|
-
Мішн комплітід - прибрано.
-
|
— Я вважаю, — Варбаргун наголосив на «я» і навіть привстав, наче власне згадування його до біса тішило, — що якщо від шмурдяка тобі хочеться виблювати свої внутрощі, значить це хороше пійло. А цю сечу я й так постійно п’ю, коли мене наймають патрулювати маєтки банд. Ось дивись, я вже видудлив... багацько, але все одно зможу тримати дробовик на витянутій руці, й вона не хитатиметься. — Дверг підійшов до входу, де знаходився його дробовик, але Тантанелла, серце бюро, випередила його. Нависла над бороданем й грізно зиркнула з-під широких брів на кустисту брову п’янички. — Ніякої зброї! В нас не вистачить грошей все тут лагодити після твоїх витівок. — Це була пронизлива відповідь. Варбаргун не раз шкодив бюро своєю веселою вдачею. То активуя випадково гранату, демонструючи навички жонглювання, то перед ним скляні двері не відкриються, й він просто винесе їх своєю сталевою ходою. Дверг не був тупим, він був простим і зрозумілим настільки, що технологічна реальність виявилась занадто складоню для нього. Навіть в своєму наручному комп’ютері він вмів хіба хтиві фото на сайтах шукати, й то часто вівся на дурну рекламу й опинявся в місцях, де залишався без копійки вже за пару хвилин. Тантанелла б ні за що не зробила б нічого такого. Вона-то, не дивлячись на свою підліткову експресивність, голову носила не просто так, не для краси. Справжня хазяйка.
***
— Невже я справді зможу побути одна хоч декілька днів. Ей... Гаррі, Джеймсе, ви ж залишите мені трішки кишенькових? Я хочу погуляти з Мей... — Ні, все ж, частково вона носила голову й для краси. Бо коли потрібно було: грала очима, зачаровувала своєю щирою, дивовижно привабливою посмішкою і ніжною мімікою. Завжди, коли випрошувала грошенят. Мей — її подруга, та ще забіяка з поганою справою. Так вже вийшло... «цілком випадково», що Соломон надибав на неї інформацію. Єльфка двічі ночувала в мавп’ятнику, а її колишній хлопець третій рік сидить за те, що продавав наркотики. Та чи можна звинувачувати Таню? Навіть попри те, що в неї є дім і цілих два татусі, дівчина була вуличною дитиною. Її колишня вихованка вела себе зліше гончих гробопсів*, та й на вулиці ставлення було не найкраще. Вона так і не призналась, чим їй доводилось займатися там. Але все ж, на вулиці у дівчини були друзі, і кожен розумів, що таке друг для вуличного створіння. Без всяких сумнівів, Тантанелла створить ще безліч проблем. Можливо навіть й серйозних. Але що ж робити з нею? — Ти б краще пішла зі мною на патрулювання. Навчив би тебе стріляти в поганців. Хочеш, га?! — Раптово встряв Варбагун. Істоти менш пацифістичної годі й шукати. Він не був нігілістом, та вбивав з такою простою, наче хрумав крекером з рупшовою посипкою**. Справжнє втілення філософії справжнього теперішнього світу. За сяйвом корпоративного неону виживали тварини. Епоха споживання в найяскравішому її розквіті. Звісно, було б брехнею стверджувати, наче на вулицях вночі кожен другий вбивав когось, та кожен двадцятий, можливо, дійсно робив це. — Справді можна? — Дівчина підскочила. — А чому ні. Татечки, їй ж можна?
***
Вино трішки зм’якшило напружений настрій дівчини. Вона взяла його з обережністю. Важке життя навчило, що хороша донечка не повинна вживати алкоголь до повноліття. Але без сумнівів, що вона вживала його так часто, що й не порахувала б ніколи. Тому, все що могла, це скорчити незадоволене обличчя й вихопити струнку скляну ніжку до своїх цупких лапок. Й відсьорбнути трішки п’янючого нектару. І навіть усміхнулася, хоча по-своєму, вишкіривши кривувати «кошачі» зуби. — Ага, я тут вам прибираю... а отримую якісь копійки. — Тепер вже сказала м’якше, і те лиш тому, що повинна була продовжувати грати роль. Справжня й незламна жінка в своїх підліткових принципах. — І не називай меня Танею! Дурне ім’я якесь... Коли Гаррі й Джеймс відійшли, Тантанелла й Варбаргун продовжували обговорювати щось. От з двергом вона відчувала себе просто чудово, бо багато в чому була схожа з ним, і останній, через особливості своєї роботи і свого характеру, розповідав про справжній світ з дитячою чистотою, не приховуючи нічого за брудною мораллю. Говорив, наче мед лив прямо на серце дівчини. Це все перебив раптовий стукіт вхідних дверей. За ними стояв кремезний чоловік. Віктонд, старий друг всіх офіційних власників бюро, і неофіційних його жителів. Здоровило виглядав добре покоцаним. Вм’ятини на тілі під світом вуличної лампи мали гарний, по-королівському пурпуровий колір. Автоматичне відкриття дверей було закрите, та чекати, коли підключать знову систему Віктонд не став. Нігті пропихнув в вузький проміжок між дверима й без особливої складності розкрив їх. Щось в механізмі заіскрилося, й почалась синалізація, та він без проблем відклчюив її, бо вже не вперше так вривався в Бюро. До біса сильний, чим не раз прокладав собі прямий шлях там, де необхідно було петляти довгим, він переводив дихання декілька довгих секунд, поки Варбаргун й Тантанелла не підійшли до нього. — Ти що, вирішив схуднути й почав бігати небезпечними районами? — Взревів від смігу дверг й з величезною силою метнув в здоров’яка пляшку з пивом. Та той був готовий до таких дій й легко перехопив її. Півлітровка в його долоні виглядала як дитяча пляшечека для молока. Він легко зтягнув кришку з горла й видудлив добру частину, чим змив набридливо хрипоту в горлянці, й відставив, щоб не зп’яніти. Й розказав, які ж, виявилось, проблеми у нього, а тепер і у всіх інших. Віктонд не раз запезпечував Бюро потрібну силу. Ну, наприклад, коли прийшлося обставляти стародавні двергські щити на вітрини, кожен з яких важив більше ста кілограм. Тому, він і сам вважався працівником. Пока ще неофіційним, тому що у Віктонда були проблеми з грошима, через «Співунів»***, які хотіли вибити з нього його власну квартиру, колись вдало куплену в районі, який став успішним завдяки цим «співунам». І та проблема з грошима, навіть коли він успішно її покривав, все одно збільшувалась. Поки, два дні тому, не переросла в справжню, велику проблему. Віктонд опинився геть не в тому місці, в неправильний час. Борг «співунам» залишився мізерний і все ось-ось повинно було б завершитися, та він помітив, як в провулку між залом й ресторанчиком була якась бійка. Коли він влетів туди. Один із трьох членів однієї сторони полоснув знайомого Віктонду орка перочинним ножиком. На жаль, цей орк був із «співунів». Та ще срана падлюка, яка любила всіх гамселити своїм «аристократичним» ціпком, за що й поплатився, видно, членами іншої банди, або ж навіть іншої сім’ї. Він не міг не спробувати допомогти йому. Та від втрати крові орк помер. І разом з ним Віктонда помітили інші члени «співунів». Відтоді, відбившись не без втрат своїми кулаками він і втік до Бюро, яке знаходилось неподалік. Можливо, це була помилка. Та що зроблено, те зроблено. Здається, проблеми переросли в новий рівень, і без друзів переконати банду, що Віктонда за життя не носив би з собою перочинний ножик, який в його руках був би радше зубочисткою — буде важко. Тому, він і стоїть: побитий, змучений від пробіжки з тяжким розумінням в голові, що легкого життя йому не світить.
|
-
это было внезапно и красочно.
|
— Ей, Джеймі-і, а ти не міг купити кращого пійла, ані ж ця жалюгідна дешева подоба нормального пива? Ти виглядаєш як той, хто п’є без пересиху, а в алкоголі все одно не розбираєшся. У нас ж свято! Пройшов уже цілий рік з пір відкриття вашого... бюро. Ага! — Товстий і занадто небезпечний на вигляд світловолосий дварф відригнув спиртовий напій і закинув тяжкі ноги на скляний кавовий столик, привезений із Селемптема* по ініціативі Гаррі. Це був Варбаргун, старий знайомий Гаррі й Кай Оли, близький друг Гаррі по роботі і один із товаришів Соломона. Майже як член сім’ї. Дварф, старший за всіх років на 10, та знаменитий своєю інфантильність в позаробочий час. Раніше працював механіком, та як тільки загострився конфлікт з наркокартелями на околицях полісів — взявся за зброю та став найманцем. Має рейтинг ред-6 в системі «СКУЛЛ»**. Характер веселий, галасливий, непокірливий. Має дружину в селищі десь на околицях ріки Лагос за Крешбангом. І чотирьох дітей. Здається, додому він повертатись боїться, та в бюро полюбля проводити час. Особливо в барі для персоналу, де йому наливають безплатно. За весь час існування бюро, дуже допомагав своїми вміннями й зв’язками. Та останнім часом в нього повно роботи. Частину він відклав для кругленької дати — Бюро виповнилось цілий рік. В середині багато облаштованого будиночку висіли паперові ліхтарі, були натягнуті мотузки с кольоровими трикутними прапорцями. По підлозі розсипані конфеті й кульки. Бюро, звісно, було зачинене. За дверима — глибока ніч. Хоч арендований другий поверх Корракс-білдінг мав жахливо невдалий вид на інші хмарочоси, які ніколи не темнішають. В середині знаходився лише Гаррі, Джеймс, Варбаргун і Тантанелла. Тантанелла — постійна, з недавніх пір, жителька Бюро. Кай знайшов її на вулиці. Батьків у дівчини не було. Якась злюча жінка, її вихованка, ставилася до дівчини жахливіше ніж до дворового кото-кроля. Джеймс, завдяки досвіду роботи з документами і законами, допоміг офіційно працевлаштуватися шістнадцятирічній дівчині, навіть при законі з необхідністю мати 18 років для постійної роботи. Правда, прийшлось взяти «тимчасове» опікунство, яке йому одобрили завдяки дружнім зв’язкам Гаррі, і тому, у Тантанелли було відразу два «татечки» Джеймс і Гаррі. На паперах звісно. Так-то, у дівки був жахливий характер... підлітковий. Вона постійно гарчала, тікала, і створювала до біса багацько проблем, не дивлячись на свої невеличкі розміри дівчинки-із-пустелі. На ній лежить обов’язок вітати клієнтів, давати їм інформацію, напої і прибирати Бюро, звісно. І так як жити малій немає де, в дальній кімнаті за складом постелили спальний мішок. І постійне світло сусідніх хмарочосів, це в першу чергу проблема для Тантанелли. Зараз, смуглявка сиділа на дивані нахмурена. Дві густі бровини як гусені з ворожих кланів зіткнулися в битві, од якої аж вена вспухла. Всі конфеті і кульки — її геморой. Кофейний столик, що тріщав під ногами дварфа був завалений стопками, а їй навіть спробувати спиртного не дали. Чи то знущалися, чи то піклувалися. Сам Кай не міг бути присутнім на важливому святові, бо ж мав... як то се називалось — «поклик шамана». Цілий тиждень мучився од безсоння, кричав і корчився в болях, говорив про переслідувачів і криваві коріння. А в якийсь момент зчез з дому. Його найшли через Третій світ далеко серед Акулячих гір. Він там займався пошуками трав для якогось важливого шаманського ритуалу. Власне, звинувачувати його було б занадто. Шамани є шамани. А Бюро опісля трьох місяців виявилось гиблою справою для хазяїв. Ні одного замовлення геть до річниці. Та Соломон до останнього вірив, що зможе піднайти щось вартісне. Для цього, йому прийшлось відправитись у Великий світ, щоб завести правильних зв’язків. І, здається, він знайшов. Гаррі з бокалом вина стояв біля панорманого вікна. Екран сусіднього хмарочосу демонстрував гігантскі зуби, начищені до блискучого білого кольору комп’ютерною графікою. Вечірка, чесно кажучи, була під стать нічному Аверісу — занадто блискучою, та недостатньо жвавою. Веселився лише Варбаргун. Джеймс докручував термінал, який захопили віруси через піратську музику Тантанелли, які спалили деякі контакти. Саме в цей час подзвонив Соломон. — Ей! — Його обличчя з’вилось на синьоватому магоекрані. — Вітаю нас зі святом! — По його червоному носу можна було з впевненістю сказати, що він розділяв настрій Варбаргуна, але в Рураші, на знатній вечері у відомого драматурга. — Слу-ухайте, я ще затримаюсь, ви ж знаєте. Але в мене для нас гарні новини. Смуга невдач була перемальована в білу пензлем великого мозку Соломона Кірхемана. То є я, ось. Що ви п’єте? А, власне, не важливо. Важливо інше, ага. Робота! Я знайшов її. До біса велике замовлення. І найкраще те, що вам, придуркам, не прийдеться мучитись з ним самими. Я буду в грі. Допомагатиму з інформацією. Вже дещо накопав. Зв’язався з Каєм. Чортяка рив собі могилу руками три дні, і готується пролежати там ще три, під товщею морозної землі. Вирішив відволікти його... бо в нашій компанії я придумую дурнуваті витівки. Він буде на зв’язку, щоб забезпечувати допомогу духів через Світ Духів. Казав, що може як в тому фільму — Позапланетні баталії, в вигляді привида-голограми з’являтись. Наче супер, наче гарно. Ось. Ну давайте тоді. — Він притулив тендітний бокальчик до камери, але раптом злетіла з дивану мала. — Ах ти п’яна мавпа! Та скажи вже, що за робота. Надіюсь, ці двоє нарешті дадуть мені спокійно посидіти в тиші та спокої. — Тантанелла часто гарчала, та всі знали, що вона була вдячна за новий дім. Вона просто не могла це признати. — Я не п’яний. Тут п’ють якийсь сік. — Сказав і гикнув по-п’яному. Посміхнувся, по нетверезому і клацнув зубами, як робив напідпитку. — Але добре, повторю ще раз. Завтра прийде містер Солт Механ. Він від містера Белдеора, відомого колекціонера із Крешбангу. І той послав цього, щоб цей приїхав до вас особисто і запропонував справу. Ось. Справа велика і складна. — Та скажи вже! — Перебила дівчина. — Кажу ж. Потрібно буде зібрати повний набір вбрання Святої Пелеї, а також її... рештки, і за них нам заплатять вісім мільйонів золотих мір. Ага, саме так. навіть не питайте як я вийшов на цих гномів. Я ще точно не дивився, бо маю дипломатичну роботу, але плащ святоші завтра буде в Аверисі. На щорічному аукціоні Семи Смарагдових Змій у Храмовому Театрі. Кажуть, що орієнтовна ціна там 400 тисяч золотих. Гаррі, ти чуєш? Ви повинні дістати її. За решту частин поговорите завтра з клієнтом. А я інформацію вивідаю згодом. — Він знову посміхнувся. Гоблін виглядав смішно в офіційному наряді. — Тантанелла, в тебе морщини як в моєї бабці. — Та пішов ти! — Тантанелла притисла губи, і нахмурилась ще сильніше. А потім піднялась і почала змітати конфетті. — Відключаюсь. — Гоблін клацнув і зник. — Що ж. Значить, робота? До біса хороша робота. Ну, за це потрібно випити. — Варбаргус потягнувся за ще однією чаркою і загнув її до роту. Він був правий. За стільки місяців, це була перша справа. Зато така, яка могла б забеспечити надійне майбутнє для Бюро. Не лише через гроші, а й через славу. Репутація зараз теж валюта. Магокоїни теж. Гаррі зрозумів, що для купівлі плаща прийдеться витратити майже всі накопичення. Та чи... потрібно її купляти? Аукціон відбудеться через п’ять днів — часу для плану було вдосталь. Джеймс закінчив з комп’ютером і підключив його. Нарешті, майже вся сім’я була в зборі. Можна було відпочити остаток ночі й приготуватися до продуктивного дня. Дві хороші новини за один день — якщо Соломон з п’яну не бреше, то справи в Бюро пішли на краще.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Паллада придумывает план. Она скидает халат и рассказывает историю о том, что халат магический и если в центре этого леска выкопать яму, а в халат положить вещи и оставить на ночь в яме, то на утро все вещи внутри будут золотыми. Она взывает к возможной жадности гоблинов и говорит, что даст золотые самородки сильнейшему и надеется, что трое перебьют друг друга за право называться таковыми.
Гениально! Я в восторге :)
|
-
Наконец-то долгожданная передышка между этапами экзамена, особенно после насыщенных стычек с интересными противниками. Теперь понятно чего это с первого раза тут единицы проходят.
|
— Возу вистачить й на тебе, Бодомаре. І раз так, то їдь перший, бо мій Ампелофан плететься довше ніж то пішки йти, але дай йому побачити конячий зад, то хоч цілий день бігтиме. — Яків обвів воїна поглядом, однак не став будувати свої враження навколо нього в певну характеристику, бо ж знав, що то все ілюзія, або ж як говорив Ліший — «рогозова ковдра», чий пух літає повсюди і відволікає від спостерігання справжніх людей, і справжнього світу. Темний єльф теж не сильно здивував Якова, бо ж такій він був — безпристрасний і спокійний. І він знав про дурну славу деяких із них, але ж розумів, що Келегар — це не всі темні єльфи, а значить і зарано ставити вирок на ньому. А от піврослик Сібо, якого Яків помітив не відразу, викликав у нього щиру широку посмішку. Яків вважав, що магія, як і пісні чи то ремесло — це наслідок культури, і теж відрізняється від місця до місця, і вже йому кортіло взнати, як діє саме цей друїд. Та часу було обмаль.
***
— Що ж, друзі, Гандріх попросив нас про допомогу, а значить допомога потрібна йому дуже сильно, бо ж де є дверг таємничіший від Гандріха, га? — Яків привстав із-за столу, магічні ягідки з долоні поклав в тарілку на столі і вислизнув із-за лавиці, щоб направитись до дверей. — Сібо, сядеш поруч? — кивнув він піврослику і вийшов на вулицю. Підійшов в першу чергу до вола Ампелофана під сонне кудкудакання свої кур в клітці й почав гладити його по морді. — Добре поїв, га? Візок стане трішки тяжчим, але ти не хвилюйся, ти сильний. — Він перевірив зуби вола, його копита швиденько й його упряжне вбрання, а потім заліз на віз, вмостився на лавиці, покритій вязаним килимом, скинувши перед цим рюкзак до інших своїх речей. Віз був невеликим, та виглядав новим, деревина ще не встигла почорніти й зігнити. Хоча Сібо якраз міг зрозуміти чому так, бо ж хто як не друїди володіють знаннями, як піклуватись про природу й вироби з неї. Яків був готовий віїзджати якраз за Бодомаром. — Хтось знає, що нас чекає на шляху? Я чув...
-
-
Якова не вистача. Він міг бути тим, хто тримав би всіх до купи
|
-
А потом спрашивают почему я стоматологов боюсь.
|
Дванадцяте липня 626 року ПБР" назвали днем життя, завдяки зламаній ланці в дев’ятнадцять мільйонів триста тридцять п’ять тисяч вісімсот дев’яносто двох народжень в родильних домах Рурашу, Аверісу, Пебо й Крешбангу. Власне, новий рекорд перевершив минулий на тридцять дві тисячі шістнадцять дітей, які побачили світ вперше за панорамними вікнами своїх палат. Експерти вбачали причини багато в чому. Тут зіграли й природні фактори, як от наприклад тепла й суха зима, а також і культурні чинники, бо ж саме в цьому році анонсували шістдесять третій сезон легендерного серіала «Життя Бату»; врешті-решт, більшість свят перепадають на зиму, і саме це зблизило людей, ельфів, півросликів, дварфів, орків і гоблінів настільки, що зовсім скоро, в липні в родильних домах з’явилася проблема з недостачею місць. Третій світ** переповнився приємною новиною настільки, що став причиною приступів епілепсії у більш ніж трьох ста користувачів. Інформація буквально заполонила цифрові вулиці мережі й цілого світу в якийсь момент стало мало для тих одинаків, які не збиралися приєднуватись на нове свято життя. Серед одинаків була ж також і парочка, яка зустріла свято все ж там — в родильному дому. Четвірко жінок в тісній палаті з випуклими животами приковано дивились телевізор, очікуючи моменту, коли й їхні діти стануть причетні до такої визначної події. Гул в коридорах заважав їм спати й одна із них весь час звинувачувала, цей гамір в тому, що не може видавити із себе малу копію себе. Інші троє, чесно кажучи, були толерантні з подругою. Батьки майбутніх дітей ледве прорвались через натовп біля входу, який фотографував новонароджених, вбиваючи в їх маленькі голови страх до яскравих спалахів. Та лікарі сказали, що дітей сьогодні очікувати не варто. Сумна новина. Закінчилась вона наступного дня. П’ятниця тринадцятого липня шістсот двадцять шостого року стала днем народження нової купки людей. Окрім крику жінок й команд лікарів — тиша. Свято закінчилось так миттєво, що коли діти опинились на волі, то побачили лише місто, яке нагадувало руїни, через всі ці яскраві декорації, летючі листівки, за якими ганялись треновані сікфіни***, і груди попелу від спалених пахощів коло родильного дому. Населення Аверісу завжди було готове гульнути, і також навчилося повертатися до звичного ритму по хрускоту пальців Великого Леносса****. Але вам що? Ви — новонароджені намовлята, тільки недавно покинули тісну домівку, обмінявши її на великі апартаменти лікарської палати. Вашу радість тільки й міг передати той крик, який ви доносили з своїх звільнених легень. Велетенські долоні ще невідомих жінок зігрівали, і життя, наче, йшло не так вже й погано, хоч і судити вам було ні про що. Це був ваш перший день. Ваш лікар — старий нахмурений дварф з кущавими бровами і дзвінким іменем Дзонко мав припіднятий настрій. Він розкрив двері в палату сам, і перший увійшов до стерильного приміщення. Двоє лікарів плелись за ним з величезними планшетами в руках. — Добро ранку, жіночки-красуні. — Він завжди лестився. Мамуся Дюбуа в своїх пародіях на дварфа лестилась трішки краще. Та всі чотири жінки широко посміхнулись, бо ж день-то і справді краще нікуди. — Як самовідчуття? Як настрій? Ви вже поїли? О-бо-в’яз-ко-во поїжте, чуєте. — Почав він заливати зрання. — Діточок зареєстрували. Почекайте до опівдня й ваші чоловіки зможуть вас забрати додому. Ви ніколи не задумувались, чому деякі діти виростають талановитими музикантами, а деякі й два плюс два не можуть зв’язати? — Лікар підійшов до мами маленького Джеймса й поглянув немовляті прямо у вічі. — Подейкують, що це зорі визначають ким дитина стане, хоча, як лікар скажу, що ніякі зорі не впливають на життя більше, ніж ми це собі дозволяємо. Я хочу сказати, матусі, що сьогодні ви круто змінили своє життя і взяли на свої спини величезну відповідальність, і подумайте добре, як ви будете виховувати своїх діточок, бо ж ніякий дитячий садок чи то школа не впливають на дітей так сильно, як рідні батьки. І будьте готові до того, що природа кожного із них... часто буде брати верх в такому молодому організмі. — Це він, напевне, говорив про расу діточок. А й дійсно, хоч як би далеко Східне примор’я не пішло у своєму розвитку, щось йому зламати й не вдалося — обмеженість природи. Попри всю магію й науку, є речі сильніші за все це, навіть разом взяте. Як наприклад вплив раси на характер. Не дарма говорять, що жінок орків слід триматись осторонь в період місячних, бо їх природа вселяє в них лють, здатну стати причиною прикрих проблем. Ваші мами це врахували давно. Вони звикли жити в тісній дружбі учотирьох ще з навчання в Академії і точно знали, що у їх дітей (себто вас) буде вся необхідна увага. Так ви і з’явились, без найменшої підозри, в що цей початок приведе вас в майбутньому.
-
Цікавий початок. З почином!
-
-
Динда мене до такого не готувала XD
-
Стартовий майстерпост просто топовий, як на мене. Максимальний респект цьому зеленошкірому хлопаку)))
-
-
|
-
Анкс очень классный, на самом деле
|
-
плюсек за насыщенные подробностями разговоры по телефону.
|
-
По улице иногда ходили люди в официальных костюмах, и сам Леоне был на удивление похож на них. На него порой смотрели и кивали, принимали за своего. Одни плюсы в такой одежде.
|
-
гарантированное выпадение трофея после смерти ТеррисаА вот фиг ему!
|
Кажется, вопросы лишь запалили интерес Анкса. Глаза парня стали немного ярче, не смотря на их естественно тёмный цвет. — Ага! О, так значит внешняя разведка. Знаешь, мы не очень любим их, но у вас, видимо, также думаю о нас. Нет, когда Гчрыгуль в девятый раз потерял руку, он решил, что хочет провести оставшуюся жизнь в домике в горах, с семьёй. Зато ты не поверишь, кто стал вести предмет. Это Лиди Квапчап, ага, та самая, которую обвинили в ритуальных жертвоприношениях в доме на улице Семи Мышей. Её оправдали через брак доказательств, ага. — Он отвлёкся от своего измерительного устройства и начал обсуждать с Дореном цивилизацию, возможно, прошлую жизнь даже для самого Анкса, судя по тому, как восхищал его Крючковатый лес. Но, такая беседа должна была закончиться рано или поздно. И она закончилась, когда стало совсем светло. Чёрный камень руин замка матово поглощал сам свет. Чуть позже выяснилось, что сами камни были покрыты плотным слоем пепла. Значит, место сгорело. — Я знаю лишь то, что в этом замке жили вампиры. Какая-то влиятельная семья из Авериса, которая пыталась утолить здесь собственную жажду крови. Но их казнили «пуристы*» лет так триста в прошлом, ага. Но вампиры же живут вечно? По правде говоря, в наших книгах ничего толком о них не писали. Если они здесь, ну, тогда надеюсь на ваши силы. А так, мало ли, что здесь ещё может быть. Может... бандиты? — Он вскинул бровью. Место точно не выглядело таким, где жила бы бандитская банда. Не было важных для разбойников пристроек. И тропа уже давно заросла к замку, значит, тут мало кто ходил. — Надеюсь, мы найдём здесь лишь колонию летучих мышей и мерзких слизней. Боги, если бы не слизни, я бы купил здесь домик, когда стал бы магистром. Хотя, золото здесь не очень ценят. Ну-у-у так, что будем делать? — Он взглянул на Дорена, а потом и на Терриса. — Мы здесь потому, что мне нужно собрать данные о местной магической аномалии. Совершить качественный и количественный анализ места, ну и много другое. Для этого нужно достаться к эпицентру магии. — Он развёл руками, будто не понимал намёков Терриса. А может и действительно не понимал. — В отличии от наших учителей, я не разделяю магию на светлую и тёмную. Магия есть такая же природа как и всё остальное. Она ведь никакая сама по себе. Знаю лишь то, что уже рассказал. Возможно, здесь действительно живут вампиры. Но если они пытались уберечь жажду крови здесь, в лесу, может они и не плохие, может позволят мне всё исследовать. — Он говорил очень беспечно, будто даже и не представлял все, что здесь может случиться. Это даже было очаровательно, в каком-то смысле.
|
Худшим решением из всех было прокладывание железной дороги через пустыню Гордо. Летом, из-за чрезвычайно высоких температур, металл рельс нагревался настолько, что стал причиной гибели многих животных, которые случайно переходили через железную дорогу и обжигались, порой умирая прямо там, на рельсах. В поезде говорили, что все толчки и тряска — это от того, что колёса локомотива наткнулись на очередное бедное животное. Также говорили, что некоторые преступники, которые убегали из шахт в городке Берн, прикладывали цепи наручников к рельсам и те расплавлялись. Но это уже точно была неправда. Как и, впрочем, всё, что говорили во время пути к городу Гордо. Поезд состоял из двадцати трёх вагонов, и сейчас все они были набиты битком, кроме, конечно же, купе. Для богатых делали все исключения.
***
Андре сел на поезд в Йоркшире. Конечно же, он обо всём договорился заранее и по этому получил место-купе в центре третьего вагона. В центре было лучше всего: трясло не так сильно и мало кто шумел в коридоре. Он должен был разделять место с ещё одним путешественником, который садился двумя остановками позже. Не верилось, что теперь он оставил «Розовую ракушку» позади. Всматриваясь в мелькотящие пейзажи метрополиса, нахлынули воспоминания. Та сделка, которая должна была принести огромный доход, погубила половину команды, ещё половина той половины решила сойти с судна. Само судно едва смогло приплыть к ближайшему порту. Но, когда он убил того охотника, то этим спас не только часть семьи, но и товар. Йсуф потому и отдал Мийо «Удар милосердия», чтобы мальчик всегда шёл с твёрдыми намерениями, даже если они были глупыми и слишком рискованными. Кажется, он единственный не винил Андре. Свои деньги за привезённые на аукцион реликвии контрабантисты получили. Правда, в неполном размере, так как опоздали на 1 день. И почти все они ушли на оплату матросов и ремонт судна. Тогда, по совету Йсуфа, Андре и решил, что тебе пора повзрослеть и окрепнуть, и нет способа лучше, чем самому стать охотником. Он принял решение уйти. Попрощался с матерью и оставшейся командой. Тяжёлое было расставание, но только паруса «Розовой ракушки» поднялись, нахлынуло чувство облегчения. Мийо теперь был сам по себе, впервые. Азиз остался на берегу вместе с ним. Его звали какие-то личные дела. Перед прощанием он выглядел очень злым. Почти год до начала экзамена парень провёл в городе, отыскал некоторую информацию. Первый этап начинался где-то в окрестностях города Гордо. Поговаривали, что охотникам придётся найти найти разбросанные по городу приглашения, расшифровать их и прийти на место встречи для первого этапа. Его это не пугало. Сейчас он сидел, облокотившись об полочку возле окна и смотрел на лес за ним. Путь предстоял неблизкий, но это ничуть не пугало, а наоборот — будоражило. Третья остановка была в небольшом городке — Тальпо. Огромная толпа заполнила оставшиеся вагоны. Андре только мог гадать, кто из всех составит ему компанию в длинном пути.
***
Перед тем как сесть на поезд в Тальпо, Леоне прошёлся по магазинах городка. После жизни в лесу и трущобах, мирные города без коррупции выглядели впечатляюще. Правда, ничего купить в Тальпо так и не удалось из-за ограниченного бюджета. Да и хорошего магазина игрушек там не было. А так хотелось пополнить коллекцию плюшевых зверей. Да, это было новый мир. Лучший мир, но Леоне скучал по прежнему. После того как он вырвался из сожжённого поместья, то понял, что своими решениями он больше мешает банде, нежели помогает им. Они были сильны и хотели спокойной жизни в лучшей стране. Леоне не мог им этого дать. Его путь был другим. «Король уличных псов» отделился от стаи, прощанье было весёлым и запоминающимся. Мэйо и Золтан обещали заботиться о маме Луссурии, а сам парень уже представлял, как станет успешным охотником и заработает состояние, чтобы излечить её, а также других родителей и вообще сделать свой родной город лучше. Он желал этого так сильно, что едва не пропустил собственный поезд. Когда завыли трубы локомотива, загрузившего будущих участников экзамена, Леоне сидел в кафе, в квартале от вокзала. Возможно, это впервые его внимательность подвела парня. Но повод был серьёзный. К тому же, он быстро нашёл место, где можно попасть на поезд, добрался туда на скутере и запрыгнул на крышу вагона. Как когда-то в прошлом, где он встретил белого охотника. Леоне попал внутрь и самостоятельно нашёл нужный вагон и купе. Когда он открыл дверь, то заметил ещё одного парня. Примерно такого же возраста. С белыми волосами и зелёными глазами. Оба переглянулись. Поезд прибудет в Гордо к утру.
-
-
Запоздалый плюсек за старт.
|
-
Плюсую. Два рядки, а сцена зачотна
|
— Вот так... хр... — хрюкал мефит, забирая добро Терриса и протягивая свои лапы к добру Гуггенхайма. — Богатейший счастлив. — Алчность в нём заиграла на высоких темпах и он даже начал пускать слюну от обилия сокровищ. — Внимательнейший говорит, там ещё комната. — Он видимо напомнил о той, которая открывалась ключом, что наёмники собрали в последних комнатах. — Сокровища он начал нести к своей пылевой куче. Террис создал силовой щит в это самое время. Прозрачное поле с вихрящимися в нём волнами появилось прямо в вихре, возле лица йога. Мефит почувствовал это. Тяжёлые бронерукавицы упали на каменный пол со звоном металла. Вихрь вокруг короля стал ещё плотнее. — Честнейший говорит, что йог ваш! Фиолетовому и сильному не стоит спасать его. — Мефит взмахом руки отсоединил магический пылевой диск и он снова стал частью его собственного вихря. Наконец, с пустыми он снова подлетел к сундуку и теперь уже самостоятельно потянулся к ним. К своему удивлению, всё, что он достал — это кусок угля. Даже хотел залететь внутрь, но видимо испугался, что его там закроют. Уголь он выбросил через плечо и он поскакал по полу, оставляя маленькие чёрные отметины. — Красноречивейший говорит, что храм беден. Перчатки велики, но блестяшка хороша. — Он схватил кусочек царского стекла. —Достойнейший хочет ещё. — Он закатил глаза и плюхнулся на свой трон из собранного хлама. Видимо, раз его не убило после касания к сундуку, он был не таким и злым? Или эти сокровища не считались богиней сокровищами? Ведь, последняя дверь так и не была открыта. Внезапно, заговорил йог. Он поднялся грациозно, но худощавые ноги дрожали от слабости. — Что же, вы оказались достойны наград моей богини. А что касается тебя, мефит, — Йог со всех сил старался держать голос ровно, — у меня для тебя сделка. Я дам тебе информацию, которая поможет тебе стать самым богатым, но взамен, ты не тронешь сокровищ этих наёмников. Я уже убедился, что ты умеешь держать слово. — Мефит чуть было не разозлился, но скрытая лесть йога ударила ему в голову. И он взлетел к потолку от ярких эмоций. — Богатейшим? — Спросил он. — Обещаю. — Вторил йог. Мефит думал некоторое время. Но его алчность и разочарование после увиденных сокровищ победила. — Всемудрейший сделал выбор, проницательнейший послушает худого и голодного. Забирайте. — Он создал небольшую взрывную волну, которая раскинула собранные сокровища по залу. — Тогда слушай. Каждый, кто пройдёт все загадки и откроет сундук — получит сокровища, но только один раз. Эти наёмники принесут весть об этом и сюда будут приходить многие. Заставь их отдавать часть сокровищ тебе и ты всегда будешь становиться богатее, всю жизнь. — Йог опускал неважные моменты и концентрировал речь лишь на само главном. И это убеждало мефита. — О да, о да. Умнейший знает как убеждать. Как хитрить. Богатейший знает как богатеть. — Мефит громко захохотал, как хохочут дети, что устроили пакость. — Хитрейший будет сидеть здесь и ждать, и богатеть. — Сказал он под конец. Кажется, мефит даже не заметил, как с сундука вылез ещё один человек. Для него теперь все были незаметны. Йог тяжёлой походкой подошёл ближе к наёмникам, к Гуггенхайму. — Спасибо, что спасли меня. И тебе спасибо, что перевязал. — Он шёл неспешно в сторону выхода. Из комнаты с сундуком неуклюже скрипя выбежал Донио. — Донио знать. Дорен пусть получит награду! И... Донио хочет наружу. — Он покрутил своим телом, своими конечностями и этим попытался выразить какую-то эмоцию, которая осталась непонятной. Слизню сложно было привыкнуть к новой жизни за несколько минут. Кажется, миссия была успешно выполнена.
-
И даже никто не помер, гыгыгыы
|
|
|
|
-
Мне нравится продуманность сеттинга в тех местах, где, казалось, игроки вообще не должны были оказаться
|
-
Шкода, що Яків все. Але - дяеую за прощальний фінальний пост та цікавого персонажа
-
|
Кажется, никто не возражал против того, что Дорен пошёл первым. Угрюм и вовсе не горел больши желанием спускаться под землю. Скорее всего не столько от темноты и ран — он всё же был тренирован для этого, но вот лестница. Все знают, что крутая лестница вниз это не то же самое, что небольшая лестница наверх. Пёс жалобно взвыл, но за хозяином пошёл, пыхтя и пуская слюну со рта и брызгая кровью с боков. Дорен вошёл во тьму первый. Но, он довольно быстро осознал, что от тьмы осталось не так и много за несколько шагов, ниже самых длинных из солнечных лучей. Внутри оказалось весьма светло, хоть никаких источников света в тесном храмовом коридоре не было. Магия. Дорен не очень в ней смыслил, а вот Террис предполагал: либо иллюзия, либо мощный источник психической магии, основанной на верованиях — то есть, присутствие культистов этой богини, как и активность самого культа. Их вера могла наполнять саму жизненную сущность тем, во что они верили. Наконец, сама богиня могла оказаться реальным существом. Вариантов было куда больше, и они оказались не важны. Проход быстро окончился очередной дверью: каменной, с красивым барельефом, на котором была изображена эльфийка со светлыми глазами и усеянным веснянками лицом, с рук которой исходил луч света. Но с этой дверью справился уже и сам Дорен — она была открыта, по полу волочился путь из пыли — пришлось закрыться щитом, атаковать могли внезапно. Дорен открыл дверь чуть сильнее, чтобы пролезть самому и та сдвинулась с ужасным скрипом. Показался сам храм. Длинный коридор из жёлтого мрамора достигал восьми метров в высоту. По периметру зала находились колонны-статуи. Это были эльфы и люди, и даже дварфы с полуросликами, выстроенные в один ряд по правую и левую стены. Каждый из них выглядел до жути реалистично, будто живое существо обратили в камень. Вот только, от знаменитых сказок про жертв горгон эти отличались спокойствием, либо мудростью, сохранённую в лицах. Каждый из них держал перед собой ладони, будто прошал чего. Золотистые таблички находились на круглых базисах колонн. Был также коридорчик, перпендикулярный до входа. И две двери там — закрытые и без места под ключ. И такие же дальше, в самом конце, только в два раза больше. Но это всё было не важно. Вы нашли друида. Темнокожий полурослик с курчавой шевелюрой и густой бородкой сидел: раненный, измученный, но сохраняющий при этом стойкую неподвижность. Ужасный пылевой вихрь крутился вокруг и из него исходили плотные на вид лезвия, которые вот-вот должны были отсечь голову попавшему в беду гуру. И управлял им мефит — видимо последний из здешних. Но не такой, как другие. Он взлетел и все увидел толстое существо размером с крупного дварфа. Крылья большие и мясистые. На первый взгляд неподвижные руки и ноги. Круглое лицо с длинным острым носом и светящимися от жира губами, за которыми также блестели острые зубы. Глаза хищные, но не глупые, а наоборот — очень осознанные. В одной руке он держал почти полностью съеденную сырую лапу кабана. Плоти осталось немного. Мефит изрыгнул и сказал. Его голос был понятен все. — Верховный слышал... Великий знал, что сюда придут. Придут за ним. Прекрасный не убивал и не ел его: маленького и костлявого. Милосердный отпустит его, но ему помогут друзья маленького и костлявого. — Говорил, будто пел, со всей спесью, которая может принадлежать самым самовлюблённым из вельмож. — Умнейший может разгадать тайны храма. Сильнейший может завладеть сокровищами, но добрейший не хочет делать это сам. За него сделают. Всеславноу принесут все скарбы глупой богини иначе Справедливейшему придётся... убить его. — Условия, кажется, были понятны. Мефит хотел сокровища из храма, которые сам не мог получить, и ценой не послушания была бы смерть йога. Без него награды в форпосте не будет. А убить его для мефита будет не сложно. И пото он плюхнулся. Он сидел на огромной куче пыли. Кажется, за пылью находился фонтан, а внутри этой кучи было ножество каменных вещей. А потом он достал оттуда каменную книгу и сделал вид, что читает. Вы подошли ближе. Очень осторожно. Вчиталсь в таблички ближайших статуй. Кажется, это были какие-то святые. И их эпитафии напоминали загадки.
Святой Эзрад Время существовало и до меня, но вот история началась лишь после меня.
Эразм Ротгерский Они приходят каждую ночь, независимо от того, приглашали ли их. Их можно увидеть, но нельзя услышать или коснуться. Если один упадёт, остальные продолжат движение.
Святой Пелеос Они зовут меня королём. Я имею глаза, клыки и шипение как у змеи, но у меня нет чешуи и яда.
Картум Благословённый Я имею города без людей, леса без деревьев, реки без воды.
Отец Тибиан Я глаз на синем лице. Мой взгляд наполняет мир. А если я ослепну — мир исчезнет.
Бокке Серый Я имею шесть ног, но хожу на четырёх.
Тертулианна Я ношу кожаный плащ и могу сопроводить вас в другие миры без помощи магического портала.
Анаксимандр Когда не нужно — меня оставляют, когда я нужен — мены выкидают.
Анаксимен Я долгая змея, которая кусает, жалит и спокойно спит, когда не сопротивляется.
Сапфо Святая Когда я молодая, я высокая; когда я старая, я низка; когда я живу, то дарю свет.
Алазар Богатые хотят этого. Бедные имеют это. И двое умрут, если укусят это.
Великомученица Психаита Тридцать два коня на красном холме. Чвакают, топчутся, а потом замирают.
Что бы это могло значить?
-
Чудесный пост и шикарные загадки!
|
-
Радий, що ти активний! Чекаю на пошуки Втраченого, а також на повернення в Штольню!))
|
Вот чего-чего, а хорошую дорогу на холм так и не сделали в форпосте. А главное место встречи — единственная таверна находилась за восточной старой стеной, на самой верхушке холма. К тому же, недавно прошёлся очередной дождь из слизней... не долгий, но за эти тридцать шесть дней трупы рыжих слизней покрыли слизью почти всю округу, и каждый неуверенный шаг на холма оканчивается падением, либо же растяжением, если тебе за двадцать. И пока воют северные ветры, и с закатом землю настилает Кровавый туман, лучше вообще не выходить из таверны. Но, работа есть работа. И вам она нужна, а единственное место, где существам вашего невысокого статуса её можно найти — это таверна.
Гуггенхайм
Ты шёл первым. Твой пёс не любил эту погоду ещё больше тебя. А ещё его беспокойная слюна из рота выдавала тот голод, который он ощущал, учуяв запах греющегося возле очага мяса из собравшихся внутри удачливых наёмников. Он тянул кожаный поводок с такой силой, что давно бы уже донёс тебя наверх, если бы тропа не виляла головокружительным серпантином, и ему не приходилось притормаживать. И ещё ты с грустью понимал, что запасов вещичек у тебя невелик для того, абы хорошенько накормить своего воспитанника. Не говоря уже о том, чтобы продолжать его программу дрессировок. Но это всё грустные мысли, они тревожили тебя весьма редко, и когда серпантин закончился, ты радостно вздохнул, открыл дверь, впустил питомца и сам вошёл внутрь. Свободных столиков не было. Но твои мышцы были достаточно крепки для для таких смехотворных путешествий, чего не сказать про твой нос. Пока остальные наёмники шли за тобой, ты подошёл к стойке, уселся на высокий стул и вчитался в огромную каменную плиту над стеной, где появлялись магические надписи с заданиями. Заданий было немного, но очереди также не было — хороший знак.
***
Террис Алаванир
Ты, кажется, единственный, кто радовался и сильным ветрам, и густому туману и даже дождю из слизней. Незримая мощь природы. О таком ты мог мечтать. И более того, ты знал, как эти мечты вплести в реальность, с помощью магии. По этому, ты не спешил в таверну, а наслаждался каждым шагом, каждым вздохом. Алый туман был так прекрасен. А ветер терзал твою кожу, оставляя такие нежные порезы на ней. Запах потеющих мужиков и женщин в таверне был просто ужасен, в сравнении с этим. Но из-за того, что ты начал тягаться с этим революционером имперцем Дореном, даже твои победы в Спортакиаде не помогли наполнить твои карманы полезными вещицами. Пришлось браться за старую-добрую наёмническую работу. Ты зашёл внутрь. Протиснулся сквозь разномастных авантюристов и опёрся на барную стойку. Над стойкой было пустовато. Когда-то, там находилось множество реликвий, а после злосчастного случая с налётом духо-детей Солнцестояния, которые разорили почти весь форпост — осталась лишь массивная каменная плита, которую сдвинуть уже было невозможно. Задания находились там.
***
Дорен Райт
Ты бы, честно говоря, и не выходил бы на улицу. Но тебе уже надоело тащить за собой эту неповоротливую косу — бич власть имущих, да и твой костюм выглядел слишком серым и унылым без рубинов и изумрудов. Так ты и жил — в постоянной нужде, но зато с твёрдыми убеждениями. Тебя не очень жаловали в форпосте, но только потому, что тебя не очень жаловала держательница единственной таверны. А теперь ты шёл в эту таверну, чтобы взять новое задание. А это значило, что, скорее всего, без доброй, пускай недолгой кабацкой драки не обойтись. Недолгой, потому что таверну берегут как зеницу ока, и в лучшем случае, тебя за шкирки вышвырнут на улицу с другими драчунами, но не больше. Главное, успеть прочитать задания и рассчитать шансы. Как никак, но опыта тебе хватало, чтобы не браться за безнадёжную работу. По этому, ты зашёл в таверну последний. Старый дварф-подрывник Эгельх заметил тебя, но не узнал — с предыдущей вылазки он прокопался к винному погребу проклятого поместья, так что целый вечер пил-не просыхал, как и несколько вечеров назад, в ожидании, когда эта чёртова погода закончится. Кажется, тебе повезло. И следом за Террисом, который буквально растолкнул толпу, ты спокойно подошёл к стойке и всмотрелся в задание. Пора выбирать.
-
Отличное начало! И погодка подстать!
|
-
-
Самый реалистичный монах за мою мастерскую практику. Мне нравились его глубокие мысли и человечные поступки. Характер персонажа раскрыт на 100% и на 100% соответствует созданному персонажу. Спасибо за качественный и очень здоровский отыгрыш! Буду рада видеть в моих играх)
|
-
мирного рішення не буде Ахаха
|
Джеймс Шева
Новини в той день розлетілися по всьому полісу, і навіть за межі витекли, ставши головною здобиччю малих журналістських контор. Журналісти в цей час були найяснішим втіленням свого часу, а ти дав їм подію, яку любили всі — причини сумніватися у владі. На справді, це не сильно вплинуло на твою практичну роботу, і суд над власниками банку залишився за кулісами основного поля зору преси, та суд був виграний, і ти розумів, що приклав до цього руку — привід для гордості і для переконань друзів, що саме так це і було. Капітан поліції показно вибачився перед містом, заарештував поганців й наобіцяв всього, що аж в найскептичніших з’явилась довіра до славетної поліції Аверісу. Діти, в цьому випадку, мали хороший захист — чистота і наївність, а також надавання переваги мультикам і фільмам, ані ж новинам, та навіть так, в середині друзів тебе називали «нічним охоронцем Аверісу». На жаль, це не сильно вплинуло на твоє подальше навчання. Цілий день ти зубрив документи, потім зустрічався з друзями в гаражі свого дому й після цього крутив гайки своїм приладам зі збірного конструктору, деталей електроніки і речей, які б ще своє відпрацювали, якби твої руки не дотягнулись до них. Мама мала горе з тобою, але тато гордився. І саме тато запропонував тобі одразу після закінчення навчання спробувати себе в лагоджені двигунів магомобілів* та іншого транспорту. Ти погодився, все одно до закінчення навчання залишалось меньше півтора року. З очікуванням кращого майбутнього, цей час пролетів миттєво для тебе. Ти став вищим. Плечі ширшими і передпліччя міцнішими. Голос, врешті-решт, втратив набридливу дзвінкість. Вуха загострилися ще сильніше , а думки впорядкувалися в більш-менш міцний фундамент світосприйняття. Ти все ще не знав, чого хочеш в цілому, але батьки завжди допомагали тобі, і справлявся ти непогано. Ти влаштувався до одного гнома Сейкофа Баракузи, він тримав невеличку майстерню на околиці бідного району. Завдяки тому, що арендував приміщення на окружній дорозі — мав попит. Тим більше, що в бідних районах часто траплялись форс-мажори й інші неприємні поломки. Ти почав вчитися у нього механіці. З рання до вечора в мастилі, в мішкуватому одязі, пропахнутому болотним тютном**, в дірявою кепкою й перемотаними пальцями крутив величезні гайки — туди і назад. В якийсь момент бува подумав, що нічому це тебе не вчить, допоки Сейкоф не напився, і приказав тобі самому обслужити кралю клієнта. Краля була тією ще тендітною вишенкою: яскраво-червоний глянцевий корпус, в середині обшитий по стилю Ad-natura*** з кремовою лусковатою шкірою повсюди, і кріслами, оббитими грубими лаптями хутра гірських мавпо-баранів****; кермо як в літаку, панель управління з функцією голосових команд. Вітрові турбіни***** золотистого сяйва. В тендітному тілі Croco 200SW Queen було єдине слабке місце — серце, тобто двигун. В магічних двигунах пульсували прутні із царського скла****** під дією високочастотних вібрацій. Вони створювали електричну дугу, яка безперервно живила функції автомобіля. Двигун кралі мав занадто багато прутнів, і при низькому споживанні енергії накопичувалась лишня, яка поступово пошкоджувала навколишні кріплення й автомобіль в цілому. Королева була створена для швидкісної їзди, або ж творці продумали стратегію продажу автомобілів досконало. Роботи було безліч, і ти признав чесно, що зміг би справитись лише з базовим ремонтом, бо не розбирався в калібровці електричної дуги. Тому, автомобіль залишився в майстерні, власник зняв готель неподалік, а ти вирішив повивчати красуню якомога ближче, поки не проснеться пиятик Сейкоф і не порадить тобі щось цінного, бо ж в автомобілях не було гномів головатіших, аніж він. Все б добре, якби ти не забув де знаходився. Околиця бідного району — місце зосередження всіх нещасть міста. Красуню давно помітили на дорозі, і прослідкували її аж до майстерні Сейкофа. Ти тоді направляв з лінійкою турбіни трішки вверх, як вчив старий Баракуза, щоб зберігти автомобіль трішки довше, як до майстерні хтось проник. Двоє підлітків із місцевої банди здивувались, побачивши тебе не менше тебе. Не сама приємна ситуація. Ти помітив їх обличчя, а значить — поліція точно знайде їх. Здається, вони вирішили зробити все можливе, щоб прочистити тобі пам’ять. На щастя, ти навчився захищати себе і друзів, і коли вони підійшли, ти...
***
Гаррі Абеді Дюбуа
Твої слова вразили чоловіка. Це були змішані відчуття. Можливо, він не очікував побачити дитину; можливо, зіграв якийсь із глибинних родинних інстинктів, а можливо все і відразу. Скоріше за все так і було. Секунди вистачило, щоб вселити в нього сумнів. Та от на тій висоті, де він знаходився — сумнів це не найкращий стан. Нога послизнулася і чоловік залився криком. Ось де виявилось його приховане, але дуже щире бажання жити. Психологиня схопила його за руку, та якби ти не встиг, перестрибнувши через софу, схопити його за іншу — репутація цієї конторки була б знищена. Твої тренування в баскетболі пригодились навіть тут. Чоловіком виявився Ріберан Антетокоумпо — відомий у вузьких кругах тренер невеличкої команди з айроболу*******, він виявився дуже вдячним тобі. Аж занадто, навіть для твого проникливого до всього душевного розуму. Від вступу в команду ти відмовився —все ж, в айроболі не так сильно цінувалась атлетичність, як командна гра, та і твоя шкільна команда з баскетболу тебе повністю влаштовувала. Та Ріберан допоміг тобі із цим, прийшовши декілька раз до вас на гру, а потім, в захваті, профінансувавши команду, що дозволило вам вперше за всю історію молодіжної ліги вийти і трійко лідерів по цілому місту — велике досягнення... й велика відповідальність Ти не міг весь час приділяти баскетболу й визнав це занадто пізно. Турніри з’являлися в самий незручний момент і ти не справлявся з величезним тиском, як і більшість із команди. З нападаючого тебе зробили розігруючим-захисником, в цій ролі ти видався дуже непоганим гравцем для очей скаутів. Твої вміння аналізувати й контролювати поле в максимальній ширині, твої тактичні навички й майстерне вміння провокувати супротивників на помилки зробили тобі гарне ім’я й небезпечну репутацію. Якось, після перемоги над командою Багряних сонць, коли, за дві секунди матчу, у відриві від противників у два очки ти вчасно сфолив по гравцю ворожої команди, який вже показав себе найжахливішим кидачем в світі, він з друзями перестрів тебе по дорозі додому, коли ти розійшовся зі своїми. В темному провулку, з темними намірами. Четверо проти одного — навіть твій аналітичний мозок підказував, що шанси невеликі й переконати ворога не вдастся, як і не вдастся втекти. Тому, залишалось одне...
***
Кайола
Майстер сказав, що є декілька типів магічної аури, яка тісно пов’язана зі схильністю особистості до творчого процесу. Коли, опісля безлічі спроб, ти все ж навчився контрольовано використовувати власну ауру, й коли рештки шоколаду почали рухатись на дні горнята, це визначило і твій тип. Ти був маніпулятором. Маніпулятори не люблять прямо втручатись в творчий процес, вони підштовхують до творчості інших, що дуже уподібнювало тебе і Гаррі, якби, звісно ж, ти не був маніпулятором в магії і не мав схильність до маніпулювання матерією в тому числі. Це дозволило майстру скласти тобі індивідуальний план тренувань своєї «Мокші», яка базувалась на вивчанні схильності духів і підкоренні їх посередництвом використання кнута й пряника. Зі своїми першими духами, окрім, звісно ж Скелі, який вже став твоїм духом-хранителем, ти познайомився дуже скоро. Це були духи ораторів, воїнів, лісових духів, й ба навіть звичайних фермерів. Кожен із них — особистість. Складноструктурна особистість, яка ніколи не горіла бажанням допомагати комусь за просто так. Ти ж давав їм те, що вони хотіли — то зачаровував піснею тих, хто любив пісень, то приносив мармурові кульки для любителів блискучих цяцьок. Духи часто відмовляли, подекуди погрожували й навіть переслідували, але коли ти оволодів всіма техніками, то зміг з легкістю протистояти більшості із них, і все частіше ти призивав їх у свій світ, де спостерігав за справжніми чудесами. Духи були здатні розвіювати пари, очищати поверхні й навіть ламати речі. Звісно, майстер тебе знайомив лише з безпечними духами, але він не міг контролювати тебе у трансі, тому ти піддавався спокусі й затримувався у Світі Духів трішки довше за інших, заходив все далі в глибини цього світу й зустрічався з все більше впливовішими духами. Так, ти отримав свого Великого ворога й Великого друга — це була цікава історія. Врешті-решт, уже перед закінченням навчання ти довів до майстерності свої вміння й вивчив нові. «Айма» — дозволяла тобі переносити речі із світу речей до світу духів; «Бодхі» — дозволяла тобі миттєво покидати світ духів й повертатись до світу речей; «Темпо» — дозволяла тобі подовжувати перебування духів в світі речей, або ж твоє у світі духів й навіть надзвичайно складну техніку — «Вон», що дозволила тобі вивільняти частину своєї життєвої енергії, щоб з величезною силою відштовхувати духів від себе. І це було далеко не все. При своєму випуску ти розумів, що дізнався лише маленьку частину свого таланту. Світ Духів був відомий тобі так мало, що ти навіть не був впевнений, що можеш щось стверджувати про нього, і це надихало. Але, разом з надзвичайно привабливим Світом Духів був ще Світ Речей — наповнений суєтою, владою матерії і неправдивої інформації. Світ сірий і так, що викликав лише сум. Але саме він був місцем твого проживання. Після закінчення школи тебе взяли в детективне агентство, прикріпили до дивака, який розбирався зі «справами Х, що пов’язані з паранормальним» й ти понурився в практичне використання своїх вмінь для служби полісу. Робота була цікавою. Духи часто ставали в центрі бурхливих подій міста-держави. Шалені духи, які втратили контроль через перенасичення ізів й які захоплювали тіла хворих або слабких шаманів не рідко влаштовували самі справжні побоїща — але з ними справлялись швидко, цікавіше було зустрічатися зі справжніми злими геніями, які використовували не менш геніальних духів для своїх злодіянь. Ти згадав, як зі начальником знову заліз в каналізацію, щоб дослідити місце раптового спопеління бездомного гобліна. Начальник послав тебе за цибулевим пончиком і кавою, і коли ти йшов до виходу — освітлення раптово зникло, а драбина, яка повинна була знаходитись в десяти метрах за найближчим від місця подій поворотом кудись щезла. Ти хотів був повернутись, та втрапив в геть інші відділення каналізації. І перш ніж ти увійшов у транс, щось вийшло до тебе. Це був чоловік. Лезо ножа блиснуло в його руці, кривавою рукою він поправив окуляри й почав повільно підходити. Він шкутильгав на ліву ногу, але це не заважало йому абсолютно не боятися дитину. Судячи по дивному гиготінню, який він видавав — якийсь дух захопив його тіло, та було занадто пізно, щоб вирішувати справи так, як ти звик. І тазер був лише у твого начальника. Все йшло до небезпечної битви, тому ти згадав здобуті тренування і...
***
Соломон
Безліч грибів має свої отруйні аналоги. Ці міміки на диво точно повторювали їстівних одновидців, та уважний погляд дозволяв розрізнити найменші деталі. Так і дубовий томат насправді виявився псевдотоматним паразитом, наповненим дуже неприємним токсином, який буквально пропалював внутрішні органи з середини довгими роками. Та до нього була дуже проста протиотрута — для тебе проста, звісно. Ти зібрав три порції корня монахів, боровичних листків шість штук, багряного іловику, трішки хвої і з три кілограма серцевини листків алоє (тут тобі допомогли інші шахтери), а потім на основі воску й попелу зробив мазь, яка допомагала регулювати температуру тіла при прийманні дуже гарячої ванни. Гаряча ванна знищувала токсини. Так що, коли все вдалося, про тебе по всій Вугільній горі говорили як про «гобліна, який заставив шахтарів вперше помитись». Навіть в школі це оцінили й ти отримав доступ майже до всієї інформації, про яку тільки міг мріяти. Поглиблені практичні знання природи рослин, себто — травництво вважались архаїчною наукою, бо суперечили сучасній медицині та алхімії, проте ти знав, що в травництві є свої величезні плюси, якими не слід нехтувати, особливо тим, хто знаходився на значній відстані від великих полісних лікарень — а саме доступність матеріалів, велика різноманітність і довготривалисть позитивного, хоч і не дуже інтенсивного ефекту травницьких препаратів. Пізніше, завдяки тобі, рідний брат твоєї мами відкрив свою чайну, а ти, після закінчення школи, почав варити «гоблінські чаї», приваблюючи багатіїв, гінців за автентичністю, які готові були платити втричі більше за чашечку настою із печерного моху і мучнистого тіла гігантського гриба. Заробляв ти завдяки цьому надзвичайно добре, в якийсь момент навіть оплатив друзям поход на бої автоматону, коли вони відмовились проникнути туди в контейнерах з інвентарем. Та твоє надмірне поглиблення в знання мало й свої мінуси. Не раз ти зустрічався з тими, хто в своєму примітивному мисленні вважав, що більший за розмірами повинен знущатися над меншими. А гобліни, так вже вийшло, були невисокими й не дуже атлетичними. Не раз тобі припадало по різним причинам, а іноді, ти був певен — без причин взагалі. В якийсь момент це тобі набридло настільки, що ти з відчаю погодився на пропозицію дивного шостого брата свого хресного, який тримав свою школу бойових мистецтв. Та не пожалів про це, бо ж ці бойові мистецтва виявились дуже ефективними. І коли, опісля декількох місяців тренувань, тебе перестріли двійко ельфів за чайною дяді, ти...
|
Джеймс Шева
В бою головне не думати багато — думки сповільнюють рухи, і емоціям піддаватися теж не варто — такі роблять помилки. В бійці слід довіритись інстинкту: тому звіриному, древньому, якого всі так не люблять, але який є у кожного. Інстинкт палає безжально, від нього печуть м’язи і дим віддає в голову, від чого п’яніють думок, залишаються лише відчуття. В тій бійці ти діяв саме так — шалено, але в той самий момент стримано; бездумно, але ефективно. І твоя надзвичайна кмітливість на диво вдало по’єдналась зі затверділими від тяжкої роботи м’язами, коли, беручи до рук все, що попало — ти використовував це найефективнішим чином. І це непросто, бо ж для більшості здається, що предмет в руках або слід кидати, або з розмаху бити ним, ти ж мислив креативніше. До тебе в майстерню якось прийшов брат тих злочинців з двома посіпаками. Сейкоф до того часу вже найняв м’язистого орка-помічника, який давав би велику перевагу, якби ворог не використовував «забий-джека»* — себто палку з величезним навершям із вулканізованої гуми переплавлених шин. Удар зносив з землі, а от крові ніякої не було, бо гума настільки чудовий матеріал. Але ти, вже з рідною монтачкою вчинив розумно, й загнутим кінцем спритно викрутив зброю ворога із його рук, а в руках Даруби «забий-джек» виглядав набагато природніше. І удари його остаточно відбили бажання у місцевих «вуличних щурів» приближуватися до майстерні. Даруба, власне, й допоміг тобі з тренуванням тіла. Він ходив до майстра в школу вуличного ребрана** й порадив тобі. Тяжкі тренування зробили тебе ще кращим. А потім ти подорослішав і зрозумів, що твоя робота приносить не так вже й багато прибутку. Жити за рахунок батьків у 18 років теж було трішки соромно, та й Сейкоф зі всією чесністю після тумаків твоєї мами признавав, що для його майстерні ти був занадто вправним. Він став для тебе наче рідним шестидесятисеми річним бородатим братом і навіть поговорював в тютюнному угарі, що хотів би передати майстерню, бо ж сам не мав вже ні сил, ні бажання займатися тачками, а з жінкою хотів би переїхати десь на Смарагдові острови й клювати ягідки зі свого саду. Та кожен раз він передумував, чи ж навіть повністю забував про це й знову показував, що магомобілі — це його пристрасть, але всі його слова наче накопичились в тобі настільки якісним чином, що сама удача прислала в майстерню ту саму кралю, що й декілька років тоді. Власник згадав тебе тільки опісля того, як ти знову відрегулював вітрові турбіни й тоді якось почалась розмова: він жалівся тобі на своє непристойно багате життя, ти жалівся йому на своє — непристойно середнє по статку, і коли прийшов Сейкоф, щоб похвалити тебе ще більше, той незнайомець запропонував тобі нову роботу. Він був співвласником компанії по рурашським авіаперегонам — «Слідопит». Це був дуже небезпечний, а тому популярний спорт. Швидкісні літаки зі свистом вирляли попід кам’янистими зводами Рурашу, між хмарочосами й над безкрайніми грибними парками***, здобуваючи нові рекорди. Через цей спорт проходили величезні гроші. Й тебе запросили стати механіком команди цього дядечка — «Зорельотів». Здається, дядечко запропонував тобі це лише для того, щоб повихвалятись своїм бізнесом, та ти цього хотів, і навіть Сейкоф мріяв про крайе майбутнє для тебе, тому так і сталось: із звичайного механіка ти став механіком швидкісних літаків. А швидкі літаки — це на сьогодні остання ланка, яка відділяла світ від того, що за небесами — від космосу. Бо ж космольотів ніхто ще не винайшов, зате з кабіни пілота зорі здавалися ще привабливішими, щоб мрія заграла новими фарбами. Таким ти й став. Поїхав в інше місто-державу задля кращого майбутнього, почав заробляти величезні гроші й до свого здивування зрозумів, що часу в тебе стало занадто багато. Окрім тебе було ще дванадцять механіків, перегони проводились не часто, зате зарплата приходила вчасно і ти зрозумів, що хочеш витратити її на те, щоб заповнити свій вільний час хоча б чимось цікавим. Ось чому ти...
-
То є гарне рішення - кожному окремо відповідать. З одного боку, звичайно, починаєш менше читати пости що стосуються інших гравців, з іншого ж - темп теоретично повинен пришвидшитись)
-
|
|
Джеймс Шева Ти повернувся до друзів зі всім необхідним для веселого перегляду. Відголоски розмови поліцейського з дресирувальником лише натякали на те, що відбулося насправді. Відчував ти себе як ніколи добре, хоч і не раз страждав через оце твоє внутрішнє й безперебійне відчуття справедливості. Для дітей поняття справедливого — це лише грубо витісаний концепт, який розуміється ними просто й примітивно. І подібні твої вчинки сприймалися лише як ябедництво, але ти ж розумів це зовсім інакше, і добре що твої друзі розуміли тебе. Ти розказав поліцейському, бо знав, що хотів би жити в чесному світі. І хоча з часом твоє наївне світосприйняття отримувало гострі кути бридкої реальності, внутрішнє відчуття справедливості лише загострювалося. Ти виношував в собі те, що змогло зміцнити твою душу й характер. Таким був твій шлях, і саме тому, вихователь відправив тебе в табір соціальних наук — осередку справедливості. Розлука з друзями була болісною. Ти як і раніше міг би бачитись з ними, та під час навчання ти розумів, як тобі не вистачає «геніальних» витівок Соломона, або ж надто хитрого й зухвалого погляду Гаррі, або ж, нарешті, дивної вимови слів Кайоли. Вся твоя нова компанія — це діти багатих сімей: потомки адвокатів й діточки суддів, а разом з ними й ті, хто постраждав від несправедливості настільки сильно, що дитяча впертість виховала в них люте бажання зробити світ кращим. І навчання — це величезні лекції, постійні й постійні повчання й нудне вивчення законів. Все частіше виникали думки, що, може, освіту переоцінюють і тебе розподілили не туди? Та як би то не було, наступні роки тягнулись для тебе дуже важко. Цікавого навчання було небагато. Хоча, іноді все ж виникали захоплюючі ситуації. Якось, в рамках практичної роботи, всю весь ваш клас поділили на маленькі групи, по троє учнів в кожній. Вибирали, по словам вихователів — випадково, та ти знав, що це геть не так, бо ж протягом всього навчання вас досліджували й складали величезну біографію, на основі якої й намагалися виховати у вас «правильні риси». І ось чому, ти був в одній команді з повними протилежностями: з Гаргом Боргулом — орком-сиротою, який навчався за кошти батьків своєї кращої подруги: доволі моторошним, мовчазним й дивакуватим орком, який показав себе доволі радикальним мілітаристом; а також з Боном МакГоном — наслідником якось відомого в Пебо сімейства півросликів, що ще з часів війни надають юридичні послуги за гроші: він ж був доволі розумним, та занадто раціональним й емоційно скупим. Вас відправили до одного з державних адвокатів, щоб допомогти йому у захисті постраждалого від банківських махінацій одного з невеличких місцевих банків сімейства Балейн. Адвокат виявився тим ще бездарним п’яничкою, який, як Гарг якось підслухав — навіть не збирався допомагати звинуваченому через погрози зі сторони сімейства Балейн. Проте, йому прийшлося робити хоча б щось, щоб через вас він не втратив свою роботу. І перші чотири дні завдання боли безглуздою спробою відволікти вас. Ви просто сортували папери, читали по декілька разів отримані справи, відвідували постраждалого й нічого більше. Гарг став ініціатором того, про що думав кожен в вашій групці — взяти все в свої руки. Й ви вирішили хоча б якось допомогти бідолашному дідусю, який став жертвою недоброчесних банкірів. Бон опрацьовував документацію й справи банку, а також показання постраждалого; Гарг займався налагодженням зв’язків з поліцією та підбором свідків подій. Тобі ж випала найважча участь — пошуки доказів правопорушень сімейства Балейн і спроба врятувати справу від їхнього бандитського впливу. З початку ти діяв під прикриттям в середині банку. Намагався вивідати різноманітну інформацію — це не було складно. Там ж ти і дізнався про те, що банк переживає скрутні часи й часто зустрічається з поліцією, яка ще ні разу нічого суттєвого не зробила банку. І тоді ти вирішив прослідкувати за одним із банкірів, який кожен день чомусь покидав робоче місце і повертався геть на наступний день. Ти слідкував за ним цілий день, поки він просто кружляв кварталами й робив безглузді покупки. Але на вечір він поїхав в порт і там відбулася дивна зустріч з двома офіцерами поліції. Ти помітив, що банкір передав гроші поліцейським й зробив фото. Та ти забув виключити всплеск на камері і яскраве світло виявило тебе. Поліцейські дістали зброю і побігли в твою сторону. Просто втекти тобі б не вдалося, та може ти зміг би сховатися серед лабіринту з контейнерами, або ж добігти до вантажного крану й заблокувати контейнеррм всіх корупціонерів і викликати поліцію? Або ж викрасти патрульний автомобіль і втекти? Те що ти отримав — точно вистачить, щоб виграти справу. Та ситуація була небезпечна, тому ти...
***
Гаррі Абеді Дюбуа Зручно, коли поруч є захисник. Страшний пес — це більш ніж достатня зброя, щоб відлякати маленьких злодюжок. Але ти не лякав. Налякаєш — і лише спровокуєш злодіїв на ще більші злочини — мало хто справді змінюється після такого. Але й облаштування ситуації так, щоб виставити злочинців не такими ж й поганими теж не завжди грає на руку всім сторонам, лише совісні можуть розчулитись після такого, а совісні діти зустрічалися вкрай рідко. Кожен раз коли ти потрапляв в подібні ситуації, вибір було робити назвичайно важко: не вистачало ні часу, ні досвіду. Після тієї ситуації з крадіями, ти поставив себе на ситуацію мами — мама напевно б дозволила злочинцям втекти, але б звернулася до поліцейських й все розказала б — цього часто бува вдосталь, бо майже ніхто насправді не старається настільки, щоб допомогти в таких малих злочинах й майже ніколи не звертаються до поліції. А ось відчим — ти не знав, як подіяв би він. Для тебе Вільям був таємничою і непохитною істотою, розкусити яку надзвичайно тяжко. Ось так ти й жив — в постійному обдумванні минулого й не в змозі швидко прийняти правильне рішення в теперішньому. Можливо, саме тому тебе відправили в психологічний корпус виховання. Хоч ти вперше і відділився від своїх друзів, варто було признатись, що навчання стало більш цікавим ніж в молодшій групі. На щастя, деякі корпуси сучасної освіти ставили за основу отримання практичних навичок. Джеймсу не повезло — він постійно жалівся на нудні лекції. Тобі ж гріх було жалітись. Кожен день ти займався тим, що любив. Технологія рольової гри* — це основа для психологів. І не рідко, ти брав участь у справжніх психологічних сеансах. Завдяки твоїй чистій зацікавленності й захопленні навчанням, вихователі полюбили тебе й намагалися якомога частіше розважити тебе цікавими задачками. І десь там ти зрозумів, наскільки різноманітна робота психолога. Вона ніколи, насправді, не зводилась лише до вирішення внутрішніх і зовнішніх конфлкітів. Це була ціла низка наук та вчень, які були тісно пов’язані з інтуїцією — містичним й швидким розумінням того, як слід вчинити. І це якось поставило тебе в незручне положення, бо ж ти звик покладатися на науку й техніки, ніж на інтуїцію, і тому тобі потрібно було багато часу для прийняття рішення. Це сталось на одній із практик. Твоя вихователька знову відвела тебе до своєї подруги, що надавала послуги психолога для сімейних пар. Ти часто приходив на сеанси, сідав собі за стінкою, щоб не соромити пацієнтів своїм занадто зосередженим виглядом й слухав. На сеанс прийшла, на твій погляд, доволі нудна пара. Чоловік був невдоволений економічною неграмотністю жінки, а жінка говорила про нестачу уваги чоловіка. В таких ситуаціях все вирішувалось заключенням сімейного договору, й психолог відомими тобі шляхами йшла до цього заключення. Та, в якийсь момент пацієнти здійснили сварку. Сварка швидко переросла в неконтрольований обмін гучними словечками, а потім ти почув крик. Чоловік в люті розбив вазу й відкри вікно. Він почав говорити, що стрибне, раз він такий поганий. Психолог розгубилася. Жінка пацієнта своїми емоціями лише погіршувала ситуацію. Все було геть не так як у фільмах — чоловік мав твердий намір через лють. Ти увірвався в кімнату й помітив, що той вже дивився вниз з сто тринадцятого поверху хаморочосу. Спокій зберігав лише ти. Та, часу було обмаль. Твої слова могли б і не бути почуті у всій сварці, і даже рішення добігти до нещасного й затягти його могло закінчитись плачевно. Ти скористався інтуїцією і...
***
Кайола Поток води ось-ось повинен був перетворити тебе в куски плоті, якби той дивний внутрішній голос, що супроводжував тебе майже все життя не посилився. Ти відкрився йому й відчув, як він покинув межі твоєї свідомості. Тоді ти прокинувся в обіймах Соломона. Гоблін не на жарт злякався, що ти помер. Він думав, що встиг зупинити потік до того, яки тебе розітнуло в очисному центрі. Та ти знав, що саме врятувало тебе. Твій Камінчик з тих пір з’являвся у твоїх снах все частіше. Ти говорив з ним і отримував відповіді. Він був духом. Одним із багатьох у Світі Духів. Світ Духів існував насправді, бо душа кожної живої істоти брала початок звідти і туди поверталась після смерті. Чи точніше, вона завжди була частиною Світу Духів, як тіло завжди є частиною Світу Тіл — навіть після смерті, бо ніщо матеріальне насправді не зникає безплідно. Ти намагався знайти шлях до того світу, і з допомогою Камінчика зміг. Твій перший транс застав тебе після сильної втоми, коли ти цілий вечір грав в дурнувату гру Соломона. Перед сном ти вирішив викласти в щоденник свої думки, як сили раптово покинули тебе й ти опинився в напівсні, вештаючись по власній кімнаті. Та це насправді була не твоя кімната й коли ти зрозумів це — ефект зник. На щастя, перед тим як тебе розподілили у корпус магів, ти навчився затримуватись у Світі Духів достатньо довго, щоб вразити вихователів й лишити себе великою частини нудної школярської теорії. Разом з вихователем ти почав вивчати техніки швидкого занурення в Світ Духів і способи взаємодії з духами. Як виявилось, шаманізм став цілою наукою, і технік було безліч. В основі їх всіх знаходився термін — «Ом». Це був звук, промовляння якого створювало вібрації, яка резонувала з пульсом таким чином, що допомагала швидко розслабитись. Ще шестеро із твоєї підгрупи витратили пів року на опанування техніки. Тобі ж вистачило півтора тижні, щоб за лічені секунди входити в транс. Після «Ом» йшли «Де» та «Вей» — рух та спокій. В світі духів важливо було навчитись керувати свідомістю таким чином, щоб її сила не зруйнувала ефект перебування в Світі. «Де» — це направляння думки по формах «Бхакті» або «Дхарма» — розсіяно, або зконцентровано. Розсіяний поток думок мав низьку інтенсивність, але дозволяв отримувати інформацію з величезної області, а от зконцентрований навпаки — був надзвичайно інтенсивний й дозволяв сприйняти конкретну думку. Це було для безпечного перебування в Світі Духів, бо його жителі не завжди були добре налаштовані й з легістю могли вводити в оману шаманів, що іноді приводило до обездушення — втратою шаманом власної душі, або ж — захопленням — коли дух поселявся в душі шамана й шкодив йому. Тому техніки «Бхакті» й «Дхарма» були базовими захисними техніками. Стан спокою — «Вей» був необхідний в тих ситуаціях, коли необхідно було приховати свою присутність; «Вей» також міг переростати в «Мурті» як поєднання «Вей» та «Дхарма», що дозволяло концентрувати увагу в очах й помічати ряд прихованих дій Душі, пов’язаних з їхнім використанням «Ізів» — життєвої енергії, яку душі накопичували в взаємодії з живими істотами й використовували на подобі мани. А була ще одна техніка — найскладніша й найважливіша — «Мокші». Суть «Мокші» в вивільненні глибинного потенціалу власної душі певним чином, це впливало на найбільш ефективний спосіб для шамана взаємодіяти з духами. Як було відомо, шамани могли веселити духів й тим самим користуватися їхньою поміччю, або ж домовлятися з ними, або ж навіть підкоряти їх силою. Ця техніка виявлялася завдяки місяцям концентрації уваги на чашкам з гарячим шоколадом. Ти навіть засмутився, що випив всього триста сорок чотири чашки гарячого шоколаду, перш ніж тобі вдалося виявити свій тип «Мокші». Коли ти допив той самий шоколад, концентруючись на ньому. Осадок на чашці...
***
Соломон Кірхеман Щоб закрити всі отвори аварійно й спричинити вибух розподільної системи необхідно було потратити безліч часу й немало сил, бо ж не було системи аварійного закриття шлюзів поблизу. Та зато була система регулювання решітки, звідки подавався поток води. Вона ніколи не закривалася повністю й рухалась в обмеженому радіусі, лише для того, щоб почути, чи система внизу працює. Власне кажучи, це був механічним рудиментом застарілої каналізаційної системи, та тепер він міг втілити твій план у життя. ти подумав, що якщо тобі вдастся зламати решітку, це спричинить аварійну зупинку систем. Бо так була запрограмована ця система. Залишалося одне — перелізти по опорній балці на бік, де знаходився потрібний механізм. Лише думка про те, в що може перетворитися Кайола змусила тебе рушити. Ти й сам ледве не попрощався з життям, якби не притиснувся би міцно до іржавої і слизької балки. Але тобі вдалося дістатись до механізму й важелем виламати вентиль, який би ти нізащо не зламав своїми руками. І це спрацювало — на половину. Вода не припинила подаватись, але шлюзи почали перекриватись. Ти ледве встиг дістатись у найближчий перед тим, як стався вибух. Лише через декілька годин ти знайшов Кайолу і своїх друзів. На щастя, всі були живими. Вам навіть вдалося втекти від працівників, хоч Джеймс погодився з цим дуже неохотно. День був зіпсований. Ніяких автоматонів ви тоді й не побачили. Хоча всі розуміли, що цей випадок дуже поміг вам зрозуміти, хто ви насправді. Ти зрозумів, хто ти. Тому, тебе відправили у корпус природознавців. У тебе було дуже пізавальне навчання. Напевне, серед своїх друзів, ти найбільше любив теорію, та в твоєму навчанні її було мало, зате практики — сповна. І це було теж непогано. Часто ти їздив з групами археологів на місця розкопок, або ж навіть відвідував печери з вченими-спелеологами. Ти дуже любив досліджувати зірки й вивчати властивості рослин й мінералів. Майже весь період навчання ти був поруч з видатними особистостями, з надзвичайними знаннями й вміннями. Але один раз, ти зрозумів, що і сам був видатним — неограненим каменем, як любила говорити твоя вихователька. Це трапилось, коли ти був в складі експедиції на Вугільну гору з ціллю вивчення впливу газових рештків в результаті спалення вугілля на найближче рослинне середовище. На шляху ви зробили зупинку в невеличкому шахтарському таборі. Там ви виявили, що багато із працівників захворіли на якесь невідоме респіраторне захворювання, коли відкопали новий рукав шахти. Через це, рішенням експедиції було негайно покинути табір й відправитись далі, а частину відправити назад, за допомогою. На жаль, ти став частиною тих, кого відправили назад. Однак, коли ти знову прибув в табір й побачив шахтарів, які обідали коренеплодами, схожими на дубовий томат**. Однак, це був не він, і очевидно, що саме ця їжа стала причиною епідемії. На щастя, ти знав, як їм допомогти, для цього потрібно було...
-
Нє, ну тут кожен МП треба лайкати
-
Майже місяць пройшов, але - воно було того варте!)
-
Бля і тут шахти з силікозом)
|
-
-
маленький гігант великої думки
|
-
Так Зрад також красунчик. Нєкрасівий тіко Гару.
|
-
Дякую за опис маскування возів, довіру до дроу та потенційні хитрощі в подальшому просуванні на шляху)
-
|
-
Никто не знает что это такое, если бы мы знали что это такое, мы не знаем что это такое.
|
-
Дійсно, чим же ще зализувати рани :)
|
-
Тепер Вукс не сумнівався, що то був він, бо і тоді користались магією.
Ось згоден. Бородата дупа відповість за все!
-
Дно завше було прихистком тих, хто жадав пізнати усі аспекти реальності)
-
Чомусь згадалась боязнь уколів
|
Сум’яття трішки збільшилось ближче до вечора. Там по палатах порозвозили нових мамусь, а татусі після робочого дня вирішили перевірити, як там їхні чада в свій перший день народження. Квіти — традиційний подарунок тим, хто скинув з себе дев’ятимісячний тягар, та саме ваші мами надавали перевагу подарункам більш практичним. Ось і родичі, які зібрались позиркати на крихких немовлят, принесли такі подарунки. Тут була і сушений сульпфо в кіріській присипці*, і знаменитий смарагдовий шоколад**, з добавлянням їстівної глини***, Сет дістав дорогого трояндового чаю із садів сім’ї Мельфера****, і хоч ритуал розпивання чаю був характерний для сім’ї Дюбуа, сім’я Шева славилась в колі друзів інтуїтивним відчуттям природи, коли та використовується для їжі. Врешті-решт прийшов й Амос, з декількома порціями спельцю***** із блакитного опилку. ЖІночки заслужили на велике свято після народження, бо ж у всіх то були перші діти, або ж, всі так говорили (в цей час сексуальна свобода за наслідки мала безліч небажаних вагітностей). Немовлята швидко росли і міцнішали. Мамине молоко в перервах заміняли вітамінні раціони. Східноприморська акушерія перетнула Темну добу****** медицини перша, і для організмів-що-розвиваються були виведені спеціальні суміші, які внормовували стихійний баланс, через що зменшували загальну статистику дитячих смертей, а також рівень тяжких хворіб на двохзначний відсоток. Життя батьків швидко увійшло в звичне русло, а от матері в декреті опановували нові для себе науки, як от наприклад виховання дітей. У вільний час, в будиночку Мері Шева на розі Трефових королів та вулиці Берроуз були збори за чашечкою чаю, де і обговорювалися мрії на щасливе майбутнє малюків, коли самі малюки під співи з аеробтруб******* копошилися в ковдрах маленького ліжечка Джеймса. Звісно, кожен хотів дитину, яка пішла б по стопах її батьків, і цей несвідомий вплив був визначним у перші роки життя, от тільки, в перші свідомі роки дітей, він виявлявся подекуди в крайніх формах.
***
Минуло шість років з тих щасливих днів. Дітки отримали більш чіткі форми, більш пружні м’язи і спритні кінцівки. Шість років — це вік, в якому діти йдуть в школу. Інститут освіти Аверісу не передбачав класичних шкіл імперського типу, де в основі знаходилось школярство — вивчення ряду обов’язкових предметів. Натомість, школа Аверісу — це гуртки по інтересах. Такі собі маленькі партії з вихованням вузькоспеціалізованих, конкурентноспроможних спеціалістів. Давно зникли вчителі, на їх місці з’явились вихователі. Вихователі — це почетні професіонали-педагоги, частіше за все орки із Рурашу, які знають, як виявити схильності дитини, і як сформувати із схильностей і слабкостей гарного громадянина. Майже вся робота вихователів — це споглядання, та крім цього, вони організовують зустрічі з відомими професіоналами в різних сферах, проводять екскурсії і практичні заняття. І коли ви опинилися вперше в такій дитячій групі, вам відразу сказали, що буде мало шансів, що група залишиться в такому ж складі, і майже всі розійдуться по різним групам через три роки. Ви, звісно ж, не вірили в це. За пережиті разом шість років (і дев’ять місяців) вам складно було представити навчання в різних місцях. Та до цього все йшло, коли почали проявлятися ваші схильності.
Джеймс. Ти пам’ятаєш як вперше помітив космічний корабель. Величезна махіна з маготехнічним двигуном якраз вздіймалася над поверхнею аероліфта. Свист стояв такий, що тріснули окуляри вітчима Гаррі, і тією ж хвилею з дерева змело старі гнильки — плоди синього яблока, які впали на голову Соломона. Металева конструкція відзеркалювала сонячне світло так інтенсивно, що ніхто сам корабель й не бачив — лише величезний блиск за склом ліфта, який повільно підіймався вгору. Та ти тоді був готовий і взяв з собою дерев’яні окуляри, які рятували від піску. Також, вони врятували від надмірного світла. Ти помітив як валив густий дим із циркулярного відсіку прямо до конденційних коробок аероліфта. Корабель розпустив синтетичні вітрильця, і трапилась та мить, яку більшість пропускає, жмурячись від яскравого світла. Ти не зажмурився і до різкого болю в очах очікував найважливішого моменту. І ти помітив його. Магічні повітряні потоки наповнили вітрильця, двигун космічного корабля прискорився, довівши писк до свого піку, і в ту ж саму мить, судно зникло. Воно з такою швидкістю вирвалось у простір, що проткнуло небеса за долю долі секунди. Лише мініатюрна смужка чорного диму і отвір в хмарині залишився від цього видовища. Ти отримав те, про що мріяв. Та, для тебе це було не лише видовище. Гарг Бордмід — твій вихователь дізнався про це, коли ти вибрав іграшковий космічний корабель серед інших іграшок. Тебе манив не стільки космос, скільки сам корабель і те, наскільки це величезний прорив у науці — побудувати машину, здатно перетнути видимі межі світу. Роковий момент настав трішки пізніше. Ви всією групою гуляли по цирковому містечку «Хвилехвіст» в Аверісі. Величезний дракон, наповнений паром і вогнем кружляв по небопростору. Жонглери й акробати запрошували на шоу до кольорових складних будиночків. На одній арені треновані тварини стрибали через вогонь й балансували на м’ячах. Коли всі зайшли в середину, ти побіг за снеками, так як витягнув найменшу тростину серед всіх. Магазинчиків навколо було безліч, але все навколо виглядало однаково, тому ти й почав блукати, поки не дійшов до місця, де стояли клітки з тваринами. Там ти помітив величезного качковедмедя. Дресувальних натягнув на шию бурого нашийник з шипами й намагався витягнути його з вантажівки. Тварина кричала й відмахувалась лапами, пручалась, допоки дресувальних помахом руки не створив батіг із чистого вогню. Для тварини немає страху більшого, аніж вогонь. Ти не зрозумів чому, але тобі стало жаль бідної тварини. Кабіна автомобіля була пустою, однак, ніяких проблем для себе ти теж не хотів і вирішив допомогти качковедмедю скритно. Для цього ти...
Гаррі. В дитинстві ти багато дивувався. Так вже вийшло, що світ для тебе здавався невизначеним навіть тоді, коли кожен дорослий находив в собі сміливість говорити про те, яким є світ і життя в цілому. Напевне, цього ти набрався у Вільяма. Він був науковцем і філософом, і ці дві області знань так чи інакше стосувалися людини в його дослідженнях. Він розумів людей і інших розумних видів так, як ніхто інший, як тобі здавалося. Ось чому він постійно дивувався, чому вони вели себе так чи інакше при різних ситуаціях, коли, здавалось, мали всі можливості діяти більш ефективно. І твоє власне здивування сформувало й твій світогляд. Культура безлічі народностей Аверісу проявлялась для тебе як штучна надбудова, яку ці громадяни собі придумали й по якій собі і жили, не бажаючи прокладати самостійний шлях. Для ніжного дитячого віку подібні питання давались тяжко, тому, твоє життя і не можна було назвати найщасливішим. Навіть будучи дитиною, ти часто мислив по-дорослому. Як от, наприклад, тоді — шістнадцятого серпня 632 року ПБР, коли ти вигулював Джина, свого пса портиком банку сімейства Фахіс в портовому районі Аверісу. Прикрашена золотом мармурова колонада розказувала про багату історії сім’ї півросликів, та тебе приваблювало зображення пласких людей на цих колонах. Ти йшов й дивився на них, поки твій погляд не перескочив на моряків, що розвантажували торгове судно, наповнене контейнерами, а там, коли ти вже пробрався провулками до житлових будинків району — ти став свідком неприємної ситуації. Трійко дітей обклеїли старого ельфа біля високого дуба з просьбами про милостиню. Крутились навколо нього як мухи, поки один із них не вихопив із кишені старого гаманець, що той аж не помітив. Діти помітили тебе, твій пес помітив їх. Джин був достатньо кремезним, щоб справитись зі всіма по твоїй команді, і шпана зрозуміла це. Тому й кинулась геть від тебе. І ти знову здивувався, що представ перед сумним вибором. Чи варто тобі покарати дітей і віддати гаманець старому? Чи ж здати їх місцевому шерифу, а може й взагалі залишити все це й піти собі геть? Або ж навіть заволодіти самому грошима, раз в тебе є для цього вірний помічник. І в цьому весь був ти — ніхто не ставив тебе перед вибором, але ти відчував необхідність прийняти рішення. Тому ти...
Кайола. На відміну від свого друга Гарі, ти не дивувався. З народження весь світ для тебе здавався... зрозумілим. На ранніх стадіях це сприймалось з острахом, бо ж діти зазвичай раді від всього нового, але для тебе радість була рідкістю. Та ти відчував дещо інше — спокій. Бо ж коли світ зрозумілий, всі відчуття приходять в норму й наступає спокій — або ж апатія, як воно часто називались серед твого народу, який залишився твоїм лише в історії твоїх батьків. І коли тобі сказали, що на основі твоїх вподобань буде вибране твоє навчальне коло — ти був готовий і знав, що пов’яжеш себе з магією. Власне, твої магічні здібності проявилися ще зрання. У кожного це відбувається по різному, і навіть ти в той момент був здивований. Це сталось вночі, коли ти з друзями пішов по ініціативі Соломона до фестивалю, що вібувався в центрі Аверсі, щоб подивитись на бої автоматонів. Грошей у вас, звісно, не було, але у хитрого гобліна як завжди був план, як попасти на фестиваль безплатно. Кожен раз такий план закінчувався чимось поганим для когось із групи, але з кожним разом Соломон був ще впевненішим, що новий план закінчиться добре. Він вмів переконувати. Ви полізли до каналізації. Магічні каналізації Аверісу були не такими, як в Пебо, і серед жителів тут були лише гігантські щури й викинуті черепашки, які під дією магічних викидів очищувальних машин перетворювались на страшних монстрів, що правда, занадто слабких, щоб прожити ще хоча б рік. Але вас не лякали магічні викиди й щурі, тому що від першого гоблін дістав серед товару батька шматочки еманізитного кристалу********, який нівелював негативний вплив. А проти іншого у вас була зброя: палиці і рогатки. Та коли ви блукали сморідними лабіринтами, сталось неочікуване, і ти, Кайола, опинився в самому епіцентрі неочікуваності. Включились механізми по фільтрації води і бокові шлюзи каналізаційного тунелю зі скрипом відкрились. Це значило, що зараз каналізацію заповнять потоки води, які понесуть всі нечистоти до центру переробки, і по великій іронії — ви опинились серед числа нечистот. — Хапайтесь будь за що! — Крикнув Соломон й під голосний шум машин поліз схопився за металевий стержень важеля, який колись вручну керував шлюзами, а тепер залишився як ржавий артефакт. Гаррі скинув плаща й ним перехопив опорну колону. Джеймс встромив в щілину між кам’яними плитами свій бойовий гаєчний ключ. А ти, Кайола, розгубився. В сяйві ліхтаря не було видно ніяких опор. І з собою у тебе нічого цінного не опинилось. — Хапай мене за ноги! — Ти почув знайомий голос Дюбуа, та він вже звучав для тебе примарно. Інстинкти повели тебе вперед, та було пізно. Свист механізмів на мить зупинився і в наступну повалив холодний вітер, який збив тебе з ніг, а після нього — величезна хвиля води з силою вдарила тебе об слизьку стіну каналізації, а потім завернула за поворот каналізаційного рукава й повела прямо до центру переробки, де сміття перетворювалось в акуратні брикетики. Повітря закінчувалось і в якийсь момент ти надіявся, що задихнешся раніше. А потім відчуття почали покидати тебе, аж допоки не з’явилось нове, яке ти ще не відчував раніше. Наче ще одна особистість прокинулась в середині тебе й взяла тіло під контроль. В стрімкому потоці хвилі ти...
Соломон. Клеймо виду відбилося на тобі найсильніше. Не так давно гобліни почали вважатися розумним видом, все через, як думали, слабкий розвиток функцій мозку. Та відкриття області мозку, яка відповідала за повторювальну пам’ять змінили все. Після нього, твій народ поневолювали й використовували в своїх цілях, та розвиток демократій і ліберальних прав, а також стрімкий розвиток економіки природнім шляхом подарували гоблінам право на незалежність, бо ж, виявилось набагато ефективніше мати самодостатніх геніїв, які працюють на цілу суспільну сферу, ніж на окремого рабовласника. І ти народився в кращі часи, коли вже й твої дідусі з бабусями були вільні, і про сумну історію ти дізнавався лише з книг, які твій батько обмінював не безліч різних речей свого магазинчику. І тоді ти наче відчув, що повинен заглибитись в історію свого народу. Так почалось твоє навчання, твоє стрімке формування як «доброчесного громадянина». Тридцяті роки сьомого століття називались епохою інформаційного суспільства. Все завдяки відкриття Третього світу, де інформація зберігалась вічно. Для гобліна — це ідеальне місце навчання. Вільного часу в тебе вистачало, і ти не гаяв його. І це врятувало тебе один раз, який ти дуже добре пам’ятав. Це був день, коли ти з друзями втік з дому, щоб попасти на фестиваль й подивитися на бої автоматонів. Ти все прорахував, як здавалось. Шлях по каналізації повинен був вивести тебе прямо на головну площу. Та все пішло не по плану, коли раптово включились машини по вичищенню каналізації. Величезна хвиля води повинна була віднести сміття до центру переробки й ви опинилися на її шляху. Ти приказав всім закріпитись, але перед зустріччю з самою стихією ти помітив, що твій друг Кайола не знайшов ніякої опори. Вода знесла його коридорами каналізації і провина повністю лежала на тобі. Та, перед тим як повністю віддатись відчаю, в тебе з’явився план, як можна було врятувати його. Потрібно було тільки зробити так, щоб хвиля зупинилася перед центром переробки. Машина знаходилась далеко звідси, але її частини наповнювали каналізацію як коріння грунт. Ти попросив Джеймса перекрити решітки шлюзів своїм гаєчним ключем. Гаррі координував дії, поки ти поліз в один із шлюзів, щоб спровокувати перепад тиску в трубі подачі й спричинити вибух водяної хвилі в середині неї. Це могло б розсіяти магію, та часу було обмаль. Лишайники й іржа в металевому тунелі за шлюзом більше не лякали тебе. Ти дістався до криниці, звідки подавалась вода, яка розходилась по шлюзах. Двохсотметрові резервуари були наповнені металевими балками, які підтримували в нормі тиск самого резервуару, коли запускалась хвиля величезної сили. Потрібно було якось знищити балку, щоб резервуар дав пробоїну. І, на щастя, ти знайшов відповідь. З допомогою...
-
-
І знову - максимально файний постєцкій)))
-
Та шоб я ще раз в таку гру записався дайте дві
-
Добре жити в часи лібералізму.
|
-
Яків схопився двома пальцями за край бороди й почав крутити жорсткі волосини в «колоски». Теж є така звичка))
|
-
Он распутал Плетение Погрустил на этом месте/=
|
-
Нажаль, паганенькі кидки. Що ж до коней... Це окрема тема)
-
*Тут має бути жарт про пакети*
|
-
З пащеки ведмедя пахло далеко не квіточками 1 - 1
|
-
Філософія? А що, мені подобається..)
|
|
-
Нарешті хоч хтось матюкається в фентезі
|
-
Нажаль, усі були винищені (ні)
-
|
-
та життя пірата було не для всіх Яке влучне закінчення!
-
|
|
Орк їв швидко, бо був горою неконтрольованих м"язів, і навіть щелепні м"язи скорочувались з величезною швидкістю, перемолюючи під сильніми зубами-іклами все, і все перетворювало в їстівне, бо ж шлунки орків здатні перетравити кого завгодно. Ложкою він користуватись не вмів, але так як Вукс отримав інтелігентне призвісько, приходилось-се йому відповідати й відповідати тим культурним традиціям в середовищі, в якому він проживав й тримати її в руках. Мораль, на диву вибухового характеру дикуна, уступала в його душі лише тому, що називали моральністю — первісним установкам взаєможиття. Але, ложкою він користуватись не вмів, тому, швидко покінчивши з пампушкою в руці, звільненою рукою варвар схопився за край тарелі й доверху закинув її на край своєї пащеки, с жадібним чавканням десь біля борлака — яблука Вукса, як-то він називався науково (на думку Книги). Хукіру він підставив руку з ложкою. І навіть не відчув, коли щось всілось на нього. Але борщ закінчився, і голос-Хукіра-в-голові знову об"явився. Він говорив йому про світ, вказував туди, куди слід було дивитись, а куди не слід було — не вказував. Тому, Вукс спочатку подивився на корчмаря грізно. Він схопився за край столу й піднявся повільно, як припіднімається ведмідь, коли попереджає про насилля. В таких випадках він ще хапався за молот і починав як дзига вертітися з ним по колу, справжній вбивчий вихор, гроза стільців і стійок. Але знову почав лаятись Гару, це відволікло зеленошкірого "гобліна" й він от відчаю плюхнувся на землю, з розмаху вдаривши кулаками по підлозі, що аж дошки затріщали. — Гару-у-у злий? Вукс не хтів, не хтів!! — сприйняв все знову на себе орк й продовжив колотити по підлозі, влаштовуючи справжній цирк в мирному шинку. Такий-от його стан могло змінити лиш правильне налаштування хвилево-корпускулярного потоку в мозгку, завдяки руків"я кинджалу. Легенький удар по наверші знову увів здорову дитину в ступор, а коли вивів із нього, Книга мовчки вийшов на вулицю, перед цим низько поклонившись старому старості — геть чолом до підлоги торкнувся (але не своїм). Він був ввічливим зі старшими, бо вважав, що так і потрібно. Прохолода привела орка в більш припіднятий настрій. Його словниковий запас не виріс, та бажання говорити з"явилось. Говорив орк тільки про свої бажання. — Ворю Вукс-мо. — Попередив ввічливо, що почав говорити. —Мо, се, ну, е-е, мо лови звіра? До лісу айда! Вукс-мо лови лиса, чави очі, чави кістки, а Хукі тяни хутра, грош буде. Ой-ой, ні-і, мо цей-во, Гару, дай справ, щоб нам дали гроші, а Вукс і Зрад били злих. Чую лють... — Сказав він, як міг, що розізлило його щось, і пора б вже втілити його лють на добре діло. Вукс часто злився, коли друзі його сварилися. Він не любив сварки, не любив крики, не любив гарчання своїх друзів, через це у нього і випало все волосся, і тому він і запихав гарячий віск у вуха, щоб не чути постійні суперечки. А на ранок діставав звідти сірку. От такий от винахідник.
|
|
-
-
Біжи, Сібо, Біжи! Біжи сюди, Сібо. І Сібо побіг, от тільки не взад, а вперед..
|
-
Гару точно буде фейспалмити частіше, ніж кліпати
-
Вуксііііі, у Хукі 5 інтелекту без пов'язки :D
-
Такі підвисання бувають і в житті, доречі)
-
та і звик пірат, що люди таких як він люблять, і готові кормити за безплатно
добрятина
|
-
А якби Підмогильний пішов би до коней, він би впізнав їх ;-)
|
-
Забота о других - очень важная и крайне редкая черта
|
-
І про їжу, і про вогонь, і про оборону - про все попіклувався) Заявка на лідерство?))
|
-
я маю віз і сильного вола на чолі Ніби як чумакувати зібравсь) Орієнтація: бі Наявність цього пункту взагалі здивувала))
|
Морской бой для ловли рыбы
Карта боя 🟦🟩1️⃣2️⃣3️⃣4️⃣5️⃣6️⃣7️⃣8️⃣9️⃣🔟🟩 🟫⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ Ⓐ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓑ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓒ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓓ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓔ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓕ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓖ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓗ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓘ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓙ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ 🟫⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛
Всего есть 100 клеток, на которых может быть рыба. Рыба делится на 5 размеров: в одну клетку, в две, в три, в четыре и в пять. Считается, что рыба в одну клетку — самая обычная, и чем больше клеток, тем она ценнее. Количество рыбы на поле зависит от водоёма и многих других особенностей, которые не учитываются в самой мини-игре, как например: период рыбной ловли, период дня, конкретное место, глубина и так далее. Допустим, что как и в обычном морском бою, на поле будет 4 рыбы в одну клетку, 3 в две, 2 в три и одна в четыре. На особо редких водоёмах также может быть рыба в пять клеток. Тогда, это будет выглядеть так.
🟦🟩1️⃣2️⃣3️⃣4️⃣5️⃣6️⃣7️⃣8️⃣9️⃣🔟🟩 🟫⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ Ⓐ⬛🟦🟦🟦🟦1️⃣🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓑ⬛🟦1️⃣🟦🟦🟦🟦🟦3️⃣🟦3️⃣⬛ Ⓒ⬛🟦🟦🟦🟦1️⃣🟦🟦🟦3️⃣🟦⬛ Ⓓ⬛🟦🟦2️⃣🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓔ⬛🟦🟦2️⃣🟦🟦3️⃣3️⃣🟦🟦🟦⬛ Ⓕ⬛🟦🟦🟦🟦🟦🟦3️⃣🟦🟦🟦⬛ Ⓖ⬛🟦2️⃣2️⃣4️⃣🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓗ⬛🟦🟦🟦🟦4️⃣4️⃣🟦🟦🟦🟦⬛ Ⓘ⬛🟦2️⃣🟦🟦🟦4️⃣🟦🟦1️⃣🟦⬛ Ⓙ⬛🟦🟦2️⃣🟦🟦🟦🟦🟦🟦🟦⬛ 🟫⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛⬛ 1️⃣ — одноклеточная рыба 2️⃣ — двоклеточная рыба 3️⃣ — трёхклеточная рыба 4️⃣ — четырёхклеточная рыба
Как видно, некоторая рыба находится на поле не под прямым углом, а одна и вовсе соприкасается с другой — это особенности рыбы. Они зависят уже от конкретных видов и существуют для усложнения рыбалки (т.к. пойманная рыба это уже радость для рыбака, а теперь более редкую рыбу будет тяжелее поймать). Могут быть следующие особенности рыбы: Манёвренная — эти виды рыб могут поворачиваться под прямым углом. Большая — эти виды рыб имеют толщину в две клетки. Гибкая — эти виды рыб могут один раз изогнуться по диагонали. Очень гибкая — эти виды рыб имеют от одного и более изгибов по диагонали. Паразит — эти виды рыб соприкасаются с рыбой размером больше. Косяковая — в радиусе одной клетки от этих рыб есть ещё одна такого же вида. Хищная — по прямой линии от этой рыбы есть ещё одна, размером меньше. Прилипала — эта рыба находится вплотную к стенке. Глубоководная — эта рыба не может быть возле стенки. Быстрая — эта рыба движется в радиусе одной клетки каждый ход.
Далее, чтобы поймать рыбу, нужно указать правильную комбинацию цифры и буквы, где находится она или её часть. Скажем, на комбинации В2 есть рыба 1️⃣ — пускай это будет барабулька, на игровом поле игрока она показывается и считается пойманной, о чём будет написано под картой. Рыбы размеров побольше нужно открыть полностью, чтобы поймать, но игрок будет знать какого размера рыба, когда укажет на её часть.
В зависимости от ранга в рыбалке, количество проверок может быть разное. Пускай средним будет 5 проверок. Учитывая количество рыбы на поле (20 клеток) — это 20% за каждую попытку, что какая-то рыба будет поймана или открыта. Но шансы на самом деле больше, если знать особенности рыбы и понимать, где она может быть, а где не может. Примерно, шанс на поимку или открытые рыбы — 40%, а со всеми знаниями рыбы — больше 60%. Но, с большим навыком рыбалки и/или со специальными снастями и инструментами увеличивается количество проверок. Другие же вспомогательные действия, как например использование приманки или подкормки, могут увеличить количество нужной рыбы, либо рыбы вообще. Использование особых приманок могут, к примеру, привлечь очень редкую рыбу в пять клеток с каким-то шансом.
Есть одна проблема этой мини-игры — нужно будет редактировать пост по несколько раз. Или же, проверки можно делать в других соц.сетях с активным обновлением чатов.
|
В какой-то момент ты потерялся. В хорошем смысле, учитывая твою ситуацию. Крутящиеся палицы с навершиями из валунов дразнили тебя и ты вёл себя как зверь. Как дикое животное. Все знают, на что способны дикие животные, в критических ситуациях. Ты набросился на одного, потом на другого. Новые удары по тебе не чувствовались. Залитый яростью, ты бросался на злых демонов и делал всё необходимое, чтобы покончить с ними, пускай это даже стоило бы тебе своей жизни. Это было уже не важно. Один обмяк перед двоими руками, ты вцепился в его глотку. На четырёх конечностях ты совершил прыжок ещё на одного. Пальцами ты бил его в глаза и тот тоже свалился. А потом сильный удар припечатал тебя к земле и ты издал стон слабости от выбитого из лёгких воздуха. Потом ещё удар и ещё. И всё перед глазами потемнело.
***
Ты проснулся на знакомом месте. Это была мшистая кровать. Первое, что ты почувствовал — насекомые, которые копошились в твоих ушах и рту. В ужасе ты привстал и начал обплёвываться. Вся одежда чесалась от блох и ты скинул её. С необычайной ловкостью ты сбивал этих существ с себя, пока чесотка не прекратилась. Лишь тогда, находясь нагой перед несколькими племенными жителями и жительницами, ты понял, в каком же прекрасном ты сейчас состоянии. Маленькая девочка, измазанная глиной, принесла тебе что-то. Это была одежда из мятой соломы и толстых листьев. Набедренная повязка и листовая шляпа от солнца. От неё пахло чем-то резким, но ты надел это, потому что резкие запахи отпугивали насекомых. Также, тебе принесли ведро с редкой жижей. Это была вымоченная глина. Какой-то худосочный мужчина обмочил туда руку и вытер глину себе об лицо. Тебя просили сделать то же самое. Ты ещё не знал, стоило ли. Первым делом ты осмотрелся. Сначала вокруг, не заметив тех демонов, потом на себя. Ран тоже не было. Ты вдохнул и набрал полные лёгкие воздуха. В горле висел ужасный привкус, но ты к нему привык. Чертовски сильно хотело есть и пить, но тогда ты заметил возле себя целую тарель фруктов и листовой стакан из водой — импровизированный бурдюк. Что же произошло прошлого дня? Или этого дня? Ты даже представить не мог, сколько времени ты был мёртв... ты был уверен, что умер, но нет же. Потом на глаза к тебе попался кое кто знакомый. Это же был Небрбок. Он сидел под листовым навесом за плетёным столом и беседовал с несколькими туземцами. Ты подошёл к нему и услышал непонятную речь. Он успел изучить местный язык! — А, доброе утро, Геллан, наконец-то ты проснулся. — Сказал он уже на знаком тебе языке. — Ты проспал шесть дней! Мы уж начали волноваться, что ты того. Но ты постоянно кричал во сне и... пускал ветры. Местные поили тебя и давали жидких жуков... поздравляю. — Ты посмотрел на себя ещё раз. Ты стал заметно худее. Жир исчез почти полностью, но мышцы, кажется, остались в прежнем виде. — Если что, не волнуйся, Элизабет со всем разбирается. Садись, мне есть чего тебе рассказать. Ты сел за столик. Двое мужчина начали хлопать тебя по плечу и что-то подбадривающее говорить. — Тебя здесь уважают. Ты дрался может и не очень хорошо, но до последнего. Хорошо держишь удары. Немлион, местный шаман, говорил, что тебе нужно было избавиться от всей энергии, чтобы твой дух-помощник мог по очищенным полям пустить новую, чистую энергию. Наверняка, ты чувствуешь себя сейчас очень хорошо, даже лучше чем раньше, угу? — Это была правда, ты ощущал себя так, будто заново родился. Казалось, ты мог всё, даже взобраться на вершину горы, а потом бегом спуститься к подножью. — Немлион просил, чтобы ты зашёл к нему по возможности. Он живёт за деревней, в пещере, попроси местных, тебя отведут, если решишь пойти. А теперь, что касается наших дел. Есть плохие... и хорошие.
-
А я то думал я знаю, что такое "спать без задних ног", но нет, Геллан явно побил любые мои рекорды...)
|
Юдвин обратно сел на колени. Грета уже свыклась с его внешним видом. Что-то странное наполнило её душу, от чего весь грибок вмиг перестал казаться... угрожающим. Весь подвал, весь замок теперь казался не местом великой катастрофы, но чем-то естественным, как естественны кусты в лесах и листья на речках. Наверное, это случилось после того, как оказалось, что вся погоня за выжившими закончилась так хорошо. Но почему Периайт оказался так щедр? Из-за страха? Всё же, слабейший принц даэдра мог ощущать страх. Но не перед смертными! Тогда, может, у него был какой-то свой план, очень сложный и запутанный? Это было в духе существ настолько могущественных. Но в чём Грета была уверена точно, так это в том, что даэдра не любят врать. Вранье — это удел слабых и смертных, боящихся, оттого и создающих слои защиты из лжи. Периайт во всём казался спокойным, будто всё совершалось так как и должно было совершаться. — Есть кое что. Маленькое поручение. Этот эгоистичный глупец Юдвин достоин уважения в одном — в своём твёрдом намерении услужить мне. Под моим руководством он начал создание препарата, который замедлит естественное разложение моей армии. Вот несколько склянок с незаконченным препаратом. Чтобы его закончить, нужно принести незаражённую кровь. Иди в покои матери Юдвина и найди там тайный вход за камином. Она считала, что будет там в безопасности, но недооценила силу моей болезни. Её тело ещё свежо и кровь подойдёт. Сцеди немного в эту склянку. Потом... я рекомендую тебе покинуть это место и Предел вообще. Но для начала иди на северо-восток, на Мёртвой вершине, у подножья которой стоит поселение Картвастен — есть моё главное святилище здесь. Отыщи там Кеша Чистого, моего верного последователя. Он станет тебе надёжным другом и поможет тебе в твоих научных взысканиях. — Он говорил спокойно, хоть в его голосе чувствовалась сила, достойная Принца. Грета почувствовала, кто такие Даэдрические лорды — их действительно не интересовали мирские дела в том смысле, в котором они интересовали самих мирян. Это были чистые воплощения мировых феноменов. Периайт был полным воплощение порядка и гармонии, в своём радикальном, но уж точно не в хорошем и не в злом проявлении. Мораль придумали смертные наравне с законами, чтобы оправдать все смертные пороки. Мир же в естественном своём положении был чистым, верным лишь своей собственной природе. Даже во времена активного изучения точных наук Грета подозревала и чувствовала это. А сейчас, находясь рядом с воплощением даэдрического Принца, это казалось очевидным. Несколько заражённых спустились вниз. Но теперь агрессии в их словах нет. Они молча смотрели на Серебряное Сердце, будто прислуга. У них ещё были признаки прежней жизни и казалось, что они умеют даже говорить. Но теперь они не говорили. — Возьми ещё их, для своих экспериментов. Как только я получу тот препарат, ты сможешь уйти с ними из замка. Они будут такими... пять дней, в зависимости от силы их воли. Потом грибок умрёт от потери связи с источником и они вернутся к жизни. Ты можешь спасти их, если хочешь. Это всего лишь прислуга, не они вызвали мой гнев. Теперь иди.
-
Да, это именно то, что так давно искала Грета. Знания, умения и их практическое применение. А за это еще и платят!
|
Отдых действительно длился не долго. Когда ты поднял крик — Элизабет первая поднялась на ноги. Она выглядела ужасно. Её всегда ясные глаза теперь напоминали две чёрных жемчужины, утратившие глянец. Огромные мешки под глазами сложились в три складки, отделяя смуглую кожу почти чёрным оттенком. Треснувшие из-за скрипучего холода губы теперь оттаяли и покрылись свежими ранами, с отслоившимися частями верхних слоёв. И сама она больше не держала грудь гордо и спину прямо, а напоминала танцовщицу балета Железного лепестка¹ с прогнувшейся спиной и опущенными руками, а также ногами, слегка согнутыми в коленях. Слабость в истинном её виде. Но не смотря на все физические препятствия, она была главной, а значит должна была отвечать за всё, что происходило бы с группой. И когда она поднялась, ещё до твоих слов, она знала о чём будет разговор. — Спи. И пускай другие спят. — Пробубнила она томно, приглухшим голосом. — Если они придут, пускай так и будет. Они не станут нападать на нас открыто. — В ней будто звучало смирение, или то, что было негативным проявлением смирения — отчаянье. Но Элизабет не останавливалась. — Я дам знать вождю, чтобы те были осторожны. Все те испытания, что мы прошли — заслуженный билет в город. Наши преследователи действовали хитростью. Надеюсь, местное племя... о боги, я ведь даже не знаю название этого племени, похоже на племена Карбоку, где ценится честность сердца... — А потом она утихла, потому что ты свалился с ног на мшистое одеяло и сон теперь поглотил тебя полностью, как какой-нибудь страшный демон, сопротивляться которому уже не было сил. Это был чрезвычайно крепкий сон, он продлился для тебя всего мгновенье, когда на деле же прошло полтора солнечных цикла, от востока до заката, а потом от востока до полудня. Именно изменившаяся тень, а точнее её отсутствием над твоим ложем пробудило тебя. Ты чувствовал себя ожившим мертвецом с онемевшими мышцами. Вокруг пахло душистыми травами, и по всему твоему телу ползали насекомые. Двух жучков ты выплюнул наружу, почувствовав ужасный привкус на языке, будто там была пустыня из дерьма кошкосвиньи². Стало легче, когда ты отыскал внутреннюю волю, чтобы сдвинуть ногами. Сон — очень подлый феномен, и если не встать с кровати сразу же, можно проспать очень много времени. Только кровь оттекла к твоим конечностям, ты вскочил на ноги и начал растягивать мышцы. Никогда ещё ты не издавал настолько долгой и усердной зевоты. Твой рот, казалось, вот-вот разорвался бы от напряжения челюстных мышц. Рядом были твои напарники по экспедиции — они спали. Спала Элизабет. Только Бокке ты не нашёл на мшистом ложе. Но заметил знакомые орочьи очертания возле ближайших домов. Угрюмый орк держал в руках длинный шест, которым усердно фехтовал против двоих мужчин. Сначала тебе показалось, что у него неприятности, но когда два удара орка сбили обеих с ног, а вокруг появился смех — ты понял, что это дружеский спарринг. Показной бой. Ты заметил возле бойцов ещё странное существо. Человек, но настолько старый, что он скорее напоминал кору старого дерева, нежели человека. Скрюченный, как больной тоннельным плиссом³, ползающий по земле опираясь на руки и ноги. Худой как щепка, и стоящий на ногах лишь благодаря длинному посоху в руках, сделанному уже не из древесины, но из кости огромного животного, со свисающими черепами. Он был голым, если не считать за одежду толстый слой глины, который покрывал его тело, и лишь морщинистое лицо оставил открытым. Лицо же было прикрашено шкурой неизвестного рогатого животного. Рога напоминали оленьи, но толстая чешуйчатая кожа заставляла пересмотреть свои предположения — это был не олень. Кажется, это был шаман, или какой-то знахарь. В свободной руке он волочил по полу скомканные в ткани сушёные травы, с тлеющими углями внутри. Густой дым имел бирюзовый оттенок, он стелился по песчаной аренке, а сам старик напевал при этом ритмичные мотивы, и в такт бряцал костями своего посоха, или своими собственными — старыми костями. А потом вдруг, он взглянул на тебя, на отдаление примерно в тридцать метров от происходящего. И громко издал. — П-проснулся! Гордая птица встаёт рано. — Крикнул старик, и ты с опозданием осознал, что его речь тебе понятна, когда речь остальных — нет. Ты сделал первый шаг и нога твоя подкосилась об песок. Ты едва не повалился на землю, если бы не поставил вовремя другую ногу. Мышцы ныли и ты понимал почему. Это продлится очень долго, если не помочь с восстановлением организма. С трудом ты доплёл к Бокке. Он как раз пил какой-то чёрный густой напиток из сушёного листа, свёрнутого под кружку. Бокке выглядел счастливым... возможно даже слишком. Он готовился к очередному бою. — Я едва чую твоё сердце, я едва чую твоё сердце. — Дважды повторил старик, и ловкой ходой, точно кролик, подпрыгнул к тебе, на каждое приземление бряцая посохом. Он оказался рядом, ловко выпрямился и в воздухе развернулся, упираясь в землю костяным посохом. Вцепился за него ногами и повис, как обезьяна-акул. А потом взобрался на самую верхушку, к свисающим черепными частям и уселся на массивном суставе, как на стуле, балансируя таким образом. — Сильный дух, слабое тело, слабый дух, сильное тело, кто ты, кто ты. — Напевал странный старик, вертясь вокруг оси посоха. Кажется, у него не было конкретных дел к тебе. Ты понял это, когда ваш зрительный контакт оборвался и старик начал смотреть в небо. Ты не чувствовал никакой неловкости от желания просто уйти. Кажется, старик ожидал этого. Вокруг поля боя, где яростно сражался Бокке, расселись воины племени. Ты уже видел их раньше. У каждого были трубчатые кружки из свёрнутого листа. Они черпали ими ту густую жидкость из котла и упивались, часто размазывая содержимое по подбородку и шее, и задирая головы к солнцу, напевая ритмичные песни, которые с удивительной точностью угадывали такт боя. Они выглядели расслабленными. Может... это поможет и тебе? Или, может стоит поискать другие способы расслабиться? Пока не проснулась Элизабет, у тебя было время... на себя. Что же ты хочешь делать?
-
Урааа, мастер вернулсяяя!
|
-
-
Ответ не верный, но за старания пять с плюсом!
|
-
Верно расставленные приоритеты - уже половина успеха.
|
|
Твои слова так и лились с твоих уст. Ты знал, что нужно сказать. Но это не сработало. Знаний было недостаточно. Ты просто испытывал терпение твердолобой предводительницы. Бокке казался более смышлёным, он взглянул на тебя с зёрнышком понимания, но ничего не сказал: то ли из страха к Элизабет, то ли по другим причинам. — Не мели языком, молокосос! Собирай вещи и плетись за нами, если не хочешь остаться здесь один — ловить стрелы предателей. — Пригрозила женщина. Остальные делали свою работу с удивительной скоростью, не смотря на сильную усталость. Из-за твоего поражения складывать палатку было непросто, но тебе помог Бокке. Через какое-то время вы были готовы отправиться дальше. Пеший караван направился за свечением факела Элизабет, вырвавшейся вперёд с картой в руках. Ты всё ещё знал, что это была плохая идея, но потом ты вспомнил учения Родарг, которая утверждала, что любое решение одинаково плохое и хорошее изначально, и всё зависит от того, кто совершает его. Возможно, даже в скором отходе был смысл. Какой? Ты пока не знал.
***
Экспедиция прошла длинную расщелину. Тебе было ужасно страшно ступать над пропастью, упираясь спиной на голую и холодную стену пещеры. Ты никогда раньше не пользовался страховкой и доверия к ней было немного. Потом вы прошли три тоннеля и оказались перед удивительным строением. Каменные колонны очерчивали круглые двери, запечатавшие путь дальше. На колонах — барельефы с изображением животных и людей. Ты изучил их детальнее. Там была изображено разведение яков — люди, а рядом с ними гепарды и тигры загоняли животных за каменные стены и получали молоко, которым поили детей и стариков. Всё выглядело просто и наивно, но ты знал, что подобные реликты носят в себе глубокий смысл. Значит, экспедиция уже преуспела — вы нашли то, что было закрыто много тысячелетий в прошлом — закрытую сложную систему, где была жизнь. А возможно, эта жизнь есть и сейчас. Но дверь ещё предстояло открыть до прибытия врагов. Был разбит небольшой лагерь. Бокке отправился назад, чтобы замести следы и исследовать местность. Тибиан ставил замедляющие ловушки на пути — хитро. Учёные из экспедиции отдыхали и переводили дух. Ты жевал кусок пеммикана и смотрел на дверь. Каменное сооружение будто вросло в дверной косяк, очерченный рельефным выступом. По периметру круглых дверей — изображение шести частей: дерево, птица, лев, солнце, волна и гора. Сами изображения были рельефными с небольшими отверстиями внутри, а от них к центру дверей шли углубления. В самом центре — большое отверстие. Ты точно знал, что дверь должна была как-то открываться, это была загадка. Всё скрывалось в значениях символов, нанесённых по периметру дверей. Углубления напоминали кровостоки, а ты точно знал, что дикие народы часто приносили кровавые жертвы. И потом тебя осенило — это был календарь! У дикарей время текло циклично, всё всегда доходило до конца и начиналось сначала. Но что есть начало цикла? Ты был уверен, что предстояло активировать кровостоки в нужном порядке. Но что это был за порядок?
-
еее, харизма Геллана на 10 из 10)))
|
-
Хорошая деревня — это та, где нет инквизиции. Хорошо сказал
|
|
-
Он просто проходил мимо. В саду. Закрытом и чужом. Ну а чё?)
|
В процессе создания левитирующего шара у Ричарда появлялось множество проблем и препятствий. Времени не хватало. Днём приходилось ходить на занятия, вечером занятия не заканчивались. Времени на отдых почти не было. Да и отдыхать не хотелось — Эндрю поставил на эту учёбу слишком многое. Но он закончил. Треугольный камень делал три направленных луча. Проще всего было использовать полусферу с рассеивающей магией, но тогда траты энергии были бы слишком великими. Ричард воспользовался добытыми знаниями в геометрии и создал три концентрированных магических ребра, которые создавали отталкивающую магическую энергию, благодаря которой шар и висел в воздухе. При создании света он подумал, что шар не должен светится всё время — это было бы слишком расточительным для шара, и слишком неудобным для тех, кто использовал его. Создавать много подвижных слоёв формы было сложно, потому что обработка металла требовала много сил и навыков. Он не имел этого времени, и решил совместить схему эманации света с сенсорными детекторами. В тот вечер он увлёкся ещё сильнее. Суть формул казалась такой логичной и простой, что он без особых проблем добавил к общей схеме ещё и возможность шара менять свет при касании разных частей корпуса. Он добавил целый спектр цвета из совмещённых: красного, синего и зелёного и принялся наполнять камень энергией. Было сложнее всего держать эту большую формулу в голове, но кроме формул в голове Ричарда не было уже ничего. Он провёл слишком много времени над этим, чтобы позволить этому разрушить всю его жизнь. Вышло не с первой попытки, но вышло. Форму он выковал за день. Литий — отличный, крайне гибкий материал, способный, в первую очередь, распространять ману по мягким углам, что делало весь механизм более надёжным. Всё было готово за два часа до конечного термина сдачи. Другие закончили уже давно, но Эндрю не думал об этом. Он не спал более трёх дней, и кроме желания умереть у него было второе — ещё более сильное — сдать этот проект.
***
Телемор Гертрон — преподаватель общей кводологии, был убеждённым пионером в кводологии. Ему было больше 70-ти, но он каждый день черпал всё новые и новые знания о делу, которому он посвятил добрую часть жизни. Он знал, казалось, всё. Хотя, Телемор и не владел магией, он знал принципы её работы больше всех студентов — это точно. И он должен был проверить проекты студентов. Студенты начали демонстрацию. Они придумывали различные шоу, чтобы придать своему проекту большего веса — все тут боролись за вес на специальности. Жолудко продемонстрировал маленький деревянный шарик, который он подкидывал в воздух и заставлял его раскрыться, как лепестки ночной фиалки¹ раскрывают свои лепестки под утро, чтобы впитать капли росы. Ещё более маленький шарик находился под лепестками, который заставили механизм левитировать. Шарик истощал яркий жёлтый цвет, застывая на месте. Неплохая работа. Телемор поставил ему 67 баллов из 100 — неплохой результат. Миля создала огромный соломенный шар, который отбивался от стен и пола и зависал в воздухе там где остановился. Она не очень-то и старалась над представлением, но заработала свои 82 балла благодаря световому эффекту. Если запустить шар очень быстро, он зажигался огнём, покрывался ярко-жёлтыми языками, и освещал всё вокруг на большом пространстве. Огонь был лишь световой иллюзией, но выглядел впечатляющей. Студенты испугано расступались, когда запускали проект Мили друг в друга, когда она сама пыталась его перехватить и забрать. Трокс заработал 70. Он создал нечто ужасающее шар из свиной кожи и мяса. Для Ричарда было удивительным использование такого материала в качестве основного. В воздухе будто летало настоящее существо. Оно просто левитировало и издавало яркий направленный свет через «глаза» и «рот».
Наконец, наступила очередь Ричарда. Он едва передвигал конечностями. Его металлический шар, казалось, выглядел слишком простым и невзрачным. Да и никакое шоу он не собирался показывать. Без лишних слов, Эндрю поднял свой небольшой шар, подкинул его и тот завис ровно в воздухе. Ричард начал прижимать шар к земле, и тот пружинил с огромной силой, отталкиваясь к потолку. А потом он показал световой эффект. Сначала обычный белый, а потом, проводя пальцами по разным частям поверхности цвет начал плавно меняться на другие, вплоть до чёрного. Черный свет стал настолько чёрным, что он прятал в себе все предметы, попросту делая их незаметными на немалой площади. Ричард даже сам не понимал, что его шар был способен на такое. В какой-то момент, в свету он не мог найти сам шар, когда случайно отпустил пальцы от литиевой поверхности. Телемор перехватил руку Ричарда и откинул его от шара, а последний накинул плотной тканью со своего левитирующего стула. — Удивительно! Никому ещё не удавалось создать настолько чёрное свечение. Оно может быть опасным. Закройте глаза! — Преподаватель сунул руку под ткань и щелчками по корпусу выключил свет. Кажется, он был впечатлён. — Удивительно! Просто невообразимо. Ричард, но ведь наши схемы не могли привести к такому. Это... 100 баллов! — Его последние слова заставили всех студентов замолчать. Ричард молчал скорее из-за усталости. 100 баллов — это много.
***
После занятий, к Ричарду в комнату вошла Марион — староста. Он тогда спал, но Макрель это не остановила. Сначала неуверенно, потом настойчиво и нагло она разбудила первокурсника, чтобы рассказать ему хорошую новость. Как оказалось, своим проектом он привернул немало внимания. Это, само собой, подняло его рейтинг, но что важнее — открыло ему возможности. Она предложила ему задуматься над тем, чтобы вступить в какой-нибудь кружок. И потом ещё целый час объясняла, почему кружки — это важно. Сонный Эндрю с трудом глотал информацию. Кружков на факультете было огромное множество. Был театральный кружок, кружок арканы, кулинарный, спортивный. Был также кружок машинерума — как раз те самые бои автоматонов, которые Ричард уже видел в свой первый день. Было много и других. Лишь спустя несколько дней, когда Эндрю отошёл от последствий проекта, он решил, что идея Макрель была не такой и плохой. И он выбрал...
-
Это лучшее что могло быть. Я знал что оно получится но чтобы так хорошо и представить не мог)
|
Четыре года — небольшой возраст. Неразвитое тело сохраняло такой же несозревший ум — слишком наивный и фантастический. Полуорочье «Я» работало во всю при возникновении желания — дети не умеют подавлять желания. Сонный Гарг лишь кивнул и проводил удивлённым взглядом своего напарника по шалостям. Детям не сложно ступать тихо, но ты ступал не просто тихо, а бесшумно. Ты полз вдоль стены, чтобы не привлекать лишнего внимания. Шаг за шагом. Воспитатель так ничего и не заметил. В игровой же было людно — кухарка Больда и садовник Улрук о чём-то хихикали, наверняка рассказывали друг другу весёлые истории — тебе было просто использовать это. Сначала ты перебежал к большому анатомическому манекену, потом за спинку деревянной лавочки. Остался последний рывок, ты совершил его в момент, когда Улрук начал громко хохотать, и оказался на улице. В саду ты поднял птенца и начал взбираться на дерево. Детские ручонки умеют хватать так, чтобы точно не упасть. Ты взбирался всё выше и выше, пока не оказался возле гнезда. Ещё три птенца начали и своё жалостливое пение, что было риском для тебя выдать себя. Через окно ты увидел Гарга, который махал руками — плохой знак. Ты поспешил. Путь назад был сложнее, но ты справился. Но воспитатель проснулся. Огромный орк склонился над твоим другом, который волнительно начал говорить, что ему срочно нужно в туалет. Гарг всё же выиграл для тебя немного времени — орк повернулся к дверям спиной и ты вошёл внутрь. Прошёл тихо-тихо и лёг в кровать как раз вовремя. Отлично сработано.
Та выходка оказалась твоей первой большой победой. Орков учили, что каждый должен собирать победы и подвиги, чтобы обогащать свой опыт, припоминать опыт прошлых жизней и сохранять его для будущих. Чем качественнее орк проживёт жизнь, тем лучше будет в следующих жизнях. Удивительно, как научились воспитатели в детских садах подавать такую сложную философию в простой форме — для детей. И ты верил в это, потому что верил в Бурборга — он заменил тебе отца. Потом ты стал взрослее. Тебе выполнилось 4, потом 5, потом 6. Ты становился выше, а ум твой постепенно костенел, обретал форму. Ты ваял себя вместе с Бурбогом, своими друзьями и врагами в садике. И в шесть наступила пора, когда ты должен был узнать, для чего же ты пригоден в обществе. Каждый ребёнок в этом возрасте проходил тест, где определялись его склонности к работе. Наступила и твоя очередь. Тебе постепенно задавали вопросы, на которые ты должен был отвечать. И ты отвечал: — К тебе подбежал орк с неизвестным устройством в руке и начал кричать: «я синхронизирую изовые¹ лучи на бриолетовом аметисте, чтобы получить моноизовый луч!», что ты ответишь? — Ты прошёл к хижине знахаря и увидел пациента с сильно покрасневшей рукой. Знахарь ещё собирает травы, а пациент сильно страдает. Что ты сделаешь? — В комнате отдыха спортариума² ты подслушал, как один орк собирается принять спроизол³, чтобы ускорить реакцию на соревнованиях. Что ты сделаешь? — Поздравляю! Тебя взяли в Рурашскую команду по Айроболу⁴, на какой позиции ты будешь играть? — Твоя бабушка приглашает тебя к себе. К твоему удивлению, она даёт тебе яд и просит подсыпать его в кружку одного человека, который придёт в гости. Что ты сделаешь? — Старый орк заперся у себя в комнате и отказывается выходить. Тебе нужно, чтобы он вышел. Как ты это сделаешь? — Ты набрёл на проклятое место Силы⁵ и тебя обдало странной болезнью от которой у тебя выросла рука из живота. Твои действия? — У твоего друга есть коллекционная карта Беренийского стража из игры «Осада Рураш»⁶, ты очень хочешь заполучить её. Как ты это сделаешь? — Ты решил подшутить над воспитателем. Ты зашёл в его личный кабинет, и...
|
Тогда, на сборах, Токке стоял в вычищенном до блеска наряде, вымытый и натёртый душистыми травами, с раскинутыми широко плечами и сияющей улыбкой. Это был волнительный момент, который Бермингтон хотел пережить с нетерпением. Он даже почистил канавки на рукояти булавы и накрутил туда новые кожаные шнурки, а навершие потравил в кислоте и почистил о ржавчины, на что отдал почти все деньги. И хорошо собрался в патруль, хоть и взял лишь самое необходимое. Теперь были другие времена, нежели раньше, ведь роль командира теперь лежала на плечах Токке — впервые за все долгие годы. И хоть он был воином, а не лидером, когда только поступило такое предложение — старый Бермингтон согласился, считая, что в такие мрачные времена лучше иметь хорошего воина впереди, чем болтуна. Таким он был, когда слушал нотации Дренгара — хорошим воином и плохим красноречивцем. — Конечно, Дренгар, я присмотрю за всеми, что бы нас не ждало впереди. — Ответил тогда скорее для вежливости, потому что едва сдерживался, чтобы не отправиться в путь прямо сейчас. А по окончанию разговора, направился к своему отряду, чтобы познакомиться с каждым. Сам Токке выглядел довольно сильным и выносливым, хоть морщины и обвисшая местами, покрытая пятнами кожа выдавала в нём почтённый возраст. Он хорошо управлял своим телом — не позволял ни челюсти отвиснуть, ни плечам опуститься. Всегда был будто наготове ко всему. И улыбался — не как пьяница какой-то или чудак, а искренне, и это смотрелось естественно на его лице, хоть и причин для улыбки, казалось, и не было вовсе.
***
По окончанию первой ночи, которую Токке и отряд провели под холмом в степях, первый проснулся с первыми лучами и принялся складывать лагерь. Он никогда не любил формальные инструктажи перед важными делами, которые преследовали его вчера и почти каждый день всю взрослую жизнь до этого, потому Бермингтон не пытался всех собрать для раздачи приказов — не таким он был. Токке не боялся ответственности и ценил каждого, за кого эту ответственность принял, по этому, он и доверял каждому и утром решил, что будет лучше всем вместе обсудить их дальнейшие планы. Начал он самый первый, скинув возле костра свой пеммикан. — Садитесь, поедим немного перед тем как отправиться. — Он всё ещё улыбался и начал толочь брикет пеммикана кинжалом, деля его на порции и закидывая в котелок. Он уже знал всех по именах. — Этери, Уильям, вы знаете что-нибудь про эти места? Я слышал, что здесь есть деревня неподалёку. Думаю, лучше всего туда держать путь. Спешить пока незачем, но вот дорогу стоило бы разведать, что скажете? — Потом он обратил внимание на доктора в маске. — Мирон, как спалось? Слушай, я слышал, что ты увлекаешься алхимией. Может, ты сможешь мне помочь? — Он стянул с пояса коробочку, наполненную хрупкими полыми стеклянными шариками для пращи и достал одну. — Раньше я заливал горючие жидкости, чтобы освещать ряды противника, но все они у меня закончились... может у тебя есть идеи, чем можно их будет заполнить? Спустя какое-то время после разговора с доктором, он подошёл к ещё двум, кого отправили с ним в дозор. У Эрнальда была странная история, связанная с прошлым дозором, и Токке хотел показать, что ему плевать на то, что этот парень делал в прошлом. Куда сильнее его волновал миссионер Альти, ведь как он знал нрав некоторых из служителей Альти, особенно их грозную инквизицию. В отряде могло быть много такого, что стоило оставить внутри отряда, и командир собирался убедиться, что Урд такого же мнения. К нему он подошёл первый. — Урд, доброе утро. Я спрошу прямо — что ты будешь делать, если кто-то в группе нарушит ваши принципы? Я должен убедиться, что ты сможешь уступить в нужный момент, и умолчишь, даже если случится что-то очень плохое для Альти. На самый конец, Токке подошёл к Эрнальду — второму из самых младших членов отряда. — Присоединяйся к завтраку. Я вижу у тебя боласы. Как думаешь, сможешь попасть по вон тому деревцу с сорока метров?
-
Разительный контраст у двух командиров, конечно! Не знаю, нарочно или нет ты это сделал, но оно смотрится.
-
Сработаемся;) Хорош: и пост, и командир
-
Какой... Рассудительный командир оказался! Интересно, что же такое может заставить его выйти из себя? Нужно будет обязательно это проверить!))
|
Змей жалостливо вилял цветастым обрубленным хвостом, зажатый в тисках между двух балок сторожевой вышки. Полотняное тело натиралось об шершавую поверхность деревины, становясь всё тоньше и тоньше. Эллоф — сын рыбака, не понимал всей тяжести этой ситуации, но он не мог отказать другу в таком деле. Мальчик с древком удочки в руке сторожил периметр, пока Ричард кинулся спасать ценнейший подарок. Ноги мальчика подрагивали, когда он ступал по чужой земле. Он укрывался от взглядов стариков, которые бродили улочками мимо башни, чтобы те не опознали его и не рассказали заклятым врагам Ричарда, что он был здесь. Но пути назад уже не было — он положил руки на вышку. Ричард посмотрел вверх и голова его закружилась от осознания, как же высоко ему придётся взбираться. Но он подтянулся и оказался над землёй. Потом выше и выше. Руки Ричарда не были сильными, но ему повезло, что и сам он, живя в скромности, не весил много. Когда половина пути оказалась позади, Ричард услышал голос Эллофа: — Ричи! Отец Бока идёт! Быстрее. — Испуганный мальчик стал махать своим грозным оружием, и кровь прильнула к конечностям спасателя змеев. Он ускорился, позабыв о страхе и высоте. Оставлял под ногами всё больше горизонтальных планок, пока не оказался почти в самом верху. Теперь ему нужно было взобраться на конструкцию и по балкам добраться к змею — самое сложное было лишь впереди. Но страх дал ему сил, и после первого шага, повиснув на диагональной балке, он продолжил путь к змею, пока наконец не коснулся его хвоста. Ричард подтянулся немного выше и вытолкнул змея, кинув его к Эллофу. Спуститься было страшнее всего, но он и сам увидел отца Бока, потому он не думал над своими действиями, скользя по опорной балке вниз. — Бежим! — Крикнул Эллоф, и уже через мгновенье, никого из детей не было возле башни. Это была победа, доставшаяся Ричарду болезненными мозолями на руках.
***
Беззаботное детство закончилось за три месяца до девятого дня рождения Ричарда. Отец вернулся с гончарного цеха позднее обычного. Он был пьян и выглядел ужасно. Его уволили. Матушка так и не смогла найти приличную работу. Наступили плохие времена. Пришлось экономить на еде. Старая хибара пополнилась дырами в крыше и больше не хватало вёдер, чтобы собирать протекающую дождевую воду. Ночью было холодно спать — влажный соломенный матрац ужасно пахнул и начал подгнивать. А потом испортились остатки зерна от неправильного хранения. Казалось, нет ничего проще, чем добыть еду в Аверисе. Она была дешёвой и выращивалась круглый год, но в семьи Ричарда не было ни медной меры¹, а опускаться до попрошайничества отец не мог. Ричарду грустно было смотреть на такую жизнь. Он знал, что в местном Лено Шести путей² помогают беднякам, но если он попросит еды, отец разозлится. Воровство тоже не вызвало бы восторг, а выходить за город в лес было слишком опасно. Были мысли о том, чтобы найти работу, или чтобы продать своего змея. Но это всё мысли. Ричард решил покончить с голодом в семье на ближайшее время, по этому он...
-
Чего ждать дальше атаку монстров, смерть родителей или потеря друга на руках? К слову я не могу устроиться к родителям моего друга помощником?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В ветке Гнея я Ампелофана обычно ругал всякими поразительными словами). А тут почитаешь – какой умный и достойный был человек).
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот кстати неожиданное решение!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Скептически претерпевать — хорошо!
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Изящно разрешил споры фракийцев!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень по-эллински вышло! Вот прямо стильно — погружение и аутентичность 110%. Наверное один из лучших постов из тех, что я у тебя читал.
|
|
-
Долгие проводы - лишние слёзы.
|
Напыщенный альдмер смог заставить сомневаться даже самого Люциуса. Как тогда, когда имперец был юным помощником при имперской канцелярии, ему приходилось ощущать себя глупеньким и неопытным щенком пред своим старым и мудрым наставником. С тех пор старость и мудрость в голове у Люциуса слились в единый образ. Но это была тёмная сторона Эго Квинтилия. Он привык так считать и вне осознанности организм опирался на то, на что привык опираться. Но Люциус вырос, и главным отличием щенка от взрослого есть то, что только щенки, и другие животные, подчиняются своему неосознанному, человек же взрослый, более того — человек, достигший немалых высот в самосовершенствовании как современным Квинтилий умеет брать контроль над ситуацией когда это нужно. Нелнаренкуариен стар, но мудрость его скрывается под слоем самовлюблённости и эгоизма. И его утверждение, что для ритуала нужно два могущественных мага — всего лишь утверждение, построенное на незнании настоящей силы Люциуса. А он знал свою силу — совершенно не полностью, но даже этого было достаточно, чтобы понять — его сил хватит для ритуала, и никакой помощи не нужно было. Это озарение появилось в светлой голове на несколько мгновений, и сразу же сменилось размышлениями по поводу других проблем. Рубин и эманазит. Без главной проблемы — необходимости ещё одного мага, они казались не такими и большими. Эманазит был рядом. И рубин можно было превратить в порошок, если альдмер прав и его зелье способно сделать драгоценность хрупкой, чтобы расколоть её в ступке. — Это не игра, имперец! И не я создаю правила. — Снова начал давить мер своим авторитетом. — Теперь идите. — Добавил и взглянул за разбитое окно. На базальтовых обломках всё ещё скапливались капельки влаги от льдины. Сама льдина растаяла на земле. Он прищурился и пытался осмотреть поместье, но было видно, что у старого и зрение было не совершенным. Он хотел лишь убедиться, что рядом нет заражённых, в особенности Бедвира. Меч, который Друстатор получил с рук Люциуса был действительно достойным человека высокого чина. То есть, это всё ещё был железный короткий меч имперской ковки — совершенный в форме, отлично сбалансированный и достаточно острый. И хоть он был слишком лёгок и мал как для клинков, с которым Друстатор привык иметь дело — этого было вполне достаточно для воина настолько опытного и харизматичного, как Агруллус. Рукоять меча была сделана не по общему образцу, а под заказ. Слишком маленькая для руки Друстатора и навершие прижимало торчащий мизинец. Но это была мелочь. Прямая короткая гарда не предназначалась для защиты руки от вражеских клинков — меч нужно было использовать вместе со щитом, но она всё ещё защищала руку от клинка. Сам клинок был прямым, с ровным долом и ещё ни разу не подточенным, идеально ровным лезвием. Меч не часто использовали. На краях меча была кровь — засохшая кровь Люциуса. Она была слишком светлой и разреженной как для обычной крови — уж Друстатор знал, как должна выглядеть кровь при ранениях. Но было ли это важно? Меч был лёгок и фехтовальщик мог использовать его. — Споры легки, особенно старые споры. Зелье бесполезно, если не выпить его... — Кратко и отстранённо ответил Нелнаренкуариен Друстатору. А потом все покинули башню. Дверь закрылась за их спинами. Открыть её более не будет сложной задачей — секрет башни был раскрыт. Поместье по другую сторону выглядело особо мрачным. Уже был полдень, а на небе скопились низкие тучи. Под тучами гонял холодный ветер. В воздухе чувствовалась влага, а та влага, что за ночь накопилась в земле и растениях начала медленно испаряться, распространяя запах сырости. Было холодно и неудобно находиться на улице. Поэтому все подошли к главному входу и заглянули в зал поместья. Зал был по прежнему пуст. Троица вошла туда и сразу же услышала треск потолка над собой. Огромная толпа находилась там. Время от времени треск ног бессознательной толпы сменялся громкими фразами, по типу: «Закрой пасть, ублюдок!», «Ты умрёшь!», «Я слежу за тобой, ничтожество!» — и тому подобные, обращённые, судя по всему, в никуда. Было интересно, что случилось с тем бедолагой, который находился в одной из гостевых комнат. Но этот интерес оказался слабее, чем комната, наполненная спорами. Снова оставался вопрос — как попасть внутрь. Теперь, имея замораживающие зелья, Грета нашла ещё один способ применить их — часть зелья можно было насыпать на замочную скважину и если потом вставить внутрь какой-нибудь металлический прут (отличной подойдёт кочерга, которая была возле кострища), можно было сломать все замочные молоточки и открыть дверь. Либо же — залезть через окно. Разбить оное было просто. Оконную раму нужно было очистить от осколков и пролезть внутрь. Но риск, что распространённые из-за потоков воздуха старые споры могли заразить и самих героев, когда зелья перестанут действовать. Впрочем, как оказалось, они не так и страшны, и нужно было поглотить их вместе с едой для этого. Героям как раз захотелось есть. Но это желание быстро исчезло, когда Люциус и Грета открыли свои склянки с зельем. Запах тухлой рыбы ударил по носу. Внутри плавали чешуйки. Жидкость была густой, будто состояла из жира и помоев. Но Грета лучше других понимала, что так и должно быть. Она не была алхимиком, но понимала алхимию... по-своему. Всё: и густота зелья, и плавающие частички, и даже запах сложились для её ума в логичную структуру. Все эти элементы нужны для правильной работы. Более того, она знала, что мерзкий запах и вкус, а также отягощение в горле от жирных масел будет сопровождать всех выпивших на протяжении всего времени действия препарата. И хуже всего — она знала, что зелье потребует больших усилий от выпившего его. Оно не заменит дыхание. Нужно будет задержать его, и со временем горло будет болеть от нехватки воздуха и от того, что лёгкие перестанут работать. Элементы препарата будут питать организм, но желание вдохнуть могло быть слишком сильным. Но не для Греты. Она сочетала в себе не только остроту ума настоящего учёного. Грета, впрочем, была больше чем настоящим учёным: она заглянула не в учения, а в саму сущность мира, и сама была способна учить. Но было и второе — она оставалась нордом, а также женщиной. Женщины, как известно, проигрывают мужчинам в суровых землях Скайрима нехваткой рациональности и силы, но в то же время отличаются усидчивостью, и красотой. Грета была красива и умела концентрировать подолгу внимание, а излишняя эмоциональность обошла её стороной из-за долгого опыта сложной жизни, уступив особой рациональности — более проницательной, чем у мужчин, и менее предвзятой. А ещё она была нордом. А у нордов даже женщины должны быть сильными, чтобы ухаживать за детьми в суровых условиях скайримских зим. И Грета также была сильна. И все эти факторы сделали её учёным достаточно гибким, чтобы найти в себе силы, не смотря на пессимистичное предвкушение неудачи, подготовиться к эффектам зелья. Грета приложилась губами к горлышку зелья и залпом выпила его. Живот начал бурчать. Отрыжка выбросила смрад в носовую и ротовую полости. Липкая слизь осела на языке и горле, а также на нёбе и щеках. Организм отказывался принимать препарат. Но она силой Рацио победила свой организм. И когда лёгкие освободились от остатков воздуха — сердце начало биться сильнее, мышцы шеи напряглись, но тело не теряло сил — зелье действовало. Следом препарат выпил Люциус.
-
Сколь много объёма в словах, как красиво мелочи выстраивают большую картину!
|
-
Становление Якова Смелого!
|
-
Хорошее описание приступа сильного волнения, давно такого не видела.
|
— Физический труд облагораживает, так мне отец говорил. — Ферн сказал это Дитриху, когда тот взял в руки мотыгу. Он начал чувствовать какую-то ответственность за этого мужчину, ибо он казался в своём чопорном поведении ребёнком куда большим, чем шестнадцатилетний Колокольчик. Парень тяжело вздохнул и сократил путь, войдя в высокие кубические кусты, а потом взобравшись наверх по ровным скатам к вершине холма. Определив по дыму направление, вместе оба пошли уже по примятой траве прямо домой. По пути Ферн задавал различны вопросы Дитриху, ибо не очень любил молчать, когда всё настолько хорошо, как было сейчас — с полным ведром еды. Среди вопросов были самые разные: «Расскажи о своём городе», «расскажи о своих родителях», «расскажи о своих целях», «расскажи, почему ты такой напыщенный как петух» и так далее. До сих пор его подколы казались слишком безобидными, даже для паренька возраста самого Колокольчика. Да и голос у него был слишком мягким, чтобы причинять зло кому-нибудь. Лагерь принял собирателей уже при закате солнца. В настолько густом лесу тьма наступала очень быстро, но Ферн и Дитрих успели как раз к полному затмению. Ночь, правда, оказалась тихой настолько, насколько это возможно в месте без животных. Костёр почти не уменьшился и казалось, что это не случится никогда. Языки пламени с большим трудом пожирали волокна смолистых сосен. Ларри к этому времени как раз закончил оборудовать лагерь, впервые за много дней для него с Ферном выпала возможность нормально поспать. Конечно, если они решатся поспать, пока не проснулся тот дико выглядящий человек — он за всё время даже не изменил своей позы. — Ну что, поймал что-то? — Ферн положил ведро возле настила из веток, которые соорудил Ларри, а после рассыпал всё содержимое на сорванную кору из сосны. Его оголённые руки и лицо изрядно покрылись зелёной краской от молодых растений, да и Дитрих с Ларри также изрядно испачкались. — Можно будет завтра сходить на озеро искупаться. — Ферн почувствовал тяжесть в руках. Полное ведро изрядно испытало его силы. Он свалился на землю и скинул с себя жилетку, после чего разлёгся прямо на утеплённой от длительного горения кострища почве. Возле костра было тепло даже без неё. Дыхание у Колокольчика было тяжёлым, но он улыбался. У него была очаровательная улыбка — её секрет сложно было предугадать. — Дитрих, спасибо, что помог. И ты, Ларри, тоже спасибо. Он ещё спит? Может разбудить его? Он делает это уже целый день. — Паренёк показал пальцем на спящего воина. Он устал и не хотел даже думать, что придётся ночью патрулировать, абы тот на проснулся. Но подозревал, что патрулировать все равно придётся, оттого улыбку смело довольно быстро. Он хотел поспать также долго, как и тот воин. Но когда Ферн поймал себя на этой мысли, то рассмеялся, поднялся и обтёр плечи и руки от налипшей земли. — Я приготовлю ужин. Дитрих, сложи еду на кору, а мотыгу положи под навес к копью. — После этих слов он осмотрел всё собранное и начал собирать часть клубней и овощей. — Вот бы ножик какой...
-
расскажи, почему ты такой напыщенный как петух
|
Нелнаренкуариен со заметным огнём в глазах слушал проповедь Греты, и в каждую неудобную секунду перебивал её громкими возгласами. Он поднимал свою руку, будто открывал истину и вставлял краткие комментарии. — Ага! Значит эти необычные споры подчиняются законам природы. — Сделал окончательный итог, после чего потёр свои ладони за заслуги и отвернулся от Греты, уходя к окну. — Верно, зелья водного дыхания должны помочь вам. Они позволяют дольше не дышать, а значит и споры не попадут внутрь. Но даже если попадут, то не велик шанс, что они смогут прорасти. Вот что значит — слабейший из Принцев. — Он взглянул куда-то к небу, будто обратился к самому Периайту. — Вы должны будете идти. Если грибы действительно управляют людьми, значит они должны подчиняться причинно-следственным связям. Не давайте заражённым стимула нападать на вас. Просто не попадайтесь им на глаза. — Изрёк будто величайшую мудрость и поспешил к стеллажу с полками-подстваками для склянок разного литража. Он достал оттуда три пузырька, в каждом была жидкость, напоминающая помойную воду. Внутри плавали чешуйки и множество останков неизвестного происхождения. Нелнаренкуариен дал по склянке каждому. — Пейте. Зелье действует один час. Только закрывайте нос и сразу же глотайте — мой вам совет. А! Ещё вот это, — он достал ещё две склянки, — это мои экспериментальные препараты. Взрывные склянки, которые я назвал «Нуагат Куо!», теперь когда я знаю природу спор — нет смысла усложнять структуру для магического паралича. Если бросить их во врагов, их покроет туман из ледяных частиц. Вы должны вылить на туман воду, чтобы кристаллизовать туман. Но у меня есть только два, и киродильское бренди у меня закончилось, поэтому используйте лишь в крайнем случае! — Он положил склянки в руки Друстатору, пока Люциус спустился на низ, а Грета считала энциклопедию. К последней он подошёл почти вплотную и также навис над книгой. После чего хмыкнул и, подняв палец к нему, изрёк в характерной для себя манере. — Будьте осторожны. Если есть заражённые такие как Бедвир, могут быть и другие. Бедвир наверняка прибыл один из первых, а значит споры могли прорастать в нём и дольше. А ещё он как и каждый норд падок к еде и мог съесть целую тонну этих спор, а значит от количества могут происходить подобные мутации. И если вы встретите Юдвина, вполне возможно, что его придётся убить. Что же, это всё ещё будет преступлением, которое придётся пояснить отцу после того, как я найду лечение заразы... — он сделал небольшую паузу, — я позабочусь об этом. К этому времени прибыл Люциус. Когда он спустился вниз, то увидел Жюли возле конюшни, которая тянула за поводья лошадь. Она взглянула на Люциуса и запрыгнула на ездового. — Извини, Люциус, что не прощаюсь. Но я должна добраться к друзьям за помощью. Там у меня друзья... — Она сказала это так неуверенно, что запросто можно было подумать, будто Жюли просто врёт, чтобы скрыть свою трусливость. На деле же, голос, засевший внутри Жюли, увидел на стременах одной из лошадей символы, которые принадлежали секте, к которой он когда-то принадлежал. Если провести ритуал возле кромлеха, который при подъёме в замок был виден приезжим, то лошадь могла бы привести Жюли к убежищу тех сектантов. Голос убедил её, что они могущественные маги и смогут помочь. К сожалению, Люциусу не суждено было узнать это. Жюли без лишних снов вскочила на животное и ударами под рёбра погнала её к открытым вратам из поместья. Когда же Люциус вернулся, то как раз расслышал часть изречения Нелнаренкуариена, когда он говорил про смерть Юдвина. Внезапно, знание ударило и в голову молодого Квинтилия. Если это всё действительно магия даэдра, то её можно было решить намного проще. Любые подарки даэдра не естественны Нирну, чужды его законам и естеству, они нарушают хрупкую структуру Нирна, а потому от них легко избавиться. Каждый колдун, умеющий призывать посредством ритуалов помощь из Планов, также умеет возвращать её обратно. Чаще всего это делается как часть негласного договора между магом и Принцем, но в случае Люциуса, такое можно было бы провернуть и насильно. Даэдра, не смотря на свои возможности, сильно уступают людям в гибкости ума и силе воли, и даже хитрейший Клавикус Вайл или Искуситель-Боэта не раз были обмануты обычными смертными. Последние чаще всего жалели об этих проступках от рук агентов Планов, но Люциусу было не привыкать жить в осознании, что и за его головой может прийти Дремора или кто-либо другой из охранников Принцев. Он мог бы попытаться насильно изгнать источник заражения. Однако, для этого ему потребовалось бы немало материалов, в числе которых заражённая плоть для герметического круга, рубиновая пыль в качестве достаточно устойчивого катализатора, сильный эманирующий магический источник для прямой передачи магической энергии, и огромное количество магической энергии. С помощью этого даже не нужно было место силы — всё компенсировалось бы магической энергией и действующими ингредиентами ритуала. Первого у Люциуса хватало, хотя вполне возможно, что ритуал смог бы исчерпать и его источники. А вот из ингредиентов проще всего было достать заражённую плоть; рубинувую же пыль редко используют даже алхимики, а чтобы вручную добыть её из рубина, требовалось совсем нечеловеческих сил. Сложнее всего было с эманарующим источником. Эманация в мире предметов встречалась крайне редко, она была в плодоножке светящихся грибов, но в мизерных количествах; достаточное количество можно было насобирать из корней Нирна, но это было крайне редкое растение. Но вдруг, Люциус заметил клинок Друстатора и узнал в нём лунное серебро. Это был и один из эманириющих источников, излучающих слабое излучение, влияющее на тонкие вещества с достаточной силой. В потайных задворках Квинтилия родилось умозаключение, что меч Друстатора мог сгодиться для ритуала изгнания — но сам меч мог сильно повредиться. И наконец, объект должен быть неподвижен на период ритуала, занимающего от десяти минут.
***
Грета бегло нашла по перекрёстным ссылкам книги статьи про грибы и сузила поиск до редких типов грибов. Нелокальные связи там действительно встречались, но всего два раза. Она посмотрела каждую из двух статей. Первая рассказывала о ворующем грибке — этот вид грибка был примечателен только тем, что мог «передвигаться» к животным трупам, которыми он питался, на большие расстояния, при этом не имея прямой связи с грибницей. Второй случай был куда интереснее. Корполус киродильский был весьма интересным представителем грибного мира. Он также проявлял адаптивную паразитическую манипуляцию, когда поражал тела некоторых видов кровавой травы, жертвуя ей часть ресурсов из грибницы для ускорения роста и более активного питания самим растением. В статье указывалось, что никакой прямой связи с грибницей гриб не имел — он рос на растительном теле, а после полного уничтожения травы, которая сама по себе умирала к зиме, а под влиянием гриба сохранялась целых три-три с половиной года, гриб умирал. Суть нелокальности не была раскрыта в статье, но там было указано, что, не смотря на наличие нелокальных связей, гриб не может отойти от грибницы более определённого расстояния. Предположением Зильфриды Северный огонь — написавшей статью было то, что энергия, необходимая для осуществления нелокальной связи, увеличивается геометрически при малейших изменениях в дистанции, так как в обязательности требует проникания в «нематериальный карман» бытия. А значит, заражённые и сами не могли бы далеко отойти от источника. Если только источник не уйдёт далеко, либо если источник заражения также не есть могущественным источником энергии. Что до последнего, то лишь оставалось надеяться, что это неправда.
-
Ого! Вот это погруженность!)
|
Не смотря на все беды, не смотря на всех мертвецов близких, память о которых всплывала в голове у Терпсихоры каждую свободную секунду, не смотря, наконец, на раненных друзей и ещё не найденную матушку, эльфийка не горевала. Напротив, она сохраняла весьма позитивный настрой. Она улыбалась, звонко хохотала, рассказывала истории и даже пыталась заводить обычные светские беседы со своими страдающими друзьями. Токке и Ридиан знали друг друга с самого детства, но Терпсихоре повезло отлично вписаться в их тесные кола общения, связанный с нечистым прошлым воришек и лжецов. И девушка знала, что ничего, даже смерть не сможет разрушить эту дружбу. Смерть, впрочем, никогда не манила девушку, но и не пугала. Она воспринимала её как что-то обыденное, но каждый надеялась, что дорогие ей существа смогут пожить на один день дольше. И всё делала для того, чтобы помочь им избежать летальной участи, если это было возможно. — Токке, вот, возьми воды. — Она подошла к первому. Токке был весьма большим как для своего небольшого возраста. Он всегда говорил, что ему двадцать четыре, но как-то, напившись, он признался, что ему всего 20. Но даже так, он был выше эльфийки на пол головы, и тяжелее — где-то на 20 килограмм. Сильный, атлетичный, он получил это тело и выносливость от самой природы, и со всем пристрастием заботился о нём: брезговал несвежей едой, отказывался от блюд без мяса и после одного случая из прошлого — отказался напрочь от выпивки. Но над Токке в бывшей банде Терпсихоры всегда посмеивались — таким он был — чудаковатым и чопорным, слишком несерьёзным, чтобы относиться к нему серьёзно. Но все изменили своё мнение, когда Токке со всей смелостью бросился спасать Терпсихору из загоревшегося магическим огнём дома. Она не пострадала благодаря ему — а он пострадал. И более того, парень убедил Тею в том, что она не виновата. Это позволило девушке по новому взглянуть на друга. Сейчас Токке сидел в деревянном кресле. Уже половину недели он почти не говорит. Зубы у него сцеплены всё время, живот и руки напряжены — он страдал от боли. Терпсихора приложила горлышко бурдюка к устам парня и позволила ему напиться. А потом подошла к закрытому погребу и опустилась на колени, чтобы наклониться поближе к люку. — Эй, Риди, ты как там? — Снизу донёсся шорох, потом треск прогнивших досок лестницы, ведущей наверх. — Я открою? — Спросила и получила в ответ попытку самого Ридиана открыть люк изнутри. Эльфийка помогла ему. — Прекрасно, Теа, прошлой ночью по мне ползали слизни и теперь я весь в этой липкой дряни, но ведь говорят, что слизь полезна для кожи, верно? — Он засмеялся с великим трудом, лицо у него было полно грусти. Ридиан был тёмноволосым и достаточно атлетичным парнем 19 лет. Чуть ниже Терпсихоры, но все равно с аккуратной бородкой, имеющей потенциал стать бородой поокладистее чем у Бранна. Точнее, ранее она была аккуратной, а сейчас отросла, закурчавилась от влаги и явно стала жилищем для вшей или других насекомых, ведь он постоянно чесал её. Ридиан смотрел из темноты и боялся выползать наружу. Он стал дышать заметно аккуратнее — воздух был опасен для его организма. Девушка дала ему бурдюк и тот отпил. — Ты даже сейчас шутишь? Сол оценит это, будь уверен. — Пошутила в ответ Терпсихора. Иногда её шутки могли казаться жестокими и неуместными, но Ридиан со всем беспристрастием принимал их. — Уже хоронишь меня? Вот для кого-то будет открытие, когда, возвращаясь домой, в погребе они увидят такого красавца. Как там Токке? — Спросил Ридиан. Он единственный заставлял Терпсихору грустить по настоящему. Риди мог шутить в любой ситуации, но также хорошо он мог говорить неправду, либо плести лестную паутину очаровательным дамам — это значило, что он скрывает настоящие чувства, а это был плохой знак. — Раны гноятся, почти не говорит. — Кратко ответила эльфийка. Ридиан помутнел. В этот самый момент появился Бранн — дварф, однажды спасший девушку от негодяев, заставших её врасплох. Когда он назвал её «девочка», эльфийка закатила глаза. Ридиана в этот момент разразило кашлем и девушка закрыла погреб. Они с дварфом отошли подальше от больных — на улицу. Там она и выслушала дварфа. — Тебе страшно? — Терпсихора заметно удивилась и её глаза стали большими и круглыми. — Значит дело дрянь, га? — Улыбнулась очаровательно и опустила голову. — Токке и Риди не переживут ещё одного путешествия. Но я не могу их бросить... — она задумалась. В лесу уже сложно было найти травы и еду, это было лишь оттягиванием смерти, так что дварф был полностью прав. — Думаю, идти в деревню — верное решение. Может там мы сможем найти еды и лекаря, чтобы привести его сюда. У меня есть немного денег, надеюсь, в деревне они по прежнему ценны. Вот только к деревне идти 2 дня и ещё столько же обратно... — она сомневалась, что её денег хватит для того, чтобы оплатить лошадь, но задумалась о том, чтобы одолжить оного для благого дела. — Нужно постараться за сегодня насобирать как можно больше еды и трав, чтобы Токке и Ридиан пережили эти четыре ночи... Спасибо, что помогаешь. — Лишь теперь она грустно посмотрела на фермерский дом — как много ответственности за чужие жизни лежало на плечах юной эльфийки. Но она готова была нести с собой эту ответственность сколько потребуется. Отказавшись от предложенного снаряжения, эльфийка
-
Ну, с почином или, как говорят эльфы, "Дороги в никуда не бывает, есть дорога куда-нибудь, потому что если идти достаточно долго, то она куда-нибудь да приведёт".
|
-
Я ждал этого поста джва года!
|
— Конечно же лечение! Видишь ли, эти кристаллики — это алхимическое соединение на основе сангвинической базы, или санга — на альдмерском. Ты наверняка не знаешь, но каждое живое существо представляет из себя алхимическую смесь. Подобное лечится подобным. Кровь — это чистый концентрат санга, поэтому наполнять его нужно подобным. Но это если говорить сильно упрощённо, конечно. Нет науки сложнее алхимии. — Он говорил быстро, спешно, и за это время без малейшего сожаления в глазах прижигал рану изнутри Друстатора. Оттуда исходила синеватая дымка, но чувство было такое, что кроме огня в его ноге ничего нет. Но Друстатор не подавал виду. Он лежал расслаблено и даже лицевые мышцы придавали его лицу естественного спокойствия. Со временем даже и высокомерный альдмер заметил это. — Ты хорошо держишься, воин. Лучше многих нордов, не смотря на то, что именно они громче всех кричат о своей силе и устойчивости. Кровотечения не будет. Нога заживёт за неделю, но всё, что ты будешь ощущать — это лёгкую боль по ночам и чесотку. — Он даже не извинился за то, что сам и причинил Друстатору ужасную рану. Зато смотрел на своё окно с таким сожалением, будто потерял родную мать. После самой болезненной части, когда нога начала пульсировать от вспухших сосудов, маг взял чистые бинты, смазал их бальзамом, который хранился в огромной стеклянной банке и принялся обматывать ногу. От бальзама притихла боль и пульсации тоже исчезли. — Вряд ли ты сможешь сварить себе сам противопаразитный бальзам, так что я дам тебе немного с собой. Если чувствуешь боль — лежи ещё. Вам придётся кое что сделать для меня, чтобы оплатить причинённый ущерб моей башни. — Он кивнул в сторону раздолбанного ледяной глыбой окна. Сама глыба стала уже намного меньше и под собственным весом вот-вот свалилась бы на пол башни. Маг очертил ладонями круги в воздухе и заставил глыбу треснуть, а потом толкнул её на улицу. Теперь вместо окна красовалось немалое отверстие, через которое смог бы пролезть и Бедвир, будь он настолько талантливым, чтобы уметь лазать по стенам. — Но не спешите отказываться или угрожать мне. Все равно не думаю, что вы уйдёте отсюда живыми. Происходящее в замке свяжут с тем, что вы были там же — а норды очень злопамятны, а жёны их болтают без умолку — слава пойдёт по всем уголкам Скайрима, и не только. Вы же вряд ли хотите этого. А раз так, то по пути сделаете и для меня кое что. Взамен я снаряжу вас чем смогу, но а пока нужно понять, что знаете вы, а что знаю я. Начну первый. — Он сложил все инструменты и остатки препаратов на свои места на полках, вытер руки и спрятал их за спиной. Выровнял спину, приподнял подбородок и снова начал расхаживать по башне, будто в ней больше никого и не было. — Сынишка моего старого друга Хормира Острая скала — Юдвин Острая скала, был замешан в связях с даэдра и я знал, что у него в комнате стоял нечестивый алтарь, где он пытался найти способы связаться с разнообразными лордами. Парень подобно всем нордам — наполнен жёлтой желчью: язвительный и бойкий. Но вот ни ума, ни таланта в нём нет, раз единственный, кто окликнулся на его призывы — слабейший из лордов. Это Периайт. Нет-нет-нет, всё не так. Алтарь не в его комнате, а в тайной комнате, вход в которую находится в его собственной. И я не уверен, что это его инициатива была совершить всё это. Скорее всего Периайт использовал его для того, чтобы «очистить и привести в равновесие мир природы путём эпидемий». Должен сказать, что я так и не встречался с заражёнными, но видел, как глава семейства Снегоходов, чья дочь выходила за Юдвина — Бедвир Снегоход бродил по саду в поисках меня. Он, впрочем, не глупый, скорее наоборот — по звериному умный. Инстинкты Бедвира будто умножились в несколько раз, подавили всё Ratio и оставили во власти работу Ego, а Бедвир, как вы может быть знаете — успел прослыть славным воином. И на сей раз, думаю, это не гиперболизация, к которому склонны все представители Холодных земель. Он был воспитан как воин, и до последних своих дней перед заражением он имел привычки воина. А теперь представьте, что эти привычки усилились и стали работать на автомате, под властью Периайта. Он же не такой как другие заражённые. Он больше и сильнее других, а также имеет странный горб на спине, который прикрыт плащом. А ещё они все заражены чем-то на подобии грибка. Я только видел издали — он похож на лишай. И я начал работать над лекарством, считая, что победить лишай можно лишь если использовать его в качестве главного ингредиента. Грибок должен быть очень чувствителен к замораживанию, но в этом я не уверен. Мне так и не удалось поймать и заманить одного из заражённых. Кстати, самого Юдвина я с тех пор и не видел. Если Бедвир обрёл такую сильную форму, то мне лишь стоит догадываться, каким стал Юдвин. Или может быть болезнь Периайта не изменила его, как это обычно и бывает с последователями Принца Болезней. Хм, это всё. — Он закончил свою речь тем, что громко тупнул сапогом по полу возле спуска вниз, оперся руками об перила винтовой лестницы и лишь тогда поднял глаза на других. Нелнаренкуариен ожидал, что остальные ему расскажут что-то новое, что можно будет использовать.
-
Прекрасно отражается характер мага Он даже не извинился за то, что сам и причинил Друстатору ужасную рану. Зато смотрел на своё окно с таким сожалением, будто потерял родную мать. снова начал расхаживать по башне, будто в ней больше никого и не было. ...
|
Люциус неспешно обходил башню и смотрел во все стороны. Он концентрировал внимание на всех деталях, но избрал подход, которым пользовался аргоианин Ачучвен — детектив из Вайтрана — Люциус смотрел без предубеждений. Предупреждения ограничивали знания, соотнося его изначально в конкретные формы. И хоть для большинства глупцов кажется, что чем больше возможностей допускается, тем лучше, Люциус научился простому — что количество просто, а качество сложно, и сложные ситуации требуют качественных подходов. Чистое созерцание — практика, сродни мистической, и хоть колдуны обычно не прибегают к такому бездействию, сложно переоценить пользу такого подходя. Ачучучвен — дитя племенной яйцекладки в болотах Чернотопья смог заслужить свою славу исключительно своими умениями, разумеется, что никаких связей в Скайриме у него не было, как и опыта жизни в среде цивилизации. И Люциус знал, что опускаться до методов существ полудиких — это стыдно лишь для напыщенных академиков. Он очистил разум и просто смотрел. И во взгляде обращал внимание на всё, что происходило вокруг. И это быстро дало свои плоды. Базальт шпиля был повреждён, но от ветра, а не потому, что по нему взбирались — это видно по форе сколов. Значит сверху не могло быть никакого люка. Зато, первое мнение, что в шпиле не было окон и дверей также оказалось ошибочны. Сверху, чуть ниже узкой верхушки шпиля, он заметил искривления в форме полированного базальта. Из-за глянцевой структуры породы эти малые изменения попросту ускользали из внимания, но они существовали не просто так. Они скрывали собой маленькие окошки, которые явно пропускали солнечные лучи внутрь, но не позволяли как либо подсмотреть, чем маг занимается внутри — хитрый трюк, но не магический. Вполне возможно было пролезть через такое окошко. Ну и наконец — Люциус осмотрел пасть слоада и убедился, что это скважина. Зубы, которыми была усыпана трубчатая пасть — не статические каменные наросты, а маленькие механизмы, опять же физические, не магические. Они находились в небольших отверстиях и могли высовываться вперёд и назад. Очевидно, если сунуть руку внутрь, зубы должны высунуться и вонзиться в руку. К тому же, в каждом таком зубе было ещё одно маленькое отверстие на кончике, будто зубы всасывали что-то. Почти наверняка, внутрь нужно было сунуть руку, чтобы активировать ловушку-механизм и таким образом открыть дверь. Скорее всего, это была крайняя черта защиты шпиля, а значит магу было от чего защищаться. И хоть куда эффективнее было использовать стену без каких либо способов её открыть извне, скорее всего маг находился внутри, об этом уже символизировали следы, которые вели к дверям, но не от дверей. Это отпечатки обуви на низко каблуке с узки и твёрдым носком, примерно 42-го размера. Впрочем, выводы из полученной информации Гюнтер мог сделать лишь самые очевидные, но не более. Ах если бы тут был Ачучвен.
-
Подробный, крутой пост с массой мелочей. Состоятельно и атмосферно.
|
Монах хотел упомянуть, чтобы все благодарили Господа, но при виде всего того кровавого месива у других могли возникнуть сомнения по поводу Бога. Умный монах знает, что большинство людей — овцы заблудшие, ибо идут за пастушьим посохом и блеют каждый раз, когда им что-то нужно, и лишь немногие сами прокладывают свою путь, пользуясь доброй душой и чистым разумом. Заблудших овец нужно беречь так, как и оберегают овец, если не получается переубедить их не быть овцами. А Яков был обычным монахом, и не имел ни репутации, ни внутренней силы, ни чистой души, чтобы наставлять других, поэтому он принялся оберегать; поэтому он умолчал про Господа. — Яко есть тут раненные или тревожные, пусть идут в путь в Верхнест, я буду ждать на тропе и постараюсь помочь каждому чем смогу. — Сказал твёрдо и уверенно — для нравственности нужно быть таковым, чтобы люди не сомневались и не стеснялись. А потом направился за спасёнными к окраине деревни и выслушал обеих. Плачивый размягчился в сердце, когда Торин начал говорить мягко и улыбчиво, а легенда про золотое озеро погрузила монаха в думы. Он решил промолчать, чтобы пострадавшие не напрягались в размышлениях и согласился послушаться совета девушки и найти того деда. Но в этот момент явился Баффун и Адриан. Слова первого уже во второй раз не ранили Якова и он остался неизменным в своём серьёзном лице. Теперь он понял — убежать от прошлого невозможно. — Что же, бес, уже много времени причиняешь ты мне неудобства, но благодарен я, что напоминаешь мне о грехе, содеянном мной. — Он говорил простым, бытовым языком, потому что не пытался ни оправдываться, ни прятать свою речь за умной схоластической проповедью. Он посмотрел на Адриана, потом на остальных. — Этот бес призван из Пекла в мир, чтобы мучить мена за грехи, которые я совершил, среди которых выделяется один, из-за которого сам Дьявол обратил на меня свой взор и уготовал мне тёплое место Там. Ну же, бес, скажи им, что я сделал. Я не боюсь ни тебя, ни твоего господина, ни своего греха. А ещё я убил рыцаря в латах, что также явился мне после своей смерти в облике нежити. — Он взглянул на Ланзо и до сих пор не чувствовал ничего — внутри его вдруг оказалась блаженная пустота. — Я не помню ни его настоящего имени, ни момента, когда мой меч проткнул его. А кроме него я убивал десятки людей. — Он не упоминал ни войну, ни то условие, что почти все убийства он убивал потому, что так нужно было. Яков не хотел как либо искажать истинную суть своих слов. — Ежели есть что сказать кому — говорите сейчас, а ты, бес, не соблазнишь сердце моё своими уловками и хитростями, ибо «ни хытру, ни пытьцу ни горазду Суда Божиа не минути!».
-
Признавать свои ошибки сложно, еще сложнее исправиться.
|
-
Заставить мертвую утку надеть поводок? Или заставить опарышей накинуть на неё удила?
|
-
Именно такого принципа стараюсь придерживаться. Да, есть определённый якорь удержания персонажей игроков вместе, есть некоторая общая цель. Однако всё остальное взаимодействие с миром и в мире остаётся на выбор игроков: куда идти, идти ли вообще, драться или не драться и тд. Потому даже не расписываю подготовки к боям и прочее - не имею представления точного "Что же они удумают в следующий раз". И это прекрасно. И У-Вэй прекрасен.
|
|
-
МММ, травушки-муравушки. МММ, мята.
|
Все проснулись почти одновременно. Первым выглянула Жюли. Она подтянула к себе массивную бадью из-под кровати. Такие использовались как дешёвые ночные горшки, и из-за особенностей древесины — запах мочи и экскрементов пропитал щели постепенной гниющего дерева. Но если махнуть такой бадьёй кому-то по голове — можно и убить. Если сил хватит. Но Жюли не спешила пускать в ход то, что не было её сильной стороной. Она приоткрыла немножко дверь и увидела тускло осветлённые антресоли. Возле спуска на нижний уровень, где располагались жилые комнаты находилось трое людей. Из-за того, что ширина антресолей была примерно с два метра, и с противоположной от комнат стороны отделяла пропасть на нижний уровень невысокими перилами, этим людям приходилось находиться крайне близко друг к другу.
— Боги, как я дожил до этого... убери эту бадью... — начал ныть старик с уже въевшимся в голову невыспавшейся бретонки монотонным и слегка безобразным в чистоте произношения голосом. Ей не составило труда подавить голос. Она сумела за несколько свободных секунд увидеть, что одежды этих людей были явно не из дешёвых. Голосливая женщина была одета в длинную фиолетовую тунику с прикреплённой изумрудной юбкой, а также белой подюбкой, заметной лишь у подола, и спереди. Туника и юбка были изящно украшены золотой нитью в витиеватых узорах. На руке красовался огромных размеров перстень с блестящим чёрным камнем. Опалом, как определила Жюли. Рядом с ней находился пристарелый мужчина. А может и не пристарелый, а просто лишённый большей части волос, лишь на затылке и висках росли неаккуратные копны светло-русых прядей. Лицо оного было покрыто несколькадневной щетиной, зато наряд его — сама Дибелла позавидует: Синяя рубаха с огромным воздушным рукавом и металлическими серебристыми манжетами и шерстяным воротом. Синий цвет был настолько насыщенным, что, казалось, именно таким должно быть всё синее. Он носил красные бархатные штаны-шальвары, очень широкие в бёдрах, но постепенно сужающиеся к голени, где они превращались в обтягивающие, вплоть до щиколоток. Обутый мужчина был в остроносые чёрные туфли, также шитые золотом. Под рукой — шляпа из коловианского меха; классическая светло-коричневая, от которой одинаково жарко что в Эльсвейрской пустыне, что в северных регионах Скайрима. Но главным элементом был толстый шерстяной плащ без рукавов. Он имел широкий ворот из меха какого-то животного, похожего на местную снежную лису. У подола был такой же белоснежный мех. А сама ярко-фиолетовая шерсть была наполнена целым садом разноцветных цветов, которые плелись по этой шерсти настолько гармонично, что выглядели как отдельное произведение искусство — одно из тех, которое может привлечь внимание даже совершенно не смыслящих в искусстве. Третий был больше всех. Имперец. С ровной осанкой. Военный. В белой рубахе и тонком кожаном жилете с лямками на груди. Чёрные кожаные обтягивающие штаны и высокие сапоги на каблуке. При боку — ножны с гардой имперской работы. Очевидно — обычный солдатский длинный меч из железа. На поясе была ещё одна поясная сумка, но Жюли не знала, что может быть внутри. Эти трое, помимо своего изящного вида, также отличались изящными движениями, присущими либо офицерам, как в случае с небритым громилой, так и просто аристократам Скайрима. Жюли тотчас удивилась, что импреский офицер находился в замке отпетого норда. Она уж было подумала, что на замок напали, пока они спали и эта мысль на уставшую от бессонницы голову мучила её ещё долго. Троица по прежнему заливала дверь, которая ночью оказалась закрытой, ударами и громкими словечками. Никогда ещё чистые рты аристократии не выпускали ту грязь, которую услышала Жюли и остальные. Женщина буквально наваливалась на дверь, и колотила её кулаками, не щадя саму себя. И в этом угадывалось какое-то помешательство, а может и безумие. У всех троих. Когда мужчинам удавалось, они тоже наваливались на дверь. Жюли поняла, что дверь не выдержала бы такого натиска, если её не укреплять дополнительно. В этот момент в коридор вышел Люциус и Грета. У первого в руках был массивный металлический подсвечник, а учёная норд держала длинную швабру. С осаждённой двери впервые донёсся тонкий испуганный голосок, который будто бы принадлежал ребёнку.
— Не трожьте, пожалуйста! — Заскрипел кто-то в перерывах между бранью вельмож и те с новым напором начали наседать.
— Открой, и я тебя пальцем не трону. Только насажу на свой клинок, сукин ты сын, вонючий мерзавец! — Первый влетел тот громила-офицер. Пристарелый мужчина в вычурном костюме заметил ещё двух свидетелей их ссоры и два резких, предупреждающих по звериному шага к ним. Ткнул в них пальцем и с злобным, раскрашенным глубокими морщинами лицом сказал:
— Эй вы, ублюдки. Валите обратно в свои комнаты и заприте их хорошенько, чтобы я немного повеселился, прежде чем каждому все кости переломаю! — Его голова дрожала от злости, а лицо наполнилось агрессивными красками, возможно более насыщёнными чем маки и тюльпаны на его плаще.
Друстатор вышел в этот момент. Он как раз спрятал в ножны свой дополнительный меч, и с основным резко вышел в коридор. Мгновенье замешательства дезориентировали, но он быстро отличил своих знакомых, с которыми он добрался к замку, а также троицу агрессивных людей, уже полностью обративших внимание на появившихся гостей.
— И что ты собираешься делать со своим мечом, жалкий урод? Ты — сын самой грязной шлюхи в Коловии, или в каком дерьме там шлялась твоя мамаша, когда родила тебя?! — Влетел имперец офицер и ловко вынул свой меч. Грета заметила в этом движении что-то странное. Она быстро поняла, что такое поведение невозможно без серьёзных причин. А когда офицер доставал меч, то его всего вздрагивало от бурных эмоций. Обычно, даже в случае подобных встрясок, офицеры, если они хоть немного времени отводили тренировкам, подавляли любые проявления страха и робости и не дрожали как маленькие дети, доведённые до истерики какой-нибудь мелочью. Точнее, странно было то, что офицер был доведён до подобного состояния. Это казалось абсурдом, чем-то сказочным. Особенно в сочетании с ещё двумя вельможами с идентичным состоянием. Люциус, разбирающийся в том, как проявляются негативные эмоции, мог бы подтвердить догадки Греты в том, что причины должны быть просто колоссальные, чтобы кто-то находился в таком состоянии. Кажется, троица была агрессивна не только в словах. Оружие было только у офицера, и он смело сделал парочку угрожающих шагов вперёд — навстречу Люциусу, который находился ближе всего. Но остальные также не собирались стоять в стороне, и даже клинок Друстатора не убедил их в том, что поднимать кулаки — плохая идея.
-
Подробные, атмосферные посты. Вкусно.
|
-
+за аутентичную средневековую речь само собой)
|
|
-
Ура, наконец-то могу поделиться плюсиком. Хороший пост и помогает погрузиться в жизнь Ваай)))
|
|
-
Друстатор знал, что в Винтерхолде живут те самые нордки, что не смотря на холодный климат, имеют горячую кровь. Но не их кровь интересовала имперца.Ай хорошие обороты!
|
-
Чувствуется внимание к сеттингу.
|
-
Также, Люциус получает абакус. Это счетоводческий инструмент имеет крайне широкое предназначение: от банальной арифметики, до сложных вычислений. Для тех, кто не разбирается — доска с колёсиками. Спасибо поржал XD
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Могу ли я спросить? Какая структура Вашего хребта? Он один? От Вашей верхней части, до хвоста? Просто, если так, то что делает его таким прочным в этом месте?Это пять... :):):)
|
-
Мне его даже жалко стало...
|
-
он вышел к почти голым скалам, где земля уже твёрдая, сухая, и узкие серпантины усыпаны редкими лишайниками и влажными камнями, также опасными для неосторожных и хрупких ног.атмосферненько
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В маленьком сердце полурослика сострадания больше, чем в десятке людей и эльфов.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Оружие опустил полностью, чтобы не пугать эльфийку, но держался на расстоянии от неё. Отошёл назад, чтобы видеть также своих друзей и большую часть окружения для манёвров. На всякий случай. И пост хороший, и действия грамотные. Красота!
-
Нифель не терпит спешку — он знал точно. Да и в целом прекрасный последовательный отыгрыш, респект.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Нет ничего постыдного в том, чтобы использовать все средства для спасения, Солльхинн-младшая. Ах, если бы еще альвы так думали!
|
-
С такими успехами деревня вымрет скоро.Литерали – любой дед в любой деревне в любые времена
|
-
Хорошее высказывание. И отменный щелчок мне по носу.
|
-
большие кубические валуны и скатывал их
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Классно ввернул теорию климатического детерминизма Монтескье)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Ричард говорил чистую правду. Альбер полностью разделял его отношение, но также понимал, что в этой ситуации нужно быть очень аккуратным. Нельзя было выходить на улицу — их от людных улиц разделяла широкая скоростная магистраль и путь через мост, по которому в такое время никто и не ходит. Физик подумал, что надо было всё-таки взять автомобиль, но теперь времени жалеть не было. Что-то грядёт, а значит пора взять себя в руки. — Ричи, помнишь ты спрашивал за «Новую Атлантиду» Бэкона? Ну, которую назвал первой научной фантастикой? Ты не поверишь, после той ночи с Жао я увидел среди её книг перевод на китайский. Пока у нас с ней хорошие отношения, я могу взять её для тебя, а ты уже сделаешь копию на английский в городской библиотеке. — Начал Альбер по прежнему громко и беззаботно. Он был хорошим актёром, стоило ему всерьёз захотеть этого. Даже лицо сделал совершенно естественным, хоть и ладонями подпирал не подбородок, а упирался в грудь, поближе к своему пистолету.
*** — Душно сегодня у вас под куполом, не находите Елена? — Д-да, душновато. — Елене была красивой для своего возраста женщиной. Лицо у неё было маленькое, напоминало овал, полностью покрытое морщинами: особенно глубокие морщины были у внешних уголков глаз — она часто смеялась... обычно; зато на лбу красовалась всего одна — ровненькая горизонтальная линия. Этот внешний вид выдавал в ней удивительного человека: добродушного и мудрого, беззаботного. До сих пор Елена пудрилась и красила губы, а цвет покрашенных волос, сложенных в большую «бабетту» и вовсе выдавал с потрохами в ней существо до сих пор застрявшее в тех самых лучших временах. Она была женщиной в теле, но в хорошем смысле, потому что большие формы не мешали ей двигаться, наоборот, придавали каждому её движению какую-то странную энергию. Точнее, так было раньше. Сейчас она стояла прямо возле стойки, длинными ногтями царапала лакированную тёмно-красную доску возле кассового аппарата, а её челюсть начала вздрагивать, а подбородок покрылся паутиной складок — такой «барельеф» появляется в моменты, когда человек сдерживается, чтобы не заплакать. Она сдерживалась очень хорошо. — Да, сейчас налью. Да... Эбигейл.— Ответила и полезла за бутылочкой виски местного производства. Поставила бутылку на стол — припечатала слишком громко. Когда наливала — не поднимала бутылку, но наклонила её к краю — это из-за дрожи. А когда наполнила стакан, то встретилась с взглядом Эрика. Это был слишком проницательный взгляд, чтобы вот так просто освободиться от него. Она приняла закрытую позу: сжала губы, а значит и челюсть, сжала ноздри и поднесла руки к груди, но не находя там комфортного для них места — положила их мягко на край стойки, подальше от Эрика. — Извините, я не верю в это... — после предложения шведа она наоборот отшагнула от стойки и опустила руки. Все жесты говорили о том, что женщина держалась на расстоянии, и причиной тому был страх. А ещё она делала незаметные (как ей казалось) взгляды вбок, будто смотрела себе за спину, на дверь в кухню. Она не давала знаки посетителям, прикладывала все усилия, чтобы вести себя естественно... главная слабость человека, он так и не научился, что естественное поведение не требует усилий. С дальнего конца поднялась та парочка. Молодой светловолосый мужчина с лёгкой щетиной и красивая шатенка в бирюзовой кожаной юбке чуть выше колен и с тёмно-серой водолазкой щебетали друг с другом по пути к стойке. Их разговоры невозможно было не услышать. — Оплатишь, дорогая? Я выведу автомобиль на обочину. Спасибо вам за ужин, и извините, что так поздно. — У него был приятный голос. Он не чувствовал того, что чувствовала троица, для которой не впервой встречаться с опасностью. Елена улыбнулась ему. — Не за что. — Ответила также громко, эта сценка помогла ей немного развеяться. Мужчина вышел на улицу и направился в сторону от заведения, где в метрах двадцати стояла небольшая стоянка. Девушка взглянула на Эрика и широко улыбнулась ему, будто спрашивая безмолвно, может ли она оплатить заказ.
-
Я пока не могу ставить плюсы, но ты просто безупречно выписываешь состояние человека. Отдельный плюс за паутину складок на подбородке – очень живая деталь.
|
-
Карта хороша. Вообще нравится как ты оформляешь модули.
|
— Убирался? Кто? — Голос Жао стал выше. Он становился выше, когда она волновалась. — Чушь! Пыль же появляется там, где грязно. А грязно может быть там, где есть живые существа — тут никого нет, потому и чисто. — Сделала убедительное умозаключение, но всё равно выдохнула тяжело и томно. Звуки Акиры более того настораживали, хоть она и понимала, что это он, а не кто-то другой. Его слова усугубляли положение. — А, хозяина? О, великий несуществующий хозяин этих мест... — начала она говорить наиграно (но на самом деле надеясь, что это сработает) и поднималась по ступенькам. Они были неестественно высокие, либо ноги девушки подкашивались и отказывались идти вперёд. Но она всё же оказалась на последней, подождала других и посветила впереди себя. — Э-э-это что? — Вскрикнула негромко. Во свету показалась затенённая местным газом почерневшая нога с зелёными браслетами на ней. Фонарь Пуя осветил пространство и выше. Это был мертвец. Огромное, высушенное чудище сидело на троне из зелёной яшмы — это было понятно по градиентным прожилкам породы. В трон были инкрустированы драгоценные камни — два больших рубина и по два сапфира поменьше под ними. Но это все меркло под тем, кто сидел на троне. Чёрный труп был, казалось, до двух метров при жизни, без учёта всыхания. Худой, но в то же время не выглядящий слабо и хрупко. Сама почерневшая кожа сохранилась очень хорошо — она идеально обволакивала кости, а сама на свету отражала частично цвет, что говорило о какой-то смазке. На теле был длинный шёлковый плащ красно-жёлтого цвета, с широкими рукавами, какие носили конфуцианские чиновники при дворе императоров, хотя и более роскошный по мерке самих последователей Кун Фу Цзы. Плащ был расстегнут, от чего виден был длинное ожерелье из чёрных глянцевых бусин и амулетом в виде пятипетлевого знака бесконечности на металлическом основании. Труп сидел в царской позе: ноги расставил на ширине плеч, левая рука была возле пупка, с открытой ладонью, развёрнутой внутренней частью к лицу; правая рука была согнута в локте, а ладонь находилась возле лица, мизинец и безымяный палец были полностью согнуты, средняя фаланга была согнута лишь в верхнем отделении, а указательный был полностью раскрыт, как и большой палец. Рассматривая амулет, Акира сразу же вспомнил знак «ву-вуцьён (五无穷)», который использовался в даоской школе Улюпай, только этот имел пятую (или первую, в зависимости от подхода) петлю внизу, а не сверху, как в школе Улюпай. Но это тело не могло быть повязано со школой Улюпай. Впрочем, Акира знал, что даосизм в изначальном виде предшествовал его первого философского осмыслителя — Лао Цзы и существовал как часть всеобщей китайской культуры, в том числе и в народе дунху. Были, конечно, противоречивые моменты, как например то, что в то время отсутствовало искусство обработки драгоценных камней (но некоторые народы китая славились как искусные резчики по слоновой кости и золоту), и никто в то время не изготавливал шёлк, но их можно было списать на то, что это была полностью закрытая система. Это тело вызывало ужас. Казалось, что чёрная грудь медленно надувается, как при дыхании, только это никак невозможно было отследить без инструментов. У него были закрыты глаза, и из-за этого была уверенность, что за веками были настоящие, живые глаза. И всё это усиливалось маленькой, но весьма странной деталью — одежды «сидели» на трупе слишком хорошо, и сами выглядели слишком хорошо.
|
-
Атмосферная дыра получилась, аж обдало спёртостью и потом)
|
-
Нестандартный ход. Но у этого персонажа все нестандартно, начиная с самого листа персонажа с росписью молитв ))
|
Полдень. Кажется, в Таталии наступило лето, но погодка тут не сильно изменилось. Только Солнце достигает зенита, как, кажется, болота начинают вскипать, а верхушки лиственных деревьев: ив, берёз, гнольих дубов, гигантских ясеней и сотен видов пальм вот-вот загорятся. Вся живность прячется либо глубоко под воду, либо убегает в густые таталийские джунгли, где о солнце даже и не слышали. И стоит только попасть в это место, как то и дело по ушам бьёт недовольное пение птиц, стрекотание сверчков, цикад и змий, рулады лягушек и жаб у пруда, шипение ящериц и василисков и даже завывание диких горгон. Ночью же поднимается страшный холод, над водой вздымается густой туман и пар валит из рта. Эти места — одного огромное болото, место совершенно парадоксально: чрезвычайно опасное, сложное для жизни для всей фауны и флоры, и даже для разумных существ, но в то же время оно более других мест по всей Эрафии наполнено жизнью. Многие бракадийские учёные только потому и становятся всемирно знаменитыми, что находят в себе силы и смелость войти в недра необузданной природы, где куда не глянь — всё новое и невиданное ранее. Таталия наполнена сокровищами, которые могут как спасти миллионы жизней, так и мигом их погубить. Вот почему по всему западному побережью стоят эрафийские города, вот почему коренных дикарей не убивали, но превращали в рабов: им известен потенциал этих вонючих болот. Но эпоха рабства уходит в прошлое. С тех пор как Тарнум прошёлся с войском по болотам, тут может и не стало тише и спокойнее, но по крайней мере гноллы и ящеры получили право жить по всем правам, а тех, кто не хочет — отпустили обратно к родным племенам. И хотя в Таталии, на северо-западном побережье ещё остались города и форты, которые сохраняют верность Эрафии и её традициям, большинство же вернулось в своё привычное русло, как когда-то давно, в спокойные времена.
***
Полдень. Солнце накаляет воздух и он начинает искажаться, будто сгорает. Лучи отражаются от ранее величественного белого мрамора, которым заложены высокие эрафийские зубчатые стены и стройные обзорные башни. Между бойниц до сих пор видны мрачные тени, а на барбакане стоят баллисты и катапульты, и другое защитное вооружение. Но нет, теперь это не эрафийский город. Двухэтажные здания с каменным первым этажом и деревянной надстройкой превратились в химерное чудище, покрытое мхом и хворостом. Многие бывшие рабы ютятся огромными племенными семьями в таких зданиях: для них привычнее полые деревья и постоянная тень, но цивилизация манит. Поэтому, многие здания обклеены прочным слоем коры гнольих дубов, ко вторым этажам построены гнёзда-надстройки, похожи на ласточкины жилища, из гибкой ивовой лозы и деревянных подпорок. Все жилые здания начали расти ввысь и в стороны нессиметричными и выпуклыми формами из-за этих надстроек. Никаких широких ступенчатых лестниц — вместо них с высоких гнёзд спускаются сплетённые в канат лозы, по ним взбираются и дети и старики. Всё кажется хрупким и неустойчивым, но такова культура гноллов и ящеров — они обречены на непонимание со стороны других, цивилизационных народов. Вместо законов они привыкли к традициям — устоявшемуся образу жизни, из-за этого хрупкость — не хрупкость, а идеальная гармония, а неустойчивость — пример чрезвычайной аккуратности новых полноправных жителей Блэквотера. Впрочем, кроме них остались и прежние властители этого места — эрафийцы, но те, которых «суд чести» Тарнума признал прощёнными: фермеров и ремесленников и прочего люда простого. До сих пор они сохраняют статус Блэквотера как столицы самых породистых лошадей Таталии и самого вонючего сыра «горгон», а местная военная академия хоть и лишилась многих учителей и их выпускников, но остаётся местом знаний. Это огромный город, и тут есть всё. Замок же выглядит впечатляюще. Высокий донжон заметен с любого места в городе и даже за его пределами. Он окружён крепостной стеной и стройными: педантично ровными и гладкими башнями. Только теперь замок позеленел. Фанатичный любовник всего таталийского — лорд Гервульф построил на просторных балконах донжона и на плоской крыше впечатляющие сады: цветущие пальмы, ореховые деревья, виверн-трава и прочие цветастые кусты, кустарники и полукустарники. По стенам плетётся плющ, хмель и виноград — гроздья последнего отражают яркое солнце не хуже белого мрамора, а запах хмеля даёт сильный аромат по всему городу, хотя, даже он не способен перебить въевшийся в сам дух Таталии резкий запах гноллов — к нему тяжело привыкнуть.
***
Ворота замка поднялись и ящер возле огромной баллисты позволил наёмникам подойти к арочным дверям замка. Толпа существ пересекла богатый сад внутреннего двора и вошла внутрь. Их встретила звонкая музыка ящеров, они играли на костяных флейтах, били в барабаны и издавали вибрирующие звуки своими глотками. Музыканты образовали кольцо неподалёку от трона, а внутри кольца сражались два гнолла: у них были закрыты глаза повязками, а в руках были кистени с мешками , набитыми чем-то неизвестным. Сами гноллы были полностью голыми, их шерсть была матовой из-за слоя грязи и песка, но даже так можно было увидеть атлетичные и сильные тела, а также высокий рост бойцов. С другой стороны женщина-ящер с очень синими ушами, в племенной одежде завязывала косу человеческой женщине молодого возраста — совсем девочке. У неё были красивые рыжие волосы и большие глаза, пухлое личико с мягкими чертами и вместо одежды — шкура волка, которую она обвязала только вокруг живота и совершенно не прикрыла грудь. С той же стороны, возле опорных десятиметровых колонн, которые поддерживали потолок, стены были укрыты таталийскими трофеями: огромными щитами из дублёных шкур, с нарисованными гримасами, взгляд на которые мог вызвать ужас и трепет даже у самых далёких от всей этой племенной чепухи; целый арсенал копий, кистеней, боласов, бумерангов и луков; шкуры пятнистые, гигантские, все украшенные костями, перьями, с огромным черепом виверны у изголовья; на специальных платформах сидели высушенные мумии в царских позах: с широко расставленными ногами, правой рукой на колене, левой прижатой к сердцу, и в подобающих одеяниях — тех самых украшенных шкурах. Весь главный зал давал непередаваемое ощущение, будто здесь разрослись джунгли. Он был наполнен детьми, которые гонялись за ручными змиями и пытались оседлать василиска, притом маленькие пузатые гноллы резвились с ящерами и людьми, а среди них был даже маленький гоблин и шестирукая нага лежала в объятиях полногрудой старушки-бракадийки. Зал был наполнен живыми водоёмами, которые водопадами заливали большие бассейны с грязной водой. Горшками с растениями и самыми разнообразными запахами, которые ощущались только отдалённо из-за вони гноллов. Сам трон — огромная деревянная конструкция из множества скреплённых тонких изогнутых стволов деревьев, украшенная мшистым одеялом и костяными изделиями. Возле него стояло ещё два трона, но уже поменьше. Они находились на каменной платформе. Только там никого не было, если не считать за кого-то маленькую баллисту с медным лицом льва с раскрытым ртом, откуда торчал наконечник стрелы. Охранник — человек с длинным копьём поклонился гостям и указал в сторону тех музыкантов. — Лорд Гервульф отдыхает, если вы пришли за объявлением, обратитесь тарр Верне, она внесёт вас в список. — Он указал рукой на женщину-ящера, которая заплетала косу девочке. — Только прошу, не касайтесь собственного оружия и ни к кому не прикасайтесь без разрешения. — Промямлил флегматично и сразу же выпрямился и отвернулся, оставив героев самих. — Так и сделаем. Спасибо. — Вдруг раздался громогласный бас среди всех прибывших. Его обладатель — огромный огр с посохом в руках. Но после слов стражника он положил своё уродливое орудие, с ценным, большим и ярким изумрудом у входа в замок возле стражника. Он был почти голый, не считая набедренной повязки и чрезвычайно дорого выглядящих, чрезвычайно ГЛУПО выглядящих на огромной ноге чёрных туфлей, шитых золотом. Огр имел необъятные формы тела и уродливое лицо. Нельзя было не заметить высокий и выпуклый лоб, и такие же глаза. Он вышел стремительно вперёд и ещё трое следовали за ним: женщина гарпия, богато украшенная разнообразными украшениями, с красивейшим лицом и длинными и чёрными курчавыми волосами; женщина орк, закованная в металл и с длинной глефой (она тоже оставила оружие у входа); и худощавый гог с тряпками, висящими на поясе. Последний шёл прыжками, как ребёнок, громко смеялся, как гнолл и хлопал себя по бёдрах с восторженным взглядом. Четвёрка направилась к тарр Верне и они начали общаться. Ящер отошла к трону, где раскрыла книгу на столике и начала что-то записывать. Было понятно, что желающих спасти это место много. Хотя, как казалось, о самом проклятии никто и не вспоминал.
-
И тебя с началом. Хорошо пишешь.
|
-
Добрые котики, невыспавшаяся богиня и злой дядька. Пост хорош буквально всем. Но меня почему-то больше всего тронула айва.
|
Рассвет наступил совсем недавно и холод не успел осесть в земле и смениться тёплым и влажным восточным воздухом, характерным для провинции Симоса. Зато, воздух уже успел пропитаться отчётливым рыбным запахом и юная Куно поняла, что почти дошла до деревни. Спуск по опасным уступам и скользким мшистым склонам более не был опасным для той, кто всё своё детство преодолевала «Медвежью вершину» — гору Кумотори, и хоть ранее она была в окружении свиты, сейчас, даже глубокой ночью, ей удалось сойти в месту, где более не было опасных участков. Ноги задубенели, ладони также стали подобными на камень. Девушка попыталась сложить вместе большой палец и мизинец и сделала это с большим трудом. Даже поздней весной вечера были до жути холодными, и единственное, что могло согревать бегущего самурая — горячее сердце. К счастью, дочь Куно... бывшая дочь Куно имела горячее сердце и сильное тело. И хоть голова побаливала от резкого изменения высоты, она смогла дожить до рассвета. Солнце вознеслось далеко на востоке. Огромный, насыщенный шар огня лучами рассеял тепло над кронами сизых сосонок и гигантских елей. Воздух начал накалятся, на низких полукустарничках появилась прозрачная роса и вдалеке, за спиной у девушки пронёсся щебет малиновок — огнегрудых комочков с восхитительным и бархатным голосом. Растаяли конечности и на щеках беглеца появился румянец — предательски подчёркивающий естественную красоту Куно. Через два часа девушка заметила копны дымки — хороший знак. Она ускорилась уже по склону. Быстрым шагом прочёсывала поля белого клевера и свежепахнущей лаванды, а также горечавки, мяты и растения, названного местными медвежьими хвостиками, оно единственное имело насыщенно красный цвет, напоминало маки, но были меньшие, с цветками, растущими вдоль всего ствола. Сама деревня только-только просыпалась. И когда самурай спустилась на тропу, которая вела на запад, к основной торговой дороге, то заметила первых женщин, что собирались за сезонными травами. Они были худощавы, невысоки и даже издали казались смуглыми, какой была и Куно. Но носили они более простые белые или светло-серые кимоно по колена. Из цветных был пояс оби — длинный, всегда красиво завязанный разнообразными бантами. У одной из женщин он имел яркий цветастый узор, у остальных же имел однородный красный, синий, зелёный или оранжевый цвет. Под кимоно они носили штаны — совершенно безвкусные, но практичные и свободные. А также обычные плетёные из соломы сандалии. Также Куно заметила блеск их волос, самой ей никогда не разрешалось лакировать волосы в деревне, она носила заплетённые в косу волосы и большую соломенную шляпу, а лицо натирала белилами из рисовой муки, но точно могла сказать, что немногих девушек привлекала необъятная голова из-за зачёсанных с помощью липкого геля волос в разнообразные формы. В деревне было мирно. Сложно было назвать причину, но ото всего в Хигасититибу веяло добротой и теплом. Деревня расположилась на склоне горы с одной стороны и на береге реки Эдогава с другой. Все здания будто хаотично разбросали, рассыпали как жменю рисовых зерён по полу. С дороги на запад можно было увидеть высокую кладовую — кубическую постройку из некрашеных досок на деревянных шестах, там хранили рис и ячмень. Кладовая была центром деревни, общественным местом. А вокруг выходили местные, чтобы на разложенных циновках и ковриках продавать свои изделия. Ещё из детства Куно вспомнила как с мамой купила у местного мастера резную деревянную лошадку — очень красивую, как и подобает дочери самурая. Однако, сейчас площадь вокруг кладовой пустовала, только детишки бегали и играли в беззаботные забавы, да местные птицы, свиньи и бараны сновали туда-сюда, готовые подняться на эдемские поля. Здания местные были просты и красивы в одно и то же время. Деревянные павильоны всегда обставлялись галереями и укрывались крышей из хвороста, покрытого смолой, либо из остатков риса и ячменной травы. Здания казались хрупкими, неровными, хаотичными. Опорные шесты часто имели естественные сучки и вмятины, но никто не срезал их, а использовал как часть здания, например как вешалки для плаща или конической шляпы. Никто не обгораживался забором, как это обычно бывает на окраинах городов и обилие деревьев, целых фруктовых садов, а также кустов и травянистых полей позволяли уму и душе расслабиться, какой бы сильной не была тревога. За это время, пока Нино осматривала деревню, женщины поднялись на дорогу и все склонили перед нею голову. — Добрый день, господин. — Все как разом, звонкими голосами прощебетали женщины с корзинами на предплечьях. — Вы прибыли к фестивалю? Он будет через три дня. — Сказала одна из них. Нино вспомнила эту женщину. Вспомнила из-за огромной родинки в левой части лба. И с удивлением заметила про себя, что никто не узнал в ней дочь господина Куно, которому и принадлежала деревня.
-
Очень красиво и атмосферно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
эх, нужно будет в деревеньку сьездить
-
-
Круто вспомнил идеи классика общественной мысли полуросликов, мастера Тома Хоббса, создателя трактата "Великан")))
|
Путь. Совсем недавно Карлик вернулся с вылазки в горы далеко на западе. Но когда ему пришлось идти одному, по собственному желанию — ноги уставали быстрее и сердце беспощадно кололо, будто изнывало от тяжёлого принятого решения. Но характерник принял его ещё давно и ни дня не проводил без напоминаний самому себе, что он сделает это. Кто же мог подумать, что такая долгая подготовка к шагу настолько серьёзному — всё ещё сильное, чрезвычайно болезненное испытание. Но он шёл, и чтобы не думать об этом, чтобы не взывать в душе к болезненным думам, Карлик всматривался в верхушки елей и в цвет горечавки возле лесничей тропки. Это помогало отвлечься. К тому же, как это обычно бывало, когда сердце его горевало, полностью лысый, от того не менее подавленный Ликург понуро опустил голову на груди и начал гортанно напевать песню: — Вишнё-ёвы-ый садо-ок, под солнышком цветё-ёт. Ю-юный волчо-онок, от гибели идё-ёт.
Рула-ады-ы лягу-ушек, напевы у пруда-а. По пятам у волчо-онка-а, смерть идёт всегда-а... — Песня была медленная, но с звонкими напевами не смотря на дрожащий и тихий глубинный голос. От неё сжимало в горле и сердце начинало биться сильнее. И в теле чувствовала непонятная слабость. Но стоило закончить её, как грусть исчезала также быстро. Он заметил цветущую дикую яблоню среди небольшой рощицы и понял, что ещё жив. Это было величайшим даром, и Ликург находил в нём такую же величайшую радость для себя.
***
Вскоре, он вышел из густого леса в редколесье. Уставший, но не голодный, переисполненный тяжёлой грустью в голове, но лёгким сердцем, он увидел на горизонте дымку от зданий. Это было небольшое поселение. Увидел огромные земли, засеянные золотистой пшеницей и какую-то фигуру между ними. Фигура стояла далеко, но на фоне колосьев казалась неестественно большой. Хотя, это был первое разумное существо за все полторы недели, которые он двигался к неизвестно чему. Его сердце забилось ещё сильнее, но уже по другой причине. «А вдруг там мои родители?» — пронеслось лёгкой дымкой вдоль его сердца и характерник приложил к сердцу ладонь, чтобы почувствовать это внезапное волнение. В миг, для него исчез и тот странный человек в поле, но вот появившиеся два человека на дороге не ускользнули от уставшего взгляда. Он был рад чрезвычайно сильно, что заметил наконец людей. Даже не смотря на их внешний вид — улыбнулся и приклонил голову. — Добрый день и вам, храни вас Бог. — Вёл себя покорно, отвержено, будто принижался возле них. Но на деле совершал это из уважения, из желания найти друзей, а не врагов. — Мой путь неясен даже мне, иду куда укажут ноги. — Почти пропел, но уже не хриплым, а звонким, полным силы голосом. В ответ на насмешку улыбнулся ещё сильнее. Понимал, что намерения у них не самые лучшие, но надеялся, что ни к чему плохому это не приведёт. Выслушал второго и снова кивнул. — Признаться, не слышал. Но если платная, то я с радостью заплачу. Скажите только, будьте добры, как вас зовут и что это за удивительное место? Я же Ликург по прозвищу Карлик. — Он протянул к каждому две ладони, чтобы одну пожать, а второй прикрыть пожатие сверху, как было принято у них в крепости. Оружие не прятал, но и не щеголял им в надежде напугать или спровоцировать.
-
Дюже тоскливо пишешь) Читаю и проникаюсь всей тяжестью и смутной тоской жизни одинокого характерника. Ну и это, приятной игры что ли?
|
Олег педантично вычеркнул последние слова в своём гроссбухе, закинул ленточную закладку на текущую страницу, подождал с минуту и закрыл толстый том. С пера снял наконечник и вытер остатки чернил на специально подготовленный кусочек ткани. Сложил в специальную формочку и закрыл набор для писания. Также накрутил крышечку от чернильницы и поднялся. Стул тяжело заскрипел, но ещё сильнее заскрипели кости казначея. Он зевнул и открыл дверь на среднюю палубу. Встретил там Алана — корабельного мастера, а также своего помощника Браги. Узнал, что за суета в такой прекрасный день и после краткой сводки решил, что пора бы и самому отведать эту семейку. Думал, правда, что капитан снова нашёл повод, чтобы побегать за юбками, но серьёзный вид Алана сделал серьёзным и его. Только тот, кто умеет чувствовать сердца людей, способен настолько хорошо чувствовать корабль — уссурец знал это и доверился настороженному и беспокойному виду Кита.
***
Олег не любил ждать, а путь по реке был долгим и скучным. Вот он и пытался развлечь себя историями из прошлого, фантазиями из будущего, лишь бы избежать скучного настоящего. А когда этот путь был преодолён — первый спрыгнул на берег. — Что-то не так, Алан. — Ещё тогда сказал. Чувствовал, что воздух тяжёлый, а оружие его стало горячее. — Что же кэп натворил на этот раз. —Пробормотал уже себе под нос и ускорился.
***
На подходе к поместью прогремело что-то и теперь казначей не сомневался — случилось недоброе. Он взглянул на Алана и кивнул, а после начал бежать. Даже не помнил весь тот путь до главных ворот, но когда оказался там, его встретил тихое, пустое, будто мёртвое поместье. Не выдержал и достал шпагу. Выставил её острием перед собой. Достал лампу и передал её товарищу, чтобы тот зажёг, а сам ступал уже осторожнее. Внутри воняло спёкшейся кровью, или же обычной кровью —Олег никогда не чувствовал запаха настолько ужасного. Но это не могло сравниться с тем ужасом, который он ощутил, и который увидел, когда вошёл в первую спальню. — О... — Только и нашёл в своём скудном словаре. Широкой рукой перекрыл нос и рот и в ужасе попятился назад. Взглянул на Алана и лишь тогда нашёл силы на слова. — Они мертвы. Где Рамиро? Где Цезарь? — Он волновался за них. Безусловно. Но не только потому, что они могли быть убиты или нуждались в помощи, но и потому, что они наверняка знали, что тут случилось. А он хотел знать правду, потому что богатая фантазия уже заставляла его голову разбухать в болезненных импульсах. Он вошёл в другую комнату, третью, четвёртую. Открывал двери толчками, потому что надеялся увидеть хоть одного живого человека. Но живых не было. — Алан, ты что-то знаешь об этом? Дай мне письмо. Может там есть какие-то подсказки? Попробую расшифровать. — Дрожащими пальцами он схватил клочок бумажки и подставил его под лампу. Глаза бегали по листу но первые несколько минут он не видел букв и состоящих из них слов. Лишь когда волевым усилием заставил себя успокоиться — узрел. Написанное там было очень даже в стиле Рамиро. Но он был знаком с его стилем и смог понять, что тут плелись интриги, о которых Олег даже малейшего понятия не имел. «И с чего они вдруг ввязались во всё это?» — подумал, а потом добавил мысленно, что это ведь Рамиро, и уж тем более Цезарь, и ничего странного здесь нет. — Тут написано, что эти Санчесы, земля им пухом, не из Кастилии, а Авалона. Думаю, их в этом не обвинить уже. И вот, Цезаря мучили беспокойные сны. Это точно связано. Думаю, Ниэ смогла бы сказать наверняка, что тут произошло. Ага, вот! — Вчитался ещё в строку. — Они проводили какой-то ритуал. Значит это где-то поблизости. Попытаемся найти их?
|
Карета была действительно каретой, а не эвфемизмом на какую-то шаткую телегу. Из тёмных пород дерева, она напоминала шкатулку. Ту самую, где обычно прятали золотые украшения и драгоценные камни. Вот только слои полупрозрачной краски кое где начали обдираться. Узорчатые части корпуса, с заметным растительным сюжетом — оббились и превратились в неаккуратные сколы. Колёса были оббиты железными полосами, но те давно почернели, покрылись страшными наростами, окаменевшими кусками грязи. Некоторые спицы колёс треснули и сломались. А оглобли и вовсе были заменены на обычные, сельские — из дешёвого дерева, кривые и непокрашенные, зато куда более надёжные, чем хрупкая конструкция самой кареты. Зато лошадь была красива. Полностью белая, кроме морды. На ней, будто наружный череп, шерсть имела чёрный оттенок. Волосы на гриве были кое где чёрными, а кое где белыми, они были хорошо зачёсаны на бок, будто внутри лошади кровь текла не красная, и даже не голубая — а серебряная. Посадка у неё также была аристократической, длинные и стройные ноги двигались неспешно, но в то же время быстро. С полностью спокойным и флегматичным взглядом лошадь взглянула на Нару возле проулка, что вёл к дому Лемаша, а потом тихо фыркнула и глянула на кучера.
Это был совершенно полностью волосатый полурослик. Ещё один полурослик-кучер, которого встретил Нара. Только помоложе Грэтча, не смотря на косматую, окладистую бороду на пол лица. Она скрывала его щёки по самые скулы, усы, кажется, мешали ему дышать. Брови были не менее густые и длинные, а в уголках спускались под тяжестью вниз. Но его громадная голова была такой в первую очередь из-за волос на голове. Гигантская сфера из тёмно-русых волос физически никак не могла сложиться в аккуратную стопку. Полностью кучерявые, волосы полурослика закрывали маленькое окошки в карете, что была позади. И при всём при этом кучер носил довольно щегольской как на его вид костюм. Брюки с внутренним кроем имели клетчатый рисунок. Под ними виднелись белые носки, а на ногах туфли из зелёной кожи, с узором, что напоминал чешую змеи. Чтобы не терпеть жару, фрак кучер повесил на быльце кучерской лавочки, а сам сидел в белоснежной рубахе, напрочь пропитанной его потом. К тому же, он был огромен — как для полуросликов конечно. Выглядел сильным достаточно, чтобы поднять собственную лошадь. Был грозным и даже не смотря на комически огромную голову — опасным.
— Ты Нара? Садись, поехали. — Грубым, басовитым, приземистым, а также гортанным голосом он подозвал его, даже не спускаясь со своего места. По пути протянул ему кулак и готовился отправиться в путь. Лемашу лишь кивнул и получил кивок в ответ.
Когда Нара проходил мимо его повозки, он заметил, что под фраком полурослика лежали богато украшенные ножны с золотистым изголовьем. Значит он был при оружии.
— Спрячь оружие. В городе не вежливо его показывать. — Добавил и ударил поводьями с такой силой, что прозвучало это как удар хлыстом по плоти грешника. Животное бросилось вперёд, по велению хозяина развернулось, от чего карета накренилась в боку и по узкой улице он кинулся к центру города-гиганта.
Но уже вскоре Нара понял, что транспорт здесь — это больше проклятие, нежели радость. Вскоре их скорость сравнялась со скоростью пешеходов и других ездоков. Огромные толпы, подобно заболоченной реке, медленно и лениво двигались вперёд. И нужно было подстраиваться под этот ритм. Но Курчавый знал своё дело на отлично. Он вовремя сворачивал в достаточно широкие проулки, выбирал окольные, но в итоге более быстрые пути, и уже спустя три часа Нара оказался на Чёрном рынке.
Место это было действительно легендарным. Глаза болели от разнообразия шатров и навесов. Лавочники совершенно не соответствовали своему названию, ведь лавочки были лишь у самых скучных из них. Некоторые устроили свои лавки на гамаках, подвешенных над навесом лавочки пониже. Их товар свисал с верёвок самого гамака. Чаще всего это были копчёные продукты, либо же одежда, а реже — шкуры и прочий расходный материал. Были здесь и сложенные наспех закрытые конструкции. Сложенные из готовых стен и соломенной крыши — их собирали по окончанию времени торговли. Торговцы здесь сдавали места также быстро как и посетители совершали покупки. Местные законы обязывали обрывать торговую сделку, если время аренды места за день заканчивалось. Для этого тут существовали разнообразные наёмники — громилы, которые работали на местную гильдию-управителя Д.О.Г.О.В.О.Р. Нара уже успел услышать, что весь этот рынок, это «чёрное сердце Авериса» — одна огромная игра той загадочной гильдии. Будто рынок разделён на районы, которые содержат студенты из той гильдии, чтобы удачно сдать экзамен и получить звание повыше. Это всё удивляло и затрагивало важные вопросы, как например о том, насколько же большую власть могут иметь одни существа над другими. Сложно было представить, что над этим местом стояла всего кучка удачных студентиков, которые получают огромные деньги в свои карманы. Нара был не из таких. Ему пришлось взять участь в выживании на рынке. В поиске торговцев и в попытках услышать того, к кому он обращался. Его толкали и ему приходилось толкать остальных. При этом, далее несильных толчков дело никогда не заходило. Во всём хаосе просматривался грубый, неоттёсаный, но всё же порядок. Нара также познакомился и с местным менталитетом. Жадные до денег и такие умелые к болтовни торговцы играли не хуже своих хозяев, только в игры другого плана. Они заговаривали язык и пудрили мозги и заставляли посетителей покупать то, что они не собирались изначально покупать. У каждого более-менее достойного на вид торгаша был огромный сундук, часто больше их самих, куда они скидывали огромные деньги. Когда Нара заметил, как кузнец, у которого он покупал кожаную броню, приоткрыл свой, то чуть было не ослеп от хранящихся там мер. Пришлось отдать большие суммы, и эльф даже не знал — не обсчитали ли его. Но время вскоре клонило к закату и Курчавый приказал садиться. Путь к докам был небыстрым.
Полурослик не соврал. Ещё четыре часа они петляли улочками. Нара увидел богатые кирпичные зданий, огромные цеха и ремесленные мастерские. Увидел арену, где сражались полуголые гиганты. А также прекрасный парк с родными для него пальмами и ульвапорами, там, возле пруда, десятки местных собрались в мирной рыбалке. Но когда по носу начал бить запах рыбы, Нара понял, что оказался на краю города — в его порту. Впрочем, краем это было сложно назвать. Вдалеке, совсем на горизонте он заметил ещё здания — они находились прямо над водой. А само море не сильно отличалось от пешеходных улиц Авериса — такое же наполненное, только лодками, и судами побольше. Курчавый остановился возле небольшого портового заведения «Чернорабочий» и на прощание кивнул рааш-татт. Он оставил его одного. Ночь тут оказалась уже не такой людной как день. Возле порта гуляли теперь только самые громогласные, и не самые трезвые. А по других улицах людей было совсем мало. Когда заходило солнце и мирный Аверис засыпал — просыпалась нечистая на руку шваль. К полуночи оставалось примерно часа два, Нара заметил нужное ему судно — оно причалило вместе с тем, как он прибыл в доки. Рабочие только начали спускать с борта товар и вести его огромное здание, что напоминало перевёрнутый корабль-гигант. За его спиной был «Чернорабочий» и Нара подумал, что там можно отохнуть.
|
-
Вот-вот. Морит согласен, но только если рассматривать крупную группу поднятых. Ведь по идее, правильно обработанная плоть, кожа и органы позволят создать более совершенное тело. Но это не точно.
|
|
Жао впервые за восемь месяцев отдыха от смерти Гун Луня привела себя в форму. Она покрасила волосы в пепельный цвет и приоделась в нормальную одежду — не в пижаму, в которой ходила в магазинчике, но в любимые зелёные штаны с оранжевыми лампасами и зелёный топ без верхней куртки. Открыла и использовала старую косметичку, о чём потом пожалела— поздняя весна в Дайгоне была невыносимо жаркой. Но это значило, что она вернулась в форму.
Ферма Ли Си Тана — место прекрасное в той же мере, насколько и отвратительное. Она расположилась в маленьком и живописном Дайгоне, в двух километрах от Южно-Китайского моря, на травянистом склоне. Впрочем, современная архитектура бесвкусных промышленных пристроек портила немного внешний вид, но хуже всего было предназначение самой фермы. Жао дважды недовольно стерпела мурашки от отвращения, и даже не скрыла этого. Хозяин Ли Си лишь мягко посмеялся — он знает, что тараканы нравятся не всем, не в живом виде. Но ему удалось убедить даже Жао, что местные тараканы — чище самого дорогого белого чая. Кстати, Жао впервые за лет пятнадцать провела чайную церемонию по всем правилам. И ей даже понравилось. Но куда сильнее ей понравилось то, насколько простым и хорошим оказался Ли Си Тан. И даже успела посочувствовать ему, когда он критиковал местные власти за то, что они могли бы отобрать найденные под его фермой сокровища, если бы он обратился к архитекторам официально.
О самом задании мужчина говорил под вечер, перед тем, как предложил переночевать (дорога в Дайгон заняла пять часов, но это были ужасные пять часов в поезде старого образца). Он копал дополнительный подвал под склад тараканов, как ковш экскаватора вдруг упёрся в что-то твёрдое. Как оказалось, это был потолок из кирпичей. Он уже был старым и обвалился от несильного усилия тяжёлой техники. Внутри оказался глубокий спуск внутрь. Ли Си Тан велел прекратить ремонт, потому что боялся навредить чему-то ценному, и даже не полез внутрь для проверки. Но под светом фонаря он увидел несколько чаш и это убедило его обратиться к когда-то легендарной четвёрке.
После сладкой ночи (не для Жао, она и глаз не сомкнула и повсюду видела тараканов), все отправились на стройку и лично осмотрели кусок стены. Акира заметил, что это были известняковые кирпичи, скреплённые клейким рисом. Такую технологию использовали при закладывании Великой Китайской стены — клей был надёжнее самого материала, и этот случай был ярким тому доказательством. Кирпичи были рыхлые и осыпались под воздействием коррозии, но как заметил Таканава, вода не могла испортить известняк таким образом, а ветра тут не было. Очевидно, что-то другое вызвало порчу каменной породы. Троица также осмотрела свысока заметные чаши возле одной стены. Это были открытые металлические полусферы на трёх грубых ножках — работа не искусная, скорее наоборот, сделанная наспех, но очевидно не просто так. И единственный способ получить ответы на все вопросы был прост — спуститься внутрь. Верёвку привязали к прочному опорному столбу и Жао первая начала спускаться. Ей не терпелось ознакомиться со всеми ценностями, что там находились.
— Чувствую, друзья-красавчики, что сегодня вечером мы отведаем что-то повкуснее уличной еды. Как насчёт италийского ресторана? Нет, Пуй съест мою часть пиццы! — Её голос стал более приглушённым, когда она опустилась на землю. Но говорить не перестала. — Или может французская кухня? Хотя нет, после тараканов, улиток я тоже не смогу есть. — Девушка хохотнула и её голос отразился эхо от стен. Коридор внизу оказался просто гигантским. Шириной он был где-то метров шесть, столько же в высоту, и неизвестно сколько в длину, притом, в обе стороны.
Жао ждала, когда спустятся другие. Пуй и Акира увидели радостную улыбку Ли Си Тана после оптимистических слов Мин.
— Я буду тут. — Сказал он мягко и опустил голову перед искателями реликвий.
|
|
Иньшань — отличная деревушка. Хотя бы потому, что там было безопасно. Самой большой проблемой являлись волки-летучие мыши, которые воровали овец, но три года назад уничтожили их логово в лесу Теней и атаки прекратились. Наступила пора мира, и не все даже знали о том, что в остальном мире жизнь была как на иголках в предвкушении развития ужасающей войны, начатой Нацией огня. Но без нападений хищников жить стало слишком безопасно и даже скучно. Молодь норовила уехать, но ехать было некуда. Деревня жила и выживала лишь благодаря себе и своим усилиям, даже денег не было, а сам Ба Синг Се, чьим подданным сельские и являлись, совершенно забыла о бедной деревушке среди высоких скалистых гор. Приходилось местным радоваться тому, что они имели. Походы в лес Теней лишь иногда разбавляли скуку возможностью отыскать и поймать редких кабанолоп или вепресов, но они давали много еды, лекарственных трав и материалов для поддержания жизни на хорошем уровне. Тогон ранним утром, ещё когда Солнце не вышло из-за каменистых шпилей хребта царя Чже Луня, собрал в свою сумку инструментов, захватил банку с песком, немного наготовленного пеммикана с домашней смородиной, а также огромный бурдюк морковного сока и отправился из уютной хибарки на отшибе в лес за травами, вместе с Тай Фоном и Левеей — рыбаками, что ловили угрей в мраморном болоте, которое они сами нашли и назвали. Почему оно было названо мраморным — они объяснить так и не смогли. Левея была немой, а Тай фон говорил настолько быстро и неразборчиво, что лучше бы и ему быть немым. Это были лучше друзья, на три года старше Тогона. Великие любители посоревноваться во всём. Из-за этого, Левея задерживала дыхание на шесть минут уже в десять лет. Тай всё время рассказывал ей и Тогону выдуманные истории, но когда последний добрался к прогалине, где обычно заготавливал грибы и коренья медведочерепахового земляного ореха. По правде говоря, кроме заготовки продуктов для сушки он также решил найти куст ползучего белого шиповника, который увидел две недели назад, выкопать и пересадить его в свой сад. Это было идеальное растения для сада. Оно имело сильный, свежий запах и давало много плодов. К тому же, оно не затеняло то обилие цветов и трав, что росли у молодого фермера. И когда он нашёл тот куст, то целый день пришлось потратить на его выкапывание. Коренья шиповника пронизывали землю на более чем два метра вглубь, и чуть ли не с десяток метров в стороны. Когда он отрезал лишние для себя ветки и части боковых корней, уже наступила ночь. И так как всё это заняло больше времени, а никакой палатки Тогон не брал, голодный и уставший он отправился обратно к деревне.
К своему удивлению. Иньшан не спал. На малой центральной площади, где расположилась сторожевая вышка, ставшая местной ратушей и часовней, собралась половина всего люда. Староста — мудрейший человек, в повышенных тонах пытался успокоить взбушевавшихся сельских. И при приближении Тогон услышал пару раз своё имя в высказываниях недовольной толпы. Прятаться было нечего, парень знал, что не делал ничего плохого. Толпа расступилась перед ним, у всех были грустные глаза и напряжённые лица.
— Мальчик. Ты жив, это хорошо! У нас случилась беда. На деревню напали! — Жители начали перешёптываться. На Тогона не кричали, но смотрели косо. У него была хорошая репутация в деревне, ведь фермерство очень поощрялось среди молоди, что обычно норовила убежать из деревни при малейшей возможности. Но сейчас всё изменилось. — Скорее, идём в ратушу. А вы, расходитесь домой. Пусть Солнце подскажет нам решение. Мы сделаем всё, чтобы вернуть бедолаг. И даже если Тай не найдёт их, мы отправим людей в Гетчжин и Лубао, в Ба Синг Се к самому императору за помощью. Я не позволю им скрыться после совершённого преступления. — С великими усилиями староста Модо смог убедить селян разойтись. Атмосфера злости, а также печали и уныния пропитала всю деревню целиком. Даже ветер внезапно стих и на небосводе накатили дождевые тучи. Тогон всё ещё не понимал ничего, но Модо провёл его в ратушу. Зажёг в тесном помещении свечу за столиком, где заполнялись вся важная для деревни документация, а сам сел на стул, от чего старое тело захрустело сразу в нескольких местах.
— Мальчик мой, случилась великая беда. Пришли люди в странных одеждах. Лица их не было видно, а передвигались они на санях с парусами и управляли песком, чтобы толкать их. Они назвали твоё имя и сказали привести тебя. Сказали, что твой час пришёл. Угрожали нам. Но никто не выдал тебя. После этого они сломали три здания, обвалили наш амбар и их главный... кажется его называли Шэтон, приказал забрать пятерых детей. Мне кажется, они знали, что ты тут живёшь и только из-за этого забрали их. А после этого бандиты исчезли. Скажи мне, ты знаешь кто это? Я знаю, ты не можешь знать их. Но может твой отец рассказывал что-то? И прошу тебя, никуда не ходи. Для тебя безопаснее остаться в деревне. Скоро всё уляжется, но я как староста хотел бы знать с кем мы имеем дело. Мы не хотим проблем и войны, поэтому готовы будем откупить, лишь бы спасти наших детей. Так что расскажи всё, что знаешь.
-
Уже подробная инфа о мире, мне нравится)
|
|
-
Свят, свят, свят. Гоголевщина какая-то. Жутко интересно
|
-
Здорово! ^^ Как же мне нравится, как ты пишешь.
|
— Не могу не согласиться с Фьором, вы изумительно готовите, — добавила она негромко, дабы не нарушать это мгновение. — Рада, что Фьор пригласил меня именно сюда.
— Вы очень любезны! — Китонак опустила голову, чтобы получше осмотреть посетительницу. — Вы отлично смотритесь вместе — такие красивые. Я рада, что Вам понравилось, отец учил меня готовить. — Зуля с опущенной головой выглядела так, будто кланялась — это придавало её особе ещё большей дружелюбности и признательности, даже с пониманием, что иначе они не увидят существ ниже себя из-за толстых носовых отростков.
- Мы придем еще. Будем очень стараться. И приведем кого-нибудь, кто сможет оценить это место по достоинству.
— Ох, тогда не спешите, тут ещё столько всего изменить нужно. Ремонты, полно идей. Хотелось бы сменить стиль. Отец привык к этой простоте, но это уже прошлый век. Нужно привлекать такую аудиторию как вы, а не всяких мрачных выпивох. Уже вся книга в должниках из-за доброты отца! Когда-то я превращу это место в нечто стоящее. Вот тут поставлю сцену для музыкантов. Тут будут аудиотрубы — Она показала на плохо отделанные плинтуса возле металлического потолка, — тут всё обвешу жидкими экранами — показала на стены, — утром всё будет в оранжевых тонах, днём в голубых с зелёным, вечером в красных и бордовых, а ночью в тёмно-синих и фиолетовых. У меня так много друзей, которые отлично поют, они смогли бы показать себя. И эти столы — нет-нет, вот уберу их и поставлю стойки. Как думаете — хорошо выйдет? — Она явно представила и погрузилась в только что воссозданное заведение своей мечты. Улыбалась и сверкала маленькими глазами.
***
За окном показался гравимобиль с дроидом на переднем сидении и открытым верхом. Если бы не красные полосы на белом корпусе — никто бы не отличил такси от любого другого здешнего транспорта. Браслет на руке Зули засветился и она достала из большого (для её ладоней) кармана карточку и направилась к выходу.
— Идём. Тут ехать недалеко. — Китонак подошла к краю платформы, высоко над десятком уровней гравимагистрали. Как бы не бранили Корусант, но одно он делал очень хорошо — лечил боязнь высоты. Нужно было переступить с мостика на качающийся транспорт черезмаленькую щель, глубиной в сотню метров. Внизу со свистом скрипели новомодные «почти бесшумные» двигатели и в ушах появлялся оглушающий шум. Зуля достала наушники затычки и всё сразу прекращалось, зато других существ она прекрасно слышала, как и, судя по качающейся голове — ритмичную мелодию.
— До-бро по-жа-ло-вать в... — Начал трещать как сломанный телевизор дроид-водитель.
— Пропустить. — Сухо ответила Зуля и речь дроида прервалась. На секунду.
— Ку-да вас отвз-зти. — С перебями закончил и китонак быстренько ответила ему.
— Центральная больница, шестнадцатая магистраль. — Дроид начал скрипеть и дёргать головой, будто сломанный.
— Сей-час до...
— Пропустить. — Снова ответила Зуля и по-стоическому непоколебимый водитель засветился жёлтым светом. Голова начала ещё сильнее дёргаться, будто болты были плохо затянуты, но транспорт плавно поднялся в воздух. Он оказался на три уровня выше настоящего. Поток автомобилей был настолько стремительным, что цвета размывались и превращались в линию из всех оттенков серых, с редкостными вкраплениями ярких цветов. Две секунды водитель выжидал и резко такси бросилось прямо в этот поток. Воздух от сопротивления больно бил по лицам пассажиров, а голова робота тряслась ещё сильнее. Этот кошмар продолжался двадцать три минуты, хотя они могли показаться целым нескончаемым часом.
Вокруг смешивались в единое полотно синеватые мега-здания. Запрет на рекламу сделал Корусант культурнее на вид, но он стал также скудным и скучным. Всё окружение не имело никаких отличительных черт, кроме редких случаев. Как вот например очертания башен храма Джедая — Фьор и Камма заметили его за рядом низких небоскрёбов. Огромные шпили на пирамидальном здании не достигали высоты даже среднего здания Корусанта в центральных районах, но при этом казались намного выше, и внушали какое-то мистическое чувство спокойствия. И не только. Но это был миг, который также быстро сменился на очередные мегаздания.
Больница немного отличалась от других зданий белыми наружными стенами. В остальном — такое же офисное здание, с сотнями входов и выходов и платформами на разных уровнях. Оно напоминало улей. Толстобокие гравимобили в белым корпусом вылетали и залетали в широкие ангары, по платформах ходили сотни людей, на парковочных местах стоял транспорт всех габаритов и цветов. Больница была одним из главнейших центров социальной жизни — как бы печально это не звучало. Сносящий всё на своём пути прогресс оставлял позади многих медлительных жителей планеты. В этом здании их исправляли.
Такси остановилось.
— При-бы-ли. По-жа-луй-ста, оп-п-п-те во-семь кре-ди-тов. — Неспешно тянул. Зуля полезла в карманы чёрной куртки за деньгами.
-
Помедленнее, я записываю ^^
-
|
-
Не, на ночь лучше не читать. ) Жуть берет.
-
По закате солнца начало смеркаться. Ещё прохладный мартовской ветер усилился и дверь церкви затрещала, будто кто-то стучался снаружи Этот пост можно плюсануть даже за одну эту фразу. Очень живо.
|
|
-
живой мир и живые персонажи:)
|
-
Мне, честно сказать, нравится, как реализуется система в рамках форума, да еще в таких антуражных декорациях. А вообще... этот пост + мое воображение = бояться идти ночью в уборную
-
|
Поместье Сарто — это воплощение итальянского Ренессанса. Расположенный средь лесов Вероны, он возвышается над кронами молодых ореховых садов, будто путеводная звезда для затерявшихся волхвов. Поместье — это двухэтажное каменное здание кремового оттенка. Издали оно напоминает гармоничный прямоугольник, но стоит приблизиться к золотистым воротам, как один дом превращается в химерную смесь из надстроек, пристроек, а также различных навесов над верандой, хаотичных балконов, колонн и многоярусных крыш из красной черепицы. Многие согласились бы — зданию не хватает зелени, но у господина Сарто всегда было своё мнение на всё. Даже его последняя пьеса поразила всех своим громким названием — «Под юбкой у Лилит», а её сюжет и вовсе казался чем-то слишком современным даже для вошедшей в авангард Европы. Критики оценили, но что Винсенто оценка облысевших сморчков в запыленных пиджаках? Решив по настоящему узнать о проделанном труде, он пригласил к себе пятерых своих лучших друзей, верных товарищей, а возможно также неосознанных муз.
Это было прекрасное начало вечера. Хозяин не поскупился на дорогое вино. Даже сливкам общества не всегда удаётся ощутить настолько тонкий аромат специй средь забродившего винограда. Была музыка и роскошная еда. Весь персонал поместья должен был из шкуры вон лезть, чтобы угождать ненасытному и своеобразному хозяину и его не менее колоритным гостям. Но как это обычно бывает, роскошь подобна шоколаду — это райское наслаждение, но тает оно слишком быстро, чтобы насытиться. Вот почему, уже к усталой полуночи, в свете ароматических свеч, господин Сарто решил коснуться того, что сможет удовлетворить даже такого как он — тайных знаний. Всё начиналось безобидно. Проговаривать магические заклинания на пьяную голову было так смешно. Сарто иногда завывал, чтобы накалить атмосферу. Но заклинание было сказано, повторено трижды, и вдруг, на куске бумаги, под планшеткой-указателем, за которую держались все гости, начали появляться непонятные символы. Сначала медленно, но уже через мгновенье это были необъяснимо резкие, уверенные движения. Лист кончался и Сарто хотел подставить другой, он отпустил руку, но планшетка продолжала двигаться. Новые символы появлялись поверх старых. От резких движений огонь свеч тревожно мерцал. Момент. Раздался высокий панический крик на втором этаже и свет потух. В нос гостям ударил едкий запах цитрусового дыма. Всё затихло. Даже воздух не проникал в лёгкие. Прошла секунда. И всё поместье будто взорвалось. Ставни на окнах с силой захлопнулись. Дверь на улицу начала трястись, будто в неё кто-то ломился. В воздухе почувствовался страх, первобытное чувство тревоги. Оно захватило каждого. Элисон с трудом раскурила сигару и смогла зажечь свечу. Послушная Сюзанна зажгла остальные свечи вокруг доски. И гости заметили, что за столом были не все — господин Винсенто Сарто исчез. Тишину нарушил звук разбивающихся капель, они разбивались об плечи пиджака Бенедикто и частички попадали ему на лицо. Дженнаро сидел рядом, он первый заметил, что это кровь, она стекала прямо с потолка. Шон сообразил, что нужно проверить выход, он взял свечу и подошёл к дверям, но те не открывались. Ставни за окнами также не сдвигались с места, будто их кто-то приковал цепями. Остальные двери внутрь поместья были открыты.
Если это была шутка Сарто, то это было слишком даже для него.
|
— Целительница?— Женщина удивилась. Её глаза стали округлёнными, она посмотрела на другую и те с надеждой взглянули на гостю. — Ой, Вы уж звиняйте за грубость, у нас стоко бед на голову спустилось, что уже сил нет. У меня тройка детей, и как их прокормить с этой мёртвой землёй? Ну невозможно. — Первая закатила глаза, теперь её голос был ровным и общалась она так, будто Мира была её односельчанкой-подругой.
— Да то же! У меня за неделю уже восемь несушек умерло, яиц не несут. Молодняк остался, кормить нечем, на тарель идёт даж сушённая кукуруза, вымачиваем по пол дня, аль у Девука на муку перемолоть просим, так этот гад деньги начал брать за это. Прикупил себе машинку в Аверисе, теперь видать позабыл, шо селюком необразованным быть не перестал и не научился понимать, шо в нужде помогать надо, как Азгралл учил! — Добавила вторая. Они закивали.
— А вот ещё Заянна. Бедная женщина. Если б не она, вишня всхолась бы. Делает что может. Собиралась уже в Крючковатый лес идти в поисках этого, как их, Зулька? Ну, что на мхах спят, блох заводят в волосах.
— А-а, точно, так за друидом хотела идти, а тут видать пришёл важный муж из города, обвинил её в колдовстве и сиди теперь-ковыряй гнилую землю палкой-копалкой. Не-не, худо будет от этого, ничего хорошего так точно. — Вторая женщина подтянула подол платья, поправила лёгкие кальсоны и сложила ладони на груди, связав в узел.
— Да то то же, Зуля, то то же. А я ведь говорила, что нечего было отпускать болтуна Нюха из деревни. Это ведь он всё разболтал, даж не подумал о нас. — Твёрдо заметила первая женщина. Вторая стала серьёзнее.
— А чего й это ты на Нюха заикаешься? Мужик хоть и болтает, но о своих думает, уже жизнь вгробил на работе. Ты-то язык свой длинный не распускай далеко. — голос Зули стали громче и угрожающе.
— Да из-за горилки вгробил, и дружбы с другим алкашами местными. Но тут уж вся деревня знает, что ты влюблена в него. Так что хоть иногда сходи на пруд, помой уши, чтобы слышать лучше, а то даж не знаешь что о тебе говорят. — Парировала первая. Вторая набрала побольше воздуха в удивлении для ответа.
Мира поняла, что про неё уже забыли...
|
Повозка лениво вдавливала влажную почву. Кони устало переставляли ноги. Третий день в пути из деревни к следующей деревни казался сущим адом. И ведь это было только начало — райский Аверис находился за две недели от Свистушек — затхлой деревни, откуда все выехали. И даже самые глупые могли с отчаянием заметить, что ещё полторы недели всем предстоит терпеть эту влажную болотистую почву, до ужаса сырой запах, скудные на дичь и растения леса и, как результат — паршивую диету на сухарях да застывшем жиру в перловой каше. Грэтч — старый полурослик-извозчик, заверил, что даже солдаты имперской армии питались лучше во время войны. И хоть этот мелкий народец не настолько долго, чтобы даже такой старик мог застать войну за Рураш, но согласиться могли все — пища была ужасной. А хуже всего то, что за отсутствия овощей и дичи, пришлось потреблять больше каши и жира, и уже на третий день наполненная с горкой повозка стала заметно легче. Нарастала тревога. И сейчас, близясь к закату, все понимали, что если не найти еду, то кто знает чем придётся питаться. — Ладно. Лошади устали. Станем на час пораньше вон возле тех деревьев. — Полурослик был глух на одно ухо и поэтому говорил громче обычного. У него был на удивление чистый голос, но даже он был полностью пропитан нервной маразматичностью. Это ощущалось в постоянном агрессивном тоне, хоть сам старик агрессивным не был. Он поднял всё ещё детскую (не смотря на морщины) на вид голову к небесам и в томном выдохе сказал больше, чем словами. Всё время с Рураша по бездорожью до Свистушек, а после и с Свистушек до Авериса небо было укутано слоистыми облаками. Они могли разразиться ливнем и молниями в любую секунду, из-за чего приходилось выбирать место понадёжнее. Но за всё это время ни капли не выпало. Нара заметил, при этом, что земля и воздух были влажными настолько, что с клочка мха можно было выдавить пол кружки мутной воды, а от воздуха лёгкие укрывались мерзкой слизью, которую отхаркивали все. И всё это без дождя. Очевидно, что-то было не так, но признать это означало слыть нытиком. И даже так, приходилось каждую остановку уходить в лес и на болота в поисках чего-нибудь съестного. — Пошли! — Заорал полурослик лошадям. Парочка пыхтела что есть мочи, живот лошадей казался пустым, а траву они отказывались есть. Тешило одно — к деревне оставался ещё один день тяжёлой диеты. Извозчик свернул с пути к придорожным кочкам, выехал на травянистую возвышенность и остановился возле высоченных дубов с корой, имеющей серебристый, но теперь мутный отлив. Эта могучая растительность поникло опустила волокнистые ветви донизу, а большинство листьев погрызли насекомые. Вот только самих насекомых почти и не было. Только на болоте иногда встречались надоедливые мошки. Как бы там ни было, даже дырявые листья этих дубов могли бы хорошо укрыть от дождя. Старик спустил ноги с повозки и спрыгнул. Колена хрустнули, и ещё сильнее хрустнул хребет после того как он потянулся. Это было у всех. — Ладно! За работу. Помогите разложить лагерь. И найдите уже чего-нибудь покушать. Я что зря взял вас с собой, паршивцы? Зачем вы носите оружие, если даже кролика поймать не можете? А ты, — Он обратился к Фарко, — зачем тебе удочка, если ты не сумел ни рыбёхи поймать. Беги-ка к болоту, поищи каких-нибудь сомов. — Вдруг, его пробрала зевота, и заурчавший живот вышел через его рот страшным громом. Диета надоела уже всем. Так или иначе, Грэтч принялся за работу. Он спустил с повозки две свёрнутые палатки и принялся искать сухие ветки для костра — с этим были проблемы. Посему, он обратился к Кире как самой спортивной на вид по его скромному мнению. — Слушай-но, Киря, девочка, слазай-но на дерево и пособирай листья на растопку. Выглядит сухим. Без него огня из этой гнили не получить. Заодно разомнёшься, а то бледная как мел. — Он кричал достаточно громко, чтобы все не ушедшие слышали его, и даже когда он перешёл на полушёпот, все и так его слышали. — Всё хотел спросить, а сколько тебе лет? Взрослой выглядишь, а мужа не видно. Неуж-то помер? Да-а, бедово. Если до 16 нет детей, то жизнь напрасна. Кто же тебе воду подаст в старости, девочка? Но я понимаю, смерть мужа — это горе и очень хорошо, что ты не ищешь нового, но... я же полурослик, верно? Мы очень семейный народ, у нас полно традиций, но я уже слишком стар для всего этого дерьма и вот что тебе скажу, не останавливайся в попытках родить даже после смерти мужа. Мир уже не таков как прежде, ты можешь найти себе другого. — Он зыркнул на Морита и подмигнул бровью. Стал ещё тише, но и этого было недостаточно. — Вон, парнишка-то такой же как и ты: худой и бледный. Отстранённый такой, видно скрывает что-то. Влюбился, мне кажется. Ты же вон какая, ни болота, ни леса не пугают тебя. Знаю я один секрет как заполучить сердце любого мужчину. Моя жена Сильва так и соблазнила меня. — Он захохотал. — Однажды, когда мы были ещё друзьями, она пришла ко мне в гости в родовой дом и начала собирать яблоки в саду. Ну я и сказал, что это наши яблоки и что мы зря мучились над тем садом? Я лично всю землю там перекопал, таскал листья из лесу для компоста, и даже червей разводил! На что она так разозлилась, что мы начали драться. Я естественно не мог ударить её и решил просто повалить на землю, но эта ловкачка пнула меня, заломала руку и ткнула носом в землю с такой силой, что я не мог устоять. Сейчас такой мир, милочка, что женщины не обязаны быть в подчинении. И ты, я чувствую, такая же. Никто не устоит перед тобой, если покажешь на что способна. А теперь лезь-ка за листьями. — Он улыбнулся ей весьма очаровательной улыбкой, маленькие, круглые «детские глазки» заблестели и полурослик обернулся к Мориту. — Парень! Помоги-ка разложить палатки. Кстати, ты уж не посчитай за грубость. Мы, Желтоглазы, не любим не в свои дела лезть, но мне всю дорогу пахло мясом. И такое чувство, будто от тебя. Ты-то смотри, чтобы не испортилось...
|
-
Das Gut.. Может и Шишки окажутся не хуже замка.
|
[Фьор Ти Реа]
Шумный Корусант шумный всегда. И для местных жильцов весь шум транспортных двигателей, ропот промышленных кранов и крики чудных до чёртиков жителей нижних районов перестал быть таким отчётливым как для тех, кто только-только прилетел на планету по зову больших возможностей и, главное — денег. Но даже для Фьор это место вновь превратилось в концентрат шума и суеты, беспорядочного движения и времени, что утекает быстрее воды. Спокойствие Храма сильно повлияло на парня, и без него всё казалось слишком громким. Всё, кроме старой-доброй «Лапы банты» — обветшалого кафе с поржавевшими кое-где стенами, но таким приятным ароматом тефтель с ароматом молока манты и пряными специями, от которых рот заполняется слюной ещё до трапезы, ну и конечно миндальный аромат владельца. Учитель Фьор часто заходил в это место. Стариковатый, но здравомыслящий китонак Тлагруф — владелец кафе, стал хорошим другом для учителя и его падавана, не раз помогая им в расследованиях. Впрочем, когда Фьор открыл дверцу кафе, Тлагруфа не было, и за стойкой находилась более молодая, но не менее бесформенная и странная на вид для своей расы дочь Тлагруф. Лишь однажды Фьор встречался с ней, когда у её отца случился приступ — эта планета плохо влияла на здоровье столь чуткого существа как Тлагруф.
Хоть это кафе всегда было не особо популярным, сегодня оно оказалось пустым, поэтому, вместо аромата еды в воздухе висел лишь тонкий миндальный запах китонака.
— Добро пожаловать! — Громко, но не совсем радостно произнесла китонак. Она подняла глаза и прищурилась. Несколько секунд смотрела на вошедшего, пока вдруг её маленькие глазки-точечки не заблистали, а губы на выгнулись в улыбчивую дугу. — Фьор? Ой, как же ты вырос! — Она медленно спустилась с выступа и также неспешно вышла к джедаю. Девушка была чуть выше груди парня, с толстыми двупальцевыми ногами, «неспортивным» обвисшим животом и сильными на вид рельефными руками. Если бы не лёгкая роба малинового цвета, Фьор мог бы и не заметить разницу между ею и её отцом. Голос у девушки был звонким, и ради пришедшего она даже спрятала прежнюю трагичность. Не надолго. — Ой, я слышала о Вас с мастером Кота. — Она схватила ладонь Фьора и тот заметил на внешних частях её рук лёгкий блеск, похожий на пот — именно он издавал этот сильный аромат мигдаля. — Заходи-заходи. Вот, садись. Я сейчас налью тебе чего-нибудь. Ты голоден? Ой, я сейчас приготовлю что-то, все равно никого нет. А я говорила отцу, что никого не волнует его еда и это затхлое место! Всем надо только послушать его песенки да слухи, вот и собирались тут обычно отщепенцы разные. Но вы с мастером Кота были не такие. Отец хорошо отзывался о вас. Ой, как же вам хорошо было вместе, да-да. Отец говорил, что с неделю назад твой учитель приходил, ему нужна была информация... ну конечно, поесть-то можно и в дорогих ресторанах, кого сейчас интересует домашняя пища? Эх, как он сейчас? Всё ещё на Набу? Отец говорил, что там возникли сложности. Ему бы не помешала твоя помощь там. Но я слышала о том, что случилось. — Продолжала она, не переставая, даже во время лепки фарша с душистыми травами. Фьор вспомнил своего учителя: Рам Кота — грозный на вид человек как для своего «мудрого» возраста. По его лицу сразу можно было заметить — солдат. Но как это часто бывает — внешность обманчива. Фьор помнил учителя терпеливым и рассудительным, он был чрезвычайно предан всем и часто забывал о личной жизни. Для него Храм был семьёй, а Фьор — как родной сын. И после внезапного расставания учитель исчез из жизни парня также быстро, как и появились новые проблемы в семье. Джедая никто не уведомил об отбытии Кота на Набу, что бы это могло значить? Впрочем, это было уже не так важно. Фьора ожидала свадьба через три дня.
-
Крутой пост, спасибо!) Надеюсь, сыграемся)
|
|
Скрип старых колёс повозки убаюкивающе подыгрывал сильному полупустынному ветру. Ветер — это настоящая стихия запада: холодный и стремительный, он был причиной не одного пожара и огромного количества смертей тех, кто был не осторожен. Свист ветра оглушал, он дул постоянно, что начинало казаться, будто здесь нет никакой жизни. Даже растительность — одинокие толстостебельные юкки среди низких, безжизненных кустов, разбавляющих серую сухую землю бледно-зелёными оттенками. Лишь иногда попадались воистину удивительные растения — паловерде, чья золотая листва даёт хоть какую-то надежду не умереть от скуки обычному человеку. А ведь обычные люди до жути просты, под настилом повозки они видят лишь сухую землю и смехотворные растения, и невольно лезет мысль, что жизни тут никакой нет, но это было не так, о чем неустанно болтал старый рэнглер, хлестающий лошадей с визгливыми выкриками «Ат-я!».
— Рассказывал мне один охотник из Финикса, мол устроил себе охоту за зайцами в этих местах. А их тут — тысячи. Ставишь силок, а через пару часов собираешь добычу. Но история не об этом. Говорит, значится, что забрёл к каньону, где обычно становился лагерем на ночь, а ночью как загремит что-то! Он чуть было не обосрался со страху. Выбежал из палатки и давай удирать. Подумал, что индейцы нашли его по дымке. Гнал почти что до самого Финикса, пока не вспомнил о воде и еде в лагере. Решил вернуться, проверить, ведь вроде никто за ним и не гнался. Возвращается, значится, а его палатки нет. Вещей, собственно, тоже. Лишь груда красного песчаника на его стоянке. Ать-я! — Гэвис (так звали рэнглера) хлыстанул гнедую лошадь, и испил из фляги дешёвого бренди. Он обернулся, своими рыбьими глазами осмотрел кучку затенённых личностей в повозке под навесом, убедился, что не все спят и с новой силой продолжил. — А я и спрашиваю: «индейцы закидали палатку камнями?», а он и говорит, что обвалился кусок каньона, видимо где-то сверху трещина была. Ну а после обвала проход был достаточный для того, чтобы взобраться по нему. Решил проверить издали, может есть где возле дороги какие люди, чтобы попросить воды — бежал-то он несколько часов. Взбирается наверх и видит огромный луг — прямо посреди чёртовой пустыни. Вы думаете я вру? Да разрази меня гром если так. Так, как рассказывал этот парень, лжецы рассказывать не умеют. А на лугу паслись козлы, размером с бизонов. Он-то сначала и подумал, что это странные белые бизоны. А когда подстрелил одного, то понял, что это гигантские снежные козлы. Видимо, хищников там никаких не было, вот и разрослись там! Да и были они совсем дикие, не привыкшие к людям и ружьям — но бежать было некуда. Какие бы они хорошие скалолазы ни были, выбраться из луга никак не могли. А в качестве доказательства, охотник тот «подарил» мне шкуру. Вон Вы, падре, на ней сидите. Разве не слишком большая для чёртового козла? Ать-я! А к чему это я. Пустыня пустыней, но жизни тут столько, что и белым и красным хватит! — Он устало причмокнул, сощурившись осмотрел мрачнеющее небо и снова обернулся к пассажирам. Их было шестеро, один молодой на вид мальчик держал на коленях саквояж, похожий на докторский, да и сам напоминал небедного щёголя. Видно было, что спать хотел, но за все три дня пути никто так и не видел его спящим. Второй же выглядел как самый настоящий бродяга — в плохом смысле этого слова. Одет был чертовски легко для нынешней погоды: рубаха со штанами и дрянной кожаный пыльник поверху. Джек сидел напротив него, и даже в тени смог различить кобуру с ржавой рукоятью револьвера — парень явно не из мирски жителей. Да и рожа у него: вся в шрамах, местами вспухшая, с глазами, которые называют волчьими — голодными и озлобленными. Казалось, он вёл себя спокойно только из-за алкоголя, которым он только и питался, не считая каменных кусочков солонины. Гэвис снова вернулся к дороге, и указал пальцем к небольшому холму, но с крутым спуском с подветренной стороны.
— Станем там на ночёвку. До Ливинстоуна ещё два дня петлять так точно, а лучшего места можем и не найти — неприятное, всё же, это место. Знаете, раз уж я делаю вам такую услугу и тащу вас почти за бесплатно («билет» каждого стоил 2 доллара от деревни Дернвич) в город, я б не отказался от свежего мяса. Кроликов тут — будь здоров. У вас, парни, оружие ведь есть, так что поупражняйтесь немножко, а я пока накормлю лошадей. Эй, парень! — Он обратился к Томасу, ибо считал его подходящим, чтобы назвать его парнем. — Под шкурами осталось несколько поленьев, разожги-ка огонь, а то с твоей то пищалой небось только койотов пугать. — Он засмеялся в седые усы, пока не начал страшно кашлять, не умолк и развернулся с примятой тропы до холма. За всё время поездки и Томас и Марко прекрасно поняли, что старик-то разговаривал только с ними. Остальных он либо побаивался, либо вообще сомневался, что они могут хоть что-то. Как раз подойдя к падре, он кивнул в сторону Луи.
— Чую я, падре, что у нас могут быть проблемы из-за него. Война в самом разгаре, а он, видите ли, на северо-запад устремился. В Финиксе уже видали отряды северян, если на нас нападут, то разнесут на щепки не задумываясь. Все в этой войне стали больше похожи на зверей нежели на людей. — Он говорил шёпотом, но даже не пытался подбирать слова разумно. Гэвис был стариком за 60, весьма атлетичным на свой возраст, но старым и опытным. Он доверял святому отцу, а в Томасе видел простого работягу, которые редко обретают дурную славу из-за размеренной жизни. Но особо сильно его пугал Джек. Поэтому, о нем он просто молчал. Но и к падре старик подходил лишь для того, чтобы хоть немного утолить ненасытную жажду болтать. А после этого «перекуса» отправился развязывать лошадей, в первую очередь отвязав коня того самого Джека.
Ночь в пустыне всегда была холодной. В это время года тем более. Ветер усиливался, хоть только-только заходило солнце. Руки дубели за считанные секунды, и даже алкоголь не спасал. Но возле холма было более-менее спокойно. Вокруг этого холма были огромные равнины твёрдой земли, поросшие суккулентами и низкими кустами разных мастей. Почти через каждые десять метров можно было наткнуться на норку в земле, но жизни, казалось, тут не было. Это была территория ветра, и он своим свистом перебивал все другие звуки. Лишь где-то вдалеке на севере виднелась синеватая вершина с заснеженной верхушкой. Это были совсем другие места — девственные леса и озера вдоль Солт-ривер и других рек. Хотя большинство знали эти места как «золотые земли» из-за найденной там драгоценной руды. Старик часто говорил, что собирается переехать в те земли, но через пару лет, пока всех апачи не переделают на скальпы местные старатели и военные. Мало у кого было положительное отношение к этой полупустыни. Мальчик с саквояжем, даже не назвавши своего имени за весь путь, явно не знал, что ему делать, поэтому просто сидел внутри повозки. Второй безымянный, чей взгляд всё время глядел на саквояж мальчика, спустился и ушёл куда-то вдаль от холма. Гэвис как-то сказал, что этот ублюдок всё время уходит куда-то потому, что он встречается со своими дружками, которые готовятся разграбить его повозку. Но так он говорил почти обо всех.
-
За атмосферное начало) Вот мы и на Диком Западе)
|
-
Зря вы, господа, а ведь теперь вам не с кем будет играть. Увы и ах, могла бы получится отличная сюжетная линия. Совершенно согласна! Была надежда интересно поиграть, но увы...
|