Он шёл.
В сих двух словах заключался весь его путь, вся его жизнь, и добрая половина его нобилитета.
Он шёл.
Путями ли Вильда, что менялись и искажались подобно миражам в знойных пустынях Юга, о которых странник пока что лишь слышал, уж слишком жарко там было на его вкус. Говорят, разумеется, что у ракша странные и извращённые вкусы, пусть по извращениям мало кто мог сравнить с демонами Малфеаса, или же Домом Цинис...
Он шёл.
Путями ли Вильда, как раньше, иль дорогами Творения, но он шёл, и в этом была его жизнь. Жизнь, которую не всякий назвал бы жизнью, и это было нормально. Многие из знающих говорили о том, что ракша пусты, не в том смысле, в котором говорится о мертвецах и их владыках, но в смысле отсутствия души, некоей искры, что делает человека человеком. Впрочем, это были речи, однако у них, конечно же, имелось веское основание.
Он шёл.
Дороги переходили одна в другую, подобно течениям рек, много дней и много ночей шёл он, в Вильде не отдыхая, ибо там владыкам Хаоса не было нужды отдыхать, в то время как здесь приходилось прерываться на сон. Спокойный сон без снов, и это было нормально для него, и для таких, как он.
Он шёл.
Смысл был не только в самом Пути, который вёл ракша, не в желании, которое заставило его покинуть привычный зыбкий хаос, но в остановках на этом самом пути. Боевые искусства... мог ли пару безвремений назад он подумать, что что-то заставит его-оформленного ступить на стабильную землю Творения?
Шанадрим улыбнулся, приподнимая шляпу. Эти рассуждения не помогали, хотя и позволяли скрасить время, которое поглощалось монотонным переставлением конечностей. В Вильде всё было привычно и просто, локации соединялись путешествиями, и лишь в локациях происходило... что-то. Равновероятно путник мог наткнуться на клад или быть пожраным кошмарным бегемотом, пришедшим из Чистого Хаоса. Тот, кто забредает в Вильд, полагая, что знает о нём всё, как правило,не возвращается назад.
Чёрный цвет одежд одинокого ракша выделялся средь сочных красок лесов Востока. Зеленые, золотые и алые, цвета сливались в сознании в причудливую мандалу, которая, быть может, о лишь быть может, когда-нибудь станет основной для иного стиля боевых искусств. Стиля, который, возможно, суждено сотворить ему, Шанадриму. Последняя мысль заставила ракша рассмеяться от удовольствия. О сим было рано думать, но первый шаг был сделан по Пути, да не один, но лишь здесь и сейчас его Путь начался на самом деле. Или, быть может, отрезок пути? Но, какая, в сущности, разница?
Оглядевшись вокруг, уже не первый раз, ракша вздохнул, всё с той же странной полуулыбкой, блуждающей на устах его, и, заприметив дерево повыше да с ветвями потолще, кивнул в ответ на одну из мыслей.
"Почему бы и нет?" - гласила та.
Сказано-сделано. Протоптанная, точнее, условно намеченная тропа, сменилась весьма быстро под подошвами ботинок Шанадрима землёй, покрытой густым слоем опавших листьев, особенно густым здесь, на Востоке, а далее рухнул на землю небрежно брошеный заплечный мешок, в котором, против ожидаемого в легендах смертных, не было несметных богатств, а владелец оного мешка стал взбираться на приглянувшееся дерево. Взбираться быстро, ловко и цепко, словно он вырос в этой части Творения, меж высоких древ, да под крышей из вечной зелени.
Процесс взбирания поглощал всё внимание ракша, но результат порадовал, и, одновременно, огорчил его ещё больше. Против ожидаемого, и ожидаемого на сей раз уже Шанадримом, даже здесь, не на самой нижней, но и не на самой верхней ветке, не получалось углядеть то самое додзе, о котором ему рассказал, кажется, не так давно, один странствующий торговец. Он был хорошим собеседником для жадного до информации ракша, но, как сейчас признавался себе Шанадрим, балансируя на ветви дерева, он от него успел устать. Смертные и их простые проблемы...
Деревья стояли столь хаотично(ха-ха!) и плотно, что не удавалось меж ними разглядеть чего-либо, в том числе и ожидаемого, но, раз он, Шанадрим, оказался здесь... почему бы не извлечь из этого пользу?
На свет солнца, которое здесь почему-то было не кубическим и не пурпурным, а также не пело лунную сонату заунывным голосом своим, была извлечена флейта, сделанная, вроде бы, из бамбука, даже виднелись листочки, если только бамбук был из белого нефрита. Разумеется, конечно же, как и всякий предмет из Вильда, это был не бамбук, и не нефрит...а флейта в очередной раз слегка изменилась свою внешность... по крайней мере, так казалось её владельцу. Функция, впрочем, оставалась той же, и это было главное. Данный артефакт был подарком от одного... особенного существа, иной ракша, Волчьей Песни, с которой у Шанадрима в своё время был роман. Безвременно-недолговечный, как и все отношения меж ракша, но разошлись они без кинжалов из хладного железа в спину, и даже мирно общались при встрече. Расчехлив инструмент, будущий мастер боевых искусств помедлил, позволяя интуиции вступить в дело и устроить пальцы так, как положено, как устраивала их Песнь, а не как угодно, вздохнул, прикрыл глаза...
...мелодия понеслась меж деревьев, разносясь по лесу низким мелодичным эхом. Флейта, слегка сменившая звучание своё, но это было нормально для вещей из Вильда, пела словно сама по себе и помогала своему владельцу извлекать мелодию, спокойную и умиротворённую, словно день меж ветвей деревьев с просвечивающим меж кроны солнцем. Флейтист прикрыл глаза, стараясь понять, что он делает правильно, а что нет, и насколько сами пальцы его правильно ложатся на нужные отверстия, а насколько это за него делает флейта. Из каждого события можно, и должно, надлежит заметить, можно было извлечь урок, чем сейчас и занимался ракша, позволяя мелодии плыть по воздуху...
...в конце-концов, это был прекрасный день месяца Восходящего Древа, так почему бы не насладиться им сполна, забыв, совсем ненадолго, обо всём?
...и, действительно, почему нет?