Личный кабинет: Скепсис

      Штольц не стал бы отрицать, что суждения Локи правильны и более того – логичны для оперативника высокого класса. Шторм – это была рулетка, с высокой вероятностью успеха, но все же вероятностью. Кто бы ты ни был, как бы ни готовился, что бы ни делал, молния либо ударит, либо нет, машина либо выдержит, либо нет. Неопределенность и бессилие сами по себе могли стать сильным угнетающим фактором, тем более для того, кто привык все держать в своих руках.
      Стычка с мародерами конечно тоже несла в себе элемент случайности, но все-таки ключевую роль здесь играешь ты, твои компаньоны, совместные действия. И даже случись всему развиваться по наихудшему сценарию, оставалось поле для возможности как-то выкрутиться, переломить ситуацию. Если же ПИРЭМ встанет в шторме, то это однозначный провал операции. Но правда была в том, что для Эрвина боестолкновение тоже было рулеткой, при чем с большей вероятностью на неудачу. В этой незнакомой стихии оставалось столько возможностей погибнуть или как-то выдать свою некомпетентность. Так что вопреки своей натуре, Штольц в этот раз поставил свои интересы выше интересов окружающих. Возможно потому, что он делал все это не ради себя.
      Что до угнетения или страха остальных, то Эрвин сможет их подавить. Так думал он, пока они не попали в шторм. Сперва Эрвин не обратил особого внимания на происходящее. Ну, то есть конечно обратил: внезапное появление новой, чуждой струнки в хорошо настроенном и выверенном инструменте его души не могло не вызвать беспокойства. Но Штольц решил сосредоточиться на деле. Однако чем глубже они забирались, тем сложнее это становилось. Что-то неведомое, бесформенное заползало в него, скреблось в самые потаенные уголки его разума. Страх? Да, на автомате проведенный самоанализ подтвердил: впервые за долгое время Эрвин ощутил страх, в самом первобытном, исконном его виде. То чувство, что невозможно спутать ни с чем другим, даже если ты прежде никогда его не испытывал.
      Что это? Оно исходит снаружи или поднимается изнутри? Разум ли это или стихия? Эти вопросы сами по себе нагоняли жути. Подавить страх искусством? Это было самое худшее. Все эти годы выстраиваемая защита, абсолютная, как ему казалось, стена – оказались сейчас, нет, даже не бесполезными – источниками угрозы. Словно его вывернули на изнанку, податливым мясом наружу. И как по заказу, образ такой картины мерцнул в его сознании. Штольц бросил взгляд вниз. Носок его левой ноги бешено дергался – нервная реакция, которую он считал, что подавил много лет назад. Сейчас лишь его духовные практики позволяли держать себя в руках и не показывать своего состояния окружающим.
      И казалось, чем ближе они подбирались к центру шторма, тем сильнее становилось это наваждение. «Казалось» - ключевой момент всего его противостояния. Штольц видел, что начинает с трудом различать ощущаемое и реальное, теряет контакт с физическим миром. Вот по дну машины прошелся удар – очередной пропущенный им камень. Осознание всей критичности ситуации позволило Эрвину призвать своего самого надежного союзника, рациональное мышление.
      Что делать? Продолжать терпеть? Нет, исключено. Так лишь встанет вопрос, он быстрее разобьет машину или сойдет с ума. Закрыться наглухо? Хм, хороший вариант, Эрвин чуствовал, что может это сделать. Хоть, конечно это выглядело как прятание головы в песок, как-то трусливо. Но велика ли разница? Кто сейчас сможет назвать его трусом?

      - Какой же ты трус, Эрвин! – не унимался брат, - ну он же на голову тебя ниже, ты бы разок ему врезал, и он бы в соплях к маменьке бы побежал!
      Я вытер испачканный подбородок.
      - Кто из нас трус, Вальтер? Ты всегда используешь свои сильные стороны и боишься показать слабые. Я дал ему себя побить, потому что иначе над ним бы стали потешаться. Он бы потерял много больше моего. Я не боюсь показаться слабым и уступить. А ты?

      «Впусти это дерьмо и мы надерём ему задницу на нашем поле!»

      Что это было? Последняя фраза ощущалась так, словно Вальтер произнес ее прямо в его голове. Это особенно контрастировало с всплывшей в сознании сценой. Это не было лишь воспоминанием.
      - Котенок, возьми-ка управление на себя, - голос его звучал предельно серьезно, но спокойно.
      - Мордхау, можешь ее подсадить? Не хочу включать круговой обзор.
      Закрыться в непроницаемом куполе? Да, это было возможно. Но странности с ним происходили с самой смерти Вальтера. И пусть он уйдет сейчас, кто знает, что нагрянет потом и куда приведет. Сейчас у него был шанс разобраться во всем происходящем. Раз и навсегда. Он не станет закрывать глаза и безвестно ожидать своей участи. Он не струсит.