоть и делает вид, что все ему, как с гуся вода, а поди страдает от боли. Неужель она отпустит его израненного на новую битву?
- Должно теперь полегше быть. Ступай. Мы догоним.
Вернулась к Павлу и Забаве, посмотрела на них с тревогой.
- Думаю я, а не пригодятся ли молнии мои там, у монастыря? - покачала головой Мирослава, глядя на Оленку. - Там ведь и змей летает. А вдруг все-таки рожать надумает Забава? Ох и не знаю... Может вы со Златою справитесь, Олена? А?

С благодарностью посмотрела матушка на Фоку. Вот где кладезь смекалки. Все-то он видит, все-то знает. Никто про воду не подумал, а Черный уже тут как тут с водицею свежей. Принялась матушка губы засохшие княжеской четы краем апостольника смачивать. Пусть приходят в себя потихоньку. От горьких слов цыганки и от слов утешения Оленкиных делалось на душе все тяжелее. Отчего не могут люди смириться? Смирение - вот главная сила. Но это тяжело, очень. Чувство вины в угол не забьешь. Оно как червь проклятый точит нутро, выедает.
- Златушка, - тихо промолвила Мирослава, когда Оленка к Даньке пошла. - Я сейчас тебе скажу такое, от чего Господь мой сам бы молнии на голову мою грешную послал бы... Ты не прощай его, - кивнула игуменья на Павла. - Он и сам себя не простит. Может, забудет со временем, затолкает глубоко вину свою, но до конца дней своих кошмарами будет мучиться, ибо есть в нем совесть и ибо заслужил. И в тебе совесть есть. Ты тут из нас всех поди самая совестливая и... самая злопамятная. Но это не плохо, как по мне. Я себя на твое место поставила и знаешь, вполне возможно, пошла бы твоим путем. Никогда бы не забыла и не простила. Страшно это, страшно. И умереть хочется.
Мирослава утерла ладонью набежавшую слезу и посмотрела вдаль.
- Но ты не умирай Злата. Ты сильная, ты выдержишь эту боль. Пронесешь ее сквозь время. Не ради себя, нет. У тебя же еще детки есть, - голос матушки оборвался и стал сиплым. Всех, кому Бог детей дал, она считала счастливцами, просто потому, что сама в этом не преуспела. - Нужна ты им. О них думай! А коли и это для тебя не убежденье, так живи ради пользы. Ты умная, ты храбрая, ты сильная - неси это людям! В кулак сожми свою боль, свою вину, свое прошлое и держи! И на волю не пускай!
Судорожно вздохнув, матушка с грустной улыбкой посмотрела на цыганку:
- Не убедила я тебя?

В бессилии матушка упала на колени рядом с Забавой и с горечью подумала: "Неужели все напрасно?" Берегли, берегли и не уберегли. Жива еще девица, а поделать ничего невозможно. От безысходности хотелось рвать на себе волосы. Но свет надежды снова промелькнул - проснулась Оленка и, не думая о себе, тут же бросилась спасать тех, кому хуже. Матушка, так и не поднимаясь на ноги, подползла поближе к чародейке, чтобы в случае чего подсобить. Губы ее безмолвно шевелились в молитвах, а сложенные вместе ладони заметно дрожали.
- Господи помилуй, Господи помилуй... - шептала игуменья в страхе глядя на то, как уверенно действует Оленка и готовясь присоединиться в случае нужды.

- За Солнце и умереть не страшно... - выдала полушепотом Мирослава, когда речи повелись о жертвах. Ей не страшно - монашке одинокой, только и ждущей в глубине души, когда она на небесах с Иваном своим встретится. А не парню молодому, что только недавно в Загатье в объятиях своих девицу сжимал. Который живет сердцем, а не разумом. Вон, как ловко придумал - освободил воинство свое от зароков. И не то, чтобы придумал, а как-будто интуитивно поступил. От сердца, все от сердца у Осьмуши идет! А сердце у него доброе. Таким бы весь свой век целиком ходить по земле-матушке, людей одаривать теплом своим незатейливым. На секунду даже Мирослав подумала, что с легкостью поменялась бы с ним местами, если бы могла. Ее дело сделано, погеройствовала и хватит. Монастырь в хороших руках оставила. Знаниями она никакими особыми не обладает, чтобы кого-то учить и просвещать, а мудрости житейской люди и сами наберутся, кто она такая? Так и хотелось ей под звуки ликующих голосов крикнуть в небо - "Прими мою жертву кот!" Но коли Кот Ученый и вправду заведует их судьбами, то и мысли ее услышит. Кот или ее Господь Бог не оставят без внимания немой крик души.
Так и стояла игуменья с пылающим лицом и глядела сверкающими глазами то на разбегающихся кощеевцев, то на беседующих княжича и Осьмушу, еще не до конца понимая, что впереди ждет. И что совсем еще не закончено противостояние кощеевцев и героев.

Ох, не бабье это дело, кубарем вниз лететь, шишки набивая. В первый миг подумала Мирослава, что всё, конец... Но потом стало очень больно во всех ушибленных местах, и пришло не хитрое прозрение без всякой на то воли Господней, что жива она. И все остальные живы.
Постанывая, поднялась матушка, да одним ухом к разговорам прислушалась. Что же это Осьмуша говорит? Какие-то "его люди". Эк все поменялось вдруг! Другой он стал, не тот, что раньше. Она бы и не поняла ничего и ни на что не решилась, если бы не Василий. Отдал приказ - выполняй. Да и куда ей, бабе оглушенной что-то понимать? Приходится на Господа уповать. Прищурилась игуменья на Осьмушу глядя, точно душу его внутри тела хотела высмотреть - не удумал ли чего? Неужель и правда на сторону кощеевцев переметнулся? Не вводит ли в заблужденье героев? Посмотрела так недолго, да за Прохором отправилась к остальным. Напоследок сказала только княжичу:
- Береги себя Василий, - а потом одумалась и добавила, с надеждою на витязя орловского глядя. - И ты Осьмуша...

- Не родившийся, не крещенный, не по-божески это все.... - бормотала Мирослава, глядя, как Павел сына своего хоронит. Да, что там хоронит.... закапывает.
Жалко ей стало его, а цыганку еще пуще, но ненадолго. Давней болью отозвалось все внутри и несмотря на смертельную усталость, проковыляла матушка к могилке свежей и молитву начала читать.
А люди все не унимались , все спорили, все виноватых искали. А Полоцк горел, и время шло. Ничему не успела монахиня удивиться - ни событиям битвы за город, ни отсутствию руки у Чернавки, ни тому, что Осьмуша сын Кощея.
Игуменья устало смотрела на то, как скрутили Злату, как Василий вступился за нее, как Павел его остановил, как Маринка в спор ввязалась. И слова, слова, все слова... а потом вдруг страх пронизывающий, ни с того, ни с сего. Как оправилась Мирослава, руку к груди приложила и в сторону сада посмотрела, где дитя похоронено было, на Забаву бледную взглянула, и с огромным осуждением на остальных участников всей этой истории - на Павла, Прошина, его людей и Злату.
- Нелюди вы... - сказала она ни громко, ни тихо, и из глаз ее потекли крупные слёзы. Объясняться она не собиралась, да и не смогла бы она поделиться своими чувствами и мыслями с этими людьми, которым ребенка в могилу отправить, все равно, что страницу перелистнуть да на прежний путь вернуться. Впервые задумалась монахиня о схиме. Выбрать бы обет молчания, ибо никаких слов ей все равно не хватит, чтобы убедить собравшихся опомниться, смириться, пока не поздно. Оставалось лишь на Бога уповать.
- Господь воздаст вам по деяниям вашим. А я, жива буду, за тем прослежу.
С ужасом подумала матушка и о том, что ее кара господня тоже не минует за слабость ее и злобу на людей.
Слезы утерла рукавом, Даньке кивнул.
- Сейчас, попробую , - и отошла в сторонку, чтобы не слышать разговоры.

История Павла была ужасна, а сколько таких историй? Сколько душегубов перевидала матушка на своем веку, сколько бездушных слепых убийц, которым все равно, кого со своего пути убирать - мужчин, женщин, детей, монахинь... История - одна из многих, не первая и не последняя. И вроде бы говорит Павел, что кается, и вроде бы можно поверить, но не получается. С такой ношей на душе вернуться к прежней жизни невозможно, а Мирослава помнила каков был Павел на пиру, как встречал героев, как язвил. Было что-то фальшивое во всем этом. И лишь Забава казалась кристально чистой, по-настоящему пораженной и напуганной. Ее следовало защитить в первую очередь.
Немало удивил игуменью и Данька. Речи его были резкими и непримиримыми. Казалось бы, скромный и тихий, он не походил на себя и тем испугал матушку. А еще больше поразило ее его предложение.
- Да что ты такое говоришь?! - Мирослава к Забаве подошла и руку ей на плечо положила. - Не пугайся милая, тебе нельзя пугаться. Не слушай речи шальные. Я лично не допущу, чтобы тебе вред кто-то причинил. Сей же час начну молиться, чтобы Господь пролил свет на это темное дело. Простил тех, кто жаждет прощения, усмирил души жаждущих мести.
На Даню посмотрела:
- А ты, коли справедливости захотел, так предложи лучше суд устроить городской, за убийство. Пусть те, кто Злату смерти предать решил понесут справедливое наказание, - матушка на князя и его сына сурово посмотрела. - И пусть предстанут они перед людьми и Богом без чинов своих и положения. Вот это будет правильно. Но это опосля. Сейчас надобно Забаву защитить да выстоять против кощеевцев.

"Не уберегли!" - подумалось матушке первым делом, когда охотничья комната стремительно изменилась. И ведь не кощеевцы тому были виной, а Злата, цыганка, оказавшаяся и вправду ведьмой. И Троян... ухажер Маринки из Загатья. А Данька-то тут причем? Отчего решился в тайне помочь Злате в ее деле? Картинка в голове Мирославы пока все не складывалась. Да и времени на раздумья не было.
Что за колдовство такое, оживившее трупы, сменившее желтый свет на потусторонние блики голубого пламени? Неужель опять они в Изнанку попали? Одни вопросы без ответов.
- Колдовство, - ответила матушка, не нашедшая времени выложить все свое видение разом. Необходимо было сначала что-то предпринять. Разрушить чары, освободить Забаву, заключенную в чужое тело.
"Господь Всемогущий, развей темное колдовство. Покрый нас от сонма лукавнующих, от множества делающих неправду. Спаси и сохрани! Во имя Отца и Сына и Святаго духа. Аминь!"
Потом к Даньке поближе подобралась, и покуда Злата собиралась поведать какую-то страшную историю, зашептала:
- Это зеркало Злате дал Троян, тот что с Маринкой в Загатье танцевал. А Павел... Павел в чем-то перед ней виноват... Даня, что тебе Злата про это зеркало говорила? Зачем ты взялся его передать?

Мирославу удивляло, какие здравые решения принимал князь, несмотря на массу неудобств, как легко пошел на уступки и как быстро приводил задуманное в действие. Немалое влияние на Ростислава, кажется, оказывал воевода. Все произошло быстро. Вот, они уже оказались в пиршественной зале, от вида столов и вкушающих яства гостей у матушки заурчало в животе. Но мирские соблазны не могли отвлечь от важного, да и привыкла уже Мирослава думать о еде в последнюю очередь.
Реакция гостей на слова князя была ожидаемой. Но вот уж чего не ожидала матушка, так едких слов княжича. Особенно, когда тот упомянул черта. Так и хотелось ему сказать, чтоб язык прикусил, ибо вряд ли он своими глазами видал беса. А коли бы столкнулся с ним наяву, как героям пришлось уже не раз, то вряд ли стал бы на ветер такие слова пускать.
Посмотрела Мирослава на Павла осуждающе, брови к переносице свела, а когда тот шутить начал про их "не геройский" вид и вовсе головой покачала. Не в отца сын пошел. Избалованный верно... Учитывая обстоятельства, матушка не испугалась ответ держать пред монаршей особой. Вряд ли за дерзость ее бы сейчас кто-то осудил, а за спутников стало обидно.
- Вы верно еще очень молоды, раз судите о людях по внешнему виду. Но дай Бог, чтобы не пришлось вам судить о нас по нашим делам. Чтоб обошлось без этого... - матушка подошла к столу и уже с улыбкой кивнула Забаве. - Благодарю вас за вашу доброту. Не след отказываться от угощения, кто знает, когда в следующий раз придется поесть.

Ох, и тяжела доля проповедника. Особенно, если нужным опытом не обладать. Для Мирославы всегда это было сложно, ведь и ее путь к Богу был тернист и неоднозначен. Как тут дашь однозначный ответ? Да и Святое писание не станешь цитировать, особенно для таких молодых ушей. Но от матушки не укрылся взгляд Даньки, намекнувший на род его терзаний. Любовь...
- К вере по-разному приходят. Кто-то за любовью или от сердца разбитого, кто-то из страха смерти, кто-то с детства приучен. Только я бы не стала сравнивать любовь мирскую и любовь к Богу. Это все ж разные вещи. Хоть и то и другое от Него, - матушка вверх посмотрела, на небо. - Язычники же тоже верят, ищут защиты от своих Богов, покровительства, а в час отчаяния помощи. Кому-то достаточно договоров для надежности, кто-то боится их гнева. Богов так много... теперь-то я в этом убедилась, но вера моя во Единого не пошатнулась. Потому что, знаешь какое его отличие от остальных? Даже если ты не веришь, даже если сделки с другими заключаешь, он все равно тебя любит! Ибо он Создатель. Он любит и страдает за тебя и направляет на путь истинный. И если ты избегаешь его путей здесь - на земле, то все равно, рано или поздно, предстанешь перед ним. И он простит.
Матушка тяжело вздохнула. Ну, как убедить молодого парнишку не отворачиваться от Господа? Она и сама-то по молодости не слишком часто о вере думала. Исполняла общепринятые обряды и того ей хватало. В монастырь-то пошла только чтобы сбежать от мирской жизни, которая стала в тягость. И потихоньку, год за годом проникалась верой. А тут надобно всего только на один вопрос ответить правильно, чтобы не отвернулся Данька от Бога, чтобы взял крест и носил, уповая на него в час нужды.
- Так что, Данька, не нужно верить четно или нечестно, веру не измерить никаким мерилом. Просто прими как данность, что Он есть в твоей жизни, что Он любит тебя, несмотря ни на что. И если терзает тебя какое-то чувство, не стесняйся в безмолвной молитве к нему обратиться. И он сгладит боль, усмирит душу, а может и даст намек, решение... и станет легче. Просто легче. Ты действительно не будешь одинок - не важно, есть ли рядом спутник жизни или его нет.
Матушка тоже бросила взгляд на Маринку и Василия, а потом на Оленку и Осьмушу, через костер собравшихся прыгать. Счастье зыбко. Пока ты счастлив, ты о Боге не думаешь, но жизнь жестока. Сегодня идешь рука об руку с любым, а завтра - разлука. И вот тогда.... Не стала матушка более ничего добавлять. Если не убедительны были ее речи, стало быть еще не время. Сказала только:
- Ты хороший человек, Даня. Это твой стержень. Не потеряй его.

Вторая волна вопросов обрушилась на Хранителя. Мирославе бы подтянуться, уши навострить да слушать внимательно, но она пребывала в растерянности. Более того, душой ее овладевал страх. Не перед смертью, не перед будущим путешествием в царство Кощея, не перед участью миров, а перед неизвестностью. Только сейчас поняла она, что не знает ничего. Все годы, проведенные в монастыре она слепо верила в одно, а теперь ей открылось другое - то, о чем в священном писании не написано, а если бы было написано, то растянулось бы на тысячи страниц. Протест поднимался в ее душе. Мысли все не могли облачиться в слова, а только метались в голове обрывками вопросов и негодования: "Да, как же...? Да, что же...? Не может быть..." И даже начало формироваться совершенно дикое предположение - а что если лукавый все это время заманивал героев в свои сети, и Хранитель этот, оборванный кот, никто иной, как диавол во плоти? Собрал их всех, чтобы рассказать очередную сказку, никакого отношения к правде не имеющую, чтобы посмеяться в последний раз, пред тем, как отправить их всех на тот свет. Вот и сказочке конец. Сгинули герои на дальних берегах, а Русь так и не увидела Солнышка.
Сидела матушка мрачнее тучи, на огонь смотрела не моргая. Могла ли она позволить себе поверить в речи Хранителя? Ведь коли поверит, то поставит под сомненье все - от сотворения мира, до существования Царствия небесного .... Кто там на небесах-то над ними? Господь ли Иисус Христос? Ангелы ли светлоликие? Или неведомые Боги? Ведь и небо-то не наше, чужое. Кто же тогда на молитвы ее отвечает? Кто молнии посылает на врагов ее?
- Прошу простить меня, - вдруг сказала монахиня и решительно встала. - Продолжайте...
Сама же отошла в сторонку. Все равно слушатель из нее сейчас был никудышный, а получить ответы на свои вопросы Мирослава хотела немедленно. И если Хранитель не в силах был или не хотел объяснить ей все с толком и расстановкой, то испросит она милости у своего Бога. Собиралась она постоять за свою веру, хоть даже и перед самой собой.

Видно было, что ответ матушки ношу Данькину почти не облегчил. Ждал он чуда наверное, и могла бы она это чудо ему дать, коли б по настоящему того захотела. Коли бы даже просто дала добро на сию манипуляцию с рукой - поди в каждой деревне можно колдуна сыскать. Но имела ли она право давать подобные советы? Как ни хотелось ей помочь юноше, заблудшему в своих чувствах, не могла она... ну, никак. Итак приходилось постоянно глаза закрывать на непотребства, да такое признавать сущим, о чем раньше только в страшных сказках сказывали.
Но хотела Мирослава Даньку подбодрить.
- Ну вот, видишь? Справится твой мастер, приспособится. Может, еще на пути нашем долгом найдешь ты нужные и правильные ответы, какие я не смогла дать. Сколько еще чудес предстоит нам увидеть? Может, найдется способ не только руку Казимиру вернуть, но и проклятье с него снять, не прибегая к нечистым способам. Господь милостив, он видит истинные намерения человека, знает о чем души наши терзаются и в нужный момент посылает свою благодать.
Вспомнилась матушке встреча с ее супругом покойным - вот истинный дар Христов. Успокоил он ее душу. Но не стала она этот пример Даньке приводить. Надеялась, что итак поверит. На крест черный с сомнением посмотрела. Явление интересное - его б почистить, да посмотреть, станет ли снова темнеть... А потом подмастерье, вдруг, обнял ее, и тут подумалось игуменье, что это еще одна милость Господня. Не дал он ей собственных деток, но вот сейчас позволил испытать это теплое ни с чем несравнимое чувство радости от искренних объятий. Положила она руку на соломенные волосы юноши, представила на миг, что сынок это ее родной, аж слезы на глазах заблестели. Шмыгнув носом ответила:
- Конечно, давай упокоим эту руку, - уж весь обряд проводить над частью тела было бы даже грешно, но молитовку прочитать можно.
Еще об одном все-таки спросила матушка:
- Даня, а крест-то у тебя отчего так почернел? Хочешь, псочком да солью почистим?

Не хотела тварь умирать. Напротив, силы стала черпать новые из тела мертвого волка. Но это матушка увидала, как сквозь туман. Крики, отовсюду крики: "... благослови... целься... стреляй...." Раз молнии господни этой твари существенного вреда не причиняли, так пусть рука божья направит всех тех, кто снова готовился атаковать козу.
- Господи, благослови рабов твоих грешных на дело праведное! Дай сил, направь оружие, во имя добра и самой жизни занесенное над тварью богопротивной! Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, аминь!

События, одно за другим закружились в бесовском вихре. Все перевернулось с ног на голову, а точнее, все вдруг встало на свои места. Теперь не казалось странным, что волк не стал тут же атаковать, а задал Оленке вопрос. И не таким уж удивительным было поведение козы, ее сила и неприятие помощи.
Матушка в секунды просветления даже за голову схватилась - с такой силой навалились на нее новые откровения. Ах, как же она заблуждалась и как права была Олена. Но самое страшное - как хитры адовы твари!
И снова потери, одна за другой. Каждая ножом по сердцу. Каждая гулом в ушах. Что-то щелкает в голове и Мирослава более не смиренная монахиня. Сейчас, в борьбе с посланником преисподней, что по подобию тех одержимых свиней, не хотел быть низвергнутым обратно, она уже не сдерживает себя. Гнев наполняет сердце, и ей уже кажется, что молнии зарождаются не на небесах, а прямо в ее руках. Так сильна ее ненависть, что ладони ее горят.
Жаль нет времени поделиться своим видением с остальными, но Мирослава даже не думает об этом.
- Тебе не место на земле, тварь!

Беззащитная Мирослава уже привыкла, что ее прикрывают, и в способностях Маринки она не сомневалась, потому уже рефлекторно сделала несколько шагов назад и воздела руки к небесам.
Надо завершить начатое! А то ведь потушат огонь да уйдут. Понимала матушка, что одного удара закованной в металл руки может быть достаточно, чтобы отправить ее к Богу. Могла бы молниями по обидчикаи шарахнуть, что бежали по их души, но какой бы в этом был толк? Корабль готов, почти погружен. Что понесет он своему Властелину? Чем обернется выбор игуменьи в пользу страха? Нет уж! Одна надежда на Маринку.
- Господи, не остави нас! Сотри с лица земли сие судно!
И снова молнии.

Многое отразилось в глазах Мирославы - удивление, досада, сомнение, печаль. Много мыслей пронеслось, и не все из них подходили ее положению. Хотелось крикнуть: "Девка ты пропащая, зачем жизнь свою каверкаешь? Нагулялась уже поди. Так поживи ты жизнью другой! Ведь не ради себя, ради любви..." Даже горько матушке стало. Отчего так - одни по своей воле отвергают светлое будущее, жизнь с любимыи человеком, что такая редкость, а другие всем сердцем к ней стремятся, но не получают. Но не показала монахиня своего недоумения, да и Василий слово молвил. Может, предложение возлюбленного Чернавка отвергать сразу не станет. Вон, оказалось, что Соловей принял веру православную. И ведь помогло! И ведь остался прежним. Можно значит быть одновременно лихим и веруюшим. Не всем же суждено вести смиренный образ жизни.
Жалко вдруг матушке стало Василия. Намерения ведь у того были самые светлые, а коли станет он с Маринкой "жить, как живется", так ведь все потеряет. Себя потеряет...
- До того, как поправим ось мироздания, можно думать да выход искать. К Богу прийти никогда не поздно. Помните только, что я всегда помогу. И храните свою любовь.
Должно быть, не очень убедительна была ее речь, но прежде не приходилось игуменье язычников в христианство обращать. Люди чаще сами в монастырь приходили, по зову сердца. Предложила она все, что могла.

Тяжко было смотреть вслед волочащемуся и вопящему телу Хапилова и тем, кто его тащил на муки вечные. Тяжко, но надобно. И Мирослава глаз не отвела. Возможно, она единственная из всех ныне живущих на земле, кто видел своими глазами служителей ада. И эти образы, это тайное знание, надо сохранить, и быть может, донести до грешников, что продолжают творить дела свои низкие и не раскаиваются.
Утих последний вопль кощеева мясника, и матушка пошатнулась. Сколько может выдержать разум человека, сколько могут вынести хрупкие женские плечи? Предел ли это? Стала ли Мирослава сильнее или приблизилась еще на один шаг к безумию? Она только почувствовала, что где-то внутри, то ли в голове, то ли в сердце, захлопнулась тяжелая дверь и весь ужас, боль, непонимание закончились, уступив место радости новой встречи и яркому свету.
Едва слышный вздох вырвался из груди Мирославы, когда прикосновение ее супруга запечатлелось на ее щеке. Две крупные слезы сорвались с ресниц. Оглядела матушка всех несчастных юношей, что выстроились в ряд, да поклонилась им низко. Защитники Руси-матушки, страдальцы. Есть еще совсем молодые... Думать не хотелось о том, через что пришлось им пройти, сначала при жизни, затем в посмертии.
- Обождите меня славные друзья мои, - проговорила монахиня своим спутникам. - Вернусь я.
И шагнула навстречу любимому и его сослуживцам. И вдруг, охватило ее странное чувство восторга и радости, ибо путь их лежал к очищению. Улыбка заиграла на лице. Не сомневалась матушка, что ждут их уже на небесах.
- Господь милосердный, прости грехи этих воинов славных, погибших за свою родину. Этих мучеников, злою волей обреченных на несправедливые страдания. Прими же их в Царствие свое, - и пошла матушка Мирослава к свету, призывая души солдат следовать за ней.

После небольшой заминки разговор снова продолжился в деловом тоне.
- Я ему доверяю, - серьезно ответила Лин, сложив руки на груди. - У меня выбора не было, но никаких подозрений он не вызывает. Просто очередной знакомый Джерри, которого попросили об одолжении. Другое дело этот судья Бретт... Как вы встретились? И какое ему дело до Блайда?

На последующий поток вопросов тви'лека попыталась ответить как можно более кратко и по существу. Она и сама не все знала, так как с Джерри ей всякий раз не удавалось поговорить обстоятельно.
- Предположительно Гелиос разбился после того, как ты подбил его самолет. Джерри оставил меня с дроидами для изучения того, что осталось от кабины. Там было три трупа. Дроид сфотографировал лица. Так что, возможно, именно тебе удастся опознать Гелиоса. Еще мы нашли связку ключей, в которой имелся и ключ от номера в Башне. И... кошелек с деньгам, - Лин все-таки решила не скрывать этот факт. Победа досталась им высокой ценой, и именно ракета забрака добила вражеский самолет. В честной компании добыча обычно делится поровну, а деньги им сейчас нужны как никогда.
- Так... дальше. Я не знаю точно где сейчас твой звездолет. Кажется, в Мос-Гамосе. В деревню меня привез Джерри, потому как ты знаешь, находиться в городе я не могла. Я жила у знакомых парня, - девушка опять ненадолго замолчала, раздумывая, стоит ли рассказывать всю историю с Голиком. Получится путано и долго. Ни к чему это пока. Пора переходить к самому главному.
- В общем, в деревне со мной стали происходить странные вещи. Сначала я подумала, что просто схожу с ума и у меня глюки. Но я там непроизвольно наделала делов... Меня даже чуть не сожгли, как ведьму, - Линдли горько усмехнулась. - Голосование устроили, представляешь? Короче, меня выгнали из деревни. Хорошо, что не убили. Я пережидала где-то в пустыне, неподалеку от Гейзы. Наткнулась там на странную пещеру - жилище какого-то отшельника. Его труп восседал за столом боги знают сколько времени. Там были странные устройства, одно из них походило на телевизор. Я с дуру включила этот телевизор и знаешь что? Побеседовала с самим Дартом Вейдером, - при упоминании темного лорда голос Лин стал тише, а на лице отразился недавно пережитый ужас. - Он узнал мое имя... Он знает меня и знает, что я... джедай. Я - джедай, Терек. Доктор Фоат прилетел в деревню по просьбе Джерри и услышал там от местных о моих особенностях. Он сразу разыскал меня, чтобы провести ряд опытов. Тогда-то он и сделал окончательный и неутешительный вывод. Я долбанный джедай... Что думаешь об этом?
Тви'лека опустила голову, в ожидании уставившись в песок. Столько информации на бедную голову забрака...

И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает

Ответ, которого не дождалась Мирослава от Хранителя, и который подспудно дал ей супруг ее Иван, сейчас окончательно утвердился в ее душе. Все, что она познала за годы своего монашества, все во что верила свято, сейчас воочию предстало пред ней. Вот он - смысл бытия! Жить так, чтобы в конце пути избежать мучений. Да если бы каждый человек узрел геенну огненную, не в фантазиях своих, а наяву, неужель продолжил бы бесчинствовать на земле? Неужели не задумался о вечной жизни? Неужели продолжал бы ставить под сомнение существование и Царствия Небесного? Она ведь усомнилась.... на короткий миг, от которого все ее существо перевернулось. От которого стало жутко. Усомнилась и покаялась. Ибо только ей выбирать - верить или нет.
Бывали времена, когда Василиса, познавая премудрости Святого писания в Залесском монастыре, не могла взять в толк, отчего Господь прямо не заявляет о себе, не показывает грешникам, что ждет их после смерти? Первое время она боялась спросить у сестер, но внутреннее неудовлетворение росло. Ну, почему? Почему же нужны такие сложные пути, такие туманные ответы, которые трудно понять простым людям? И Василиса спросила... Ей дан бы ответ: если Моисею и пророкам не поверят, если апостолам не поверят, то если и мертвый воскреснет и придет свидетельствовать о посмертной участи и аде - и ему не уверуют. Даже если Сам сойдет с небес - не подвергнут ли и это чудо сомнению? Каждый сам выбирает. Господь посылает нам знаки, видения, святые являются к отдельным людям, чтобы в решающий момент дать человеку выбор. Было бы слишком просто, если бы у каждого появилась возможность прогуляться по аду. Да, он впечатлился бы, да он уверовал бы, но перестал бы он от этого грешить? И как быстро стерлись бы из памяти образы вечных страданий?
А Мирославе судьба предоставила такую возможность и неспроста. И даже не для того, чтобы найти Хапилова, и не для того, чтобы Солнце вернуть. Для чего-то еще более значимого очевидно. Они все сейчас стали носителями тайного знания и это непременно оставит след в душе каждого. Она подумает обо всем позже... сейчас нужно вернуться к цели, что их сюда привела. И быть начеку.
- Они повсюду, - матушка уставилась себе под ноги и поднесла ладони к лицу, словно пыталась отстраниться от жутких образов. - Бесы... чуют нас... по грехам нашим. И там их больше всего.
Она указала рукой в сторону каменного дома.

За время полета Лин настолько извелась душевными переживаниями, что в конце пути уже была сама не своя. Неминуемая разлука и недосказанность разрывали сердце на части. Но она знала, что Туркас не улетит просто так, не сказав ничего. А ведь было бы лучше, пожалуй. Тви'лека молчала почти пол минуты, глядя на юношу глазами полными почти что отчаяния. Она покусывала губу и силилась принять правильное решение. Найти подходящие слова. Пусть даже это будет очередная ложь. Что она могла ответить? Могла быть жестокой, решительно поставить точку, сказать, что для нее все произошедшее значит гораздо меньше, чем для него. Могла напротив дать надежду, успокоить - мол, вернусь, как только смогу, ты только жди. Какой из двух ответов наиболее милосердный? Может статься, что первый. Пусть лучше Туркас перестрадает, обозлится на нее, пусть это станет для него новым толчком к саморазвитию, к следующей главе в его жизни. Он парень со стержнем, быстро отойдет.
Это еще не все варианты. На мгновение Лин поддалась слабости и мысленно прокричала: "Уговори меня Туркас! Уговори остаться или улететь с тобой! Уговори взять тебя с собой! Мы придумаем что-нибудь. Ты поможешь мне все исправить, а потом мы улетим с этой проклятой планеты и никто нас не найдет!! Уговори меня и не отпускай! Никогда..." Слезы заблестели на глазах Линдли. Она покачала головой своим мыслям. "Нет... все не то".
- Не говори так. Я не исчезаю. Обстоятельства сильнее меня, - сказать правду и только. Ведь она такова, что не оставляет им шанса. - Я не Тэл, Туркас, я Линдли Ндиала, и меня разыскивают во всех крупных городах Татуина. Я бы улетела раньше, но некие обязательства, заставляют меня доделать одно дело до конца. Возможно, моим друзьям требуется помощь, и я не могу просто взять и все перечеркнуть из-за встречи с тобой. О... как бы мне хотелось! - Лин протянула руку и сжала плечо торгутянина. - Я бы даже осталась жить с тобой в Гейзе! Честно! Но кроме того, что за мной охотятся хатты и местные авторитеты, за мной теперь наблюдает некто более могущественный. Я, лилек меня раздери, теперь джедай и с этим невозможно разобраться, особенно в нынешние времена. Сколько лет пройдет, прежде чем закончится противостояние империи и повстанцев? На чьей стороне я окажусь? Буду ли я жива? Сколько ты готов ждать, пренебрегая другими возможностями? Как узнаешь, что со мной? Нет, Туркас, я бы и врагу такого не пожелала... Да, понадобится время, чтобы забыть... это не будет просто... - слеза скатилась по щеке. - Я вернусь, обещаю. Но прежде чем вновь ворваться в твою жизнь, я все узнаю. Если у тебя будет семья, дети и спокойная размеренная жизнь, то я не побеспокою тебя. А только обрадуюсь. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Лин отняла дрожащую руку от плеча Туркаса и вытерла мокрые щеки. Ей не вынести долгого прощания. Не думала она, что будет настолько тяжело.

Обомлела Мирослава, слезы с глаз смахнула, вглядывается в образ пред ней представший. Хотела руку его своею накрыть, да только в щеку уткнулась, насквозь пройдя. Чуть не задохнулась - и возглас радости, и стон горестный и новые рыдания одновременно в горле комом встали.
- Лучше б я всю жизнь несчастна была, да на тебя б глядела, - чуть не взвыла матушка. - На кого ты меня оставил?!
Так горестно вдруг стало, так обидно. Вспомнились ей все беды давние - как свекровь со свету сживала, как другие женихи свататься приходили, как косо смотрели односельчане на засидевшуюся во вдовах Василису, как не осталось ей места в родном краю, а главное - сама она не захотела оставаться прежнею. Умерла тогда Вася так же, как и Иван. И мысли шальные в голову монахини полезли, аки бесы окаянные. Слова гусляра, вроде бы и мимо ушей прошли, а зацепились все-таки... Смог же Хапилов Соловья из мертвых воскресить! Душою его наделить. Вон, разбойник как-будто даже правильнее стал. Лучше, чем прежде. Вот душа Ивана, вот кости его и логово мясника неподалеку. Как велик соблазн, Господи помилуй... И еще темнее мысль - да коли бы знала Василиса, что дух ее Иванушки способен снисходить на землю, неужель не попыталась призвать его раньше? Пусть прослыла бы ведьмой сумасшедшею, пусть таковою и стала бы, а был бы ее супруг всегда подле нее.
Господи прости, чего только в голову не влезет от отчаяния!
- Прости меня, свет мой Иванушка, - горячо проговорила Мирослава и руки протянула к мужу. - Глупая я баба, хоть и вид у меня теперь важный, а все равно сердце рвется от разлуки, кровь в голову ударяет. Знаю я, не должны души усопших к живым являться, неправильно это. Буду жить теперь той радостью, что хоть ненадолго тебя увидала, что под крестом твой прах покоится. А большего желать нельзя. Ну а теперь говори, любимый мой, буду смиренно слушать тебя. Видать многое тебе известно о нашем пути. Что нарушило твой покой?

Тяжко было смотреть на пламя, поглотившее сэра Поундса. Словно точка поставлена, окончательно и бесповоротно. Но как сели по коням, так сразу полегчало - новое дело впереди и прежний долг. И времени нет на грусть, только слепое стремление к успеху.
Устала Мирослава от такого резвого перехода. К концу пути совсем невмоготу стало, как вдруг, все изменилось. Словно озарение на нее спустилось без всякой просьбы, наяву. Место знакомое, солнцем выжженное, пылью припорошенное, но родное. Родное, потому что не раз уже увиденное. Ни капли сомнений - здесь упокоился супруг ее ненаглядный. Долгожданный. Сколько лет ждала, каждый день вспоминала, каждый божий день с утра мрак, а к вечеру тоска хуже пытки. Лишь недавно отпустило, осталось белой печалью в сердце. И вот теперь здесь она. Губы шепчут имя дорогое:
- Иванушка...
Ноги не держат, подкашиваются. Фигура сына ханского рябит как-будто от зноя, или то слезы в глазах встали?
- Иванушка мой... - губы беззвучно шевелятся. - Супруг мой.
И пошла монахиня к кургану, на колени пред ним упала, руку на землю сухую положила, сгорбилась точно старуха и затряслась в рыданиях.
- Пришла я, Иванушка. Василиса твоя.
Пальцы землю взрывают, словно кудри белые гладят. Слезы капают и тут же исчезают в песчинках. Позавидовала матушка визирю ханскому, что воочию ее любимого увидал. Статного, сребровласого, голубоглазого.
- Что же ты ко мне не приходишь, миленький ты мой?
И не стыдится речей своих глупых. Знает, слышит ее Иван. О такой встрече монахиня и не загадывала. Лишь недавно робко понадеялась. И горько и радостно одновременно и дела нет до других, что видят ее такой - Василисою, вдовою русской, а не матушкой Мирославой.

Гримаса омерзения появилась на лице Мирославы, когда маленький хан привел в грот своего отца. Она быстро справилась с собой, но ощущение, что все это дико неправильно, неправдоподобно и противоречит человеческой сущности не покидало матушку. Чтобы сын, еще не достигший зрелости, творил взрослые непотребства? Вот так запросто посадил отца своего на поводок? Чтобы таким еще маленьким сердцем овладевала жажда власти... а может, всего только жажда жить? В который раз убедившись, что ее собственные мерки порой не годятся, игуменья молча смирилась с богопротивным и аморальным зрелищем. И не в первый раз, если уж честно.
Слова горделивого мальчишки в память о сэре Поундсе пробудили в сердце Мирославы очередную волну тоски. "Покойся с миром неизвестный Иван..." - это как нельзя лучше описывало ее личную давнюю утрату. Теперь вдвойне тяжело. Насмешка судьбы - два Ивана испустили дух на этой забытой Богом земле. И оба занимали место в сердце матушки - один, как любовь всей жизни, другой, как надежный друг.
- Дайте и мне, - неожиданно решилась Мирослава и руку к чарке поднесла. Тут в пору вино освященное пить, а не горькую, но за неимением и то не зазорно - друга и мужа помянуть разом. Она тоже человек. И в прежней счастливой жизни бывало с неудержимым весельем делила с супругом своим хмельную чашу - на свадьбе да на праздниках.
Молча сделала большой глоток, аж дыхание перехватило, кусок хлеба к губам прижала, выдохнула шумно. И как-то даже отлегло чуть-чуть, словно голова прояснилась. Может, показалось просто. И предложение Гияра подходящим показалось. Им сейчас помощь любая пригодится. Но есть тут несколько но... Лагерь ордынцев разделился. Наследники соперничают теперь. Как бы не пришлось им еще со степняками за голову Хапилова бороться. Позабыла матушка об отношении маленького господина к женщинам да и сказала, что думает:
- А что твои тридцать три брата спокойно будут смотреть, как ты за отца мстишь? Не станут нам мешать?

Пока читала молитвы Мирослава ни на что не отвлекалась. Заметила только, что Василий с Маринкой долго не идут. Знамо дело почему. Не ей судить, но радовало одно - несмотря на смерть, идущую по пятам, есть место в их истории и для жизни, с ее страстями, чувствами да любовью. Вспомнила матушка, что хотела с парой наедине поговорить. Подумала - вот, вернутся, она их отведет в сторонку и пошепчется. Но первее их в пещеру пожаловал незваный гость.
Закрыла игуменья библию, свечку задула да поближе подошла. До чего странным показался ей отрок по имени Гияр. Ведет себя, как взрослый. Слово лишнее ему не скажи, вон как Маринку осадил. На Руси-то детки поди совсем по-другому воспитываются. Старших уважают и боятся, в разговор не влезают, место свое знают. Ну, это конечно токмо деревенских детей касается. Поди, господские сыночки и дочки совсем иначе себя ведут.
В разговор матушка влезать не стала. Слушала да улыбалась, украдкой глядя на диво такое самоуверенное. Знает поди сын Бекета, что скатерти ему не видать, как собственной косички. Пришел один, значит договариваться, а не счеты сводить. Смелый малый.

- Прав ты от части Лелислав, - согласилась Мирослава, в душе упрекая себя за свою хладнокровность.
Ведь не была она такой - этого убить, того убить. Разве могла она еще недавно подумать, что рука у нее поднимется на живое существо? На пути их теперь одна только смерть. Хотела ли она покончить с Кощеевичем? С тем мальчиком из ее видения? Уже не могла игуменья однозначно ответить на свой же вопрос. Хапилов, вон тоже, самолично на них не шел, хоть и стал причиной гибели Поундса. Тем не менее, герои решили его со свету изжить. Так же и с Кощеевичем...
- Но разве же не он нам препятствия чинит всю дорогу? Не обольщаюсь я, но думаю, придется нам с Кощеевичем в бою сойтись. А как оно будет - мы с Соловьем или Соловей с нами - не важно. Вместе сильнее.

- Очень надеюсь, что не кончилось, - томно протянула Линдли и обняла юношу за шею. Одеяло соскользнуло с плеч, но в объятиях Туркаса можно было не беспокоиться о ночной прохладе.
С интересом слушая рассказ парня о его любовном опыте, тви'лека поглаживала его монтралы и изредка делала глоток овощного вина. Если Туркас и вправду собирался продолжить любить ее, то взбодриться было просто необходимо, особенно учитывая то, какие тяжелые дни выдались накануне. У нее так давно не было близости с мужчиной, Туркас настолько заражал ее своей энергией и окрылял, что Лин действительно не хотела терять ни одну секунду этой ночи зря, даже несмотря на сильную усталость. Ну, а пока можно было немного передохнуть.
В истории Туркаса не было ничего необычного - деревенские девушки, городские женщины, молодые парни с играющими гормонами. Но тем не менее, можно сколько угодно менять партнеров, но при этом не обладать истинной сексуальностью, природным обаянием и веселым нравом. Все это было присуще торгутянину, поэтому он оказался просто отличным любовником.
- Нет, это была сладкая боль, - улыбнулась Лин и слегка сжала лекку парня. - Поверь, я бы не стала молчать, если бы мне было неприятно. Но я уверенна, ты никогда не сделаешь мне больно. Похоже, ты обладаешь природным чутьем в отношениях с женщинами. Любых рас. А та девчонка из деревни - вы либо были совсем молоды, либо она ничего не понимает в классных парнях. Она еще пожалеет о том, что у вас не сложилось.
Как несправедливо порой бывает в жизни - порядочные парни влюбляются в плохих девушек, когда все хорошие давно разобраны.
- Туркас, - Лин взяла лицо парня в ладони, чуть приподняла, вглядываясь в его глаза и горячо проговорила. - Я тебе честно скажу, никто еще не доставлял мне такого удовольствия! Ты не знаешь тви'лекских мужчин... да и остальные... всё не то... хм... - девушка замялась, дыхание ее сбилось, она притянула юношу к себе и одарила долгим, глубоким поцелуем. Бутылка чуть на скатилась с ее коленок, но она вовремя ее поймала и проговорила с нежностью и легкой печалью в голосе. - Ты достоин самой лучше женщины во Вселенной.

Первое, что подумала матушка Мирослава, когда Кот-Баюн когти свои в Ивана запустил, что сон это все. Так неправдоподобно взорвалась кошачья голова, так нелепо отлетело в сторону тело Поундса, и так ярко заалела кровь кошачья и кровь человеческая. Вздохнула игуменья судорожно, и с этим вздохом пришло осознание случившейся трагедии. Рот ее открылся в немом крике, но голос так и не прорвался. Слышала она, как Фока говорит словно сквозь воду. Видела остальных - как в хороводе пролетали мимо лица, пока шатающейся поступью шла матушка к телу погибшего. А рядом Василий лежал... но знала Мирослава, что жив еще. А также знала, что воскрешать мертвых было ей не дано. Коли б билось сердце Иванушки, могла бы попытаться, но теперь... А что если бьется неслышно? Что если теплится? Быстрее монахиня пошла да и упала, пыль вздымая, рядом.
- Свет ты наш Иванушка, - прошептала губами пересохшими да голову на грудь тому положила, в крови пачкая.
И плакать хочется, а слез нет. Все выплаканы были еще давно над другим Иваном. И вот опять. И на той же земле. Как злая шутка.
Нет, не бьется сердце молодое. В груди женщины стон копится да никак не выходит. Ах, лучше б вышел. Лучше б слезами умыться, да сорвать с себя апостольник и волосы рвать. По сердцу был ей сэр Поундс больше всех. Кров, пищу, коня и дорогу делили они, беседы вели тихие, за одно дело болели. И казалось уже, что смерть обходит их стороной, а нет... Рукой дрожащей Мирослава по щеке еще теплой нежно провела, прошептала что-то едва слышно и на глаза ладонь положила.
- Пусть земля тебе будет пухом, друг мой, - немного окрепшим голосом промолвила и к Василию повернулась. И тут медлить нельзя было. Надобно княжича в чувства привести, да раны его осмотреть и исцелить.

Мурашки побежали по коже от нежных прикосновений Туркаса. Многим известно, как чувствительны тчун-тчин у тви'леков и какими страстными могут быть женщины этой расы. Линдли захотелось растаять в объятиях юноши, забыться, говорить то, что думает, а лучше и вовсе молчать. Могла ли она себе это позволить? И если нет, то что держало ее? Поистине, она не была простой тви'лекской девушкой, становление ее характера проходило под влиянием событий, способных сломать даже самых сильных. Она не сломалась, но все травмы, полученные ею, навсегда отпечатались в душе. В каком-то смысле она была душевно больна - одинаково боялась одиночества и любых привязанностей, и всегда ждала подвоха. И Туркас, как лучик света во мраке фобий, тяжких мыслей, бесконечных проблем. Он не заслуживал даже малейшей отстраненности с ее стороны.
Все светлое, что было в Лин возликовало, она сама будто бы засветилась. Таких прекрасных моментов в ее жизни было очень мало. Подняв голову, тви'лека взглянула в глаза Туркаса, в которых еще светился затухающий огонь посадочной полосы. Также нежно, как он, Лин провела пальцами по черно-белому отростку, так напоминающему ее лекку и тихо проговорила:
- А я все надеялась, что ты передумаешь прилетать, но не потому что не хотела тебя видеть. Еще как хотела! - девушка немного смущенно улыбнулась. - Я просто очень боялась за тебя. Но теперь ты здесь... И это уже не имеет значения.
Судорожно вздохнув, тви'лека немного подалась вперед, прижимаясь к юноше еще сильнее, но потом, вдруг, остановилась, опустила глаза и уже еле слышно добавила:
- Меня зовут Лин... Я Линдли Ндиала. Прости, что пришлось врать.

Устала матушка Мирослава, как есть устала. Лицо ее, сохранившее красоту да не тронутое пока морщинами осунулось, под глазами тени залегли. То ли бой с чудищем озерным тяжело ей дался, то ли уморилась душа от непрерывного потока диковинок и чудес неслыханных. Не удивляло ее больше ничего - ни Леший, ни Хранитель. Не трогали переживания княжича и гусляра. Одно лишь чувство прорезалось на мгновение, еще когда только тронулись с поляны выжженной - это зависть белая к Маринке, что в реке ледяной искупалась, да слизь и пыль забот с себя смыла. Мысль мелькнула греховная: "Я всего только женщина... В меру сильная, в меру стойкая и уж совсем не премудрая. Мне быть хоть на мгновенье забыться. Радости предаться." И так жалко себя стало, что чуть не расплакалась монахиня, но в миг собралась она, все чувства свои расстроенные в кулак взяла и отшвырнула прочь. Никто и не заметил слез предательских, что в глазах заблестели. А когда шла за всеми, да когда под кроной Мирового дерева поднималась, про себя приговаривала: "Слабость это, прости Господи, человеческая, женская. Прости меня дуру грешную..."
Хранителю Мирослава низко поклонилась, аки перед царем. Все же, если послушать, получается он прародитель всего. Странно... Если с его уст история записывается, если по его велению рождаются новые ее вехи, появляются и исчезают люди, то не подобен ли он Богу? Дума эта самой Мирославе не по вкусу пришлась, брови к переносице сошлись, да так и сидела дальше хмурая, слушала рассказ Кота. А от рассказа этого легче не становилось. Да и не рассчитывала она особо на это, но еще немного и наступит предел ее возможностей, предел самообладания. И он наступил. Как только Хранитель про миры другие заговорил, про ось земную, перевернулось что-то внутри матушки, похолодело.
- Это, что же получается? - не выдержала она. - Коли миров бесчисленное множество, то и Богов тоже? Отчего в священном писании ничего про то не говорится? Господь Бог Всемогущий создал наш мир, а остальные кто же?

В эту ночь не было сновидений. Не было ничего, кроме чувства неги и необъятной радости. Объяснение в чувствах успокоило душу, придало уверенности и перечеркнуло все страхи. Засыпая, Кэй даже не успела толком свыкнуться с мыслью, что ее чувства взаимны, так быстро пришел сон. И не мудрено, ведь есть предел человеческим силам.
Пробуждение было мучительным, но воспоминания о вчерашнем вечере немного разбавили тревогу. Они вместе, и им теперь море по колено. Одевая накидку и накидывая капюшон, Ива все же обратилась к Экалю со справедливым вопросом:
- Что происходит?
Она вообще немного жалела, что все это время так мало интересовалась происходящим вокруг. Что до сих пор ничего не знает о древнем храме, о пророчествах эльфов, о их планах относительно Кэй и Айдана, о том, что снилось Андарасу, вообще, о происходящем в Шварценхельме. Но что поделать, если порой на размышления просто нет сил? Что делать, если вместо голоса разума, говорит сердце? Колдунья жалела, что так ничего и не узнала о способностях Айдана, и о том, что, быть может, ему известно. И тут, вдруг, сердце сковала леденящая мысль - что с Иврикайрой? Неужели?....
- Что случилось, Экаль?

- Нет, Туркас, - Лин хотела бы отговорить его, остудить его пыл, но вместо нее это сделал его отец. Она только и успела, что приложить руку к разгоряченной щеке, еще хранившей тепло его ладони. "Индеец" казался жестоким, но Линдли могла его понять, он защищал своего сына. Какой нормальный родитель захочет для своего ребенка подобных сомнительных связей? Но, Туркас ведь не ребенок уже... Он показал себя настоящим мужчиной. Это сбило тви'леку с толку, прежде она не встречала таких. Жестокие соплеменники, беспринципный братец, продавший ее в рабство, бесстрастные наемники, аферисты, воры, сомнительные личности - вот ее неизменное окружение. Нет, встречались конечно добропорядочные существа, благодаря которым Линдли не очерствела окончательно, но если говорить только лишь о мужчинах... Она конечно знала, что и Джерри с Тереком не оставили бы ее в беде, но Джерри носил в душе горькую печать невыносимых испытаний, а Терек был холоден словно лед. Туркас же со всей горячностью готов был на все ради нее. Лин просто не верилось. Слишком много впечатлений за один невыносимо долгий день...
Все, на что ее хватило - это стоять безмолвно и смотреть с сожалением, как юноша уходит, подчинившись воле отца. И так было лучше. Она стояла неподвижно, но внутри нее бушевал пожар.

Недооценила Мирослава врага. Может, настолько хитрым было чудище озерное, что специально позволило противнику расслабиться. Все казалось таким простым - мертвецы принимали в себя оружие, как студень ложки. Казалось, эта битва не будет сложной. Но не тут-то было! Озеро неспроста решило обезвредить ее и Лелислава. Оставить воинов славных без поддержки, заставить их переключиться на спасение товарищей. Эх, скорее бы Горыныч произвел второй залп. Время шло на секунды и нужно было что-то решать.
Пока Василий приказания раздавала, матушка безрезультатно пытавшаяся вырваться из жестких объятий корней, приняла такое решение - что толку благословлять спутников в последний раз, чтобы вскоре отправиться на тот свет и уже не быть полезной, а взирать на происходящее сверху? К тому же, княжич что-то про огонь кричал. Может, пора уж и молнии призвать? Вообще, монахиня заметила, что стоит кому-то ее довести до предела, и она забывает о смирении, пренебрегает пользой созидающей молитвы, вся ее благодать исчезает, оставляя место лишь гневу. Грех это! Еще какой! Но отчего-то Бог не оставляет ее в эти минуты, а напротив, дает ей в руки неимоверную силу. Силу грозовых небес. Вот и сейчас, как и бывало раньше, разозлилась Мирослава, поскорее руки свои подняла, чтобы коварные корни не успели опутать ее последнее оружие.
- Поберегись! - воскликнула она, чтобы предостеречь Ивана и Маринку, коли те побегут ее спасать. Не приведи Господь по своим попасть. Надеялась Мирослава, что молнии ее поразят несколько тварей разом, как в случае с червями, еще в начале их пути. Они были близко и уже тянули свои руки к ней. Зажмурилась матушка, когда взмахнула руками и услышала треск, предвещавший кару Господнюю.

Шла матушка Мирослава за змеями да раздумывала, как ей веру ее христианскую со всем происходящим связать. Таинственные земли Лукоморья полнились нечистью, чудищами и чудесами. Все здесь было таким диковинным. Да, вроде бы, она уж навидалась всякого за последнее время, но все, с чем боролись они раньше было злом во плоти, проделками нечистой силы, а сила нечистая - хоть в лице колдуна червепоклонника, хоть в лице кощеевцев - как есть адовы твари, сила диавола. Здесь же, словно сказки и легенды древние оживали, из тех времен, когда еще не пролился на Русь свет Христа, а Мировое дерево, станется, росло еще в те времена, когда нога Иисуса не ступала по дальним землям. Так кто же она здесь со своею верою? Чужая? Такая же чужая, как для язычника Виктора, как для Чернавки? Да, ее Бог и здесь не оставил героев, значит имеет власть и над этим местом. Все ли твари здешние сотворены им или являются детьми других богов, по сути, не существующих? Запуталась монахиня, с опаской смотрела на прелестницу вужалку, не могла понять, какой стороны она творение. Но по разговору, по интонациям ее, стало понятно, что не чужды ей праведные человеческие чувства и побуждения. Да и сестрица ее, в плен озера попавшая, явственно перед глазами стояла, вызывая сострадание в сердце. И решила для себя матушка, что на все воля Господа. Раз привела их сюда дорога, значит не просто так. Не теряя больше времени на сомнения, Мирослава, покуда другие говорили, решила все-таки проверить доброе ли пред ней существо, не таит ли злого умысла. На вопрос Иришки только коротко кивнула, присоединяясь к мнению большинства.

Спутники не переставали приятно удивлять Мирославу. Объятия Лелислава и Василия сняли один из камней с сердца матушки, а поцелуй княжича и Маринки, хоть и был он сомнительным, отчего-то согрел ее душу. Нравилось ей наблюдать, как обычные люди поддаются своим порывам, может от того, что в монастыре не до страстей мирских, и глаз отвык от привычного мирянам. А ведь сие неправильно. Служители Бога должны быть ближе к народу, не забывать, чем живут рабы Божьи, чему радуются, от чего грустят. Но Мирослава не забыла. Нет, еще нет.. и не забудет никогда, как мягки были Иванушкины губы, как жарки объятия мужнины, как горька была потеря. Эх, вот и слеза набежала, а тут еще Маринка песню затянула. Отвернулась монахиня да лицо ветру подставила, чтоб глаза просушил. А на берегу уж забыла об этом, да к более важным делам мыслями обратилась.
- А ищем мы Хранителя Дуба мирового, - ответила Мирослава Францу и направилась к Лелиславу, что не нарушал молчания. Давно она хотела его кое о чем спросить, но то забывала, то удобного момента не было. - Скажи ты мне, Лелиславушка, отчего Соловей-разбойник с нами в путь отправился? Ради дочки али еще за чем?

Глаза монахини округлились... От таких слов чуть ноги у нее не подкосились. Самое страшное, что обвинение Малаха было небезосновательным. Ей-то золото по жизни было без надобности, а на что собирались свои честно заработанные золотые тратить ее спутники, то не ее дело. Но и правда, торговля была здесь неуместна, с самого начала. К чему им приберегать монеты? Они может и не вернуться из своего похода. Все они перед царем клялись родине послужить верой и правдой, всех поди чувство гордости и благоговения одолевало в те минуты, разве кто думал тогда о выгоде? Ну, за всех не скажешь... Да и чего сейчас разбираться? Стегнул Малах, как плетью, как ледяной водой окатил. Понятно стало, что в обиде он на государство, как таковое, не на родину, не на землю матушку, а на людей, что ее населяют, что когда-то предали... И ни к чему ему ни новые связи, ни репутация, ни подвиги славные. Может и права, только вот этою общиной и живет. Тем, что нужен хоть кому-то, даже тем, кто алчен, низок, лицемерен, но живет под его началом, зависит от него. Не злой он, ох и не злой, но обозленный.
Кивнула Мирослава с пониманием, словно признавая правоту хозяина.
- Думается мне, что прав ты, Малах. Про деньги прав. Не пристало нам их считать в такой-то момент. Но кое в чем все-таки ошибаешься. Благородство ненужным не бывает. В душу к тебе лезть я не стану, поняла уже, что только хуже от того бывает, но скажи ты честно - неужель не хочешь помочь нам Солнце вернуть? А если б нас здесь не стояло, а просто знал бы ты, куда идти за солнышком, неужель не отправился бы? Если б знал, что есть шанс, и заблестит Русь-матушка, зацветет, да запоет. Что детки малые лица свои теплым лучам подставить смогут, что сгинет вся нечисть с лица земли, что закончится этот кошмар? Неужели не пошел бы? Не ради славы и богатства и не ради искупления грехов, не для того, чтобы проверить себя али других, а просто... ради жизни...
Вздохнула монахиня. Тяжело ей речи такие давались. Многое хотелось сказать, а уместно али нет, кто скажет? С горяча многое можно наговорить, да и не привыкла она выступать перед людьми, что в проповедях не нуждаются. Потянула сумку свою из-за плеча, порылась в ее глубинах и вытянула мешочек с оставшимися золотыми. К столу ближе подошла да высыпала золото свое:
- Это все, что есть у меня. Не откажи нам, добрый человек. Знаю, что добрый, - матушка улыбнулась, на сурового моряка взглянув. - Прости, если обидели чем, но и нас не обижай, гостей твоих.

Хотела Мирослава образумить Чернавку да не успела. Да коли бы и успела, все равно не дали бы им уйти или потом нагнали в подворотне темной. Раз уж закрутилось, завертелось, надобно выбираться. Надобно выжить, чтобы дело великое продолжить. Ох и устала монахиня от резни бесконечной, в который раз испросила про себя: "Почему я? Зачем я здесь?" Видать путь к Солнцу лежит сквозь тьму кромешную...
Окружили ее спутники верные, и начался бой.
- Попытаюсь, Лелислав, - ответила матушка и из сумки своей флягу со святой водой выхватила. Крестным знамением себя осенила, в руку водицы налила и крест на крест окропила пространство перед собой. - Господи помилуй!
Оглушающий свист, искры во все стороны...
- Господи Иисусе Христе, сыне Божий, огради нас святыми ангелами и молитвою всепричистой владычицы нашей Богородицы...
Крики, брызги крови...
- Избави нас от всякого зла, колдовства, волшебства, чародейства, от злых лукавых человек. Да не возмогут они причинить нам никакого зла...
Взмахи сабли, блеск клинков, змея вдруг!
-Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа, аминь!

Почувствовала Мирослава расположение несчастного воина, что поневоле служил Кощею, да так и остался навсегда его рабом. Жалко ей стало его, но более всего взволновали матушку его последние слова.
- Говоришь, призывают воинов кощеевых? Да кто же? Давно уж нет темного владыки. Странно это...
Надеялась она, что разговорится охранник, что не обидится на Чернавку, потому поспешила добавить, встав и сделав шаг к нему. Заговорила тихо, чтобы посторонних не привлекать:
- Вижу я, человек ты не злой, хоть и нелегка твоя ноша, хоть и прошлое твое во мраке. На добро добром отвечаешь. Знал бы ты, как дорого это, в таком месте, - Мирослава с грустью обвела взглядом окрестности. - Коль известно тебе что-нибудь, коль можешь рассказать - не молчи. Все мы скоро встанем у порога и ответ держать будем перед Всевышним, и каждое доброе дело в счет пойдет, на весы ляжет. Если раскаиваешься, скажи, буду молитвы за тебя читать. Станет тебе легче...
Сама от себя не ожидала монахиня такого порыва. Должно быть гнетущая атмосфера давила на сердце, что словно горлица белая, в груди, как в клетке трепыхалось. Добра ему хотелось. Добра и свершений. Не все же молниями и силой суд вершить над тьмою. Бороться надо за каждого человека, если теплится в нем огонек души честной. А слово порой, бывает сильнее любого оружия.

Сначала Кэй опешила, потом возмутилась, но в следующую секунду поняла, что варвар сделал то, на что она не была способна, в большей степени физически, но чего в глубине души желала. Это был неплохой ход, дающий возможность переломить ход истории, правда, в какую сторону - не известно. Но в любом случае, предприимчивость друзей Айдана сняла с сердца Кэй груз. Да будет так!
Воспрянув духом, Кэй стрелой метнулась к брошенному Кернаном мечу, следуя указаниям паладьи.
Ива не позволяла себе думать о том, что все произошедшее пошло не по плану. Что сила храма не была использована. Что ни Айдан, ни Кэй не сделали чего-то важного, главного. В сущности, колдунья просто ничего не понимала.

Что до Чернигова, что до Киева, все одно - далече было от монастыря родного. Так что матушка и мест таких не видала в своей жизни прежде. Нечего ей было сказать про родной край Маринки. А вот судьба ее, в двух словах пересказанная, интересна была и загадочна. Из дому ушла - под венец не захотела. Это понятно, это бывает. Мирославу, что прежде Васалисою звали, тоже замуж выдали без согласия. А она особо и не сопротивлялась, такая уж судьба у большинства девиц. Василисе повезло полюбить своего суженого, и в монастырь она пошла не от супружества горького, а от черного вдовства. Но есть видать на Руси девки волевые, что лучше из дому сбегут, чем подневольными стать. Но думалось монахине, что это не вся правда. И силушка у Чернавки непростая и клюка скована не обычным мастером. Ну, а про руку, что на перевязи висит, а когда надо работает исправно, она и вовсе не сомневалась - зачарованная. Вот, оттого и не действует обряд Мирославин на девушку. Расспрашивать и допытываться матушка конечно же не могла, да и не хотела. Нравилась ей Маринка. Целеустремленностью своей и простотой в общении.
- Спасибо тебе за ответ честный, - матушка с едва уловимым лукавством улыбнулась. - Нам путь долгий предстоит впереди. Знать друг о друге хоть немного - очень ценно.

Да, она сделала свой выбор, но она даже не предполагала, что Айдан захочет покончить со всем сам. Подземные толчки заставили ее оглянуться. И то, что она увидела, все изменило. Зачем он это делает? Уходя, Ива предполагала, что теперь-то пророчество сбудется. Не ради этого ли они прошли стол трудный путь? Не сам ли паладин доказал ей, что предназначение должно исполниться, чтобы мир возродился из пепла? Не этого ли желали духи леса? Тогда почему? Почему он хочет все уничтожить? Уничтожить себя... Страх? Безысходность? Прозрение? Надежда? Что это?!! Что двигает им?!
Но Кэй не была бы Кэй, если бы смогла отвернуться вновь и уйти. Да, минуту назад она решила так сделать, но с чувством выполненного долга, хоть и горьким чувством. Пропади все пропадом! Духи, Единый, Боги всех времен и народов. Не долг перед ними волновал ее, когда она смотрела, как Айдан хочет погубить себя. Не наказом духов она руководствовалась, когда вознамерилась вернуться и остановить его. Нет... не разум ее вел, а сердце. Разве Айдна, столько раз спасавший ее, смог бы отвернуться, если бы Ива оказалась на его месте? Оставил бы ее на пороге смерти одну? Нет, он не такой. Никогда таким не был и никогда таким не станет. Даже если останется жив и наденет маску тирана.
Боги, сколько путей могло ждать ее за порогом храма! Она могла бы вернуться в свой лес и попытаться жить прежней жизнью, изредка узнавая от путешественников новости извне. Она могла бы вернуться в Бракенлок и узнать у лорда Лока, почему он отпустил ее. Во что поверил или что знал? Какая связь между их войной и будущим Летании? Могла последовать за Айданом, встать за его правое плечо и пытаться сохранить человека в нем. Могла, напротив, стать его противником, той, кто поднял бы попранные народы на сопротивление. Но наследник Альявнатар решил иначе и увлек ее в бездну за собой.
Она бежала обратно, перепрыгивая через изуродованные тела, мимо друида, варвара и Генрика. Что она хотела сделать? Остановить его или погибнуть вместе с ним? Она сама не понимала. Быть вместе, пока свет не померкнет...
Налетев на паладина сзади, Ива обхватила его за плечи, прижалась к его спине, пытаясь оттащить от сферы.

И это то, ради чего они пришли в этот храм? Пришли в надежде спасти Летанию от полчищ некромантов, а получили будущего фанатика, готового утопить страну в крови. Что это? Зачем это видение? Знак ли это, что все еще можно изменить или нечто неотвратимое? Кэй с трудом проглотила подступивший к горлу комок, в который раз, мысленно оправдывая любимого. Он не такой. Он не может быть таким. Или нет? Любовь слепа. Нет... любовь ослепляет.
Ноги Кэй коснулись залитого кровью пола, арбалет бессильно повис в руке. Но не физическая усталость сломила ее, а чувство глубокого разочарования. Только что они плечом к плечу одержали победу над силами тьмы, и Айдан сражался рядом со зверолюдами. За свет, за добро, за жизнь. И вот, они все уже внимают этому страшному видению, где нет места другим расам, где снова правит черный цвет. Это и есть то самое пророчество? Да?! Если бы несколько дней назад, в своей хижине она предвидела бы такой исход, стала бы помогать юному паладину, истекавшему кровью на ее постели? Да... стала бы. Потому что Кэй, в отличие от Айдана, редко в чем-либо сомневается. В ее сердце одна лишь правда - это жизнь.
Очевидно, возможное будущее увидела не только Ива, потому что Генрик попытался остановить Айдана, а вслед за тем его примеру последовала Аннеилас. Старый друид своими словами окончательно запутал колдунью. Оскальзываясь на мраморном полу, Кэй побежала к сфере. "Он сделает это... он сделает это..." Только бы воинственная паладья не применила силу. Только бы не пролилась кровь близких друг другу людей. Маленький огонек веры затеплился в душе Плакучей ивы, когда она, быстро как могла, приближалась к Айдану. Что-то можно изменить. Не зря же она здесь! Избранница древних богов. С ней сила. Но, что она должна сделать?
Голубая сфера - к ней ли стремились дикие эльфы? Ее ли желали враги? Вот она, так близко. Только руку протяни.
- Я не дам тебе сделать это, - не веря своим собственным словам проговорила Кэй, становясь рядом с паладином.

Тяжким выдался бой, словно предел какой-то наступил. Словно окаменела частица сердца матушкиного. На время али навсегда? Неизвестно. Но даже сильной духом, рабе божьей, праведной Мирославе не по силам оказались все горести этого похода. Уж столько она повидала за несколько дней, сколько за всю жизнь не видела. И только смерть, смерть , смерть кругом. И стыд, что поддалась и злобе и страху и унынию. Но как же без этого смотреть на тела погибших товарищей? На деву юную, что стеклянными глазами в небо мрачное смотрит. На оборотня да на Степана, что еще недавно мыслили, действовали, существовали... Последние герои Руси-матушки. Последняя, быть может, молодая кровь.

Пока добивал Иван Черного Витязя, прошла монахиня от одного павшего спутника к другому, проверила, не теплится ли в них жизнь. Увы, коли дух покинул тело, ничего она поделать не могла. Про озера чудесные задумалась, слушая, что Тихон говорит, но по своей вере рассудила, что негоже это - мертвых воскрешать. Такой силой лишь Господь Бог обладает, и если знака он не даст Мирославе, то рука ее не поднимется в живую воду погибших опускать. Панихиду отслужит, как полагается, как и намеревалась.
- Как бы ни хотелось вернуть к жизни друзей наших, но без знака божьего, не осмелюсь сделать это. Не мне решать, не мне препятствовать, но смерть бывает лишь единожды. Она есть путь в один конец, - устало провела Мирослава рукой окровавленной по лицу, последние капли с него стирая, да отправилась к кибитке, провожать усопших в последний путь.

Поняла Мирослава, что нечего в этом чудище искать и некого спасать. Необратимые изменения очернили его душу, и упокоится он, даст Бог, уже в другом мире. Зрелище кровожадности Черного Витязя, упивающегося смертями не только врага, но и своих сторонников, настолько поразило Мирославу, что стало последней каплей в чаше терпения. Поддалась матушка мирским чувствам - разозлилась. Отошла чуть в сторону по указанию Ивана, да руки потерла, готовясь обрушить на голову злодея все земные молнии.
Встрепенулась матушка, с удивлением на воду уставилась, в коей исчез противник, но быстро развернулась в сторону, где тот появился. Вон, оно как! Надобно от воды подальше отойти. Но в следующий миг, их юный спутник, Степан, исчез под пятой Витязя. Лицо Мирославы потемнело. Напряженные ладони задрожали. С губ сорвались жесткие слова:
- Покарай его Господи! Испепели это исчадье ада! - резкое движение рук, и свет в глазах неземной, даже пугающий.

- Сказка ложь, да в ней намек... - задумчиво отозвалась матушка, словно возвращаясь в реальность. - Людям свойственно преувеличивать, преукрашать, искажать. Кот, не кот... Дуб немыслимых размеров, кому-то покажется гигантским, а кому-то не таким уж большим. А сколько сказок про Кощея сложено, да про царя нашего. У всего есть корни. Ты бы, Иванушка, поверил бы, если б кто тебе историю про колдуна лесного рассказал, что червю поклонялся? А поверил бы россказням про гроб литой, цепями окованный? Верить, аль не верить - то наш выбор. А сейчас выбора то и нет. Не зря мы сюда шли. Не за чем обратно воротить. И если есть в чьих-то сердцах сомнения, то стоит их развеять. Найти дуб.

Отойдя от стены, Мирослава печально посмотрела на дверь, за которой скрылся богатырь. Знала она, что словами горю не всегда поможешь. Такой сильный духом человек должен сам превозмочь свою боль. Потом монахиня на остальных спутников взгляд перевела. Кажется, никто кроме Поундса не сомневался в словах князя. Все готовы были отправиться в путь, как можно скорее.
- Это наша история. Потому что мы уже творим ее. И ты, Иван, ее часть. Не отрекайся, - матушка на Тихона посмотрела и добавила. - Ну, говори княже, что наперво делать?

Тихо пройдя в хату, да встав в уголочке, Мирослава слушала рассказ Тихона и едва заметно кивала.
- Не врет он, - проговорила она негромко, улучив момент. - Видела я...
Но, кажется, и без ее указки никто не собирался обвинять старого отшельника во лжи. Разговор пошел серьезный. Посыпались вопросы. Выходило все просто и понятно, а сути так и не видать.
- Говорил ты, княже, что узнал, как Солнце вернуть, - глаза матушки вдруг загорелись надеждой. - Стало быть, цель твоя не в уничтожении проклятого тела, а в другом. Расскажи.
Сама же направилась к неугомонной бабке. Можно было попробовать вернуть ей разум, что значило окунуть ее в бездну отчаяния и горя. Кто знает, что лучше - блаженное неведение или мрак повседневности? Для начала, надо ее угомонить, а дальше видно будет.

Эля крутила головой туда-сюда - то на буквально ускользающего от нее Аделта, то на сцены насилия, то на Резину, то на заглядывающих в комнату ребят. Она научилась теперь быстро схватывать происходящее, и суть ключевых отрезков жизни ребят объясняла некоторые особенности каждого. Хорошо, что способность убежавшего мальчика не успела влезть в прошлое Эльвиры. Там не было ничего столь ужасного, как в случае с Резиной, да и с другими, но все же, это жутко, когда кто-то транслирует твою жизнь в 3Д объеме.
Всем было плохо, гораздо хуже, чем Эле, всем хотелось помочь. Но рыдающая Станислава, напрочь замерзжая вожатая и водитель не смотрели на нее предсмертным взглядом человека, добровольно решившего уйти. Эльвира не могла отойти от Аделта. Даже несмотря на крики о том, что Оля умирает. Тушканчик... Боже... Это предел.
- Когда это закончится!? - прокричала Бойкова, одной рукой еще крепче сжимая ладонь хиппи, а другой ударяя себе по колену.
Она резко повернулась к Славе:
- Перестань! Резина! Приди в себя! Нужна твоя помощь! - это было жестоко, но могло отвлечь от жутких воспоминаний. И времени не было. Несколько жизней висели на волоске, а бьющаяся в истерике девушка была дееспособна. Она взглянула на остальных. В голосе зазвенели слезы, - Аделт уходит... Вожатую и водителя надо согреть.
Все, еще немного и все. Закончится песня, и он уйдет. Эльвира склонилась над Аделтом, уперлась руками в его плечи.
- Аделт, ты нужен мне, слышишь? Мы справимся со всем, но только вместе! Не уходи, умоляю? Я помогу! Я буду рядом! - первые слезы сорвались с ресниц и упали на грудь юноши. Кажется, такого отчаяния Эля еще не испытывала. Даже когда погиб Андрей. Тогда все случилось быстро, неизбежно, бесповортно. Просто наступила тьма. А сейчас, когда от тебя зависит исход, а ты не знаешь, что сделать и просто поддаешься порыву, совершенно не готовый к последствиям, сейчас Эля снова запаниковала. Ее рвало на части. Она не психолог. Она тряхнул Аделта за плечи, вскрикнула:
- Нет, Аделт! - упала ему на грудь. Слезы потекли ручьем. - Не уходи. Останься....
Она подавилась, закашлялась, вскинула голову, впилась взглядом в лицо хиппи, наклонилась ближе и как-то неловко припала к его губам. Просто прижалась лицом к лицу и невнятно всхлипывала.

Знаки даются людям неспроста, нельзя ими пренебрегать. Духи ведут ее по предначертанному пути, а она, точно слепая, всецело доверяет им. Да, ей хотелось броситься в гущу сражения и бежать сквозь хитросплетения рук и клинков на поиски Айдана. Но... эти видения, тайные знания, даны не просто так. Все не просто так... но...
Что если он погибнет, а ее не будет рядом? Кэй вздрогнула от этой мысли и резко отвернулась от двери. Она сделала шаг навстречу гексограмме и остановилась. Что это за битва? Как оказались здесь все эти существа? Искусная иллюзия... чей-то коварный план... духи ли продолжают ее вести или чья-то злая воля?
"Ни секунды не сомневайтесь..." Для Ивы эти слова стали почти молитвой. Она повторяла их про себя, приближаяськ манящему рисунку на полу, тем самым подкрепляя или оправдывая свой выбор.
Все... медлить больше нельзя. Кэй сжала кулаки и буквально влетела в центр гексаграммы. Открыла себя для потоков энергии, готовая принимать последствия своего решения. Могла ли она сделать что-то еще? Ей показалось, что нет.
"Держись Айдан, я помогу..."

Что же это с ним такое происходит? В чем смысл его способности? Отчего такие перепады в психическом состоянии? С ним такое и раньше бывало, или это отрицательная сторона способности? Сюда бы Лену... Но времени нет. Его просто нет. И хоть музыка и становилась тише, отлучаться от Аделта было нельзя. Но как воззвать к его разуму, к его мужеству и самообладанию? Ведь это он когда-то успокаивал ее, гладил по голове.
Эля безмерно устала и не знала, что сказать. Может, сейчас такой момент, когда слова не нужны? Прилечь бы рядом и немного полежать голова к голове. Да, так было бы луше, если бы не какой-то айсберг и не люди находящиеся на грани жизни и смерти. Девушка перехватила руку Аделта и прижала его ладонь к своей пылающей щеке. Прикрыла глаза, думая о том, что не хочет больше их открывать. Какая прекрасная песня... и на фоне ее рыдания Тани. Как же все... странно.
- Ты очнулся... - прошептала она, не заботясь о том, чтобы ее услышали. - Я так рада.
А потом взглянула на парня, превозмогая головную боль, и уже громче добавила:
- Ты можешь встать? Я помогу тебе! Надо идти в столовую. Там все. Давай, Аделт, все будет хорошо!
Эльвира сжала руку хиппи и слегка потянула на себя, давая знак, что пора приходить в себя, и что она рядом.

Осуждать Виктора Мирослава не спешила, то ли потому, что не было у них времени на это, то ли потому, что и сама могла оказаться на его месте. Еще совсем недавно молнии, что она призвала, убили несколько скоморохов, хотя сама монахиня того не желала. Порой, данная тебе сила вырывается из твоей власти, и в этом можно увидеть знак судьбы. Значит, так было нужно... Видя слезы и растерянность богатыря, матушка, превозмогая шок, протянула к нему руки, чтобы сесть на круп Рыжика и сказала ласково:
- Ты никому не желал зла. Через твои руки пришла расплата за жизнь неподобающую... Все пройдет.
Не знала она, есть ли правда в ее мнении, но Виктору нужна была поддержка. Все же, добрая душа полна терзаниями, а сейчас надо взять себя в руки. Окинув прощальным взглядом площадь, Мирослава остановилась на ребенке. Проглотила комок к горлу подступивший и вцепившись в седло, прикрыла глаза и унеслась в молитве на небеса. Просить прощения, милости и благословения. Но одна мысль не давала ей покоя - это последние слова Ерыжки. Неужель и правда солнце призвать хотел?

У нее получалось! Чувство ликования охватило Эльвиру. Теперь-то она окончательно убедилась, что может влиять на движение воздушных масс. Вот ее сила, ее способность. Так она думала сейчас, не пытаясь вникнуть глубже. Времени не было. Эля даже не успела осознать, что скорее всего она и являлась причиной возникновения бури, что в сущности пыталась исправить то, что сама же и сотворила. Нет, ей было не до тревожных размышлений - наконец-то она хоть что-то контролирует! И если все происходящее, чья-то жестокая шутка, то она еще посмеется последней. Такая уверенность в своих силах охватила девушку, что она начала выпрямляться навстречу ветру, разводя руки еще шире. Словно принимая свое детище обратно в себя. И в этот момент превосходства над стихией, как-то не вовремя прозвучал голос рыжеволосой. Эльвира повернулась к ней. Ветер играл светлыми волосами, цветастая маечка волнами разбегалась по телу, в глазах читалась холодная уверенность. Эльвира Повелительница Ветров, не иначе.
- Да! - прокричала Эля в ответ и тут же кивнула в сторону того, о ком не забыла. - Разбуди Аделта! Пожалуйста! Я сейчас...
И она отвернулась, чтобы попытаться поставить точку в сумасшедшей пляске вышедшего из-под контроля ветра.
- Успокойся, - неслышно прошептала она, глядя перед собой, но не видя белую метель, а взирая с холма на бескрайний простор, заполненный таким осязаемым, таким управляемым воздухом.

В гулкой тишине Кэй боялась говорить. Ей казалось, что она слышит, как стучит ее сердце. Каждый шорох заставлял напрягаться все тело, но никто и ни чем не выдал своего присутствия в этом зале. Так почему же ей кажется, что за ними следят?
Древние останки в большей степени вызвали опасения, нежели отвращение или жалость. Ива нахмурилась, всматриваясь в неудачливого посетителя храма. Кем он был? Как сюда попал? Для чего? Особенно ее смутили огромные болты, пробившие доспехи. Каким же огромным должен был быть арбалет?
- Айдан, - наконец осмелилась прошептать Кэй. - А это не может быть какая-то ловушка? Стоит нам ступить на лестницу, как сработает какой-нибудь механизм и в нас полетят болты...
И откуда только взялись такие мысли? В книжках прочитала? Глупости...
- Надо что-нибудь кинуть на ступени, - колдунья огляделась по сторонам, прислушалась - не ломятся ли эльфы в двери храма, и тихо добавила. - Экаль тебе ничего не рассказывал про этот храм?

Внезапные изменения в физическом и психическом состоянии Эльвира на сей раз восприняла с завидной стойкостью. Ей показалось, что она вся сжалась на мгновение, как пред ударом. Потом и вовсе произошло нечто неописуемое и труднообъяснимое. Она рассыплась на миллион частиц. Это невозможно было принять, и Эля не стала углубляться в новые ощущения. К тому же, она вдруг очнулась на парковке - в снегу. Как? Как такое может быть? Ошеломленная и потерянная, она приподнялась, и тут же метель заполнила все вокруг. Это она. Опять она. Это оттого, что она в испуге. Надо успокоиться...
Рядом опять оказались Аделт, Богдан, Шпаков и водитель, остальных Эльвира едва различала. С другой стороны парковки доносились крики, что-то происходило. Девушка ошалело посмотрела на свою руку, в которой только что держала маленькую Алёну. Ее больше не было. Значит, все вернулись на прежние места. Виднелись силуэты людей, кажется, кто-то был голым? Холодно... Как же холодно.
Так, первым делом надо было успокоиться. Представить себя на холме... Боже, как же это трудно! Успокойся Эля. Ты жива и здорова. Совершенно здорова. Прекрати эту метель! Эльвира прикрыла глаза и попыталась успокоиться.

Только сейчас, когда дневной свет исчез за дверьми храма, Кэй осознала, что рука Айдана светится. Но она ничего не сказала. Тяжело дыша, колдунья по примеру паладина стала прислушиваться. Правда, ей не терпелось поскорее пройти внутрь. Ее словно затягивало туда, во мрак, который не достигает свет синего пламени. Подальше от входа, который берут штурмом эльфы, подвластные чужой воле. Кто же такой этот Андарас? Как он попал в Бракенлок, каким образом втерся в доверие лорда и его сына? Узнает ли она когда-нибудь? Опять вперед, сломя голову, сквозь все преграды, без лишних вопросов... Что-то ждало их впереди. Или кто-то...
"Сделайте то, что должны и ни секунды не отдавайтесь в руки сомнений"...
- Надо идти, - прошептала Кэй и сделала слабую попытку сдвинуться хоть на миллиметр. Хватка Айдана была сильна. Он по прежнему защищал ее, будто в том и была его миссия. Но, ведь, это не так. Он - главное действующее лицо. Он должен исполнить предназначенное судьбой, Богами, Духами. А она, как раз должна помочь. Ей было страшно, как всегда. И вчерашние минуты отрешения от всех невзгод казались сном. Кэй всего только на секундочку представила, как стоит у погасшего очага в объятиях Айдана, и это придало ей сил. Они вместе, и они справятся. Потянувшись к кинжалу, висящему на поясе под эльфийской мантией, Кэй повторила:
- Пойдем...

С напряженным видом Кэй с трудом пробиралась через густой и темный лес. Слова были излишни, мысли путались. Но очевидным было одно - эльфы отныне им не друзья и не помощники. Неужели Иврикайра погибла? Она ведь шла на поправку. Кэй могла бы ей помочь... Так всегда - когда происходит что-то ужасное, сознание цепляется за любую возможность как-то объяснить, оправдать случившееся, повернуть время вспять. Просто не верилось, что эльфийка могла погибнуть от ранения всего за несколько часов. Кто-то помог ей отправиться на тот свет. Тот, кто хочет использовать Иву и Айдана по своему усмотрению. Только сейчас колдунья оценила всю серьезность их дела. Раньше - это была абстрактная цель по спасению мира от абстрактных полчищ тьмы. Сейчас счет шел на конкретные жизни конкретных существ. На их с паладином жизни. Без сомнения.
Безропотно приняв в руки чудесный лук и заменив им старый, Кэй прижала к груди странную колючую вещь. Крики птиц вплетались в слова Экаля: "Сделайте то, что должны..." Хотелось спросить - а что нужно сделать? Но Ива естественно промолчала. Она вообще была на удивление молчалива в эту ночь. Лишь проговорила тихо вслед уходящему Экалю:
- Прощай...
Все было ясно. Но почему он ушел? Отвести от них угрозу? Он так много сделал для колдуньи и паладина и исчез ничего толком не сказав.
Ива посмотрела в сторону Айдана. Его практически не было видно, также как и небесных светил, но Кэй могла без труда определить стороны света, находясь в лесу. Это была ее стихия.
- Поспешим.

Ехали долго, было время и рясу зашить и окончательно спутников подлечить, но усталость свое брала. Все силушки выжала битва с колдуном, но на душе зато было легко и покойно, пока не достиг их обоз Злобина.
Сказать, что Мирослава чувствовала себя неловко, оказавшись в таком городе, значит ничего не сказать. С нескрываемым удивлением взирала она на гулянья честного и не очень народа, с испугом смотрела на дикие наряды и маски, с осуждением - на пьяниц и гулящих девок. Но открыто судить не могла. И ей когда-то не чужды были праздники, веселье, народные гулянья, исполнение традиций, застолья и чувство радости и предвкушения. И они когда-то с Иванушкой бегали рука об руку наряженные и развеселые, водили хороводы, плели венки из не увядших еще трав, кидали их в реку, отмечали посевную и сбор скудного, но хоть какого урожая. Люди, хоть и лишились Солнышка и Луны, а продолжали чтить традиции. Без этого стало бы совсем тошнехонько.
Но здесь... все было иначе - чуждо, странно, тревожно, на разрыв. Конечно, матушке, после всех испытаний хотелось поскорее укрыться в тишине, помолиться, подумать, отдохнуть. Сидеть за кружкой хмельного в корчме ей не пристало, но потрапезничать не мешало бы. Заодно и поговорить со спутниками можно. А потом найти местный храм да расспросить батюшку, что за праздник такой в Злобине? Как и чем город живет? Как от нечисти да разбойников отбивается?
- Опрокину я с тобой Тихон кружку... молока, - устало улыбнулась Мирослава. - Да потом поищу церковь. Надобно запас воды святой пополнить. А больше мне ничего и не надобно. Коли кому помощь нужна или компания, обращайтесь. Все же нам, перед тем как путь продолжить, стоит провианту купить.

Шла Эльвира, периодически оборачиваясь в сторону стоянки. Когда послышался крик Романа, заметно вздрогнула, но немного расслабилась. Значит, никого не покалечили и не убили. Просто опять произошло что-то необъяснимое, и состав присутствующих изменился. На мгновение по телу пробежался холодок от мысли, что все могут исчезнуть, и она останется одна. Ведь исчез куда-то Богдан и Шпаков? Ну, и остальные тоже... Страшно представить.
Несколько минут, что они продвигались к фонтану, девушка потратила на размышления. Может, это какая-то временнАя аномалия? Кто-то остался в прошлом, кто-то вернулся из будущего. Менялось же время суток? Вспомнились фильмы с закрученным сюжетом и неожиданным концом. Эля любила такие. Ей нравилось поломать голову над загадками и нестыковками, особенно после просмотра, когда остается что-то недопонятое. И тут, до тебя вдруг доходит! Все становится на свои места. И ты думаешь: "Точняк! Как я сразу не догадалась?" Вот бы и сейчас так! Просто понять, что это какой-то пространственный сдвиг и стоит только сложить пазл, как все, вдруг, материализуются на парковке, и что было бы еще прекраснее - появятся в тот самый момент, когда еще ничего не произошло. И Андрей будет жив...
Ни к чему Эльвира так и не пришла. Только опять осознала всю неотвратимость случившегося. Пожалуй, стоило сконцентрироваться на проблемах других, чтобы выйти из замкнутого круга. Например, ее поразила реакция Аделта на девичий крик. Стоило бы поинтересоваться, а как себя чувствует хиппи? Может, ему не лучше, чем Алексею, но только не в физическом плане. Может, ему хуже даже, чем Эле, которая продолжала чувствовать себя раздавленной и опустошенной.

Наконец, Айдан и Кэй остались наедине. Маленькое убежище с очагом посреди помещения напомнило Иве заброшенную таверну, казалось бы, оставшуюся в далеком прошлом. Столько всего произошло за несколько дней, что создавалось впечатление, будто они с паладином не виделись месяц, если не больше. Столько всего нужно было рассказать, расспросить. Но, оказавшись только вдвоем, колдунья не знала с чего начать. Ее переполняли противоречивые чувства - желание броситься к паладину и обнять его крепко-крепко, прочувствовать наконец на материальном уровне, что он снова рядом. Но ее останавливал страх навредить его неокрепшему здоровью или излишней напористостью вогнать юношу в краску. В секунды замешательства, Кэй внезапно ощутила, как же она устала - бессонные ночи, переживания, колебания между жизнью и смертью - все это подступило комком к горлу, в глазах заблестели слезы. Сколько еще нужно сдерживаться? Тишина и безопасность эльфийской рощи казались нереальными и зыбкими. Или зыбким все стало из-за слез? Ива не смогла бы сдержаться. Ей нужно было выплакаться, и это были бы слезы облегчения, но от стыда ее избавило появление Экаля. Кэй поперхнулась, устало поправила волосы и с облегчением сказала:
- Я рада, что с Иврой все будет хорошо. А как остальные? Кому-то еще нужна помощь? - предложение было сделано скорее для приличия. Она просто смертельно устала и вряд ли ее ритуалы были бы успешны.
Можно было воспользоваться случаем и расспросить человека о том самом храме, куда лежал их с паладином путь, но Кэй понимала, что все сегодня заслужили отдых, а разговор не будет коротким.
- Спасибо, Экаль, - добавила Ива. - Нам всем нужно, наконец, хорошенько выспаться. Если я понадоблюсь, обязательно зови.
Стоило развести огонь, чтобы провести ночь в тепле. Еще очень хотелось помыться, но девушка не обнаружила для этого никаких средств. Что ж, это может подождать и до утра. В поисках дров для очага Кэй взглянула на Айдана.
- Кажется, тебе гораздо лучше. Ты стал еще быстрее восстанавливаться, - она все же остановилась, посмотрела на юношу как-то жалобно и, тяжело вздохнув, проговорила. - Я так счастлива, что нашла тебя...

Пока вожатая занималась лежащим Сашей, Аделт снимал рубашку, а Алексей демонстрировал фокусы, Эля с угрюмым видом топталась на месте. Она ни на что не могла решиться, но из этого подвешенного состояния ее вывел хиппи. Он принялся говорить какую-то чушь. Хотя, от чего же чушь? В его словах могла бы быть доля правды. Единственное, с чем не была согласна Эльвира, это с тем, что все окружающие Аделта - плод его больного воображения.
- Я не твоя галлюцинация, - с ноткой обиды пробурчала Эля и, снимая с себя кусочки бинта, подошла к Аделту, вручила их ему и напоследок ущипнула за кожу предплечья. - Не слишком ли явная боль для глюков?
Стоит признать, что недавно им всем было еще больнее, но в фильмах, кажется, делают так, когда не верится в реальность происходящего.
- Я схожу за ведрами, - кажется, это было лучшее решение за последнее время. Она сможет побыть наедине с собой, разобраться в новых ощущениях, попытаться залатать дыру, образовавшуюся в груди, хотя бы банальным аутотренингом. Типа "Эля, все пройдет, нужно время, все будет хорошо, подумай о своей матери..." А еще, быть может, в подсобке она найдет водителя, бьющегося в электрических конвульсиях. Чем черт не шутит?

Кэй слушала очень внимательно, не перебивая, чуть прищурив глаза. Казалось бы, сама судьба свела ее, Айдана и эльфов в этом самом месте. Они на полпути к успеху, а точнее, на самых подступах. Все сходилось - эльфы видели что-то там в своих снах, Айдан встретил Экаля, Кэй встретила Андараса - всем бы радоваться и бежать вприпрыжку к старейшине, чтобы наконец исполнить предначертанное и положить конец тьме. Но эльфы, как и люди, а может быть и того хуже, склонны были все усложнять.
- Как, интересно, можно меня использовать? Для чего? - задумчиво пробормотала Ива, разумом понимая, что и сама бы не прочь посодействовать и эльфам и паладину, только бы все получилось. Но у эльфийского племени, должно быть, есть свои пророчества и легенды, в которых, быть может, требуется принести в жертву девственницу из потусторонних земель. Хотели же Кэй возвести на ложе лорда Лока. Неведение раздражало и пугало, но времени выяснять отношения не было. Колдунья указала на куст, под которым отдыхал Айдан.
- Он там, и не думаю, что он в состоянии идти самостоятельно. Также как и Иврикайра, - Кэй призадумалась, глядя на раненную эльфийку. - Хорошо бы соорудить носилки... здесь еще много раненных. Об Ивре я могу позаботиться лично, проведу еще один сеанс исцеления чуть позже. Но и остальным нужна помощь. Жаль нет коней. Я так понимаю, оставаться здесь нельзя... Что это были за твари?

Лучше бы она не смотрела. Лучше бы не оборачивалась и вообще, лучше бы никогда не видела этого проклятого моря. Лучше бы ей отказали в запросе на поездку, лучше бы она вообще не принимала участие в этой благотворительной компании, а провела бы лето в деревне у бабушки. Если бы Эля знала, что предстояло увидеть ее глазам, она бы не раздумывая дала бы клятву никогда не выезжать за пределы Воронежа. С этим можно жить и мириться, а с тем, что она увидела - нет. Меч рассек плоть надвое...Стоит признаться, что если бы Федор сделал это с другим мальчиком, которого бы Эльвира даже не знала, сила чувства охватившего ее, была бы много слабее. Но это был Андрей... Андрей Троянский... мальчик для махания... молодой человек, который зажег в ней искру, дал надежду, неизвестно даже на что, еще не успевшую сформироваться во что-то более определённое, но это было намерение и предвкушение чего-то необычного. Невольно он стал больше, чем просто попутчиком, соседом. Один из многих, но один такой... такой...
- Андрей! - вместо крика вырвался хрип, исполненный отчаянья и боли. В порыве чувств Эля даже не заметила как оросились растянувшиеся губы кровью, как свело легкие, и как мгла настигла их с Аделтом в один длящийся столетия момент. Это было полнейшее ее уничтожение. Эльвире казалось, что ее сначала скрутило в узел, а потом разорвало на тысячи кусочков, и ее не стало. Только боль, физическая боль, а ее нет. Увидеть такое и остаться прежней Эльвирой Бойковой невозможно. Мир пресытился насилием - новости, кино, книги - все полнится смертью. И ты думаешь "да, это случается, с кем-то другим, каждый день". А когда видишь своими глазами - просто исчезаешь.
С искаженным лицом, с именем на губах, Эля пошатнулась в сторону Аделта. Того, кто был рядом. Последний оплот реальности в полнейшем безумии творящемся вокруг. Схватить его, утонуть в объятиях, словно загнанный зверек с рвущимся наружу сердцем. Она услышала крик, но не остановилась. Просто не могла. Просто падала в пропасть. С целью упасть.

Хоть и старалась мать Мирослава не показывать своих чувств, а точнее усмирять их в душе своей, а продираясь сквозь кусты да глядя на жилище колдуна, лицо ее было напряженным и суровым. То был не страх, нет. То было чувство неотвратимого противостояния, и Мирослава знала, какую бы цену ни пришлось заплатить, а колдуна надобно со свету изжить. Совсем не христианские намерения, не так ли? Но матушка помнила, как Бог через ее руки послал на головы окаянные молнии, значит и сейчас ведет ее Его воля. А значит быть посему.
У края выжженной опушки остановилась монашка, задумчивым взором огляделась по сторонам, руку к груди приложила. Не ниспошлют ли небеса прозрение какое? Все здесь дышало злобой и тьмой. Все кричало о черной магии и дьяволопоклонничестве! Трудным будет бой, не врал Тимошка, но за ними правда.

Глаза все-таки пришлось открыть, когда Резина вскочила со своего места и ринулась вперед. Забавно, складывалось ощущение, что это и было ее изначальной целью - проникнуть на разные территории и повлиять на разные сообщества. Проще говоря, взбудоражить всех и всюду. Эльвира вздохнула с облегчением, когда она ушла и очень обрадовалась, что Леся пожелала вернуться. Честно говоря, после случившегося на галерке, Эля думала, что Лешина не захочет селиться с ней в одну комнату. Ведь теперь Эля стала потенциальной мишенью для колких высказываний и общей неприязни, как со стороны элиты, так и со стороны Резиной. Стеснительная Леся вряд ли согласится жить в непосредственной близости от взрывоопасного источника. К тому же, Эльвира внутренне уже готовилась к дальнейшему противостоянию. Лешиной куда комфортнее было бы с девочками, что были в числе опоздавших. И все-таки Эля воодушевилась и поманила её рукой:
- Конечно, ты еще спрашиваешь?
Пейзажи, проплывающие в окне, наполняли сердце восторгом. Здесь все было иначе, не так даже, как представлялось в мыслях, и оттого казалось еще более привлекательным. Другие деревья, другие дома, счастливые люди и море... море... А воздух! Воздух то какой. Несмотря на жару, астматику о большем и не мечталось. Выйдя из автобуса и немного потянувшись, Эльвира поздоровалась со встречающей их девушкой и стала дышать полной грудью и с нескрываемым удовольствием. Она решила не проявлять пока инициативы в отношении Овсанны и Леси. После такой адской поездочки все могло измениться. И если девчонки не передумали селиться вместе, то как-нибудь да знак дадут.

Раз уж Лена решила продолжить разговор, Эле захотелось как-то разрядить обстановку:
- Слушай, Лен, да не парься ты так из-за этих синяков. Сама же сказала, у кого-то даже на лбу, - Эля усмехнувшись потерла свою шишку. - Ты хотя бы купальником сможешь прикрыть ушибы, а таким как я, что делать? Челку выстригать?
Возможно, Эля говорила так позитивно оттого, что просто не успела задуматься об изменениях на своем лице. Это действительно было прискорбно. Ребята ехали отдыхать, веселиться, заводить новые знакомства, может, и отношения. Фотографироваться в конце концов! Кому-то синяки и вправду могли помешать. Но с другой стороны, хорошо, что все успели перезнакомиться до аварии и имели правильные представления о внешности друг друга. Вряд ли кто-нибудь решится оспорить красоту Елены Троя... тьфу... Прекрасной из-за пары кровоподтеков на груди. Так отчего же у нее слезы наворачиваются?
На вопрос о вынужденном соседстве Эля дала не совсем правдивый ответ. Не будет же она признаваться, что не хотела покидать свое место из-за приятного времяпрепровождения с Андреем. Даже несмотря на то, что сама же подпортила общение. У нее ведь мог бы быть шанс реабилитироваться.
- Конечно, ничего. Это даже здорово, со всей галеркой перезнакомилась за одну поездку, - Эля хотела бросить тоскливый взгляд в сторону сидящих рядышком Максима и Андрея, но вовремя опомнившись, добавила на всякий случай. - Но если тебе нужно продолжить разговор с Максимом, я пересяду, когда ты закончишь. Никаких проблем.
Новость о мокрой неожиданности почти не вызвала никаких эмоций. Ничего необычного, в общем-то, не произошло. Жалко было спортсмена, но еще больше - наркомана. Никому не пожелаешь такого.

Духи всемилостивые, он устал! Лежит полностью, абсолютно весь в крови и просто устал. В этом весь Айдан, какая бы причина в его нежелании принять очевидное ни была. Хорошо, что хоть что-то не меняется в этом проклятом месте. У Кэй даже не хватило сил возмутиться, она просто печально улыбнулась.
- Да, очевидно, что это друзья твоего спутника. Даже не сомневаюсь, - Ива отыскала глазами Иврикайру, припоминая ее взгляд и решимость. Оставалось понять, кем приходится Айдану этот Экаль. - А этот твой друг по несчастью, он как-то помог тебе?
Колдунья не стала пока рассказывать о том, что видела в палантире, не время еще. Да и сидеть вот так, праздно беседуя о том, о сем, не стала. На самом деле она всерьез беспокоилась за Айдана, а точнее до ужаса боялась, что он вдруг перестанет с ней говорить, потеряет сознание, истечет кровью. На остатках адреналина Ива пыталась немного прояснить ситуацию, а заодно помочь паладину. Поэтому она медленно высвободила свою руку из руки Айдана, пересела спиной к дереву, на которое оперся юноша и сказала:
- Если тебе тяжело, можешь не отвечать. Я попробую немного тебя подлечить, но не уверенна, что что-то получится, ведь на тебе ран не счесть.
В глубине души Кэй надеялась, что и с сеансом исцеления будет также, как с призывом духа волка - неожиданный эффект, ошеломляющий результат. Девушка положила руки на плечи юноши и потянула к себе, пытаясь уложить его голову на свои колени.

Эля уже было собиралась восхититься некоторыми сходствами в их с Андреем биографиях, как слева раздались странные звуки. Слегка нахмурившись, она сначала посмотрела на юношу, а во время кульминации , как оказалось, звонка, склонилась вперед и повернула голову в сторону Елены.
- Весьма странный выбор, - не удержалась Эля от комментария. Но судя по смущенному виду Лены, девушка сама не ожидала такого поворота. Интересно, как отреагирует на это влюбленный Шекспир? Не внесет ли этот казус разлад в установившуюся идиллию? Нет, все же не интересно. Ведь сейчас опять польются строфы стихов и высокопарные, сложные для Элиного понимания фразы. И Эля ошиблась. Внезапно Максим повернулся к ней и задал совершенно неожиданный вопрос. Словно бы прочитал ее мысли, почувствовал ее опасения и стремление скрыть свои руки от взоров остальных. Почему он спросил ее об этом? Почему?
- Ээээ, - помедлила Эля, лихорадочно соображая, что ответить. Врать не хотелось. Не умела она врать. - Да нет, нет, это не травма. Вы действительно ошиблись.
И Эльвира поспешила отклониться назад, опять покраснев. Быстренько взяла себя в руки и с энтузиазмом попыталась продолжить разговор с Андреем.

Не ожидала такого Мирослава, за сердце схватилась, о стену ближайшую рукой оперлась, задышала тяжело. Вокруг озирается, понять не может, где она, что за люди вокруг и, что сейчас видела. Исчезло видение, страх леденящий после себя оставив, сознание вернулось и понимание происходящего. Словно ото сна очнулась монахиня. Посмотрела на окружающих напряженно, руки на груди сложила, словно холодно ей стало. Порыв у нее был обо все увиденном спутникам рассказать, чтоб готовы были к худшему. Честность есть добродетель, и положение матушкино не позволяло скрывать что-то да хитрить, но... Но не стала она пока стращать присутствующих да на прочность их проверять. Не уверенна она была в стойкости некоторых из гостей. Чего доброго передумают, замыслят недоброе и на пол пути пропадут. Позже она решение примет, а пока надобно еще кое-что выведать у Мстивого, хоть тому и не по душе вопросы.

- А ответь-ка ты славный человек еще на один мой вопрос. Да не серчай, что так много допытываюсь. Нам это бремя нести и, коли не сдюжим, так худо будет не только нам. Нельзя князя выпускать из гроба, но в дороге всякое может случится в эти неспокойные времена. Отсюда и вопрос - как удалось тебе воевода усмирить одержимого? Как смог ты в цепи его заковать? Может способ есть какой? Так ты не молчи. Чем больше мы будем знать, тем ладнее управимся.

- Я не хотела... - пролепетала Анна, склоняясь над мужчиной, чей дух ускользал из тела буквально на ее глазах. - Я не хотела тебя убивать. Я не хотела...
Девушка посмотрела на старшую полными ужаса и растерянности глазами. Она убила человека. Убила. Своими руками. И голос в ее голове только усилил гадкое чувство вины и страха. Проклятое место! Что это вообще за мир такой? Как она сюда попала? Для чего?
- Я хочу домой, - прошептала Анна, упав на колени перед трупом. - Домой. Мне нужно попасть домой.
Ее, кажется, уже не волновала реакция женщины. Ее вообще ничто не волновало. Хотелось, чтобы все оказалось сном. Проснуться в своей комнате, в небольшой квартирке на окраине Лос-Анджелеса, накрыться одеялом с головой и вспоминать страшный сон, пока ее любимый пес не нырнет в ее объятия и не прогонит такое реалистичное наваждение. Но ничего не менялось, и перед глазами Анны по-прежнему расплывалось лицо мужчины, окутанное еле заметным саваном. Ей захотелось развеять этот дым, прогнать его прочь. Пусть эти люди и желали зла юным танцовщицам и самой Алмии, но не Табити решать, у кого отнимать жизнь.
- Прочь! - воскликнула Таби сквозь слезы и взмахнула руками над телом погибшего. - Прочь! Убирайся!
Прогнать смерть... Кажется, это нервный срыв.

Они что, бессмертны? Как их убить? Неужели все напрасно? Кэй на мгновение запаниковала, увидев как монстр повернулся к ней. Стрела колдуньи для него была не более чем назойливой осой, и когда он настигнет Иву, то легко разрубит одним ударом от макушки до бедер. Что же, надо бы призвать себе союзника, пока не поздно. Пусть волею духов защитит ее, отвлечет внимание чудовища. Девушка сорвала с пояса кинжал и полоснула по руке, возможно даже сильнее, чем рассчитывала, потому что тепло разлилось по всей ладони и кровь обильно закапала в землю. Кругом был лес - стихия Кэй, наполненная жизненной энергией, высшей субстанцией, готовой прийти на помощь.
- Духи земли, духи леса, духи зверей, услышьте. Дух мой взывает к вам. Примите кровь мою, в знак единства нашего.Воплотите дух волка. Отдайте в услужение да в исполнение воли моей. Отдайте на время, не навсегда. Да с благой целью, - протараторила Кэй и, не дожидаясь результата, попятилась назад, готовая отбежать на необходимое для выстрела расстояние.

Остались считанные минуты до отправления, а Эля, которая пол часа назад мечтала о том, как будет разглядывать в окошко южные пейзажи, сейчас больше всего на свете хотела поскорее добраться до базы отдыха. Даже несмотря на то, что рядом с ней сидел Андрей и улыбался. Ведь, кто его знает, что еще может произойти за время поездки? А когда молодой человек высказал предположение о скором соседстве с Резиной, Эльвира окончательно потеряла контроль над собой и уставилась на него почти с ужасом. Эта язва, позволяющая себе вмешиваться в чужие разговоры и открыто критиковать окружающих, могла испортить своим ядом даже самую невинную беседу. Но... он улыбался, а значит все будет хорошо. Всего несколько секунд хватило Эльвире, чтобы подзарядиться от этой улыбки положительной энергией. Напряжение в момент спало, и уголки губ девушки поползли вверх. Прижав руки к груди, она тихо засмеялась и сказала:

- Отлично, - удовлетворенно кивнула Эля, не обратившая внимания на замешательство Коры. - Третью соседку можем вместе выбрать.
Эльвира усмехнулась и указала Овсанне на стоящую неподалеку девушку, имя которой она, конечно же, не запомнила. Но та была довольно приятной наружности, смотрела на всех без тени недружелюбия, и единственное, что в ней было особенно примечательно - это жирный блеск кожи. В такую жару он смотрелся уместным.
- Может, ее позовем? - сказала она негромко. - Кажется, ей одиноко... Или не будем торопиться.
Давить на обескураженную Кору Эльвира не хотела.

Семнадцать с лишним часов в пути пролетели для Эльвиры стремительно. Она никогда раньше не ездила в поездах, потому что дальше Воронежской области прежде не путешествовала. Все было в новинку, все было интересно и волнительно. Небольшая путаница с постельным бельем, немного стеснительные разговоры с пожилой соседкой, не слишком удобный перекус на верхней полке, потому что Эле не хотелось стеснять людей у столика. Ну, и конечно, половину пути девушка просмотрела в окно, слушая сборную солянку из любимых треков. Она даже отложила в сторону книжку, чтобы наблюдать за сменой пейзажа за стеклом. И все это время Эля предавалась грезам о предстоящем отдыхе. Как будет купаться, играть в пляжный волейбол, обзаведется новыми знакомыми, может быть даже влюбится в кого-нибудь. Впрочем, последней мысли Эля усмехнулась, ведь мама строго-настрого наказала не заниматься ерундой, а уделить максимум внимания основной цели - поправить здоровье. Таким образом, у Эльвиры были четкие предписания - купаться в море не менее двух раз в день в любую погоду, больше гулять, меньше загорать, не общаться с местными, за пределы базы отдыха не выходить. Девочка еще раз усмехнулась сама себе. Зря мама так переживала, хоть и известно, что у Эли шило в одном месте, все же она уже достаточно взрослая, чтобы не вляпаться в неприятности.

Пыльный воздух, духота, старый матрас, все это вызвало очередной приступ аллергии, и Эльвира вооружилась свое аптечкой и ворохом бумажных платочков.
По прибытии в Краснодар, немного растрепанная, с красным носом, в помятой майке, Эля слилась с толпой пассажиров и сделала пару лишних кругов по площади пока не заметила знакомую по фото женщину с табличкой. Кажется, она прибыла на место первой. Это хорошо, так она сможет познакомится с остальными ребятами поочередно.
- Здравствуйте! Вы Ирина Николаевна? - улыбнулась Эльвира и поставила рядом свой небольшой выцветший чемодан. - Я Эльвира Бойкова. Поезд из Воронежа только пришел, наверное, сейчас остальные подойдут.
Высморкавшись напоследок, девушка засунула руки в карманы коротеньких шорт и перекатываясь с носков на пятки, принялась ждать.

Видела матушка Мирослава, что придут за ней, и во сне видела и наяву. Заранее к отбытию приготовилась, указания сестрам дала, на замену себе монахиню выбрала да благословила ту на дела добрые. Не хотелось ей монастырь покидать, неспокойно на душе было, все же живой она человек, женщина простая и все мирское ей не чуждо. Успокоила себя молитвою, уныние прочь прогнала и с превеликою надеждою покинула ворота обители. Догадывалась она и раньше, что не бывать ей игуменьей до конца своих лет, не ту судьбу уготовил для нее Господь, и жалеть тут не о чем.

Град престольный усладил взор монахини. С грустной улыбкой смотрела она на величие каменных стен и золотых куполов. Тень легла на город, и причиною тому была не только смерть любимого князя, но и страх людской, и недовольство и напряжение, и что-то еще, что и саму матушку заставляет ежиться, словно от холода. Со смирением она принимала заботу попа местного батюшки Митрофана, понимала его негодование, хоть и считала, что негоже священнослужителю недовольство показывать, но судить его не могла, только молилась, чтобы успокоился да смирился.

Настал день поминок. Воистину, странное общество собралось в зале. Села мать Мирослава, руки перед собой сложила да на каждого внимательно посмотрела. Не простые люди, ох и не простые, но добрые, сомнений нет. Даже тот, волчьего роду-племени. Течет в нем и человечья кровь, равновесие соблюдает. Настал и матушкин черед представиться.
- Здравствуйте люди добрые! Зовите меня матерью Мирославой, а коли сложно это и долго, то просто матушкой. Прибыла я из монастыря Залесского, да очевидно не для того, чтобы службу заупокойную по князю славному служить. Коль скоро вместе будем последнюю волю покойного исполнять, то и познакомимся поближе. А сейчас, скажи ты воевода любезный, по что собрал нас всех? Праведен гнев богатыря Тульского, странно это все, не по-христиански, не как заведено.

"Когда же это закончится?" - с досадой подумала Кэй и отшатнулась назад. Ловким движением руки, девушка выудила из сапога свой кинжал и бойко выставила его вперед. Их больше, этих странных, пугающих эльфов, и без сомнения, она проиграет эту схватку, но хотя бы не сдастся просто так. Все, хватит с нее безропотного подчинения. Кончилось терпение. Да и сколько его может быть в юной неопытной ведьме, только вышедшей в люди и всего за пару дней пережившей боги знают что?
- Ну, уж нет, - процедила она сквозь зубы. - Или мы сейчас с вами договариваемся по хорошему, или я очень постараюсь отправить на тот свет хотя бы одного из вас, прежде чем вы убьете меня.
Вряд ли эльфы желали колдунье смерти раз в руках Андараса была веревка, но их намерения могли измениться при виде кинжала в руке девушки.
- Что вам нужно? - уже прокричала Ива, не в силах совладать с поднимающимся из глубины души гневом. - Что ты видел в своих снах?!

Неужели это те самые люди, что убили жриц и разрушили храм? Все это время они были внутри? Мурашки целыми толпами бегали по телу Табити. Их с женщиной не заметили, прошли мимо, но самое страшное было в том, что они направились наверх. Совершенно идиотская мысль промелькнула в голове Анны - вытащить бы из кармана сотовый телефон и позвонить его высочеству или Таске, мол, ребята, к вам гости поднимаются. Таби повела плечами, словно сбрасывая наваждение. Мысли путались, надо было что-то предпринять и срочно, но как назло, рассчитывать ни на кого не приходилось, потому что старшая смотрела на нее полными ужаса глазами.
- Оружие... нам нужно оружие... - едва слышно прошептала Анна.
Безусловно, таинственные мужчины вооружены и сильны. Что может противопоставить им девушка в шелковых нарядах? Она уязвима словно нежный цветок под безжалостным градом. Ниреолла, как пить дать...
- Нет... не то, - Табити судорожно размышляла. Они говорили что-то про магичек. Может и она, Анна в теле Табити, танцовщицы-магички из храма Алмии, не так проста, как кажется? Может, стоить взмахнуть рукой и на головы обидчиков обрушатся молнии? Как жаль, что она не помнит. Ничего не помнит. Но, делать все равно что-то надо.
- Пойдем за ними по лестнице. Там у нас есть преимущество. Отвлечем их, крикнем, предупредим остальных. Я не знаю, не знаю, что можно сделать еще? - Таби запаниковала, принялась оглядываться по сторонам, в поисках чего-то такого, что может сойти за оружие. - Возьмем хоть камни, собьем их с лестницы.

Да, права была Мелисса, палантир - вещь непростая. Неизвестно было, кто кем управлял - Кэй магическим шаром или он ею? Она окунулась в посылаемые им видения с головой, тогда как знала, что следующий день обещает быть трудным, и сон ей жизненно необходим. Невозможно было оторваться от загадочной истории о путешествии Айдана по подземельям. И Кэй позабыла обо всем. Она радовалась тому, что Айдан в порядке и, скорее всего, контролирует ситуацию. Ей вообще вдруг показалось, что будь она сейчас с ним, только мешала бы. Эта мысль тоской отозвалась в сердце. Но девушка не стала развивать ее дальше. Коль духам будет угодно, чтобы она была рядом с паладином и помогала ему по мере своих сил, она исполнит их волю. А если и правда закончился ее путь рядом с Айданом, значит так тому и быть. Завтрашний день покажет. Или... сегодняшний? Кэй с ужасом уставилась в окно. Солнце взошло. Наступил новый день осады Бракенлока. Колдунья услышала шаги за дверью и задрожала, то ли от волнения, то ли от холода и усталости.
"Неужели? Уже? Так скоро?", - подумала Ива и вскочила из-за стола. Набросила покрывало на постель, схватила свою сумку, наспех пригладила взъерошенные волосы, да так и осталась стоять у стола, ожидая гостя.

- О... хм... теперь поняла, - задумчиво проговорила Кэй. Она почему-то решила, что есть в замке какие-то потайные ходы, на случай отступления при самом плачевном исходе осады. А еще подумала, что лорд Лок любезно предоставил ей своего сына в помощники. Ага... как же. Вот дура. Но тогда зачем Эрвин интересовался, кого ищет Ива? Из праздного любопытства, пожалуй.
Значит, ей предстоит искать Айдана одной. И это при условии, что завтра паладин может быть где угодно. Эх, если б можно было прихватить с собой палантир... Вслед за невеселыми раздумьями на Кэй опять накатил страх. Это, что же получается, завтра она окунется в самую гущу боя? Завтра, ценой собственных жизней воины Бракенлока проложат для нее путь? Неужели Илинай Лок так проникся ее словами? Неужели и правда поверил? Очередной груз ответственности опустился на плечи колдуньи. Она решительно не хотела, чтобы из-за нее погибали люди. Но потом пришла успокоительная мысль - не ради нее они , возможно, будут погибать, нет. Ради мира. Ради жизни. Ради исполнения пророчества. И она, такая же как они - всего лишь воин. Всего лишь частичка одного большого дела. Ко всему прочему, молодой дракон представлял собой образец спокойствия и невозмутимости. Так стоит ли Кэй волноваться?
- Что ж, благодарю вас. Но, прежде чем наступит завтра, мне хотелось бы быть полезной здесь. Буду признательна, если мне дадут какую нибудь работу.

В нерешительности глядя на палантир, Кэй некоторое время слушала, как удаляются шаги леди Винхоутер. Рассказы и предостережения Мелиссы померкли перед жгучим желанием увидеть паладина. Единственное, в чем сомневалась Кэй - это получится ли ей подчинить шар своей воле. По словам леди, все выходило очень просто. Не теряя времени, колдунья решительно подошла к столу. Опираясь о столешницу, Ива склонилась над светящимся шаром и посмотрела на него пристально, словно пыталась проникнуть в самые глубины. Мысли в голове, как назло разбегались в разные стороны, а образ Айдана предательски ускользал, как-будто они не виделись долгие годы. Это все от усталости и от... безысходности. Кэй провела дрожащей рукой по глазам, откинула назад густые волосы и начала вспоминать. Вот Айдан лежит без сознания на ее кровати. Таинственный незнакомец. Вот смотрит на нее смущенно в разрушенной таверне. Вот он играет на кобзе, и впервые его лицо излучает спокойствие. А вот он холоден и суров, неистово поправляет погнутую ручку котелка. И наконец, снова без сознания, лежит у ивы, точно спит. С чего началось, тем и закончилось. Неужели она потеряла его навсегда? Слезы набежали на глаза, и Кэй поспешила вытереть их ладонью.
- Айдан, - сказала она каким-то не своим, чужим голосом и принялась ждать.

Кэй стояла абсолютно неподвижно, будто приросла к полу, почти не дыша и не моргая. Она не отвела взгляда, хотя смотреть в глаза леди Винхоутэр было невероятно тяжело. Жестокие слова эхом отдавались в ушах, и когда первая леди Бракенлока закончила, ощущение было такое, будто колдунью окатили ледяной водой. У нее буквально захватило дух. Хотелось налететь на дамочку с кулаками, вцепиться ей в волосы, чтобы просто посмотреть как изменится выражение ее непоколебимого лица, но скорее, все же из-за того, что обидела Кэй своим равнодушием и необоснованными обвинениями. Но Ива знала, что причинить кому-то боль от собственного бессилия - это порыв слабого человека. К тому же, Лин преподнесла ей хороший жизненный урок, за это стоит поблагодарить. Только язык не поворачивается.
- Вы ошибаетесь, я не считаю себя лучше вас, - на скулах Кэй заходили желваки. Пожалуй, это обвинение задело ее больше всего. - Мы все равны.
Было совершенно очевидно, что спорить с этой женщиной не получится. Доказывать ей что-то тоже бесполезно. Отнимать ее время - неприемлемо.
- Я благодарю вас за то, что ввели меня в курс дела, хоть вам это и было противно. Мне жаль, что мои стремления были восприняты вами так враждебно. По глупости своей я полагала, что смогу помочь всем. Не от того, что я хоть сколько-то значимая персона, а от того, что верила в это всем сердцем. Напоследок, исполните мою последнюю просьбу - я хочу быть полезна. Я хорошо стреляю из лука, умею лечить, да и просто могу выполнять любые поручения. Отсиживаться в стороне, когда каждый в этой крепости занят важным делом, не по мне...
Последняя просьба все же не была последней. В Кэй мучительно боролись два чувства - желание узнать что-то об Айдане и страх выдать присутствие паладина в Шварценхельме. Но с другой стороны, складывалось впечатление, что это вовсе не тайна.
- И еще... Прошу вас еще только об одном. Пожалуйста, покажите мне... - Ива дрожащей рукой указала на Палантир. - Покажите одного человека. Во имя всего человечного, всего светлого, что объединяет нас в борьбе с наступающей тьмой. И я смирюсь со всем и сделаю все, что прикажете. Больше не побеспокою вас. Прошу...
Ива могла представить, как леди Лин Винхоутэр с холодным взглядом поворачивается к ней спиной и безмолвно уходит из комнаты, оставляя ее наедине с веревкой и балкой, но в душе колдуньи еще теплилась надежда, что эта женщина тоже когда-то любила или любит. Может, дарит время от времени теплую улыбку своим близким, а бывает, что и плачет темной ночью по всему тому, что безвозвратно ушло или никогда не придет. Она такой же человека, как и все. Она женщина...

Выбравшись наружу, Табити дала волю чувствам. Она заплакала, сама не до конца понимая, от счастья или от горя. Хоть ей и не довелось узнать тех юных танцовщиц поближе, все же, она была такой же как они. Возможно, с кем-то ее связывала дружба. Да это и не важно. Весь ужас в том, что совсем недавно Таби видела их живыми - юными, грациозными, полными надежд. И эта бесформенная кровоточащая куча, неестественно раскинувшихся конечностей, поразила девушку до глубины души. Табити упала на колени, но на сей раз ее ладони утонули в мягкой траве. И теперь уже хлынули слезы радости. Словно с сердца упал тяжелый груз, словно кто-то отпустил ее, смиловистился и дал уйти.
Лес, в котором оказалась Табити настолько контрастировал с обителью Алмии, что девушке понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя, осмотреться и привыкнуть к дневному свету. Высокие деревья не показались ей знакомыми. Память по прежнему молчала, но Таби все оглядывалась в надежде, что интуиция подскажет ей, что делать дальше, куда идти. С каким-то остервенением она принялась вытаскивать цветы из спутанных волос. Потом скептически посмотрела на полупрозрачное платье, отдавая себе отчет в том, что в таком наряде ходить по лесу не очень-то удобно. Только выбора у нее не было. Минуты промедления навевали ужас. Табити с опаской посмотрела на черный провал арки, ожидая чего угодно, и наконец сделала шаг. Шаг в неизвестность.

Колдунье стало жаль Рихтера. Что именно наложило на старческое лицо печать усталости? Долгие годы борьбы? Или бесплодные попытки достичь успеха? Скольких девушек он вводил в этот сад? На сколько тысяч вопросов ему уже пришлось ответить? И каждый раз одно и то же...
Кэй закусила губу и долгим взглядом посмотрела на сенешаля, когда тот многозначительно промолчал. Смех и плеск воды показались неестественно громкими и резкими. В висках застучало. Фонтан вопросов иссяк, превратившись в иссохший источник. Все померкло на мгновение, но недолгое молчание было жестоко прервано. Картина, представшая взору колдуньи, отозвалась ноющей болью в сердце, на мгновение перед глазами мелькнул образ Айдана. Что-то общее было в этих молодых людях. Два юноши, два рыцаря, но такие разные! Этот огромный цветок, этот показной знак внимания, вся эта сцена показалась Кэй такой глупой, ничего не значащей, несвоевременной. Может быть, просто потому, что у пруда сидит не Плакучая ива, а цветок ей несет не Айдан. И потому еще, что время идет, решается судьба всей Летании, ее судьба, а они тут предаются странному веселью. Покачав головой, Кэй отвернулась от влюбленной пары и посмотрела на сенешаля.
- Господин Рихтер, - решительно, но тихо проговорила она, - мне нужно увидеть лорда Лока немедленно. Не вечером, не завтра, не после праздника в честь побед, а немедленно. Поверьте, это не прихоть. И если правдивы ваши слова о том, что человечность в Бракенлоке на первом месте, умоляю, устройте мне эту встречу.

Увидев насколько сильно укреплен замок Бракенлок, плечи Кэй безнадежно опустились. Она сожалела, но о чем именно, пока точно не могла себе сказать. Или не хотела признаться, что совершила роковую ошибку. Что если Айдан погибнет под той ивой, а она останется пленницей этого чудовищного замка? Бесславный конец славной истории. Мир погрузится во тьму, а виновата будет только Кэй. Но в чем именно? В том, что не приняла предложение старухи Дины? В том, что не удержала Сартока? В том, что оставила Айдана одного? Есть только один способ все исправить - действовать. В конце концов, она еще может рассказать женщине в красном и лорду Локу о том, что прибыла в Шварценхельм не одна. Так, она хотя бы спасет паладина от гибели. Немного успокоив себя этой мыслью, Ива безропотно последовала за сенешалем.
- Я Дора, и я не леди, - Кэй заметно волновалась. Старец выглядел дружелюбным, но его слова о "пленных" девушке очень не понравились. - Господин Рихтер, если вас не затруднит, объясните мне, почему я здесь? Для чего? И... - колдунья огляделась по сторонам, - откуда в Шварценхельме свежая солома, говядина и индейка?

Кэй готовилась к чему-то подобному. К грому и молнии, к крови и плоти, к монстрам, мечущимся в тумане. Ко всему, что берет начало в кошмарных снах, в мистических книжках, в темноте ночи. Она просто глубоко вдохнула и не дышала, казалось, все то время, пока они добирались до тумана. Но самообладание ее пошатнулось, когда навстречу вылетели человеческие головы. Такого колдунья не ожидала. Она даже вскрикнула, но крик ее потонул в многообразии леденящих душу звуков. Съежившись точно высохший лист, напрягая каждый мускул, Ива прижалась к паладину. Она боялась, что кто-то схватит ее за ноги, стянет с лошади, утащит в непроглядный смог. Каждую секунду ожидая удара, колдунья задыхалась от тошнотворного запаха. Все прекратилось внезапно.

Мелкая дрожь пробегала по телу, как отступающая волна. Безопасность, тишина, солнечный свет - неужели только что они прорывались сквозь неописуемый ужас? Не верится. Все еще тяжело дыша, Ива огляделась по сторонам. Несмотря на все странности, изуродованное кладбище после пережитого только что, казалось достаточно безопасным местом, чтобы перевести дух. Здесь были плакучие ивы, деревья, которым Кэй была обязана своим именем, и с которыми девушку связывали определенные узы. Для нее эти деревья были священны. Их искореженный вид посеял в сердце тревогу, также как и вид старой часовни и множества костей. Костей без черепов. Черепа, головы... Все это было слишком символичным, взаимосвязанным, но Кэй не придала этому значения, просто радуясь минутам тишины. Рано она радовалась...
- Айдан! - девушка обхватила спутника за грудь, но удержать не смогла. Соскользнув с лошади, Кэй упала на колени рядом с паладином. - Ты слышишь меня? Айдан!
Проворно вскочив на ноги, колдунья вытащила из поклажи флягу с водой, вылила немного в ладонь и омыла лицо юноши, полагая, что тот просто потерял сознание. Святые духи, Единый, только бы это было так!

Решив все-таки проникнуть на корабль вуки без разрешения, Линдли, вдруг воскликнула:
- Ой, совсем забыла... Я сейчас. Вы пока выбирайте, присматривайтесь... - пробормотав еще что-то бессвязное себе под нос, тви'лека покинула компанию.
По телу пробегала легкая дрожь, как всегда, перед каким-нибудь особенно непредсказуемым делом. Что если ее застукают в чужом самолете? "Простите, я думала это туалет..." или "Я тут сережку обронила..." Да и фиг с ним, как-нибудь выкрутится. Быстрым шагом она принялась обходить желтый тягач, делая вид, что идет совсем в другую сторону. Действовать предстояло по ситуации.

- Ты прав, - с грустью отозвалась Кэй. - Он мог пойти куда угодно. А если он был в пути еще и всю ночь, то вряд ли мы его догоним.
Стараясь не смотреть на тела нападавших, Ива побродила по месту стоянки, пытаясь найти хоть какой-то знак.
- Ладно, пошли на тракт. Если Сарток отправился вперед, то может, где-нибудь его и нагоним, а если решил пойти другой дорогой, значит нам не по пути. Нам тоже нельзя время терять.
Но, прежде чем уйти, колдунья покопалась в своей сумке и достала пару сухарей да вяленого мяса, протянула часть Айдану. Пока шли к дороге, Кэй вспоминала свой сон. Не хотелось упустить его детали, ведь по обыкновению, девушка быстро забывала сновидения, особенно те, что не отличались такой четкостью. Прожевав добрый кусок мяса, она решилась задать юноше вопрос:
- Айдан, а паладины... они могут, эм, семью заводить? - Кэй действительно мало чего знала о внешнем мире, но догадывалась, что служители Единого вряд ли живут по мирским законам. Тем не менее, в своем сне, девушка видела, что в отрочестве у ее спутника были увлечения. А ведь для многих детская влюбленность перерастает в любовь. Может, ждет где-то Айдана его Лия...

Не-не-не, с жителями Кулака нельзя говорить таким манером. Вонарат уж больно заумно и расчетливо все представил, хотя в сущности ничего оскорбительного не сказал. Бейнир же, хоть и не пожил толком на севере, все же перенял традиции от своего деда. Он хотел исправить ситуацию. Помощь им сейчас нужна как никогда. Тем более необходимо было расплатиться с моряками и в их же интересах было бы посодействовать. Ведь если путники сгинут в глубинах острова, останется Гуннар у разбитого корыта - с предоплатой, дырявым драккаром и в сердце Бурь. Кстати...
- Починить драккар, конечно, надобно, да только... - Бейнир посмотрел на горизонт. - Если мне все правильно представляется, мы сейчас в центре Больших Бурь, так? В таком случае, как же мы пойдем обратно по морю? Как пройти через Бури?
Почесав затылок, юноша робко предположил:
- Ну, может, коли был вход в это место, должен быть и выход. Надо бы у пленных узнать. А пока... - юноша немного виновато посмотрел на капитана. - Не серчай капитан, я сам порой не разумею, что там ученый говорит. Кажется, мозги пудрит, но это не так. Я ручаюсь. Мы обещаем, что исполним уговор, но... кто ж знал, что все так обернется? Если мы втроем пойдем на поиски сокровищ, то против двух магов можем не устоять. Нам помощь нужна, очень.

Значит правду о гномах говорят. Ладно бы просто упрямый, так еще и острый на слово, как тот кинжал, что до сих пор маячит перед глазами Кэй. Глаза колдуньи округлились как два золотых. Плащ, только что снятый с мертвеца, чуть не выпал из рук. Она даже не знала, что более повергло ее в шок - откровенные слова о страсти или то, что Сарток отказался куда-либо идти. Кэй покраснела как свекла, то ли от стыда, то ли от злости. Вдруг появилось желание налететь на гнома с кулаками, но она знала, что драться не хорошо. А еще она знала, что говорить всякие неприличные вещи тоже не хорошо, особенно про других. Странно, что такой взрослый и опытный волшебник не знает элементарных правил приличия, но это тоже могло быть особенностью гномов. Все это пронеслось в голове Ивы, но дар речи так и не вернулся.
- Зря вы так, - промолвила она, застыв в нерешительности, потом подошла к костру, присела на корточки и глядя в огонь начала говорить. - Однажды я заблудилась в лесу. Это было когда я только приехала в эти края. Сумерки настигли меня, когда я блуждала по огромному болоту, ни одной сухой ветки, дождь накрапывает, тут и огниво не поможет. До сих пор не помню, как я умудрилась так опростоволоситься. Я только научилась призывать волка и когда мне стало холодно, вызвала его дух. Тогда я не знала, что срок его жизни очень короток. Мы пролежали в обнимку около часа, и я совершенно согрелась. Потом меня нашли мавки и вывели к дому. Так что... это не безумие, согревать дург друга своим теплом. Просто... согревать.
Кэй поднялась, так и не поняв, что ей делать. Оставлять гнома одного не хотелось, все же они команда теперь, но и оставаться тут... невозможно.
- Возможно, вы правы. Зверолюди и по запаху могут найти кого угодно, но я... я просто не могу спать рядом с их телами, - Ива повернулась в сторону обгоревших трупов. - К тому же, мертвечина может приманить к себе ночных хищников и никто из нас так и не уснет.
Девушка в последний раз взглянула на гнома, потом взяла свою сумку и сказала:
- Встретимся завтра на дороге.

Интересно, а можно ли переспорить гнома? Говорят, они довольно упрямые существа. Посмотрим...
- Нет уж, Сарток, - Ива резко убрала ладони от лица и тут же поморщилась от яркого света костра. - Вы один раз уже подвергли нас опасности. На сей раз ответственность на себя возьму я. И я настаиваю на том, чтобы сменить место ночлега. Более того, больше никаких костров - спать будем все вместе, чтобы не замерзнуть.
Решительно встав, колдунья принялась собирать свои пожитки. При этом она рассуждала:
- Далеко идти и не надо. Всего пол километра в противоположную сторону от той, куда побежал главарь этой банды, - Кэй кивнула в сторону павших врагов. - Кстати...
Девушка остановила взгляд на лежащем зверолюде. Тяжело вздохнув, она вновь подошла к трупу и довольно неуклюже принялась стаскивать с того плащ. Зрелище не из приятных, но...
- Пригодится, - ей уже надоело обделять Айдана. Будет, чем укрыться.

События происходили столь стремительно, что пытаться переварить поток информации было просто невозможно. Для Кэй, разумеется. Она никогда не участвовала в схватках, ее не учили сражаться. Отец, за неимением сына, довольно рано начал обучать Кэй владению луком. Впоследствии Кэй частенько ходила с ним на охоту. Метко стрелять - это колдунья умела. Но никаким тактическими приемами не владела, и уж тем более, девушка не могла представить, что когда-нибудь ей придется целиться в человека.
Сначала, Ива впала в ступор. Поражающие воображение метаморфозы с огнем, сумятица, движение темных фигур, белый волк и предсмертное ржание коня - есть от чего прийти в смятение. А потом, прямо у нее перед носом промелькнул кинжал, а вслед за этим отсеченная конечность. И когда девушка увидела, как по спине паладина прошлось смертоносное лезвие, и пятна крови оросили одежды, в голове у колдуньи что-то щелкнуло. Мир словно приостановил свой бег, руки налились силой, движения стали четкими и отрывистыми - сдернуть с плеча лук, наложить стрелу на тетиву, одновременно с этим сделать шаг назад. Не забыть про волка, который увлекся раздиранием коня. "Оставь коня! Атакуй вожака!" - мысленно обратилась Кэй к духу зверя. И... выстрел по одному из нападающих на Айдана. Ведь это и не люди даже... разве у людей бывают такие глаза?

Многое мог бы сказать Бейнир капитану, да не решился. Загадкой он оставался для юноши. Непреклонный, необщительный и еще много "не"... Но юноша не мог с ним согласится. Что бы там ни побудило Вереск на такой безрассудный поступок, а Бейнир не хотел до конца своей жизни винить себя в том, что не пошел за ней сразу.
Буквально вырвав факел из рук одного из дозорных, парень отправился по пляжу в ту сторону, куда указали очевидцы.

Так значит речь пойдет о том самом желании... Кэй даже стало интересно, что именно ведьма хочет забрать? Но она действительно не хотела, чтобы маг и паладин стали свидетелями разговора. С одной стороны, вроде бы, стыдиться и нечего, а все равно неловко. Но правила этикета и банальная девичья пристойность взяли верх, и как ни боязно было оставаться с Диной наедине, но все же пришлось.
- Можно попросить вас выйти ненадолго? - попросила Ива гнома и юношу.

С брезгливым видом Бейнир склонился над убитым антийцем. Странные чувства завладели разумом. Это его первое убийство. Ходячие мертвецы не считаются. На миг показалось, что все вокруг стало серым, даже кровь, залившая лицо противника. Бейнир защищался, у него не было иного выхода. Что ж, каждый воин должен через это пройти. Для кого-то счет трупам давно потерян, но при этом можно остаться человеком, и совсем неплохим. Юноша взялся за рукоять топора. Не пропадать же добротному оружию? Да и моряки засмеют, если кому-то другому придется вытаскивать бейниров топорик. С отвратительным, пожалуй, самым противным звуком, который приходилось слышать юноше, лезвие покинуло раздробленную и рассеченную плоть. Отвернуться и не смотреть..
- Пошли, может там помощь какая нужна, - осипшим голосом предложил Бейнир спутнику.

Крепкие объятия Сартока чуть не вышибли из Кэй дух. Отдышавшись, она смущенно проговорила:
- Это большая честь для меня, быть другом хорошего волшебника.
Гном, хоть и весьма эксцентричный, несомненно скрасит тяжелое путешествие, наполненное болью, тоской и страхом. Правда, не успела Ива об этом подумать, как Айдан внес свою порцию сомнений. И если минуту назад, девушке казалось, что нет ничего невозможного, и поход в Шварценхельм к таинственному храму будет увлекательным и полным приключений, то сейчас она вновь приуныла. Да, она совсем оторванна от внешнего мира и многого не понимает, но у нее хотя бы есть возможность добавить капельку оптимизма в сложившуюся картину. Этим она и хотела заняться, но ее опередила Дина. Не зря Кэй почувствовала силу, исходящую от этой женщины. Старушка была с сюрпризом.
- Эээ, - колдунья почему-то окинула взглядом свой нехитрый наряд и заплечный мешок, брошенный в углу. У нее ничего не было... Что она может предложить? Зелья? Травы? - Я готова отдать все, что у меня есть, но боюсь, вам это просто не нужно. Есть несколько зелий и трав, редкие ингредиенты, лук... - Поняв, как глупо звучат ее слова, Кэй потупилась и замолчала. А потом ее вдруг осенило.
- Айдан! Ты же можешь.... эээм, ну, помнишь, яблоки, орехи... - колдунья сомневалась, что стоит при всех говорить о некоторых вещах. Ох, как же ей хотелось переговорить с паладином наедине, чтобы поставить все точки над i и услышать его мнение.

Пока Вонарат говорил заумные вещи, Бейнир медленно поднимал отвалившуюся челюсть. Предводительница Антийцев была настолько красива, что юноше захотелось хлопнуть по плечам стоявших рядом воинов и сказать: "Да бросьте, мир прекрасен! Давайте танцевать!" Но все же эта мысль как-то не вязалась с действительностью, и в глубине горящих огнем глаз все же таился лед. Юноша вспомнил, что сподвигло его пойти вслед за Вонаратом - не доблесть, не чувство долга, справедливости, а месть... Желание взглянуть в глаза убийцам деда. Может, именно эти глаза сейчас смотрят на него. Но как, как можно поднять руку на это неземное существо в белом? Она сверкала точно богиня, спустившаяся с небес, а точнее, вышедшая из моря... Ну вот, опять. Бейнир прихлопнул челюсть и свел брови, когда увидел старых знакомых:
- Вражины проклятые, - прошептал он. - Засланные... убью.

Айдан прав, надо было заранее придумать убедительную причину для совместного путешествия. Но Кэй совсем не думала, что кто-то станет любопытствовать. Теперь то она поняла, что в маленьких деревушках жители весьма настороженно относятся к незнакомцам. Особенно сейчас. Девушка оглянулась на злосчастный дуб и поежилась. Одного она не понимала, что так забавляло юношу? Хотя... ей самой было немного смешно от мысли, что судьба свела колдунью и человека, который должен бороться с такими, как она. Смешно и горько одновременно.
Маленькие девчушки озарили своим появлением округу, и Кэй в который раз убедилась, что нет в мире чище созданий. Дети искренни, говорят то, что думают, делают, что хотят, любят безгранично и беззаветно. Ужасы, которые несет с собой война не способны разрушить их видение мира, но навсегда оставляют отпечаток глубоко-глубоко внутри. Вот они - рыженькие плутовки веселые и озорные, как и положено детям, возможно, они не понимают, что произошло с теми людьми, повешенными на дубе. Старушка наверняка позаботилась о том, чтобы превратить все происходящее в сказку или игру. Но их мир уже никогда не будет прежним.
Печальные мысли были прерваны появлением старухи Дины. Ива сразу почувствовала силу. Не исключено, что и хозяйка дома увидела что-то и в Кэй. Неспроста же она обратилась именно к ней. Увиливать совершенно не хотелось, но и облечь в слова цель своего путешествия было затруднительно. Усталость навалилась на колдунью с новой силой - оказывается отвечать на вопросы, пусть и довольно обыденные, не так-то просто.
- Ох, война нас привела, - честно сказала Кэй. И то было правдой. Война стала причиной появления Айдана у ее порога. - Война и поиски... - девушка запнулась, просто не зная, что еще сказать. Ведь она действительно не знала, что же они с паладином ищут. - Мы очень устали и просим вас пустить нас на ночлег. Надеемся не потревожить ваш покой. Поможем, чем сможем и в долгу не останемся.

Помощник капитана принялся обходить судно, отдавая распоряжения и прикидывая в уме какой урон понес драккар. Беглый осмотр внешних повреждений привел к неутешительному выводу - требуется основательный ремонт. И хоть инструмент имелся и даже несколько запасных досок, часть которых пошла на катапульту, все равно сподручным материалом не обойтись. Благо вдалеке, меж скал, проглядывала зелень, но что это были за деревья никто не знал. Раздобудь они хорошей древесины и можно было бы починить драккар всего за несколько дней. Вопрос в том, как долго им придется искать подходящие деревья, как доставить их к берегу и прочее и прочее? Оценка запасов провизии прошла еще быстрее. Из Залива Контрабандистов было взято ровно столько, сколько хватило бы на двадцать дней пути. Из расчета на десятидневный переход до назначенного места и такой же по продолжительности обратный путь. Все весьма условно, но опыт капитана и его помощников позволял не ошибиться в расчетах. Таким образом, еды оставалось на тринадцать дней. И даже больше, если учесть пропажу пяти членов команды.
Для оставшихся в здравии северян не составляло труда быстро решить все возникшие проблемы. Сильные, работящие, смекалистые - они даже и без деревьев смогли бы что-нибудь придумать, но одно омрачало картину, нарисованную самыми оптимистичными красками - это раненые. Без помощи лекаря или знахаря, сломанные конечности, скорее всего, воспалятся, и только богам известно, не начнется ли омертвение и лихорадка. В любом случае, пострадавшим требовался покой и забота. Обо всем этом тихо доложил Гуннару его помощник, отвлекший его ненадолго от разговора с нанимателями.

А наниматели занимались извлечением кусочков карты из маленьких чехольчиков. Очень осторожно, чтобы не порвать потрепанную и изъеденную временем кожу, на которой цветными красками были выведены очертания острова...



Надписи на незнакомом языке были переведены. Корявым почерком на полях сделаны пояснения. Соединив две части, спутники получили весьма отчетливую картинку. Никаких пометок с изображением золота, жемчугов или самоцветов не было. Только два рукотворных, на первый взгляд, объекта были отмечены на карте. Что ж, возможно для тех, кто обладал большей информацией, эта карта читалась весьма легко. Но ни Пэо, ни остальным его товарищам не удалось узнать никаких подробностей. Где сокровища? Что они из себя представляют? Куда идти сначала?
Пока маленький кружок склонил головы над последней частью головоломки (не считая Бейнирова ключа), потерпевшая кораблекрушение бирема окончательно ушла под воду, оставив после себя на поверхности крупные обломки. Верхом на них, жалкие остатки команды из последних сил гребли руками и уцелевшими веслами в сторону берега.

- Нет, - встревожилась Кэй и положила руку на плечо паладина. - Много злых людей. Прежде чем так рисковать, позволь мне сделать кое-что еще. Возможно, они сами выйдут и мы сможем понять, насколько они опасны.
Девушка отодвинула ветви кустарника, которые били ее по макушке и отошла чуть в сторону. Потянулась к ножу, висящему на поясе, потом остановила руку и посмотрела на Айдана, который, чего доброго, мог вмешаться в ритуал.
- Подожди здесь, - колдунья отошла еще немного, но так, чтобы растительность скрывала ее от окон дома. Повернулась к паладину спиной, сняла нож с пояса и легким движением сделала крохотный надрез на большом пальце руки. Алая капля не успела упасть на землю, девушка растерла ее между ладонями, а потом присела на корточки и приложила ладони к земле.
- Духи земли, духи леса, духи зверей, услышьте... Дух мой взывает к вам. Примите кровь мою, в знак единства нашего... Воплотите дух волка. Отдайте в услужение да в исполнение воли моей. Отдайте на время, не навсегда. Да с благой целью.

"Хорошие были грибы. Забористые..." - думала Линдли, рассекая безвоздушное пространство астероида. Грибочки из ее нехитрого обеда явно были не простыми. То-то ей не понравился хитрый взгляд торгаша салластанца. Ну, ладно она тут кривляется и визжит словно маленькая девчонка, остальные-то, что приняли? Впрочем, какая разница у кого какой допинг - веселиться так веселиться. Она ведь давно не смеялась от души и не ощущала такую легкость бытия. Одно только огорчило тви'леку в эти радостные минуты - почему раньше ей не приходило в голову найти вот такое укромное местечко среди миллиардов космических обломков, чтобы время от времени отдыхать душой и телом?

На предложение Джерри Лин ухмыльнулась и без лишних слов оттолкнулась от поверхности, стремясь приземлиться прямиком на крыло его корабля. В юном возрасте их нанимателя были свои плюсы - он сам не прочь повеселиться. На первый взгляд. Не то, чтобы Линдли была легкомысленной и беспечной. Конечно нет. Напротив, перед лицами мужчин ей хотелось выглядеть серьезно. Ей вообще по жизни хотелось, чтобы ее воспринимали всерьез, а не как хорошенькую тви'леку, которая непременно умеет крутить задницей и в такт ей тчун-тчинами. Сегодня у нее будет шанс доказать другим, что тчун-тчины у нее не для сексуальных игр и наслаждения, а для того, чтобы шевелить мозгами. В прямом смысле. Наемница была уверенна в своих способностях, потому не волновалась и искренне отдавалась хорошему настроению:
- Ну-ка, прокати с ветерком!

Руки разомкнулись и то тепло, та энергия, что обволакивала Кэй, даруя чувство неги и приятного оцепенения, растворились в холодной комнате. По телу пробежал озноб, возвращая колдунью к действительности. Айдан был прав, задерживаться нельзя. Но буквально минуту назад, ей было совершенно наплевать на то, что их преследуют, ищут, хотят убить и прочее, только бы как можно дольше пребывать в объятиях мужчины. Кэй помотала головой, сбрасывая это наваждение.
- И ты прости, что не сдержалась, - Ива неуклюже затолкала вещи в сумку, стараясь не смотреть на Айдана. Вроде бы ничего постыдного сейчас не произошло, а поднять глаза смелости не хватает. Как-будто вчера она не тащила его до своей потели, не залечивала его раны, не расхаживала перед ним в одном белье. Ох... да, что же это?
- Ну, - Кэй, наконец, распрямилась, закидывая сумку за плечо. - В путь? Надеюсь, дорога сама приведет нас в нужное место.

Все закончилось. Тишина, покой, тепло. Бейнир всмотрелся в пейзаж и не поверил своим глазам. Хотя... почему бы и нет? Воспоминания детства нахлынули на него, как волны Великого моря. Вот они с Пэо в маленьком приморском городке в Антии. Раскрыв рот, Бейнир в очередной раз слушает историю деда о приключениях в очень далеких землях. "А горы там какие чудные, - слышится родной голос. - Будто мостики. Целая тройка лошадей проехать может. Вот по таким мостам мы с Мердом уходили от погони. Камни срывались в пропасть. Когда впереди показался последний переход, Куница остановился на середине моста и приказал мне уходить. Я подумал, что он сошел с ума, хотел волоком утащить его за собой. Но тот вознамерился взорвать мост и боялся, что мы можем пострадать. Он сказал, что хоть один из нас, но должен выжить. Выжили мы оба. Оторвались от погони и отправились навстречу новым приключениям". "Деда расскажи еще! Ну, пожалуйста... - ныл Бейнир, напрочь позабыв о сочных фигах, лежащих перед ним на блюде. - Про черный песок расскажи! И про то, как сирены пытались утащить вас в море!"...
На глаза юноши навернулись слезы. Значит вот они, те дальние берега, на которых побывал Пэо? Парень позабыл обо всех, даже не заметил, как упала Вереск. Голос капитана вернул его к действительности.
- Сейчас, - ответил юноша и отыскал Кость, вцепившимся в весло и мелко дрожащим.

Стало немного спокойнее, когда Кэй увидела коня. Во всяком случае, Айдан где-то поблизости. Так и оказалось. От облегчения Ива чуть не выдала свое присутствие радостным возгласом, но вовремя осеклась. Негоже было прерывать молитву - это колдунья хорошо понимала, ведь сама порой обращалась к лесным духам. Или например, могла очень рассердиться, если кто-то отвлекал ее от заговора лечебных зелий или тому подобного. Но все же Ива немного огорчилась, ведь паладин так и не отдохнул этой ночью. И уж по этому поводу она не собиралась молчать. С досадой вздохнув, девушка подобрала полы покрывала и вприпрыжку отправилась обратно в таверну. Именно вприпрыжку - уж очень сильно кусал босые ноги утренний иней. Она собиралась развести огонь, переодеться, приготовить завтрак и устроить Айдану нагоняй. Неплохое начало дня...
У двери она остановилась, чтобы окинуть внимательным взглядом окрестности. Она не забыла, что за ними могут следить.

Слова капитана, заглушаемые воем ветра, с трудом пробились сквозь завесу ступора. Бейнир пару раз моргнул, судорожно сглотнул и с трудом оторвал онемевшую руку от борта. Неверной походкой он дошел до катапульты. Рыгач, шатаясь из стороны в сторону, шел навстречу юноше, задевая отшатывающихся гребцов при каждом новом ударе волны.

Ветер дул с неистовой силой, и чтобы снаряд долетел до биремы, которая с каждой секундой сокращала расстояние, надо было подпустить ее максимально близко. А врагу только этого и было надо. Мысли Вонарата по поводу работы порталов, скорее всего, были верны, иначе бирема не лезла бы вон из кожи, пытаясь не только догнать драккар, но и обогнать его. Они явно хотели войти в портал первыми, и потому, два ряда весел исправно взмывали то вверх то вниз. Гребцы были укрыты внутри корпуса корабля, а потому стихии им были ни по чем.

Даже просто уложить снаряд в чашу оказалось не так то просто, Бейнира качало из стороны в сторону и Рыгачу просто-напросто пришлось держать парня за шкирку, а самому вцепиться в мачту. И вот, снаряд на месте, бирема все ближе, несущая доска отогнута до упора, бирема совсем близко, как никогда...
- Давай! - громогласно крикнул Рыгач, и Бейнир отпустил доску, от страха зажмурив глаза.

Затянувшиеся переговоры так ни к чему не привели. Капитан Гуннар не удостоил капитана Клеона ответом. Два корабля след в след продвигались к цели, затерянной где-то в Великом море. Впереди ждала неизвестность в самом прямом смысле этого слова, ведь редкий капитан отважится направить свой корабль прямиком к таинственным Большим Бурям. Только авантюрист или человек в трудном положении согласится на такое путешествие. Нашлись бы люди, которые покрутили бы пальцами у виска, узнав на что согласилась команда драккара. Но никто из команды не сошел с ума. Да и на борту биремы вряд ли были безумцы. Уж больно рассчетливы оказались преследователи, а значит, было впереди что-то такое, за что стоило рискнуть жизнью.

С каждым часом ветер становился все сильнее. Волны ударялись в борт корабля, отчаянно пытаясь проникнуть внутрь. Но море умело ждать, море смеялось, подталкивая драккар ближе к урагану. Его смех растворялся в ветре, заставляя моряков хмуриться и кутаться в плащи. Спешить было некуда, потому гребцы отдыхали глядя на раздувшийся парус. Ночь опустилась с неба раньше, чем обычно, потому что солнце потонуло в лиловых тучах. Ледяной ветер играл парусом, тросами, плащами и волосами пассажиров. Сон не шел. Да и как спать, когда ты словно щепка, подвластная лишь силам стихий и несет тебя прямо впасть древнему чудищу, что сокрыто за воздушными вихрями.



Тучи наползли на небосвод, поглотив все светила, и наступила кромешная тьма. Лишь огоньки биремы, словно светляки, покачивались в километре от драккара. К утру они должны были достигнуть места назначения. Точка, которую показал Бейнир на карте имела размытые границы. Все дело в масштабе. Но если и есть в этом месте суша, то команда несомненно увидит ее.

Рассвет забрезжил где-то далеко на востоке, но солнцу не суждено было пробиться сквозь свинцовые тучи. Большие бури стали ближе. Теперь можно было отчетливо видеть неправдоподобные вихри с проблесками молний, закручивающиеся в сумасшедшем танце. Волны стали больше. Они словно готовились праздновать победу, щедро осыпая людей холодными брызгами. В таких условиях легко можно было сбиться с пути, но Гуннар был уверен, что драккар достиг цели. Дальше идти было просто небезопасно для жизни. Парус был снят. Волны почувствовали неладное и с остервенением налетели на судно.
- Я ничего не вижу, - разводил руками зоркий впередсмотрящий. - Здесь нет суши.

По расчетам путешественников, драккар пришел к месту назначения раньше времени. Надо было ждать. Но чего? Уставшие гребцы, работающие веслами, угрюмо смотрели на нанимателей, словно на обманщиков. Им приходилось сдерживать стихию в ожидании непонятно чего. Бирема, имеющая два ряда весел лениво двигалась вслед за драккаром, словно ее команде было известно нечто большее. Солнце, изредка проглядывающее сквозь тучи, давно перевалило за полдень. Сумрак вновь стал опускаться на море, предвещая скорый приход ночи. Назначенный день утекал сквозь пальцы. И когда волнение переполнило сердца искателей приключений, тонкий луч закатного солнца прорезал темные облака. Как только он коснулся бушующей поверхности воды все изменилось. От луча во все стороны пробежала искрящаяся золотая волна, которая словно разгладила поверхность воды. Время как будто остановилось - ветер исчез, Большие бури замедлили свои пляски, молнии застыли в воздухе, капельки брызг повисли перед глазами команды. Моряки осенили себя знаками богов. Но это был еще не конец. В том месте, где луч вошел в воду начала образовываться дыра. По-другому не скажешь. Она ширилась в разные стороны, словно кто-то прожег ее в бумаге. Края сверкали золотом, а по ту сторону дыры искрились лиловые краски и смутные очертания моря, солнца и дальних берегов.

- Портал... - прошептал Сказочник. По кораблю пронесся возбужденный шепот. Никто не был готов к такому. Мужчины качали головами и в ожидании смотрели на капитана. Было видно, что никто из них не желает приближаться ко входу в потусторонний мир. Но озвучить свои опасения они не успели. Чья-та высшая воля снова заставила время пойти. Но на сей раз и ветер и волны направили свой бег прямиком к порталу. Драккар и бирему, не имевших достаточно сил, чтобы сопротивляться , словно щепки в бушующем потоке затягивало в магическую дыру.

В разрушенной, всеми забытой таверне как-будто стало теплее. Казалось, приоткроешь дверь, а за порогом разгар лета. Музыка, любая, наполнена магией. А когда музыкант отдается своему делу без остатка - он подчиняет себе разум слушателя. Ведь как еще это можно назвать, как не магией? Мгновение назад ты сидела понурившись в сыром зале, уставшая, обремененная заботами целого мира, а сейчас уже хочешь пуститься в пляс и смеяться от души. Кэй позабыла, в каком виде сидит перед Айданом. Да и он, вероятнее всего, позабыл. Она слегка покачивалась из стороны в сторону и без всякого стеснения глядела сверкающими глазами на паладина. Она впитывала в себя каждую ноту, каждое слово, каждое движение рук, переплетая образы прошлого и настоящего - вот Айдан освященный светом огня, и в следующий миг перед ней Ромашка. Мелисса танцует на крыльце и зовет ее присоединиться. Лето в лесу, беспечные мавки у истока, теплый ветер, играющий волосами, и божья коровка упавшая на ладонь.

Спутник Кэй продолжал удивлять. Он точно редкий самоцвет открывался новыми сверкающими гранями. Сначала раненый путник, затем паладин, вслед за этим наследник древних королей, человек с удивительным даром, грустный юноша и, наконец, музыкант. Все в нем было необычно - даже его музыкальный инструмент.

Под конец песни, слезы навернулись на глаза колдуньи. В этом вся Плакучая ива - все чувства напоказ. Нет, она не дала им пролиться, просто Айдан затронул струны ее души. И это были слезы радости, исчезнувшие, уступая место теплой улыбке.
- Я никогда не слышала ничего подобного, - забывшись, Кэй встала с места, чтобы подкинуть в огонь еще дров. - Ты удивительный человек. Столь многогранный... Это большая редкость. Спасибо тебе!
Ива хотела бы слушать еще и еще, ее так и подмывало попросить юношу сыграть снова, но ему нужно было отдохнуть. Измученный пытками, кто знает, сколько он не спал?
- Теперь пора бы и колыбельную спеть, - вздохнула Кэй. - Тебе надо отдохнуть, а я постерегу.

- С тобой все в порядке? - спросила Кэй, наблюдавшая за странными переменами Айдана. Ей показалось, что у юноши жар, и это было бы не удивительно, учитывая то, сколько времени он провел на холоде в промокшей одежде. Раскраснелся так, слово вымолвить не может, того и гляди в обморок хлопнется. Наивная колдунья подскочила к рыцарю, подхватывая полы импровизированного плаща и приложила ладонь к его лбу. Кажется, жара не было...
- Снимай скорее мокрую одежду. У тебя есть во что укутаться? И мне надо осмотреть твои раны, - Кэй уже успела переместиться к скамье, где выуживала из сумки свой котелок и флягу. - Нам нельзя болеть.
Вернувшись к очагу, девушка бросила в пламя щепотку трав и в ожидании, пока Айдан разденется для осмотра, принялась ставить воду на огонь.

Сердце колдуньи разрывалось. Она хотела бы помедлить, бросить еще и еще один прощальный взгляд на дом Мелиссы, но понимала, что это невозможно. Один день перечеркнул несколько лет ее безмятежной жизни, и только врожденный оптимизм и внутреннее равновесие помогли Кэй удержаться от слез и ненужной сейчас сентиментальности. Несмотря на всю драматичность ситуации, девушка даже успела заметить про себя, что Айдан ведет себя так робко не от лихорадки или помутнения сознания, а в силу своего характера. Оставалось только надеяться, что юноша не затаил обиды на колдунью, ведь вела она себя по меркам простого человека весьма странно.

Давно Кэй не ездила верхом. Поначалу она очень крепко обхватила торс Айдана, но потом опомнилась - ведь юноша ранен. Кажется, все стихии сегодня сговорились против двух ночных беглецов. Путь был долгим и очень трудным. Тело затекло и просило разминки. Зато была надежда, что оторваться от преследователей получилось.

Они проехали слишком большое расстояние, чтобы Кэй могла сориентироваться и понять, где они оказались. Она не очень хорошо знала места, прилегающие к лесу, ведь край не был ей родным. Голос у Айдана был печальным, но девушка не хотела поддаваться унынию. Все ведь, и правда, не так плохо!
- Я совсем не знаю этих мест, - развела руками Кэй. - Но уверенна, что эта тропинка куда-то да приведет. Мы ведь не сможем разбить лагерь на болоте. Давай немного пройдем по тропе и решим, где заночевать.
Девушка пыталась добавить нотки оптимизма в свои слова, чтобы эта ненастная ночь не праздновала победу над ними, но все же не удержалась и с тревогой спросила:
- Как ты себя чувствуешь, Айдан?

Всего лишь на мгновение Кэй прекратила поспешные сборы, чтобы прийти к умопомрачительному выводу - она цела и невредима. Ей что, привиделось, что ее терзала целая стая воронов? Содрогнувшись от воспоминаний, отдавшихся болью во всем теле, Ива продолжила закидывать в сумку необходимые в пути вещи. Но ведь она так отчетливо ощущала каждый удар клюва, каждый коготь, впившийся в мягкую кожу. Да и тонула она очень даже по-настоящему. "Может, я сошла с ума?" - промелькнула досадная мысль. Тогда и случай сегодня в лесу был вполне объясним.

Плакучая ива очень торопилась и все время оглядывалась на дверной проем, ожидая, что туман вот-вот ворвется в хижину и опять схватит ее за ноги. Появление мавки заставило Кэй вздрогнуть, но она тут же выдавила из себя улыбку:
- Не грусти милая, - ласково сказала девушка, понимая, что мавка встревожена не меньше ее. - Я уйду, но обязательно вернусь.
Колдунья шептала, но ее голос все равно дрогнул. Когда они теперь свидятся? Когда она сможет вернуться в лес, который стал ей роднее отчего дома? Подавив накатившую печаль, девушка сказала:
- Передай сестрицам, что мне было видение - лес в опасности, да и весь мир... кажется... - слова как-то не шли, трудно было говорить так, словно читаешь сказку. Признать, что все происходит в действительности - здесь и сейчас, а не на страницах придуманной кем-то истории. - Пусть дриады будут начеку. Я найду ответы, чего бы мне это ни стоило и обязательно вернусь, - потрепав малышку за плечо, Ива закончила сборы.
Мешок был полон. Облачившись в накидку, Кэй сняла со стены старый добротный лук, колчан со стрелами и бросила прощальный взгляд на комнату.
Сумрак лег на крыльцо хижины. Этот вечер мог бы быть как и сотни предыдущих - уютным, тихим, ласковым. Но не сегодня. Все изменилось. Напряжение звенело в воздухе неестественной тишиной. Проклятый туман, словно огромное медлительное чудовище, пришел по души всех живых существ. Кэй огляделась и увидела Айдана под навесом. И снова эта мысль - он есть, он настоящий, а значит она не сошла с ума.

Намерения юноши были неизвестны, но ясно было одно, надо поскорее оторваться от наползающего тумана, а уж потом решать куда и зачем идти.
- Я готова, - только и сказала Кэй.

Когда Кэй услышала тихий голос юноши, то поняла, что зачиталась, совершенно позабыв обо всем. Не отыскав ничего, что имело бы хоть какое-то косвенное отношение к некоему наследию Альявнатар, Ива наткнулась на истории о принце Ринарде и погрузилась в чтение. Все равно она пока ничего не могла предпринять. Не бежать же ей сломя голову из леса и спрашивать каждого, кто ей повстречается, что такое наследие Альявнатар и где его найти? Зелье сварено, кашу она еще с утра в печку поставила, в доме прибрано, пациент в безопасности. Не склонная к ненужным переживаниям, Кэй с улыбкой на лице перелистывала страницы, пока не услышала: "Где я?"

- Не вставай, - Ива поспешно отложила книгу в сторону и вскочила с кровати. - Лежи, ты в безопасности. Раны должны зажить, а если будешь двигаться, процесс будет долгом.
Кэй не спешила с ответом, потому что сомневалась, что реакция юноши на то, что он в доме колдуньи, будет адекватной. Подойдя к изголовью кровати, она осторожно положила руки на плечи незнакомца и заставила его опуститься на подушку. Внешний вид его был вполне удовлетворительным. В сознание пришел самостоятельно - хороший знак.
- Я сейчас тебе отвар дам попить, станет еще лучше, - Кэй налила в чашу зеленовато-бурой жидкости. - Как ты? Можешь рассказать, как ты в лес попал? И как тебя зовут?

"Да что у них за забава такая?" - подумала Кэй наблюдая за воронами. Можно было бы попытаться разузнать, что им от нее нужно, но колдунья очень спешила. Она и сама не понимала, почему так торопится. Внутреннее беспокойство побуждало продираться сквозь заросли, не тратя времени на поиск более удобного пути. В спешке она даже выронила свою корзинку, да так и не стала ее поднимать. Подойдя к дому, до Ивы, кажется, дошло, почему она так торопилась. На поляне был чужак истекающий кровью. Он нуждался в помощи, и Кэй без промедления направилась к нему. Последнее о чем думала девушка - это об опасности. Ей не приходилось сталкиваться с отъявленными бандитами, и она не очень-то в них разбиралась, но вид молодого человека на статном коне красноречиво говорил о двух вещах - в таком состоянии он вряд ли способен причинить вред колдунье, и он совсем не похож на разбойника.

- Живой? - спросила Кэй у маленькой знакомой мавки. Вопрос, впрочем, был риторический, потому что Ива уже подошла к человеку и взяла его руку в ладони. - Сколько он здесь? Откуда пришел? - продолжала спрашивать Кэй, подводя лошадь поближе к крыльцу, чтобы удобнее было перетащить раненого в дом.
- Поможешь? - улыбнулась колдунья, понимая, что силенок у малышки вряд ли хватит, чтобы удержать здорового мужчину. Но по крайней мере Кэй будет гораздо спокойнее, если мавка останется. Заодно можно будет спросить ее про Альявнатар. Но это потом, после того, как с человеком все будет в порядке.

Бейнир слушал ученого с приоткрытым ртом, и под конец речи Вонарата юноша стал похож на умственно-отсталого калеку. Не хватало только слюны, стекающей по жиденькой бородке. В общем, парень не сразу сопоставил заумные словечки Нави с тем словарным запасом, что имелся в его мозгу. Помотав головой и сглотнув, Бейниру удалось сменить выражение лица, на более сосредоточенное. Он перевел взгляд на Гуннара в ожидании реакции.

Слегка ошалев от того, что автомобиль детектива Спайдера уехал даже не сверкнув фарами на прощание, Мадонна в легкой растерянности смотрела на Кертиса. Кажется, налет веселости, оставленный увлекательной поездкой начал слетать, вновь уступая место тревогам. Дива слегка поежилась и запахнула посильнее полы своего плаща. Предложение детектива оказалось чересчур экстравагантным. Хотел ли он так пошутить или, как настоящий мужчина, просто угостить девушку ужином, исходя из своих возможностей? В любом случае, вышло не совсем удачно.
- Кертис, исключительно из уважения к тебе, я не буду устраивать сейчас скандал, топать ногами, требовать адвоката... - Мадж вздохнула, запустила руку в свою сумочку и продолжила. - Я, кстати, уже устала его требовать. Но, ты же должен понимать, что я... Я! Мадонна Луиза Вероника Чикконе. Не могу позволить себе кофе и бургер в какой-то придорожной забегаловке по нескольким причинам, - выудив из сумочки телефон, певица принялась тыкать в экран. - Во-первых, я не ем бургеры, вот уже... ммм... много лет.
На секунду замолчав, Мадонна поднесла телефон ближе к губам и произнесла:
- Сан-Луис Обиспо, Элитное такси, - потом, взглянув на Спайдера, продолжила. - Во-вторых, я устала и хочу хоть несколько часов поспать. И мне нужна охрана. Хочешь выступить в этой роли, милости прошу. Итак, я предлагаю, сесть в такси, найти хорошую гостиницу и отдохнуть. Утро вечера мудренее. Все детали, по поводу сегодняшних событий можем обсудить по пути, но только если ты дашь честное слово, что эта информация не будет использована против меня в суде или в желтой прессе, - Мадж усмехнулась, прогоняя тревожные мысли. Что если этот детектив и не детектив вовсе? А какой-нибудь пронырливый журналюга. М-да, это уж слишком. - О деньгах можешь не беспокоиться. Согласен?

Стресс и усталость отступили, как только началась гонка. На смену им пришло чувство эйфории. Так бывает, когда катаешься на американских горках. Ощущение взлета, скорости, адреналин и глупая улыбка на лице. Гонять по ночным улицам гораздо круче, чем испытывать себя на аттракционах. Там ты мало-мальски уверен, что с тобой ничего не случится, ведь инженеры позаботились о безопасности посетителей. Здесь же, на пассажирском сидении, ты полностью зависим от водителя. За твою жизнь отвечает кто-то другой. Незнакомец в сущности.
Почему Мадонна не стала протестовать? Почему доверилась детективу? Она не могла себе объяснить. Да и не пыталась, ведь за те секунды, что длилась эта гонка, она успела только обалдеть от восторга и выкрикнуть во время маневра у светофора: "Эй! Мне все еще дорога моя жизнь!"
Дива одновременно боялась и желала победы. Сказывалась привычка быть во всем лучшей. И как не менее симпатичная пассажирка не менее крутой тачки, она хотела утереть нос той симпампульке, что подмигнула Кертису.
- Давайте Спайдер, надерите ему задницу!

Шутка детектива ничуть не умерила степень внутреннего беспокойства дивы, и в большей степени похожими на шутку были его дальнейшие слова. Брови Мадонны медленно полезли на лоб. Убийство, Гай главный подозреваемый, жертва - она... Кто-то точно решил пошутить. Было же время, когда в реалити-шоу разыгрывали знаменитых людей. Может, на сей раз целью телевизионщиков стала Мадонна? Правда она давно уж не следит за новинками теле-программ и не в курсе, насколько изощренные идеи воплощаются в нынешних передачах. Мадж уже собиралась было посмеяться и указать детективу Спайдеру на некоторые недочеты в его истории, когда внимание ее привлек красный ягуар.
- Хм... вы пришлись по вкусу той красотке, детектив, - усмехнулась Мадонна, оценивающе разглядывая пассажиров дерзкого авто. - Не ударьте лицом в грязь и накажите этого заносчивого хама. Уверенна, это вам по силам.
Напряжение спало с лица поп-дивы, было видно, что ситуация ее забавляет. Можно хоть ненадолго позабыть о проблемах и тряхнуть стариной. Принять участие в уличной гонке, вжимаясь спиной в кожаное сидение и хватаясь за ручки на резких поворотах, улюлюкать и подбадривать водителя, а в конце высунуться из окна и послать ответный "привет" проигравшей стороне.

Моряки, страдающие от боли, сморщившись и согнувшись, как могли пытались выполнить приказ капитана. Ни похлопывания по щекам, ни обрызгивание водой не возымели никакого действия на оставшихся в бессознательном состоянии гребцов. Но, удалось хотя бы проверить, как они все лежат и позаботиться о тех, кто приземлился неудачно. Один из очнувшихся моряков был приставлен к Кости, другой периодически справлялся о состоянии Вереск, предлагая ей воду.

Оказавшись в палатке ученого, Гуннар и Бейнир застали того совершенно обнаженным. За исключением небольшого стола, сооруженного из ненужных деревянных коробок и странных предметов на нем, в шатре не было ничего примечательного.

Спустя минут двадцать начали просыпаться те гребцы, что находились дальше от эпицентра задымления. Приходя в себя и восстанавливая в памяти все случившееся они осеняли себя знаками богов и с нескрываемой ненавистью косились на Кость. Перешептываясь и хмурясь, они выполняли приказы капитана и Гудмунда, явно желая поскорее получить больше информации.

По всей видимости, действие дыма было напрямую связно с его концентрацией, потому что Кость и еще несколько гребцов поблизости от него проснулись последними. Предатель почти с минуту хлопал глазами и ворочал головой, прежде чем понял сразу три основополагающие вещи: он все еще на драккаре, он связан и ему, по всей видимости, конец.

- Да помню я вас, - махнула рукой Мадонна на слова детектива, который говорил с ней таким тоном, словно у нее провалы в памяти. От этой мелькнувшей мысли, певице на мгновение стало не по себе. Она поежилась и принялась крутить многочисленные цепочки с бусинами. - Имя не запомнила... Да и то, что мы с вами виделись в Мадонна Инн, не говорит о том, что вы не опасны для меня. Откуда мне знать, что вы не замешаны в каком-нибудь чудовищном заговоре? Только парадоксальность положения, в котором я оказалась, не позволяет мне сейчас же покинуть вашу машину и связаться с доверенными лицами. Я даже родственникам позвонить не могу! - Мадж снова посмотрела на детектива Спайдера и, вдруг, побледнела. - Господи... почему это происходит именно со мной?

Сейчас не время расклеиваться. Нет, надо действовать, надо что-то предпринять. Во всяком случае, надо собраться с мыслями и разузнать подробности этого "дела о покушении на убийство". Дива кашлянула в кулачок, машинально поправила полы своего длинного пальто и деловым тоном спросила:
- Могу я, наконец, получить исчерпывающую информацию об этом деле? В отеле никто ничего мне не объяснил. Быть может, если бы меня ввели в курс дела, я не решилась бы покинуть гостиницу.

Ну, уж нет, приятель. Уж больно ты похож на злодея из какого-то заурядного триллера. Лицо такое - только в кино играть. Водитель явно не собирался убивать певицу, иначе расправился бы с ней, как и с теми людьми. Значит шанс есть.
- Хорошо, хорошо, - Мадонна примирительно подняла руки, в одной из которых мерцал телефон. - Поехали дальше, - и тут же певица резко бросилась наутек, в первый попавшийся переулок. Сбивая дыхание она кричала в трубку:
- Я свернула с Палм Стрит. Дом 682. Вы слышите? Помогите!

"Он убил их... он убьет меня..." - крутилось в голове Мадж. Шляпа чуть было не слетела с головы дивы, когда она все же остановилась.
- Это ты не себе! - крикнула она, продолжая пятиться назад. - Ты убил их! Какого хрена ты полез ко мне? Кто ты такой вообще?
Перспектива оказаться в бушующей толпе, которая только что крушила лимузин, просто ради удовольствия или из-за извечной ненависти к богатеям, совсем не прельщала. В ожидании ответа или... пули, Мадонна украдкой огляделась по сторонам, чтобы в случае чего выкрикнуть адрес или найти что-то примечательное.

От страха и неожиданности Андреа чуть не всадила ручку в горло Линча. Но в кабинете появились спасители. Взглянув на канцелярский прибор, журналистка брезгливо отбросила его в сторону и с отвращением на лице отползла от корпората.
- Нет.. нет, - может, она не поняла вопроса, а может, просто не хотела понимать. Все мысли ее были уже не о Линче, и не о Фэлтоне, а о том, кто ценой собственной жизни прорывался сюда, чтобы защитить ее. - Джей...
Она все же взглянула на парней Франко и распорядилась судьбой главы Эксон мобайл впопыхах, не думая о последствиях. Да и какие к черту последствия после всего случившегося? Этот ублюдок должен был сдохнуть как последняя собака. Он заслуживал медленной и мучительной смерти. Но все же, Сайнс не смогла бы мучить его, не смогла бы хладнокровно убить его, лежащего на полу. В этом Фэлтон был прав.
- Кончайте с ним, - выдохнула она и стремглав бросилась из кабинета. Туда, где неподалеку от двери лежал Джей, а рядом с ним, в режущем глаза белом костюме, Хесус.

Упав рядом с мужчинами на колени Энди наклонилась над Джеем, обхватила ладонями его лицо и зарыдала. Сквозь пелену слез Андреа осмотрела тело байкера, увидела чудовищную рану, количество крови вокруг и в отчаянии уткнулась лбом в грудь Уорелла. Несколько секунд она беззвучно вздрагивала, но потом попыталась взять себя в руки. Она должна была удостовериться... должна была проверить пульс, но не могла себя заставить. Как-будто минуты промедления могли вернуть любимого человека к жизни. И все же. Дрожащей рукой Энди прикоснулась к запястью Джея.

- Испуганную? Пять минут назад - да, я была испугана. Я была в отчаянии. Я ведь всего лишь человек. А сейчас... - Андреа устало подняла руку и прикоснулась к заколотым волосам, чтобы освободить из плена свою челку. - Сейчас мне все равно, - Сайнс огляделась по сторонам и укоризненно обратилась к Линчу. - Хоть бы стул девушке предложили.

Признаться, Энди была удивлена тому, что корпорат не стал на нее давить или издеваться каким-либо образом. Он выглядел усталым. Эдаким ленивым богачом, которого мало чем удивишь, и который снисходительно дает шанс развеселить его, прежде чем с безразличием распорядиться судьбой человека. И все же, почему-то он хотел личной встречи. Почему-то он не отдал приказ Фэлтону, поступить с журналисткой также как и с байкером. И вот она тут, на сцене, и от нее чего-то ждут. Предлагая Линчу поиграть, Андреа импровизировала. Дурацкая игра "Правда или откуп", в которую она играла последний раз, пожалуй, лет в шестнадцать, не очень то подходила для уровня сегодняшней встречи. Ну, не спрашивать же у властелина Сан Луиса целовался ли тот в засос? Или, с кем он лишился девственности? Как у опытной репортерши, у Андреа было много серьезных вопросов к этому человеку,но ведь она не за интервью пришла. Да и не хотела она знать ничего об этом подонке, разрушающем жизни людей одним лишь мановением руки. И Сайнс не боялась. Совсем нет. Что-то надломилось в ней, когда майор провел пальцем по своей шее. И пусть его приказ не был приведен в действие, пусть Джей был цел и невредим, и появилась надежда на спасение, Энди не тревожило то, что она находится в логове зверя. Страха просто не было. Была пустота. Не потому ли, что напротив нее сидел пустой человек? Стоило проверить.

- Итак. Я задам вам вопрос, а вы решите отвечать ли на него или откупиться. Хорошо? - Энди постучала пальцем по подбородку, словно раздумывала. - Так, так, так. Хм... Мистер Линч, я хочу знать самую вашу страшную тайну. Да-да, ни больше ни меньше. Что-то такое, чего не знает почти никто. То, до чего так и не удалось докопаться назойливым журналистам. То, что вы, быть может, всю жизнь скрывали от родителей. От жены. От детей. То, о чем сами хотели бы забыть, - Андреа упорно смотрела в черные стеклышки очков, совершенно не думая о последствиях. А последствий могло быть, как минимум, три - Линч может дать правдивый ответ. Какая ему разница, перед ним сломанный человек, который пойдет в утиль. Линч может посмеяться и прекратить этот цирк. И Линч может откупиться.
- Можем попросить майора выйти, - Энди нахально подмигнула. - Если хотите, чтобы это осталось между нами.

И все же... порой жизнь становится похожа на голливудское кино. Может, не врут сценаристы, не переигрывают актеры, когда речь идет о таких чувствах, как отчаяние, страх и горе? Может, действительно, красотка должна рыдать, кричать избитые фразы и извиваться в лапах врага? Кажется, Андреа делала все это...
"Нееет!!! Джейсон!!! Не надо!!!" Она царапала, сбивая ногти, костюм Фэлтона. Она отказывалась уходить, и ее тащили силой. Ее ноги волочились по полу, в попытке зацепиться хоть за что-нибудь. Только бы взглянуть на него последний раз, только бы оттянуть этот момент. Безысходность... Кажется, она плакала, и грим стекал по щекам и капал с подбородка.

Когда двери лифта сомкнулись, Андреа впала в несвойственный ей ступор. В голове повисла пугающая тишина, а вид серого пола кабины не мотивировал к каким-либо размышлениям. Серый пол... серый пол... Может быть все вокруг стало бесцветным? Но как это проверишь, если вокруг люди в черном. Серое и черное... И больше ничего. Камера передавала ей картинку, но разум Андреа отказывался воспринимать ее.

Точно манекен журналистка безвольно поднимала руки и расставляла ноги, когда ее проверяли на наличие оружия. Она совершенно без эмоций взглянула в глаза Фэлтона, и тот мог бы заметить какая пустота воцарилась в глубинах сознания журналистки. Он мог бы даже подумать, что та повредилась умом. Сама же Сайнс не думала ни о чем. Перед ее глазами все еще стоял серый пол. Пока до нее, наконец, не дошло, что казнь Джейона не была осуществлена. Подавив взрыв эмоций, девушка вошла в кабинет главы Эксон Мобайл.

Ну, вот и произошла встреча века. Подавляя в себе надежду на счастливый исход, журналистка решила продать свою жизнь как можно дороже. Для этого ей необходимо было осмотреться и потянуть время. А еще продолжать координировать работу камеры - задача не из легких.
- Не могу сказать, что тоже рада, мистер... - слова дались Андреа с трудом, как-будто во рту ее вновь оказался иракский песок. - Как к вам обращаться? Мистер Линч? Линч? Дэнеиэл? Впрочем... Так что же вы видите в моих глазах? - журналистка хотела закончить на этом, но ей теперь так много хотелось сказать этому человеку.
Девушка улыбнулась и покачала головой каким-то своим мыслям.
- Послушайте, давайте отступим от шаблонов и пренебрежем стереотипами? И вы не будете мне рассказывать о всех своих коварных планах, перемежая разговор инфернальным смехом и унижением меня. Не надо угроз. Только что убили дорогого мне человека... - Энди запнулась. - Вам уже не напугать меня сильнее. Давайте сделаем что-то из ряда вон выходящее! Я вижу, вам скучно, - улыбнувшись совсем не к месту, точно сумасшедшая, Андреа поскорее продолжила, пока ее не прервали. - Скучно, просто убить меня, скучно посадить меня в тюрьму или пугать. Даже пытать скучно. Давайте лучше поиграем, - глаза Энди загадочно сверкнули. Она сделала шаг вперед.
- Давайте поиграем в такую простецкую игру, в которую так любят играть неопытные юнцы. Правда или откуп... Заманчиво. Только чур первый вопрос задаю я.

Сначала Бейнир ничего не понял. Потом... тоже ничего не понял. Все происходило слишком быстро. Повинуясь стадному инстинкту, юноша рванул с места в ту сторону, куда побежал ученый. Прочь от дыма! Запаниковав, Бейнир совершенно позабыл про Вереск, которой, как единственной представительнице слабого пола, конечно же, необходима была защита. Но он подумает об этом потом, если сможет...

Фрэнк... Нет, в жизни не бывает как в крутых боевиках - красивая смерть, отчаянный крик извивающейся в лапах врага красотки, слезы горя, живописно струящиеся по щекам. В жизни совсем по-другому - к горлу Андреа подполз жгучий комок, поднявшийся из желудка. Ее мутило, а ужас и чувство неотвратимости произошедшего сводили конечности, заставляя тонкие пальцы скручиваться в кулаки. И все же, где-то на границе сознания плясала совершенно сумасшедшая мысль, что это все неправда, что Фрэнк притворяется, или это вообще не Фрэнк. Защитная реакция организма, чтобы не свихнуться. Осознание придет позже, когда мозг будет готов принять эту мысль.

Энди боролась с приступом тошноты, и это немного отвлекало, давая возможность всеми фибрами души возжелать смерти хладнокровного убийцы, что был сейчас к ней так близко. Пусть и она умрет, но она отомстит - это все, о чем Андреа могла сейчас думать, только бы не смотреть на Джейсона и не давать чувству вины превратить ее в безвольную куклу.

- Снаружи движение! - воскликнула Энди, констатируя факт, переданый ее сознанию камерой. Снимать Говарда не было смысла, они оба окажутся под пеленой газа. Хорошо, что она увидела панель с кнопками и ее мозг зацепился за эту картинку. Осталось угадать кнопочку и Стерн, если не расправится со своим мучителем, то хотя бы отвлечет его на мгновение, а именно это ей и нужно. Признаться, Френк стал ей дороже, чем продажный босс, его журналистка хотела спасти в первую очередь. Особенно учитывая то, что сама стала причиной его нынешнего положения.
- Держись Говард, - выдохнула Андреа и ударила кулаком по одной из кнопок. - Поехали!
Сама же, приготовилась бежать за Стерном, держа в руках пистолет и хватая ртом чистый воздух.

Шутки, отпускаемые наемником в адрес Андреа, как ни странно, помогли девушке немного расслабиться. Вот если бы мужчина начал сыпать проклятиями и угрозами, было бы гораздо хуже. Но пока все шло гораздо лучше, чем ожидала Энди. Она уже начинала верить, что задуманное может получиться, и кроме общей нервозности и внутренней дрожи оставалось только серьезное беспокойство за Джейсона.
- Я тебе оставлю телефончик... потом... если захочешь, - устало ответила журналистка и принялась, как умела, бинтовать раненого. В ее голове уже созревал план побега с чудесным спасением и разоблачением злодеев, но Андреа не успела озвучить свои идеи.
Несколько секунд журналистка в замешательстве смотрела на новое действующее лицо. Не сразу до нее дошло, кто это. Но его самоуверенное поведение, внешний вид и понимание ситуации подсказали, что перед ними глава Блекуотер. Странно, что он появился без поддержки и со снятым шлемом. Байкерам ничего не стоило выстрелить ему в лоб. Так что, либо у майора есть какой-то существенный козырь, либо он действительно хочет говорить, а не убивать.
- Не все идет по плану, верно? - немного взволновано проговорила Андреа, старавшаяся выглядеть уверенно. - Он жив, а я пришла за Говардом, потому что не могу ждать два дня. И... - Энди вздохнула, собираясь с мыслями и решая, говорить или нет. - И, что бы ни произошло, вам уже не выпутаться из этой истории. Неужели вы не понимаете? Все зашло слишком далеко.

Когда компания путешественников во главе с Гуннаром покинула таверну, многие посмотрели им вслед. И среди этих взглядов не было равнодушных. Неужели сделка совершилась? Куда они отправляются? Зачем? Уже сегодня поползет молва и слухи, и те, кому нечем заняться на досуге будут выдвигать свои предположения по поводу предстоящего путешествия. Благо капитан и члены команды не из болтливых.

От таверны до берега залива было совсем недалеко. Неподвижная гладь прозрачных вод, окруженных небольшими каменными возвышенностями, поросшими сосной, поражала своей кристальной чистотой. На крутой берег набегала робкая волна. Ветер, гуляющий в открытом море не мог развернуться здесь в полную силу и отыгрывался на соснах, растущих на вершинах хребтов.

Работа в порту кипела вовсю. Всюду сновали моряки, работяги и праздные зеваки. Среди рабочего люда попадались весьма подозрительные личности, и даже в такой ранний час встречались женщины сомнительной репутации. Несколько нездешних больших судов стояли на якоре, остальные у причалов и крутых берегов. Драккар Гуннара был невелик - всего на тридцать гребцов. Пятнадцать пар весел вдоль сосновых бортов чередовались с навешанными щитами. Высоко поднятый нос украшала голова дракона - не такая крупная, как у статусных или богатых владельцев, но вырезанная весьма искусно. Старый, выцветший парус был убран и не являл путникам своего узора. На палубе было чисто, лишь на некоторых скамьях сложено чье-то добро. У носа и кормы достаточно места, чтобы разместиться пассажирам, если только они не захотят занять скамьи у весел. Пара человек, по всей видимости, охранявших драккар, встрепенулись и поздоровались с вновь прибывшими.

- Шатры, клетки, цепи... Это не проблема, - деловито заговорил Бейнир, отодвинув в сторону свою тарелку и склонившись чуть вперед. - Проблема в другом. Проблема в деньгах.
Юноша наклонился еще сильнее и, понизив голос, сказал:
- Трактирщик вчера говорил, что Гуннар нуждается в деньгах. Мне кажется, это нам на руку. У меня есть только пятьдесят золотых и камень, который ростовщик Каупанге оценил в двадцать золотых. Нужной суммы нет и времени нет, чтоб заработать остальное. Сомневаюсь, что присутствующие здесь капитаны запросят меньше ста золотых, а Гуннара упускать неохота. Гордый он, видать. Поди не станет ждать, пока мы выгоду искать будем, - покосившись на капитана, Бейнир сложил на груди руки, дожидаясь ответа остальных.

Андреа остолбенела. Она не ожидала такого поворота событий, даже не задумывалась о том, что так может быть, а сейчас вот поняла, что Джей по-другому поступить не мог. Он представитель, так редко встречающихся мужчин, зовущихся джентльменами. А она, хоть и желала всем сердцем забиться в какой-нибудь укромный уголок и переждать, не могла подчиниться. В конце концов, она и заварила эту кашу. Но самое главное - она не хотела отпускать Джейсона, разлучаться с ним хоть на минуту. Казалось, что когда он рядом, все идет правильно.
- Нет, нет, нет, - взволнованно начала Энди. Как же его убедить? - Джей, я не могу отсиживаться в стороне, когда вы там... Как я потом буду... а если ты...? - она совсем запуталась и как истинная женщина топнула ногой и воскликнула. - Нет, я пойду и точка!

Все посетители таверны замерли в ожидании. Лица одних были напряжены, другие проявляли интерес, третьи взирали равнодушно. Видимо, подобные представления здесь не редкость. Пятеро подвыпивших молодцев уставились на Гуннара. Главный из них потер ладони и с слюнявой улыбкой пробасил:
- Вы что-то сказали?
- Это Гуннар, - с тревогой прошептал ему на ухо, стоявший чуть позади парень. - Пропусти его.
Взгляд заводилы сконцентрировался на капитане, а потом, вдруг, резко переметнулся на Вереск.
- А что, я мешаю что ли? Да пусть идет с Даром. Я вообще к девице той пришел, - он махнул рукой в сторону девушки и обратился уже к ней. - Пойдем гулять красавица. Ты, я вижу, не мужняя жена. Так чего здесь торчишь? Коли не мужняя, так должна дома сидеть, ну, а если осмелилась выйти, так изволь теперь со мной гулять!
Главарь распалялся, глядя на Вереск. Он отступил в сторону, освобождая проход - Гуннар его больше не интересовал. Остальные его дружки с усмешками рассматривали спутников Вереск, как видно прикидывая расстановку сил.
Под конец оскорбительного заявления, адресованного Вереск, из подсобки вынырнул трактирщик, а следом за ним два высоких широкоплечих северянина. Они остановились за спиной хозяина таверны, очевидно ожидая команды.

Залив Контрабандистов – это совершенно особенное место. Тот, кто раньше не бывал здесь, легко мог испытать шок. Шумный, контрастный, яркий, огромный, как настоящий город. Только к этому городу не ведут наезженные дороги. Этому городу дороги вовсе не нужны – у него есть прекрасный, защищенный от ветров, тихий голубой залив, а в нем десятки судов и суденышек. Тем, кто бывал в Каупанге и Ишване покажется немыслимым такое количество кораблей. Как может существовать такой вместительный тайный порт без вмешательства власть имущих? Куда смотрят местные князья? Ответ лежит на поверхности – на поверхности кристально чистой воды. Это корабли, а на кораблях люди, а у людей есть деньги, связи, планы, задания, цели. В общем и здесь все, как и везде. И вовсе не секрет, что сами князья время от времени пользуются услугами местных капитанов.

Городок, состоящий преимущественно из построенных на скорую руку деревянных домов, расположился в долине, с одной стороны окруженной лесом и горами, а с другой полого выходящей к заливу. Здесь путник не найдет главных или хотя бы прямых улиц – здания и прочие странные на вид постройки хаотично теснятся друг к другу. Новичку здесь совершенно невозможно сориентироваться, а к нужному месту надо идти либо напролом в указанном направлении, либо по определенным опознавательным знакам, которыми могут быть «Вон тот высокий столб видишь?» или «Дойдешь до Красного угла, ты сразу поймешь, почему он красный, а потом через канаву и за развалину». Но даже если путнику покажется, что он с первого раза понял объяснение пути, то его непременно будут сбивать на каждом углу, предлагая товары, предлагая ночлег или предлагая себя. Кошмарное место, совершенно не вписывающееся в привычные представления северян о достойной жизни. Кстати, о северянах – их здесь большинство, но репутация каждого оставляет желать лучшего. Кроме того, здесь много иноземцев – у каждого свои причины, проживать в заливе Контрабандистов, и каждый привнес в это место колорит своей страны, так что городок сверкает яркими красками этафийских , антийских и боги его знают каких еще убранств.

Уставшие путники вырвались из плена дремучих лесов и окунулись в шум и гам Залива Контрабандистов. Добрые и не очень люди помогли им найти таверну, где чаще всего происходят крупные сделки. Плутая среди совершенно разных, неподходящих друг другу по стилю зданий, Вереск, Бейнир и Вонарат, совершенно измотанные, достигли цели. Двухэтажная, старая бревенчатая таверна, покосившись, стояла неподалеку от шумного рынка. До берега рукой подать. Дымный зал обставлен по какому-то диковинному обычаю – в нем было много столов, много скамеек, а по стенам висели специальные доски, на которые были прикреплены записки, составленные на разных языках. Несмотря на поздний час, свободных мест почти не было. По залу сновали хорошенькие девушки, прислуживающие тем, кто трапезничал, а у стойки трактирщика толпился разномастный народ.

Родной город, который Энди любила всем своим сердцем, несмотря ни на что, сейчас вызывал странные чувства. Где-то на его светящихся, никогда не спящих улица живут люди, которых девушка любит, люди, которые ей нравятся, и те, которые ей безразличны или неприятны. Все это естественно для каждого из жителей Обиспо, но теперь... теперь в этом городе появились люди, которых Андреа следовало бояться. Она перестала чувствовать себя здесь в безопасности, и это тяжелым грузом упало на плечи. Это новое чувство сжало ее сердце. Неужели она стала изгоем на родной земле? Ведь в этот вечер она не может войти в ресторан в своем привычном обличье, не может расплатиться кредиткой и побеседовать с коллегой на равных. Она не может навестить родителей, друзей. Это немыслимо! Это не умещалось в ее голове. Любимый город был все тем же, все также призывал к вечернему кутежу и веселью, но Энди больше не могла откликнуться на его зов, чувствуя себя провинившимся, неугодным ребенком, натворившим дел.
Могла ли она спустить все произошедшее на тормозах? Жалела ли о том, что не подчинилась воле сильных мира сего? Она не смогла бы, просто не смогла. Это не геройство, не бесстрашие, не воля. Она боится всеми фибрами души, за себя, за других. Она чувствует слабость и бессилие. Просто она такая - совестливая, жаждущая справедливости, непреклонная, упрямая, впечатлительная и, по всей видимости, глупая.

Для девушки стал неожиданностью деловой решительный тон Френка. Еще больше она удивилась, когда тот предложил ехать с ним. Проверяет он ее, что ли? К сожалению, у журналистки не было времени проводить анализ поступков этого удивительного байкера, она должна была думать о другом. Бросив на Джея настороженный взгляд, словно ожидая одобрения от друга, девушка уселась-таки на байк и сосредоточилась на предстоящем.

Оценив обстановку в ресторане, Андреа поспешила к барной стойке. Возможно, у нее начиналась мания преследования, и в этом нет ничего удивительного, учитывая ситуацию. Потому девушка не стала подходить к Маргари, а решила посильнее запутать следы. Она заказала у бармена стакан сока и поймала проходящего мимо официанта. Сунув тому в ладонь купюру, чуть с клонилась к его уху.
- Милый, будь добр, передай вон той роскошной блондинке, что ей пора бы припудрить носик, - новоиспеченная Имани подмигнула недоумевающему официанту. - Я не шучу, так и скажи, ладно? Тебе ведь не трудно?

Положившись на добросовестность официанта, Андреа одним махом выпила свой сок и поспешила в дамскую комнату.

Руки тряслись, как у припадочной, трудно было понять, откуда в них силы на перетаскивание тяжелых ящиков. Может, она балерина? Они довольно хрупкие, но вместе с тем, сильные. Или гимнастка. Надо попробовать сесть на шпагат. Что за ерунда в голове крутится? Мозг пытается отвлечься от ужасов происходящего?

Графиня с благодарностью посмотрела на спутницу, когда та погладила ее по плечу. Правда, это ее не очень приободрило, скорее наоборот - вернуло к плачевной действительности. Еще и дверь не отреагировала на введенный код. Девушка в отчаянии ударила по ней кулаками. Было совершенно очевидно, что Принц скрылся за ней. Куда еще он мог деться?
- Эй! Кто-нибудь, откройте! - покричала немножко девушка, стуча по металлу маленьким кулачками.

Если бы десятая не напомнила про телефон, девушка скорее всего о нем и не вспомнила был.
- Точно, - обрадовалась она. - Сейчас, сейчас!
За всеми этими делами Графиня и думать забыла о своей цветовой аномалии. Или в сумраке склада, все иначе?

Странно было ловить на себе взгляды людей и понимать, что ты, вовсе не ты, а другой человек. Это как выйти в город в новых шмотках и надеяться, что все смотрят на тебя, потому что ты такая красивая и нарядная.И все равно, Андреа чувствовала необычайную легкость, как-будто скинула с себя старую кожу.

Ангелы Ада стали настоящим спасением. Забавно было смотреть, как друзья Джейсона оценивают его перевоплощение. Ко всему прочему, ребята дали пару ценных советов и собрали настоящее войско. Страхи Энди потихоньку оступали. Дело пошло. Их уже не двое, а в десять раз больше. Хоть что-то это да значит!

Набирая номер мобильника Маргари, Андреа заметно нервничала. Мало просто изменить голос, надо было, чтобы ведущая новостей быстро сообразила, с кем говорит. Мозг журналистки лихорадочно перебирал варианты разговора. Что такого она может сказать своей коллеге, чтобы та поняла с кем говорит? Андреа не была близка с Маргари. Виделись они только на еженедельных собраниях и на коротких утренних летучках. Они были из разных слоев общества самобытного мирка Ворлд Обиспо Ньюз. Энди постоянно пропадала, носясь по городу в поисках свежих материалов, в офис заскакивала редко и чаще всего прямиком к боссу. Но был один интересный эпизод из тех редких случаев, когда Андреа и Маргари общались тет-а-тет. Как-то шикарная блондинка пригласила только недавно получившую место репортера молодую брюнетку на чашечку чая. Как позже догадалась девушка, та просто хотела убедиться, что молоденькая девчонка с интересной внешностью и весьма эротичным шрамом на щеке не претендует на внимание Говарда Стерна. В общем, они мило поболтали на отвлеченные темы и между прочим речь зашла о любимых цветах. Энди сказала тогда, что обожает герберы. Вскоре она забыла, о чем вообще они разговаривал. Но спустя пару месяцев, в день ее рождения, Маргари лично вручила ей подарок от коллектива и огромный букет разноцветных гербер. Да и вообще, после этого стала относиться к Андреа довольно тепло. Видимо убедилась, что она не очередная юбка, за которой может увиваться босс. Только этот момент и вспомнился Энди в эти критические секунды длинных гудков. На другом конце провода послышался голос Маргари.
- Алло, - сказала Энди в трубку, прикрытую слоем кожаной куртки, выданной Принцем. - Это мисс Джоунс? Беспокою вас по поводу заказанного вами букета с поздравлениями. Произошел срыв поставки и в салоне нет необходимого количества гербер. Вы заказывали двадцать пять гербер, в наличии только девятнадцать. Вы могли бы выбрать другие цветы, заехав в наш салон. Простите за причиненные неудобства.

С замиранием сердца, Андреа ждала ответа Маргари. Краска залила ее лицо, но под слоем грима этого не было видно.

Заводной мотив прорезал все нутро, начиная с головы и заканчивая пятками. Темнота резко отступила. От неожиданности девушка вздрогнула, глаза ее широко открылись, но она тут же пожалела об этом - такой яркий свет резанул по сетчатке, что пришлось закрыть их ладонями. От этого маневра твердая поверхность под телом предательски зашаталась. Что за чертовщина? Земля в буквальном смысле уходит из-под ног? Раскинув руки и негромко вскрикнув, девушка схватилась за края стола. Прищурившись, словно в глаза ей светят фонарем, огляделась вокруг. Задышала тяжело и часто, съежилась вся и, наконец, неуклюже соскользнула со стола. Остановилась, будто пришибленная и уставилась на свои ноги. Потом на руки посмотрела и поднесла их ближе к лицу.
- Что это?... - прошептала девушка, все еще таращась на свои руки. - Что это такое?
Потом встряхнула головой и повернулась несколько раз на месте, словно бы искала кого-то. И вот, задрожала, поднесла ладонь ко лбу, как делают люди, когда прикрываются от яркого солнечного света и взглянула на незнакомцев сидящих у стены.

- Что это? - спросила она, обращаясь к ним и протягивая в их сторону свою руку. - Что со мной? Что это за место?

Утро следующего дня встретило Андреа пугающей обстановкой чужого дома. Первые несколько секунд она не могла понять, где находится, а когда осознала, тут же почувствовала неприятную дрожь во всем теле. Такой мандраж журналистка испытывала только однажды, в то далекое утро в Ираке, когда стала заложницей боевиков. И даже присутствие рядом Джейсона не смогло умерить страх, поднимающийся изнутри. Как ни странно, справится с паникой помогло появление третьего лица - позитивный гомосексуальный латинос позабавил Энди, а его беспечность и легкость вселили некоторую уверенность в успехе. Журналистка долго смотрела на свое отражение, и ее разбирал беспричинный смех. Это был восторг в чистом виде. Жгучая красотка, сошедшая с глянцевых журналов семидисятых годов двадцатого века полнстью вписывалась и в современность. Мода циклична, а в нынешнее время никого ничем не удивишь.

По примеру Принца Энди томно вздохнула о байкере, отметив про себя, что красоту его черт никаким гримом не скроешь. Делай из него хоть китайца, хоть негра.
-Ты просто волшебник, Принц! - Энди пожала отманикюренную руку гримера. - Хотя, это наверное для тебя не новость. Тем не менее, спасибо тебе огромное.

Франко продумал все до мелочей, оставалось не лохануться при первой же возможности. Андреа в кратце рассказала Джею обо всем, что почерпнула из сети и добавила:
- Нам нужно поймать эту волну общественного недовольства. Давай поскорее отыщем Серджо и оставшихся жителей деревни. А Маргари позвоним из автомата. Думаю, если мы устроем митинг у дверей мэрии, это не останется незамеченным, - Андреа схватила свою объемную сумку. - Поехали, Джунито?

Джейсон Уорелл как всегда был на высоте. В очередной раз отметив, как ловко тот контролирует ситуацию, делая рискованные ходы, Андреа немного успокоилась. Байкер взял инициативу в свои руки, за что журналистка была ему благодарна. Несмотря на неплохие ораторские способности и умение убеждать, сейчас Энди поймала себя на мысли, что совсем не готова к переговорам такого уровня. Ее пугал этот бесстрашный наглый тип, ее пугали опасные мордовороты вокруг, и, кажется, она превратилась в параноика.

Подсев как можно ближе к Джею, Андреа вцепилась в свою сумку и напряженно смотрела на Хесуса. Джей был краток и убедителен, но что делать с теми многочисленными НО, предусмотрительно опущенными байкером? Безусловно, в борьбе с опостылевшим врагом они были бы полезны Хесусу при любом раскладе, даже несмотря на то, что по роковой случайности Андреа слила всю информацию в сеть, тем самым слегка обесценив ее. Но как не стать пешками в руках главаря Ла Эме? Есть ли за этой неприглядной оболочкой, в этих безразличных глазах, хоть капля чести?

Надо было что-то сказать, что-то убедительное. "Раз, два, три... эфир".
- Господин Хесус, мы не хотели показаться невежливыми и пришли добровольно, без всякой корысти и без злых намерений, - примирительно заговорила Энди, бросив взгляд на телохранителей Франко, получивших отпор от Джея. - Я думаю, скоро мы узнаем из новостей, что в случившемся в трейлерном городке обвинят Ла Эме. Но мы то знаем, что произошло на самом деле. Мы хотим справедливости, но что более важно, мы должны предотвратить катастрофу. Нам нужна помощь. Если вы готовы к сотрудничеству, можем обсудить детали.
Андреа, наконец, разжала руки, сжимавшие лямку сумки и попыталась расслабиться. Назад дороги нет. Остается уповать на здравомыслие этого прожженного типа напротив.

Эва проснулась внезапно, судорожно вздохнув. Так просыпаются от кошмара, но не того, где за тобой гонятся монстры или убийцы, а того - где происходят странные необъяснимые вещи, где страх холодными ладонями держит сердце в тисках, и нет ответов ни на один вопрос. Часто моргая, она осмотрелась по сторонам, взгляд выражал полное недоумение. Но длилось это недолго - воспоминания о прошедшем дне тяжким грузом упали на сердце. Девушка коснулась лба кончиками пальцев и взглянула на влажные следы на подушечках. Все еще тяжело дыша, словно после лихорадочного сна, разведчица посмотрела на храмовника. Прищурилась, что-то припоминая или сопоставляя и медленно проговорила:
- Доброе утро или... другое время суток, - она все еще смотрела на Парсифаля как-будто не узнавала его. Как-будто потеряла память, и та мучительно медленно по частичкам возвращалась к ней. Много отразилось на лице девушки - страх, горечь, печаль, безысходность и в конце слабая улыбка. Точнее попытка улыбнуться.
- Жаль, что не видно солнца. В лагере я каждое утро встречала рассвет, и это прибавляло сил, давало надежду. Здесь же... впервые за долгое время я не вижу зари. Это как не получить ожидаемого благословения на испытания трудного дня.
Медленно поднявшись, Эва потянулась и приблизилась к факелу, очевидно надеясь, что тот хоть отдаленно заменит ей ее утренний ритуал.

На мгновение в глазах Андреа застыло удивление. Она помедлила, силясь понять намерения друга. "Что он задумал?" - пронеслось в голове. Но журналистке ничего не оставалось, как полностью довериться Джею. Да и признаться, танцевать с ним, ей хотелось даже больше, чем сидеть в укромном уголке за парой коктейлей. Может, позволить себе хоть ненадолго расслабиться? Когда еще у нее будет шанс потанцевать с таким завидным парнем? Девушка надеялась, что ее промедление не будет воспринято, как нежелание танцевать, потому она также тепло улыбнулась Джейсону в ответ и позволила увести себя в самую гущу разгоряченных тел.

Вокруг происходили самые настоящие "грязные танцы". Движения, напоминающие па из самбы, румбы, танго, переложенные на более современный лад, были наполнены нескрываемой эротикой и страстью. Слегка худощавая Андреа, казалось, не вписывалась в общую картину, но... стоило ей начать с самых невинных движений, как она чудесным образом влилась в общий ритм, подавая большие надежды. Девушка с озорством смотрела на Джея, слегка поводя бедрами и плечами. Челка упала на глаза. Андрея откинула ее небрежным движением руки и в тот же миг приблизилась, взяв его ладонь в свою. Конечно, она не собиралась накидываться на своего партнера и оплетать его кольцами анаконды, как многие вокруг. Ведь искренний танец - это та же близость, а Энди не знала к чему готов Джей, да и вообще, умеет ли он танцевать. Правда, она почти не сомневалась, что умеет. Уж такой этот Джей - мастер во всем, за что ни возьмется.

С легкой улыбкой и искренним интересом в глазах, Андреа двигалась навстречу байкеру, в общем-то понимая, что долго их танец не продлится. Подойдя к нему вплотную и положив обе руки на его плечи, девушка с легким беспокойством в глазах озвучила свой немой вопрос:
- Что ты задумал?

Казалось, Эва не верила своим ушам. Она завороженно смотрела на Парсифаля, и огонь играл бликами на ее лице, вдруг принявшем мечтательное выражение ребенка, слушающего увлекательную сказку. Последние слова храмовника прогнали эту умилительную картинку - девушка потупилась, глаза ее потухли, она уставилась в пол и долго молчала. Наверное, даже слишком долго. А когда подняла голову, то снова стала разведчицей из вражеского стана.
- Да уж, куда проще - взять в оборот неопытную девицу, открыть ей тайны, предложить чудесный выход из ситуации - опасный и вместе с тем притягательный. Выход, который в случае удачного исхода, сулит всем мир. Долгожданный мир... Конечно, почему бы не попробовать запудрить мозги глупой девчонки, возомнившей себя истребительницей храмовников? Предложить выбор без выбора. Без сомнения, она выберет менее кровавый и более героический, - Эванджелина криво усмехнулась, а потом с горечью продолжила. - Подумай, Парсифаль, как выглядит это со стороны? Стоит мне согласиться на третий вариант, и тебе не придется уже беспокоиться о том, как бы добраться до выхода из подземелий и в конце пути без особых усилий повязать противницу, чтобы доставить в башню живой. Всего лишь несколько психологических приемов и добыча у тебя в руках, добровольно топает к истязателю комтуру. А дальше - пытки, я раскалываюсь, и у вас информация о дислокации наших лагерей.
Девушка обреченно покачала головой:
- Я бы хотела верить... Я принимала на веру все, что ты говорил, - тихо сказала она, а потом вдруг вскочила с места и совершенно неожиданно (и, кажется, даже для самой себя), схватила руку храмовника и горячо продолжила. - Я хочу поверить! Пожалуйста, сделай так, чтобы я не сомневалась! Я пойду на все... слышишь, на все! Только бы хоть на шаг приблизиться к миру. Для всех! Для всех! - Эва сжимала руку храмовника все сильнее, на щеках пылал румянец. - Скажи что-нибудь такое, чтобы не было невыносимо больно, в случае, если я ошиблась. Чтобы я сказала себе - "я не могла не поверить ему"...

Если бы Джейсон вовремя не вспомнил о возможной слежке, быть им пассажирами дрэгонфлая и не в самой приятной компании. Мысль об этом заставила Энди вздрогнуть. Сейчас им удалось избежать неприятностей, но что будет дальше?

Неопрятный и заброшенный вид фавел не предвещал ничего хорошего. Андреа не раз бывала здесь прежде - проезжала стремглав в наглухо закрытой машине к местам преступлений или по нужным адресам, иногда в сопровождении коллег, иногда полиции. Среднестатистического зрителя Ворлд Обиспо Ньюз не очень-то волновали проблемы латинских трущоб, поэтому журналистка, как правило, отправлялась сюда только если событие касалось добропорядочных граждан города или имело чрезвычайную важность. Ну, например, Андреа освещала поиски пропавшей светской львицы, связавшейся каким-то образом с местными бандитами, а еще понемногу влезала в дела по распространению новейших наркотиков, от которых периодически загибались сынки преуспевающих и добропорядочных жителей Сан Луис Обиспо. Спасаться бегством в этом районе ей еще не приходилось.

При всей неприглядности окружающего пейзажа, было в нем что-то притягательное - то, как безмятежно покуривают свои сигары старики, как резвятся дети, играя с настоящим мечом, а не виртуальным, как разливается в воздухе ритмичная музыка, и хочется в такт ей спрыгнуть с харлея и, пританцовывая, сбросить крутку, откинуть в сторону сумку, раскидать волосы по плечам… Покачивая бедрами, поманить пальчиком одного из задорных старичков, а вслед за этим махнуть рукой мальчишкам и так, призвать к танцу весь район и, голося, бегать по улицам, как в старых добрых попсовых клипах. Не это ли настоящая свобода? Не знаешь, что будешь делать завтра, будет ли у тебя еда, деньги, мужчина, но вместе с тем, ничто не тяготит, не давит, нет никаких обязательств - сиди, да покуривай сигару. В этом есть что-то заманчивое. Энди никогда не осуждала людей за выбранный ими путь. Каждому свое.

Встреча с проститутками позабавила ее. С одной стороны хотелось достать пистолет и пострелять в землю у их ног, чтобы эти курицы разбежались в разные стороны и не посягали на ее спутника, а с другой, возможно, с ними Джею и вправду было бы веселее. Ведь Андреа сейчас просто одна большая проблема.

Поморщившись при виде обдолбанной девчонки, Энди шепнула Джейсону:
- Как думаешь, они нас пропустят? – лица охранников, сдобренные кремнием не внушали девушке спокойствия. Она поспешно достала косметичку и поярче накрасила губы. Во всяком случае, в центре легко можно попасть в клуб бесплатно за красивую мордашку, может и здесь сработает. Джейсон лучше вписывается в обстановку, не зря же Лопе говорил, что в этом клубе бывают такие же любители дорог, как и байкер. А вот она могла вызвать подозрения и нездоровый интерес. Поэтому девушка еще немного поработала над образом - расстегнула посильнее рубашку, приспустила топик, взлохматила волосы и откинула челку.
- Я готова идти на штурм!

Невольно последовав примеру Джейсона, Энди нащупала рядом с собой небольшой камешек и принялась перекладывать его из руки в руку. Она нахмурилась, когда байкер рассказал об обвинении, предъявленном жителям деревни. Сквозь зубы чертыхнувшись, журналистка продолжила слушать, сжимая камень все сильнее и сильнее. Нельзя было принимать решения сгоряча и поспешно, хотя времени, как раз, катастрофически не хватало. Тем не менее, надо было пораскинуть мозгами, а может даже посоветоваться с Лопе Легкое Перо, все-таки они ввели его в курс дела, и человек он тертый, как видно. Но, с другой стороны, не стоило никого посвящать в свои планы.

- Кажется, я становлюсь параноиком, - задумчиво проговорила Андреа, откидывая в сторону камень, оставивший отпечаток на ее ладони. - Вот так, живешь живешь, думаешь, что вокруг тебя только надежные, здравомыслящие люди, а оказавшись в трудной ситуации, не знаешь, к кому обратиться. Да и хороших людей не хочется подставлять под удар. Я готова припрятать информацию хоть в любой местной пещере, мне все равно. Или, действительно, оставить на вокзале, в камере хранения. Возможно, стоит сообщить о местонахождении спрятанных данных Серджо? Он всецело на нашей стороне. Я уверенна. Эх, не знаю, что еще придумать...

Но что-то надо было решать. И, несомненно, начать нужно с Ла Эме. Послушать, что скажут криминальные авторитеты. Им, скорее всего, будет безразлична судьба деревенских жителей, и то, что им приписали связь с бандой, а вот схватить за задницу Линча - это дело другое.
- Да, надо выйти на главаря Ла Эме и предложить информацию. Я знаю, где их найти. Но только пойти должен кто-то один, а другой со всеми материалами будет ждать в условленном месте. И надо как-то сформулировать наше предложение. Мы ведь не торговцы информацией и не шантажисты, мы хотим справедливости, хотим свободы нашим друзьям и гласности. Наша правда никак не навредит Ла Эме. Их интерес в главе Эксон Мобайл. Надо быть убедительными.

Рассуждая, Энди не сиделось на месте, она поднялась с земли и принялась расхаживать из стороны в сторону, активно жестикулируя.
- Если не выгорит с Ла Эмме, запустим информацию в сеть. Я могу связаться с независимыми издательствами, хоть куда-нибудь да возьмут нашу заметку. В конце концов, есть соседние штаты... И, конечно, нам придется скрываться, - Андреа внезапно остановилась и замолчала. Постояв неподвижно несколько секунд, она судорожно вздохнула и как-то странно посмотрела на Джейсона. Глаза ее выражали замешательство. - Неужели нас попытаются убить? Это немыслимо... Здесь, в большом мегаполисе, в родном городе, в демократической стране, нас - добропорядочных граждан. Думала ли я, что окажусь в такой ситуации снова? Нет.
Руки Андреа безвольно опустились, она тяжело вздохнула - один раз, другой - словно бы ей не хватало воздуха. Здесь - и не хватало воздуха? И, как ни странно, она задыхалась. Девушка поспешила сесть.
- Фуф, прости, просто все так навалилось. Мне немного страшно.

Идеи... идеи. В университете, равно как и в школе Андреа всегда считалась генератором идей. Инициативная, здравомыслящая, пробивная. На работе же к ней зачастую обращались за оценкой того или иного проекта, а она с радостью подкидывала идеи репортажей своим коллегам, конечно, не в ущерб себе. И сейчас на вопрос Джейсона девушка заметно оживилась, глаза ее загорелись совсем другим огнем - в них погасло холодное отражение млечного пути, уступив место яркому блеску пламени.
- Так, для начала, что мы имеем? - журналистка потерла руки и оживленно принялась рассуждать. - У нас есть запись не только сегодняшнего выхода в эфир, но и всех событий произошедших после. В наличии показания прибора и фотографии бочек с отходами. Также, у нас есть ряд свидетелей, правда, большинство из них сейчас не на свободе...
Андреа ненадолго замолчала, потом приложила ладони к глазам, как бы снимая с них усталость и продолжила:
- Что мы можем с этим сделать? Знаешь, когда до меня дошло, что Стерн не собирается раскручивать это дело, я задумывалась над тем, как поступить дальше. Здесь замешаны слишком влиятельные люди. Глава Эксон Мобайл, да и сам мэр. Это очевидно. И нас с тобой просто уничтожат, если мы будем действовать неосторожно. Во-первых, необходимо сделать несколько копий материалов с моей камеры. Я бы припрятала пару копий в надежных местах. Ну, знаешь, как в фильмах - в какой-нибудь ячейке камер хранения или банковской ячейке. Или просто отдала бы доверенным лицам, коих, к сожалению особо-то и нет. Не хотелось бы подвергать опасности родных и друзей, - журналистка остановилась, переводя дыхание, и запустив руку в волосы продолжила. - Итак, защитив информацию, нам надо позаботиться о том, чтобы этот случай дошел до нужных людей, неподвластных влиянию Эксон Мобайл. По хорошему, мы должны были бы обратиться прямо в мэрию, но меня мучают смутные подозрения, что Джордж Кеннеди находится в том же положении, что и Говард Стерн. Есть, конечно, еще и президент, но, боюсь, пробиться к нему с проблемами местного характера будет сложно и долго, а Джек и ни в чем неповинные жители деревни не могут так долго ждать. Все же, я думаю, с Кеннеди надо связаться каким-то образом, чтобы окончательно понять его позицию. И, наконец, у Линча есть враги. Работая в отделе криминалистики, я постоянно натыкалась на стычки между ребятами Ла Эме и Линчем. Я думаю, их заинтересовали бы все собранные нами материалы. Что может быть лучше, избавится от своего врага, да еще и смешать его с грязью? В общем, я пока не вижу ясной картины наших дальнейших действий. Может, у тебя возникли какие-то мысли?

Трудно было удержаться и не оглянуться. Андреа, наконец, отклеилась от кожаной куртки Джейсона и посмотрела назад. Неужели она надеялась, что их побег останется незамеченным? Как можно быть такой наивной? Скорость росла, а вместе с ней закипал адреналин в крови девушки. Дух захватывало от ловкого маневрирования по извилистой дороге. Но это, черт возьми, не американские горки, гарантирующие почти стопроцентную безопасность. К сожалению, Энди ничем не могла помочь байкеру, напротив, в ее задачу входило в первую очередь не навредить. Ощущение собственной беспомощности и полной зависимости от водителя только усиливало страх.

Кажется, Джей что-то кричал, вступая в неравную схватку с преследователями, но звуки голоса сгинули в шуме ветра и моторов. Андреа же просто задыхалась от ужаса, сердце ее уходило в пятки при каждом новом натиске врага. И, как и бывало прежде, в голове что-то щелкнуло. Незамысловато и без особой оригинальности выругавшись, девушка неуверенным движением принялась шарить по своему телу в поисках пистолета. Она знала, что Джею не до ее брани. Удар по тормозам и журналистка вся подалась вперед, буквально вжимаясь в спину Уорела. Неловко выхваченный пистолет чуть не вывалился из потной ладони. Джей выстрелил, и Андреа последовала его примеру. Впившись левой рукой в тело байкера, Сайнс на свой страх и риск чуть развернулась и выпустила пулю куда-то вниз, наверное туда, где должны быть колеса машины, но почему-то журналистка была почти уверенна, что ее жалкая попытка не увенчается успехом, и даже не стоило рыпаться. Но к сожалению, или к счастью, крышу у девушки уже снесло и страх скорости, страх перед падением и даже перед смертью уступил новому ощущению - чувству ярости.

- Я постараюсь, - улыбнулась Андреа байкеру. - И... знаете, после всего, что было, я вряд ли смогу снова работать с Говардом. Так что, мне плевать. А вот, на то, что сейчас происходит - нет. Надеюсь, вы не бросите меня в трудной ситуации? - вопрос был обращен ко всем присутствующим.

Время эфира неумолимо приближалось, и Андреа начинала чувствовать предательскую дрожь в коленках. Если ничего не получится, что ж... есть кое-какие связи и пути решения этой проблемы. В конце концов, у нее есть камера, прибор, свидетели и возможность выхода в сеть.
Осталось раздать последние указания.
- Джек, встань рядом со мной, а сзади пусть маячат жители деревни. Да , и ребята с мячом в тему - все как пожелал Стерн. Вполне себе живописненько. Я задам тебе вопрос, если успею, Джек. Просто ответь правду. Боюсь, что сейчас никакой сценарий неуместен, будем импровизировать.

Итак, прозвучал сигнал. Андреа глубоко вздохнула и повернулась к камере, губы ее растянула лучезарная улыбка.
- Добрый день, Маргари, Майк! Добрый день, Сан Луис Обиспо! Я веду репортаж из трейлерного городка расположенного в Каньоне Дьявола. Рядом со мной староста поселения, Джек. Сегодня жителей деревни осчастливили новостью о том, что в каньоне начинается строительство Эко-сити. Это подразумевает под собой переселение людей в Ошено, где им будут предоставлены новые квартиры, места в детских садах и школах. Прекрасная новость. И это тем более важно, учитывая то, что жители трейлерной деревушки страдают от отсутствия поблизости социальных служб и минимально комфортных условий. Кроме того, в последнее время резко повысилась онкологическая заболеваемость населения, и это не удивительно, учитывая повышенный радиационный фон каньона, - Андреа указала рукой на черный чемоданчик, стоящий у ее ног. Крупный план, показания прибора, снова общий вид. Наступил момент, когда ведущие новостей должны обеспокоиться. - У нас имеются данные о том, что в Каньоне Дьявола происходит утечка радиоактивных отходов. И мы призываем мэра города, Джонатана Кеннеди незамедлительно провести расследование. Кроме того! Жители трейлерного городка обеспокоены фактом переезда. Скажите, Джек, - Андреа повернулась к руководителю поселения. - С вами уже связались органы местного управления или какие-то другие официальные лица? Что именно вам обещали, и есть ли гарантии успешного переезда?

- На первый взгляд, то что я вам расскажу, может показаться хорошей новостью, но от нее о-очень сильно попахивает гнильцой, - репортерша пересказала присутствующим недавний разговор с Говардом Стерном.
- Ну как, неплохо, да? Каждому по квартире, места в школе для детей. Не вижу на твоем лице счастья, Джек, - Сайнс свела брови к переносице. - Ты что-нибудь слышал об этом раньше? Хотя, глупый вопрос, думаю, ты бы сразу мне сообщил, не зря я тут околачиваюсь уже не первый месяц.
Действительно, Андреа чуть ли не поселилась в трейлерной деревушке. Она перезнакомилась почти со всеми ее жителями и была в курсе проблем большинства семей каньона. Более того, девушка ловила себя на мысли, что ей нравится здесь. И не только потому, что вот уже месяц в поселении находится Джей. Нет... было что-то другое, что вызывало симпатию и тянуло к этому месту. Может, искренность людей, может их общинный образ жизни, где все друг друга знают, может, то, как ее принимали здесь.

- В общем, такие вещи не могут решаться без уведомления местных жителей. А Говард преподнес это, как дело решенное. У меня плохие предчувствия. Видимо, они хотят проделать все без особого шума, а меня заставляют склепать радужный материальчик о том, как местные жители счастливы предстоящему переезду. Только вот куда, когда и как? И что они собираются делать с радиоактивными отходами?
Тяжело вздохнув, Андреа покосилась на сигарету Уорелла, дожидающуюся своего часа. Как хочется покурить... но ведь она бросила.
- Короче, Джек, Серджо, Джейсон. От меня ждут репортаж. Кажется, это последняя возможность что-то предпринять. Если сейчас мы изобразим радость по поводу предстоящих перемен, никто и никогда так и не узнает правду. Это прямой эфир. Есть шанс сказать важные слова, но чем это обернется впоследствии? И сколько минут у нас будет до того момента, как связь оборвут? Я не в силах принимать столь важное решение. Это ведь твоя деревня, Джек. Надо решать.

Погожий осенний денек мог бы удовлетворить даже самого искушенного путешественника, но не тех, кто недавно был проклят злосчастной ведьмой, устроившей кровавую резню из-за невыполненных обещаний и позабытых признаний. Убранные поля, свежие стога сена, густые леса с позолотой, голубое небо - есть чему порадоваться, но не тем, кто скрывает рыдания, уткнувшись лицом в заплечный мешок, не тем, кто при удобном случае спешит к ближайшим кустам и не тем, на чьи лица легла печать угрюмого напряжения. Словом, волны отчаянья накатывали на путников еще несколько раз, пока они, наконец, не приехали в деревню, раскинувшуюся на перекрестке дорог.

Заходящее солнце раскрасило крыши домов в красный цвет, что выглядело довольно зловеще. Большая деревня, в сравнении с предыдущей, здесь точно должен быть местный жрец. Куда без него - и свадьбу сыграть, и похороны справить - все его работа. Постоялый двор добротнее Иганова - конюшня забита, у обочины оставлено несколько телег, двери широко распахнуты, слышны голоса постояльцев. И все равно неприятные воспоминания о вчерашней ночи всколыхнулись в каждом. Ну, во всяком случае, живые мертвецы не голосят так громко и не стучат глиняными кружками с домашним пивом.

Гостеприимный хозяин обрадовал путников - как раз осталась одна комната, о скакунах позаботится его младший сын, а еще похлебки сварить - проще простого. Общий широкий стол был полностью занят, вдоль стен стояли свободные скамьи. Постояльцы были разнообразными - местных больше - все мужики бородатые и матерые, и небольшая компания, с виду на местных не похожая. Среди них была красивая женщина одетая богато и, можно сказать, изыскано. Может, из Антии, а может и из Арконана. Говорят Арконан уже не тот, что прежде - разросся, похорошел, стал походить на заморские столицы. И маги тебе там, и гостевые дома, и библиотеки!

На мгновение голоса в общей комнате стихли, и взоры присутствующих обратились к вошедшей компании, но уже в следующий миг, все словно бы позабыли о новых постояльцах.

- Мназон Праксис, - кивнул заморский странник. При свете утреннего солнца он оказался весьма привлекательным - стройный, кареглазый, с густыми чуть вьющимися волосами, цвета воронова крыла. - Вы быть правыми, я из Антии. Мой гильдия поручить мне... как это сказать? - он повернулся к Круту в ожидании помощи.
- Торговая гильдия Антиаполиса ищет рынки сбыта кое-какой продукции. Обычное дело. Я по несколько раз в год сопровождаю иноземцев, которые пытаются всучить нам свой товар.
- Всучить? - заинтересовался Мназон. - Значение этого слова?
Бородатый немного смешался и сделал вид, что не расслышал вопроса.
- Значит, мимо Ишвана пойдете? Удачно! Можем разделить все тяготы дороги. Тем более, в такое неспокойное время лучше держаться вместе. А по поводу проклятья - это к нему, - Крут ткнул пальцем в сторону иноземца. - Он вроде что-то кумекает в магии.
Мназон свел брови и призадумался о значении слова кумекает, но вскоре сказал:
- Проклятье на всех нас. И я чувствовать. Но не мочь снять. Я не колдун. Вот она... та жрица, могла бы, наверное. Надо искать сильный жрица, я думать, - пожал плечами мужчина. - А может, и колдунья.

Дорога, прямая как стрела, пролегла между полей и на горизонте утопала в пышном лесу. Крут оказался очень разговорчивым, он не стал дожидаться согласия путников и принялся рассказывать о том, как хорошо он знает эти места. Мол, впереди дневной переход до распутья, там есть постоялый двор получше Иганова, можно заночевать, а утром свернуть на дорогу до Ишвана. Разок придется в поле остановится, потом в деревеньке одной, ну а вскоре пойдут таверны одна за другой. Он, кажется, позабыл, что путники в Ишван не собираются.







Продолжая рассказывать о своих путешествиях, Крут не обратил внимания на то, что девушка наездница вдруг вся побелела и замедлила шаг, а могучий воин судорожно вздохнул и уставился на дорогу. Но не услышать рыдания Бейнира он просто не мог и тут же замолчал, уставившись на юношу. А Бейнир с ошарашенным видом утирал пыльным рукавом слезы и пытался подавить рыдания. Невольно процессия остановилась.

Лица приближающихся противников были бледны и неподвижны, словно маски. Помутневшие глаза широко раскрыты, рты у кого-то плотно сомкнуты, у кого-то с отвисшими челюстями, неопрятные бороды испачканы то ли кровью, то ли вином.
- Иган... - пробормотал бородатый северянин, разглядев в нестройных рядах владельца таверны с разорванным горлом и в перепачканом кровью переднике.
В руках травернщика не было оружия, у остальных же оно было весьма разномастным. У возглавляющего клин противника имелся добротный меч. Справа от него тащился юноша с жидкой бороденкой, в тонкой белой руке его был кухонный нож. Слева шел пожилой мужчина с топором. Трое, позади них, тоже что-то держали в руках, но пока было не видно что.

Пока Хильмар раздавал задания, Вереск предприняла попытку заарканить врага, но что-то пошло не так. То ли Ветерок в последний момент сплоховал, то ли в неверном свете Луны дрогнула рука, но петля не принесла улова. Она с громким шлепком ударила по лицу юношу с ножом, так, что он попятился и ненадолго остановился.


Заморский странник на мгновение замешкался, получив от Хильмара указание, глаза его прищурились и блеснули.Словно бы нехотя, он опустил арбалет и, кивнув Вонарату, с акцентом сказал:
- Пошли...

Как только Хильмар пошел в атаку, Бейнир немедля ринулся за ним. Бородатый, перехватил свой меч поудобнее и с сопением отправился догонять молодежь. Задачка не казалась сложной - порубить на части и все дела.
Первый в строю даже не успел толком замахнуться, как получил удар по ногам от Хильмара. Одна нога тут же отсоединилась от тела и ходячий труп завалился на бок, неуклюже размахивая мечом. Он даже испустил глухой стон, как будто почувствовал боль.
Бейнир атаковал того, что плелся слева. Правда удар его пришелся на руку противника, держащую топор. Второй рукой мертвец весьма прытко попытался вцепиться в юношу, но Бейнир вовремя отскочил.
Тут и бородач подоспел. По примеру Хильмара он рубанул однорукого по ногам, открыв таким образом задний ряд наступающих с Иганом в середине.

Получив задание, Анна быстро сообразила, что не наблюдала в телеге никаких горючих веществ. Можно было бы порыться в мешках спутников, но врожденный такт не позволил. Да и к тому же, взгляд ее уловил наличие масляной лампы, висящей у двери в конюшню.

Уже начинающая погружаться в сладкую дремоту Иона, мигом очнулась, когда Сток вернулся в дом. Она с интересом послушала информацию о наблюдениях наемника и вместе с ним искренне удивилась такой непохожести двора Вильяма на прочие.
- В моем доме никто друг с другом не здоровается, - подытожила Иона, которая между прочим проживала в более благополучном районе, но даже толком не знала своих соседей по этажу.
Взглянув на многообразие принесенной пищи, девушка продолжила удивляться. С одной стороны, по тому, как принялся за дело Сток, можно было предположить, что он живет один и походы по магазинам, также как и приготовление стряпни, его нисколько не пугают. Но с другой стороны - некоторая бессмысленность покупок могла говорить и о том, что хозяйственного опыта ему не хватает. Иона на мгновение вернулась мыслями к прошлому - ее всегда веселило то, как справлялся Рик с ее поручениями, отправляясь в магазин. Не было ни единого раза, чтобы он прошелся по списку на отлично. Всегда в покупках обнаруживалась какая-нибудь неведомая хрень, которая по его мнению была совершенно необходима в хозяйстве, или просто ему понравилась, или он хотел попробовать что-то новенькое, но это новенькое покрывалось плесенью, забытое на полках, на которые мужчины не имеют привычки заглядывать.
Так или иначе, а с кухни потянулись весьма приятные запахи. Маус усмехнулась от мысли, что логичнее было бы ей заняться ужином, тем более, что это дело она любила. Но сил действительно не было. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не заснуть, но в присутствии одно лишь Стока не решалась поддаться этому искушению.
Наконец, вернулся Вильям. Иона поделилась с ним почерпнутыми из интернета новостями, зашла на кухню, где отхватила себе небольшую порцию супа, сердечно поблагодарив за него повара, ну и вернулась в свое "гнездышко". Спасть пришлось в одежде и с подключенным к запястью пистолетом. В обычных условиях Маус ни за что не смогла бы так заснуть, без помощи каких-нибудь препаратов. Она уже была почти готова отправится в объятия Морфея, как в дверь постучали.
- Мы ждем пиццу? - искренне удивилась девушка.

Опоздавшей Анне старик лучезарно улыбнулся и предложил ей сесть. А потом ответил на вопрос Хильмара.
- Нет, ошибки нет Хильмар, твой отец Хавстейдн передал тебе кое-что, но по всей видимости до сих пор ничего не рассказал. Видишь ли, татуировки, которые в вашем роду принято набивать всем мужчинам, несут в себе некоторый смысл, а одна среди них, появилась не так уж давно. Она была у твоего деда, потом у твоего отца, ну и у тебя должна быть, я полагаю. Неприметная с виду, но несущая важную информацию. Видимо Хавстейдн решил, что так сохранить информацию гораздо надежнее, чем все время таскать с собой всякие футлярчики или камни на шее. Но… пожалуй, раз все собрались, я могу начать.
Старец сделал глоток вина, чтобы промочить горло перед долгим рассказом и еще раз обвел всех присутствующих загадочным лукавым взглядом.
- Много лет назад, когда я был еще юн, вот как Бейнир сейчас, я ходил со своим отцом на драккаре в море. Признаться, торговлей и рыболовством мы не занимались, да и открытие новых земель не было нашей целью. Чаще мы грабили… У нас была отличная команда – шестеро друзей, шестеро бесстрашных пиратов. Мой отец был капитаном и владельцем корабля, Эгиль Одноглазый – его помощником, Вигфусс Дикий – по части устрашения противника, Мерд Куница – колдун и, наконец, жрец этафийского бога Лимнадия – Дорион. А я, я был наследником отца, учился всему понемногу. Остальных моряков мы просто нанимали, обещая часть добычи. В те времена многие северяне промышляли грабежом, особенно Срединных островов. Не то, что сейчас. Правители островитян назаключали каких-то договоров и ведут честную торговлю. Цена на товары настолько низкая, что нашим мореходам уж нет смысла проливать кровь. Но речь не об этом, - старец потер руки и отпил еще вина. – Так вот, однажды мы преследовали антийское судно, идущее в Ишван. Его дурак-капитан со страху взял курс на северо-запад. Понимая, что можем угодить в Большие бури, мы решили бросить эту затею, хотя времени на нее было потрачено уйма. Отец мой никогда не приближался так близко к этому проклятому месту. Антийский корабль мы потеряли из виду, а сами угодили в шторм. Все обошлось, к Большим Бурям мы так и не приблизились, а когда небо расчистилось, взяли курс домой. Я помню тот ясный день так отчетливо… Запах моря, легкий бриз, скрип палубы под ногами… В тот день мы наткнулись на обломки какого-то судна. Среди них обнаружили умирающего человека. Наверное, он провел в море не один день. Еле живого, окоченевшего, мы подобрали его на корабль. Одной рукой он прижимал к себе небольшой сундучок. Он так и не позволил забрать свою ношу, пока не умер. Но перед смертью он сказал всего несколько фраз: «Несметные сокровища… Нельзя открывать, слишком опасно… Опасно! Опасно! Должно попасть в надежные руки…» Сундук вывалился из безжизненной руки, ну и мы его естественно открыли. Не знаю, какого бога мы рассердили, но именно в тот момент, когда щелкнул замок сундука, и начались наши беды. Капитан своими руками открыл злополучную крышку, а к вечеру умер. До сих пор не могу понять, что это было – то ли яд какой-то, то ли колдовство. Сундук мы выбросили в море, а содержимое принялись изучать. К нам в руки попала старая карта сделанная из кожи, ключ в виде дракона из неизвестного сплава, свиток с письменами и цифрами и мешочек с драгоценными камнями. Земли, изображенные на карте, были нам незнакомы, письмена попросту неизвестны.
Мы были заинтригованы, слова утопца потрясли нас – он говорил о сокровищах! Смерть отца угнетала меня, да и всех остальных тоже. Мы решили, что оставлять эту тайну неразгаданной просто не имеем права. Разделив поровну самоцветы, мы переписали таинственные знаки, перерисовали карту и разбрелись кто куда, договорившись разыскать друг друга на Кулаке по прошествии какого-то времени. Я вместе с Эгилем отправился в Антию, Дорион на родину в Этафию, Вигфусс и Мерд в Арконан к местным мудрецам. Целью нашей было перевести письмена и найти обозначенные земли на морских картах других государств. Мы были осторожны, как могли, памятуя о словах утопца. Как могли…
Через два года мы встретились в Ишване и поделились информацией. К тому времени, у некоторых из нас уже завелись семьи, и стремления разгадать тайну у кого-то поубавилось. Эгилю Одноглазому надоели путешествия по заморским странам и он остался на Кулаке, впрочем, как и Вигфусс. На оставшиеся самоцветы я, Дорион и Мерд снова отправились в путь, потому как в Антии я узнал, что карта может иметь отношение к далеким землям, что лежат еще южнее. На Кулаке я оставил беременную жену.
В Антии мы наняли местных мореходов и повидали такие земли, до которых на севере никому нет дела. Но буду краток. Там, мы столкнулись с теми, кто больше нашего был заинтересован в этой карте. По-отдельности нам удалось скрыться от преследователей. Мы вернулись на Кулак. Самое печальное было в том, что нам удалось перевести почти все надписи и мы узнали, что несметные сокровища нам недоступны, так как в свитке была написана определенная дата - год, месяц, день, даже то, в какой точке неба должно быть солнце. Было сказано, что в этот день и только в этот, откроется путь к сокровищам. И день этот еще очень далеко впереди. Нам всем трудно было в это поверить, но после того, что мы повидали на дальних берегах, я утвердился в своем решении. А решение было таким – хранить тайну и передать ее нашим детям, а вслед за тем и внукам, чтобы те сами распорядились открывшимися им знаниями. Итак, мы разделили все, что имели на пять частей: ключ остался у меня, я должен был передать его сыну Дигори, когда тот подрастет; одна половина карты досталась Эгилю – деду Вереск, другая Мерду – деду Вонарата, а таинственные, но уже расшифрованные нами письмена решили увековечить таким образом – Дорион, дед Анны, выбил расшифрованную нами дату на кристалле, а Вигфусс, который вечно все терял и мало что запоминал, просто набил татуировку с морскими координатами, которые тоже были указаны в свитке. Свиток мы уничтожили. А перед тем, как окончательно разделить артефакты, побывали в Арконане, где наложили на них заклинание, чтобы не потерять их из виду.
Вскоре после этого Эгиль Одноглазый подвергся нападению – его дом сожгли, жена погибла. Вместе с единственной дочерью он решил покинуть Северные княжества, предполагая, что это повторится, и что связано это с картой. Больше мы о семье Эгиля ничего не слышали. А потом, еще через несколько лет, погиб и мой сын Дигори, его дракар затонул, жена скончалась от горя, и мне пришлось забрать маленького Бейнира к себе в Каупанг. Тогда произошла последняя встреча посвящённых в тайну – на ней присутствовали я с Бейниром, Хавстейдн отец Хильмара и Дорион с сыном Горацием, которые прибыли из Этафии, как только узнали о Дигори. На этой встрече не было Мерда Куницы, который так и не подал о себе знака. Ну и Эгиля с дочерью, то бишь, матерью Вереск не было, так как их давно и след простыл.
Мы с Бейниром провели большую часть жизни в путешествиях, дожидаясь назначенного срока, и время от времени нам удавалось отследить месторасположение частей карты и кристалла. Все они были в пределах севера. А год назад мы вернулись в княжества, и Бейнир начал поиски. Лавку эту я выкупил у родственников предыдущего хозяина уже давно, чтобы было куда возвращаться. В общем, я надеюсь, что не упустил основных деталей. Многое вам, скорее всего не понятно. Мне самому мало что известно о жизни наследников нашей команды. Кроме, разве что, Хильмара – его род крепко утвердился на Кулаке, и остальные же, кто погиб, кто растворился в неизвестности. Ах да, еще Гораций, осевший-таки на Кулаке, но мы с ним почти не общались.
Назначенный день уже не за горами и вам предстоит решить – хотите ли вы открыть путь к сокровищам или нет. Теперь мы можем поговорить обо всем подробнее.

Угрюмый Бейнир то и дело бросал взгляд на Вереск. Она явно была не из тех девушек, что занимаются хозяйством, вышивают узоры на рубашках женихов да готовят сундуки с приданным. Спору нет, у северянок нрав крутой, но незамужние чаще пытаются понравится мужчине, показать свой кроткий нрав и послушание, а то так и в девках недолго остаться. Хотя, кому-то и такие по вкусу приходятся. И Бейнир не испытывал к ней неприязни, напротив, было что-то в ней такое... такое...

Юноша не заметил, что не слушает слова старца, а тут еще и дверь открылась, и комната словно бы теплом заполнилась. Анна... Одинаково прекрасна, смотришь ли на нее издалека или вот так - совсем близко. Ощутив взгляд жрицы на себе, Бейнир поднял на нее глаза и тут же поплатился за это. Взор ее карих очей словно насквозь пронзил. Не мог он выдержать этого, хотел бы, да не мог. Опустил очи долу и совсем растерялся. Но тут подал голос Хильмар - суровый, воинственный северянин. Бейнир надеялся когда-нибудь стать таким же. Внимание его переключилось. И правда, пора было взять себя в руки и заняться важными делами.

Странное письмо попало к тебе в руки. Загадочности и таинственности его содержания не уступал и внешний вид. Это была бумага. Настоящая, чуть желтоватая, но чистая и тонкая, такой пользуются антийцы, когда ведут подсчет товара. Стоит она дорого, найти ее в местных лавках непросто – все потому, что местным она и не нужна. Взломав восковую печать, ты погрузился в чтение…
«Вы являетесь обладателем таинственной вещи, доставшейся вам от родителей. Если вы хотите знать о ее предназначении, то будьте в назначенный день и час в Лавке старьевщика, что стоит на Предпортовой улице в Каупанге».

В назначенный день, после полудня, когда торговля на Ярморочной площади постепенно затихла, а народ принялся разбредаться по делам, небо послало на землю дождь. С каждым днем в Каупанге, впрочем, как и на всем Кулаке, становится все туманнее и дождливее – близится осень, и волна, бьющаяся о каменный берег, взлетает все выше. Лавок старьевщика в городе несколько и на Предпортовой улице находится, пожалуй, самая старая. Серые стены, сложенные из дерева, неприветливые и мрачные, особенно под этим моросящим дождем. Перед дверью растеклась большая лужа – как хочешь, так и заходи. Внутри низкий потолок и полумрак. Сквозь мутные окна еле пробивается серый день. Просторная комната могла бы разместить в себе большую семью, но вся завалена разнообразным хламом. На полках, на большом столе, на скамьях, даже под потолком – всюду разбросана всякая всячина, покрытая пылью. Старец, копошившийся в дальнем углу у большого сундука, обернулся на скрип дверных петель.
- Ах, вот и гости пожаловали, - с трудом разогнувшись, он крикнул довольно слабым голосом куда-то вглубь дома. – Бейнир, встречай гостей!

С трудом вырвавшись из плена кладовки, Бейнир отмахнулся от упавших на плечи обрывков рыболовных сетей и, наконец, предстал перед гостями. В руке он держал пару огарков свечи.
- Вот, еле нашел, - сказал он, обращаясь к старцу и только потом, слегка потупившись, взглянул на вошедших людей. - Кого-то не хватает...
Поймав на себе неодобрительный взгляд старика, молодой северянин вдруг засуетился.
- Проходите, - более или менее дружелюбно промолвил он и принялся расчищать стол. Делал он это весьма эффективно - просто собирал в кучу хлам и раскидывал его прямо на пол по сторонам. Пододвинув к столу скамьи, юноша попытался очистить их от пыли, но понял, что это займет слишком много времени и махнул рукой.
- Садитесь, садитесь, - похлопал молодой человек по одной из скамеек. - Я Бейнир, сын Дигори. А это старец Пэо, мой дед. Это я письмами занимался... Ну, писал-то их, конечно, Пэо... - говорил Бейнир нескладно, явно волновался и не знал с чего начать. Кажется, даже покраснел слегка, но в полумраке комнаты увидеть это мог разве что очень зоркий человек. Юноша все поглядывал на старца, словно бы ожидая от него помощи, но тот только загадочно улыбался и словно филин хлопал глазами. Установив посреди расчищенного стола пару оплывших свечей, он снова убежал куда-то и вернулся с зажженной лучиной.
- Придется ждать, - шепотом обратился Бейнир к старику. - Или начнем без нее?

Юноша, так старательно, и все же неумело обустраивавший места за столом, никак не мог ожидать, что своими словами вызовет столь яростное недовольство. Ладно бы воин могучий вознегодовал или вон, ученый муж, пяливший глазищи на старца, но девица? Искры полетели из глаз, Бейнир пошатнулся и чуть не упал с позором на пол, если бы не успел ухватиться за какие-то веревки, свисавшие с потолка. Потолочная балка пронзительно заскрипела, но слава богам, никаких разрушений не последовало.
- За что? - воскликнул ошеломленный юноша. Ведь и не смотрел он на нее косо и дурного слова не сказал. Обида заливала его щеки багрянцем, впрочем как и растекающееся по скуле пятно. Так бы и врезал в ответ, но негоже девицу трогать. Вконец растерявшись, Бейнир попятился назад, ожидая, когда мудрый Пэо прояснит, наконец, ситуацию.

Сток говорил дело. Будь они немного более подготовленными, Иона чувствовала бы себя более уверенно. Хотя, уверенность в данной ситуации понятие относительное. Она, вон, даже в Стоке уверенна не была, также как и в дипломатических способностях Вильяма, также как и в том, что еще через какое-то время не взлетит на воздух родной дом Бигфута. Жизнь вообще опасная штука, что уж говорить... Маус тяжело вздохнула. Мельком обратив внимание на сигарету в зубах Стока, тоже захотелось курить, но это только отвлекало бы ее. Выслушав пожелания напарника, девушка мотнула головой:
- Нет уж, хватит стрельбы на сегодня. Уверенна, Вильям не даст развешивать у себя на ушах какую-бы то ни было пищу. Он свое дело знает... Но все равно, не хочу я больше стрельбы.
И, кажется, желаниям Ионы суждено было сбыться. Билли так и не почесал свою массивную голову, а такие одинаковые переговорщики тихо-мирно покинули территорию.
- Ну что, выходим? - обратилась наемница к Стоку и, прикрыв полой куртки ствол пистолета, покинула сумрачный подъезд. Оказавшись на улице, она почувствовала себя жалкой букашкой, казалось, что во всех окнах и на всех крышах таится неприятель. Напряженно шагая к скамейке, Маус все еще не решалась закурить.

- Как прошли переговоры? - Иона все-таки спрятала пистолет под куртку и полезла в сумку за сигаретами. Она вдруг почувствовала, что сильно проголодалась, а еще хотелось выпить и далеко не чашечку кофе, а чего-нибудь такого... о чем ей и думать не стоит.

Занятая спасением ташгуна, Агела и не заметила как рядом оказался человек в маске. Она бы не узнала его, если бы не шляпа. Кажется, его зовут Мэтью...Его помощь пришлась как нельзя кстати, ведь едва они все оказались в воде, как таверна с треском сложилась, словно карточный домик.
Ледяная вода заставила дыхание остановится, но и она же придала сил и отрезвила задымленную голову. На секунду Агела с отчаянием подумала, что нигде не видит Тугги Туга, но с этой мысли ее сбило появление в воздухе, падающей вниз Акикавы. Бедняжка оказалась на верхних этажах в момент взрыва.

Путаясь в полах намокшего платья, Агела как можно скорее поплыла в сторону падения крылатой львицы, но, понимая, что одной ей не справится, воскликнула:
- Надо вытащить Акикаву! Мэтью?!
Вода уже не казалась такой холодной, как вначале - стресс давал о себе знать, прибавляя конечностям сил и проворности. Агела протянула руку и вцепилась в гриву львицы.
- Приди в себя, милая...

Получатели: Агела, Тугги Туг, Силлер.

Агела забежала в таверну и воскликнула:
- Уходите, уходите все, таверна горит! - как-будто и без нее не понятно, что происходит. - Помогите раненым.

Несмотря на то, что сенатор Адаен частенько гостила в самых разных системах галактики и каких только гостиниц и дворцов не повидала, причудливое здание на берегу зеленого океана приятно удивило ее своим дизайном. Здесь было все необходимое и даже больше. Дейя подумала, что столь большие площади не так уж и нужны. Да, она привыкла к роскоши и любила пользоваться всеми благами, доступными обеспеченным людям с положением в обществе, но зелтронка никогда не злоупотребляла ими, и порой даже стыдилась. Например сейчас, разглядывая обширные апартаменты, она невольно вспомнила о тяжелом положении носарианцев, о беспорядках на улицах столицы, о войне в целом. Вся эта броская, выставленная напоказ роскошь показалась неуместной. От тяжелых мыслей отвлек голос Амона.
- Прошу вас, действуйте, - ответила сенатор клону и задержалась в холле.
Пока деловитый Эльф занимался организационными вопросами, зелтронка предложила генералу Эмзану вместе взглянуть на план Гесселя. Ознакомившись с ним,девушка поддержала идею джедая о том, что стоит напомнить ботану о его обещании:
- Тем более, что эта информация понадобится нам при проведении нашего собственного совещания, - добавила Дейя.

Предусмотрительный D6-I6, организовал легкий фуршет и очень кстати. Не хватало только бокала вина, но это могло подождать, тем более что сенатор не собиралась вести серьезные разговоры прямо сейчас, в чем поспешила уверить дроида. Также шепотом и с полуулыбкой, она ответила:
- Не стоит беспокоиться, Эльф. Мы еще успеем посовещаться. К тому же, мы ждем отчета Кас-Ври. И, признаться, я хотела бы немного отдохнуть. Если Амон закончил осмотр помещений, то я удалилась бы в свои покои ненадолго, прихватив с собой дроида-стилиста, - рука сенатора непроизвольно коснулась прически. - А как только вернется господин Танау, мы сможем побеседовать все вместе и подготовиться к предстоящим трудовым будням.
После перелета и нападения, как минимум хотелось принять освежающий душ и переодется.
- И вам, - обратилась девушка к джедайю, - стоит отдохнуть. Все же вы были ранены...

Пейзаж за окном спидера стремительно менялся, но глаза сенатора Адаен пытались уловить каждую деталь. Ей не нравилось то, что она видела. Как женщина, и более того, как зелтронка, она не могла равнодушно смотреть на мешки с трупами и на людей, лежащих ничком и, совершенно очевидно, испытывающих ужас и смятение. Не удивительно, что Дейя почувствовала облегчение, когда колонна добралась до здания Верховного совета.

В пути девушка, как могла, готовилась к встрече, прокручивая в голове возможные варианты приема их делегации. Она надеялась на то, что господин Эмзан, в случае чего, поддержит ее и подправит. И уже сейчас, сенатор поняла, что для пущей уверенности ей не хватает агента Танау. В общем, зелтронка сетовала на сложившиеся обстоятельства, приведшие к тому, что ей пришлось явиться на экстренное заседание неподготовленной. Как бы то ни было, но это было ее решение, и в правильности его она ничуть не сомневалась. Да и Эльф был прав, говоря о некотором преимуществе. Правда, ей начинало казаться, что он через-чур много болтает... по существу конечно, да и в свойственной протокольным дроидам манере. Но все-таки, кое о чем говорить при посторонних не следовало.

Перед дверьми в зал заседаний, Дейя расправила плечи, и придала лицу доброжелательное выражение. Медленно и важно пройдя внутрь, она остановилась, чтобы окинуть всех присутствующих взглядом и выслушать речь Генерального председателя. На общее приветствие она чуть склонилась вперед, и пока Гессель распинался в извинениях и объяснениях, рассмотрела совещающихся повнимательнее.
Первое, что бросилось в глаза, это то, что в комнате преобладали люди. Хотя, она и без того это знала, изучая материалы дела.
Престарелый ботан заинтересовал ее более остальных. Дейя знала общепринятый стереотип о них, как о политических интриганах. Не удивительно, что он сидит по правую руку от председателя.

Кивая и улыбаясь, сенатор Адаен выслушала речь Гесселя.
- И мы приветствуем вас, Генеральный председатель, и всех присутствующих здесь от своего имени и от имени Галактической республики. В свою очередь приносим извинения за то, что явились на совещание несвоевременно и без приглашения, - Дейя скромно сложила руки перед собой и склонила голову, затем с энтузиазмом ее подняла и с искрящимися глазами продолжила. - Но все, что ни делается - все к лучшему, не так ли? Мы сможем не откладывая обсудить сегодняшний неприятный инцидент. На его примере, вы и ваши советники обрисуют сложившуюся на Роамни обстановку более наглядно. Тем более, что ваши люди и представители нашей делегации уже занялись поисками ответов.

В заключение своей речи сенатор добавила:
- Галактический сенат республики направил нас сюда для того, чтобы оказать всю возможную помощь роамнийцам, которые с давних пор являются ее сторонниками. Уверенна, мы найдем выход.

Дейя волновалась, но годы общественной деятельности научили ее скрывать это. Голос ее был ровным и добродушным. Хотелось создать атмосферу доброжелательности, а не холодной учтивости. Такой у зелтронки был стиль и зачастую это работало.

Все произошло за считанные минуты. Дейя даже не успела толком поволноваться за спутников, самоотверженно бросившихся на ее защиту. Впрочем, за это короткое время, проведенное на полу лендспидера, девушка успела осознать, что со стороны встречающих явно имелись предатели, но это точно был не Ниасс. Уж больно от него несло страхом. Зелтронка, находясь рядом, чувствовала это особенно остро и старалась не заразиться паникой. Да, и странное все-таки совпадение, что Генеральный председатель сегодня не почтил послов своим присутствием...

Девушка покорно продолжала прятаться, даже когда звуки стрельбы и крики стихли. И правильно делала, ведь через мгновение произошел взрыв. Сердце сенатора чуть не выпрыгнуло из груди, настолько это было неожиданно. Что бы там, за стенами спидера не произошло, а представитель Галактического сената не должен показывать своих эмоций во время рабочих моментов. Затаив дыхание, Дейя опустила ладонь на протянутый манипулятор Эльфа и вернулась на сидение. Прежде чем что-то сказать, она с волнением оглядела место происшествия. Слава галактическим богам, все были живы! Сенатор медленно выдохнула, прислушиваясь к переговорам по рации.

- Благодарю вас, - сказала девушка, принимая стакан с горячительным напитком. Идея дроида ей понравилась. Сенатор и сама нередко проводила подобную терапию, благо у зелтронов две печени, что позволяет легче усваивать спиртное.
После того, как по горлу разлилось приятное тепло, Дейя повернулась к члену Верховного совета Роамни и спокойным голосом проговорила:
- Как вы себя чувствуете, господин Ниасс? - зелтронка поправила волосы и протянула стакан Эльфу, намекая на добавку. Трудно было унять предательскую дрожь, блуждающую по телу, тем не менее надо было показать, что все под контролем. - Какие ваши предположения по поводу того, кто бы это мог быть? Я прошу прощения, но этот вопрос волнует меня слишком сильно, чтобы откладывать его надолго.

Подоспевшие Фере и Альфа-43 оказались ранены.
- О, господин Эмзан, в моем багаже есть все необходимые медикаменты, - зелтронка всерьез обеспокоилась, но увидев, как ловко джедай осушил два стакана подряд, только улыбнулась, понимая, что теперь все в порядке. И все же, рассматривая в окно, как расправляются Танау и Альфа-36 с пленным ни'кто, и понимая, что ее сейчас просто напросто запрут в номере под усиленной охраной, она добавила, обращаясь к Фере и Амону:
- Я бы хотела, чтобы меня постоянно держали в курсе дела...

В голове сенатора Адаен роились десятки мыслей, пока дроид-стилист колдовал над ее прической. Это была ее первая посольская миссия, где переговоры будут вестись от ее лица. Она знала, что этот день наступит, она ждала этого и была благодарна канцлеру Палпатину за оказанное доверие. Но чувство гордости и удовлетворения меркли на фоне тревоги и неуверенности. Вся полученная ею информация еще не успела уложиться в голове, и даже не удалось познакомиться поближе с остальными членами делегации, обсудить предстоящие дела, выработать схему действий.

Дейя повела плечами, словно сбрасывая с себя тяжелый груз, выпрямила спину, оценила работу дроида и улыбнулась своему отражению. Отключив комлинк и датапад, девушка приготовилась к посадке.
Первое, что не понравилось сенатору Адаен - это отсутствие Генерального Секретаря. Да, обстановка на Роамни крайне обостренная, но ведь экстренное совещание могло быть только предлогом. Завуалированное неуважение? Пренебрежение к посольской миссии? Да и столь помпезный прием был каким-то неестественным. Дейя не стала зацикливаться на этом. Она любезно поприветствовала Бронто Ниасса и его людей. Стараясь не разглядывать с подозрением разномастную толпу, в которой могли быть противники Республики, зелтронка поспешила к лендспидеру.

С пониманием в глазах, Дейя кивала в ответ на болтовню Ниасса. Сейчас она не готова была обсуждать столь важные моменты, затрагиваемые им в разговоре, но слушала с большим вниманием, пытаясь определить настроение собеседника, его мотивации.
Второй момент, заставивший тень набежать на лицо сенатора - это резкая смена маршрута. Она повернула голову в сторону сидящего рядом Фере, словно бы ждала его реакции на происходящее. Бронто все не унимался, и Дейя, вернув улыбку на свое лицо, спокойно ответила:
- Галактический сенат именно для этого нас и отправил в Белдис-Сити, господин Ниасс. Мы непременно решим возникшие проблемы. Вы можете не печалиться о том, что видят мои глаза. Напротив, мы должны взглянуть на проблему... эмм.. со всех сторон.

Замечание Гиллорна пришлось как нельзя кстати, тем более, что Дейя испытывала схожие чувства. Со стороны могло показаться, что сенатор Адаен спокойна и расслаблена. Руки ее были сложены на коленях и лежали неподвижно, уголки губ чуть приподняты, искрящиеся зеленые глаза смотрят перед собой. Но на самом деле она была крайне напряжена и всеми силами пыталась с этим бороться.

Изначальная задача у Ионы была поставлена четко - следить за жильцами вскрытой квартиры и прикрывать Бигфута, кто ж знал, что очередные посетители этого чудесного дома заинтересуются вскрытой дверью? Но теперь-то, когда началась стрельба и по всему выходило, что Вильям там в одиночку справляется с новыми гостями, Маус решилась на активыне действия почти моментально.

Как только незнакомец повернулся к ним спиной, Иона сделала всего один широкий шаг, выходя из укрытия, и сделала выстрел. В голову.

Ужасающая картинка искаженного болью лица в мгновение ока сменилась вспышкой нового воспоминания. И словно что-то переменилось в Лу, за секунду умерло, а потом родилось другое, новое. И это новое, вместе с удивительно ровным биением сердца, вымыло из головы остатки паники и ужаса. Словно это был ночной кошмар, где ты беспомощна, как ребенок. Но сон уходит, разжимая свои липкие объятия, и реальный мир напоминает, что все поправимо, все в твоих руках... Происходящее стало складываться в некую последовательность - луч фонаря, решетка люка, неопознанная угроза за дверью, мужчина худой, но жилистый и вполне адекватный, темнота, короткая заминка со стороны врага. Цель ясна.

Лу, уже в темноте, добралась до условленного места, чуть не столкнувшись с товарищем по несчастью. Два раза глубоко вдохнув и выдохнув, она, в свою очередь, положила руку на решетку. Наступила тишина, в которой еще более отчетливо были слышны мерные удары сердца. Что если враг решил отступить, подумал, что в помещении больше нет жертв? О, как было бы славно! Но нет, не о том мысли.
Лаура хотела было поделиться догадкой с мужчиной, оговорить дальнейшие действия, но быстро сомкнула приоткрывшиеся губы, представив, что может за этим последовать. Нельзя шуметь... до поры.
Тихо, очень тихо надо схватиться за решетку, набрать полные легкие воздуха и рвануть, что есть сил. А потом быстро и четко проскользнуть в проем и двигаться, пока мышцы не сведет от боли. Как можно дальше от проклятой комнаты. Не важно куда. Кто же знает, куда ведет эта шахта? Только бы дальше.

Вокруг творилось нечто невообразимое, но Идунн с головой ушла в оборону, не слишком то замечая, что происходит по бокам от нее. Но звуки рычания, чавканья и борьбы до нее все-таки дошли. Потому, когда остатки стаи вдруг отступили, девушка уже ожидала увидеть раненых. Мелкий лежал в центре круга и стонал. Идунн даже не успела по-детски порадоваться успешному бою, потому что сразу же кинулась к юному сталкеру. Рядом в рюкзаке ковырялась Душа.
- Так, спокойно, - лицо Ины не выражало никаких эмоций, голос был монотонным, словно бы она трудилась сейчас в операционной, ну или просто осматривала тяжелобольного. - Дайте взглянуть.
Девушка скинула рюкзак рядом и присела на колени, склонившись над плечом Мелкого. Она взяла его за кисть руки, что зажимала рану и отвела ее в сторону. Куртка, также как и то, что находилось под ней была разорвана, но чтобы осмотреть повреждения, Инессе пришлось поднапрячься и аккуратно разорвать куски мешающей обзору ткани. Ее глазам предстала рваная рана, из которой в такт пульсу парня, медленными толчками вытекала темная кровь.
- Артерия не задета, - пробормотала Идунн, потом подалась в сторону Души и взяв ту за руку, притянула поближе к пациенту. - Смотри сюда, - Ина ткнула пальцем в место, чуть ниже края раны, где под кожей прятались поврежденные сосуды. - Сильно придави рукой это место. Я достану все необходимое. Не бойся, мы потом все продезинфицируем.

Идунн бросилась к рюкзаку. На секунду подняла голову и посмотрела в сторону Егеря:
- Мне нужно десять минут, - не дожидаясь ответа, девушка запустила руки в недра рюкзака и с трудом вытянула наружу пластиковый бокс со всеми необходимыми медикаментами.
Бросив его на землю рядом, она не обращая внимания на окружающих, открыла крышку, схватила какой-то баллончик и проворно опрыскала им руки. Потом отточенными быстрыми движениями собрала пяти-миллилитровый шприц, достала какую-то ампулу и повернувшись к Мелкому, оттянула рваный край куртки ниже, до не задетого участка мышцы. Всадив ему три кубика обезболивающего, Ина вернулась к боксу, в крышке которого имелись ячейки для инструментов.
- Снимать одежду сейчас не с руки, придется разрезать, - она вытянула из крепления ножницы и дала их Душе. - Начни пока свободной рукой, хорошо?
Сама же Идунн набрала еще один шприц какого-то раствора, достала стерильные салфетки, кусок ваты и бинт.
Вернувшись с этим добром к юноше, она положила все прямо ему на живот и помогла Душе разрезать одежду так, чтобы она не помешала перевязке.
- Сейчас наложим давящую повязку прямо на рану. Обезболивающее, скорее всего подействует еще через несколько минут, так что пока терпи, - сказала Ина, взглянув в глаза Мелкого. - Антибиотик я тебе сразу вколю, а уж дойдем до места, залатаю тебя как следует, хорошо? - она постаралась улыбнуться, но вышло, кажется, криво.

Стерильная салфетка легла поверх рваных кровоточащих кусков, затем на нее был положен плоский кусок ваты, вслед за этим, Идунн открыла пачку с бинтом и повернувшись к мужчинам, осматривавшим местность на предмет каких-либо угроз, попросила:
- Его нужно усадить, помогите.

Проснувшись в чужой квартире, Идунн сначала почувствовала легкую тревогу, с трудом припомнив, что было вчера и почему у нее над головой не протекший потолок комнаты, с цветастой дешевой люстрой. Но память вернулась быстро. Девушка поприветствовала гостеприимного хозяина, быстро умылась, быстро разделалась с завтраком, думая про себя, что это очень мило, когда для тебя готовит сталкер.

- Хм, я не разбираюсь в машинах, - пожала плечами Идунн, которая конечно представляла, что такое военный хаммер. Сама же, в той жизни, что ждала ее по истечении срока командировки, она гоняла на подержанном рено логане, и ей было абсолютно все равно, что могли сказать окружающие о ее манере вождения и ее выборе. Ездит и ладно.
Предупреждения, данные ей Призраком, Ина восприняла с ледяным спокойствием.
- Я не собираюсь возмущаться и все прекрасно понимаю. Вдоволь наслушалась баек и насмотрелась на бедняг, которые вовремя не упали лицом в дерьмо. Я справлюсь, - Идунн тяжело вздохнула, понимая, что времени на исследования будет крайне мало. По-хорошему, ей бы вписаться в чью-нибудь научную экспедицию или нанять проводников, которые не станут препятствовать ее целям и пойдут туда, куда скажет она. Но для этого понадобилось бы много денег. Кстати, насчет денег, вот и нашлось для них применение - если вернется живой из этого похода, если заказчик их не обманет, то можно будет нанять хороших проводников... Фантазии Идунн были прерваны. Джип подъехал к месту, где она снимала комнату.

Немного расстроенная тем, что собираться приходится впопыхах, Ина заталкивала приобретенные вчера лекарства в бокс. Забыть она ничего не могла, так как из-за отсутствия шкафа, многое итак приходилось хранить в рюкзаке. Но все-таки убедившись, что все на своих места, она взвалила на спину свою ношу.

Дипломат с авансом достался им на удивление легко. Нет.. и все-таки она не сильно расстроится, если Призрак ее обманет, главное, чтобы убивать не пытался. Такие деньги, ну на кой они Инессе? Разве что, наконец, приобрести новое оборудование в лабораторию института, да только сделать это так, чтобы никто не задавал лишних вопросов, будет непросто.

В бар девушка вошла вслед за сталкером, с непривычки слегка сутулясь под весом рюкзака. На слова Призрака она кивнула и уже было выбрала для себя свободный столик, но потом взгляд ее уловил знакомые лица. Идунн скинула рюкзак на пол, прислонив его к столику и прошла к барной стойке.
- Всем привет, - поздоровалась она с присутствующими. - Командира еще нет?

Камень был брошен, взметнулся столб пламени, пошел отсчет секунд. И все-таки Идунн не была так проворна как те сталкеры, что уже ждали на той стороне. Еще одна вспышка затмила пляшущий перед глазами мир. Девушка совершила отчаянный прыжок, всем своим существом ощущая адское пламя вокруг себя. Так ей казалось в это мгновение, что превратилось в целую вечность. Красная мгла застилала глаза, и она только почувствовала, как ее прижали к земле и вслед за жаром огня, на лицо и голову полилась вода. Ина бессильно опустила руки по швам, позволяя Призраку тушить ее волосы. А это был он, потому что первое, что увидела девушка, широко раскрыв полные ужаса глаза, это скалящаяся маска. Этот белесый череп уже не настораживал, как прежде, напротив, Идунн была ему рада.

На вопрос Призрака Ина, поднимаясь, растерянно ответила:
- Вроде бы, - рука потянулась к голове, на лице отразилось дикая досада, когда пальцы коснулись опаленных концов шевелюры. - Спасибо.
Проморгавшись, Ина взяла всю свою волю в кулак, слегка приложилась ладонями к щекам и последовала совету Призрака. Ей, можно сказать, повезло. Вмиг посерьезнев, девушка в ожидании смотрела на следующего бегущего.

Над неоднозначными словами Студента стоило подумать. Намекал ли он на конкретного человека или просто ляпнул, что первое в голову пришло? Ну, кончено, намекал. Да только, исходя из стиля жизни и принципов сталкеров, с которыми девушке приходилось иметь знакомство, доверять в Зоне вообще никому нельзя, а полагаться надо только на себя. В ее представлении, рассчитывать на помощь других стоит только в том случае, если твои услуги или твоя рука с оружием еще будут нужны, а вот если угодишь куда-нибудь, никто не станет рисковать своей жизнью, ради девушки без имени, с дурацкой кличкой, даже несмотря на то, что она медик.

Печаль... Вселенская печаль отразилась на лице Идунн. Вот так попросишь собеседника развеселить тебя, а он только горечи добавит. Инесса села на свободное место в буханке и уставилась в окно. Куда подевался волнительный настрой? Девушка вдруг почувствовала себя очень одинокой. Дома ее не особо ждали - мать была поглощена новым любовником и ей хватало звонка раз в неделю, с коллегами она разругалась, собственной семьи у нее не было, завести друзей близ Зоны - дело крайне непростое. И тут, - Ина обвела взглядом салон, заполнившийся сталкерами - собрались люди тертые, серьезные, каждый себе на уме... Довольно меланхолии! Лучше она подумает о том, сколько полезной информации ждет ее впереди.

Идунн бросила короткий взгляд на Призрака, заговорившего с командиром. Как-то не верилось, что сегодня она ночевала у него, да еще и разговаривала по душам, что называется. Может, это маска портит впечатление? Сейчас казалось, что это вовсе и не тот мужчина с ранней проседью в волосах, что готовил ей завтрак.
Снова отвернувшись к окну, Идунн стала прокручивать в голове все, что касалось предстоящих исследований.

"Можете не отвечать..." Еще бы! Как-будто она собиралась. Пошлые шутки всегда немного коробили восприятие Идунн. Ну, не такая она была, чтобы отшучиваться в подобном же ключе. Ботаником она была, отличницей, краснодипломницей, наивной дурочкой... когда-то. А потом Призрак стал говорить по всей видимости, серьезные вещи. Идунн протянула руку к наполненному для нее стакану и без всяких сомнений пригубила немного, внимательно слушая. Словно бы она сидела в гостях у старого приятеля.

Как и раньше, дослушав сталкера до конца и не перебивая его, девушка сделала еще один глоток и заговорила:
- Ну, по порядку... С военной подготовкой, как вы правильно заметили, и правда не очень. Нет, стрелять и драться я умею, но естественно это не идет в сравнение с вашим мастерством. Но все дело в том, что подписываясь на это дело, я действительно предполагаю, что получу защиту сталкеров в каких-то критических ситуациях. Вы скажете, а не много ли она хочет? - Идунн улыбнулась. - Понимаете, я еще и врач, хотя, скорее медик, ординатуру я бросила... Но лечить умею. Мне кажется, это будет справедливый обмен - мои услуги на вашу защиту. Зона, она такая, можете не объяснять, я о многом наслышана и много раз уже зашивала вернувшихся из нее. Медик вам понадобится. Ну и лишний пистолет. Обузой я не буду, - в последнем правда Ина и сама не была уверенна, потому как стоит ее подпустить к объекту исследований, как она забывала обо всем. Но об этой своей черте она не собиралась говорить сталкеру.

Кажется, Призрак хотел излить ей душу. В другое время, где-нибудь у костра, в ночи, она бы с искренним удовольствием послушала интересную историю жизни. Сейчас все отдавало какой-то фальшивостью, хоть голос человека сидящего напротив и был приятным, а голубые глаза вполне искренними. Но все это смахивало на запудривание мозгов замороченной на своей науке девчонке.
Идунн отвлеклась на предложение поесть.
- Было бы неплохо, признаться, перекусить. Но идти куда-то я уже не нахожу в себе сил. Если не затруднит, мне вполне хватило бы бутерброда, - Ина не скромничала, она и вправду не была едоком, о чем можно было бы догадаться, приглядевшись к худенькой фигурке.
- И пожалуйста, хватит повторять это - "красивая девчонка", мы же не в школе, и не студенты уже и вообще, дело предстоит серьезное, какие тут девчонки, - девушка как-будто даже расстроилась от этой несерьезности. - Давайте уже вашу четвертую причину, надеюсь, она наконец меня убедит в том, что я действительно пришла сюда не зря.

Прислушиваясь одним ухом к ответу жильца только что взломанной квартиры, Маус ждала дальнейших указаний Спарка. Сверху доносились невнятные и неразборчивые звуки. Вильям исправно тянул время. Девушка слышала, как пробирался вглубь квартиры Ким, и легкое напряжение отдавалось едва заметной дрожью в ногах. Кто его знает, что ждало их в недрах сумрачного жилища? Жители этих районов могли быть куда опаснее террористов, и, что самое главное, непредсказуемыми.

Наконец, встроенная рация заработала, и Маус незамедлительно покинула коридор, очень осторожно и тихо закрыв за собой дверь. Пару раз намеренно моргнув правым глазом, Иона активировала функции своей кибероптики, позволяющей быстро привыкнуть к полумраку. Обойдя шкаф , девушка увидела в проеме силуэт Спарка, снимающего с подоконника банки. Шагнув в комнату, она огляделась по сторонам, поведя дулом доисторического автомата в такт движению тела. Хозяина квартиры не наблюдалось. Забавно, кажется ей не придется никого держать на мушке, но и ощущение того, что он где-то здесь, как-то не приободряло. Вот сейчас Ким скроется за окошком, и она останется наедине с затихарившимся человеком, у которого, вероятно, маниакальный синдром по типу усиления самозащиты. Иначе на кой черт эти нелепые банки?

Иона остановилась и выбрала наиболее подходящее место в комнате, так, чтобы она могла видеть проем, загороженный шкафом, проход в дальнюю комнату и окно. Спарк открыл створку. Маус нахмурилась. Она, конечно, не сомневалась в атлетических способностях командира, но даже антистресс не смог заглушить отголоски волнения.

- Готова. Буду ждать дальнейших указаний. И... удачи, - 

Иона тяжело вздохнула и, перехватив автомат поудобнее, направила его в сторону дальней комнаты.

Вид дрожащей Люси, неловко пригнувшейся за столом босса, вызывал жалость и некоторые опасения. Кто знает, что может прийти обычной женщине в голову, когда в комнату начнут прорываться враги? Джулия надеялась, что секретарша, работающая на такого человека как Карл Торнтон, да еще и на Абхиджите, должна была время от времени попадать в перестрелки, и девушке не придется ловить эту женщину на бегу или даже вырубать рукоятью пистолета.
- Все будет хорошо, милочка, - прошептала она, потрепав Люси за рукав. -Вы только никуда отсюда не уходите, пока вам не скажут.

Сняв оружие с предохранителя, Джулия продолжила прислушиваться к разговору мужчин. Речь шла, скорее всего, о том самом деле, на которое она подписалась только что, о каких то Отцах и детективе полиции. И о том, что они все вляпались. Ну распрекрасно! Кажется, вляпываться, это пока единственное, что у нее получалось отменно.

Глаза Джулии округлились, когда она услышала названное Бигом количество человек, уже спешащих взять штурмом их ненадежное укрытие. Лучик надежды промелькнул в мыслях девушки - а может они не станут убивать двух симпатичных женщин, плачущих за столом Торнотона и молящих о пощаде? Что ж, об этом она подумает позже, когда иного выхода уже не будет, а сейчас Джул поудобнее уселась на корточки и выглянула из-за края стола.

Райан осматривал стены, Биг вышел, а Карл переместился к шкафу. Из приемной донесся грохот и звон разбитого стекла. На мгновение Джулии показалось, что все началось, но потом снова стало тихо. Девушка дунула на челку, убирая ее с глаз, нервно перехватила рукоять пистолета и замерла в напряженном ожидании.

"Крутые парни - крутые неприятности..." - подумалось Джулии, растерянно стоявшей у стула. В другой раз девушка от души повеселилась бы над таким почтительным "мэм" из уст громилы с татуировкой на лице, небрежно переводящего режим пистолета на стрельбу очередью и так же небрежно, можно даже сказать, спокойно, отвечающего на ее вопросы. Но сейчас смех был бы не уместен, да и не хотелось смеяться.

Карл, быть может, и был староват для ползания по стенам, а она вот, предпочла бы перетерпеть пару сильных ушибов, чем несколько пуль в теле. Девушка с радостью поддержала бы предложение Райана, и не раздумывая сиганула бы в окошко, но Торнтон хотел знать мнение Бига.

Что ж, пока профессионалы будут решать вопросы тактики, Джулия лучше подыщет укромное местечко.
- Кресло говорите? - девушка бормотала себе под нос, не смея отвлекать мужчин от принятия жизненно важных решений. - А по мне, так стол лучше...
Помахав рукой секретарше, подзывая ее к себе, она кивком указала ей вглубь офиса:
- Давайте прятаться, Люси.

- Ох и мазь! Ох ядрена! - попыталась отдышаться Игрит, отведя руку с баночкой в сторону. Потом на воина предупредительного сквозь слезы посмотрела и добавила. - От всей души, Йохан, желаю тебе здоровья крепкого, да чтобы ни одна хворь тебя не коснулась, чтоб рука твоя сильна была, а кулак тверд, только бы тебе никогда не пришлось этой гадостью пользоваться.
Глубоко вздохнув, дева осмотрелась по сторонам и справедливо заметила, что пора бы стол собрать, да готовиться к выходу на задание ответственное. Игрит поочередно достала сначала правую саблю, проверила остроту лезвия и обратно за спину вернула, а потом проделала все то же самое с левой. Поправила плащ так, чтобы оружие не выдавалось из-под капюшона да косу вперед перекинула. Мазь перед глазами подержала и Йохана спросила:
- Я ее с собой возьму? А то, пока дойдем, высохнут глазенки, тогда точно вам придется меня за косу потаскать как следует, чтобы я обиделась горячо, - улыбнувшись, баночку запихнула за тугой пояс штанов, к Салиму дремавшему в сторонке подошла, ноздри бархатистые пощекотала. - Ну, готова я.

Пока ползла в темноте, в памяти начали всплывать обрывки слов, которые сцеплялись в звенья одной цепочки. Так, короткими сполохами, где-то под черепной коробкой, начало приходить понимание действительности. Даже более того, путем проб и ошибок было обретено имя. Теперь она знала, что она Лаура Воксмер. Мелочь, а приятно. Даже не так страшно стало в этой темноте, потому что несколько секунд назад она была никем, а сейчас вот настоящий человек.

Упс. Стена. Лу присела, облокотившись о нее спиной, и тут же вздрогнула и подтянула под себя ноги, потому что совсем близко послышались шорохи. Она затаила дыхание, интуитивно, как делала всегда, когда ей было страшно. И тут - голос. Мужской голос, требующий свет. Лу медленно выдохнула, понимая, что ужасающие шорохи - это не чудовища, которыми по обыкновению наполнена темнота, а такой же человек из плоти и крови, как и она. Еще мгновение и с той же стороны доносится еще один вопрос, на который Лу, как настоящий солдат ответила:

- Воксмер, Лаура... - язык с трудом ворочался во рту, еще и забрало каски мешало. Будто пробуя вновь обретенное имя на вкус, девушка еще раз повторила. - Лаура... Воксмер.

Неожиданно пространство разрезал луч фонаря, и солдат Воксмер, вращая головой, уцепившись взором за круг света, судорожно следила за ним, выхватывая из пространства куски видимого мира.

А потом произошло нечто невообразимо ужасное. Донеслись непонятные в первый момент звуки, и свет фонаря метнулся в сторону. А там… о нет.. нет… Что происходит? Лу в панике по инерции вскинула руки, чтобы прикрыть открывшийся в немом крике рот, но со всей силы пальцы врезались в стекло забрала. Нечто, пронзившее человека , сидевшего у двери, рвалось в помещение. Кошмар, это просто кошмар. Столько крови, так не бывает. В мозгу что-то щелкнуло, и девушка вновь встала на четвереньки и, мелко перебирая руками и ногами по холодной сетке пола, рванула в сторону человека, держащего фонарь.
- Что делать? Что делать? – повторяла она то ли шепотом, то ли вообще беззвучно.

Что чувствует человек, очнувшийся в кромешной тьме и совершенно не осознающий себя и все вокруг происходящее? Сначала чувствует боль, только назойливую боль в черепной коробке. Потом приходит отдаленное понимание окружающего пространства - воздух прохладен, ничто не давит, а значит человек не в чертовом гробу или еще какой коробке, он поднимает руки и шарит в воздухе, чтобы окончательно убедиться, что вокруг ничего нет. Человек... хм... половая принадлежность определяется сама по себе, для этого не нужно хлопать себя по первичным половым признакам, чтобы убедиться, что человек - женщина.

Что же, самое время оторвать от холодного пола свое распростертое тело и напрячь, все еще атакуемые острыми иглами, мозги. Девушка приподнялась на локтях и почувствовала, что тяжесть голове прибавляет какой-то хитрый головной убор. Врезавшись ладонями в гладкий пластик каски, она с тяжелым вздохом стянула ее, рассыпав по плечам густые черные волосы. Глубоко вздохнув, она испытала облегчение, но тут же вся замерла и подобралась, потому что рядом кто-то был. Он дышал. А может быть они?
"Что, черт возьми происходит!?" - жалобно посетовала на судьбу девушка про себя. Она еще некоторое время боялась пошевелиться, боялась быть замеченной, боялась вообще всего - этой темноты, этой пустоты в голове, этого противного медицинского запаха, этих вздохов, доносящихся с разных сторон. Но и продолжать сидеть в неудобной позе она долго не смогла, встала на карачки и медленно поползла, точно беспомощный слепец, в сторону от тех существ, что мирно посапывали рядом.

Такого поворота событий Игрит никак не ожидала. Успела только вывод сделать, что вроде бы они и не злые, а вроде и правда все это - про Титанов, про жертвы. Как же быть? Не долго думая, решила воительница вспомнить, как раньше приходилось и притворяться и плакать в нужный момент. Словом воришка - это тот еще артист да скоморох. Руки к груди Игрит поднесла и задышала тяжело, сквозь ком в горле вымолвила:
- Куда же?.. Куда же мне податься? - И уже надрывным голосом завыла. - Что же делать то мне?
Вся согнулась, ладонями лицо зажала, и давай вспоминать жизнь свою беспризорную, чтоб слезы то навернулись.

"Ууу... что ржешь?" - с обидой проговорила Игрит про себя, а на деле глаза прищурила да на серьгу взглянула. Не то чтобы она азарту подвластна была, да только проигрывать никто не любит. Она же не смеялась над Бурахуром, когда тот только одну тройку выкинул? А тут еще символ удачи. Ну что же, каждому свое - кто кидает мастерски, кто на серьги полагается, кто просто, от рождения, как говорится, в рубахе. А ей что, ей палок не жалко - вон их целый лес за спиной.
- Ничего ничего, ты погоди радоваться, - беззлобно проговорила девушка, глядя, как проводник палочки сгребает. - Я тебе еще покажу.

Не успела Игрит поглядеть, что там у Бурахура выпало на костях, как из тени показался Йохан. Вид у него был, прямо скажем, непривычный. Таким могучий воин бывает, разве что в пылу сражения и то, только когда его уж очень сильно за живое заденут.
"Ой!" - застыла мысль в голове девушки. - "А Люта нет... Не уж то? Нет... Не мог ведун так разозлить своего друга. А может, лечение какое против воли произвести над ним захотел? Да нет.. нет..."

- Что случилось с тобой, друг? - все-таки осмелилась спросить Игрит.

Сикс умер... Худший за последнее время день. Иона оправила футболку Спарка и молча опустилась в кресло. Запустив руки в уже порядком растрепавшиеся короткие волосы, она с пол минуты сидела неподвижно. Ко всему можно привыкнуть, даже к смерти. Казалось бы, работая несколько лет подряд в полиции, Маус должна была научиться смотреть на потери людей иначе. Быстрее отходить, не зацикливаться. Но нет, этого, к сожалению, пока не произошло. Она, как и раньше, больше всего на свете боялась потери близких людей, а после переломного момента в ее жизни, это чувство вообще превратилось в фобию. Конечно, она знала Сикса совсем недолго, даже не успела решить для себя, нравится ли ей этот человек или нет. Неважно. Она его знала, была рядом, пыталась спасти. И теперь перед глазами было его лицо и еще красивое лицо Хэнсома и, под конец, лицо Спарка, глядящего в небо. Все это безумно пугало Иону. Да, это огромный минус ей, как наемнице, но она все еще надеялась, что работа в ЧВК закалит ее в достаточной мере. Это уже начало происходить. Потому девушка глубоко вздохнула и шумно выдохнула, взяла себя в руки и подняла лицо.
- Что происходит, Ким? За что? - Иона нервно закусила губу и резко поднялась. - Так, если я сейчас не выпью чашку кофе, я просто сойду с ума... от количества информации! Надо отвлечься, хоть на секунду. Ты что предпочитаешь, эспрессо, американо? Может, просто чай? Вообще, если ты голоден, найдется что-нибудь съедобное и... - Иона осеклась. - Прости... Что-то я расклеилась. Это все... неожиданно, что ли.

- Пополнить запасы не помешает, - согласилась Игрит. Из нее охотница была никудышная. Заставила ее как-то судьба в поисках дичи в лес отправиться. Голод заставил, такой, что уж мочи не было. Держала она тогда путь из Побережного государства в Антию. Да что там "держала", был этот путь сродни побегу. В пути перебивалась как могла - без денег, без коня, чумазая девчонка, зато с саблями новыми да красивыми, в тряпье завернутыми. До сих пор Игрит удивлялась, как ее пронесло мимо лихих людей, да волков?
Пошла в глубь леса с оружием боевым. Как кошек да голубей ловить, она знала, как со двора курицу увести тоже, как с прилавка овощей стянуть - легче лёгкого. Лес - не ее территория. Шла она, да слезу пускала, спотыкаясь о пни, да за ветки цепляясь. Голодная, холодная, с волосами спутанными, с царапинами и ссадинами. Белки шустрили над головой, птица какая-то из кустов вспархивала, отчаялась юная разбойница. В сумерках, уже у дороги о ежа споткнулась - вот и ужин. Все руки исколов, как попало освежевав трупик, была сыта на один вечер. Вспоминать не хочется...
Игрит поежилась, прогоняя неприятные видения. Посмотрела на Вереск в думы ушедшую, на Бурахура безмолвного, пригорюнилась. Был бы хоть Йохан - беседой бы развлек. Может и Лют чего интересного рассказал про травки местные, да про лес.

Не стала воительница тишину нарушать, видя, что подруга сейчас занята, то ли мыслями своими, то ли делом - вон как прислушивается. Вздохнула, да в огонь уставилась, чтоб мечту какую помечтать.

Лют из лесу вернулся, стало быть все спокойно в округе, все под контролем. А вот Йохан вдруг убежал куда-то, может, съел чего?
- Водица, что матушка родная- нежная и ласковая, на удивленье приятна к телу, - отозвалась Игрит на вопрос Люта. А ведун с котелком за водой пошел, значит варить что-то будет. Ну точно, отхватил Йохан ягоды какой дурной, да другу о беде рассказал, а тот лечить сейчас будет.

От слов старшего воина у Игрит по скулам желваки заходили, так она зубы стиснула. По что он смеется над ними, по что про нее, деву как-будто невинную, так говорит? Покраснела Игрит со злости, кулаки под плащом сжала, но взгляда прямого на обидчиков не подняла, пусть думают, что дева от стеснительности разрумянилась.
Побоялась еще воительница, что славный Йохан честь их отряда отстоять захочет, без злого умысла наказать пожелает обидчиков длинноязыких. Дернулась Игрит, да подойдя к воину могучему, к руке его прикоснулась и промолвила жалобным голосом, все еще глаз не поднимая:
- Деток то жалко как....
Как ни крути, а биться им сейчас не стоило и не стоило потворствовать желанию задиры силушку свою удалую показать. Ведь коли помнут они этих воинов, так младенцев некому спасать будет, а коли их побьют... то еще печальнее будет.

До встречи оставался примерно час. Иона отключила гарнитуру и сняв ее с уха, бросила на постель. И все-таки худшие ее ожидания подтвердились - выходного дня, как такого, не будет. Но с другой стороны, а что бы она делала, оставшись дома? Опять в мягкой форме отклонила бы предложение своей лучшей подруги где-нибудь развеяться, сославшись на усталость после тяжелого задания. Раздала бы распоряжения роботам-уборщикам, ушла бы в сеть на поиски интересных рецептов, сделала бы продуктовый заказ и начала производить на кухне противоестественные манипуляции со свежим мясом и овощами. Приготовление блюд из "натуральных" продуктов - это давнее хобби Ионы. Она издевалась бы над синеватой тушкой куры, пока воспоминания о дорогом человеке и о совместных романтических ужинах не заставили бы ее бросить все и пойти в комнату. Там бы она, как всегда включила видеодневник, завернулась бы в одеяло и смотрела, как смеющийся Рик что-то говорит в камеру, а она висит у него на плечах и улыбается... Потом, скорее всего, Иона была бы в постели уже не одна... а с бутылкой. А вечером, с трудом доползая до кухни, она судорожно искала бы таблетки, выводящие алкоголь из крови, а поутру с отвращением уничтожала бы органические останки птицы в вакуумном мусоросборнике.
От встречи со Спарком она отказаться просто не имела права, а потому была рада, что никакие выдуманные отговорки не заставят ее остаться дома, чтобы все повторилось снова. Она как-то даже приободрилась, заправила постель, закинула пакетик с готовым завтраком в микроволновку и принялась не спеша собираться.

В последнее время Иона почти не уделяла внимания моде, выбору каких-то особенных сочетаний в одежде, ей не перед кем было красоваться, да и вообще, не было желания думать о таких мелочах. Тем не менее, сегодня, собираясь на встречу, она задержалась в гардеробной, встроенной в нишу стены, чуть дольше обычного. Она все не могла определиться - выходной день, бар... и деловая встреча, как же нужно одеться? Постояв так минут пять, она все же решила, что имеет право отвлечься от рутины будних дней и одела футболку с лиловыми космическими узорами, натянула обтягивающие джинсы и накинула сверху оливковую куртку в стиле милитари, под которую очень удобно было прятать кобуру с пистолетом. В маленькую сумку были закинуты сигареты, зажигала, кредитная карта, смартфон и косметичка, содержащая в себе всего то зеркальце и набор разнообразных по форме таблеток. Уже перед дверью она оглядела себя в огромном зеркале, чуть взъерошила волосы и взяв с узкой полочки крупные часы, показывающие не только время но и давление, пульс и другие жизненные показатели своего владельца, натянула их на запястье. Всунув в ухо гарнитуру, Иона активировала плеер и покинула свою квартиру.

По улице, на которой находился условленный бар, девушка ходила довольно часто, как правило в гипермаркет и обратно. Много раз она проходила мимо "Sierra Hotel", но никогда не бывала внутри. Уже оказавшись на ступеньках, она взглянула на часы - 10 55. Можно смело входить. Кинув гарнитуру в сумку, Иона приблизилась к камере и, увидев замок со считывающим ID устройством, поспешно приложила его к нужному месту.

В помещении царил полумрак. Стилистика была крайне необычной. Это тебе не бары, пестрящие голографическими картинками и неоновым светом вывесок, заполонившие все улицы Last City. Воображение поразила и стойка бара из натурального дерева - большая редкость.
Иона нерешительно прошла вперед, оглядывая столы. Только сейчас до нее дошло, что она не знает, как выглядит Спарк без шлема и прочей амуниции.

Заверения Спарка о том, что с раненными все будет хорошо, заметно успокоили Иону. Она вновь поднесла сигарету к губам. Эта затяжка далась уже легче. Машинально убрав со лба растрепавшиеся короткие волосы, девушка нащупала на коже что-то влажное и вязкое, посмотрела на пальцы и чертыхнулась. Схватив кусок майки, она принялась стирать со лба кровь, исподлобья поглядывая на свое отражение в затемненном стекле шлема Спарка.
- Удалось найти что-нибудь интересное там? - Иона махнула рукой в сторону полуразрушенного здания.

- За дружбу! - охотно откликнулась Игрит и поднявшись, осушила чашу до дна. Выдохнув, она рукавом вытерла губы, осмотрелась по сторонам и предложила. - После отдыха неплохо бы и откушать. У нас ведь еще осталось мясо?
Девушка прошла в угол пещерки, где лежала кадка с прослоенным мясом, переложенным листьями крапивы. Немного осталось. Сняла с пояса кинжал, обтерла его о листья крапивы и принялась колдовать над едой, не оборачиваясь продолжая разговор:
- Йохан, чтобы тебе не напрягать свою голову, можешь предаться воспоминаниям и потешить меня очередной историей из твоей жизни. От этого у тебя голова не будет болеть? Под разговор и работа спорится, - болтала девушка, разрезая мясо острым лезвием. Ей нравилось слушать истории, рассказываемые спутниками, она всегда старалась что-то из них почерпнуть, да и сама не прочь была почесать языком, правда, умалчивая о некоторых деталях своей жизни.

Несколько секунд после выстрела и до того момента как она осознала, что прикончила инквизитора, длились невыносимо долго. Словно через вату она слышала слова возникшего из ниоткуда Крысюка, потом удивленную речь Проводника, потом яростные фразы Дуэйна. Его бритва, сверкающая бликами света, несколько раз вонзилась в горло мертвеца.
Во что она вляпалась? Что за люди ее окружают? Будь ее воля, послала бы их всех и просто ушла, искать более чистое дельце. Но что-то такое произошло сегодня, отчего тонкая грань ее существования стерлась, и она оказалась на той стороне, где ценой жизни жалкие бичи борются с местной властью, порой, даже не представляя с какой целью. Ей пришлось убить шестерку мэра и она не знала, чем это может для нее обернуться. Она обязательно подумает об этом, но не сейчас, не сейчас....
- Нам надо убраться в какую-нибудь подворотню и там уже подвязать чем-нибудь живот, - громко сказал Крайта, вновь концентрируя внимание на окружающих компанию домах, окнах и крышах. - Берите его и валим! Срочно!

Одной рукой колдунья перехватила ладонь Фэлиона, пальцами которой он провел по ее лицу, указательным пальцем другой руки она осторожно прикоснулась к его губам, как бы давая понять, что все будет хорошо, что не стоит ее останавливать. Ведьма откинула голову чуть назад, как если бы она ждала поцелуя, закрыла глаза и сначала попыталась соединиться с энергией леса. Тысячи мелких еловых иголочек тут же отчетливо впились в кожу. Лэрерин сконцентрировалась на звуках, запахах, ощущениях окружающего леса. Казалось, что она чувствует движения каждой птицы, пролетающей над их укрытием, каждого земляного червя, ползущего в толще опада и перегноя, каждого муравья, пробегающего мимо. Колдунья медленно открыла глаза - все изменилось. Полукруг старой ели светился розоватыми оттенками, небо, в просветах между ветвей переливалось желто-зелеными цветами.
Лэрерин пыталась стать проводником энергии, которую хотела донести до темного эльфа. Их тела плотно прилегали друг к другу - это облегчало задачу. Но усталость, страх, переполняющие душу эмоции - все мешало... Что ж, попытка не пытка. Все лучше, чем лежать в напряжении и ничего не делать.

Лицо колдуньи раскраснелось, то ли от усталости, то ли от назойливых хлестких ветвей. Прошло не меньше десяти минут, а она так и не увидела стройную фигуру эльфа, обмотанную кое-как белым тряпьем. В нерешительности девушка замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, чтобы оглядеться по сторонам и прислушаться. Как же так получилось, что она не смогла его догнать? Досада и еще какое-то странное чувство легкой дрожью расходилось по телу. Еще немного, и Лэрерин, наверное, заплакала бы, если бы не приглушенный звук, донесшийся со стороны огромной старой ели. Девушка непроизвольно вздрогнула и повернулась лицом к опасности... И вот, знакомый голос! Стараясь не создавать лишнего шума, колдунья бросилась к укрытию Фэлиона. Раздвинув колючие ветви, она облегченно вздохнула:
- Это ты...
Мохнатые лапы ели бесшумно сомкнулись над головой, как только Лэрерин опустилась на колени рядом с эльфом. Она очень волновалась. Ожидая скорой погони, девушка поскорее шепотом заговорила:
- Фэлион, я знаю, ты сказал уходить в деревню... - девушка подняла ладонь, в знак того, чтобы эльф дослушал ее до конца, не перебивая. - Не представляю, что ты задумал. Знаю только, что тебе нужна помощь, - девушка обвела глазами его изрезанное тело. - Ты должен, слышишь, ДОЛЖЕН, сейчас взять мою руку и забрать мою силу. - Лэрерин схватила теплую ладонь Фэлиона и крепко сжала. - Когда я начну терять сознание, просто прекрати это и оставь меня здесь. Тогда ты сможешь уйти от имперцев! А я, - колдунья огляделась, - полежу здесь... Боги дадут... свидимся..

Внутри все перевернулось и разом упало куда-то вниз, в пятки... Она уже испытывала это чувство раньше, либо когда уходил кто-то, кто очень дорог ей (не важно, друг или любовник), либо, когда сама, против желания, покидала какое-то место. Чувство, как-будто вместо груди большая дыра, продуваемая холодным ветром. Он уходил... Пять метров, десять... все дальше и дальше, в лес. Он даже не взглянул на нее на прощание. Над ухом что-то бубнила Рив, но Лэерерин не разбирала слов, она смотрела в спину темного эльфа. Какая чудовищная неожиданность! Когда они уже почти спаслись! Теперь, когда она уже почти готова была жизнь отдать за любого из членов их команды... все рушилось. Все её представления рушились по мере того, как удалялась фигура эльфа.
Опять. Вот опять то же, что и раньше! Нельзя ни к кому привязываться. Мир слишком жесток и зачастую подкидывает вот такие сюрпризы, от которых в груди появляются зияющие пространства. Лэрерин тяжело опустилась на тот камень, что пыталась сдвинуть с места, чувствуя как обиду и растерянность, замещает злость. Обычная защитная реакция - это не мы виноваты, это жизнь такая!
Фэлион скрылся за деревьями... И что-то щелкнуло в мозгу.
- Пойдем за ним, - упавшим голосом проговорила ведьма. - Что бы вы там все не думали, а его надо защитить, по крайней мере, хотя бы потому, что только он и нужен имперцам. И действительно, пусть один из нас пойдет обратно в деревню.
Лэрерин не особо надеялась, что ее послушают. Напротив, они скорее всего подумают, что она из своих личных соображений хочет идти за Фэлионом. Пусть думают что хотят, а она все решила. Лэрерин поднялась с камня, поправила молоток, висящий на поясе, ухватила с земли камень, помещающийся в ладонь, и замерла на миг в ожидании.

Идея с Вороном хороша, подумала Лэрерин, молча наблюдая за разговорами спутников, остается ждать, когда птица соизволит почтить нас своим присутствием. Мысль о том, что придется разбегаться в разные стороны, привела в замешательство, тем более, что колдунья этих мест не знала. Да и вообще, у имперцев сейчас больше преимуществ, догнать беглецов - не слишком сложная задача. Странным показалось рвение Фэлиона отправится в одиночку. "Что он задумал? Если он так нужен имперцам, то его в первую очередь и нагонят... ведь у них есть маг... да и богам известно, что у них там есть еще... Не уж то он?.." - по телу Лэрерин пробежали мурашки.
- Нет, Фэлион, ты не должен идти один! - воскликнула девушка. - И в заложники его брать нельзя, как-то глупо это получится... И опасно. Нам нужно уходить вместе. Фубар знает дорогу. Что-нибудь по пути придумаем. Надо торопится! Как вернется Ворон, сразу же его отправим к жрецу...
Лэрерин выпалила все на одном дыхании, не слишком заботясь о привнесении логики в свои слова. Сейчас брали верх эмоции и огромное желание всем вместе покинуть это место.

Слава богам и всей земной и неземной энергии! Все получалось. Энергия хлынула потоком через руку, лежащую на лбу. Надо быть бдительной, а то недолго оказатьсяна полу, рядом с Фэлионом. Срочно нужна была поддержка остальных. Темный эльф попытался приподняться, забеспокоился.
- Тише, тише, - прошептала Лэрерин склоняясь над эльфом. - Ты в безопасности, ты с нами. - И обращаясь ко всем, - Пожалуйста, мне нужна ваша помощь. Немного энергии, - и колдунья протянула свободную руку в сторону девушек, занимающихся сундуками.

От слов полуэльфийки по поводу того, что Фэлион, быть может, умер, Лэрерин передернуло. В отличие от Халека, который был ей почти безразличен, темный эльф был частью команды, пусть и своеобразной, но весьма колоритной. Было бы очень горько узнать, что он погиб тогда в комнате, перед дверью. Правда сейчас стоило подумать о том, как бы им не схлопотать в землю, так и не узнав о судьбе эльфа. Потому колдунья подняла голову вверх и впервые обратила внимание на щели в так называемом потолке. Она подумала было, что вместо кровавой записки можно привязать к лапе Ворона по кусочку одежды каждого и отправить его к жрецу. Уж этот мужик точно догадается, что что-то неладно. А в казармах знают, куда они отправились, правда карты второй ни у кого больше нет...
- Рив, даже если мы напишем, что мы в Форте, как нас найдут под землей? Попытка не пытка, я не против... - Лэрерин не успела договорить, она так и застыла с открытым ртом, когда поняла, что слышит голос Халека. Самые худшие опасения подтвердились. "Предатель, ублюдок..." - масса эпитетов промелькнула в голове, пока вся компания не обратила внимание на "совершенно случайно" оставленный ключ.

" О каких амулетах?", хотела было спросить Лэрерин, но вовремя вспомнила о них. Свой амулет она кинула в кошель и с легкостью о нем забыла.
- Думаю стоит о них поговорить, когда увидимся с Рив и Фубаром, - и добавила еле слышно, - А то тут из наших только Фэлион.

На вопрос о колодце ответил Фэлион. Судя по всему он был не в духе, раз так отзывался о начале дня. Уже идя к колодцу, девушка задумалась о том, что утро - это особенный дар для колдуньи, особенно раннее. Лес за ночь накапливает всю свою энергию, словно волшебный сосуд, не расточая её на сложные связи с солнцем и другими лесными соседями. Вот почему многие травы и коренья лучше всего собирать на рассвете, когда из-за горизонта показывается самый край дневного светила, когда меж стволов стелется туман, а на нежных лепестках и листьях замирает в ожидании роса. Эта роса с благоговением омывает босые ноги, даруя бодрость и здоровье.
Лэрерин обожала утро. Обожала там... тогда... но не сейчас и здесь. Воспоминания о доме и о родном лесе она списала на вчерашнее забытье. Как правило, девушка старалась вспоминать былое изредка, лишь потому, что вслед за приятными и милыми сердцу картинками неизменно следовали те, что побудили её покинуть все самое дорогое.
Брызги холодной воды на лице помогли окончательно проснуться и прийти в себя. Увидев, что мира последовала за ней, Лэрерин попросила эльфийку полить ей на руки из ведра. Благодаря этому, удалось освежиться более качественно. От ледяной воды захватывало дух, зато вслед за этим по телу разливалось приятное тепло.

Признаться честно, прыгая под ноги эльфу, Лэрерин с замиранием сердца ожидала, что он спокойненько пройдется прямо по ней, или еще хуже - не обратит внимания и заденет мечом. Каково же было ее удивление, когда Фэлион не только остановился, но еще и достаточно мягко вернул ее на прежнее место. С облегчением произнеся про себя "Сработало..", девушка почувствовала, что последние силы покидают ее. Она прикрыла глаза, в надежде, что все когда-нибудь разойдутся и она использует кровать по назначению.

Шлёп....
- Во гады какие! - ворчала Лэрерин, отмахиваясь от комаров. - И где вас все это время носило? Ждали пока народ по кустам рассядется?
Девушка пристально вглядывалась в просветы между деревьями, что росли близ натоптанной кем-то тропинки. В голову лезли совершенно нелепые мысли, например - как вылезают из могил восставшие мертвецы, когтями роют? Или, чем они смотрят? А потом и вовсе, плавный поток мыслей унес к каким-то давним событиям, прожитым и казалось забытым...

Да уж, таким Фубара Лэрерин не представляла. Его обычные рассудительность и, так сказать "пофигизм", создавали впечатления довольно-таки флегматичного в обычной жизни индивидуума. Сейчас он так резво носился, что Лэрерин поверила во всю серьезность надвигающихся проблем и со страхом посмотрела на все свои выпуклости!
Орка, как ветром унесло и Лэрерин с большим интересом выслушала рассказ Рив. Она не совсем поняла сколько же времени есть у них в запасе и сначала задумалась, прикидывая, что взять с собой на эту вылазку.
- Пойду, прихвачу с собой все необходимое.
Вернувшись с вещами, Лэрерин попросила трактирщика закрыть их комнату, так как там остались кое-какие вещи. И перед отправлением добавила:
- Надо Ворона послать вперед.

- Давай-ка побыстрее Рив! Хорош тут примерочную устраивать! А я пожалуй с покупками повременю. Обедать уже пора.
Лэрерин встала сложив руки на груди. вспомнив, что в деревню они сегодня отправились в большей степени не за покупками, а за информацией спросила у паренька:
- Слушай, дорогой, а ничего в этой деревушке странного не происходит? А то нас тут жрец один напугал какими-то сказками. нам то что, нам гоблинов подавай, а тут какие-то странности еще вырисовываются....

Интенсивно набивая рот капустой, Лэрерин внимательно слушала Рив. Голову распирали многочисленные идеи и не успев дожевать девушка проговорила:
- Ефть одна вадумка... - потом проглотила не дожеванную капусту, перевела дух и продолжила, чуть тише. - Человек который нас нанимал, говорил, что секта в окрестностях деревни. Стало быть кроме того, чтобы донимать местных жителей допросами, надо бы и остальную местность прочесать. Для этого у меня кое-что припасено. Своими то ногами не находишься... Могу после прогулки по деревне привлечь к делу моего друга Ворона. Вдруг что-то и выйдет... Ну и с местными охотниками за гоблинами надо не забыть потолковать - все ж они чаще выходят за пределы деревни!
И обратившись к Мире:
- Когда насчет выступления будешь договариваться, можно попробовать и трактирщика по расспрашивать...
Лэрерин оставила на тарелке немного капусты, на всякий случай, для птицы, но подумала, что Ворон вполне может найти себе пищу и повкуснее этой. Тем не менее она выскочила ненадолго на улицу и позвала друга, и дождавшись, отдала ему остатки еды.