Личный кабинет: Velvet_Glove

Пробуждение не было резким или же, наоборот, долгим и мутным… Просто безвкусным, словно ты лишь на секунду закрываешь глаза для того чтобы открыть их вновь. Сон был лишь способом сохранить трезвый рассудок и Леандра прекрасно понимала, что может обойтись и без него, однако, возможность таким способом убить время, была весьма милосердно ей оставлена. Терзающие угасшее сознание кошмары давно ушли, прихватив с собой и отвратительную неестественность происходящего уже наяву. Пять лет вполне достаточно чтобы смириться с любым существованием и стать достаточно черствой и равнодушной в первую очередь по отношению к самой себе.

Тихо выдохнув, Леандра перевернулась на другой бок, отведя взгляд от обшарпанной стены – намертво прикрученная к полу простая деревянная койка, несмотря на малый вес истощенного тела все равно жалобно скрипнула, но тихий шелест простого соломенного матраса немного заглушил этот довольно неприятный звук. Назвать это комнату тюрьмой было вполне возможно, но вот на грязный каземат она походила мало – здесь было светло, а воздух, хоть и нес в себе сырость, но был свеж и приятен, щекоча обоняние легким привкусом озона от накатывающей грозы за запотевшим окном. Покосившийся стул, не столько от старости, сколько от руки наверняка пьяного столяра, такой же, но кажущийся монолитным деревянный стол, уже упомянутая плаксивая койка и тактично огороженное грязной от пыли шторой отхожее место, вот собственно и все убранство «комнаты» как не менее тактично Леандра называла свою тюрьму. «Спать» она предпочитала нагой – в одежде лежать было просто не комфортно. Порядком натиравшие кожу увесистые цепи причиняли куда меньше беспокойства, нежели острые спицы, что за исключением дюжины зарубцевавшихся шрамов еще иногда портили одежду, а в данном конкретном случае, впивались заточенными до блеска острыми концами в кожу. Если бы приличия не требовались, она с удовольствием бы вообще забыла про только еще более сковывающие движения тряпки. Проследив взглядом полет очередной капли, что окончился весьма характерным звуком, девушка медленно села на постели, сбросив на пол ноги – сегодня дерево было холодным, а на уровне стоп гулял холодный сквозняк, что, собственно, было совсем неудивительно при такой погоде.

Ела Леандра много и часто, но за прошедшие полгода не набрала и грамма, с учетом даже того, что церковники потворствовали и этому – хлеб был частым гостем на её тарелке. Настоящий, белый, таящий во рту, с запахом бескрайних пшеничных полей, умелых рук пекаря и раскаленной печи. Сдернув со спинки стула свое грязно-зеленое одеяние, девушка, набросив его на плечи, села за стол, чтобы, наконец, постукивая по металлу деревянной ложкой прикончить огромную тарелку вчерашней каши из довольно безвкусной, но неплохо наполнявшей желудок крупы. Монотонно работая челюстью, в мыслях же, Равен была далеко-далеко отсюда.

Свое первое убийство она помнила весьма отчетливо, словно это было вчера – Иная которую она преследовала, оставив своих «погонщиков» на весьма приличном расстоянии позади, была еще очень молода, но кинжалы метать научилась отлично. Во рту до сих пор чувствовался острый металлический привкус крови – острая полоса металла, выпущенная ловкой рукой почти с десяти метров, пробила горло церковнику насквозь. Старое поместье не располагало к побегу от того, кто умеет резать стены словно нож рисовую бумагу. Брыкалась Иная так же неплохо, но перехватить её поудобнее, избавить от одной ноги и разбить голову о пол не доставило особых проблем, кроме как интерьеру – буроватые ошметки из головы ранее симпатичной девушки отнюдь его не приукрасили. Потом безразличие и довольно таки пошлый интерес сменялись отвращением и брезгливостью – уступая место Противнику теряешь не только свое тело, но и всякое подобие человечности. С ненавистью к себе легко справляться. С отвращением гораздо хуже, гораздо тяжелее, так как надо чем-то платить, и этих пропорций, этого количества эмоций и чувств она была совсем уже не в состоянии создать.

Напоследок лизнув краешек тарелки и хорошенько обсосав ложку, Леандра послушно составила посуду на поднос и отнесла к двери, так же, расположившись на полу перед ней: ждать девушка умела, пожалуй, лучше всего на свете. Следовало лишь занять мысли и время проходило совсем незаметно, однако, окружающие находили это пугающим – не каждый сможет просидеть несколько часов в одной позе, направив взгляд в одну точку.
На мгновение задержав его на столе, она вспомнила о паре книг заботливо завернутых в сухую ткань после прочтения. К церковникам ненависти Равен не испытывала, только отвращение и некое подобие жалости, собственно, как и подобает к тем, кто предал свои идеалы.

Она – чудовище которое принудили стать этим самым чудовищем.